ПРОЛОГ

– Капитан Кирк?

У дверей больничной палаты, где лежала Кэрол Маркус, стояла хрупкая женщина Она была очень серьезна и явно чем-то обеспокоена.

– Меня зовут Кван-мей Суарес. На планете Темис я занималась математическими расчетами при проектировании.

Кирк подошел к женщине ближе и взял ее руки в свои. Рукопожатие Кван-мей было крепким, голос спокойным, но от Кирка не ускользнуло, что глаза ее полны боли и страдания. Состояние женщины заставило Кирка овладеть собой и сосредоточиться на ее переживаниях, забыв на время о собственных.

Последние сутки – получение известия о Кэрол, показавшийся вечностью полет на шаттле к Звездной базе 23 – стали для капитана жесточайшим испытанием. Он не допускал мысли о том, во что превратилась бы его жизнь, если бы он опоздал и Кэрол умерла. Кирк старался не думать о том, что впервые за шесть лет краткосрочный отпуск на Земле он проводит не вместе с Кэрол. Непоседливая, она добилась поездки на Темис, чтобы лично проконтролировать монтаж научно-исследовательского объекта. Джим робко сопротивлялся, но Кэрол настояла на своем, аргументируя тем, что там ей ничего не грозило – от Кудао и Нейтральной зоны Клингонов Темис отделяло много световых лет пути, а кроме того, рядом находилась хорошо охраняемая Звездная база. Кэрол утверждала, что молния не попадает дважды в одно и то же место.

Кирк заговаривал о полете вместе с ней, как будто его присутствие смогло бы защитить ее, но в этом совершенно не было смысла: Кэрол ожидало слишком много дел, и Кирку пришлось бы провести весь отпуск в челночных перелетах от одного объекта к другому. Так или иначе, через несколько месяцев ему предстояло вернуться к Кэрол окончательно. И все же Кирк никак не мог отделаться от суеверных мыслей о том, что, раз он нарушил заведенный порядок, в случившемся была и доля его вины.

Джим Кирк подержал недолго руки Кван-мей, желая успокоить ее, да и себя тоже.

– Это я, Джим. Кэрол говорила мне о тебе. Знаю, вы с ней друзья.

– Мне не хотелось бы мешать, – сказала Кван-мей и нерешительно посмотрела на дверь палаты.

Джим предположил, что в обычных обстоятельствах женщина вела себя гораздо сдержанней. На изучение людей такого типа потребовалось бы немало времени. Проявление чувств Кван-мей объяснялось желанием узнать Джима как можно скорее.

– Вероятно, ты хочешь увидеть ее без посторонних, – проговорила она, – но в тот момент, когда все произошло, я находилась там. Вдруг у тебя появятся вопросы – найдешь меня за дверью. Если хочешь знать…

– Она в сознании?

Кван-мей отрицательно покачала головой и подняла глаза. Черные волосы ее с рыжеватыми прядями в некоторых местах были коротко подстрижены.

– Она все еще в коме. Они не говорили тебе о ее самочувствии? Ты знаешь…

– Да, я в курсе. Если, конечно, за последние сутки не произошло изменений, – Джим умолк и, не услышав от Кван-мей других сообщений, сказал:

– Я только зайду и быстренько вернусь, – он хотел произнести это непринужденно, но фраза прозвучала тяжело и фальшиво.

Кван-мей кивнула в знак понимания его настроения.

Крохотная палата была тускло освещена, но иллюминатор выходил прямо на ботанический сад Звездной базы, где горел искусственный солнечный свет.

Кэрол лежала на кровати. Рот ее был приоткрыт, грудь поднималась и опускалась одновременно с действием респираторной маски. Вблизи профиль Кэрол был невероятно красив, хотя она и выглядела совсем бескровной – цвет ее лица можно было сравнить с отполированной слоновой костью. Золотистые волосы рассыпались по подушке. Кирк наклонился, чтобы поцеловать Кэрол, и увидел на ее левой щеке шрамы. Вместо содранной кожи наложили кусочки ярко-розовой синтетической, которая за день с небольшим стала приживаться.

Кэрол находилась на искусственном дыхании из-за повреждения ствола мозга. Врачи попробовали ввести клонированные клетки в комбинации с наркотиками для стимуляции самовосстановления поврежденной области, но Джима сразу предупредили, что пройдет не один день, прежде чем станет известна реакция Кэрол на курс лечения.

