Ассимиляция

  Эта история о двух героях. О мужчине и женщине. Хотя насчет женщины трудно сказать. Нельзя с полной уверенностью утверждать, какого пола было это существо, но будем считать, что оно было женщиной. Так ее задумывали ее создатели. Борги. Понятие пола для них не имело никакого смысла, но ради такого случая они очень постарались, наделив свое создание всеми соответствующими признаками. Сейчас герои находились совсем рядом друг от друга - по меркам вселенной, конечно, а по человеческим меркам их разделяли многие мили не терпящего жизни пространства - вакуума космоса.
  Она просыпалась. Не так, как люди, которые помнят, что было с ними вчера или даже помнят обрывки своих снов. Она пробуждалась из небытия. Точнее будет сказать - рождалась. Впервые ее разум посещал это недвижное тело, сначала осторожно прощупывая незнакомое обиталище, приспосабливаясь к нему, постепенно овладевая им, распространяя до всех его границ шепот чувства - оно мое, это я сама... Кожа вернула ощущение целостности тела и вместе с тем присутствие чего-то, что плотным коконом стесняло движения так, что она даже не могла в точности изведать, что же это такое - движения. Веки затрепетали, Она открыла глаза, взмахнув длинными ресницами, и увидела черное ничто. Что-то подсказывало, что эта тьма таит в себе загадки. Постепенно глаза стали улавливать слабые светящиеся точки. Сначала одну, за ней другую... Зрачок оббегал дозволенную ему орбиту, и за ним стайкой проявлялись крапинки света, моментально пропадая, как только она концентрировала на них взгляд. Звезды? Откуда она это знает?
  Может показаться странным для обычного человека, но зародившееся в ее сознании желание выбраться за пределы стесняющей ее оболочки нашло неожиданный отклик у чего-то, что таилось в ее теле. Странного, чуждого и в то же время неразрывно связанного с ее естеством, ее существованием и истоком ее рождения. Она почувствовала, как частички ее сущности без труда преодолевают кожные покровы, проникают сквозь сетчатую оболочку, плотно прилегающую к телу, раздвигают волокна непроницаемых кремниево-металлических нитей, вырываются на свободу и... ужасный холод жалом боли пронзает ее. Она непроизвольно изгибает тело, замечая перед глазами странные пятипалые отростки. Ее руки? Боль ослабевает, превращается в тупую ноющую досаду и пропадает, оставляя на плече, в том месте, где она пыталась выйти за рамки своего узилища, напоминающий о себе источник холода. Теперь она с большим интересом рассматривает свои руки, спрятанные в неуклюжие металлизированные перчатки. Это скафандр! Она внутри скафандра плавает в открытом космосе и может быть...
  Она попыталась изогнуться всем телом, почувствовала, как медленно вращается вокруг собственной оси, и звездная картина перед ее глазами сменилась иной. Всюду, куда хватало глаз, плавали разрозненные обломки. Останки каких-то гигантов, куски каких-то циклопических конструкций. Космических кораблей? Огромное скопление дрейфующего в пустоте мусора, вдали сливающееся в сплошное поле, за которым, серебря его подобием светящегося тумана, мерцал слабый источник света. Солнце или отражающая его свет луна?
  - Глыбы льда, холодные и мрачные, - подсказал сравнение кто-то с самого краешка сознания.
  Она попыталась понять, кто это, но незнакомец исчез... Ей стало страшно, мороз пошел по коже и, вздрогнув всем телом, она неожиданно для себя чихнула. Капельки влаги вырвались из ее рта и бусинками жучиных глаз, помаргивающих в ответ на ее изумленное раскрасневшееся лицо, покрыли внутреннюю поверхность забрала шлема, разукрасив мрачную картину искорками преломленного света, переливающегося всевозможными цветами. Она улыбнулась, а капельки, будто продолжая играть с ней в некую игру, стали двигаться по собственному разумению, как будто были живыми, и собираться в одном месте забрала, образовывая нечто, похожее на причудливую мягкую линзу. Неужели эти маленькие чертенята желают ей что-то показать?
  Она всмотрелась в колышущееся оконце и заметила в его глубине движение. Среди медленно плывущих обломков из темноты космоса что-то показалось, сверкнуло отраженным светом, приближаясь. Это был корабль...

  Он был капитаном харвестера "Необэ" - маленького корабля, одного из многих, нанятых Звездным Флотом для выполнения скорбной работы. Собирать останки тех, кто не пережил сражение. Изломанные, исковерканные тела все еще плавали среди скелетов выпотрошенных кораблей. Поле битвы оставили и люди и борги. Сражение было отчаянным и жестоким. В подобных схватках обычно не бывает победителей. Что касается боргов - вряд ли они мыслили подобными категориями, они покинули поле боя по своим никому не ведомым причинам, но отнюдь не потому, что потерпели поражение. Люди же переживали все произошедшее, как катастрофу. Две трети флота превратились в кучу обломков, которые теперь заполняли оставленную зону боев. Живых и раненных уже давно эвакуировали. Теперь в этом опасном мире, на кладбище кораблей, в которое превратился кусочек пространства, следовало сделать последнее: отыскать тех, кто погиб и кого не удалось вывезти раньше.
  Харвестер обычно подходил к остову разбитого корабля - какому-нибудь некогда гордому крейсеру или стремительному эсминцу, теперь же зияющему своими просторными палубами в открытое пространство, и высаживал "спасательную" команду, которая отыскивала и собирала останки людей. Это было опасным занятием. Потому за него и брались отчаянные капитаны маленьких юрких харвестеров - такие, как он, капитан Харрис.
  Абордажные фиксаторы бесшумно отпустили тело еще одного погибшего корабля, имя которого, отсеченное по середине рваной пробоиной, сейчас в новом прочтении звучало смешно и неуместно, и харвестер с очередным скорбным грузом стал отходить в пространство. Холодильник в корме "Необэ" был уже полон. Пора было возвращаться. Капитан находил в своей миссии странный символизм, жестокую иронию стечения обстоятельств. Не считая преданной маленькой команды, на борту были одни мертвецы. И капитан - мертвец... Это уж определенно. Он знал это и внутренне уже смирился с этим. От мрачных мыслей Харриса отвлек помощник:
  - Капитан, вот там вроде человек...
  - Где?
  - Видите этот кусок располосованного куба боргов. А чуть ниже протаранивший его эсминец. Почти на самом краю поля обломков. Видите?
  Помощник дал увеличение, выводя на экран корабля указанный кусок пространства, и все, кто находился в рубке, стали рассматривать неуклюжую, но, несомненно, человеческую фигурку, медленно дрейфующую среди обломков.
  - Человек в скафандре! - выдохнул старпом.
  Скорее всего, еще один труп, мрачно подумал Харрис. Стоит ли ради него рисковать напоследок?
  - Не борг, это уж точно, - капитана передернуло от отвращения, когда он вспомнил, кого еще они находили среди останков кораблей, кроме умерших людей. - Что показывает сканирование? Может быть...
  - Сэр, человек жив!!! - воскликнул старпом, и эта неожиданная новость оказалась полным сюрпризом для Харриса и его экипажа. Все уже смирились с ролью похоронной команды, а тут живой человек, переживший ад сражения и длительное пребывание в одиночестве внутри хрупкого скафандра. Унылое настроение, владевшее командой, сменилось оживлением и радостью. Ради такого случая стоило облазить все эти мрачные свидетельства смерти. Невеселые мысли самого капитана тоже отступили на задний план и энергичная натура Харриса взяла свое:
  - Мы сможем подойти ближе?
  - Опасно, сэр, но я попытаюсь, - ответил пилот.
  Харвестер, пофыркивая импульсными двигателями, стал осторожно пробираться среди обломков. Смотря на все это, капитан нутром чувствовал, как немой скрип раздается со всех сторон, угрожающим рефреном сопровождая дерзкий кораблик. Обломки нависали со всех сторон, грозясь затереть "Необэ" в стальных торосах, раздавить и привести к всеобщему знаменателю, царящему на этом кладбище - смерти и разрушению.
  Все это пространство тоже жило. Жило странной жизнью случайностей, невообразимых закономерностей и вероятностей, реализующихся с завидным постоянством, противоречащим основам мироздания. Один из раздавленных чудовищным взрывом кораблей, казалось, продолжал свой неоконченный полет. Скользя кормой назад, он столкнулся с раскроенным диском некогда величавого крейсера, остатки обшивки которого сморщились подобием эластичной кожи, с той лишь разницей, что броня крейсера была не так податлива. Обнажившиеся резервуары, хранящие так и неиспользованные запасы плазменного топлива, лопнули и извергли в пространство протуберанец, который породил серию взрывов, ставших источником зародившейся в глубине кладбища кораблей необычной лавины. Один из посланцев этого катаклизма - контейнер с плазмой, вращаясь, понесся сквозь строй обломков, вознамерившись помешать планам боргов и дерзости экипажа "Необэ".
  Харрис оттолкнулся подошвами тяжелых башмаков от края шлюза и стал падать в хаотичный коридор, образованный обломками, с одной стороны закупоренный вплотную подошедшим харвестером, а с другой стороны открытый в необъятную пустошь космоса. Ослепительно белая фигурка в скафандре висела там, в пустоте, как маленький паучок, застывший в центре невидимой паутины, натянутой на распахнутой форточке, выходящей на свежий воздух из до-предела захламленной комнаты. Капитан не отказал себе в маленьком удовольствии и представил себя ныряльщиком за жемчугом с Терры. Он выставил вперед руки, будто раздвигая толщу воды, и по-ребячески стал загребать ладонями пустоту, по инерции, не прибегая к ранцевым двигателям скафандра, паря в бездну. Крепкий страховочный линь ленивой змеей тянулся вслед за ним.
  Еще там, на корабле, они попытались связаться с человеком, надеясь, что мощные приемники харвестера смогут уловить даже слабый отклик возможно растративших свой энергоресурс коммуникационных средств скафандра, но частоты, обычно используемые Звездным Флотом для таких случаев, были пусты. Возможно, человек был без сознания или коммуникатор его скафандра нуждался в починке. Фигурка плавно вращалась вокруг свой оси и вот темное забрало, закрытое светофильтрами, блеснуло навстречу приближающемуся Харрису, отразив давным-давно блуждавший в лабиринте обломков свет и вот теперь достигший еще одних человеческих глаз.
  Капитан знал, что человек жив, но когда тот вдруг неуклюже замахал своими толстопалыми руками, он испытал неожиданные удивление и радость. Почему-то жесты фигуры породили в нем смутную тревогу. Человек в скафандре явно хотел что-то выразить ими. В этот момент на рабочей частоте в коммуникаторе скафандра послышалось слабое шипение и осипший от страха голос напарника Харриса, следовавшего в кильватере, прокричал в самое ухо капитана:
  - Сэр, сэр, прямо над вами...
  Не дожидаясь окончания фразы, Харрис активировал двигатели ранца, и встроенный компьютер скафандра, подчиняясь воле своего хозяина, выполнил вираж, разворачивая капитана в указанном направлении. В забрале шлема Харриса отразилась в миниатюре огненная катастрофа, разгоревшаяся среди обломков. Град из кусков обшивки, ферм и замерзших капель топлива, окутанных облаком плазменной ваты, вырвавшейся из лопнувшего контейнера, несся прямиком на людей.
  Харрис преступно медлил, потрафив своему капризу. Следовало бы поскорее забрать человека, вместо того чтобы беспечно парить в этом мрачном колодце, ну а теперь необходимо как-то исправлять положение. Не долго думая, он отцепил страховочный линь, могущий только помешать в том, что он задумал. Форсировав энергетическую установку ранцевых двигателей, капитан вырвался вперед перед фронтом несущихся обломков, частички которого уже сгорали в пламени выхлопов двигателей скафандра. Харрис знал, что такого режима двигатели долго не выдержат, но цель была уже близка.
  Человек перед ним, будто понимая, что задумал капитан, обхватил себя руками и подогнул ноги в коленях, превратившись в уродливого эмбриона. Харрис врезался в этот сжавшийся комок, почувствовал толчок, от которого сознание помутилось, а боль, вспыхнув тугим комком в груди, звоном понеслась к конечностям, но тело капитана, заранее получив от сознания заготовленный рефлекс, сомкнуло руки на человеке, обняв его. Двигатели загудели, меняя вектор тяги, грозя разорвать скафандр на части. Необычная скульптура из обнявшихся фигур едва успела нырнуть под укрытие дрейфующего рядом куска брони, как огненный дождь налетел всей своей яростной силой, прошивая горящими ядрами истонченные края бронелиста, заставляя его причудливой сковородкой подхватить спрятавшихся за ним людей и начать их жарить на своей раскаленной поверхности. Внешняя оболочка скафандров плавилась, расползаясь и обнажая твердый экзоскелет, который нагружал внутреннюю систему терморегуляции притоком тепла, и вскоре внутри скафандров стало просто невыносимо. Именно в этот момент Харрис впервые увидел лицо незнакомки. За тусклым стеклом шлема ее глаза горели страхом. Он поймал их своим взглядом и не отпускал все то время, пока вокруг бушевала огненная стихия, сокращая, словно кусок шагреневой кожи, их ненадежное укрытие. Неизвестно, сколько времени прошло с того момента, когда опасность миновала и звуки, по всей видимости, уже некоторое время раздававшиеся в шлеме скафандра Харриса, не заставили капитана подняться из глубины абсолютно черных глаз незнакомки.
  - Сэр, вы в порядке? Вы живы, капитан? Капитан... - тараторил его напарник по операции спасения.
  - Да жив я, жив...! - поспешил успокоить своего товарища Харрис. Он попытался разжать руки, но лохмотья пластика сплавились и теперь два скафандра представляли собой единую причудливую скульптуру. Капитан вновь обратился к напарнику: - Пристегни карабин страховочного линя к моему скафандру и отбуксируй нас к кораблю. Сможешь?
  - Сейчас, сэр, сейчас! - голос человека дрожал от едва сдерживаемой радости. Харрис же все еще не решался отвести глаза от лица незнакомки, почему-то боясь потерять свою прекрасную находку. А она видела человека впервые. И в ее голове поднялась дурная волна. Напоминание о том, для чего она и зачем. Чужая воля, ее сущность, твердила на сотни голосов - скоро, скоро, скоро...
  А к плывущему в пространстве за пределами поля битвы флоту неслись радостные сигналы - найден живой человек... Бесчисленные компьютеры заработали, множество людей засуетились, проверяя списки личных составов экипажей кораблей. Тех, что погибли, и тех, что выжили...

  Она молчала, оказавшись на борту "Необэ", молчала, когда ее спеленатое тело по переходному тамбуру доставили на борт корабля-госпиталя, молчала, когда труба сканера поглотила ее и ощутимой секирой светового щупа прошлась сквозь ее тело. Она знала, чего касаются эти щупальца, инстинктивно стараясь подальше упрятать свою истинную сущность.
  Лампы, светильники, змейки мягких люминесцентных трубок - все это сливалось в единый поток, освещавший странный коридор, сплетенный из частей кораблей, отсеков, проходов, лиц людей, панелей механизмов и наконец, - она одна, вокруг тусклый свет, тишина, мягкий шелест дождя вдалеке, приятный запах...
  - Хвои, - кто-то подсказал на границе сознания.
  Она попыталась удержать этого незнакомца, сжала зубы до боли в скулах, силясь распахнуть доселе скрытую дверь в своем сознании. Та неохотно поддалась, и наружу внезапно хлынула многоголосица всех тех сознаний, что жили в ней, что стали ее наследством: люди, инопланетяне, монстры, звери, существа из неведомых далей. Ее социум, ее предки, ее семья, все те разумы, когда-то растворенные в сознании борга, теперь же вдруг получившие возможность выкристаллизоваться в свою индивидуальность, овладеть этим телом.
  Она уже поняла, что поступила неразумно, захотела закричать, но тело не слушалось. Губы растянулись, а исказившаяся кожа сломала точеные черты лица. Она упала с кушетки, на которой лежала, и страшные корчи изломали ее тело. Уже в безмолвии, немая, захваченная ужасом растворяющегося Я, она наблюдала, как ее руки превращаются в волосатые лапы, затем в мужские ладони, грудь исчезает, мышцы рвутся, подчиняясь желанию очередного владельца переделать биологическую оболочку под себя. Ее тело - чудо из чудес - как комок пластилина, податливое велению всех этих разбушевавшихся существ, беспрестанно менялось, сжигая скудные запасы энергии. Еще немного и она лишилась сознания. Как будто именно ее цепляющийся за реальность рассудок и был препятствием для чего-то, пытавшегося безуспешно вмешаться в вакханалию и навести порядок. Глубинная воля творцов тот час же загнала разумы в их прежнюю темницу и захлопнула неосторожно раскрытую дверь, погрузив разгоряченное тело в глубокий сон.
  Она проснулась от острого чувства голода и тут же, словно ее ощущения подслушивали, на пороге отведенного ей отсека (больничной палаты?) появилась женщина в форме медперсонала.
  - Привет. Меня зовут Фрай. А ты... Ли? - женщина, заметив растерянность на лице пациентки, пояснила: - По крайней мере, это имя было на нашивке твоего комбинезона.
  Ли? Это ее имя? Память не откликнулась на это сочетание звуков... Но что сейчас можно с уверенностью утверждать, если она не помнит ничего из своего прошлого. Ни кто она, ни почему оказалась там, где ее нашли. Пусть будет Ли...
  - Да... Приятно познакомиться, - ответила она, впервые пробуя на вкус свой незнакомый голос.
  Фрай помогла ей одеться и предложила следовать за собой. Ли запоздало спохватилась, украдкой осматривая себя, но от вчерашних метаморфоз не осталось и следа, будто это был всего лишь дурной сон. Она с готовностью последовала за своей провожатой, наслаждаясь касанием мягкой одежды кожи, свежестью рубашки, приятно щекочущей соски грудей, слабым ветерком, блуждающим в коридорах корабля, ощущением твердой почвы под ногами, знанием, что она ходит впервые за все время своего существования, но ведь ходит!
  Ли замечала на себе взгляды, но не назойливые. Они думали, ей все здесь знакомо. Она же просто растерялась. Она попробовала спросить совета у того, кто подсказывал ей раньше, готовясь тут же захлопнуть опасную дверь, но в ответ - тишина. В сомнении она застыла перед аппаратом, из которого до нее Фрай вынула брикеты пищи и теперь терпеливо ожидала рядом. А Ли не знала, как поступить. Надписи электронного меню не говорили ей ни о чем. Она попыталась еще раз вызвать странного советчика, нащупав запретную дверь, и в голове вновь, нарастая, стал раздаваться хаотичный гул:
  - Возьми картошку и пиво...
  - Нет, мясо, мясо с кровью...
  - Прожаренный бифштекс...
  - Кусок протоплазмы, бери жир и протоплазму...
  Этот вожделенный хор был еще хуже, чем полная неопределенность. Ли побледнела, едва сдерживая себя, чтобы не зажать уши ладонями на глазах у всех. Окружающие стали обращать на нее внимание, а сопровождавшая ее Фрай как будто растерялась, не зная, чем вызвана такая реакция ее подопечной.
  В этот момент сильная рука мягко обхватила талию Ли, теплом проникнув сквозь тонкую тунику, позволив ей расслабить дрожащие ноги и опереться на эту неожиданную, но такую нужную сейчас поддержку. Она подняла глаза и встретилась взглядом с Харрисом. Он вновь пришел ей на помощь, и она была благодарна ему за это. Его тонкие губы тронула легкая улыбка, и он произнес приятным голосом:
  - Я тоже не люблю эти раздатчики пищи. Никогда не знаешь, что скрывается за всем этим многообразием пищевых смесей, - капитан харвестера ободряюще подмигнул ей, обернулся к ее провожатой и кивнул, позволяя той устраниться, а затем продолжил: - Давайте попробуем старую добрую земную пищу и легкое вино к завтраку. Обещаю, это будет вкусно!
  - Спасибо... - ему понравился ее, с легкой хрипотцой, голос.
  - Я капитан Харрис. Помните меня? Рэй Харрис. С любезного разрешения командования Флота подлечиваю на этом корабле свои ожоги после нашего с вами маленького приключения.
  - Ли... - робко представилась она.
  Он сделал заказ, заполнил поднос ароматно пахнущими блюдами и, предложив ей взять прохладное вино, обернутое в полотенце, повел ее к свободному столику. Люди вокруг шептались о чем-то, поглядывая на них, но все ее внимание захватил капитан. Вновь волна дурноты попыталась подняться к самому горлу, но Ли яростно загнала ее обратно, не позволяя испортить так чудесно продолжившееся знакомство.
  Как и обещал капитан, еда была превосходна и разговор ни о чем потек сам собой. Взгляды украдкой, слабое касание рук, легкий румянец на щеках от искреннего смеха - все эти мелочи были для Ли в новинку и безмерно приятны, погружая ее в успокаивающую негу, колыхая на волнах безмятежности. Кошмары отступили, мрачные мысли забились в свои темные щели, во всем ее существе чувствовалась легкость и ощущение полета...
  О себе напомнила Фрай, и Ли пришлось расстаться с капитаном. Но не надолго. Может быть, именно тогда родившееся чувство не позволило спусковому крючку темного естества Ли запустить то, для чего она была предназначена. Как знать, но может быть, именно сила любви вытеснила эту готовую вырваться бестию, спутала ее в тенета мягкого сопротивления - благополучия и обретения смысла жизни. Они встречались все чаще. Странно, но Харрису никто не мог сказать ничего определенного о его новой знакомой. Ее окружал заговор молчания, но их встречам никто не мешал. Он тоже забыл о своей судьбе, окунувшись в стихию чувств, наслаждаясь каждой секундой общения с Ли. И она отвечала ему взаимностью.
  До сих пор они ограничивались лишь легкими рукопожатиями, и капитан часто удивлялся тому, что ему самому достаточно и этого. Но стоя однажды на обзорной палубе корабля-госпиталя, завороженные видом диадемы туманности, причудливо украшенной бриллиантами звезд с застежками-кораблями по краям, они теснее прижались друг к другу, и он склонил к ней свое лицо, отыскивая ее утонувшие в мягких тенях прекрасные черты. Ли отвела свой взгляд от далекой звезды, быть может, той самой, где она была рождена, и что-то подсказало ей, что не сделай она ответное движение, тонкая ткань доверия, связывавшая ее с этим человеком до сих пор, разрушиться, не получив продолжения. Она откинула голову, позволяя захватить свои губы, слегка приоткрыла их, влекомая наитием и нежными указаниями его губ. Она погружалась в его чувства, а он в ее. Она исследовала его, она наслаждалась им, она устремилась своей не ведающей границ сущностью в его естество, стараясь охватить этого человека, ощутить его цельным и... в ужасе отшатнулась, разрывая кольцо его рук.
  Капитан непонимающе смотрел на нее, боясь окончательно спугнуть неосторожным вопросом. Она же по-новому смотрела на него. Он был болен, неизлечимо болен. Он умрет... Завтра. С холодной уверенностью ее злобная сущность подтвердила это, жестоко доказывая свою правоту. Когда его не станет, ее темная половинка освободится для своей изначальной цели! Он же по ее глазам вдруг понял, что она каким-то невообразимым образом узнала о его судьбе. Харрис скрывал это от всех. Даже от своей команды. Сначала он ушел из линейного флота, болезнь прогрессировала, отсчитывая сначала последние годы, затем месяцы, и он занялся рискованной работой на харвестерах, а сейчас чувствовал - счет пошел на дни. И боль, сочувствие, неверие, сопереживание в ее глазах говорили - она знает...
  - Прости, я... - вымолвил капитан, ощущая, что в какой-то степени предал ее, позволив ей надеяться, любить, жить мыслями о нем, а сам он позабыл о своем кресте и повел себя эгоистично по отношению к ней.
  Ли осторожно положила ладонь на его щеку, приблизила губы и поцеловала. Поцелуй длился и длился. Харрис чувствовал в нем нечто большее. Ее тело в его руках то напрягалось, то становилось мягким и податливым, будто оно толчками изливало из себя жизненную силу. Он пил и пил из этого источника, а она... она слабела. Он чувствовал это, но ее воля, неожиданная и непрекословная, заставляла его еще крепче припадать к ее губам. В ее же сознании демоны стенали, бессильные помешать уготованной им участи. Они в ярости метались, пытаясь предотвратить задуманное Ли, но их силы были ее силами - они истощались, угасали, расщеплялись, теряя свои индивидуальности, умещаясь в потоке наночастиц, устремляющихся в новый сосуд...
  Харрис прервал поцелуй и прижал истощенное тело Ли к своей груди. Ее руки - плети - опали вдоль тела, а голова откинулась и заострившимся подбородком уставилась в потолок.
  - Нет... Не может быть… Нет... - закричал он, понимая, что она ушла...:
  Его крики услышали. С усилием его оторвали от бездыханного тела. Он вырывался, стремясь согреть ее, оживить, но их разлучили окончательно...

