All rights terminated!!!
Автор: The One
Сие произведение - проба пера. Астрофизиков прошу – ногами меня не бейте…

STAR TREK: КЛЮЧИ ОТ ВСЕЛЕННОЙ

Люди, живущие ради будущего,
должно быть всегда кажутся эгоистами
тем, кто живет настоящим.
Ральф Эмерсон.

Глава первая. Звезды.

Пожалуй, лишь один человек понимал меня - мой старший брат Лоренс. Сколько я себя помню - братишка всегда был рядом. С тех пор, как погибли наши родители, и нас взяли под опеку дедушка и бабушка, я всегда ощущала его поддержку, мы были неразлучны. Он приносил мне завтрак в постель, помогал делать уроки, ходил со мной на прогулки. Мы часто сидели вместе в саду, и я слушала его истории о древнем мире - о воинах прошлого, об ошибках и достижениях человечества. Больше всего мне нравилось, когда он выходил со мной в сад, окружавший наш особняк, и рассказывал мне мифы и легенды о созвездиях. В небе было много звездочек, не указанных на древних картах (это были сателлиты, доки, ремонтные боксы и станции), но острые огоньки далеких солнц имели свою, ни на что не похожую историю.
Шел 2345 год, когда я решила, что буду офицером Звездного Флота. Мне было пять лет, минуло три года, как умерли родители, и я очень переживала, когда приходили новости о всевозможных катастрофах. Но то, о чем рассказал Лоренс в тот зимний вечер, потрясло меня до глубины души. Я была совсем маленькой, но уже многое понимала в политике и науке.
Мы играли на веранде в трехмерные шахматы, дул теплый калифорнийский ветерок, а из открытой двери в комнату несся голос ведущего новостей:
–Сегодня - семь лет, как произошла трагедия на научной станции системы Омикрон...
Остального я не расслышала, но это не помешало мне насторожиться.
–Ларри! - позвала я, - А что там случилось?
–В 38-м... - рассеянно произнес брат, рассматривая шахматную доску, - Таинственно исчезла научная колония. Пропали 411 человек - и никто не знает, почему. В списке пропавших числился даже доктор Сунг. Знаешь такого?
–Нет! - гордо ответила я (тогда я действительно не знала знаменитого доктора), - А кто он, Ларри?
–Доктор Нуниен Сунг был величайшим земным кибернетиком. Он усовершенствовал модель диатронных роботов, устранив многочисленные недоработки, создал не менее пятидесяти андроидов, развил теорию о позитронном мозге. Но что-то у него не заладилось, и он улетел в систему Омикрон.
–Да... - протянула я, - Так что же случилось, не выяснили?
–Нет, тайной планеты никто особо не занимался, - недовольно проворчал Лоренс, складывая хрустальные шахматы в коробочку, - Властям хватило того, что поисковая экспедиция звездолета «Триполи» нашла на территории колонии живого позитронного андроида. О нем сообщили, что зовут его Дэйта, и он обладает очень высоким уровнем интеллекта. Его отправили в Дэйструмский институт роботехники, и больше я о нем ничего не слышал... В медиа-архивах есть дополнительная информация, Дей, - добавил Лоренс. Он всегда требовал, чтобы я находила дополнительную информацию по интересующим меня вопросам самостоятельно.
За ужином дедушка спросил Лоренса:
–Слышал я вашу беседу. Зачем ты рассказал Дейне о трагедии? Думаешь, девочкам интересен космос?
–Интересен! - пожал плечами брат, - Она сама спросила. Тем более, ты ведь сам знаешь. Космос - неисчерпаемая тема для рассуждений.
Лоренс был не по годам развитым мальчиком. Я помню его ласковым и приветливым, но изредка он бывал хмурым и мрачным. Среди его недостатков была некоторая резкость и несдержанность в общении, но это ему досталось от дедушки.
–Дурацкая затея - космонавтика! - изрек дедушка и предупреждающе поднял вилку. Лоренс покраснел и отвернулся - и я поняла, что он не согласен.
Водя ложкой по тарелке, я задумалась. Зная, что наша планета маленькая, ресурсы на ней кончаются - разумнее всего было бы искать шансы выжить в космосе. Люди любопытны - им было интересно - одни ли они во Вселенной? Если бы человечество не развивало космонавтику, была бы наша межпланетная Федерация?
Космос дал людям многое. Чтобы преодолеть гигантские расстояния, зачахшая наука встрепенулась и титаническими усилиями создала звездолеты. На таком звездолете было мало шаттлов - и, чтобы исследовать планеты, создали технологию телепортации. Я убеждена, что нет ничего невозможного: если человечеству надо - оно все сделает. Главное - желание.
Но молчание Лоренса натолкнуло меня на мысль, что не все благодарны космосу за его дары. Тогда я была совсем крошкой, но каким-то чутьем разгадала, что дедушка все-таки не думает о космонавтике, как о рудименте цивилизации. Наши родители погибли при крушении шаттла, столкнувшегося с астероидом Церера. Космос забрал их, и дедушка не мог с этим смириться. Он был человеком резким, прямолинейным, его взгляды на жизнь казались мне диковатыми. Он не понимал меня - на протяжении всей жизни дедушка протестовал против моего увлечения наукой. Он злился, когда слышал наши с Лоренсом беседы.
После ужина мы отправились в сад, где Лоренс раскрыл ноутбук и стал читать мне рассказы Рея Бредбери. Мне показалось забавным, как классик американской фантастики видел будущее, но рассказы были полны очарования.
–Где Омикрон, Ларри? - спросила я, сонно вглядываясь в февральские звезды на бархатном небе.
–Не знаю, - честно ответил братишка, - Кажется, ее отсюда не разглядеть.
–Жалко людей...- произнесла я горестно, - Наука будет развиваться медленнее?
–Нет, ей все нипочем! - заверил Лоренс, обняв меня за плечи, - Дей, это было семь лет назад, но все в порядке!
–И андроида жалко. Он совсем один! - продолжала я серьезно, не слушая брата.
–Видела я его в новостях! - сказала подошедшая бабушка, присаживаясь рядом - Худой, бледный и желтоглазый. Не кормят его, наверно, в этом Дэйструме. Сегодня показывали. Он у них разумный, оказывается.
Бабушка была замечательным человеком. Добрая, веселая, остроумная женщина, она уравновешивала своего вспыльчивого мужа. Более того, она не переносила репликаторы и готовила все сама: ее кулинарные таланты потрясали всякое воображение.
Брат и бабушка затянули спор о преимуществах натуральной пищи над реплицированным материалом, а я посмотрела на бархатисто-черное небо.
Звезды всегда оставляли в моем сердце смутную тоску и ощущение боязливой радости. Мне казалось, они зовут меня, призывно подмигивая и напевая неслышную мелодию. Лоренс как-то рассказал мне о вселенной и законе Хаббла. Даже выйдя в космос, люди не смогли определить среднюю плотность вселенной, а значит вопрос о том, прекратится ли расширение пространства, оставался открытым.
Сама непостижимость жизни, холодная красота и величие космоса поражали меня. Люди вышли в космос, и вселенная стала чуть ближе, но не настолько, чтобы нашлись ответы на все вопросы. И если не подтвердилась теория, скажем, торсионных полей, то теория относительности получила лишние подтверждения, окрепла, и дедушка Эйнштейн стал кумиром для многих ученых, как яркое воплощение гения прошлого.
Но тем не менее, меня удивляла странная условность - нынешние звездолеты перегоняли свет во много раз, но в энергию не превращались, вопреки знаменитой Е=мс2. Лоренс объяснил мне, что в режиме варп-скорости звездолеты искажали пространство вокруг себя и оказывались в подпространстве, или что-то вроде того. Понимая формулу Эйнштейна, я, видимо, из-за юного возраста, не смогла разобраться во всех этих технических премудростях. Одно оставалось точным - Е=мс2 еще действует. Уже потом я выяснила, что до квадрата скорости света ни один корабль еще не разгонялся и вряд ли разгонится.
–Я хочу в Звездную Академию, - сказала я, протирая глаза. Я так долго смотрела на звездное небо, что испугалась бесконечного черного пространства, почувствовала потребность сказать хоть что-нибудь, чтобы не затеряться среди звезд безликим огоньком.
Лоренс повернулся ко мне.
–Ты же еще маленькая.
–Я подрасту! - твердо откликнулась я, - Обещаю.
Бабушка странно поглядела на меня и предупредила:
–Там очень строгий отбор. С первого раза поступить невозможно.
Лоренс согласился:
–Вот именно, Дей! У девчонок нет шансов.
Я подняла глаза на небо:
–Я хочу к звездам.
–Там холодно и темно, - грустно сказала бабушка, - И многие умирают.
Я вспомнила родителей и промолчала. Но решение это затаилось и ждало... Чего? Наверно, своего часа.