Джим сел на стул рядом с койкой и взял Кэрол за руку. Прикосновение было прохладным и сухим. Уже во время бессонного перелета на шаттле Джим Кирк готовил себя к еще более ужасному зрелищу – он мысленно представлял Кэрол обезображенной до неузнаваемости. Капитан Кирк убрал прядь волос со лба Кэрол, слабо веря, что, дотронувшись, разбудит ее, как это бывало раньше.

Все предыдущие годы он при первой же возможности проводил отпуск с ней. У Джима уже не оставалось сомнений, что, когда кончится его завершающая миссия и он выполнит последнее задание, они больше никогда не будут разлучаться. Кэрол была полностью поглощена своим быстро разрастающимся исследовательским центром. У капитана был огромный опыт полетов в космические глубины Галактики. Кэрол говорила, что после выхода в запас Маркуслабы могли бы найти применение его опыту дипломатической работы. Джим даже утешал себя тем, что после передачи "Энтерпрайза" другому капитану они с Кэрол смогут соединиться.

Они прекратили обвинять друг друга в значительной схожести характеров, в ярком проявлении независимости, не стало упреков и по иным поводам, в том числе и за потерю сына. Смерть Дэвида должна была сильнее отдалить их, но вместо этого, наоборот, еще больше сблизила.

***

Десятью годами ранее Джим Кирк стоял у порога дома Кэрол Маркус в предместье Виржинии и не сомневался, стоило ли нажимать кнопку звонка.

Прошел год после смерти сына, в течение которого Джим не прекращал попыток связаться с Кэрол. Он хотел первым сообщить ей о трагедии, но обстоятельства не позволили ему сделать это. Теперь же у него появилось желание просто поговорить с ней об этом, рассказать все, что ему было известно, и, насколько возможно в таком случае, утешить ее.

Кроме того, Джиму хотелось выяснить причину ее молчания. Он рассматривал его как немое обвинение против него. Джим Кирк чувствовал косвенную вину за смерть сына, хотя прошедшее время несколько сгладило боль утраты и притупило чувство ответственности. Кэрол не ответила на сигнал, посланный с борта "Энтерпрайза", находившегося в пределах устойчивой радиосвязи с Землей. Джим самым решительным образом был настроен на разговор с Кэрол, пусть даже для этого ему пришлось бы взять отпуск и встретиться для личного разговора.

Он еще не решил, как поступить, если она откажется открыть дверь.

Экран рядом со звонком вспыхнул, говоря о том, что на пришедшего смотрели.

На нем мелькнула и тут же исчезла Кэрол, не дав Кирку возможности определить выражение ее лица. Она даже не поздоровалась с ним… но все же показалась. Джим не знал, считать это хорошим знаком или нет.

Дверь распахнулась. Кирк глубоко вздохнул и вошел. Пустынный холл вел в просторную гостиную, где у ящиков с антигравитационными ручками стояла Кэрол. Почти вся мебель была составлена на одну сторону к голым стенам.

Кэрол выглядела измученной, уставшей и опустошенной, как и сама комната.

Ее состояние взволновало Джима.

– Входи, – сказала она. Приглашение войти не было теплым и дружеским.

Усталость чувствовалась и в ее голосе, так мог говорить только не выдержавший осады противник. – Думаю, нам следует с этим покончить.

Знаешь, если бы ты опоздал на один день, то не застал бы меня.

– Мне повезло, – попытался улыбнуться Кирк.

– Я так не думаю. Садись, – она показала рукой на единственный стул, не заваленный ящиками и другими вещами.

Джим в знак отказа помотал головой.

– Я постою. У тебя такой вид, что лучше бы сесть тебе.

– Как хочешь, – она грузно опустилась на стул. Джим продолжал стоять, чувствуя неловкость ситуации. Ему хотелось дотронуться до нее, обнять и успокоить, но перед ним была уже не та Кэрол, которую он любил в молодости, не та Кэрол, которая позже, во время миссии на Генезис, стала ему подругой и матерью его сына. Теперь перед ним предстала женщина постаревшая, осунувшаяся и убитая горем. Кирк не решился приблизиться к ней.

– Я пытался связаться с тобой после смерти Девида, – сказал Джим.