  Капитан корабля-госпиталя Артадо наблюдал за ним. Харрис был небрит, осунулся и лихорадочно блестящими глазами рассматривал свои кисти с вспухшими венами. Все, что рассказал Артадо, не укладывалось у него в голове.
  - Вы знали с самого начала, что она борг!
  - Мы не смогли отыскать среди экипажей кораблей, принимавших участие в сражении, данных о человеке с такими биометрическими данными, как у нее. Сканирование только подтвердило наши подозрения.
  - Почему вы не изолировали ее или… не уничтожили?
  - Нам очень важны сведения о них, капитан. Тем более, что ее миссия...
  - А меня вы использовали в качестве подс... - Харрис осекся, вспомнив ее глаза, подавил в себе обиду, не в силах произнести фразу до конца, понимая, что этим предает ее, отделяя ее от себя.
  - Вам почти ничего не угрожало. Тем более что ваша медицинская карта показывает, что вы...
  - Неужели, зная, что мне осталось жить совсем немного, вы решили, что я сгожусь на эту роль. Вы посчитали, что мной можно будет пожертвовать? - Харрис с яростью посмотрел на своего собеседника. - Вы еще хуже, чем они...
  Артадо проигнорировал этот взрыв эмоций и Харрис, бессильный пробиться через щит его невозмутимости, промолвил едва слышно:
  - Я любил ее... Неважно, кем она была! Создана ли она искусственно или рождена естественным путем. Она была самым дорогим мне... человеком. Да, она была человеком! А вы даже не интересовались, чувствует ли она... Для вас она была всего лишь объектом эксперимента...
  Харрис надолго замолчал, а потом, успокоившись, спросил едва слышно:
  - Почему она погибла?
  - Стремительное истощение организма. По всей видимости, она притворяла в жизнь свою задачу, но что-то пошло не так и вы уцелели, капитан. Так что не обольщайтесь на ее счет. Она бездушный борг, призванный ассимилировать биологические организмы.
  - Я не верю в это. Слышите! - капитан Артадо как будто смутился под напором этих слов и Харрис, заметив это, почувствовал, что затронул какие-то скрытые до сих пор мысли капитана корабля-госпиталя: - Вы что-то еще скрываете от меня?
  - Понимаете, странно, но сканирование вашего организма показало, что вы полностью здоровы. Совершенно.
  - Что!?
  - Никаких следов метастазов. Клеточная структура идеальна. Повторяю, вы полностью здоровы, - на лице Артадо сквозь маску невозмутимости впервые проступила так долго скрываемая растерянность. - Никто не может понять, как это возможно... Но это факт, капитан.
  - Она погибла, дав мне новую жизнь, - прошептал потрясенный Харрис. А жить нет никакого желания, подумал он про себя.
  - Что вы сказали?
  Но капитан харвестера молчал, по его худым щекам текли слезы, капали на ладони и скользили вдоль вздувшихся вен, собираясь во влажные дорожки, похожие на разрозненные ручейки жизней, сливающиеся, в конце концов, в одну реку вновь дарованной жизни перерожденного существа.
Беглец

  Теперь он по настоящему испугался. Перед ним перекресток, справа, слева и позади однообразные коридоры, освещенные нейтральным светом. Куда дальше? Как так случилось, что он стал бояться этих столь привычных стен. Почему теперь каждый поворот вызывает спазмы панического страха? Все дело в нем самом. Он слишком поздно сообразил, что следовало как можно скорее убираться отсюда после того печального происшествия. Но он согласился остаться и пройти дополнительное обследование. А может быть, им было известно все заранее. Возможно, они играли с ним. Убаюкивали, а подспудно уже готовили его к заключению. Ведь они считают, что он и не человек вовсе. Он сам стал верить в этого с недавних пор. Когда же он впервые все понял и почувствовал, что он не такой, как прежде? Именно тогда, когда ему удалось сбежать из палаты. Да нет, какой там палаты! Из камеры...
  Впервые Харрис заметил намек на изменившееся к себе отношение после разговора с Артадо. Капитан корабля-госпиталя предложил Харрису задержаться на борту и пройти более тщательное медицинское обследование. Причина такой просьбы была вполне объяснима. Близкие контакты с боргом, пускай даже внешне не отличимым от человека, требовали отнестись к этому предельно серьезно. Харрис согласился, и Артадо пообещал сам уведомить команду "Необэ", что их капитан задержится на корабле-госпитале.
  Харрис покинул рубку и за дверью столкнулся с офицером-медиком, который, видимо уже поджидал его по распоряжению капитана. Офицер предложил следовать за собой и Харрис, не расположенный к беседе, все еще поглощенный осмыслением произошедшего накануне, поплелся за ним по коридору. Краем глаза он заметил, как от стен по бокам от входа в рубку отлепились фигуры и, слегка поотстав, последовали за ними. В тот момент Харрис не уделил этим людям должного внимания и слабо теперь представлял, кто они были такие. Только позднее он понял, что это был первый раз, когда к нему приставили охрану. Конвоиров... Но тогда он мельком подумал, что это кто-то из медицинского персонала и, не придав этому особого значения, погрузился в свои тяжелые размышления.
  Дорога до медицинской лаборатории, слегка разноображенная подъемами и спусками на лифтах, само обследование в трубе магнитно-резонансного сканера, тихое неразборчивое обсуждение медиками результатов, - все это осталось за краем его сознания, не способное хоть как-то отвлечь от мучивших Харриса мыслей. Когда же у двери внутри лаборатории он заметил двух человек, уже вовсе не похожих по форме и повадкам на медицинский персонал, он еще удивился, что здесь делают военные? Ах да, он ведь находился на борту космического госпиталя, который входит в состав звездной эскадры. Немудрено, что Харрис столкнулся с военными. Это-то как раз было естественным.
  Оказалось, военные ждали его. Их ладони как бы невзначай легли на расстегнутые кобуры фазеров, и Харрис, обратив на это внимание, заподозрил, что тут что-то неладно. Первый звоночек опасности зазвенел у него в мозгу, но он все же надеялся, что военные здесь вовсе не по его душу. Харрис ошибся. Как только капитан подошел к двери, оба верзилы встали у него по бокам и последовали за ним в коридор. Там Харриса ждали еще четверо. Офицер, руководивший военными, выступил вперед и произнес скрипучим голосом:
  - Капитан Харрис, следуйте за нами.
  Харрис только еще готовился задать вопрос, но офицер отвернулся, давая понять, что ни на какие вопросы отвечать не намерен, и махнул рукой, скорее своим подчиненным, чем капитану. Харрис вспылил и остался на месте, не собираясь подчиняться:
  - Что все это значит? Что происходит? Артадо сказал...
  Офицер обернулся и процедил:
  - Не создавайте себе новых проблем, капитан Харрис. Или, может быть, вы уже не Харрис? - затем коротко кивнул и один из сопровождавших выдернул из кобуры свое оружие. Харрис, краем глаза заметивший это, уже готов был вонзить свой локоть в бок охраннику справа, кувыркнуться, избегая выстрела и, сбив ударом головы желчного офицера, пуститься по коридору бежать. Но охранник даже не стал поднимать оружие. Прямо от бедра он коротким движением воткнул его рыло в бок Харриса. Мышцы капитана свело судорогой. Все его тело внезапно напряглось до такой степени, что стало похоже на камень. Мгновенно сузившиеся в спазме поры кожи выдавили по всему телу капельки пота. Харрис почувствовал, что одеревеневшие мышцы горла не дают дышать, сердце колотилось в застывшей стальными прутьями груди, как канарейка в клетке. Последнее, что увидел Харрис, это надвигающуюся на него поверхность пола. Он ощутил сильные руки, подхватившие безвольную статую его тела, а затем потерял сознание...
  Он очнулся в небольшом слабо освещенном помещении. В затемненных углах изредка посверкивали глазки какой-то аппаратуры. Жестковатое ложе, на котором он лежал, находилось напротив угадывающегося в темноте скругленного по краям квадрата двери. Все это Харрис исследовал, передвигая глаза из стороны в сторону, боясь, что если повернет голову, то расплескает из чаши своего гудящего черепа потоки боли, которые ожгут все его тело. Горечь на языке заставила капитана сморщиться и все же попытаться повернуть голову. Ничего не случилось. Голова оказалась наполнена звенящей пустотой, и даже шорох его собственных движений не проник сквозь этот неслышимый звон. Харрис дернулся, пытаясь приподняться, спустил ноги на пол и обнаружил, что одет в свободный комбинезон, больше смахивающий на пижаму, чем на внутрикорабельную форму. Капитан стал подниматься, пробуя крепость своих ног и вспоминая все те последние мгновения, что отпечатались у него в сознании, прежде чем он провалился в темноту. Что там говорил этот офицер? Что-то про то, что он, Харрис, уже и не человек? Что за бред?
  Короткая боль прострелила руку Харриса, и он подскочил, как ужаленный. Оказалось, в полумраке он не заметил, что к его правой руке тянулось несколько проводков, соединяющих закрепленные на запястье датчики с нависающими над ложем приборами. Теперь, когда Харрис, поднявшись, неосторожно дернул рукой, липкие фиксаторы, до сего момента не ощущавшиеся на коже, отрываясь, дернули волоски на руке, и находящиеся на взводе нервы Харриса превратили это, в общем-то, безобидное воздействие в ощутимый укол.
  Так или иначе, но связь с аппаратурой прервалась, и на панелях приборов мигнули красные сигналы. Харрис не обратил на это внимания и приблизился к двери. Неужели он в тюремной камере? Да нет... Откуда на корабле-госпитале камеры. Скорее всего, отдельный стационар. Но почему его изолировали здесь. И зачем нужна была охрана. Они чего-то боялись? Да, Артадо намекнул, что контакт с боргом не проходит бесследно, но ведь ничто не предвещало такого развития... Глупец, он должен был сразу сообразить, что теперь его так просто не отпустят, особенно если учесть его удивительное выздоровление.
  Харрис сжал зубы и в досаде с силой хлопнул ладонью по плите двери. Та даже не завибрировала и не отдалась отзвуком обычной коробчатой конструкции. Да, отсек капитальный. Возможно, снаружи даже выставлена охрана. Интересно, что с ним будут делать дальше? Харрис вздохнул, оторвал ладонь от поверхности двери и тут же вскрикнул от острой боли. О, эта боль была не чета той, что он недавно испытал. Инстинктивно Харрис отшатнулся вглубь комнаты, оказавшись на наиболее освещенном пятачке в ее центре и вскинул пылающую словно от ожога ладонь к глазам. В центре ладони алел лоскут обнаженного мяса. Крови не было, а по краям рана странно серебрилась и... Да нет, верно! Края двигались, прямо на глазах заращивая рану.
  Харрис, завороженный этим зрелищем, позабыл о боли, и о том месте, где находится. Вот последний клочок алеющей плоти вспенился, пронизанный тонкими паутинками металлического оттенка и Харрис уже смотрит на первозданную, лишенную каких бы то ни было изъянов, кожу, испещренную знакомыми линиями. Значит, тот офицер... Он имел в виду это? Какой еще сюрприз может преподнести ему его собственное тело. Внезапно Харрис покрылся холодным потом. Его разум - пленник в чуждом теле! Сейчас он еще способен мыслить о себе, как о капитане Харрисе, но что будет дальше? Харрис знал, что представляют из себя борги, и видел тех, кто оказывался захвачен и ассимилирован ими. Неужели, такая же участь ждет и его? Мысль о самоубийстве всплыла мгновенно. Самый лучший выход. Дарованная Ли жизнь на поверку оказалась ловушкой... Дьявол! Теперь он проклинал ее. Лучше бы ему умереть тогда! Впрочем, именно накануне Ли сказала, что он умрет... Умрет сегодня. Не все ли равно, что будет причиной его смерти? Болезнь или его собственный умысел...
  Харрис лихорадочно осматривал замкнутое пространство отсека, примеряя провода на петлю и ища на потолке нечто, за что бы ее зацепить. Секунды шли, складывались в минуты, и жизнелюбивая натура капитана постепенно вклинилась в мысли о самоубийстве, осторожно шепча разуму - подумай... Ведь ты жив и осознаешь себя до сих пор. Вспомни, как ты упал под разрядом станнера, и, тем не менее, сейчас ты чувствуешь себя прекрасно и не ощущаешь никаких последствий. Та же рана ладони. Да, возможно, враг затаился внутри тебя, но, может быть, все совсем не так плохо? Мысль о смерти отодвинулась на задний план, уступив место вопросу - что же делать дальше?
  Необходимо отсюда убираться, подумал он. Если он сам не убьет себя, его уж точно разрежут по кусочкам, не считаясь с тем, что он человек или когда-то им был. Решительные шаги военных это доказывали. Но как выбираться? Да, конечно, это не тюремная камера, а корабль-госпиталь не перевалочный пункт для преступников.
  Харрис вновь подступил к двери и вдруг подумал, что же случилось, когда он с силой оперся на нее? И как это он сразу не задался этим вопросом. Освещение было ни к черту, а на привычном месте сенсора управления освещением не оказалось. Капитан обшарил на ощупь все темные углы, но так и не нашел сенсор. Скорее всего, уровень освещенности регулировался извне. Что же, Харрис решил попробовать то, что было под рукой. Капитан осторожно стал ощупывать приборы, расставленные на панелях. На двух из них сияли достаточно яркие индикаторы, но один из приборов был жестко закреплен на полке, а вот второй Харрис аккуратно снял и понес к двери, до тех пор, пока позволяла длина оптоволокна.
  Тусклый свет, излучаемый панелью прибора, едва выхватывал из темноты маленький участок двери, но все же это было лучше, чем ничего. Вот и то место, где он опирался рукой. Лоскут собственной кожи он обнаружил сразу: равнобедренный треугольник, слегка посеребренный, похожий на пергамент клочок, будто бы впаянный в толщу двери. Харрис поскреб его ногтем и с легким удивлением обнаружил, что поверхность идеально ровная без каких либо шероховатостей. Словно участок металлопластика поменял свой цвет в этом месте и все. Харрис решился, смирившись с тем, что потеряет еще частичку себя, и вновь прижал ладонь чуть ниже первоначального места. Сначала он ничего не почувствовал, затем ему стало слегка щекотно, но ничего необычного. Харрис уже готов был вновь отнять ладонь от двери, как внезапно ощутил, что под ладонью что-то пульсирует. Да нет, даже не совсем под ладонью. Он предположил, что пульсация происходит в глубине самой двери. Он явственно чувствовал поток энергии, пронизывающий панель, сосредоточился на этом и обнаружил целое кружево, рисунок, сотканный из пульсаций. Догадка зародилась в глубине сознания Харриса. Он вновь решил отнять ладонь от поверхности двери, но лишь затем, чтобы прижать ее в ином месте. Учтя недавний болезненный опыт, он стал отнимать руку медленно и плавно, без рывков. Никаких неприятных ощущений не последовало. Повернув ладонь и взглянув на нее при свете мерцающего огонька прибора, он убедился, что кожа совершенно цела, а на панели двери нет ни единого следа.
  Харрису вдруг подумалось, что за ним, наверное, наблюдают. Догадываются ли они, что он задумал? Если его теория насчет двери верна, то следовало поторопиться. Капитан вновь опустил ладонь на плиту двери примерно в том месте, где, как он думал, в ее толще был спрятан магнитный замок. Не прошло и пары секунд, как он ощутил уже знакомые пульсации, сложившиеся теперь уже в иной рисунок. Что-то более сложное и неоднородное купалось в этих пульсирующих потоках, само оставаясь темным и непроницаемым. Так ведь это и есть замок, весело подумал Харрис! Хорошо, он его нашел, но что надо сделать, чтобы открыть его? Перекрыть доступ энергии... Мысль, как это сделать, еще только всплывала в его сознании, как Харрис почувствовал, что его ладонь еще плотнее приросла к двери, и не успел он испугаться, как вдруг сам стал продолжением пульсирующих в двери энергетических потоков. Энергия, казалось, переливалась теперь прямо сквозь его пальцы, омывая вены, набегала прибоем на запястье, толчками ширилась вверх по руке. Мысленно Харрис сжал нематериальный кулак, перекрывая пульсирующую артерию, и в ту же секунду почуял запах дыма и разогретого пластика. Его ладонь будто статикой отбросило от двери, и за ней взвились струйки пара. Дверь с упреком мяукнула и отошла в сторону. За ней виднелся пустой коридор. Харрис, раскрыв рот, смотрел на результат своих экспериментов, да так и простоял бы, наверное, еще с минуту, если бы внезапно со всех сторон не взревела сирена, покатившись трубным гласом по коридорам...

  С тех пор он только бежал. Без оглядки, сломя голову. Сигнал тревоги, топот сапог преследователей по палубам, стробоскоп алых маяков гнали его все дальше и дальше по непривычно опустевшим корабельным коридорам. Свободная одежда не мешала бежать, а голые пятки не чувствовали рубчатую поверхность палуб. Когда же Харрис остановился на очередном перекрестке, чтобы отдышаться, он наконец-то впервые задумался над вопросом, куда свернуть и где он вообще находится. Харрис внезапно понял, что безнадежно заблудился в хитросплетениях корабля-госпиталя. Отсутствие людей говорило о том, что вероятно на всем корабле проведена глобальная изоляция и введен карантин. Уж не из-за него ли? Можно было бы воспользоваться информационной консолью и определить свое местоположение, но по запросу его сразу засекут. Хотя, конечно, его и так, наверняка, отслеживали при помощи встроенных датчиков. Слишком уж точно и часто на него выходили преследователи. Несколько раз его пытались заблокировать, но недавний опыт отпирания дверей сейчас давал ему беспрепятственный проход в большинство отсеков корабля.
  Харрис еще раз огляделся на перекрестке и выбрал самый широкий и освещенный коридор. Он принял решение выбраться к ангарам челноков, а там, чем черт ни шутит, возможно, ему удастся увести челнок и связаться с "Необэ", который должен быть где-то поблизости. Харрис верил, что сможет убедить экипаж харвестера помочь ему.
  Коридор перед ним был длинным и слегка изогнутым. Харрис прикинул по степени его кривизны и конструктивным особенностям корабля-госпиталя место, где он примерно может находиться. Беспокоило только то, что из коридора не вели двери в другие отсеки, и обмануть ловцов в этом коридоре не было ни единого шанса. Харрис решился и как спринтер, понесся по слегка изгибающейся беговой дорожке коридора к другому его концу. Уже преодолев по собственным прикидкам половину пути, он услышал впереди топот обутых в тяжелую обувь ног и отрывистые команды. Впереди его уже ждали. Ловцы еще не показались из-за изгиба коридора, но стремительно приближались. Харрис затравленно обернулся и припустил назад. Поздно! С другого конца тоже послышались звуки погони. Капитан стал осматривать стены коридора, ища хоть какую-то возможность спасения. Ни двери, ни фальш-панели, которую можно было бы снять и воспользоваться техническим лазом. Харрис бросился к стене и стал лихорадочно ощупывать ее, пуская в ход все свои вновь приобретенные способности. Ничего. Ни скрытого замка, ни пустот. Только несущая стена монолитного пластметалла, укрытая декоративной панелью. Харрис в отчаянии повернулся на звучащие уже совсем рядом звуки и вжался в стену между ребристыми выступами, образовывающими слегка затененную нишу.
  Пол завибрировал под тяжелыми шагами, и коридор заполнили люди, одетые в легкие скафандры и держащие наготове мощные фонари и расчехленное оружие. Вот сейчас кто-нибудь из них повернет голову, заметит его и подаст сигнал остальным. И они накинуться на него всем скопом, скрутят, особо не церемонясь, так как он уже видел на их лицах сквозь прозрачный плексиглас шлемов искаженные, недовольные и раздраженные лица. Идущий впереди человек как в замедленной съемке поворачивал к замершему капитану голову, вот его глаза остановились на нем. В зрачках все еще не появлялось узнавание и Харрис, чувствуя, что вот сейчас рука с оружием начнет подниматься, а губы охотника шевельнутся, решил драться до последнего. Капитан попытался вскинуть ногу, чтобы как следует врезать военному под коленку, затем отбросить его рукой в сторону на его же товарищей и прорваться дальше по коридору. Но вдруг Харрис с ужасом почувствовал, что не может двинуть ни рукой, ни ногой, ни даже повернуть голову. Оставалось только беспомощно следить, как взгляды уже нескольких военных скользят по нему, почему-то минуют, возвращаются вновь. Люди смотрят на него, как на пустое место...
  Адреналин отхлынул и Харриса пробил озноб. Отряд ловцов пронесся, грохоча, мимо и скрылся за изгибом коридора. Не понимая, в чем причина столь чудесного спасения, Харрис попробовал отойти от стены, послышался треск рвущейся материи и комбинезон, составлявший его одеяние, повис на нем лохмотьями. Харрис крутился на месте, осматривая приобретшую странный цвет и рисунок одежду. Часть одежды так и осталась прилипшей к стене, но вся она повторяла своей расцветкой, фактурой и рисунком пластиковую декоративную панель, к которой еще секунды назад жался Харрис. Больше того, в тех местах, где из брючин и рукавов выглядывали руки и ноги Харриса, кожа фактически сливалась с одеждой и только на кончиках пальцев стала медленно приобретать нормальный телесный цвет. Харрис поднял ладони к лицу, ощупал нос, лоб, чувствуя под пальцами рубцы искусственного рисунка, который был впечатан в пластик стены позади него. Харрис все понял и вдруг громко засмеялся. Ну надо же! Он превратился в... хамелеона!
  Он стал срывать с себя куски заскорузлой одежды, та сопротивлялась, слезая с его тела, как отмершая кожа со змеи. Куски потерявшей эластичность материи рвались, как бумага и осыпались у его ног серым холмиком. Когда Харрис сорвал с плеч последние остатки бывшего комбинезона, сирена внезапно стихла, и длившуюся в течение секунды тишину пронзил голос капитана Артадо:
  - Харрис, капитан Рэй Харрис... Мы все равно выясним, где вы. Не сопротивляйтесь и не упорствуйте. Ваши фокусы с замками не помогут вам покинуть пределы корабля. Рано или поздно мы вас найдем. Вы должны понимать, что несете ответственность не только за себя, но и за безопасность Федеративных войск. Я не утверждаю, что вы представляете для нас непосредственную угрозу, но вы должны понимать, что мы не можем рисковать...
  Артадо говорил что-то еще, но Харрис уже не слушал его. Почему-то слова о долге, Федерации и безопасности человечества не трогали его. Может быть, он уже борг? Бездушная машина, ждущая приказа извне превратить этот корабль в плацдарм? Впрочем, Харрис послал все эти мысли куда подальше и зло усмехнулся на слова Артадо.
  - Лицемер... – прошептал он про себя и побежал по освещенному коридору. Его обнаженную грудь овевал встречный ветерок и впервые за долгое время Харрис наслаждался своим сильным, здоровым телом.
  Он придерживался, как ему казалось, верного направления. И даже тогда, когда ловцы заставляли его делать крюк, или особенности палубы выводили его совсем не туда, куда было нужно, он все равно находил возможность вернуться на правильный путь. Белые коридоры медицинских горизонтов сменились жилыми палубами, затем, постепенно, от коридора к коридору декоративные панели как будто слезли со стен, обнажив серый металл и оправленные в кожухи энерголинии. Если бы он воспользовался внутренней транспортной сетью, то моментально оказался бы в причальных отсеках, куда он так упорно стремился, но он преодолел соблазн, боясь попасть в ловушку, из которой уже не будет выхода. Нет, он пробирался через лабиринты технических лазов, окольных коридоров, транспортных конвейеров, тянущихся за стенами. Уже без особого удивления Харрис подметил, что может прекрасно видеть в кромешной тьме, стоит ему только побыть в ней несколько секунд. Его чувства обострились, и ощущать гудящие в стенах энерголинии, тонкую паутинку контрольной аппаратуры и следящие датчики ему уже удавалось, не прикасаясь непосредственно к стенам. Отчасти этим объяснялось то, что его все еще не смогли схватить. Артадо еще несколько раз обращался к нему по громкой связи, и каждый раз, когда Харрис останавливался не то чтобы послушать его, а перевести дух, вскоре уже слышал звуки погони и срывался с места, проклиная морализаторство капитана корабля-госпиталя.
  Интерьеры вновь сменились, и Харрис теперь не мог определить ни по надписям, ни по условным знакам на стенах, какого рода отсеки на тех палубах, где он сейчас находился. Коридоры стали тесными, створки дверей выглядели грубо и неприступно. Замки уже не так легко поддавались, как раньше. Приходилось прилагать усилие, чтобы преодолеть очередное препятствие. А однажды Харрис просто не смог открыть массивные створки, перегородившие коридор, и тут же его неудачу ехидно прокомментировал по громкой связи Артадо, взирая на растерянного Харриса через зрачок висящей над дверью видеокамеры:
  - Ха, не можешь открыть, Харрис? Неудивительно. Здесь нет электроники. Старый добрый механический замок. Мы все ждали, когда же ты окажешься здесь. Вот ты и пришел. Единственное место на корабле, где не все доверено современной электронике... Ты думал, мой корабль - это обычный медицинское судно поддержки? Ты ошибся. Что же, ты сам явился туда, куда попал бы рано или поздно. До встречи... - и голос смолк, оставив Харриса гадать, что имел в виду Артадо.
  Харрис поспешил назад, минуя уже пройденный путь. В какую бы дверь он не ткнулся, он не мог ее открыть. Он перестал чувствовать потоки энергии. Внезапно свет потух. Все погрузилось в темноту. Слышимые на границе слуха звуки аппаратуры тоже стихли. Наступила полная тишина. Харрис шагнул наугад, не дожидаясь, пока сможет видеть в темноте, и услышал шлепанье своих голых ног по металлу. Звук почему-то испугал его, живо вызвав в сознании картину холодного сырого каземата.
  Где-то в глубине корабля вдруг послышался зловещий лязг, затем что-то тяжелое опустилось. Холодивший ступни ног ток воздуха у самого пола как будто перекрыли. Натянутый, как струна, Харрис заслышал далекие шаги и понял - преследователи обложили его со всех сторон и теперь, не торопясь, вооруженные всевозможными сканерами и прожекторами, планомерно сужают круг. Он был уверен, что уж теперь-то они не поддадутся на его уловки, и будут ориентироваться исключительно на показания приборов. Какое-то время он сможет избегать их, прячась в темноте, но лишь оттягивая закономерный финал.
  По мере того, как осторожные шаги приближались, Харрис стал медленно отступать к той самой двери, которая впервые его остановила. Он не сорвался на панический бег даже тогда, когда из-за угла мигнул зрачок инфракрасного фонаря и в его тусклом свете не показался причудливый шлем, оснащенный инфракрасной оптикой и тепловыми сканерами. Побеги Харрис, и звуки его шагов тут же уловят преследователи, кинуться за ним по пятам, как стая рассерженных долгой погоней озлобленных гончих.
  Капитан какое-то время пятился спиной, боясь пропустить момент, когда, наконец, преследователи выйдут на его след. Видимо, по этой причине он свернул не туда. Почувствовав лопатками холод металла, он сдвинулся в строну, ожидая поворота коридора, но прохода не было. Харрис шагнул в сторону, вытянув в темноту руку, и вновь наткнулся пальцами на металл. Он оказался в тупике. Возвращаться к подлой развилке было уже поздно. Там посверкивали, отражаясь в гладких поверхностях стен, красные огоньки инфрафонарей. Харрис что есть силы вжался в металл стены, понимая, что никакая маскировка теперь ему не поможет. Металл неприятно вытягивал тепло из обнаженного тела и Харрис вдруг ощутил, что хладное онемение распространяется все дальше и дальше, охватывает неприятными пальцами спину, пробирается под мышками на грудь, превращает ребра под кожей в ледяные пальцы, которые сжимают легкие и сердце морозной хваткой.
  Харрис попытался закричать, привлечь внимание своих преследователей, чувствуя, что сейчас умрет. Это было страшнее и ужасней, чем плен. Уж лучше камера и неволя, чем вот такая смерть... Огоньки ловцов мигнули в коридоре перед ним, Харрис потянул к ним ладонь, уже не имея возможности кричать. Его сердце, в последний раз ударившись о ледяную камеру грудной клетки, остановилось, и Харрис, отстраненно понимая в этот миг, что вот сейчас он действительно умер, с удивлением почувствовал, что медленно проваливается сквозь стену, подпиравшую его застывшее тело...