Я замечала различие между собой и другими детьми. Я казалась им занудой, а они мне - серыми, скучными. Они разговаривали о бессмысленных вещах, неинтересных мне. Поэтому я почти не общалась со своими сверстниками, а они меня сторонились. Поначалу я не понимала - почему? Лоренс сказал, что я - вундеркинд, маленький гений. «Ну и что? - спросила я, - Им трудно дружить с вундеркиндом?» Лоренс процитировал мне Франсуа де Ларошфуко «Серые умы обычно осуждают то, что находится за рамками их понимания», и я больше не делала попыток подружиться с ровесниками.
Я не считала себя гением. Просто я понимала многие процессы, происходившие вокруг, я ощущала себя их частью. Законы существующей жизни восхищали меня.
Особенно близко было мне число «пи», дробь, чьи знаки после запятой тянутся до бесконечности. Вот оно - снова «бесконечность». Это величественное понятие всегда будоражило умы великих ученых.
Когда Лоренс сказал, что если разделить длину любой окружности на ее диаметр, всегда получится 3,14, я не сразу поверила. Все круги такие разные, с чего бы это им подчиняться какому-то «пи»? А потом поняла, что в этом и заключается решение. Раз круги разные, значит и их диаметры тоже, а они неотделимы от окружности. Тогда и рождается «пи», дробь с бесконечным числом знаков после запятой.
Это называлось трансцендентным числом. Я не стала спрашивать своего всезнающего братишку, что это такое, а пробралась к компьютеру и нашла в базе данных учебник высшей математики. Оказалось, «пи» - не единственное. Было еще бесконечное множество трансцендентных чисел. Их было больше, чем простых. Я слабо знала тогда основы алгебры, но поняла, что это значит.
Лоренс позже подтвердил, что я права. Простыми числами не записать такого уравнения, корнем которого было бы трансцендентное число, если только в уравнении не бесконечное число членов. Но это было позже. А пока я сидела перед монитором и вычитывала информацию о загадочном «пи». Подошедший дедушка недовольно спросил:
–Зачем тебе это, Дейна?
–Мне интересно! - наивно ответила я и принялась было объяснять ему, что узнала, но дедушка только нахмурился и отошел. Нет, ему явно не нравилось мое увлечение!

Перед тем, как пойти в школу, я встретила делегацию с Вулкана. К тому времени мы с семьей переехали в Вашингтон, в сонный и тихий, никем и ничем не тревожимый уголок Земли. Здесь собирались в основном ученые и студенты, Вашингтон был настолько далек от основных центров политической жизни планеты, насколько это вообще возможно. До первого сентября осталось всего ничего и я, полная радужных мыслей, вышла погулять по городу.
Рассеянно глядя по сторонам, я брела по Потоник-Парк, держа в руках листок искусственной бумаги и ручку. Не замечая окружающих, я углубилась в математические дебри, высчитывая десятичные знаки π/4. Бумага была сплошь исписана дробями, и я замечала, как числа постепенно сходятся к правильному ответу. Это называлось дифференциальным исчислением. Насколько я знала, высчитывая десятичные знаки того же «пи», великие математики прошлого тратили годы своей жизни, но посчитать бесконечность еще никому не удалось.
Тут только я заметила, что оказалось в весьма заинтересованной чем-то толпе, окружившей одну из площадей парка. Я пробралась в первый ряд и слегка удивилась.
Высокие стройные создания, очень похожие на людей, в сопровождении земных чиновников, неспешно шли по дорожке к черному шаттлу марки «Понтиак». Вдоль дорожки стояли агенты службы безопасности. Земные дипломаты что-то объясняли высоким гуманоидам на чужом языке, простирая руки в сторону Капитолия, толпы и неба. Существа - у них были одинаково спокойные лица, острые кончики ушей - как у сказочных эльфов - и гладкие, в основном черные волосы - слушали внимательно, вежливо и чуть снисходительно. Подойдя к черному «Понтиаку», делегация скрылась внутри, и машина резво взмыла в воздух.
–Это вулканцы! - сказала мне стоящая рядом женщина, - Странные создания. Но умные!.. - она подозрительно посмотрела на мой листок, исписанный дробями, и недоверчиво усмехнулась.
Когда я вернулась домой, то застала всю семью за широким экраном телевизора, (дисплей был встроен прямо в стену - последний писк моды!). Встревоженный диктор со слезами в голосе рассказывал о трагедии: на орбите планеты Венорра-3 потерпел крушение боевой крейсер «Китти Хок». Так как планета находилась слишком близко к Нейтральной Зоне, подозрения пали на ромулян.
Федерация и Ромулянская империя с трудом держали нейтралитет. Раньше то и дело вспыхивали конфликты, но со временем все как-то улеглось, забылось. Тем не менее, дипломаты Федерации делали огромные усилия, чтобы сохранить зыбкий мир - то и дело проскальзывали фразы, что Федерация не готова к войне. Что об этом думали ромуляне – неизвестно, ибо они давно не обращались к Федерации официально.
Дедушка разбушевался, увидев меня:
–Ну, Дейна, ты все еще хочешь стать астронавтом?!
–Хочу! Хочу! - запальчиво ответила я, - Ведь я иду на риск осознанно! А пока я буду учиться!..
Лоренс потрепал меня по голове, и я, усевшись рядом, поведала ему о вулканцах, виденных мною в парке.
–Знаешь, ромуляне произошли от вулканцев, - сказал брат.
–Знаю! - вздохнула я, потому что это тоже было непостижимо: вулканцы - такие замечательные создания... и предки потенциальных врагов!

Глава вторая. Звездные конфликты.
Капитана Жан-Люка Пикарда я впервые увидела в новостях. До этого о нем часто говорил мой брат и остальные взрослые. Все единодушно называли его героем, а я почему-то никогда не вникала в суть этих разговоров.
Я читала старый добрый «Контакт» Карла Сагана, сидя с ногами в кресле. Лоренс расчесывал шерсть своей любимице - колли Флер. Бабушка возилась на кухне, дедушка - в саду. Была та душистая тишина, которая охватывает дома, где семьи терпеливо ждут ленча. По телевизору показывали классический концерт - трехчасовую рок-оперу «Notre Dame de Paris» в оригинале. Я изредка отрывалась от романа, прислушиваясь и тихонько подпевая по-французски.
Лоренс выпрямился, отпустив Флер, и сказал:
–Дей, а ты слышала о Пикарде?
–Ну да, что-то слышала. Кажется, офицер Флота?
–Капитан, если точнее. Ходят слухи – он один из лучших. Говорят, в академии он был сорвиголовой, зато сейчас…
Тут телевизор поперхнулся, смолкла партия «Belle», и возникла заставка к срочному выпуску новостей.
–Трагедия на колонии Денеб-8! - заявил ведущий с немыслимой прической, - Распространение смертельного вируса. Доставить вакцину призван звездолет «Старгейзер» под командованием Жан-Люка Пикарда, который только что вышел из отпуска и сейчас телепортируется на свой корабль...
–Вот и он, Дейна! - спокойно усмехнулся Лоренс, словно последний час только и ожидал появления Пикарда на экране.
Я посмотрела.
Тогда, в 2350 капитан Пикард только начинал лысеть, у него были красивые темные глаза, упрямо сжатые губы, суровый взгляд – таким он выглядел на экране. За его спиной строилась его команда офицеров. Я знала, что Пикард прославился на «Старгейзере» в качестве старпома, и совсем недавно стал капитаном. Но к нему уже успело прилипнуть неофициальное прозвище «Тот самый». Вот он, прямо на экране, Жан-Люк Пикард, которым восторгаются студенты Академии и даже мой Лоренс... Через секунду знаменитый капитан исчез вместе со своей командой - луч телепорта отправил их на корабль.
Вместо Пикарда на экране возник представитель древнейшей профессии - журналист. Он лукаво улыбался:
–Вскоре вы увидите «Старгейзер», стартующий из дока. А пока - новости из Москвы. Россия совместно с США и Кувейтом достроила научную станцию на спутнике Сатурна - Титане, и теперь...
–Дей! - позвал Лоренс, - Ты что?
Я вытерла выступившие слезы - так всегда случалось, когда я размышляла о великой вселенной - и рассмеялась. А образ капитана как-то переплелся с образом черноты, пронизанной огоньками далеких звезд.