Она смотрела мимо него на голые белые стены.

– Это известие застало меня на Дельте. Когда я вернулась на Землю, ты уже улетел на другое задание.

– Я оставлял тебе письма…

– Я получила их, но не читала. Не уверена, что и сейчас смогу это сделать.

Джим Кирк, не ответив, бросил на Кэрол взгляд. Перед тем как прийти к ней, он тщательно обдумал все, что скажет, но подготовленные слова вылетели из головы.

– Кэрол, – начал он чуть ли не шепотом, – когда убили Дэвида, я хотел первым сказать тебе об этом.

– Почему? – вопрос прозвучал холодно и с раздражением. Это был даже не вопрос, а обвинение.

– Потому что он был нашим сыном, и я знаю, как он погиб…

– Его убили клингоны. Разве этого мало?

Джим ничего не ответил.

– По-моему, во всем, что ты говоришь, чувствуется забота обо мне.

Если для тебя это так важно, то почему ты не понимаешь, что я не желаю тебя больше видеть? Чего ты хочешь от меня после всего этого, Джим?

Прощения? Оправдания?

– Я пришел сюда не за этим.

– Тогда скажи, что тебе надо?

– Я хотел рассказать тебе, как погиб Дэвид, – сказал Джим, изо всех сил стараясь не проявить в голосе раздражение и горечь. – Я хотел убедиться, что с тобой все в порядке после долгой разлуки.

– В порядке? – Кэрол вскочила со стула и отрывисто расхохоталась.

Смех был искусственным и полным желчи. – Дэвида больше нет, а ты хочешь услышать от меня, что все превосходно. Ты возвращаешься в мою жизнь, и вдруг, ни с того ни с сего, уничтожают Генезис, а четырех моих лучших друзей убивает какой-то безумец, желающий отомстить именно тебе. Может, ты и не виноват в том, что сделал Кхан, но когда я потеряла Дэвида, во мне что-то надломилось… Может, мои обвинения и несправедливы, но я всегда боялась, что потеряю его, если он узнает, кто его отец. Я была права.

Ошибалась лишь в том, что его поглотила не страсть к звездным кораблям, как тебя, а унесла ужасная смерть…

– Он погиб, защищая других, – не дал ей закончить Джим. – Он спас лейтенанта Саавик. Та сказала, что сын погиб смертью храбрых, сражаясь за ее жизнь. По ее словам, все произошло очень быстро.

Лицо Кэрол исказила боль, она беспомощно упала на стул и ушла в себя.

Джим Кирк приблизился и дотронулся до ее руки. Кэрол ничего не сказала, но руки Кирка не отвела.

– Ты думал, – все же выдавила она из себя, – что со временем я смогу пережить смерть Дэвида, что смирюсь с тем, как это случилось, и осознаю, что твоей вины в этом нет. Но не в моих силах помочь тебе снять с себя вину, которую ты чувствуешь из-за гибели Дэвида, и успокоить твою боль.

Боже, я не могу ничем поддержать даже себя, – Кэрол перешла на шепот:

– Я полна такой ярости… Мне хочется причинить боль кому-нибудь… Клингону, убившему Дэвида, но его здесь нет, и поэтому я срываю злость на том, кто ближе, – она заплакала. – Они животные, они не ставят жизнь ни во что. Зверски уничтожили моего сына ради убийства и даже глазом не моргнули.

Кирк обнял Кэрол, она крепко прижалась к нему, не переставая всхлипывать.

– Я тоже в ярости, – пробормотал Кирк, поглаживая Кэрол по спине, как успокаивают ребенка.

– Почему? – простонала Кэрол, уткнувшись в плечо Кирка. – Почему они убили Дэвида?

***

Кирк пробыл в палате у Кэрол час, потом Кван-мей Суарес повела его в тихое уединенное место, где они присели.

– Ты была там? – спросил Кирк.

У Суарес не было видимых следов ранений, за исключением тончайшей неровной полоски на шее в том месте, где более темная синтетическая ткань соединялась с живой, но и этот шрам скоро должен был исчезнуть.