  Тело сковывал холод, зубы Харриса отчетливо выстукивали торопливую чечетку, все члены болели - каждая косточка, каждая мышца. Как только какую-либо часть тела покидал холод, их начинало ломить, завязывая нервы узлами. Харрис беззвучно корчился на полу, а вместе с ним корчились сердце, легкие и желудок, силясь отвоевать у стужи свою плотскую обитель. Харрис замычал от боли, попытался встать на четвереньки, ожидая увидеть направленные на него сверху фонари ловцов, но вокруг было темно. Послышался глухой звук и Харрис дернул головой, разобрав едва слышные голоса, доносящиеся откуда-то извне:
  - Его нет здесь, сэр...
  Пауза. Видимо, говоривший прислушивается к коммуникатору. Следует раздраженный ответ:
  - Тем не менее, его нет на этой палубе, сэр! И деться ему некуда.
  Человек вновь замолчал, выслушивая своего собеседника, затем грязно выругался - видимо, куда-то в сторону, чтобы не услышал человек на другом конце связи, а затем, сдерживая недовольство, вновь ответил:
  - Вам сразу следовало отправить его сюда, сэр. Боюсь, мы ошиблись. Попробуем прочесать уровни выше и ниже, сэр...
  Послышались тихие шаги, шипение пневматики, лязг тяжелых створок дверей и все стихло. Харрис ничего не понимал. Все еще стоя на четвереньках, он подтянул под себя коленки и на корточках подобрался в ту сторону, откуда исходили голоса. Дорогу ему преградила глухая стена. Харрис провел руками справа и слева, постепенно привыкая в темноте, но никаких признаков двери или прохода не было и в помине.
  Харрис обернулся, окидывая улучшившимся зрением помещение, в котором оказался. Больше всего оно походило на лабораторию. Или операционную. Непонятные приборы закрывали металлические стены. В центре на массивном основании стоял операционный стол. Харрис понял это, увидев над его краем кончики пальцев человеческих ног. Капитан наконец поднялся на ноги, ощущая, что прежние боли и ломота испарились без следа. Все еще полностью не различая лежащее на столе тело, он шагнул ближе, в круг бледноватого сияния, падающего конусом из притушенных операционных ламп, висящих сверху над столом.
  Что-то знакомое было в обнаженной человеческой фигуре перед ним. На бедрах человека лежал кусок белой материи, на котором покоилась ручка зажима, удерживающего торчащий из тела чуть выше пупка патрубок. Харрис скользнул глазами выше по худому телу, остановил взгляд на проступившей прутьями ребер груди. Приглядевшись, Харрис понял, что перед ним женщина. Чуть ниже левой ключицы алела раскрытая рана. Аккуратное рассечение, сквозь которое в грудную клетку были погружены уже несколько трубок и даже, как показалось Харрису, тонких энергокабелей. Тонкие руки женщины были раскинуты в стороны и их кисти терялись в темноте за пределами освещенного круга. Кожа имела металлический сероватый оттенок. Харрис обратил свой взор на запрокинутую назад голову, все еще четко не различая лица, но уже узнавая линию подбородка. Его сердце учащенно забилось, он на секунду закрыл глаза, вызывая в памяти лицо Ли, зажал виски ладонями, порывисто оторвал руки от головы, склонился над телом, подсунул ладонь под затылок женщины и поднял к себе ее лицо.
  Да... Это была она! Ли... Любимая Ли. Ее лицо заметно изменилось, обритая голова сделала ее похожей на ребенка. Ребенка с крупными глазами, скрывающимися за огромными лепестками пронизанных темными сосудами полупрозрачных век. Сухие губы сжаты, потрескались и чернели резким пятном на фоне бледной кожи, проткнутой темными ямами запавших щек.
  Харрис осторожно оторвал Ли от ложа, подхватил ее безвольную голову и, прижавшись к ней щекой, беззвучно заплакал, тихо раскачиваясь на краю ложа и шепча ее имя. Неизвестно, сколько времени так, сжимая тело Ли, просидел Харрис, когда вдруг почувствовал на своей коже слабое дуновение, щекочущее волоски на шее. Харрис подумал, что это всего лишь внутренняя циркуляция воздуха, но у дуновения был слабый ритм и теплота. Харрис встрепенулся. Осторожно вернул Ли на ложе и склонился над ее губами. Так и есть. Слабое дыхание вырывалось из ее уст. Харрис положил пальцы на артерию у основания шеи и почувствовал слабый пульс. Волна восторга зародилась где-то в глубине его груди. Ширясь и нарастая, разгоняя печаль, выстраивая мысли, очищая душу от тьмы, она рвалась наружу криком - она жива, жива... Харрис заметался, пытаясь сделать все сразу, он протягивал руки, желая поднять Ли с этого ужасного ложа, но глаза натыкались на зловещие трубки, погруженные в ее тело. А вдруг она жива лишь благодаря этим приборам? Как узнать? Не торопись, капитан, не торопись... Новой потери тебе не перенести - бормотал Харрис, рассматривая приборы, которые следили за ним своими индикаторами, насмехались, дразнили, будто осознавая свою власть на ним и Ли.
  Может быть, его вновь обретенное естество подскажет, как поступить? Ведь теперь он весь целиком связан с Ли. Это ведь ее дар. Харрис простер над женским телом ладони. Опустил одну из них на ее грудь возле раны, а другую возле раны на животе. Замер. Закрыл глаза. Прислушался к своим ощущениям, ожидая намека, сигнала, шепота, всего, что угодно, но дающего ответ на мучающий его вопрос. Он почувствовал, как его ладони стали источать нечто неощутимое и, тем не менее, стремительно расширяющее границы его ощущений. Его сознание топталось на кончиках пальцев, в нетерпении ожидая шага вглубь, за пределы тела, и микрочастицы, выстраивающие сейчас мостки между клетками вовне, становились проводниками его ощущений.
  Осторожно он крадется вдоль чужеродных трубок, облекает их сенсорной пленкой, пытается понять причину и следствие их существования, ощущает токи энергии и веществ внутри них. Похоже..., да нет, точно, и это прибавляет оптимизма Харрису, без некоторых из них можно обойтись. Но вот та, у сердца... Без нее никак. Тут нечто, что поддерживает жизнь, но и не позволяет пробудиться до конца, сосет жизненную энергию, не давая ей наполнить чашу сознания пленницы, и в тоже время уберегает от безвозвратного распада.
  Харрис заскрежетал зубами, проклиная Артадо и его мясников. Ли крепко прикована к этому ложу. Ни жизнь и не смерть. Существование тела, плоти, но не разума... Харрис устремился глубже, следуя вдоль этой хитрой узды, и удивляясь своим неожиданным способностям. Он пробирался к нервным окончаниям, подсматривая таинство управления плотью, он касался трепещущего сердца, пытаясь разгадать всю хитрость содеянного вивисекторами. Вот здесь он попробовал перекрыть внешний источник ферментов, поспешно подменив его фабрикой собственного тела. Вот тут обнаружилась стимуляция легкими импульсами энергии - и тут он может подменить инородца. Так, так... Осторожно разжать капкан, высвободить из него сердце, при этом не поранив его и продолжая поддерживать его слабое биение.
  Тело Харриса затекло в неподвижности, но он едва ощущал это, полностью находясь там, на границе своего пластичного естества, возле сердца любимого человека. Он не замечал, так как глаза его были закрыты, как патрубок на животе Ли покинул рану и, соскользнув вместе с зажимом, сиротливо повис под тяжестью инструмента над полом. Ладонь Харриса вдруг исторгла на кожу Ли отсвечивающие металлом брызги, которые охватили кровоточащее отверстие, сомкнулись на нем и устроили настоящий взбалмошный танец. Нечто похожее происходило и на груди Ли. Только там щупальца приборов находились слишком глубоко в теле, и Харрис, будто бы разбуженный, пошевелился, отнял вторую ладонь, обхватил ростки металла и пластика у самого тела и потянул вверх. Как только их концы оказались наружи, рану затопило озерцо крови. Ладонь Харриса поспешно накрыла рану, и серебряные брызги вновь заиграли между его пальцев, порождая в каждой капле несмешиваемый красно-серебряный символ Инь и Янь...
  Когда Харрис убедился, что слабое дыхание Ли не прервалось, а сердце все также едва ощутимо, но неизменно ритмично сокращается, он осторожно поднял ее тело с ложа. Она была легка, словно и вправду являлась ребенком. Да Харрис и не знал точно, сколько же ей на самом деле лет. Сейчас в его руках ее истощенное тело было невесомым, хрупким, маленьким и беззащитным. Харрис инстинктивно расправил плечи пошире, а потом ссутулился, укрывая Ли своим торсом.
  Теперь самым большим желанием Харриса было оказаться на борту "Необэ".
  - Узнать бы еще, где мы находимся, Ли! - прошептал капитан, обращаясь к находящейся в забытьи женщине у себя на руках.
  Внезапно со стороны входа послышалось жужжание, и панель двери утопилась в переборку. Едва Харрис со своей ношей успел отскочить за находящуюся у стены ширму, как на порог ступил человек в военной форме. За ним следовал человек в комбинезоне медперсонала. Люди вели разговор, который...
  - Думаешь, они его поймают?
  - Куда он денется с корабля...
  ...прервался, едва они увидели пустое ложе в центре лаборатории. Военный подскочил к столу и отбросил кусок материи, покрывавшей поверхность, будто не мог поверить в исчезновение тела и хотел убедиться, что оно не скрывалось в складках материи. Человек в форме медика, похоже, справился с растерянностью и его голос прозвучал ровно и укоризненно:
  - Он был здесь!
  Военный обернулся, и его лицо исказила ухмылка:
  - А мы гадали, куда он подевался из устроенной нами ловушки. Вот значит как! Но как ему удалось попасть сюда?
  Этот вопрос интересовал и самого Харриса, наблюдавшего из-за ширмы за происходящим, но тут он заметил, как глаза военного сощурились, его пальцы потянулись к кобуре на боку, и он сдавленно проговорил:
  - Он, может быть, все еще где-то здесь! Притаился...
  Не дожидаясь, когда военный и его товарищ начнут обшаривать лабораторию, Харрис что есть силы пнул громоздкую ширму, и она огромным кожистым крылом накрыла стоящих в лаборатории людей. Военный упал, судорожно нажав на кнопку фазера и пробив в ширме дымящееся отверстие. Второй человек запутался, споткнулся о тело упавшего военного и завозился, силясь подняться. А Харрис, не теряя время на созерцание этой в чем-то даже комичной ситуации, выбежал из лаборатории в теперь уже ярко освещенный коридор и бросился к той самой злосчастной двери, которая ранее преградила ему путь, а теперь была открыта.
  Ему повезло. Знакомый запах наэлектрилизованного воздуха, разбавленного ароматизатором, заглушающим менее приятные запахи, всколыхнул искру надежды. Конечно, все выходы к причальным докам и ангарам челноков заблокированы, но, возможно, охотники не догадаются перекрыть доступ к сервисным мини-кораблям, которые и полноценными-то кораблями не являлись, а служили для обследования внешней обшивки звездолетов, ремонта, погрузки и коротких транспортных вояжей. Если на пассажирских пирсах тот запах, который сейчас Харрис впитывал, как запах грядущей свободы, трудно было бы уловить, то на технической палубе особо не заботились о комфорте обоняния. Настоящие запахи смазки, перегретых механизмов, ионизированных газов, охлаждающих жидкостей и толика ароматизатора смешивались в тот самый неповторимый букет, который не хуже компаса указывал нужное направление.
  Стены коридоров претерпели очередную метаморфозу, потеряв монолитность, превратившись в ячеистые панели, сквозь которые можно было разглядеть змеи гудящих кабелей. На полу появились неряшливые подтеки масла. Харрис буквально летел, не ощущая веса Ли, по слабо освещенным клетям, нависающим над открывшейся внизу просторной палубой, уставленной окрашенными в желто-черное сервисными кораблями. Он преодолевал пролет за пролетом, спускаясь вниз, моля, чтобы там не оказалось засады.
  Внизу его никто не ждал. Харрис осторожно положил Ли на низкий вытянутый контейнер, и бросился к ближайшему кораблику. Уже привычное мановение рукой и замок с готовностью открылся. Фонарь, чмокнув, отъехал, открывая тесное пространство кабины. Приборная панель засияла огнями. Харрис протянул ладонь, чтобы проконтролировать запасы энергии, когда вдруг за спиной в дальнем конце ангара раскрылись створки, и внутрь вошла группа вооруженных людей. Впереди был сам Артадо. Он поднял руку, призывая сопровождавших его остановиться, что-то поднес к губам, и в огромном объеме ангара, множась и отражаясь от стен, загремел его голос:
  - Признаю, Харрис, вы едва не обвели нас вокруг пальца. Два раза избегнуть безвыходной ловушки - это достойно восхищения. Но игра в прятки закончилась. Вы похитил тело нашего врага. Вы сами почти что стали врагом, Харрис. Всего один шаг отделяет вас от той черты, за которой я уже не смогу гарантировать вам и... ей жизнь. Вас уничтожат. Вас и ваш харвестер, если вы вдруг сможете до него добраться. Возвращайтесь по доброй воле!
  Харрис и сам понимал, что теперь никто не позволит ему воспользоваться пчелой. Ему оставили всего два варианта действий. Сдаться или умереть. Его рука все еще неподвижно висела над панелью управления сервисного корабля, скрытая от глаз Артадо и его людей. Глаза Харриса заблестели, лицо его заострилось, губы изогнулись в загадочной улыбке. Он кивнул и медленно поднял вторую руку. Артадо, заметив этот жест, двинулся со всей компанией к капитану. Ох, если бы охотники могли видеть выражение лица Харриса, они бы лишний раз подумали, а не сошел ли тот с ума и не готовит ли какой сюрприз, но они находились еще слишком далеко, чтобы различить маску безумия на его лице.
  Харрис провел ладонью над пультом, вводя в заблуждение бортовой компьютер пчелы, и ее двигатели заработали. Кораблик сорвался с места, а Харрис отпрыгнул к лежащей Ли, накрывая ее своим телом. Неуправляемый мини-корабль устремился к мерцающей на противоположном конце ангара запирающей преграде, отделяющей энергетической пленкой пространство дока от пустоты космоса. Капитан заметил, что Артадо тоже сообразил, что сейчас может произойти, и уже бросился назад к открытому проходу, из которого недавно появился.
  Сумасшедшая пчела достигла тумбы эммитера запирающего поля, и врезавшись в него, взорвалась. Поле мигнуло и исчезло. Ток воздуха устремился в черноту космоса. Он сдвигал контейнеры, ворочал корабли, поднимал вверх менее весомые предметы и все это выбрасывал из дока в пустоту. Спустя всего лишь долю секунды скудный объем атмосферы, а вместе с ней живительный кислород и жизненно необходимое давление исчезли. Вместе с выброшенными контейнерами последний выдох корабля-госпиталя исторг в пространство и людей.
  Харрис оказался в открытом космосе. Выглядел он в высшей степени странно. Все его тело будто бы покрылось инеем, сквозь который поблескивал тусклый металл. Казалось, это не сам Харрис, а застывшая в странном скорченном положении его статуя, изваянная из какого-то серого материала или отлитая из металла. А в руках у него было нечто, напоминавшее человека, но без черт. Руки и ноги этой второй фигуры были неразличимы в коконе все того же материала, а голову охватывал бликующий пузырь. Руки Харриса сливались с этим коконом, произрастая из него странными корнями, или, наоборот, порождая этот самый кокон. Вновь, как когда-то, он нес в своих объятиях Ли сквозь космос, спасая ее от смерти. Может быть сейчас, они, наоборот, преодолевали дорогу в обратном направлении - от жизни к смерти?