Несмотря на мои способности - как математические, так и гуманитарные - мне было трудно учиться. Недостаток общения со сверстниками в детстве сказывался и теперь. Мои веселые и жизнерадостные одноклассники избегали меня. Я привыкла к этому, но изредка ловила себя на раздражении, которое я чувствовала, замечая косые взгляды. Думаю, терпели меня только потому, что я была сиротой, милосердие еще не кануло в Лету.
А еще у меня был тихий голос, и все устные ответы учителя воспринимали, как неуверенные. Это чрезвычайно злило меня, и мне все больше нравились компьютеры, которым было все равно - уверенно ли звучит мой голос или нет. Они спрашивали: «Это ваш окончательный ответ?». Я отвечала утвердительно, и баллы неуклонно ползли вверх.
Я решила заняться аутотренингом, чтобы обрести в голосе столь нужную в наш неспокойный век уверенность. Разыскивая в базе данных школьной библиотеки пособие по аутогенной тренировке, я наткнулась на новый учебник роботехники. В одном из кружков нашего лицея учеников готовили к работе в знаменитом институте имени Дэйструма, и появление учебника меня не удивило.
Роботехника не была мне чужда, и я заинтересовалась. Попросив компьютер вывести текст на экран, я устроилась поудобнее в кресле. В первых статьях рассказывалось о самом Дэйструме, ученых, и поколениях роботов. А в отдельном разделе «Чудо техники» я наткнулась на информацию о единственном в мире позитронном андроиде по имени Дэйта.
Мне понадобилось несколько секунд, чтобы вспомнить это имя. Ах да, несчастье в системе Омикрон, миссия «Триполи»!.. Фото изображало андроида, ничем особо не отличающегося от человека. Тонкое лицо, темные волосы. Его желтые глаза придавали бы лицу несколько хищное выражение, если бы не бледная кожа и осмысленный, приветливый взгляд.
«...отсутствуют эмоции, но строение организма предусматривает монтирование чипа, отвечающего за чувства...» гласил отрывок статьи.
–Кто-то мне сказал, что он разумен! - подумала я вслух и прочла дальше. - «Скорость операций в секунду - 60 триллионов, объем памяти - 8 тысяч квадриллионов байтов».
Я не смогла сдержать изумленного возгласа.
«...в данный момент Дэйта служит в Звездном флоте в чине младшего лейтенанта...» - прочла я и вдруг почувствовала необузданную радость, словно собралась воедино большая и сложная головоломка, над которой я билась много лет. И еще я почувствовала горячую симпатию к незнакомому андроиду Дэйте, которому тоже приглянулась судьба офицера Флота.
Забрав пособие по аутотренингу, я возвращалась домой в приподнятом настроении. Я давно не ходила пешком, быстро выдохлась, но флаер не взяла, хотя они, как бабочки, порхали над моей головой и весело сигналили друг другу, словно переговаривались.

Едва завидя меня на веранде, Лоренс подхватил меня на руки и подкинул вверх.
–Дейна, сестренка! Наши победили!!!
Я слегка удивилась: мы, конечно, нежно любили, но никогда не встречали друг друга так радостно. Вырываясь, я спросила:
–Что случилось, Ларри?
–Дейна, ты заучилась! - нарочито строго ответил Лоренс, - Это что, аутотренинг? Правильно... Итак, вот последняя сводка новостей! Сегодня кардассианцы напали на колонию близ Септимус Майна.
Брат потащил меня в свою комнату, где всегда царил творческий беспорядок. Ни дедушка, ни бабушка так и не приучили Лоренса ставить книги на место и не разбрасывать коробочки от дискет. Раз в месяц братишка надевал на лицо скорбную маску и с видом смертельно уставшего от упреков человека наводил в своем обиталище относительный порядок. Самую просторную в нашем доме, Лоренс наполнил свою комнату разнообразными макетами звездолетов (в его коллекции были такие модели, как «посланник» и «конституция»), плакатами с космическими пейзажами, фотографиями далеких планет. Главной гордостью Лоренса была мерцающая на стене голографическая звездная карта. Мой брат всерьез увлекся космосом, и всем, что было связано с ним.
Остановившись перед картой, Лоренс окинул ее прокурорским взглядом и авторитетно ткнул пальцем в желтоватую звездочку.
–Кардассианцы? - удивилась я, - Неужели они вновь развязали войну?
–Нет! - решительно отозвался братик, - Думаю, кардассианский звездолет угнали какие-нибудь террористы, решившие расстроить нейтралитет. Колонию отстояли «Барселона» и «Восток».
Кардассианцы в прошлом были мирной развитой расой, но несчастье, произошедшее с Кардассией, подвигло их на агрессию. И этого я тоже не понимала. Космос бесконечен во всех направлениях - зачем же воевать за нескончаемое пространство, если его все равно нельзя захватить целиком и контролировать? Видимо, эгоизм любой расы дает о себе знать даже в сердце бесконечности... Битва за ресурсы – другое дело…
Действительно, в новостях только и говорили, что о вероломном нападении на колонию. Бабушка жалела жертв битвы, а дедушка, ради разнообразия, похвалил наших капитанов за доблесть.
Я очень живо представляла себе битву космических кораблей, эти картины населяли самые заветные мои мечты. Чернота, испещренная звездами. Светящаяся зеленоватая планета. Над светлой кромкой застыли два корабля, хищный кардассианский и изящный земной. Кажется, оба не двигаются, но на самом деле земной звездолет занимает оборонительную позицию, бесшумно скользя вниз, к атмосфере. Кардассианцы первыми дают залп фотонных торпед, но защитное поле зеленой волной проходит по корпусу земного корабля. Застывший было в грациозном полуобороте, наш корабль дает залп из бортовых орудий, а сам мгновенно делает маневр уклонения, оттесняя врагов к планете. Незаметное для масштабов космоса движение - и неприятельский крейсер задевает кормой верхние слои атмосферы. Последний выстрел из фазеров земного звездолета - и кардассианский корабль охватывает огненный вихрь. Поле на нуле, энергии нет - и неприятельские обломки, сгорая, падают в океан... О, эта неистребимая романтика космоса!!!

–Хотел бы я знать, Лоренс, - сказал дедушка как-то за ужином, - Чем ты собираешься заниматься. Тебе уже семнадцать.
–Я как раз хотел тебе сказать! - небрежно ответил Лоренс, откинув с глаз темную челку, - Через пару недель я уезжаю в Академию.
–В какую Академию? - предчувствуя нехорошее, осведомился дедушка.
–В Звездную, разумеется, - мешая ложечкой в чае, улыбнулся его внучок.
Я поперхнулась. Мой Ларри? В Звездную Академию? А как же я?
Лоренс испугался, увидев, что я расплакалась.
–Ты что, Дейна? Это же в Сан-Франциско! Несколько часов на флаере! Мы будем видеться!
–Да не в этом дело! - тоскливо откликнулась я, - Ты уже можешь учиться, а мне еще пять лет ждать! Я тебе завидую!
Тут до дедушки дошло, в чем, собственно, дело. Бабушка огорченно поджала губы, глядя на Лоренса разочарованно. А брат отвернулся, но глаза он прятал не от стыда. Наоборот, мне показалось, что он гордился своим выбором.
Дедушка тихо, с угрозой сказал:
–Ты никуда не поедешь. Я запрещаю. Мне не нужен мертвый внук.
–Почему сразу «мертвый»? - возмутился Лоренс, - Я не понимаю эту точку зрения. Конечно, космос - чуждая человеку среда, но если ее не осваивать - она не станет родной никогда!
–В новостях то и дело... - начала бабушка, но Лоренс очень резко возразил:
–Все далеко не так плохо. Во-первых, я поступаю не в какое-нибудь военное училище. Я буду ученым, понимаете? Во-вторых, войны нет, и не предвидится, и я буду исследователем. В третьих...
–Довольно! - вскричал дедушка и выдохнул, поняв, что погорячился. Бабушка успокаивающе взяла его за руку. - Ты же хотел стать врачом!
–Нет, ты хотел, чтобы я стал врачом! - огрызнулся брат, - Я никогда не говорил тебе, потому что знал, что ты будешь против!
–В любом случае!.. - неожиданно спокойно заявил дедушка, - Ты очень скоро передумаешь. В Академию невозможно пробиться с первого раза.
–Можно! - в тон ему ответил Лоренс, - Я уже сдал экзамены. Я зачислен.
Только я хотела обиженно взвыть («кому все, кому ничего!»), как дедушка со зловещим спокойствием поднялся и произнес сквозь сжатые зубы:
–Дейна. Иди к себе.
Я поспешно выскользнула из-за стола, направившись к себе в комнату. Постепенно я стала осмысливать инцидент. Во мне всколыхнулось негодование. Как он, дедушка, смеет останавливать того, кто принадлежит космосу? Это в любом случае бесполезно! Вселенная не отпустит ни Лоренса, ни меня. Наверно, точно так же преданны космосу капитан Пикард или андроид Дэйта. Дедушка - историк, ему не под силу понять мир тайных угроз и невероятных открытий. Прошлое нравится ему больше будущего. Вот сейчас он крикнул Лоренсу «эгоист!..» А Ларри не такой. Он думает обо всем человечестве, а не о своей семье в отдельности. И это правильно. Что такое одна семья по сравнению с миллиардами людей? Долг, обязательства, мораль, совесть - все это меркнет на фоне бесконечности. Ведь существует только два абсолюта - движение и скорость света в вакууме. Остальное все относительно.
Я, ища поддержки, посмотрела в небо. Широкая лента Млечного Пути, искрясь звездами, оплела половину небосвода. Лоренсу осталось четыре года до встречи с галактикой - при условии, если все будет в порядке с учебой. А мне - как минимум девять лет...