– Да, была, – подтвердила Кван-мей, в голосе ее чувствовалась вина. Я не получила и царапины, если не считать пустячных порезов и синяков. Я даже не потеряла сознание, к счастью для других, мне удалось передать по радио сигнал просьбы о помощи, его получили вовремя, поэтому и спасли Кэрол. Невероятно, не правда ли? Стены падают прямо на нас, а меня немного тряхнуло – и все. Джексон, Джексон Даль, наш биолог, – тон, которым она произнесла имя этого человека, и блеск в глазах дали Кирку основание предположить, что биолог был ее любовником, – сломал позвоночник, но с ним все будет хорошо. Кэрол досталось больше всех, а Сохлар убит.

– Сохлар? – переспросил Кирк, пытаясь вспомнить, не упоминала ли Кэрол об участии в проекте вулканца.

Кван-мей попыталась улыбнуться, но это у нее не получилось.

Красоту ее карих глаз с островками зеленого цвета застилали слезы.

– Ты, наверное, сможешь понять наши чувства, вызванные его утратой.

Кэрол говорила, что у вас на звездолете старший офицер – вулканец. Сохлар был необычайно талантливым офицером. У него совсем не было чувства юмора по крайней мере, он делал вид, что не понимает шуток, но он был нашим всеобщим любимцем, – Кван-мей посерьезнела. – Ему раздробило ногу и сильно повредило артерию на бедре. Он истекал кровью, пока я с ним говорила. Он, конечно же, знал о своей ране, но вел себя спокойно и не обращал на нее внимания… Даже пытался успокаивать меня… – продолжать Кван-мей не смогла.

Они помолчали, и затем Кирк опять спросил:

– Во время атаки вы ничего не видели? Или это был просто взрыв?

– После первого выстрела нам показалось, что началось землетрясение.

Мы, разумеется, знали о Кудао, но кто мог подумать, что они осмелятся атаковать нас на территории Федерации! Любому это могло показаться чистым безумием… – Кван-мей передернуло от воспоминаний. – Я побежала к окну, чтобы узнать, в чем дело. Прежде чем рухнуло здание, я успела увидеть, что фазерный огонь ведется прямо с неба.

– Ты успела рассмотреть корабли?

– Нет, не смогла. Как я уже сказала, огонь велся как бы ниоткуда.

– Корабли, в таком случае, были за пределами атмосферы.

– Нет, – она решительно отвергла эту мысль. – Сохлар видел происходящее вместе со мной, и нам это показалось очень странным. Он еще что-то сказал тогда по этому поводу. Фазерный огонь мы видели отчетливо.

Казалось, что его источник находится прямо под облаками, словно на корабле-невидимке. У меня сложилось впечатление, что огонь ведется из ничего.

Джим Кирк понимающе кивнул, хотя на самом деле не поверил в рассказ Кван-мей. То, о чем она говорила, было абсолютно невозможным – клингоны не имели кораблей, способных вести огонь из прикрытия. Таких звездолетов не было ни у Федерации, ни у ромуланцев. Кирк не мог винить Кван-мей за неточное описание событий после всего, что ей пришлось пережить.

– Капитан Кирк?

Кирк повернулся и увидел рядом с собой врача в форме Звездного Флота.

– Вас вызывает адмирал Картрайт, – сообщила она. – Я проведу вас, сэр…

Она оставила Кирка в кабинете врача, где на мониторе связи его уже ждал Картрайт.

– Джим, – сказал адмирал, увидев Кирка на экране, – я в курсе того, что случилось с Кэрол Маркус. Мне очень жаль. Как она?

– Все так же, без перемен, – ответил без эмоций Кирк. – Врачам надо еще несколько дней для прояснения ситуации.

– Мне очень жаль, – повторил Картрайт, и по изменившемуся тону адмирала Кирк понял, что на этот раз речь пойдет не о Кэрол. – Ты нужен нам в штабе. Лично я в такой момент не стал бы просить тебя, но приказ отдал сам контр-адмирал Смилли. Что-то, видно, случилось, и очень серьезное.

– Опять Клингоны, – заметил Кирк. – Сначала Кудао, потом Темис. И это их рук дело, не так ли?

– Информация все еще засекречена, Джим. Я сам не знаю, о чем идет речь. Однако, между нами говоря, я не удивлюсь, если это снова они.