  В рубке "Необэ" собрался весь небольшой экипаж харвестера. Старший помощник капитана, Иво Ларсен, или, как все называли его за спиной - старый волк Ларсен, только что довел до сведения экипажа, что командование эскадры Звездного Флота предписало им и всем прочим невоенным кораблям покинуть зону дислокации флота.
  - А что же с капитаном? - спросила Инди, оператор абордажных гарпунов, а по совместительству связист.
  Ларсен отвел глаза в сторону.
  - Он задержится на корабле-госпитале.
  - Что значит задержится!? На сколько задержится? Ты что-то скрываешь, Иво! - возбужденно воскликнул пилот и механик харвестера андорианин Лоуренс Аравийский.
  - Да нечего мне скрывать, я и сам ничего не понимаю, - проворчал Ларсен. - Командование флота ничего не объясняет. А когда я попытался выяснить побольше, мне недвусмысленно намекнули, что мы можем запросто лишиться корабля, если будем упорствовать в своих расспросах и не уберемся куда подальше отсюда. Теперь ясно? - старпом обвел всех тяжелым взглядом. Никто из собравшихся и не сомневался, что Ларсен первый встанет за капитана горой, но против Федеративных властей, как ни крути, не попрешь.
  - Все, больше мы не можем здесь находиться, - Ларсен встал. - Готовьте корабль к прыжку. Мы возвращаемся на базу.
  Пилот и связист заняли свои места. Сам Ларсен в нерешительности застыл перед капитанским креслом, качнул головой и направился было к своему привычному креслу навигатора, но поймал на себе взгляд Инди. Та печально улыбнулась и отвернулась к своему пульту. Ларсен вздохнул и распорядился:
  - Лоуренс, проложи курс возле этого самого корабля-госпиталя. Качнем на прощание кэпу крылом.
  - Будет трудновато. Флот заблокировал подходы к кораблю. Странно все это. Боюсь, им не понравится наш маневр, Иво.
  - Ну и черт с ними. Нам впервой что ли маневрировать среди всякого хлама, что болтается в космосе!
  Пилот обернулся и вместе со старпомом улыбнулся этой незамысловатой шутке.
  Первое предупреждение они получили, когда в наглую протискивались между блокирующим северную полусферу крейсером и парой эсминцев сопровождения. Пилот вел "Необэ", вслушиваясь, как Ларсен плетет по связи какую-то чушь капитану крейсера о незначительных неполадках в курсовом оборудовании и прочей несуществующей дребедени, якобы отравляющей нелегкую жизнь экипажа харвестера.
  Когда крейсер все же разродился челноком с ремонтной командой, они уже улепетывали на полных парах по направлению к сверкающей точке корабля-госпиталя. Поняв, что их надули, крейсер и эсминцы стали лениво разворачиваться по курсу нарушителей. Край силового луча зацепил харвестер, но куда было неуклюжей жабе крейсера до верткого кораблика. Ларсен сцепил зубы в замок, каждое мгновение ожидая, что им вслед пустят торпеды. Он уже клял себя в душе, что решился на эту дурацкую авантюру, когда Инди внезапно привлекла его внимание, выводя на центральный экран клочок космического пространства, находящегося прямо по курсу.
  - Посмотри, Иво, там вроде человек! - девушка повозилась с настройками. - Да он без скафандра, похоже!
  - Труп? - Ларсен привстал со своего места, в нетерпении заглядывая через плечо Инди, которая анализировала показания датчиков.
  - Черти что показывают сканеры... Помните тех серых уродцев, что пугали нас там, на свалке?
  - Борг?
  - Именно! Откуда он здесь? Хотя, погодите-ка... - Инди неожиданно запнулась.
  - Ну что там? - теперь уже нетерпеливо спрашивал Лоуренс, не отвлекаясь от пилотирования.
  - Внутри это как будто человек! Обычный человек, заключенный в оболочку. Он жив. И еще... - связист вновь замолчала, неуверенная в выводах компьютера.
  - Не томи! - пытал Инди Ларсен.
  - Он не один там, Иво! И знаешь, что это мне напомнило? Ту девчонку, которую кэп притащил со свалки! Ее биометрика у нас в компьютере. Так вот, очень на нее похоже.
  - А биометрики кэпа у нас случаем нет?
  - Я поняла, о чем ты подумал. К сожалению, нет, но мы ведь можем их вытащить!
  Ларсен кивнул и пилот с готовностью начал маневрировать, пытаясь как можно точнее выйти в точку перехвата.
  - Похоже, мы не одни хотим получить этот приз! - Инди дала панорамный обзор участка пространства, спроецировав сферическую картину на плоскость вспомогательного экрана. С разных точек к месту нахождения плывущих в космосе странных человеческих тел устремились разнокалиберные челноки.
  - Мы успеем раньше! Должны успеть! - прорычал Ларсен, про себя уже почему-то уверовав, что тот человек - это капитан Харрис. Живой или мертвый, но капитан вновь должен вступить на борт "Необэ", и уж он, Ларсен, все для этого сделает!
  Благодаря искусству Лоуренса "Необэ" уравнял свою скорость с медленно движущимися телами, распорол свое брюхо транспортным люком и показавшаяся из чрева корабля облаченная в скафандр Инди осторожно забрала тела. Дождавшись завершения операции шлюзования, она вызвала мостик и закричала:
  - Это он, Иво. Ты был прав! Это кэп и его девчонка. Черт, ну и странные у них скафандры!
  В рубке по лицу Ларсена пробежала волна радости и человек, взиравший на него с основного экрана, заметил это, понимающе кивнул и сказал:
  - Отдайте их нам, мистер Ларсен.
  - Почему? Они преступники?
  - Я уже объяснил вам, кто они. Если вы воспрепятствуете нам или попытаетесь покинуть зону, мы объявим вас вне закона. Вас разыщут и предадут суду. Подумайте, Ларсен, стоит ли рисковать всем ради борга?
  Про себя Ларсен уже все решил.
  - Не отдавай им кэпа, Иво - поддержал его мысли пилот.
  Появившаяся в рубке Инди согласно кивнула. Ларсен с облегчением повернулся к экрану, с которого за ними наблюдал капитан Артадо, и ответил:
  - Капитан Харрис стоит этого, сэр.
  Канал связи был прерван, как только Артадо начал что-то говорить. Пилот пришпорил "Необэ", харвестер сорвался с места и, раздвинув реальность пузырем гиперполя, скользнул в образовавшуюся щель. Может быть, им повезет, и они смогут оторваться от погони, которую, безусловно, устроит Артадо и командование Флота, но, как считал Ларсен, даже если существовала хоть маленькая толика шанса вырвать у них капитана, экипаж "Необэ" должны использовать эту возможность. А там... Там будь что будет! Жизнь вне закона, в бескрайнем космосе, где существует невообразимое количество возможностей прожить ее так, как тебе хочется, не так уж и плоха, как по своему прошлому опыту доподлинно знал сам Ларсен.

Вне закона

  Начищенные сапоги выстроились в ряд на рифленой поверхности корабельной палубы. Своими блестящими мысками они ловили свет бестеневых панелей освещения, умудряясь казаться не такими черными, строгими и унылыми, какими должны быть - ведь это были армейские сапоги. Их владельцы едва покачивались в идеально ровном строю, слегка выпятив подбородки и ловя уголками глаз шедшего вдоль строя офицера. Тот ставил ступни мягко и неслышно, плавно перенося вес с пятки на носок так, что его грубая обувь совершенно не издавала звука. Прошествовав вдоль всего короткого строя из семи человек, офицер застыл на другом конце не слишком просторного отсека грузового корабля. Прищурившись, он еще раз придирчиво осмотрел своих подчиненных и, не оборачиваясь, негромко спросил:
  - Артадо, вы уверены, что ваших беглецов не удастся вернуть иным способом?
  Человек, к которому, по всей видимости, был обращен вопрос, выступил из тени и, прежде чем ответить, поправил очки и одернул мешковатый комбинезон без знаков отличия.
  - Уверен, майор. Вы уже ознакомились с отчетом и должны понимать, что эти... люди представляют серьезную угрозу.
  - Насколько я помню, в отчете не упоминаются случаи ассимиляции или вторжения боргов на подконтрольных Федерации планетах за все время с начала бегства ваших подопечных. Возможно, и сам капитан Харрис не был ассимилирован в том смысле, как мы это предполагаем. Что же касается женщины...
  - Не забывайте, что в контакте с ними длительное время находился экипаж скрывшегося харвестера. Неизвестно, что произошло с ними.
  - Информационная сеть не зафиксировала агрессивных проявлений на предполагаемом маршруте их следования. Именно по этой причине нам так сложно было их засечь. Возможно, вы все же ошибаетесь, преувеличивая их опасность?
  - Майор Н'Че, мы не можем гадать, пока эти люди на свободе. Вы оспариваете приказ Командования? - тон Артадо стал жестким.
  - Нет, сэр...
  - Ваши люди готовы?
  - Да.
  Не имея возможности увидеть на лице майора задумчивое выражение, граничащее с недовольством, Артадо удовлетворенно кивнул. Подчиненные майора, так и не получившие команды вольно, вытянувшись по струнке, внимательно вслушивались в каждое произносимое слово. Натянутую атмосферу разрядил вызов по внутрикорабельному коммуникатору. Капитан грузовика докладывал Артадо текущую обстановку:
  - Сэр, мы подходим к Шахерезаде. Сенсоры засекли харвестер у одного из орбитальных ремонтных доков.
  - Мы можем пристыковаться к доку, но так, чтобы наше появление не вызвало подозрений? - по тону Артадо было ясно, что он не ожидал так быстро обнаружить корабль беглецов.
  - Да, сэр. Мы будем зарегистрированы, как грузовое судно, выполняющее транзитный вояж через систему. Таких кораблей здесь множество и наше прибытие не привлечет особого внимания.
  - Отлично, капитан. Выполняйте! - Артадо деактивировал коммуникатор и направился к выходу из отсека. У дверей он задержался и обернулся к майору: - Ваша идея использовать для операции грузовоз блестяще себя оправдывает, майор.
  Майор Джен Н'Че пожал плечами, не придав похвале особого значения. Он знал, что на его месте любой мало-мальски грамотный офицер Звездного Флота предусмотрел бы подобную деталь:
  - Это нейтральная территория и появление кораблей Звездного Флота привлекло бы нежелательное внимание. Возможно, даже спровоцировало бы конфликт и уж точно дало бы сигнал беглецам. Но...
  - Но? - Артадо ждал, что майор пояснит свои сомнения.
  - Здесь мы находимся без прикрытия. Мы можем надеяться только на себя. Учитывая то, что мы планируем силовой захват беглецов на неподконтрольной Федерации планете, мы можем столкнуться с противодействием местных властей.
  - Надеюсь, майор, профессионализм ваших подчиненных позволит нам избежать открытого конфликта?
  - Мы приложим к этому все возможные усилия, сэр.
  Артадо довольный кивнул, повернулся и вышел из отсека, направившись в рубку. Майор Н'Че позволил себе расслабиться, с удивлением обнаружив, что в присутствии Артадо невольно чувствовал себя неуютно. Взглянув на строй неподвижных десантников, он наконец-то отдал долгожданный приказ:
  - Вольно, ребята.
  Пятеро мужчин и две женщины зашевелились, разминая затекшие мышцы. Застывшие маски их лиц наконец-то оживились нормальными человеческими эмоциями, игрой румянца на коже, улыбками, морщинками и непослушными прядями волос, упавшими на лоб. Майор чувствовал, что всех их распирает от массы вопросов, несмотря на подробный инструктаж, состоявшийся накануне. Лучше сейчас прояснить все детали, подумал майор:
  - Вопросы?
  - Сэр, извините, но вы и вправду верите, что с боргами можно вести переговоры?
  - Я этого не говорил, лейтенант. Но все же следует помнить, что беглецы не являются боргами в обычном понимании.
  - Но вы подвергли сомнению силовой метод захвата.
  - Я не отметаю сам вариант захвата, лейтенант. Просто я считаю, что данные место и время не слишком благоприятны для проведения подобной операции. Тем не менее, мы имеем приказ Командования и будем его выполнять...

  Шахерезада была во всех отношениях примечательной планетой. О своей непохожести на большинство миров М-класса планета заявляла своим гостям еще тогда, когда только космический корабль оказывался на ее орбите. Вполне естественным было то, что прибывающие в систему корабли старались подойти к планете в строго определенную точку, чтобы их пассажиры могли насладиться видом Ока Шехерезады, открывающимся с орбиты. Происхождение этого геопланетарного чуда было прозаично и не слишком интересно, если бы не старания новоявленных хозяев планеты, превративших шрам, оставленный войной на лике планеты, в достопримечательность космических масштабов.
  Изначально это был гигантский кратер, образовавшийся после управляемой метеоритной атаки. Тогда катаклизм, чуть было не приведший к разрушению планетарной коры, оставил над поверхностью океана единственный уцелевший материк, который украсила гигантская каверна кратера, а спустя несколько десятков лет, когда кора остыла и потрескалась, дав путь океанским водам, каверна заполнилась водой. Образовавшееся внутриконтинентальное море, имеющее идеальную округлую форму, обрамляли, словно ресницы, ниточки рек, берущих начало на склонах вознесшихся сквозь лопнувшую кору высоченных хребтов, похожих на грубые веки. Противоборство воздушных потоков над центром материка, вызванное необычной геофизикой этого места, влияло на структуру облачного покрова, который почти никогда не скрывал Око, а лишь окружал его пенным фронтом. Из космоса планета имела характерный, легко узнаваемый вид, разве что соперничающий по известности со знаменитым Глазом Юпитера в Солнечной системе.
  В центре моря хрустальным зрачком плавал искусственный город-остров Лазарь. Лазарь был центром развлечения, отдыха и торговли в этом секторе космоса. В этом самом большом и единственном городе планеты причудливо переплетались торговые комплексы, игорные заведения, гостиничные корпуса, театры, зоны отдыха, вычурные поместья, яхт-клубы и морские пирсы. Здания города являли собой невообразимое смешение стилей, которые, тем не менее, органично взаимопроникая друг в друга, казались единым слаженным оркестром отражающих солнце и играющих световую симфонию архитектурных ансамблей.
  Вся остальная часть планеты была местом, где разворачивались захватывающие путешествия: экспедиции в джунгли, спуски по опасным горным рекам до самого океанского побережья, походы к замершим полюсам или экстремальные восхождения на вздыбленные катаклизмом вершины тысячеметровых пиков. Туристов на берега моря с острова-города доставляли флаэрами или ультрасовременными паромами, каждый из которых сам по себе был плавучим минигородом. Шахерезада была раем, и сюда стремились многие.
  Чуть меньше столетия минуло со времени окончания конфликта, породившего Око Шахерезады. Противоборствующие стороны, когда-то отступившие из этой части космоса, признав ее нейтральной территорией, теперь с вожделением смотрели на жемчужину сверхуспешной планеты, но паритет сил вынуждал их оставить в стороне все свои прошлые претензии. Предприимчивые дельцы, в свое время воспользовавшиеся этой ситуацией, сумели выторговать независимость солнечной системы и от тех и от других. Тогда мало кто верил, что им удастся хоть что-то извлечь из изуродованной планеты, но когда в небо вознесся хрустальными шпилями Лазарь, со всех прилежащих уголков космоса, а то и из самых дальних секторов галактики на планету, прослышав о ее чудесах, устремились авантюристы, путешественники, художники, писатели и толстосумы. Вложенные усилия окупились с торицей, и теперь Шахерезада была одной из самых процветающих независимых планет-государств, благополучно изгладив из памяти народов галактики свою печальную историю.
  Вскоре на орбите Шахерезады куски разбитых звездолетов сменили станции обслуживания прибывающих космических кораблей и ультрасовременные грузовые доки, превратившие солнечную систему в крупный транспортный узел этой части галактики. Один из таких орбитальных доков находился на геостационарной орбите совсем недалеко от того притягательного места, откуда открывался прекрасный вид на Око Шахерезады. Небольшой корабль, по форме корпуса похожий на маневренный харвестер, какие встречаются на суровых окраинах галактики, висел, пристыкованный к открытому эллингу под обширным брюхом дока. Иво Ларсену, находящемуся в рубке корабля, почти ничто не мешало наслаждаться созерцанием Ока. Вообще-то Ларсен следил за действиями Инди, которая находилась в скафандре снаружи и, используя металлические конструкции эллинга, охватывающие борта звездолета, как своего рода монтажно-строительные леса, исследовала обшивку корабля.
  Голос Инди отвлек Ларсена от разглядывания Ока:
  - Иво, я закончила... Пусти меня внутрь!
  - Отлично, Инди. Секунду...
  Ларсен качнул головой, улыбаясь своим мыслям. Сколько же имен и идентификационных номеров они сменили, ускользая от погони. Имя "Необэ" теперь было только в памяти экипажа корабля. Новый идентификационный номер и название реально существовавшего когда-то другого судна, купленные за немалые деньги на черном рынке и на данный момент записанные в бортовом компьютере, теперь идентифицировали бывший харвестер, как судно транспортного обеспечения "Торопыга". Оставался маленький завершающий штрих - удалить маркировку предыдущей ипостаси корабля с внешней обшивки, и нанести новую, соответствующую данным компьютера, чем, собственно, и занималась Инди. Местные власти смотрели на это сквозь пальцы. Ни для кого не было секретом, что Шахерезада стала привлекательным миром для мафиозных кланов и незаконных сообществ всех мастей. Теневой бизнес процветал в этом раю, свободном от налогов и обязательств перед огромными империями и звездными объединениями, подобными Федерации Объединенных Планет. Капитан Харрис, прислушавшись к совету Ларсена, прибыл сюда, чтобы еще раз попытаться стряхнуть с хвоста ищеек Федерации.
  Мельком глянув на экран дистанционного контроля, Ларсен заметил, как Инди благополучно забралась в переходный тамбур. Привычно взглянув на контрольные датчики шлюза, Ларсен вновь бросил взгляд на изображение переходной камеры. Давление установилось на штатном уровне, и операция шлюзования завершилась. Инди уже снимала шлем скафандра. Все было в порядке, и Ларсен переключил свое внимание на приборы контроля обшивки. За спиной послышалось тихое шипение открывающейся в рубку двери. Ларсен начал было оборачиваться, и тут со всей отчетливостью понял, что Инди ну никак не могла так быстро избавиться от скафандра и подняться на мостик.
  Ларсену хватило доли секунды, чтобы колесики догадки, смутной тревоги и, наконец, чувства опасности сцепились воедино, побудив старпома резко выбросить руку к пульту по направлению к консоли внешнего коммуникатора. Палец старпома врезался в сенсор активации, где-то внутри харвестера передатчик возбудил несущий луч передачи, соединивший корабль и сияющий в лучах солнца Лазарь на поверхности планеты. Передающий контур передатчика ожидал модулирующего сигнала, но его так и не последовало. Канал оставался чистым. Кто-то на другом конце, немного подождав, счел вызов ошибкой и закрыл канал связи.
  Парализованный выстрелом станнера, Ларсен лежал на полу и бессильно наблюдал, как через него неспешно перешагнул человек, экипированный в гибкий военный скафандр. Подойдя к пульту управления, незнакомец стал уверенно манипулировать органами управления на основной консоли пульта. Ларсен почувствовал, как корабль коротко вздрогнул, и ощутил секундное ускорение. Вероятно, звездолет отделился от эллинга под воздействием краткого импульса маневрового двигателя, и теперь медленно падал на планету. Человек проделал еще какие-то манипуляции, обернулся на неподвижного Ларсена и направился к нему. Потянулся к фазеру, закрепленному в специальном зажиме на поясе скафандра, но затем, видимо передумав, быстро покинул рубку. Спустя минуту рядом с Ларсеном упала лицом в пол Инди. Ее тело шлепнулось безжизненным мешком - похоже, связист была без сознания.
  Ларсен, борясь с онемением мышц, умудрился вывернуть шею и успел заметить только, как дверь в рубку закрывается за спиной налетчика. Вскоре он услышал характерный звук активации шлюзовой камеры и внешнего люка - пришельцы покидали корабль.
  Ларсен повернул лицо к Инди, одновременно пытаясь растормошить свое застывшее неподвижной колодой тело.
  - Инди... Ты жива? Эй, Инди!!!
  Девушка не двигалась. Ларсен почувствовал, что может слегка двинуть одной ногой, а покалывание в руке дало надежду, что и та скоро будет способна двигаться. Дождавшись, когда рука, словно чужая, все же позволила понукать собой, Ларсен попытался перекатиться на спину, тем самым желая оказаться поближе к Инди. После нескольких неудачных попыток ему это удалось. Отдыхая после предпринятых усилий и прислушиваясь к пульсирующему покалыванию уже по всему телу, он еще раз попробовал докричаться до Инди, но та никак не отреагировала на его крик. Перекатившись в очередной раз, Ларсен навалился грудью на Инди и задержал свое дыхание, прислушиваясь к девушке.
  - Инди, очнись, черт бы тебя побрал!
  Инди вяло зашевелилась, раскрыла рот, ловя воздух, и Ларсен сообразил, что стесняет своим весом ее дыхание. Откатившись в сторону, он быстро спросил:
  - Ты как?
  - Все болит. И что-то тяжелое сдавило грудь... - прохрипела девушка.
  - Это я, - Ларсен через силу выдавил смешок. - Подняться сможешь?
  - В ближайшее время вряд ли. А ты?
  - Сейчас попытаюсь.
  Ларсен закряхтел, пробуя опереться на гудящие перевозбужденными нервами локти и коленки. Похоже, последствия действия станнера покидали тело. Постепенно опасения за собственное здоровье уступили место тревоге за корабль. Инди, похоже, думала о том же, так как спросила:
  - Что происходит с кораблем, Иво? И кто эти люди?
  На первый вопрос Ларсен не мог пока ответить, а вот на второй, чтобы отвлечься от вязкой боли, растекавшейся по возвращавшим подвижность мышцам, он рискнул высказать догадку:
  - А как ты сама думаешь? Гончие Артадо преследовали нас по пятам, но нам до сих пор везло. Я уверен, это они. Ума не приложу, как им удалось отыскать нас здесь!
  Ларсен, наконец, утвердившись на четвереньках, предпринял мучительный поход к пилотскому креслу, а Инди впервые сдвинулась с места, пытаясь овладеть своим телом. Старпому удалось кое-как забраться в кресло и опереться дрожащими руками о пульт, чтобы не дать себе сверзиться на консоль лбом. Он попытался разобраться, что же такого намудрил самозваный пилот. Чем больше Ларсен изучал показания приборов, тем мрачнее становилось его перекошенное мукой лицо.
  - Плохо дело, Инди!
  - Что там?
  - Кораблю придали ускорение на снижение. Причем, по нештатной траектории. Вскоре мы войдем в плотные слои атмосферы и если не сгорим в ней целиком, то уж точно расшибемся в лепешку о поверхность планеты. Мда...
  - Так скорректируй курс, Иво!
  Ларсен повернул к девушке, предпринимающей сейчас свой собственный героический поход к креслу, бледное лицо:
  - Не выйдет, Инди. Они умудрились заблокировать управление. Пока я сломаю блокаду, будет слишком поздно. Надо выбраться в тамбур и попробовать эвакуироваться.
  Инди зажмурилась, помотала головой, будто пытаясь прогнать, как дурной сон, вырисовывающуюся ужасную реальность, развернулась на четвереньках и двинулась по направлению к выходу из рубки. Ларсен сполз с кресла и, едва держась на ногах, отправился за ней следом. Двери они достигли почти одновременно. Инди ткнулась макушкой в створку двери, а Ларсен, привалившись к переборке, опустил ладонь на сенсор управления выходом. Сенсор мигнул и заалел аварийным светом. Дверь не шелохнулась.
  - Черт, дверь заблокирована!!!
  - Что будем делать, Иво?
  - Попытаемся в оставшееся у нас время сломать блокировку управления. Иного пути нет.
  - Интересно, как там капитан? Думаешь, они уже добрались до него?
  - Уверен. Но сейчас мы ничем не сможем ему помочь, - и Ларсен вновь двинулся в мучительное путешествие назад к пульту управления...