Новый год - 2354 - ознаменовался восстанием в очередной далекой колонии, обострением отношений между Федерацией и ромулянами, а так же оглашением нового проекта галактических звездолетов категории «Эксплорер». Вообще-то, последние 120 лет новостями владела космическая тематика, после того, как на Земле окончились войны, и было объявлено о переходе общества из развитого капитализма в некий иной строй. Вот некоторые характеристики: исчезла необходимость в деньгах, вовсю процветал принцип «от способностей по потребностям» и демократия. Все нужные ресурсы брались из космоса, планета отдыхала. Многие до сих пор стеснялись называть это коммунизмом. Лично мне казалось, что это естественный этап развития человечества, и нечего тут стыдиться... Народы планеты жили в мире и согласии – разве не об этом всю жизнь мечтало человечество? В двадцатом столетии у русских не получилось построить коммунизм только потому, что они перескочили через целую эпоху развития. Что касается теперешнего времени, большинство людей находилось в творческом поиске - что бы еще такое сделать, чтобы всем жилось лучше.
Если говорить о новом проекте, то ученые представили нечто невероятное: огромный звездолет в 42 палубы и весом почти в 5 миллионов тонн. Да и судя по чертежам, новая модель была не только строго функциональной, а еще и изящной. К сожалению, исследование только начиналось, предстояли еще строительство и испытания. Неизвестно было, получится ли из этого хоть что-нибудь.
Лоренс приехал отмечать с нами Новый Год. Он закончил Академию отличником, и его отправили на стажировку на звездолет «Рихтгофен», и последние два дня он решил провести с семьей.
Мой брат в униформе кадета поднял бокал шампанского и произнес:
–За будущее всего человечества!!! Дей, мы ждем тебя там... - он многозначительно указал глазами вверх.
–Не порть нам праздник, Лоренс! - ради торжества дедушка был настроен почти благодушно.
Сердце у меня тоскливо заныло. Вряд ли я еще увижу своего брата. Звездолет «Рихтгофен», рассекающий пространство где-то близ Бетазеда казался настолько далеким и чужим, что слезы сами наворачивались на глаза.
Нежно и тонко зазвенели хрустальные бокалы, небо осветилось разноцветными брызгами фейерверка, и со стороны распахнутого окна раздался восторженный гвалт. Было холодно и очень весело. Как позже стало известно, именно в это время колонисты напали на здание правительства, а границы Нейтральной зоны пересек поврежденный ромулянский челнок.
Страшно признать, но мне стало неинтересно жить, после того, как уехал Лоренс. Мне не с кем было поговорить - друзей у меня не было, а дедушка ничуть не разделял моих интересов, не говоря уж о бабушке, вечно озабоченной чем-то. Кстати, отношения с ними у меня портились стремительно. Если раньше Лоренс принимал на себя все удары раздражительности дедушки, то теперь я осталась одна. Неизвестно, чем бы все кончилось, если бы не спасения в виде уведомления о том, что меня ждут на экзаменах в Академии.
Узнав о том, что я уезжаю, семья закатила неслыханный скандал. Это была самая яростная и самая бессмысленная конфронтация в моей недолгой жизни. Я собирала вещи в небольшой чемодан, а дедушка стоял на пороге и кричал что-то насчет ребячества, дурацких амбиций и высокой смертности. Позади маячила фигурка бабушки. Флер, шотландская овчарка Ларри, которую он поручил мне, жалобно скулила, будто стараясь образумить нас. Заметив, что на меня его гневные крики впечатления не производят, дедушка с угрозой заявил:
–Да ты просто избалованная эгоистка!
–Лоренсу ты тоже так говорил! - вспылила я, - Дедуля, чего ты хочешь? Я не останусь на Земле в любом случае!
–Никуда ты не поедешь! - возразил он и вышел. Дверь мягко захлопнулась. Но на моей стороне была вселенная...

Глава третья. Академия.
Сан-Франциско. Чужое и вместе с тем знакомое место. По сравнению с Вашингтоном здесь было очень шумно. Флаеры заполонили все небо, люди были приветливы, но все куда-то спешили с озабоченным видом...
Здание Звездной Академии. Я с восхищением оглядывала высокое, величественное строение, к которому примыкал зеленый парк с ухоженными деревьями и газонами. Во дворике Академии - обелиск в честь первых героев Федерации. В зеркальных стеклах отражался быстрый, суетливый мир и маленькая тихая фигурка с чемоданчиком - то есть я. Не знаю, почему, но вступительные экзамены меня не пугали. Я давно уже заключила союз со своим подсознанием, да и чего мне бояться?
В холле меня встретила голографическая вывеска с воодушевляющим лозунгом “Вы - надежда Федерации!” Вестибюль весь сверкал светло-бирюзовым и ярко-белым. Огромные двери, сноп золотых солнечных лучей на полу, четкие, яркие портреты отличившихся студентов за всю историю Флота - такими мне запомнились первые минуты в Академии.
–Вы тоже на экзамен? - спросил меня голос. Обернувшись, я увидела высокого парня в компании вулканки и приземистого мальчишки. Как странно видеть вулканку в земном отделе Звездной Академии - мне казалось, инопланетяне должны проходить обучение на родных планетах или нейтральных космических станциях. Видимо, эта вулканка всю жизнь прожила на Земле.
–Да, - ответила я и представилась. - Дейна Тэйнер.
–Я - Закори! - откликнулся парень, - Это Селлар, а это Райнхарт.
Вулканка Селлар вежливо, но сдержанно кивнула, а Райнхарт с готовностью пожал мою руку. Я напомнила себе, что была вундеркиндом дома, в школе, среди обычных людей. А здесь учатся такие же, как я. Для них не представляет сложности ни интегральное и дифференциальное исчисление, ни теория относительности, ни россыпи химических формул, ни теоремы Ферма... Приветливо улыбнувшись, я согласилась присоединиться к этой милой группе.
Чтобы студенты чувствовали свою принадлежность к Звездному Флоту, им выдавалась униформа, почти такая же, как на звездолетах: легкие брюки из плотного шелка и черные жакеты с оранжевой или красной нашивкой на плечах. Экзамены я сдала на пять и, подобно другим счастливчикам, смогла наконец-таки облачиться в строгое одеяние Академии.