  Дружное "ах" разнеслось под сводами залы. Дамы, чуть приподнявшись со своих мест, застыли с отведенными в стороны веерами, превратившись на несколько мгновений в нарядные фарфоровые статуэтки в натуральную величину. Их кавалеры, хоть и не выказывали столь открыто своего восхищения увиденным, все же слегка поддались вперед.
  На окруженной зрителями небольшой площадке прямо в центре просторного бального зала высокий сухощавый мужчина завершал последние пассы над объектом своей магии. У человека был жесткий орлиный профиль. Строгий парик закрывал его волосы, оканчиваясь над самым верхом стоячего воротника камзола коротенькой косичкой с вплетенной по всей ее длине черной атласной лентой, завязанной на конце маленьким бантом. Под расшитым серебром черным камзолом находилась идеально белая рубашка, шею закрывал шелковый платок. Широкий серебристый пояс охватывал тонкую талию мужчины, а кончик пояса, украшенный изящной кисточкой, свободно спадал вдоль внешней стороны правого бедра. Батистовые черные панталоны, украшенные серебряным шитьем, подчеркивали стройность ног человека, а правильной формы икры обтягивали белые чулки. Завершали наряд строгие башмаки на невысоком каблуке, украшенные жадеитовыми квадратными пряжками.
  Впрочем, зрители были разодеты гораздо менее скромно. Дамы в атласных платьях только разнообразием своих пышных париков каждая по отдельности привлекали к себе внимание. Пальцами, усыпанными перстнями, они обмахивались изящными веерами, изредка поворачивая свои густо разукрашенные косметикой лица к своим кавалерам. Среди мужчин были представители высшего сословия, а также военные, облаченные в парадные мундиры, богато расшитые золотым шнуром и украшенные массой аксельбантов, удостоверяющих принадлежность их владельцев к высшему армейскому рангу.
  Одна из зрительниц была уже в возрасте, что не мешало ей стянуть свою талию тесным корсетом, как у иной молодой дамы. Она всматривалась в разворачивающееся представление через маленький золоченый лорнет. Ее собственные пышные волосы, не укрытые париком и слегка тронутые сединой, вздымались высокой прической. Тонкие суховатые пальцы скромно несли почти незаметный перстень с маленьким бриллиантом. Несмотря на видимую скромность, казалось, именно эта дама и является центром представления, а не мужчина в круге. Вот она слегка кивнула, поощряя мага, и собравшиеся в кружок благородные зрители в очередной раз ахнули, когда тот отступил на шаг от плавающей над полом спящей девушки.
  Эта девушка была прекрасна. Ее лицо не несло ни малейшего следа косметики, а смуглая кожа играла в ярком свете люстр нежным золотистым оттенком. Огромные глаза были закрыты, а маленькие губы на овальном лице сложились в яркий слегка влажный цветок. Ее легкая одежда, не скрывающая всех прелестей тонкой изящной фигурки, состояла из воздушных полупрозрачных шаровар, искрящихся блестками, узких темно зеленых бархатных шорт и расшитого бисером и маленькими жемчужинами светло-зеленого лифа. Тело девушки парило, казалось, без всякой поддержки над полом в горизонтальном положении, и ее ничем не скрепленные густые длинные волосы волнами спадали вниз, играя искорками света и непредсказуемо меняя свой цвет.
  Мужчина провел очередной пасс рукой над спящей девушкой и та пробудилась. Опершись спиной на предусмотрительно подставленную руку факира, она встала на пол аккуратными ножками, обутыми в башмачки с загнутыми носками. Как будто сбрасывая остатки сна, девушка тряхнула копной непослушных волос, расплескав каштановые струи по своим обнаженным плечам, и благодарно поклонилась раздавшимся со всех сторон бурным овациям.
  - Браво, граф!!!
  - Месье Калиостро, вы превзошли сами себя!
  - Граф, мы ждем Вас у себя после представления...
  - Вас и вашу помощницу...
  Дама в возрасте степенно встала, сложила веер одной рукой, слегка ударив им по подставленной ладони другой руки. Сверкнув черными глазами на застывшего с бесстрастным выражением лица графа, она негромко произнесла, заставив утихнуть весь восторженный гомон:
  - Надеюсь, граф, вы останетесь с нами в этот вечер?
  Калиостро впервые за все время представления поклонился, скрывая мелькнувшую на его губах улыбку.
  - Я с благодарностью принимаю ваше предложение, герцогиня.
  - Тогда продолжим наш праздник! - довольная ответом, герцогиня указала кончиком веера на балкон, выдававшийся из балюстрады, охватывающей зал по периметру. Сидевшие там в течение всего представления графа музыканты начали издавать своими инструментами характерные для расстроенного ансамбля звуки. Наконец, легкая мелодия полилась под сводами зала, и зрители из тесного кружка стали разбредаться к стоящим у стен мягким диванчикам и столикам, уставленным фруктами и освежающими напитками. Они объединялись в маленькие компании по интересам, пересказывая последние придворные сплетни, исподволь обсуждая друг дружку, рисуясь и флиртуя. Украшенные начищенной медью двери зала распахнулись, и слуги в расшитых золотом ливреях стали разносить вино и сладости.
  Граф и его помощница, окруженные группой щебечущих молодых дам, впечатленных представлением Калиостро, направились к крайнему столику в конце зала. Едва граф успел произнести пару дежурных фраз в ответ на сыплющийся на него град вопросов, как к ним подошла герцогиня, распугав своим появлением не столь именитых девушек, которые тут же отошли на почтительное расстояние. Герцогиня уже открыла рот, чтобы что-то сказать, но тут в тесный кружок, образованный ей, графом и его прелестной помощницей, вклинился низенький слуга. Несуразный парик на его голове сидел как-то криво и даже, казалось, едва заметно шевелился. Ливрея слуги имела до смешного огромные обшлага на рукавах, а раздутые панталоны и башмаки с квадратными носами и на толстенной подошве довершали комичное одеяние. Поведение слуги было в высшей степени неучтивым, потому как он, не обратив совершенно никакого внимания на герцогиню, протиснулся мимо нее к графу, заставив почтенную даму отступить. Потянувшись на цыпочки, слуга что-то зашептал Калиостро на ухо.
  Лицо графа стало задумчивым, он слегка кивнул слуге и тот отступил за спину Калиостро, незаметно дернув за краешек прозрачных шаровар девушку, привлекая ее внимание. Герцогиня, заметив на лице графа тревогу, наконец-то решилась продолжить разговор, столь беспардонно прерванный дерзким слугой:
  - Что-то случилось, сударь?
  - Нет, герцогиня, ничего серьезного. И ради Бога, извините моего бесцеремонного слугу. Он, конечно же, будет наказан, - при этих словах герцогиня заметила, как слуга на секунду недобро зыркнул глазами в ее сторону, и внутренне поежилась, приметив какой-то неестественный цвет лица у этого нахала. Чтобы отвлечься от неприятных ассоциаций, она обратила свой взор на девушку - помощницу графа, и спросила:
  - Граф, не познакомите ли вы меня с этим прелестным дитя? Она ваша служанка или...
  - Лоренца мне как дочь, герцогиня. Вместе мы исколесили пол света. У меня нет никого ближе ее, да разве что вот еще этого негодника Жака!
  Лоренца зарделась румянцем под взглядом чему-то обрадовавшейся герцогини, а Жак неприлично цокнул языком, по всей видимости, угадав тайные мысли немолодой женщины.
  - Понимаю, граф, - герцогиня притворно потупила взор, затем подняла слегка увлажнившиеся глаза, пытаясь встретиться взглядом с Калиостро. - Сударь, могу я пригласить вас...
  Какая-то суматоха у дверей залы отвлекла деланное внимание Калиостро от слов герцогини. Та была вынуждена в очередной раз прервать свою фразу и вместе с графом стала наблюдать, как среди разговаривающих господ и дам по направлению к ним пробираются одетые в мундиры люди. Один из них был, безусловно, офицером, судя по отороченной перьями треуголке и высоким черным ботфортам. Четверка солдат продиралась за ним следом, слегка расходясь полукругом по залу. Наконец, офицер остановился поодаль от герцогини и графа, а сопровождавшие его солдаты заняли позиции так, чтобы перекрывать этот угол зала. Окружающие стали обращать внимание на военных, больше выказывая недовольство, чем всерьез стараясь понять цель их прихода.
  Герцогиня строгим взглядом окинула офицера с кончиков сапог до макушки треуголки и холодно спросила:
  - Что вам угодно, лейтенант?
  Офицер, до сего момента пристально буравивший непроницаемое лицо графа, поспешно сдернул треуголку, согнулся в почтительном поклоне и представился:
  - Лейтенат Н'Че, к вашим услугам, сударыня, - лейтенант, склонившись в поклоне, все также продолжал исподлобья пристально следить за графом. Тот слегка сместился в сторону, а за его спиной Лоренца и Жак стали медленно отступать к ближайшему выходу из зала. Лейтенант, заметив это, тут же разогнулся, как стальная пружина, и негромко, но жестко сказал, игнорируя недовольный взгляд герцогини:
  - Жозеф Бальзамо, известный также, как граф Калиостро! Согласно распоряжению его величества мы вынуждены арестовать вас по обвинению в шарлатанстве и измене.
  Слова послужили сигналом для солдат, и они стремительно приблизились к графу, одновременно опуская ладони на торчащие у бедер рукоятки шпаг. Граф напружинился, пытаясь держать в поле зрения всех приближающихся солдат, и сделал шаг назад, загораживая спиной Лоренцу. Один из солдат, едва не сбившись на бег, оказался немного впереди остальных, чем самым неожиданным образом воспользовался Калиостро. Он вдруг шагнул солдату навстречу, резко выбросил вперед свою кисть, ухватился за торчащую на боку солдата рукоятку шпаги и резко выдернул клинок из ножен, одновременно наклонив голову и боднув замешкавшегося вояку лбом в нос. Солдат отшатнулся, поднимая руки к разбитому носу, и потерял равновесие. Ножны вытянулись параллельно полу и клинок, окончательно выскользнув из них, оказался зажатым в уверенной руке графа. Солдат еще не успел грохнуться на паркет, а Калиостро уже резким движением кисти со свистом очертил шпагой вокруг себя сверкающий полукруг, заставив остановиться на его границе лейтенанта Н'Че и его солдат.
  Н'Че, все еще не обнажая шпагу, поднял ладонь в перчатке, давая сигнал своим подчиненным остановиться. Один из солдат помог упавшему товарищу подняться. Кровь из разбитого носа залила все лицо бедняги, запачкала белый платок на шее и осталась алыми каплями на паркете. Сквозь причудливую красную маску, в которую превратилось лицо обезоруженного солдата, на Калиостро сверкнули горящие ненавистью глаза. Солдат едва слышно пробурчал:
  - Проклятый урод! Борг...
  Лейтенант свирепо посмотрел на солдата и тот, осекшись, замолк, продолжая шмыгать разбитым носом. Н'Че покачал головой, следя за шпагой Калиостро, кончик которой плавал в дюйме от груди лейтенанта.
  - Граф, я хотел бы избежать стычки и вообще применения какого бы то ни было оружия. Будьте благоразумны. Вам все равно некуда деваться. Я это понимаю, и вы это прекрасно понимаете, - Н'Че повернулся и, пренебрегая угрозой оружия в руке графа, махнул рукой. - На нас уже обратили ненужное внимание. Не будем устраивать цирк на потеху публике.
  Лейтенант посмотрел в глаза графа и вдруг заметил, что зрачок того вертикально вытянулся, став похожим на кошачий. Граф холодно улыбнулся, заметив, как расширились зрачки лейтенанта:
  - Попробуйте нас взять, лейтенант... Н'Че.
  - Ну что же, вы не оставляете мне иного выбора, граф.
  Н'Че не заставил себя ждать. Искра его шпаги призраком скользнула ему в ладонь и как живая, заиграла в свете многочисленных люстр, освещавших зал. Дамы затаили дыхание, мужчины горящими глазами наблюдали за происходящим, а соперники застыли друг против друга, слегка касаясь выставленными вперед клинками. Граф легким движением отстранил от себя Лоренцу и Жака. Привлеченные интригующим спором зрители раздались, освобождая место для схватки, а двое солдат предусмотрительно заняли места возле выходов из зала.
  Н'Че внезапно резким движением отбил шпагу графа, подогнул колено и сделал классический выпад, изящно балансируя свободной рукой, отведенной назад. Оказавшийся странно неуклюжим граф едва успел опустить шпагу и поставить ее так, что клинок лейтенанта, шелестя металлом о металл, проскользнул мимо цели.
  Граф крутанулся волчком, простовато наотмашь нанося удар, но лейтенант без труда парировал этот бесхитростный удар, отбросил шпагу противника и вновь ринулся в атаку. Конечно, солдаты тоже не стояли на месте и полукругом двинулись на графа, который стал медленно отступать, едва отражая жалящие удары лейтенанта.
  Жак, пятившийся позади Калиостро и, в свою очередь, толкающий позади себя Лоренцу, задел боком один из столиков и на ощупь пошарил рукой, не желая отвлекаться от схватки. Его ладонь наткнулась на тонкое горлышко шаровидного графинчика с вином, и, ухватив его, Жак запустил им в наступающего сбоку солдата. Солдат увернулся, но последовавшее вслед за графинчиком серебряное блюдо с фруктами, брошенное Лоренцой, попало в цель, и на какое-то время оглушенный солдат выбыл из смыкающегося круга.
  Тем временем молнии шпаг не переставая били в сверкающую полусферу, которую образовывала отчаянно мечущаяся шпага графа. Отбив один удар виртуозно фехтующего лейтенанта, Калиостро рубящим ударом заставил отшатнуться не в меру близко подступивших менее ловких солдат, и едва успел вновь втиснуть клинок своей шпаги в противоход следующему удару лейтенанта, отклоняя острие его шпаги от неизбежной встречи со своей грудью.
  Казалось, чем дольше длилась схватка, тем больше возрастало мастерство графа. Лейтенант Н'Че был сосредоточен и уже не так уверен в своем превосходстве. Раскрасневшиеся солдаты раз за разом натыкались на острие шпаги графа и их красные мундиры только что удачно скрывали пятна крови, сочившейся из мелких ран на их руках. Одному из солдат, улучившему момент, как будто удалось прорваться сквозь стальную клетку защиты графа, его шпага заскользила вперед, кончик прорвал камзол графа под мышкой и, похоже, серьезно ранил Калиостро. Чашка гарды стукнулась о гарду шпаги графа, и солдат оказался лицом к лицу с противником. Граф был скован, не имея возможности освободить шпагу, и, казалось, сейчас на него обрушат безжалостные удары лейтенант и остальные солдаты. Калиостро страшно взревел, и чудовищная сила внезапно повела навалившееся на него тело солдата, а в следующее мгновение солдат уже катился под ноги своим товарищам. Двое солдат, споткнувшись, попадали. Кто-то из зрителей вскрикнул, заметив вывернутую под неестественным углом руку отброшенного солдата.
  Граф, оказавшись вместе со своим слугой и девушкой прижатым почти к самой стене зала, отступил на шаг назад, увеличивая дистанцию между собой и смешавшимися атакующими. Все окружающие, кто с восхищением, а кто, естественно, заскрежетав зубами от досады, заметили, как Калиостро, резко взмахнув ладонями, ловко заставил вращаться полупрозрачными веерами уже две шпаги, в итоге перехватив их самым необычным способом, выставив вперед набалдашники рукояток и отставив назад длинные лезвия. Растопыренные в стороны клинки охватывали защитным треугольником застывших за спиной графа Жака и Лоренцу. Отступать дальше было уже некуда, и все понимали, что соперникам предстоит последняя решительная схватка.
  Н'Че облизнул пересохшие губы, разгоряченные солдаты смахивали с покрасневших лиц крупные капли пота и поеживались в стесняющих движения мундирах. На лице графа ни тени эмоции и ни одного признака усталости. Чертовщина, подумал про себя Н'Че, неужели и вправду перед ним дьявол во плоти?
  Теперь их стояло трое против графа, не считая двоих солдат у дверей. Лейтенант находился справа, а стоящий в центре солдат, у которого, по всей видимости, не выдержали нервы, или ему показалось, что бледность графа и его окаменевшее лицо - следствия нанесенной раны, сломал линию и нетерпеливо ринулся в атаку. Граф не стал отступать. Встретив солдата, он вскинул руку, укрытую с тыльной стороны клинком шпаги, отбил таким необычным способом удар противника, взметнул вторую руку высоко вверх, отводя ее далеко назад, а затем с силой погрузил зажатую в руке шпагу в грудь солдата, пронзая его насквозь, как матадор пронзает точным ударом быка. Солдат еще не успел понять, что с ним такое произошло и почему мундир на спине неприятно топорщится, собираясь складками, а из груди вырос необычный металлический цветок, как на него навалился граф. Раскинув руки в стороны, он вцепился одной рукой в лейтенанта Н'Че, а другой во второго солдата, и увлек их под восторженные крики зрителей в центр зала.
  - Лоуренс, Ли, быстрее!!! Уносите ноги! - закричал Калиостро, опрокидывая нечеловеческим усилием всех троих военных на пол.
  Н'Че чертыхался, барахтаясь под телом раненого солдата. Лейтенант, отбросив свою шпагу в сторону, вцепился в руку графа и резко вывернул ее, заставив Калиостро взвыть от боли. Солдат с другой стороны сообразил, что к чему, пнул Калиостро сапогом в бок, а когда тот выгнулся, увертываясь от второго пинка, захватил его вторую руку и принялся также заламывать ее за спину графу. Парик упал с головы Калиостро, его гладко собранные волосы растрепались, упав черными прядями на сверкающие яростью глаза. Превознемогая боль и разбрызгивая пену, выступившую на губах, он все еще иступлено кричал:
  - Бегите, бегите, Лоуренс!!!
  На глазах графа выступили слезы, его тело дернулось с такой силой, что камзол треснул на спине, и лейтенант едва смог удержать вырывающегося пленника. Внезапно под потолком стали тухнуть одна за другой люстры, а из глотки графа вырвался протяжный, холодящий душу вой. Мундиры солдат, одежда застывших в ужасе зрителей, ливреи слуг стали искажаться, фрагменты одежды и окружающих интерьеров коробились, меняя цвет. Лица людей, их фигуры вдруг изломались уродливыми гротескными образами, и в наступающем сумраке, который стал давить на людей со всех сторон, началась настоящая паника. Все вокруг смешалось. В скудных остатках света, как будто стараясь растолкать тьму, ощутимым саваном подступающую со всех сторон, люди метались, сшибали друг друга с ног, падали и кричали. Неизвестно, сколько бы продолжалось это сумасшествие и удалось бы мраку и хаосу задушить растерявшегося Н'Че и его солдат, если бы тьму вдруг не прорезал сноп ослепительно белого света, который полился из идеального прямоугольника открывшейся в спасительный рай двери. На фоне этого прямоугольника показалась одинокая фигура. Она подняла над головой руку, что-то щелкнуло, и хаос прекратился.
  - Довольно, капитан Харрис, - прозвучал хорошо знакомый Н'Че голос.
  Просторная зала осветилась ровным светом, потеряв за время пребывания в сумеречной зоне богатую драпировку стен, великолепные стрельчатые окна, расписной потолок, изукрашенный золоченой лепниной, зеркальный паркет, изысканную мебель и все прочие мелкие детали интерьера, свойственные давно ушедшей эпохе. По всему залу лежали, стояли на карачках, пытались подняться или просто забились по углам побледневшие, еще не оправившиеся от ужаса и шока посетители вирт-театра. Оказалось, что зал голодека не так велик, как представлялось совсем недавно в иллюзорном мире.
  Харрис, повисший в руках майора Н'Че и солдата, поднял голову, готовый к сопротивлению, но заметил по бокам от Артадо, а вошедшим был именно он, двух солдат. Один из солдат волочил за ногу безжизненное тело Лоуренса. Рожки-сенсоры на голове андорианина вяло обвисли, касаясь пола. Второй солдат стискивал одной рукой плечо побледневшей Ли, а второй сжимал станнер, приставив его к боку девушки. Харрис повернул голову, встретился глазами с майором Н'Че и обнаружил в его взгляде толику сочувствия.
  Вновь пленники, подумал Харрис. Где-то сейчас Ларсен и Инди? Что же с ними?

  Ларсен согнул обожженные пальцы, подсохшие трещины на фалангах разошлись, выпуская капельки сукровицы, и волна невыносимой боли прокатилась от кончиков пальцев к ногам через все тело, захлестнула голову, и Ларсен отключился. Еще несколько сантиметров по песку под нещадно палящим солнцем - вот цена перманентного беспамятства. До спасительной тени у куска торчащей из песка скалы он доберется совершенно выжившим из ума от этой боли, думал про себя очнувшийся спустя несколько минут Ларсен. Кожа, как хорошо прожаренный бифштекс, опять застыла, и при малейшем движении в местах ожогов вновь будет рваться на части. Ужасная мука повторится еще раз, и он опять погрузиться в спасительное ничто, чтобы затем, очнувшись, оценить очередные пройденные сантиметры, определяемые только по положению характерного рисунка соседних барханов возле его тела. Какой смысл в этом черепашьем движении? Он умрет от боли и обезвоживания раньше, чем доберется до заветной цели.
  Ларсен с силой сжал челюсти, почувствовал, как на обожженных щеках засохшая корка крови расползается вместе с клочьями кожи над вздувшимися желваками, и вновь выпростал из-под себя руку со скрюченными пальцами, выбросив вперед фонтанчик песка. Крупинки песка впились в трещины разошедшихся ран, заставив кисть гореть, словно в огне. Пока боль вновь не затопила сознание, Ларсен дернулся, цепляясь пальцами за толщу песка и помогая себе разбитыми ногами. Израненное тело сдвинулось на несколько сантиметров, и Ларсен приготовился встретить уже несущийся к горлу комок боли. Напрягся, протестуя против этого вторжения, сопротивляясь из последних сил. Острие боли жалило его сжавшееся сознание, пыталось проткнуть насквозь, кромсало, рвало, вот-вот готовое низвергнуть его вновь в забытье.
  Сдавшись, боль отступила, тело Ларсена вздрогнуло от озноба и старпома вырвало. Ну вот, невесело подумал он, теперь придется ползти по собственной блевотине достаточно долго, пока она не останется позади и ее отвратный запах не растворится в безветренном тяжелом воздухе. Нет, так никуда не годится. Ларсен согнул руку и попытался сесть, опираясь на нее. Это ему частично удалось. Оглянувшись, он заметил длинную цепочку следов, соединившую его теперешнее положение и дымящийся остов разбитого корабля вдалеке, утопающий в конце пропаханной при посадке глубокой борозды.
  Ларсен вспомнил, как ему все же удалось в последний момент активировать управление кораблем, и даже каким-то образом превратить неуправляемое падение в более-менее приемлемую траекторию снижения. К моменту, когда Ларсен врубил тормозную систему, до поверхности оставалось около мили, а рубка раскалилась до невыносимой температуры. Что было дальше, Ларсен не помнил. Он даже не помнил, почему предпринял это самоубийственное путешествие через песок прочь от корабля. Вид развороченного корпуса наводил на мысль, что корабль взорвался вскоре после приземления и останься старпом на его борту, ему бы не жить. Но что же стало с Инди? Почему он один выбрался из корабля? Этого он уже не помнил. Рука от напряжения подломилась, и Ларсен тяжело упал на песок.
  Неизвестно сколько времени прошло, но не очень много, судя по смещению стоящего в зените жаркого солнца, когда чья-то темная фигура заслонила светило и Ларсен оказался наконец-то в благословенной тени. Этот некто ухватился за грудки его расползающийся по швам комбинезон и осторожно поднял с песка. Кто-то другой опустился возле него сбоку и знакомый голос Инди зашептал:
  - Иво, ты слышишь меня, Иво...!? - Ларсен еще подумал, что Инди уже встречает его на том свете. Он блаженно улыбнулся, понимая, что уж в рай-то он точно не попадет, а в аду, наверняка, не будет так худо, как сейчас, и в очередной раз отключился.
  Очнулся он на кровати, укрытый до подбородка белой простыней. Отчетливо вспомнив свое путешествие по горячему песку, Ларсен даже не захотел представить, что же скрывается под белыми покровами. Со стороны послышался голос:
  - Пришел в себя, наконец-то!
  Ларсен осторожно скосил глаза и увидел возле кровати своего старого приятеля еще со времен бурной молодости. Сейчас Дариан Клэй был одним из тузов, заправлявших не всегда законными делами на Шахерезаде. Именно это знакомство подвигло Ларсена предложить капитану Харрису укрыться здесь. Теперь же Ларсен с подозрением глядел на Дариана, не без оснований подозревая, что тот вполне мог продать информацию об их местонахождении федеральным властям. Дариан смекнул по недобро заблестевшим глазам Ларсена, о чем тот подумал, и поспешил реабилитироваться в глазах приятеля:
  - Поверь, я тут не причем, Иво! У них, наверняка, есть свои каналы. Им достаточно было связать разрозненные факты и получить эту ниточку.
  Ларсен, едва шевеля опухшими губами, промямлил:
  - Но почему именно сейчас...? Ладно, Дар, попробую поверить тебе. Что с "Необэ"?
  - От него ничего не осталось, Иво. Как это только ты и Инди уцелели! Сам не пойму...
  - От капитана... от Харриса никаких известий?
  - Ничего, Иво. Как в воду канул. Исчез, и девушка с Лоуренсом тоже исчезли!
  - И никто ничего не слышал?
  - Поговаривают, что нечто странное произошло в вирт-театре, куда я устроил Харриса и Ли на время вашей остановки. Это в центре Лазаря. Мои люди оказались там слишком поздно. Туристы, которые принимали участие в постановке, находятся в шоке. Говорят, необычная авария голодека. Власти не распространяются на этот счет. Ну да ты и сам понимаешь - это плохая реклама для Шахерезады, поэтому они и молчат, как рыбы.
  - Понятно... а что со мной? - Ларсен красноречиво опустил глаза на свое укрытое простыней тело. - Я ничего не чувствую.
  - На этот счет не беспокойся, Иво. Будешь как новенький... - Дариан замешкался, а затем неуловимо изменившимся голосом, едва не переходящим в дрожащий шепот, сказал: - Но прежде чем ты заляжешь в регенеративную ванну, кое-кто хочет с тобой поговорить.
  Дариан поднялся с легкого складного стула, на котором сидел, и Ларсен на секунду заметил в глазах своего приятеля промелькнувший страх. Когда Дариан активировал сенсор, и дверь в комнату отошла в сторону, Ларсен напрягся, ожидая увидеть кого угодно, но все равно оказался не готов к встрече с вошедшим посетителем.
  Дариан Клэй поспешно посторонился и в палату вошел... борг. Подобрав живот, будто боясь задеть зловещего гостя, Дариан ловко выскользнул из комнаты наружу. Дверь за ним закрылась, и Ларсен, лихорадочно соображающий, как же ему, черт побери, защищаться в этой дикой невозможной ситуации, парализованный страхом, остался один на один со страшным гостем.
  Тот не приближался, уставившись на Ларсена затянутыми мертвенной поволокой глазами. Черный экзоскелет борга тихонько скрипнул, когда тот сделал шаг вперед. Через согнутую руку борга было перекинуто что-то вроде сложенной коричневой накидки. Ларсен подобрался, готовый стоически встретить боль и сорваться с кровати, даже если переломанные ноги не позволят ему бежать. Борг остановился, его бледные губы растянулись в подобии улыбки, сморщив серую кожу на щеках неприятными складками. К удивлению Ларсена, эта странная улыбка обнажила идеально белые ровные зубы. Дребезжащим от ревербации голосом необычный посетитель произнес:
  - Ужасная внешность, не правда ли?
  Ларсен помедлил, не сразу сообразив, кого имеет в виду борг - себя или его, Ларсена, так как старпом, наверняка, выглядел не лучше борга. Наконец, справившись с первой волной страха, Ларсен неуверенно вымолвил:
  - Да уж...
  - Вижу, вы опасаетесь меня, - борг перестал корежить лицо в неестественной улыбке и констатировал очевидное: - Естественная реакция. Разрешите присесть?
  А почему бы и нет, подумал Ларсен. Все равно деваться некуда. И коротко кивнул головой. Борг уселся на тот самый стул, где раньше сидел Дариан, предварительно немного отодвинув его от кровати Ларсена в глубь комнаты. Ларсен оценил этот шаг посетителя и впервые со времени начала встречи немного расслабился. Устроив накидку на подлокотник стула, борг, как обычный человек, закинул ногу на ногу, выставив по направлению кровати Ларсена сочлененный башмак и скрестив на колене вполне обычные ладони, оплетенные гибкими механическими тяжами. В отличие от ранее виденных Ларсеном боргов этот имел обе нормальные руки и два полноценных, если их можно было с натяжкой назвать полноценными, человеческих глаза. Невольно Ларсен стал изучать тело борга, путаясь взглядом в необычных патрубках, членениях, пластинах и выпуклостях каких-то механических узлов, которые все вместе сплетались в тот самый причудливый экзоскелет, который покрывал все тело борга от шеи до самых ступней. Да и лысая голова с кожей цвета брюха издохшей рыбы, к слову сказать, больше походила на неестественное дополнение, неизвестно каким чудом уцелевшее на механических плечах.
  - Насколько я в курсе ваших злоключений, вы потеряли свой корабль, капитана и еще двух членов экипажа, - непринужденно продолжил борг, откинувшись на спинку стула.
  - Впервые вижу борга, интересующегося злоключениями представителей неассимилированной расы, - Ларсен напряженно ухмыльнулся. - Черт, да я вообще-то даже близко еще не видел... живого борга. Как мне вас называть?
  - Пожалуй, зовите меня Даймон.
  - Вы имеете персональное имя? - искренне удивился Ларсен.
  - Наверное, прежде чем мы продолжим беседу, я должен внести некоторую ясность по поводу моей персоны, а также... сменить свой столь шокирующий облик на нечто более приемлемое.
  Ларсен не совсем понял, что имеет в виду его собеседник под сменой облика, а вот объяснения он приготовился выслушать с величайшим вниманием. Не каждый день беседуешь со злейшим врагом человечества, да и всего живого в галактике.
  Борг кивнул, отвечая мыслям Ларсена, опять же обыденным движением выхватил из складок у пояса маленькую курительную трубку, зажал мундштук зубами, на мгновение скрыл чашечку сложенными в горсть ладонями, и с довольным видом пыхнул облачком дыма из уголка рта. Ларсен, пораженный действиями борга, уловил приятный запах неизвестной курительной травы. Борг затянулся посильнее, вынул трубку изо рта и начал свой рассказ:
  - Удивлены? Раса боргов не столь однородна, как думают многие народы. Да, конечно, агрессивные действия превалируют в экспансии боргов в космосе. Но это не значит, что не существует иных взглядов на расселение и освоение новых жизненных пространств. Эти отличные взгляды так же стары и уходят корнями в глубокую древность, к началу зарождения нашей расы, как и те, что, увы, представляют нас, как безжалостную чуму, вбирающую в себя без остатка ассимилированные индивидуальности, растворяя их в коллективном разуме. Нас, кто придерживается этих отличных взглядов, не так много. Но мы существуем. Что же, могу сказать больше. Мы находимся в таком же положении по отношению к нашим агрессивным собратьям, что и вы, люди. Но на нас идет еще более жестокая охота. Процесс ассимиляции извращен воинствующими боргами. Они представили галактике только одну, не слишком приятную его сторону. Поглощение и растворение. Порабощение и уничтожение. Когда-то наш подход, являющийся диаметрально противоположным, на равных соперничал с агрессивным взглядом на ассимиляцию. Мы считали, что возможно, кибернетическая жизнь получит нечто недостающее, то, что, безусловно, ищем все мы и на что толкнули нас наши создатели, но другими, менее агрессивными способами. Приобрести новые знания, получить опыт приспособления к новым условиям, овладеть чувствами, в конце концов, можно, не растворяя в себе других, но попытаться самим раствориться среди носителей ценной информации. Да, конечно, и нам нужны носители, но мы предлагаем симбиоз на взаимовыгодной основе. Мы отдельные части единого целого, но части, сосуществующие, как индивидуальности, дополняющие друг друга и пользующиеся преимуществами как автономного существования, предполагающего самостоятельное принятие решений и наличие личных чувств, так и преимуществами слияния в единый коллектив с целью решения сложных задач, непосильных отдельному разуму…
  Ларсен, внимательно слушавший Даймона, вдруг неожиданно заметил, что кожа лица борга порозовела, ужасные пятна исчезли, часть механических узлов, торчавших по бокам лысого черепа, испарилась, а глаза из блеклых студенистых бельм превратились в обычные карие. Ларсен вздрогнул, когда, агрегат, обрамлявший левую глазницу борга, отошел от лица, сложился на шарнире и скрылся за затылком Даймона, окончательно превратив его лицо в обычное человеческое. Поверхность до последнего момента гладкой кожи черепа борга засеребрилась короткими волосами. Ларсен в изумлении открыл рот, и развеселившийся его видом Даймон закончил свое повествование словами:
  - Я умирал когда-то, как и ваш капитан. Борги из сворма Отверженных нашли меня и... ассимилировали. Да, поначалу я хотел умереть. Это было ужасно, - Даймон стиснул в кулак оправленную в сталь ладонь, а на его лице отразилась болью та давняя память. - Но все оказалось не так, как я думал. Мне предложили выбор - восстановление тела и свободу или... безграничные возможности черпать новые знания, путешествовать по просторам космоса, шанс побывать во множестве миров, увидеть много неизведанного и, наконец, испытать себя в качестве представителя любой другой расы. Это, - Даймон провел рукой по своему экзоскелету, - наиболее естественная форма сосуществования кибер-симбионата и носителя, но я могу избавится и от этого. Важнее было в самом начале нашей встречи поднять ваш порог недоверия и неприятия до максимума, чтобы затем, снижая его, завоевать ваше доверие. Так честнее, чем пытаться скрыть свое истинное лицо...
  - Так Ли была...? - промямлил, догадываясь, Ларсен.
  - О нет, она не принадлежала к нашему сворму. Ее создали Воины. Но у них что-то пошло не так. И нас интересует, что же произошло с ней и с вашим капитаном. В конце концов, может оказаться, что Воины поколебались в своих постулатах и решили пойти по сходному с нашим пути.
  - Вы хотите отыскать Ли и... капитана Харриса, - Ласен погрустнел. - Увы, я ничем не могу вам помочь, даже если бы и захотел.
  - Я предлагаю вам отправиться на поиски капитана и девушки вместе с нами.
  - С вами? На чем? "Необэ" уничтожен, а от меня вряд ли будет какой-то толк.
  - Вы нужны нам, чтобы наладить контакт с капитаном. Чтобы он согласился принять нашу помощь.
  - Но как мы сможем его найти?
  - О, обнаружить, куда упрятали Ли и капитана Харриса, для нас не будет столь уж сложной задачей. В некотором роде, все мы теперь так или иначе связаны друг с другом, - Даймон подмигнул Ларсену. - А корабль... Думаю, Пространственная Инсталляция подойдет для целей путешествия как нельзя лучше.
  - Пространственная Инсталляция?
  - Куб. Он знаком вам под этим термином, - на лице Ларсена отразились прежние страхи и сомнения. Даймон поспешил успокоить старпома: - Не волнуйтесь, ваше пребывание на борту нашего звездолета ничем не будет отличаться от обычного путешествия на обычном земном корабле. Если же вы все же пожелаете расширить свой кругозор, мы с радостью предоставим вам такую возможность. А теперь отдыхайте и набирайтесь сил. Хорошенько обдумайте мое предложение и посоветуйтесь с вашей помощницей.
  Борг встал, расправил накидку, накинул ее себе на плечи и надвинул на светловолосую голову глубокий капюшон, тем самым скрыв свой необычный экзоскелет и узел механизмов, притаившийся за ухом.
  - Выздоравливайте, Ларсен, - махнул он на прощание рукой и стремительно вышел. Ларсен прислушался к себе в поисках того первоначального страха, что он испытал вначале встречи, но не обнаружил его и с удивление понял, что Даймон почему-то ему даже нравится. Старпом представил себя общающимся напрямую с сотнями или даже тысячами разумов, замечтался, его дыхание выровнялось, лицо разгладилось, и он уснул глубоким сном. Ему снился сон о далеком мире, где они все вместе с капитаном Харрисом, Ли, Лоуренсом и Инди идут по бескрайнему полю подсолнухов, и каждый из этих огромных цветков приветливо поворачивает к ним свое странное многоглазое лицо.


Давление со всех сторон

  Одинокая звезда - порождение насилия, которое мгновение назад он совершил над реальностью вселенной, угасла. Сейчас его обволакивала первозданная тьма, скрывшая в своем абсолютном ничто всю существующую материю и со знаком плюс и со знаком минус. Он ждал большого взрыва, момента, когда это ничто распадется на анти и прото, породив всю вселенную вновь и как частичку прочего сущего - его самого, но уже в другом, нужном ему месте.
  Но взрыва не произошло. В означенный момент чернильный мрак прорезали тончайшие скальпели размазанных в световые нити звезд, которые за короткое время претерпели все стадии своего существования, на миг застыли на пороге рождения сверхновых и, передумав взрываться, рассыпались вокруг колышущимся отражением в неспокойной глади потревоженного пространства. Частицы его тела, материализуясь из тьмы, будто камни, падающие в черное озеро, колыхали эту гладь, смешивая звезды в новые, доселе невиданные созвездия. Лишь одна звезда была неподвижна, словно пришпиленная магической булавкой к незыблемой тверди, скрывающейся под неспокойной материей космоса.
  Он прощупал незримыми пальцами сканеров и обозрел глазами-визорами пространство вокруг этой звезды в поисках маленького лохматого шара планеты. На таком расстоянии газовый гигант вряд ли будет выглядеть крупнее горошины. Обнаружив планету, он, как в старь паромщик, с усилием выбирающий трос, уцепился за невидимые тенета гравитации, и начал не торопясь продвигаться вглубь солнечной системы.
  Внутренним взором он пожелал отыскать нечто, бережно хранимое в самых потаенных глубинах его огромного существа. Эфемерные пленки полей, делящие его тело на отсеки, и сложные механизмы, эти отсеки заполняющие, сменялись в его сознании серией статичных образов. Вот перед ним хрупкие человеческие существа. Он вглядывается в их лица призраком взгляда. Не он, не он... Дальше, дальше... Странно чувствовать себя бесплотным духом, ищущим собственное тело. Лица, лица, лица... Череда лиц. Вот и искомое. Тело закреплено вертикально, голова прижата затылком к сверкающему диску, через который - он точно знает - душа может покинуть тесное вместилище и слиться с непостижимым разумом корабля. На человеческом лице слишком серьезное выражение. Он попробовал улыбнуться, и спящий послушно растянул свои губы в улыбке.
  Необычное чувство раздвоенности внезапно нарушилось. Его сознание стало съеживаться, стремительно покидая обширные пределы искусственного разума. Секунда и он открыл глаза - теперь уже влажные и живые. Перед ним колыхался клубок стальных змей. Фиксаторы ложа отпустили его, и змеи осторожно обвились вокруг его рук, торса и ног. Бережно передавая друг другу, они понесли его сквозь пространства огромных отсеков. Достигнув наполненной бледно-голубым светом шахты, исчезающей призрачной рапирой в глубине корабля, змеи уложили его в сотканную из золотистых нитей световую колыбель. Сквозь полупрозрачную оболочку он смутно угадывал стремительно проносящиеся перекрытия, отсеки и черные окна в открытый космос. Так же, как отсутствие чувства ускорения не предупредило его о начале путешествия, так и мгновенная остановка явилась для него полной неожиданностью.
  Механические змеи на другом конце необычной транспортной линии подхватили его и увлекли к ячеистому сфероиду, внутри которого, как в старинной лампе, подрагивал теплый огонек. Он догадывался, что оказался в огромном вместилище, границы которого простираются слишком далеко, чтобы их мог коснуться слабый свет, исходящий от парящей в бархатной темноте сферы. На фоне этого единственного ориентира он заметил несколько темных человеческих фигурок. Одна из них замахала ему рукой, и он не смог удержаться от ответного приветствия. Экзоскелет, в который он был облачен, услужливо вырастил у подбородка усик коммуникатора, а по шее, щекоча, ужом прополз росток наушника, деликатно шепнувший в ухо голосом Инди:
  - Иво, как твои ощущения? Переход в подпространстве - это что-то!
  - Да, Инди, это уж точно... - Ларсен с сожалением вспомнил недавнее обладание мощью межзвездного корабля. Инди была облачена в точно такой же эксзоскелет, как и он сам, и Ларсен, подмигнув девушке, заметил: - Неплохой костюмчик!
  - Как я посмотрю, на тебе точно такой же! - шутливо парировала девушка, но ту же сделалась серьезной. - Ты готов к переброске?
  - Да... Харриса и Ли обнаружили? Где они?
  - Точно определить нельзя, - Инди испытующе посмотрела на Ларсена. И хотя они обсуждали весь план уже сотню раз, подвергая сомнениям каждую мелочь, девушка все же спросила: - Ты уверен, что сможешь справиться один? Следующее окно в атмосфере планеты будет через тридцать шесть часов. Мы можем подождать и подготовиться получше.
  Ларсен покачал головой:
  - Это ничего не изменит, а за это время нас могут засечь, - он улыбнулся и оптимистично заметил: - В любом случае меня не уничтожат там сразу, если схватят. Я ведь еще пока человек!
  Инди смиренно кивнула, хотя на ее лице по-прежнему оставалась тень тревоги и сомнений. Даймон, все это время молча слушавший их диалог, негромко скомандовал:
  - Пора! До закрытия окна остается несколько минут...
  Ларсен медленно вплыл внутрь шара через одну из светящихся прорех. Уже внутри он согнулся в позе эмбриона, обхватив руками подогнутые к самому подбородку ноги. На краткий миг его фигура запечатлелась темным силуэтом на фоне внутреннего света, а в следующую секунду взорвалась облаком золотых пылинок. Закрученные невидимым вихрем, пылинки сломали первоначальный контур тела и образовали продолговатый смерч, который в свою очередь вытянулся в толстый светящийся жгут, затем в тончайшую ослепительно сверкающую струну и, наконец, исчез без следа, чтобы нематериальной нитью протянуться в глубь плотной атмосферы все еще далекой планеты.

  В системе Гиперион не было ни одной планеты М-класса, а лишь огромный мохнатый шар газового гиганта, сама атмосфера которого была подобна огромному океану. Поначалу адмирал Фокс ворчал по причине того, что его, боевого командира, заставляют сопровождать группу высоколобых до всеми заброшенной исследовательской станции в этой Богом забытой системе. Станция, плывущая в толще атмосферы планеты, уже в течение нескольких десятков лет не использовалась землянами. Для чего изначально она была здесь оставлена и какие функции исполняла - точно никто не знал. Да адмирал и не желал знакомиться с этими материалами. Все разговоры о важности работ Артадо мало утешали Фокса. Ему было непонятно, зачем проводить исследования в такой глуши в отрыве от всемогущих научных центров. Он догадывался, что во внешне монолитных правящих кругах Федерации существовали соперничающие фракции, утаивающие друг от друга информацию и борющиеся за право превалировать во влиянии на огромное межзвездное образование, но все это было смутно и неконкретно.
  Вокруг расстилался совершенно пустынный космос. Пустынный в том смысле, что даже торговые маршруты находились слишком далеко от этого места, чтобы развлечь адмирала и его людей хотя бы эхом живых сигналов, доказывающих, что галактика населена, что в ней кроме них самих есть кто-то еще. Ничего... Скука и ощущение бестолково растраченного времени.
  Пальцы адмирала застыли над клавиатурой. Фокс уже не в силах был занести в личный журнал еще одну пресную запись о бесславно проведенных корабельных сутках. Ну что можно отметить? Ручеек событий, которые стоило бы описать, очень быстро иссяк с того самого момента, как они прибыли в систему. Изнывая от безделья, адмирал стал потакать своей странной прихоти фиксировать в своем дневнике всякую глупость, достойную разве что отметки в бланк-листе вахтенного. Драка младших офицеров на одном из эсминцев или легкое отравление из-за неисправности пищевого репликатора - вот и все мало-мальски значимые события, приобретшие во всеобщей сонной бездеятельности преувеличенную значимость и возбудившие нездоровое внимание.
  От необходимости сочинять очередную глупость адмирала избавил вызов по интеркому. Капитан флагмана просил его подняться на мостик. Из краткого доклада капитана следовало, что сенсоры засекли странный энергетический всплеск в районе внешнего астероидного поля, кольцом охватывающего планету-гиганта. В душе у адмирала все затрепетало в предвкушении чего-то необычного и он, несмотря на свой возраст, с несвойственной ему торопливостью направился на командную палубу. Лишь появившись из лифта возле рубки, он сбавил свой мальчишеский темп, напустил строгий вид и вошел в хрустальную обитель.
  Рубка флагмана и вправду походила на хрустальную полусферу благодаря множеству экранов, занимавших почти всю площадь ее вогнутых стен. Адмирал занял свое место, возвышающееся над обширным пространством мостика, и капитан крейсера поспешил ввести его в курс дела:
  - Вахтенный офицер отметил всплеск вот в этом секторе, - капитан мановением руки будто отодвинул звездное скопление на центральном экране, и то съежилось, дав место другой картине с краем светила в углу и бархатистой лентой участка астероидного кольца в центре.
  - И что же это? - в нетерпении спросил Фокс.
  - Импульс был слишком кратковременным. Мы не смогли его детально исследовать. Как говорится, ухватили лишь самый хвост. - посетовал капитан.
  - Что особенного в этом сигнале? - адмирал нахмурился, чувствуя, что его зря обнадежили.
  - Если бы меня спросили, на что он более всего похож, я бы осмелился утверждать, что он похож на направленную передачу транспортера.
  - Что?
  - Я совсем не утверждаю это, сэр... Конечно, не та частота и модуляция, но мы все же решили экстраполировать вектор сигнала, - капитан подал знак кому-то из офицеров внизу, и изображение на экране вновь сменилось, теперь показывая пенящуюся атмосферу рыжей планеты. - Так вот, на момент времени фиксации сигнала в месте расчетной проекции луча проходила исследовательская станция.
  - Вы подозреваете, что кто-то умудрился вычислить местоположение станции и осуществить направленную переброску через транспортер? Вы связались с Артадо?
  - Сэр, они... - капитан замялся.
  Почувствовав неладное, адмирал в нетерпении рявкнул:
  - Ну что там у вас...
  - Артадо предупредил, что связи не будет некоторое время из-за начавшегося цикла солнечной активности и сопутствующих ему возмущений в атмосфере планеты, - капитан силился изо всех сил оправдаться. - Такое случалось и раньше. Разве что на этот раз несколько дольше...
  Лицо адмирала налилось кровью.
  - Значит, они до сих пор молчат?
  Адмирал, не дожидаясь ответа, в негодовании развернулся к побледневшему, как полотно, капитану:
  - Свяжитесь с майором Н'Че. Пускай берет своих людей и срочно отправляется на станцию. Если транспортер блокирован, пускай десантируются при помощи челноков. - Адмирал, наконец-то почувствовав себя в родной стихии, не переводя духа, продолжил выдавать распоряжения. - Блокируйте ближнюю зону вокруг планеты! Вышлите к месту предполагаемого источника сигнала разведчиков! Приведите флот в полную боевую готовность!
  Сонная стая космических кораблей, плывущих в пространстве, ожила вспышками двигателей, задвигалась маневрами тяжелых крейсеров, расцветилась искрами удаляющихся в темноту космоса легких эсминцев. Наконец взбудораженный рой обронил маленькое зернышко челнока, который, едва сверкнув двигателями в идеальной чистоте космоса, скрылся в плотной шубе планетарной атмосферы.