Так я попала на один из факультетов Академии, и заветная мечта приблизилась ко мне почти вплотную.
Освоилась по-настоящему я только через год, когда убедилась, что в Академии учатся не гении, а вполне нормальные люди. Девочек интересовали большей частью мальчики и наоборот, а некоторые из студентов с таким святым изумлением смотрели на формулы и определения апексов и альбедо, что у несчастных преподавателей делались очень кислые лица. Сначала меня это изумляло, потом я поняла, в чем дело. Разумеется, учились люди нормальные, а доучивались уже избранные. И я старалась! После года напряженных занятий, мне стали сниться прямые, касательные, теоремы и аксиомы в смешанном виде... А ведь Академия вовсе не была обычным физматом - вводились кучи обязательных гуманитарных предметов, плюс небесная механика. Многие не выдерживали, и шел естественный отбор. В моей группе лучше всех держались Селлар и особо упорные ученики, в том числе и я.
За все это время дедушка ни разу не заговорил со мной, а я и не горела желанием мириться с ним. Мне было гораздо спокойнее рядом с Закори, Селлар и Райнхартом. Правда, проблемы с успеваемостью были и у меня - физподготовка превращалась в пытку, так как я была девушкой хрупкой и слабой. Зато биология и математика давались мне лучше всего.
Раз в полгода нас, студентов, собирали в центральном зале и некоторым выдавали ведомости об отчислении. Через год нас покинул Райнхарт, наш общий с Закори и Селлар друг. Впрочем, мне казалось, что это заслуженно. Я не понимала, как можно было дремать на уроках космологии, пропуская ценнейшую теоретическую информацию об эволюции вселенной или реликтовом излучении. Не знаю, как других, но меня поражали новые и новые открытия, доселе мне неизвестные. Кристаллофизика, релятивистская механика, космическая навигация... Впрочем, я отнюдь не была хладнокровной вычислительной машиной - гуманитарные науки вроде истории, философии и особенно экзобиологии казались мне очень увлекательными.
Совсем иное отношение у меня было к теоретической роботехнике. Преподаватель не показался мне особо умным. Хотя работал он, кажется, в самом Дэйструме, с роботами отношения у него явно не заладились - как мне показалось, из-за предвзятого мнения об этих машинах. Он был убежденным антропоцентристом, его разумом владело величайшее в истории Земли заблуждение, что человек - царь природы. Но его уроки были связаны с историей и представляли для меня интерес.
–Считается, что слово “андроид” произошло от начальных букв имени и фамилии Анри Дро, который вместе с отцом создал механического писца, музыкантшу и художника... - вещал дэйструмский роботехник на одной из лекций, - Но это удачное совпадение…
–А священная инквизиция Испании посадила Анри Дро в тюрьму, обвинив в колдовстве! - заявил Закори, хихикая.
Весь класс хором стал издеваться над дикостью древних средневековых испанцев. Преподаватель тоскливо поглядел на нас и потребовал:
–Успокойтесь, дети. Продолжим. Считается, что андроиды - разновидность часов... - увидев наши недовольные лица, он поспешил оправдаться, - Часы - одно из самых совершенных изобретений человечества. Что касается диатронных андроидов, у них есть мозг, но разумными их считать нельзя. Они действуют, как компьютеры - по программе, написанной людьми.
–А Дэйту вы знаете? - не выдержала я, вспомнив приветливый взгляд желтоглазого робота.
Лошадиная физиономия роботехника вытянулась, на губах обозначилось подобие улыбки.
–Хороший вопрос, мисс Тэйнер. Знаю ли я Дэйту. Дэйта - позитронный андроид! - внушительно сказал он, - Чудо техники. Разумное чудо... Я говорил с ним. К сожалению, в учебную программу он не входит, иначе я бы мог кое-что рассказать об этом... существе.
–Расскажите! - заканючили ребята.
–Нет-нет... - возразил преподаватель, - Может, когда пройдем программу...
–Сэр!!! Расскажите! - взмолились юные дарования.
–Ну, ладно уж... - зарделся преподаватель, - Слушайте. Его доставили в Дэйструм в 38 году...
Косвенно роботехник подтвердил мое подозрения, что андроид с золотистыми глазами - существо. Задача Флота - искать разумную жизнь, вот он ее и нашел. Но Дэйту официально не признавали разумным, как единственного представителя новой расы. Кстати, его голографический портрет висел в холле, среди выдающихся студентов. Нельзя не добавить, что там же помещался Жан-Люк Пикард и, что удивительно, представитель враждебной расы клингонцев - некий Уорф. О нем я знала только то, что его воспитала русская семья, а родителей его убили ромуляне. Как нелегко, должно быть, ему жилось на Земле, планете с иной культурой, традициями и бытом…
Не будь 2359 год таким сложным и загруженным для меня, я бы непременно разобралась в политических передрягах, возникших вокруг саммита планет. Встречались Земля, Вулкан и Ромул. Закончилось все величайшим скандалом, чуть было не развязавшим новую войну, но благодаря вулканским дипломатам все вроде бы утряслось. А мне предстояли выпускные экзамены: пилотируемый полет на шаттле, математика, история, экзобиология, космология и тест на психотропную устойчивость.
Я привыкла, что вулканцы всегда скрывают свои эмоции, поэтому удивилась, когда за минуту до экзамена по математике Селлар погладила меня по руке. Зная, что эти создания способны контролировать чужой разум, я поняла, откуда в моем сознании появилось странное спокойствие. Остальное сделали приемы аутотренинга, и усталый, замученный экзаменатор, кажется, очень мне позавидовал.
Не стану рассказывать, как проверяли мою реакцию на стрессовые ситуации: я действовала машинально, и в памяти ничего не запечатлелось. С космической навигацией все прошло на удивление гладко: я получила всего на полбалла ниже, чем Селлар. Я скорее поверила, чем поняла смысл многослойных звездных карт, зная точно только то, что курс задается в градусах. Я впервые увидела настоящее космическое небо в иллюминаторы шаттла и была в бурном восторге к крайнему удивлению инструктора. Пока я бегала по шаттлу и восхищалась видом на звезды, лицо его смягчилось, и он рассказал мне несколько смешных случаев о таких же восторженных студентах, которые набивали шишки на лбу, пытаясь заглянуть в иллюминаторы. Желание почувствовать себя частью черного пространства порой бывало непреодолимым...
Большинство провалило испытания. Многие жаловались на сложность экзаменов и нечеловеческую усталость, но я считала это справедливым. Те, кто выдержал последний тест на психотропную устойчивость после всех бессонных ночей и страшного напряжения, был достроен дороги во вселенную. Я была достойна. Чувство гордости усиливалось тем обстоятельством, что из нашей группы было всего восемь человек - восемь избранных.

Селлар направили на звездолет «Рихтгофен», как раз туда, где служил Лоренс. Перед расставанием я попросила вулканку передать пламенный привет лейтенанту Тэйнеру от его сестры, юнги Дейны Тэйнер...
Надо же, я - юнга! Или кадет, или энсин - кому как нравится. Сердце мое было наполнено волнующе-радостным трепетом. До отбытия студентов оставалось два часа. Кстати, меня засылали на какой-то самый дальний форпост Федерации, где предполагалось вести исследования. Тогда я была наивна и восторженна, мне казалось, что лучшей работы не придумать - удовлетворяй свое любопытство, еще выслушивай благодарности и делай карьеру.
Нас провожали толпы родных и близких. Дедушка с бабушкой, смирившиеся с моими амбициями, пришли на «церемонию отплытия» с поздравлениями и цветами. «Мы тобой гордимся! - заявили они, - мы всегда протестовали против Флота, а ты осталась верна своим принципам! Ты молодец, девочка». Мне оставалось только согласиться. Конечно, я молодец. Эта фраза несколько избита, но мне открыт путь во вселенную!