  Станция встретила десантников подозрительной тишиной. В причальном доке их никто не встречал. Попытка задействовать внутреннюю коммуникационную сеть ни к чему не привела. Могло показаться, что все на станции просто обесточено, если бы не работоспособность оборудования дока и равнодушный свет осветительных панелей. Шаги в пустоте дока порождали гулкое эхо. Чувство необъяснимой тревоги холодными пальцами стало проникать за непроницаемые покровы боевых костюмов людей. Все хранили молчание. Майор отдавал указания своим подчиненным отработанными жестами, и десантники отвечали ему точно так же. Никто не решался нарушить гнетущую тишину. Почему-то казалось, что едва они произнесут даже шепотом хоть одно слово, то на этот сигнал из совершенно пустых и хорошо освещенных углов огромного отсека на них ринуться невидимые до сих пор чудовища.
  Портал выхода из причального дока послушно раскрыл створки, выпуская десантников на транспортную палубу. Все так же безмолвно Н'Че разделил отряд на две группы. Троих отправил в сторону отсека транспортера, а вместе с оставшимися направился к центральной лифтовой шахте, откуда можно было подняться на исследовательские и жилые палубы. До сих пор им никто не встретился. Уже у самой лифтовой площадки майора по мобильному коммуникатору вызвал старший группы, посланной к транспортеру:
  - Никого, сэр. Пусто... Хотя постойте...
  Майор замер, ожидая разъяснений, но, как оказалось, собеседник на том конце нематериальной ниточки связи не спешил продолжить. Молчание затягивалось и доселе неощутимый шепот помех и биение несущей волны явственно проступили на фоне напряженной тишины. Наконец в наушнике вновь послышался приглушенный голос старшего группы:
  - Мы видели кого-то, сэр. Похоже, он направился в вашу сторону. Перекройте боковые ответвления в коридоре и ждите его. Мы идем следом...
  Едва Н'Че и оставшиеся с ним десантники успели затаиться, как до их слуха донесся звук острожных шагов. Из-за изгиба коридора показался какой-то человек. Он остановился и стал быстро озираться по сторонам, как будто не знал точно, куда ему следует идти. Н'Че, осторожно выглянувший из ниши, узнал в одежде незнакомца комбинезон служащего из группы Артадо. Майор попытался рассмотреть лицо человека, но тот уже скрылся в боковом ответвлении коридора. Тут же, пятясь, он вышел обратно. Следом показался один из десантников. Человек отшатнулся, по инерции ударился телом о стену коридора, оттолкнулся от нее рукой и побежал прямиком туда, где прятался майор. В тот момент, когда незнакомец пробегал мимо, Н'Че бросился ему в ноги. Человек запнулся и грохнулся на пол. Он попытался высвободить свои ноги из крепкой хватки Н'Че, а заодно и хорошенько лягнуть майора, но живой капкан держал незнакомца намертво.
  Подоспевшие десантники навалились на человека, который за все время не проронил ни единого звука, а лишь пыхтел и скрежетал зубами, пытаясь высвободится. Военным удалось перевернуть его на спину и прижать к полу, крепко удерживая его руки и ноги. Майор поднялся с пола и вместе с запыхавшимися десантниками стал рассматривать пленника. Что-то смутно знакомое было в этом человеке и на язык майору уже просилось обрамленное невыдержанным восклицанием имя, но его опередил один из десантников:
  - Да ведь это же старпом с "Необэ".... Но как!?...
  Ларсен дернулся. Поняв тщетность своих попыток высвободится, он расслабился и мрачно спросил:
  - Откуда вам известно, кто я?
  - Сначала объясните, как вы оказались здесь и откуда у вас это... - майор указал на нашивку на груди комбинезона Ларсена. Бывший старпом "Необэ" откинул голову назад, всем своим видом показывая, что не намерен более раскрывать рта. Майор хмыкнул и, о чем-то догадываясь, предположил: - Вы здесь из-за Харриса, ведь так?
  - Где он? - пленник резко поднял голову, его глаза заблестели.
  - Он здесь. Должен быть здесь, так как я лично доставил его сюда с Шахерезады, - ровным голосом произнес Н'Че, прекрасно понимая, какую реакцию вызовут его слова. Но миндальничать с Ларсеном он не собирался. Майор хотел как можно быстрее разговорить этого человека.
  - Вы! - Ларсен в ярости извернулся, выворачивая свои руки из суставов. Его искаженное гневом лицо запылало раскаленной жаровней. - Авария "Необэ" - это тоже ваша работа!?
  - Да, вывод из строя вашего корабля на орбите проводили мои люди. Таков был приказ...
  Неожиданно для майора ярость старпома "Необэ" исчезла, и он повалился на пол, с силой зажмурив глаза. Затем вскинулся, блеснув влагой на щеках, и спокойно сказал:
  - Все это сейчас уже неважно... Где капитан Харрис?
  - Вы чего-то опасаетесь? - майор прищурился, чувствуя во всей этой ситуации какой-то скрытый смысл. - В чем дело, Ларсен? Вся эта пустота... Это имеет отношение к вашему появлению здесь? Вы так и не ответили, как вы вообще здесь оказались?
  Ларсен хотел было ответить, но вдруг насторожился, к чему-то прислушиваясь. Внезапно вдоль всего коридора створки дверей отсеков стали раскрываться, выпуская в коридор в высшей степени странных людей. Поначалу майору показалось, что это весь экипаж станции, по какой-то причине до сих пор прятавшийся в заблокированных отсеках, теперь вот решил наконец устроить гостям радушный прием. Первое впечатление быстро испарилось, как только майор увидел, что все еще человеческие лица появившихся людей кривятся и дергаются, будто эти люди из последних сил сопротивляются чьей-то чужой воле, поглотившей их тело и мозг, но эта воля безжалостно бросает их вперед. Н'Че и его товарищи видели подобное не раз на многих кораблях и космических станциях. Будто у всех боргов вселенной было одно лицо на всех.
  Не сговариваясь, десантники открыли по наступающим ураганный огонь из фазеров. Ларсен, которому наконец удалось встать с пола, отнюдь не воспользовался представившейся возможностью сбежать. Разблокировав дверь одного из отсеков, он окрикнул Н'Че:
  - Майор, сюда!!!
  Десантники, отгородившись от врага огненным шквалом, отступили из коридора внутрь полутемного отсека. Оказавшись внутри, они заблокировали за собой дверь. Металлопластовый квадрат двери тут же выгнулся буграми под мощными ударами боргов. Десантники расположились перед входом дугой, держа его под прицелом фазерных винтовок. Майор, ударив сжатыми кулаками о дальнюю стену пустого отсека, в отчаянии выругался:
  - Какого дьявола, Ларсен!? Отсюда нет выхода!
  Гром в дверь, ведущую в коридор, прекратился, как будто борги и так знали, что им можно не торопиться - людям некуда было деваться. Ларсен, враз оказавшийся для десантников товарищем по несчастью, вместо ответа бросился в самый темный угол отсека и стал отрывать фальш-панели, обнажая стальную плиту переборки.
  - Быстрее! Помогите мне снять панель. - Ларсен повернулся к все еще рассерженному майору. - Да скорее же! За панелью проходит короб воздушной циркуляции.
  Майор счел неуместным сейчас разбираться, откуда у Ларсена такие детальные сведения о конструкции станции. Он и двое десантников бросились помогать старпому, лихорадочно отвинчивающему неподдающиеся болты крепления.
  Гром от упавшей панели слился с новой серией возобновившихся ударов в дверь. В центре вспучившейся двери появилась трещина. Едва люди скрылись в темном лазе, стальная дверь распустилась лепестками лопнувшего металла, и через образовавшуюся дыру просунулся, обдирая остатки плоти, кибернетический протез борга. Фреза на его конце надсадно завизжала, вгрызаясь в неподатливый материал. Снопы искр засыпали пол возле двери, изливаясь из краев прорехи. Отрезанные куски металла падали вниз, и дыра стремительно расширялась. Наконец, проход стал достаточным, чтобы сквозь него, пригнувшись, прошел человек. Борги один за другим проникали в отсек, обшаривая его лучиками когерентного лазерного света. Очень быстро их странные взгляды скрестились на валяющейся на полу стальной панели, разбросанных болтах и темном проеме лаза.

  Борьба за тело была в самом разгаре. За каждую клеточку шло самое настоящее сражение. Температура грозила разрушить организм, а напряжение нервной энергии могло безвозвратно погасить человеческий разум. Наномеханические симбионаты, некогда нашедшие прибежище в этом теле, сейчас сражались с захватчиками, точно такими же, как и они сами. Ведомые непокорным человеческим подсознанием, храбрые микроскопические воины погибали, и возрождались вновь, стремительно истощая запасы энергии приютившего их организма. Нестерпимая искра боли пронзила человеческое тело, заставив его выгнуться дугой, сердце спазматически дернулось и застучало в ускоренном темпе. Человек пробудился от кошмара, задаваясь вопросом: кто он и где он?
  Сквозь жар, охватывающий сознание, проникало ощущение движения. Толчок, движение, толчок... Рядом раздавалось невнятное пыхтение, и неразличимые в сдавленном дыхании слова. Некто, сгорбившись над Харрисом, уцепился за материю комбинезона на его плечах и рывками волок по полу огромного металлического коридора. Лицо незнакомца терялось в тени глубоко нахлобученного на голову капюшона. Впрочем, по тем натужным звукам и усилиям, которые предпринимал незнакомец, чтобы сдвинуть капитана с места, можно было заключить, что этот человек не слишком силен.
  Коридор, по которому они продвигались, был отнюдь не пуст. Когда Харрис, отчаявшись увидеть лицо незнакомца, отвел глаза от темного проема капюшона, то наткнулся взглядом на фигуры других, которые, вытянувшись, неподвижно застыли вдоль стен. Их кожа была неестественного свинцового оттенка. Сквозь изодранные комбинезоны проглядывал блеск металла или подозрительная лоснящаяся чернота пластика. Головы этих странных людей были изуродованы металлическими частями, будто проросшими сквозь кожу. Они стояли, прислонившись затылками к мерцающим дискам, грубо вмонтированным в стены, никак не реагируя на медленно двигающихся мимо них людей.
  Незнакомец, похоже, окончательно выдохся, его тяжелое дыхание послышалось ближе и капитан наконец увидел его лицо - тоже какого-то непонятного цвета. Капюшон на макушке незнакомца странно шевелился, как будто там обитали беспокойные змеи. Смутно знакомый голос, искаженный одышкой и страхом, зашептал:
  - Кэп... господи, вы очнулись! - незнакомец при каждом слове слабо подергивал Харриса за одежду. Капитан завозился, пытаясь что-то сказать, но губы его не слушались. Казалось, только сейчас незнакомец заметил, что открытые глаза Харриса затянуты необычной блеклой пленкой, а бледная кожа разрисована черными линиями, похожими на взбухшие темной кровью вены. Незнакомец мелко задрожал, попеременно оглядываясь на неподвижных истуканов вдоль стен. Видно было, что он разрывается между паническим бегством и привязанностью:
  - Кэп! Это я, Лоуренс! Капитан, это все еще вы или...?
  Капитан вскинул голову и в упор уставился своими бельмами на андорианина. Тот отшатнулся, оставив сидеть Харриса на корточках. Капитан покачивался из стороны в сторону, норовя распластаться на полу. Он пытался что-то сказать, но у него ничего не выходило. Будто желая ответить андорианину вместо капитана, стоящие вдоль стен борги, как по команде, повернули в их сторону свои уродливые головы, один за другим стали сходить со своих мест и неестественно ровным шагом направились к людям. Лоуренс, преодолев страх, вновь вцепился капитану в плечи и, стиснув зубы, поволок его дальше по коридору. Не может быть, чтобы все так закончилось, шептал про себя андорианин, выбиваясь из последних сил.
  Ближайший борг нагнал беглецов, его ступня прижала складку штанины капитана, и Лоуренс, рванув тело Харриса в последний раз, повалился на пол. Борг вскинул ладонь, потрясая лохмотьями разорванного рукава комбинезона, и на кончиках его пальцев сверкнули металлом две иглы. Борг не торопясь прицелился своим биомеханическим глазом и приготовился вонзить нанопробы в плоть жертвы. Но тут воздух вдруг неприятно заскворчал, яркий сгусток осветил полутемный коридор и вонзился в нависающего монстра. Волна светового муара залила грудь борга, оставляя после себя тлеющие куски комбинезона и пузырящуюся ожогами кожу. Частицы металлических включений, как искры бенгальских огней, посыпались на пол. Борг покачнулся и, не сгибая ног в коленях, рухнул навзничь. За первым разрядом последовал второй, третий, и вот уже весь коридор наполнился рассерженной стаей огненных шмелей. Этот феерический горизонтальный водопад заставил Лоуренса в панике вжаться в пол. Поток огня изливался на смешавшиеся ряды боргов, и полулюди-полумашины останавливались, горели и падали, загромождая коридор грудой сожженной плоти и расплавленной механики.
  Выстрелы прекратились также внезапно, как и начались. В остаточных отсверках Лоуренс видел сквозь дым, как за кучей сожженных останков все еще бредут зловещие фигуры. Но тут его подхватили сильные руки и поволокли по коридору. Андорианин опомнился и стал вырываться, кричать, указывая на распростертое среди павших боргов тело капитана. Появившиеся в поле зрения одетые в военное люди подхватили капитана подмышки и поволокли следом.
  Перед глазами андоринина появилось лицо мертвеца и до боли знакомый голос, услышать который было невероятным чудом, спросил:
  - Лоуренс, это я, Ларсен! Ты в порядке?
  - Иво!!! - мысли о погибшем харвестере и его экипаже вмиг вытеснили всю реальность происходящего из головы пилота. Потрясенный и обрадованный, Лоуренс всматривался в немного изменившееся, но такое родное лицо старпома "Необэ". - А что с Инди? Где она?
  - Не волнуйся, она жива... Потом я тебе все расскажу.
  Старпом и почему-то помогающие ему военные с нашивками спецназа Звездной Федерации подхватили Лоуренса и капитана Харриса, и со всей возможной поспешностью устремились вглубь станции. Сумасшедшая гонка замедлилась лишь тогда, когда позади остались бесконечные повороты, подъемы и наглухо заблокированные стальные двери, преодолеть которые даже боргам было не так то просто. Ларсен, взглянув на потерявшего сознание капитана, наконец спросил у Лоуренса:
  - А гле Ли?
  Пилот шмыгнул носом и с дрожью в голосе ответил:
  - Ее нет, Иво... Борги забрали ее. Я сам видел... И капитана тоже, но мне удалось стащить его с операционного стола в последний момент, а Ли уже там не было. Она исчезла, и я не знаю где она, - Лоуренс тяжело вздохнул. - Она уже с ними, Иво. Ее не вернуть.
  - А кто-то из персонала станции? - спросил командир военных.
  - Нет... Никто не уцелел! - Лоуренс повернулся к говорившему и узнал его. И это узнавание принесло противоречивые чувства. Похоже, командир десантников, понимающе кивнувший на красноречивый взгляд Лоуренса, тоже узнал андорианина. Лоуренс растерянно посмотрел на Ларсена, но тот лишь ответил:
  - Потом я все объясню...
  Военные обступили капитана, рассматривая его испещренное черными венами лицо. Н'Че начал поднимать фазер, но Лоуренс бросился к капитану и закрыл его:
  - Он не борг! Ларсен, не позволяй им...
  - По всем признакам у него первичная стадия ассимиляции, - холодно констатировал майор. - Это уже не капитан Харрис. Это враг и его надо уничтожить!
  Лоуренс умоляюще глядел на Ларсена, но тот почему-то молчал, пристально вглядываясь в изуродованное лицо капитана. Харрис зашевелился, оперся руками в пол, поднял голову и уставился в зрачок направленного ему в лоб излучателя. Роняя слюну, он кривил непослушные губы, пытаясь что-то сказать, но выходило только неразборчивое мычание. Лоуренс отступил в сторону и отвернулся, не в силах смотреть на это. Может быть, командир десантников прав, и Харрис умер, а его тело заняло это мерзостное существо? Лоуренс перевел взгляд на Н'Че. Почему он медлит?
  - Это я… Все еще я… - в полной тишине выдавил Харрис.
  Потрясенный Лоуренс посмотрел на своего капитана. Рука майора дрогнула, он слегка отвел оружие, впрочем, не опуская его полностью. Тоже пораженный увиденным, он неуверенно вымолвил:
  - Но как мы можем быть уверены, что вы…
  Капитан сжал челюсти так, что на скулах буграми обозначились жесткие желваки. Его лицо вдруг покрылось испариной, а тело напряглось. Черные вены стали бледнеть, а мышечные волокна резко обозначились под кожей, как будто Харрис выдавливал из себя темное естество вместе с крупными каплями пота, обильно покрывшими его кожу. Мутная поволока растворилась в ясном свете человеческой радужки, а измученный рот произнес:
  - Она жива... Мы должны ее забрать... - веки скрыли воспаленные глаза, и обессиленный капитан повалился на пол. На этот раз он погрузился в обычный человеческий обморок.
  Майор помедлил и опустил фазер. Повернулся к Ларсену и спросил:
  - Что дальше? Мы в ловушке на этой станции. У нас вряд ли хватит сил пробиться назад к челноку, а уж воспользоваться здешним транспортером и подавно не удастся.
  - Помогите капитану отыскать Ли и я даю вам слово, что как только она окажется с нами, я вытащу всех нас отсюда...
  Слишком невероятным казалось такое обещание, но что-то подсказывало Н'Че, что если уж Ларсен сумел проникнуть на станцию, то он должен и знать, как ее покинуть.

  Артадо нежно проводил кончиками пальцев по пышным волосам лежащей перед ним женщины. Ее глаза были закрыты. Слабое дыхание выдавало, что она жива, несмотря на мертвенную бледность лица. Все остальное тело закрывало хитроумное переплетение стальных жгутов, которые кольцами свивались в нечто наподобие шелковичного кокона. Артадо вгляделся в осунувшееся лицо женщины и почти с любовью произнес тихим голосом, который не мог выдать необратимые изменения его гортани:
  - Как же много ты мне дала... Я о таком и мечтать не мог! Молчишь... А знала ли ты сама, что в тебе заложено? - Артадо отстранился, услышав какой-то шум за пределами лаборатории, улыбнулся странной улыбкой и сказал напоследок спящей: - Они пришли за тобой... Но в тебе уже нет ничего ценного.
  Его тело, пронизанное сотнями гибких металлических тяжей, поднялось под самый свод лаборатории, заняв место в центре необычной паутины, скрывшей ажурными тенетами практически весь потолок. Кончики механических щупалец - продолжений видоизменившегося тела - застыли вокруг Артадо необычной членистой свитой. Лишь одно лицо - будто плотская маска, натянутая на механический каркас головы, говорило о том, кем было это существо раньше. Сейчас же оно не было ни Артадо, ни кем-то другим, вошедшим на правах обезличенной частности в новый сворм боргов. Сворм Артадо!
  Двери лаборатории разошлись и внутрь вошли Н'Че и его десантники, а с ними Лоуренс и все еще слабый Харрис, поддерживаемый за плечи Ларсеном. Они пока еще не заметили под высоким потолком притаившегося хозяина этих владений. Слишком простым оказался путь, приведший их сюда. Легкость, с которой им удалось добраться до центральной лаборатории, казалась подозрительной, но все дороги, простые ли или трудные, так или иначе все равно вели сюда. Харрис, завидев Ли, устремился к ней и двое десантников были вынуждены поддержать его, чтобы капитан не упал.
  Голос, раздавшийся сверху, заставил Харриса остановится:
  - Зачем она вам...?
  - Артадо!? - вырвалось у удивленного Н'Че
  - Разве капитан Харрис не рассказал вам, что здесь произошло, майор?
  - Ты получил то, что хотел! - вмешался разъяренный Харрис, - Ты образовал свой сворм. Теперь отпусти ее!
  - Конечно, забирай свою девчонку. Она теперь опустошена и ни на что не годна... - усмехнулась маска лица Артадо. - Но, к сожалению, я не смогу вас выпустить отсюда. Да вам и некуда идти. Тот флот, что находится на орбите планеты, будет захвачен мной в течение ближайшего часа!
  Дверь в лабораторию зашипела и закрылась, отсекая путь к отступлению. Харрис, не обращая на это внимания, подошел к Ли. Кокон, скрывающий ее тело, распался на извивающиеся нити и исчез у основания ложа кроткой травой. Харрис поднял девушку на руки, и в тот же момент внимательно следивший за капитаном Ларсен сквозь зубы процедил стоящему рядом Н'Че:
  - Встаньте теснее вокруг меня. Все...Быстрее!...
  Харрис отступил с девушкой на руках к Ларсену и перед ним сомкнулись десантники. Со стороны могло показаться, что горстка людей готова дать отчаянный отпор пауку, поймавшему их в свои сети, но Артадо взирал на все это с усмешкой. Он прокричал им сверху:
  - Не противьтесь мне, и вы тоже вкусите частицу величия, коим я обладаю, хотя вы уже и не будете осознавать этого. Станьте моими руками, моими глазами, продлите мое тело и разум! Слейтесь со мной...
  Харрис задрал вверх лицо и прокричал в ответ:
  - Ты ошибся, думая, что забрал у Ли все. Ты не смог получить главного!
  - И что же это? - саркастически спросил Артадо.
  - Ты не узнаешь этого никогда! - холодно ответил вместо капитана Ларсен.
  Внезапно на головы людей навалилось непривычное давление, а затем, все нарастая, где-то далеко, в самых глубинах огромной станции зародился гул. Дверь позади них, через которую они только что прошли в лабораторию, заскрежетала, словно об нее что-то билось снаружи. Ее поверхность вздулась, дверь потеряла герметичность, в косяке треснул уплотнитель и сквозь прореху громко зашипел воздух, выравнивая давления. Люди, отвлеченные этими звуками, раздающимися со всех сторон, не сразу заметили, как вокруг них сформировалось слабое сияние, центром которого стала ослепительно засверкавшая фигура Ларсена. Грудь старпома, казалось, разверзлась бурлящим огненным горнилом, только этот жар не жег, а, распространяясь все шире, искажал окружающую действительность. Тела людей, которые оказались в пределах сияния, будто превратились в прозрачные сосуды, заключившие в себя стайки мечущихся светлячков, движение которых, поначалу хаотичное, образовало вертикальные струи, устремившиеся за грань материального.
  Дверь, не выдержав внешнего давления, пролетела через весь отсек и с грохотом ударилась о противоположную стену. Сквозь вскрытый проем входа маревом желтоватых клубов аммиачной атмосферы в лабораторию внесло изломанные тела боргов. Стены лаборатории застонали, выгибаясь внутрь, шрапнель клепок прошила едва шевелящихся боргов, а потом пузырь отсека лопнул, позволив заглянуть внутрь станции рыжему дьяволу, который стал косматыми кулаками стучать в следующую неподдающуюся дверь.
  Разваливаясь на куски, станция проваливалась на дно газового океана. Когда она достигнет сверхплотного ядра планеты, то уже ничем не будет напоминать то грандиозное творение человеческого разума, которое некогда бороздило толщу непроницаемой атмосферы.


Кануть во вселенной

  Тени скал на сканерах, силуэты скал на экранах, отражения скал в приемниках радиосигналов. Скалы позади, впереди и с боков. Они окружили корабль со всех сторон. Капитан эсминца понимал, что на самом деле до ближайшей из них сотни километров, но чувство стесненного пространства не оставляло экипаж корабля. Призрак необычного сигнала вел их все глубже и глубже в толщу астероидного кольца. Будто неизвестный пришелец посмеивался над земным кораблем, играя с ним в прятки, ускользая в самый последний момент, и заставляя все дальше и дальше погружаться в хаос каменного лабиринта.
  В какой-то момент капитану эсминца показалось, что им уже никогда не выбраться из этой ловушки. Сердце сжалось от ощущения безмерного одиночества и тоски. Капитан знал, что там, дальше, за такими хрупкими переборками и обшивкой корабля где-то за подвижной грядой скал шел параллельным курсом брат-близец их корабля. По приказу адмирала Фокса эскадра выстрелила двух своих посланцев в каменное кольцо. По началу казалось, что ниточка астероидного поля представляет собой тончайший лист бумаги, и его ничего не стоит пронзить насквозь. По мере приближения сплошная дорога каменного кольца распалась на мельчайшие песчинки, клубящиеся едва заметной дымкой более мелких осколков, затем рассыпанные горохом камни обступили корабли со всех сторон, а границы кольца затерялись где-то за пределами видимости обзорных иллюминаторов. Как только корабли окунулись вглубь кольца, самым обычным явлением стало интенсивное маневрирование. Циклопические скалы, будто целые горные отроги, вырванные с какой-то планеты, теперь повисли в космосе, лениво вращаясь, а корабли, как заправские альпинисты, упорно преодолевали опасный маршрут восхождения.
  Как долго они будут вынуждены погружаться в эту бездну, испытывая свои нервы на прочность, думал капитан эсминца. Он мельком глянул на напряженные фигуры своих офицеров. Со своего места он не видел их лиц, но ему и так было понятно, что люди сосредоточены на показаниях приборов, несмотря на то, что все же большую часть работы по управлению кораблем выполняли автоматы.
  Навигатор поднял глаза от своей консоли и, нарушив напряженную тишину, сказал:
  - Сэр, Браво на границе внутренней каверны.
  Капитан встрепенулся, сбросив с себя вязкое оцепенение. Наконец какая-то обнадеживающая новость. Эсминец, шедший параллельным курсом, скорее всего, вынырнул в свободное от камней пространство, образовавшееся в толще кольца.
  - Скорректируйте наш курс и выведите их передачу на центральный экран, - скомандовал капитан. Он нахмурился, не совсем понимая, почему капитан второго эсминца не пожелал связаться с ними, а торопился напрямую отрапортовать эскадре. Тонкое чутье подсказало капитану момент, когда эсминец выполнил маневр. На экране столпотворение каменных глыб сменила ломающаяся помехами передача с эсминца Браво. Его капитан что-то яростно кричал, но уровень помех не позволял понять, о чем идет речь. Капитан уже хотел было дать нетерпеливые указания связисту, но спохватился, понимая, что тот без лишних понуканий делает все возможное. Передача, по всей видимости, была направленная, а они ловили лишь отраженный от скал сигнал. Наконец, связисту удалось снизить уровень помех, и через треск прорвался возбужденный голос капитана эсминца Браво:
  ... - да, да... мы забрали их... Все живы... Нет, только их группа... больше никого... Они... - новая серия помех полностью скрыла плотным снегом изображение на экране, а слова капитана растворились в невыносимой какофонии шумов. Сквозь пелену помех в последний раз прорвалось: - ...да... возвращаемся... - и сигнал исчез окончательно. То ли сеанс связи и вправду был прерван, то ли они миновали фокус отражения сигнала.
  Навигатор вопросительно смотрел на капитана, ожидая распоряжений. Тот оказался перед сложной дилеммой. Если Браво возвращается по какой-то причине, то почему их не вызывают?
  - Они кого-то нашли там и летят обратно... Мы же, пока не поступит приказ, продолжим движение к цели, - ответил он не столько навигатору, сколько себе самому.
  Капитан знал, что все его офицеры, как и он сам, ломают голову над теми скудными обрывками сообщения, которые им довелось услышать. Он чувствовал, что что-то самое ценное и значительное ускользает от них, что-то уже развивается сумасшедшей цепочкой событий, а они, как будто оставшись в прошлом, выпали из стремительного потока жизни.
  - Сэр, впереди объект искусственного происхождения! - оторопело вымолвил навигатор. Не дожидаясь распоряжения капитана, он вывел на центральный экран, все еще занятый крупкой бессмысленных помех, вид на переднюю полусферу космоса. Вместо ожидаемой уже ставшей привычной картины каменной свалки взорам находящихся в рубке людей открылась затянутая бледно-оранжевым туманом пустота. Только присмотревшись внимательней, можно было понять, что это и не туман вовсе, а слившиеся в сплошную массу мириады камней, образующих стены гигантской каверны, в которую вынырнул эсминец. Но не это зрелище сейчас приковало внимание команды эсминца. В самом центре свободного пространства прямо по курсу висел... куб боргов. Впрочем, и это не было самым удивительным. С противоположного края каверны приближался второй почти точно такой же куб, ведя по первому непрерывный огонь из лучевого оружия. Ему отвечали, и от обоих гигантских кораблей искрами отлетали куски обшивки, их защитные поля то и дело проявлялись переливчатыми полусферами, принимая на себя титанические удары. Эфир, словно заскучав в собственном безмолвии, взорвался треском помех, громом энергетических всплесков и говором непонятных голосов, улавливаемых на всех диапазонах чувствительности аппаратуры связи. Титаническая битва в глубине астероидного кольца завораживала и ужасала. Отсветы от вспышек звездных энергий вспыхивали на стенах каверны, и эсминец казался на фоне этого сражения слабой, ничего не значащей букашкой.
  Связист сдернул компактный коммуникатор с уха и прокричал оторопевшему капитану:
  - Сэр! Нам приказано возвращаться...