Глава четвертая. Дальний космос.
–Это нечестно! - обиженно сказала я хорошенькой девушке с темными глазами и короткими черными волосами, - Это несправедливо. Я год торчу в этой дыре, я скоро умру от скуки или задушу капитана Уэстхолла, и никто этого не заметит!
Девушка повторяла все мои движения, ограниченные не ведающей снисхождения зеркальной рамой, ибо она была моим отражением.
Уже год я работала в самой глуши Федерации - на космической станции «Фар Спейс». Станция была крохотной, планета, на орбите которой мы висели - тоже, и даже звезды были до омерзения тусклыми и маленькими. Я - человек с гордым званием «младший лейтенант» трачу лучшие годы жизни впустую! «Фар Спейс» находилась на попечении капитана Уэстхолла, в глазах которого я иной раз замечала диковатые огоньки. Здесь легко можно было сойти с ума, и начальство милостиво разрешило содержать на территории станции нанолабораторию и голографическую палубу. «Фар Спейс» полностью оправдывала свое название - этот уголок космоса почти не был изучен. Чернота, звезды, чернота, звезды... Об этом ли я мечтала?
Раз в месяц к станции подлетали корабли, и не происходило решительно ничего. Мы находились в трех часах пути на первой скорости от Нейтральной Зоны, но даже это уже давно никого не пугало. Хотя бы потому, что район подобрался удивительно спокойный. С другой стороны, это было хорошо - оружия на станции были слабые, силы двигателей хватало только на то, чтобы оттолкнуться от притягивающей нас планеты и вернуться на стандартную орбиту. Наша команда начинала утро тем, что молилась звездному иллюминатору, чтобы «Фар Спейс» закрыли, и нас перевели в более оживленный уголок Федерации. Планировалось, что мы будем вести исследование планеты, но там все было предельно ясно, и работа оставалась только отряду ученых, который оккупировал нашу нанолабораторию.
Надо сказать, ученые были крайне подозрительными личностями. Их было человек пять-шесть (а всего нас было одиннадцать) и они целыми днями просиживали в лаборатории, заботливо выращивая и лелея новое поколение нанитов. Работа шла медленно и трудно, зато результаты были убийственными в прямом смысле. В лабораторную ткань вживили крошечных нанитов-убийц, причем не спрашивая разрешения Флота. Я часто слышала, как ворчал Уэстхолл, обзывая ученых «чокнутыми фанатиками», которые «черт знает чем занимаются». Кончилось все тем, что наниты вырвались за пределы лаборатории, повредили и так на ладан дышащие механизмы станции и захватили главный коридор и два уровня вентиляции. Автоматика отключилась, ручное управление не слушалось.
Уэстхолл сладострастно выплескивал накопившийся гнев на перепуганных ученых в конференц-зале. Первый офицер Киссинджер с немигающим взглядом ходил вокруг командного центра, чудом спасшийся от нанитов доктор Небевей, ругаясь в полголоса, сидел на ступенях. Лейтенант Анатолий Лебедев и я рассматривали схему станции. Красные точки, отмечавшие передвижения наноубийц, мерцали над конурами коридора. Некоторые аспекты их прогулки внушали нешуточное беспокойство…
–Эй! - закричал Лебедев, - Дейна, взгляни! Эти твари полезли в двигательное отделение!
–Толик! - жалобно сказала я, ощутив сильный толчок под ногами. Киссинджер подскочил и уставился на нас безумными глазами. Небевей тоже вскочил и забегал. Из конференц-зала гуськом вышли ученые, а за ними, наподобие злого пирата - капитан Уэстхолл. Он со злорадным спокойствием осведомился:
–Ну что, генератор рванули?! На планету падаем?
Киссинджер дрожащим голосом возразил:
–Нет, сэр... Взрыв на несколько секунд активировал двигатели, и мы сошли с орбиты. Мы двигаемся в сторону Нейтральной зоны. Ускорение слишком большое...
–Ах вы, гады, - обернулся Уэстхолл к ученым, - Теперь из-за нас развеют по космосу, и знаете кто? Ромуляне. Лебедев, сигнал Флоту!
–Уже! - откликнулся Толик, - Корабли придут через семь часов. Но мы пересечем границу через шесть часов...
Уэстхолл безнадежно махнул рукой и сел в кресло.
–Ладно. Ромулян тут сроду не было. Им тоже запрещено вторгаться в Нейтральную зону. До территории Империи мы все равно не дотянем - либо нас заберут раньше, либо эти наниты доберутся до нас. Включить красную тревогу!
Мы с Толиком сели рядом под консоль и переглянулись.
–Глупая смерть – быть съеденным нанитами - сказал Лебедев, - И ведь гадость какая - ни вакуум, ни газ не действуют. Только очень мощная фазеровка, но как выйти в коридор?
–Я не за этим в космос рвалась! - призналась я, - Погибнуть, отбивая станцию у глупых тварей, как говорит наш добрый доктор Небевей...
Красное мерцание ламп не улучшало настроения. Ситуация была почти безнадежна, но я, сознавая неотвратимость гибели, была абсолютно спокойна. Телепортация - единственное, что на станции исправно работало - была нецелесообразна. Оказавшись в космосе, наниты представляли самостоятельную угрозу, так как могли нападать на пролетающие мимо корабли.
«Фар Спейс» была построена на орбите Юс-32, и в будущем планировалось колонизовать планету, а станцию использовать, как перевалочный пункт для дальнейшего освоения космоса. Но что-то у высших сфер застопорило, и наша маленькая команда коротала звездные дни и ночи в полной изоляции от остального мира.
–Черт! - послышалось со стороны Центра, - Мы даже притормозить не сможем, не то, что остановиться! Я и не знал, то по космосу можно летать не на кораблях, а на станциях... И мне это не нравится!!! Ну, вот что, дорогие исследователи, если нас спасут, вас ждет трибунал!!!
Мы с Толиком одновременно посмотрели на опечаленных ученых - все, как один, в зеленых халатах и с такими же зелеными лицами. Со стороны коридора изредка слышалось царапанье и скрежетание - не могу сказать, было ли это просто игрой воображения. Лебедев пробормотал:
–Звездолет «Рихтгофен» на подходе, может, они успеют. А ты что думаешь, кадет?
–Ты сказал «Рихтгофен»? - вздрогнула я, - Если «Рихтгофен», я сделаю все, чтобы спастись!
–А что, там служит твоя любовь?
–Не дождешься, там мой брат!
–Счастливая! А у меня только сестра, и та на Земле! - улыбнулся Толик, и мне было приятно видеть хоть чью-то улыбку.
Мы пересекли границу Нейтральной Зоны, когда «Рихтгофен» был в часе пути. Наниты, судя по всему, успокоились, удовлетворившись взорванным генератором (часть их там же и погибла, и осталось штук девять из двадцати). Микроскопические убийцы в живой ткани, если верить показаниям сенсоров, собрались в кучу и бороздили просторы нашего коридора, не предпринимая попыток прорваться к нам. Все приободрились - спасатели рядом, нанитов можно в любой момент перехватить и отправить в космос, а потом попросить «Рихтгофен» ударить из фазеров по убийцам. Уэстхолл тем временем решил помиловать ученых, и сулил им уже не трибунал, а ссылку на далекую изолированную колонию. Киссинджер и Небевей слегка расслабились, ученые сгрудились в дальнем уголке мостика, а мы с Толиком рассказывали друг другу истории из жизни. Он как раз заканчивал душераздирающую повесть о том, как влюбился в прекрасную, но холодную вулканку, как раздался негодующе-возмущенный крик Уэстхолла:
–Команда - по местам! Тревога! - и уже тише, - Вот ведь черт, связь вырубилась...
Я выскочила из-за консоли и увидела, что на экране медленно материализуется зеленый хищный звездолет, похожий на тонкую птицу. Это были ромуляне, возмущенные нелегальным вторжением в Нейтральную Зону.
–Нет, не станут же они в нас стрелять! - закричал Киссинджер, махнув рукой в сторону экрана, - Мы же не звездолет, а станция, и то поврежденная! У нас даже защитное поле не работает!
Он побежал к экрану, словно намереваясь объяснить причину, по которой мы оказались в Нейтральной Зоне. Но на корпусе элегантного звездолета вспыхнул белый блик, потом страшный взрыв потряс маленькую «Фар Спейс». Я перелетела через консоль, очутившись где-то у стены. Лебедев лежал неподалеку, лицом вниз. Киссинджер пытался встать, Уэстхолл схватился за кресло. Что случилось с Небевеем и учеными, я не видела, а когда сделала резкое движение, почувствовала ужасную боль в ноге. Упала я так неудачно, что сломала голень. Хриплый голос капитана после очередного взрыва спросил:
–Ребята, вы живы?
Я, цепляясь за консоль, приподнялась, и что-то на дисплее зацепило мой взгляд. Ромуляне отключили защитное поле, готовясь взять нас, их пленников, на борт... Весь звездолет как на ладони - благодаря работающим сенсорам. Я покосилась на красное пятно, обозначающее нанитов, и пальцы сами коснулись гладкой панели телепорта. Захват цели, координаты... Светящиеся точки на схеме «Фар Спейс» исчезли. Ромуляне прекратили всякие действия. Их крейсер недоуменно застыл. Злобные маленькие убийцы среагировали на перемещение мгновенно - очутившись на вражеском мостике, они, разумеется, в мгновение ока напали на команду. Их транспортный отсек не успел получить приказ телепортировать нас. Ошибки не было.
Три новости сообщал мне дисплей. Хорошая - выстрелы отбросили станцию назад, мы вновь плыли к границам Федерации. Плохая - те же выстрелы уничтожили все, что осталось от системы жизнеобеспечения. Другая хорошая новость - вот он, «Рихтгофен», совсем рядом...
–Что произошло, Тэйнер? – Уэстхолл поднялся в полный рост и требовательно указал на экран, где замер ромулянский крейсер.
–Наниты, сэр. Телепортация... - коротко ответила я, сползая на пол. Ко мне подскочил Небевей, и я потеряла сознание.

Глава пятая. «Энтерпрайз»
Я сидела в каюте Лоренса за его компьютером, а брат, странно усмехаясь, глядел на меня с другого конца комнаты. Чувствуя подвох, я, не спуская с него взгляда, произнесла:
–Компьютер, найди мне информацию, доступную для моего ранга, об экипаже «Энтерпрайз - Ди»…

«Рихтгофен» телепортировал нас на борт, и через две минуты «Фар Спейс» перестала существовать. Я очнулась в биокровати, в медотсеке, а вокруг меня собрались несколько человек. Троих я знала - Небевея, Уэстхолла и Киссинджера. Веселую женщину-доктора я видела впервые. Я смутно помнила светящуюся панель телепортера, ромулянский истребитель... О-о, Федерацию ждет большой скандал!..
–Она очнулась! - констатировал Небевей, указывая на меня пальцем, - Дурочка, ты нас напугала.
–Где я? - удивилась я, вглядываясь сквозь пелену тумана в светлый потолок.
–Звездолет «Рихтгофен», - рассмеялась женщина, присаживаясь рядом, - Вы хорошо себя чувствуете?
–Да, а что?
–Современная медицина творит чудеса. Вам, кстати, очень повезло, что мы успели подхватить вас на борт! Спустя две минуты ваша развалюха взорвалась...
–Какой ужас... Все целы? - испугалась я, озираясь в поисках ученых и Лебедева.
Доктор переглянулась с Небевеем:
–Да, все живы. Капитан Уэстхолл хочет кое-что сказать.
–Да! - перебил Уэстхолл, - За совершенный вами подвиг Флот повышает вас в звании, лейтенант Тэйнер.
Я телепортировала нанитов в тыл врагам... Ну и что, любой другой бы так сделал... Впрочем, раз повысили, так повысили! Я представила, как выглядел мой поступок со стороны - беспомощная команда лежит на полу, а кадет со сломанной ногой, цепляясь за консоль, избавляет станцию от ромулян и нанитов одновременно... Подвиг не подвиг, но что-то героическое в этом есть.
Не успела я поблагодарить капитана, как всех их растолкал высокий молодой человек с красивыми темными глазами. Это был... Ну конечно, это был Лоренс! Кто еще на «Рихтгофене» мог так обрадоваться моему появлению?
–Ларри! - вскричала я.
–Дей! - откликнулся он ликующе, бросаясь ко мне. - Сестренка, хорошо, что ты в порядке!
Доктора и капитан с командором скромно переглянулись и отошли. Справившись с эмоциями, я первым делом спросила:
–А когда я смогу выйти на работу?
–Я слышал, Дей... - наморщив лоб, произнес Лоренс, - Что тебя направляют… Знаешь куда? Не знаешь? Еще бы, откуда тебе. Направляют тебя на «Энтерпрайз»!
–Куда-куда?
Имя «Энтерпрайз» было нарицательным. Это красивое название могло сделать корабль легендой. Первые герои Федерации под эгидой капитана Арчера. Затем - «Энтерпрайзы» капитана Джеймса Кирка. Еще один, самый последний - помог избежать войны с клингонами. Но, насколько я знала, он давно был уничтожен.
–Ты засиделась на своей «Фар Спейс»! - заметил Лоренс, - Вот уж провинциалка, так провинциалка! В начале 64-го «Энтерпрайз» вышел на первое задание, и уже год как считается легендой! Не знаю, почему, но именно рядом с ним всегда происходит что-то невероятное! Наверно, из-за того, что там собрались довольно яркие личности... Если тебя интересует, можешь воспользоваться моим компьютером - сейчас спросим доктора, можно ли тебе вставать...

–Есть, мэм! - вежливо откликнулся компьютер и добавил, - «Энтерпрайз», модель «Галактика», класс «Эксплорер». Экипаж - 1012 человек. Командный центр составляют - капитан Жан-Люк Пикард...
–Стоп! - сказала я, - Нет, не верю.
–Слушай дальше - там еще интереснее! - обнадежил Лоренс.
«Тот самый» Пикард - на корабле, где я буду служить! Пожалуй, стоило переносить издевательства Флота, сидя на «Фар Спейс», мир ее праху!
–...Командор Уильям Томас Райкер, первый офицер...
–Этот с «Пегаса»! - машинально добавила я, мгновенно вспомнив имя офицера, новости о котором долетали даже до нашей станции-покойницы.
–Научный консультант - старший лейтенант Дэйта...
–Стоп! - потребовала я, - Этого не может быть. Откуда он на «Энтерпрайзе»?
–Дей, ты засиделась на «Фар Спейс»! - заявил Лоренс, - Слушай дальше.
Так, помимо Пикарда и Райкера - еще и чудо науки, которое я защищала на уроках роботехники в Академии. Мне все больше и больше хотелось приступить к новой работе.
–...лейтенант Уорф...
Становится все интереснее! Такое ощущение, что кто-то специально собрал самых знаменитых и способных на одном корабле. Что ж, звездолет им подстать!..
–...Советник Деанна Трой.
–Психолог с Бетазеда! - добавил Лоренс, - Ну как, подходящая компания, Дей?
Если честно, я не верила в свое счастье, особенно когда представляла, сколько обстоятельств должны были совпасть – древность «Фар Спейс», решение содержать нанолабораторию, безалаберность ученых, близость «Рихтгофена» и Нейтральной Зоны, настроение официальных лиц... В который раз я порадовалась, что в мире нет случайностей, есть лишь сплетение сложных закономерностей!
–Расклад такой! - сообщил мне позже Лоренс, когда я и моя старая подруга по Академии Селлар, с которой я увиделась в баре, устроились за угловым столиком в центре отдыха, - «Энтерпрайз» сейчас на Старбейз 23. Мы высаживаем тебя, ты ждешь окончания судебного процесса и приступаешь к своим обязанностям. Доступно?
–А кого судят?
Лоренс и Селлар переглянулись и с жалостью посмотрели на меня. Если бы они сказали, что я засиделась на «Фар Спейс», я бы пришла в бешенство, и им бы не поздоровилось... Видимо, прочитав в моих глазах этот приговор, Лоренс отодвинулся к вулканке.
–Да, тяжелый случай. Суд решает статус андроида Дэйты в обществе.
Сначала я не поняла, какие сомнения могут быть на счет разумного механизма. Селлар объяснила, что один из последователей доктора Сунга, создателя Дэйты - дэйструмский роботехник Мэддокс - создал позитронный мозг, но до сотворения андроида, подобного Дэйте, было еще очень далеко - он так и не смог преодолеть сопротивление нейронных связей. И, вместо того, чтобы работать, решил разобрать Дэйту и узнать его строение. Не проработав деталей, он подвергал жизнь андроида опасности. Дэйта отказался от опытов.
–Правильно, иначе бы его загубили! - согласилась я, - Много бездарностей на свете, и все хотят повторить чей-то подвиг. Доктор Сунг и этот Мэддокс - Моцарт и Сальери. А причем тут суд?
–Вот в этом все и дело! - задумчиво сказала Селлар, прищурив глаза, - Мэддокс прислал распоряжение Флота о переводе Дэйты под его командование. Чтобы спасти свою жизнь, Дэйта подал в отставку. Мэддокс заявил, что андроид - имущество Флота, и Флот не должен его отпускать. Нашелся акт Камберленда, который это подтверждает.
–Надо же! - сказала я, - Главное, Дэйта пошел во Флот добровольно, а теперь оказалось, что он - собственность, согласно какому-то древнему закону... О чем они думают? Он же разумный!
–Они как раз и не думают! - фыркнул Лоренс, а Селлар терпеливо закончила:
–Пикард решил оспорить это решение, и из-за недостатка штата судья использует его, как защитника, а командора Райкера - как обвинителя.
–И как?
–Плохо. Пока командор доказал только то, что Дэйта создан людьми, следовательно, он - собственность.
–Прошу прощения! - возмутилась я - Меня тоже создали люди. Мама и папа. Так я что, чья-то собственность?
–Ну а мы о чем?! - подхватил Лоренс, - Слушай, сестричка, не вздумай нагрянуть к ним в зал суда и наскандалить!
–Отличная идея, Ларри!
Уже в транспортном отсеке брат поставил меня на ступени телепортера, поцеловал и шепнул:
–Кстати, тайна системы Омикрон раскрыта. Ключ - Дэйта. Оправдают - подружись с ним, может, расскажет. В архивах записано – колонию уничтожила неизвестная форма жизни.