  Комиссия расположилась за массивным подковообразным столом. Майор Н'Че успел хорошо изучить всех членов комиссии, уже в течении часа отвечая на их вопросы. Кто-то из них относился к рассмотрению дела, как к необходимой формальности. Это были чиновники, пекущиеся о соблюдении всех необходимых процедур. Лишь ученые, представлявшие научный департамент, проявляли к его ответам неподдельный живой интерес. Военные, как обычно, что-то скрывали и бросались в свою защиту даже тогда, когда в словах Н'Че не было и намека на обвинения в их адрес. Их вопросы были жесткими и беспощадными, но за видимой невозмутимостью и твердостью скрывался непонятный страх. Присутствие представителя Вулкана среди членов комиссии указывало на то, что инцидент в системе Гиперион выплыл наружу и перестал быть чисто земным делом. Лицо вулканца было непроницаемым и его интерес к словам майора выдавал лишь легкий прищур жестких глаз. Чувствовалось, что по мере того, как вскрывались все новые детали, приведшие к гибели группы Артадо, в зале заседания сгущалась мрачная атмосфера недоверия и натянутости. Вулканец даже здесь, находясь за общим столом с остальными членами комиссии, выглядел обособленно и одиноко. Но майора заинтересовал не он, а двое членов комиссии, сфера деятельности которых была проговорена как-то невнятно и Н'Че так и не понял, кого же они здесь представляют. Они сидели скромно и не проронили за все время слушаний ни слова. Лишь раз, в самом начале, они уточнили малозначительные детали, что, как показалось майору, никак не было связанно с их реальным интересом в рассматриваемом деле. Они буравили Н'Че колючими взглядами и майор нутром чувствовал, что они предупреждают его - не сболтни чего ни будь лишнего, а не то... Или это только казалось майору, или так было на самом деле, и эти двое имели непосредственное отношение к истокам работы Артадо. Вышедший из зала заседания перед майором адмирал Фокс выглядел выжатым, как лимон. Похоже, комиссия не пощадила даже его. Вопрос был слишком серьезным и Фокс, завидев перед входом в зал Н'Че, устало кивнул, как бы давая понять: я сделал все, что мог. Теперь Н'Че сидел внутри подковы стола, и взгляды членов комиссии были устремлены на него.
  - Из ваших показаний, майор, следует, что станция в системе Гиперион уничтожена и все следы исследований Артадо, а также он сам, погребены в толще атмосферы газового гиганта? Каким-то непостижимым образом вам, вашим подчиненным, а также еще нескольким... людям удалось спастись. Вы утверждаете, что команда станции была полностью ассимилирована боргами еще до вашего прибытия. Адмирал Фокс подтверждает это, но нам не совсем ясно, как борги оказались на борту станции? Нам еще предстоит в этом разобраться. Почему вы так уверены, что часть боргов не покинула станцию вместе с вами? Те люди, что были с вами, и та девушка... Кто они были?
  Н'Че был крайне раздражен. Похоже, его объяснения пропали в туне. Ему постоянно задавали вопросы, выходящие за рамки его компетенции. Складывалось впечатление, что Артадо действовал по своему усмотрению, и никто больше не был в курсе его исследований. Но тогда кто дал санкцию на сопровождение группы ученых значительными силами флота? Адмирал Фокс ведь должен был знать что-то! Члены комиссии спокойно ждали, когда Н'Че ответит. Майор поймал на себе пристальный взгляд вулканца, поежился, и ответил:
  - Они не были боргами. На тот момент...
  - Позвольте, но факты, изложенные вами, противоречат этому утверждению, - откликнулся до сих пор молчавший вулканец. - Этот человек, старпом с "Необэ" - Иво Ларсен. Ведь именно в его тело было встроено устройство, позволившее вам покинуть станцию, а капитан Харрис по вашим же показаниям обладал необычными способностями еще задолго до инцидента в системе Гиперион. Именно эти способности позволили ему и девушке сбежать из-под носа Звездного Флота? Не можете же вы однозначно утверждать, что не стали в очередной раз жертвой обмана...
  При упоминании прокола Звездного Флота лицо представителя военных покрылось сизыми пятнами. Он бросил на вулканца гневный взгляд, но от того подобные взгляды отскакивали, как горох от бетонной стены.
  - Я утверждаю, что все, кто покинул со мной станцию, не представляли угрозы человечеству. - в очередной раз настаивал на своем Н'Че.
  - И, тем не менее, вы оказались на корабле боргов, майор! Извините, но ваши утверждения противоречат здравому смыслу. Все ваши рассказы про свормы Отверженных и Воинов больше смахивают на бред. Ни о чем подобном нам неизвестно. В исследованной вселенной никто не имеет никаких сведений о конфликтах и разногласиях в среде боргов. Это мистификация, противоречащая всему, что мы о них знаем! - вулканец укладывал свои слова, словно тяжелые, монолитные кирпичи, в непробиваемую стену логических выкладок. С его выводами было сложно спорить. Может быть, он прав, и майор стал жертвой обмана? Голоса заспоривших членов комиссии отдалились и в памяти вновь всплыли недавние события...
  Сразу же после того, как сознание майора перешагнуло бездну небытия, чувства поспешили донести до него неутешительную весть. Вокруг ничего не изменилось. Он не покинул разваливающуюся станцию. По-прежнему вокруг раздавался грохот и стон металла, а откуда-то снаружи доносилось тяжелое уханье. Майор чувствовал, что находится в невесомости. Падает? Н'Че открыл глаза и неловко повернулся, пытаясь оглядеться. Вокруг него с сумасшедшей скоростью замелькали неподвижные тела десантников. Краешком глаза он уловил какие-то темные фигуры вдалеке. Растопырив руки в стороны, он попытался остановиться. Что-то крепко вцепилось в его ногу, останавливая вращение. Вокруг уже все шевелилось. Шевелились тела сопровождавших его людей, но не только это привносило движение в окружающую обстановку. Гибкие змеи, отливающие металлом, обвивались вокруг тел. Майор опустил глаза на свои ноги и тут только заметил, что его пеленают точно такие же кольчатые гады. Ранее замеченные фигуры приблизились и темные силуэты, вплыв в ограниченный круг света, обрели лица. Майор похолодел. Инстинктивно потянулся к оружию, закрепленному на поясе, но куда там - он был связан по рукам и ногам.
  Появившиеся борги не смотрели на Н'Че. Мимо проплыло тело Ларсена. Навстречу ему выплыл борг. Нет, не борг… Человек! Девушка. Тело Ларсена выглядело ужасно. Старпом не шевелился. Девушка отвела от него взгляд и, по-прежнему игнорируя очнувшегося майора, посмотрела куда-то за его спину.
  - Лоуренс, голубокожий черт, ты жив!
  - Инди! - откликнулся слабый голос андорианина.
  Майор наконец понял, кто эта девушка. Связист с "Необэ". Она тоже, как и Ларсен, считалась погибшей, а теперь вместе со старпомом оказалась каким-то непостижимым образом связанна с боргами. Хотя, почему непостижимым? Артадо был прав, утверждая, что экипаж харвестера наверняка подвергся заражению. Но тогда почему там, на станции, они не присоединились к Артадо? Кто они и что здесь происходит? Непостижимая загадка.
  Остальные десантники стали приходить в сознание. Но на них и их ужас, помноженный во много раз на осознание собственной беспомощности, никто не обращал внимания. Среди чудом спасшихся от смерти людей пробуждался тот, ради кого и было все затеяно - капитан Харрис...
  - ... майор, нам до сих пор не совсем ясно, как вам удалось покинуть корабль боргов? Почему они отпустили вас? - голос одного из членов комиссии вырвал Н'Че из глубины воспоминаний.
  - У нас был уговор. Еще на станции. Ларсен лишь выполнил условия договора. - ответил Н'Че.
  - Борги не выполняют никаких условий и не заключают никаких сделок. К чему им это! - за внешне лишенными эмоций словами вулканца чувствовалось явное раздражение. Похоже, его бесило то, что майор и его подчиненные упорно твердят небылицы, противоречащие всему тому, что до сих пор знали о боргах вулканцы.
  - Я еще раз повторяю, что Ларсен, капитан Харрис и другие не были боргами... Они сдержали свое слово и позволили нам покинуть куб, - с усилием сохраняя спокойствие, повторил майор.
  - Не показалось ли вам, что в этом был какой-то умысел? Ловушка... Адмирал Фокс показал, что вы сообщили ему информацию, послужившую в том числе и поводом к вмешательству флота в ситуацию в астероидном кольце, что едва не повлекло гибель эскадры. Это могла быть ловушка!
  - Не было никакой ловушки! Не было никакого тайного замысла! - взорвался Н'Че. Он яростно осматривал членов комиссии. Было заметно, что всплеск его эмоций подействовал на них очень сильно. Только вулканец по-прежнему был невозмутим, словно айсберг, которому зной гнева Н'Че был нипочем. Он лишь откинулся на высокую спинку кресла и изогнул уголки губ в едва наметившейся улыбке.
  - Успокойтесь, майор. Это всего лишь предположение. Мы должны рассмотреть все возможные версии случившегося, - попытался разрядить обстановку председатель комиссии. - Расскажите нам подробнее, как вы покинули куб боргов...
  И майор вновь вернулся назад во времени, описывая слушавшим его людям запечатлевшиеся в его памяти картины...
  ... - Помогите нам, майор! Вы можете не верить во все то, что рассказал вам Даймон. Я и сам не до конца могу во все это поверить. Но Ларсен рисковал собой ради меня и Ли, и я не имею права не доверять ему. Поймите, мы выполним условия вашей с Ларсеном договоренности в любом случае, но если Звездный Флот нам не поможет, все будет зря!
  Харрис, также как и сам майор, расположился в импровизированном гамаке, сотканном из эластичных нитей в одном их множества отсеков корабля Отверженных. Майор едва смог переварить все услышанное. История, рассказанная одним из Отверженных, Даймоном, не укладывалась в голове. Но вот перед ним капитан Харрис, тот самый Харрис, который должен испытывать сейчас к Н'Че самую настоящую ненависть, но нет, он просит о помощи. На то были причины - это майор мог понять. Куб Воинов занял боевую позицию, и сейчас два внешне неотличимых друг от друга корабля обменивались ударами в пустоте каменного мешка. Времени было мало. Н'Че готов был согласиться на просьбу Харриса, но его мучил один вопрос.
  - Вы сказали там, на станции, что Артадо не смог получить что-то очень ценное. Отверженным ведь тоже нужно именно это. Они не просто так помогали Ларсену вытащить вас. Что это, Харрис? Что скрыто в Ли, за что вы и Отверженные готовы биться до смерти?
  - Хорошо майор, я расскажу вам, но обещайте, что вы раскроете эту информацию только после того, как мы исчезнем отсюда, и обещайте помочь нам...
  ... Майор вспомнил Ли. Тень от того человека, которого он когда-то видел на Шахерезаде. Измученное экспериментами, опустошенное человеческое существо. Трудно было поверить, что в этом хрупком и таком беззащитном теле скрыта невообразимая мощь. За обладание ей эти стервятники перегрызли бы друг другу глотки. Майор обводил взглядом членом комиссии. А следует ли им знать то, что узнал он? Для себя майор решил, что нет, и вновь упрямо повторил:
  - Ларсен выполнил условия сделки и позволил нам покинуть корабль. Это все, что я могу сказать.
  - Адмирал Фокс рассказал, что вы предоставили в его распоряжение информацию, позволившую ему уничтожить корабли боргов. Откуда эта информация у вас? - нахмурившись, спросил один из военных.
  - Мне предоставил ее капитан Харрис...
  Председатель комиссии задохнулся от возмущения:
  - Вы что же, майор, нас за идиотов принимаете? Неужели капитан Харрис самоубийца? С какой целью он предоставил вам эту информацию? Чтобы погибнуть самому? Вы упомянули, что корабль тех... как вы их назвали…, Отверженных атаковал куб Воинов, но в результате ударов кораблей Звездного Флота были уничтожены оба корабля боргов! Где же здесь логика, майор?
  Майор и сам ломал над этим голову. Он еще раз переживал тот памятный разговор с Харрисом. Почему он тогда поверил капитану? Почему он воспринял так спокойно его просьбу? Неужели он всерьез верил, что адмирал Фокс упустит шанс прихлопнуть оба корабля ненавистных врагов Федерации, и станет разбираться, кто из них придерживается иных взглядов на ассимиляцию...
  - ... Майор, я не знаю, удастся ли вам то, что я прошу вас сделать, но это наш единственный шанс ускользнуть. Мы не можем уйти в гиперпространство, пока наш корабль находится под огнем. Все энергетические ресурсы куба сосредоточены на противодействии атаке Воинов. Убедите адмирала флота сосредоточить огонь на корабле Воинов. Это отвлечет их. Нам нужно всего лишь немного времени, и мы сможем покинуть систему, в ваше же распоряжение мы предоставим всю необходимую информацию, которая поможет вам уничтожить корабль Воинов. Я уверен, адмирал атакует в любом случае. Посланные им корабли уже у границ каверны, а основной флот разворачивает боевое построение, готовясь отправиться вслед за разведчиками.
  - Но вы сами окажетесь под ударом! Мне будет почти невозможно объяснить адмиралу все то, о чем вы мне рассказали, - возразил майор.
  - Мы должны рискнуть. Другого выхода нет. Так или иначе, мы можем погибнуть, - настаивал Харрис.
  - Хорошо, я попытаюсь, - пообещал Н'Че.
  Опять необычное путешествие внутри корабля Отверженных. Ставшие уже знакомыми и не такими зловещими стальные змеи понесли их куда-то вглубь корабля. Десантники майора были вместе с ним. Они держались достойно и Н'Че в душе гордился ими. Отсек, в котором они оказались, больше напоминал лавку старьевщика, с той лишь разницей, что здесь хранились не обычные для таких мест ни кому не нужный хлам, старая мебель или утерянные кем-то безделушки, а космические корабли. Корабли, челноки, шлюпы и яхты разных конструкций и разных цивилизаций.
  Отвечая на немой вопрос Н'Че, Дэймон, улыбнувшись, пояснил:
  - Мы не пираты, майор. Почти каждый из нас, прежде чем решил влиться в наш сворм, когда-то бороздил космос на одном из этих кораблей. Кто-то терпел бедствие, а кто-то целенаправленно искал нас. В любом случае наши корабли здесь. Дань нашим корням. Почти все они исправны, но… намертво интегрированы в инсталляцию - куб. Да, да, - усмехнулся Даймон, понимая, о чем подумал Н'Че. - Они ассимилированы. По-своему. Их вычислительные системы слились с разумом корабля. Но для вас мы отыщем то, что нужно.
  Даймон указал куда-то, и Н'Че увидел вплетенный в структуру корабля компактный челнок. Он походил на земной, и майор невольно задался вопросом, кому же он принадлежал? Даймон ответил и на этот вопрос:
  - Он мой, майор.
  Тем времени сплетение узлов, труб и кабелей зашевелилось, раскрываясь необычным бутоном. Гладкая поверхность старинного челнока проявлялась из жуткого стального переплетения. Маркировку корабля-носителя невозможно было различить, но майор был уверен, что такие челноки использовались очень давно. Сколько же жизней прожил Даймон?
  Места внутри челнока хватило всем. Прежде чем занять свое место в салоне маленького корабля, майор обернулся, отыскал взглядом капитана Харриса и крикнул ему:
  - Извините меня за все, капитан!
  - Мы надеемся на вас, майор! - крикнул в ответ Харрис.
  Вопреки опасениям Н'Че, старт допотопного челнока прошел без проблем. Внутренний интерьер салона внушал людям уверенность. Привычные вещи, хоть уже и давно устаревшие, наконец-то дали им робкую надежду избегнуть гибели и вернуться домой целыми и невредимыми. Позади набирающего скорость челнока отдалялся куб боргов, все еще простираясь во все стороны бесконечной стальной стеной. В какой-то момент его края проявились на фоне желто-бурого тумана, резко очерченные световыми всполохами продолжающегося сражения.
  Допотопный коммуникатор на приборной панели челнока загомонил серией сигналов, когда один из десантников попробовал его настроить. Послышалась приглушенная человеческая речь. Похоже, где-то впереди находился корабль землян. Челнок заметил и теперь бомбардировали вызовами на всех возможных частотных диапазонах.
  Шедший к челноку эсминец терялся на фоне столпотворения скал. Вскоре силовой луч захватил допотопное суденышко и втянул в карантинный бокс эсминца...
  ... - Да, они все погибли, - услышал в полной тишине свой голос майор, вновь очутившись в зале перед членами комиссии.
  Н'Че терзался мыслями, почему Отверженные не сумели спастись. Их куб взорвался в тот же момент, когда удары кораблей Звездного Флота пробили защиту корабля Воинов. Скорее всего, эскадре адмирала Фокса пришлось бы терзать куб боргов достаточно долго, прежде чем он был бы полностью уничтожен, но внезапный взрыв корабля Отверженных поставил неожиданную точку в этой жестокой битве. Волна взрыва накатила на только что лишившийся силовой защиты куб Воинов, и огненный прибой поглотил оба корабля боргов.
  Корабли Звездного Флота едва успели убраться на безопасную дистанцию, чтобы избежать уничтожения в разгоревшемся пожарище. В сознание майора навечно печаталась гибель двух титанов. Тогда каверна внутри каменного кольца потеряла стабильность, как будто сохранялась она лишь потому, что в ее центре висел куб Отверженных. Теперь же все превратилось в хаос, и на переднем плане перед адмиралом Фоксом встала проблема вывода из астероидного кольца кораблей эскадры. Все последующие часы слились в напряженную битву с взбесившимся каменным лабиринтом. Флот потерял один эсминец. С терпящего бедствие корабля удалось спасти лишь половину экипажа. Избегнув больших жертв, флот вышел в открытое пространство.
  Спустя месяц после рапорта, посланного по гиперсвязи, в систему пришли корабли с опорной базы этого сектора космоса и вглубь кольца снова были посланы разведчики. Как и ожидалось, от кораблей боргов остались лишь фрагменты, рассеянные среди камней, и следы ядерного пожара на оплавленных астероидах...
  - Теперь мы можем лишь строить догадки, какую цель преследовали борги в своих планах, и чем на самом деле занималась группа Артадо. Мы так и не узнали, кем же на самом деле была та подобранная в космосе девушка, - констатировал председатель комиссии, завершая слушания. Он поочередно посмотрел на всех присутствующих, ожидая, что кто-то захочет высказаться, но все молчали. Председательствующий повернулся к Н'Че и сказал: - Вы свободны, майор. Дело закрыто и будет отправлено в архив...

  Вокруг средней величины светила простиралась темная пустыня. Даже по меркам галактики это солнце было одиноко, если не считать каменистого шара единственной планеты. Удивительно, почему на этом куске камня не зародилась белковая жизнь. Для этого были все условия. Энергии солнца было достаточно, а в состав пород входило все, что было необходимо для образования кислородной атмосферы и воды. Может быть, жизнь была здесь когда-то, но погибла в результате глобального катаклизма: близкой вспышки сверхновой или фатального столкновения с кометой? А может быть, само это солнце было изгнанником из центра галактики, когда-то в незапамятные времена выброшенное, словно из пращи, великим вселенским взрывом? Куда оно держало путь, или оно уже остановилось, натянув до предела путы галактического тяготения?
  Впрочем, рядом с этой унылой парой вдруг появился третий. Его размеры были смешны, и заметить его было бы очень трудно, если бы не фейерверк, который он устроил, ознаменовав тем самым момент своего появления. Это была небольшая сфера, ее опаленные бока были покрыты потускневшим металлом, а зияющие дыры могли с успехом маскировать ее искусственное происхождение. Солнце удивленно светило в бока пришельца, тщетно пытаясь найти хоть маленький клочок отполированного металла, который, несомненно, когда-то полностью покрывал сферу. Но не в чем было отразиться лику солнца, и оно скрылось за равнодушным и холодным телом каменной планеты.
  Стальная сфера вышла на низкую орбиту вокруг планеты, своими размерами не претендуя на луну, но, как оказалось позднее, тая внутри себя нечто, что навсегда изменит судьбу этой одинокой солнечной системы. Так же, как и само солнце, те, кто находился внутри сферы, были беглецами. Они пожелали, чтобы о них забыли. Они захотели исчезнуть, кануть во вселенной без следа, и найти мир, который мог бы их приютить. Казалось, им не повезло. Мощные энергии, разыгравшиеся там, откуда они пришли, которые они сами вызвали к жизни, и на милость которых они положились, как моряки уповают на милость океана в шторм, забросили их сюда, пронеся сквозь изнанку пространства и времени, чтобы приковать навеки к этому бесплодному миру. Была ли у беглецов хоть какая-то надежда выжить в этом месте? Как ни странно, была. Ведь среди них находилась та, чье предназначение было возрождать миры. Хотя нет, не возрождать, а захватывать, порабощать, переделывать согласно воле своих хозяев, но сейчас... Сейчас воля ее хозяев была далеко. Она была вне их досягаемости. А даже если бы и была? Может быть, она избавилась от нее?
  Так или иначе, ей и ее друзьям предстояла грандиозная работа. Внизу, у самых их ног простирался целый мир, готовый родиться вновь. Напитаться полноводными реками, вознестись снежными вершинами гор, раскинуться пышными зелеными коврами континентов, плескаться глубинными океанами. Жить, дышать, расти и дать беглецам такое долгожданное и недосягаемое для врагов убежище.
  Сфера снижалась, теряя скорость. Чудо техники отдавало последний долг своим создателям, отправляясь к последней планете, последнему своему пристанищу, чтобы донести до каменистой почвы семя. Семя, которое способно изменять миры.

Copyright © TsPok & SilverWind

2014