Старбейз - звездная база - это нечто большее, чем станция. Здесь было светло и - что глубоко приятно - много места. Гуманоидов тоже было достаточно, чтобы вновь почувствовать себя частью общества и вспомнить хорошие манеры, забытые в дни заточения на орбите Юс-32.
Чувствовалось, что люди на Старбейз взволнованны. Решалась проблема, от которой – все это сознавали – зависело отношение к нам других рас. Признай суд разумного андроида собственностью – и земляне могут распрощаться с титулом развитых существ. Ведь рабство – а к этому все шло! – это давний пережиток прошлого. Это сознавали все, но не судьи, как мне сообщил незнакомый, кипящий возмущением офицер в чине лейтенанта. «Видели бы вы ту судью!» - многозначительно добавил он, уже отходя.
Я, со своим чемоданчиком, не знала куда идти и что делать. Вокруг ходили офицеры и шепотом ругались. Особенно часто были слышны пессимистичные суждения о каких-то «них»: «Они только от работы людей отвлекают!» и «И без них дел невпроворот!». Неподалеку от большого, посаженного в горшок фикуса стояла группа журналистов. Судя по тому, с каким вожделением они поглядывали на дверь в боковом коридоре, именно там шел судебный процесс. Наконец, я каким-то образом почувствовала себя причастной к этому делу, разнервничалась, стала бродить по залу. У огромного иллюминатора я задержалась. Вот он, «Энтерпрайз». Тяжелый звездный крейсер, гигантский, красивый, сверкающий от огней, как мотылек порхал вокруг Старбейз. Наверно, команда сейчас стоит у иллюминаторов и ждет окончания процесса, мысленно загадывая «Хоть бы оправдали!»
Я держала в руке приказ о переводе - ключ от Вселенной. «Энтерпрайз», этот громадный, похожий чем-то на кобру лайнер - максимально приблизит меня к заветной цели. Уже скоро, совсем скоро…
Раздалось шипение двери-диафрагмы. Журналисты на удивление слаженным хором вопросили:
–Ну, как все прошло, командор Райкер? - и табуном побежали к дверям.
Я торопливо обернулась. Высокий плечистый (и очень симпатичный) офицер, хмуро глядя под ноги, направлялся в центр зала, но его окружили журналисты, и он вынужден был остановиться. Я хотела подобраться ближе, но дверь зашелестела вторично, и появился гораздо более хрупкого сложения андроид в золотисто-черном мундире. Журналисты заметались между ним и Райкером, но Дэйта умело уворачивался от работников пера и хранил невозмутимое молчание, направляясь прямо ко мне. Между тем, из коридора вышел еще один мужчина - в униформе доктора, видимо, Мэддокс. На его лошадином лице застыла торжественная скорбь. Не добившись от Дэйты и Райкера ни слова, журналисты помчались к ученому и нашли свое счастье, потому что он охотно заговорил. Толпа посторонних, но очень заинтересованных людей потянулась к этой группе, и все остальное время слышались лишь оживленные возгласы.
Дэйта подступил ближе.
–Вы на «Энтерпрайз», да?
Я зарделась и показала приказ о переводе. Наверно, я очень долго смотрела на него, и Дэйта смущенно протянул мне руку:
–Я – старший лейтенант Дэйта. Рад познакомиться.
Ошеломленная обилием информации, я пожала протянутую руку и представилась:
–Дейна... Тэйнер... - ладонь его была сухая, прохладная и очень сильная.
–Очень приятно, лейтенант! - он произнес это так дружелюбно, что я обнаглела и спросила:
–Как прошел процесс?
Он словно ждал этого вопроса.
–Благодаря капитану и командору мои права признали! - Дэйта разговаривал со мной как-то странно, но неизменно миролюбиво и мягко, как с давним приятелем, - Но Райкер расстроен. Наверно, - тут андроид совершенно искренне вздохнул, - оттого, что проиграл дело.
Я посмотрела на командора. Да, он хмур, но, кажется, не из-за проигрыша... Казалось, Райкер пережил какое-то сильное потрясение или худшие минуты в своей жизни, и никак не может опомниться... Нет, он боялся, что выиграет!
К нам подошел высокий лысый человек, корректный, уверенный в себе, необыкновенно мужественный и элегантный. В нем я узнала «Того самого» Пикарда. Он жестом подозвал Райкера, покосился на меня и, нажав на интерком, приказал:
–О’Брайен! Четверых... вы ведь с нами, мисс? Четверых на борт!
Невероятный человек! Он видел меня впервые, но по какому-то знаку со стороны Дэйты он понял, что я теперь часть их команды. А может, он заметил приказ о переводе?

Я и Дэйта сидели в реабилитационном центре. Капитан Пикард показался в нашей компании мельком – произнес трогательную и теплую речь в честь возвращения к работе ценного члена экипажа и через пять минут куда-то скрылся. Празднование было в самом разгаре, офицеры пели песни и исключительно ради своего удовольствия произносили тосты над бокалами с холодной кока-колой и красным вином. Виновник торжества в веселье не вписывался абсолютно, но экипаж это не остановило, и радостный Райкер, которого Дэйта сам привел в центр отдыха, танцевал вальс с советником Трой - красивой инопланетянкой расы бетазойд. Андроид и меня пригласил на этот банкет - сказал, что очень хотел бы видеть меня на торжестве, раз уж я первая встретила его после суда. Он очень легко располагал к себе людей, и я не могла понять – как у Мэддокса поднялась рука на этого андроида?!
Дэйта доверчиво слушал мои рассказы, а я, забывая дышать - его. Вспомнив слова Лоренса, я спросила его:
–Знаешь, я с детства очень переживала, узнав о трагедии в системе Омикрон. Мой брат сказал, что разгадка - в тебе.
Дэйта посмотрел на меня очень серьезно.
–Почти. Мне не хотелось бы об этом говорить, но раз тебе любопытно... Колонию уничтожило создание, - Кристаллин - которое питается жизнью.
–О, это я знаю, но... колония не была защищена?
–Была. К сожалению, колонистов предал мой старший брат...
–Эй, ребята! – позвал нас Джорди ЛаФордж, слепой лейтенант-механик. Я уже запомнила лица представителей Командного Центра, и этот жизнерадостный офицер был одним из них, - Чего вы там сидите!? Нам без вас скучно!
Остальные закивали, но мой собеседник мотнул головой «Сейчас!», и я могла продолжить свой допрос.
–Брат? То есть, он тоже андроид?
–Да, мой брат Лор. Доктор Сунг создал его первым, но я ничего не знал об этом. Полгода назад мы с экипажем посещали вымершую колонию на Омикроне, где и нашли тело Лора. На корабле инженеры активировали его, и вскоре обнаружилось, что он умеет лгать. Мы не знали о его... потенциальных возможностях и просто установили за ним слежку. Лор вызвал Кристаллина и дезактивировал меня. Команда ничего не знала... Однако все закончилось хорошо для «Энтерпрайза». Лора удалось телепортировать в космос.
–Грустная история, - пробормотала я, ругая себя за бестактность. - Извини.
–Да. Сначала все говорили, что мы отличная пара. Я и сам так думал! - доверительно сообщил андроид, - Мы абсолютные близнецы. Люди говорят, у близнецов очень тесна взаимная связь...
–А моего брата зовут Лоренс, но он не такой! - улыбнулась я, - У меня с ним хорошие отношения.
–Я рад за тебя! - ответил Дэйта, тепло улыбнувшись.
Офицеры, видя, что мы на их призывы не реагируем, командировали к нам своего посла. К нам подсела доктор Пуласки - очень веселая и общительная женщина.
–Так! Виновник торжества сбежал от нас... И с девушкой! Дэйта! Поднимайся, идем лимонад пить!
–Я... - начал было Дэйта, смутившись, но доктор повернулась ко мне, ослепив меня улыбкой.
–Он вообще-то притворяется смирной овечкой, наш второй офицер! - заявила она с непоколебимой уверенностью, - Дэйта на самом деле не промах! - (при этих словах лицо Дэйты несколько вытянулось от недоумения - как я заметила, сленг был для него чем-то непостижимым) - Представляете, Тэйнер, как он устроился... Мы все переживали, когда он из Флота уходил, подарки ему дарили. А он обратно вернулся! Пришлось опять устраивать ему праздник. Забавная личность, да? Именно это мне в нем и нравится! - добавила она и приказала. - Так. Дэйта, вставай, бери подругу и - вперед, на праздник!
Растерявшийся Дэйта послушно взял меня за руку и направился к приветливо зашумевшим офицерам. Мне стало почти весело, но что-то все равно не давало покоя. Я, взяв со столика бокал с кока-колой, устроилась поближе к иллюминатору, попытавшись разобраться с ощущениями. Чувство такое, будто я забыла что-то очень важное... В эту самую секунду «Энтерпрайз» сорвался с места. Старбейз 23 за доли секунды уменьшилась в размерах и пропала. Мы мчались навстречу неизвестности, ничуть не беспокоясь о возможных последствиях... Команда, казалось, даже не заметила этого движения. А мне был в новинку полет на современном звездолете, который перегоняет свет…
Обернувшись к черно-звездному иллюминатору, вдоль которого проносились длинные яркие лучи, я зачарованно посмотрела в бесконечную глубину. Чернота колко взглянула мне в лицо, но я не испугалась, осознав свою неотделимость от Вселенной. Раз она впустила меня в свое сердце - она меня больше не отпустит. Укрепившись в этом умозаключении, я тайком улыбнулась ликующим звездам и вернулась к новым друзьям, с твердым убеждением, что впереди меня ждут самые невероятные приключения. Ведь, если верить Лоренсу, «Энтерпрайз» и его экипаж притягивал их, как магнит.
КОНЕЦ








PAGE 


PAGE 1

Copyright © TsPok & SilverWind

2014