"Они что, безумцы? Чего они хотят добиться?" – вопросы чуть было не сорвались у Кирка с языка, но они все равно остались бы без ответа. Было и так ясно, что за действия несут ответственность клингоны Тремя неделями раньше Клингоны устроили кровавую бойню землян-поселенцев на планете Кудао, расположенной в глубине космического пространства Федерации. Событие имело самый широкий отклик, особенно после того, как одному репортеру удалось вырваться оттуда и привезти с собой фотографии сцен ужасных пыток, эти снимки вскоре появились во всех средствах массовой информации Федерации. Правительства Кудао и Земли не замедлили сделать заявления, в которых говорилось, что налет был непосредственно связан с недавним исчезновением органиан, и Клингоны явно желают развязать войну.

Империя Клингонов обвинения отвергла, заявив, что бойня на Кудао была затеяна ренегатами и пиратами и правительством не санкционировалась. Кирк полагал, что, возможно, формально эта акция не санкционировалась, но, как и все на Звездном Флоте, не сомневался в тайном участии в этом деле Империи. Он видел страшные фотографии человеческих жертв и их мучителей Клингонов, которых он олицетворял с Круге, командиром Клингонов, отдавшим приказ убить Дэвида.

Перестать ненавидеть Клингонов становилось все труднее.

"Ты, Клингон-недоносок, ты убил моего сына…"

Кирк знал, что Кэрол видела эти же фотографии и вновь испытала утихнувшую боль утраты, хотя во время сеансов связи этой темы они избегали.

Картрайт на экране монитора вздохнул и сказал:

Послушай, где-то через час за тобой придет шаттл. Тебя заберут из клиники. Сожалею, что так получилось. Могу я тебе чем-нибудь помочь? Джим встал.

– Нет, спасибо.

Адмирал кивнул, и экран погас Кван-мей Суарес все еще ждала Кирка там, где они расстались Кирк не успел сесть, как она спросила:

– Тебе нужно улетать?

Джим кивнул, борясь с чувством вины.

– Я не хочу этого. Срочные дела.

– В штабе Звездного Флота, – в устах Кван-мей фраза прозвучала как утверждение, а не как вопрос. Женщина скрестила свои маленькие руки и посмотрела куда-то в пустоту. – Я думаю, надвигается война. Не так ли?

Кирк не нашелся, что ответить ей, и честно признался:

– Я не знаю.

– Но почему? – еле слышно произнесла Кван-мей, лицо ее вдруг перекосилось от ярости – Почему клингоны хотят всех нас убить? Зачем им война?

Джим отвел взгляд.

Женщина пришла в себя, виновато улыбнулась и коснулась его руки.

– Если Кэрол проснется в твое отсутствие, я скажу, что ты был у нее.

Глава 1

На борту американского корабля "Эксельсиор" капитан Хикару Зулу, осматривая мостик, снял чашку с консоли управления, вмонтированной в подлокотник командирского кресла, и не спеша отпил немного чаю. Рядом находился капитан-лейтенант Валтан, отвечающий за научные исследования. Он задумчиво поглаживал большим и указательным пальцами свои черные усы, изучая отчет, только что полученный из научного отсека.

Зулу отчет не просматривал, но подозревал, что в нем говорилось о том, что трехгодичная миссия "Эксельсиора" в сектор Рейдован завершилась.

Зулу переполняло чувство гордости за корабль и свой экипаж – минувшие три года они служили безупречно. Капитан Зулу помнил еще то время, – а было это более десятка лет назад, – когда он страшно боялся, что ему больше не дадут командовать этим кораблем Зулу ни разу не раскаивался в своих решениях. Так было и тогда, когда он помог Кирку и экипажу "Энтерпрайза" снять Спока с Генезиса, и "Эксельсиор" передали Стайлу, а сам Зулу пошел на понижение в звании ради того, чтобы перейти служить под началом Кирка. Прошло более года, прежде чем Стайл получил окольное продвижение по службе и был переведен в штаб Звездного Флота, а Зулу наконец получил обещанное ему два года назад назначение.

Капитан улыбнулся, вспомнив, как Скотт подшучивал над ним по поводу "Эксельсиора". Инженер называл звездолет "ведром с болтами". Корабль давно доказал, что он уже не "ведро". Зулу хотелось, чтобы теперь Скотт сам попробовал управлять звездолетом и убедился в этом лично.

Валтан что-то мурлыкал себе под нос, поглаживая усы энергичнее. Зулу на мгновение улыбнулся, но спрятал улыбку, как только Валтан посмотрел на него. Когда Зулу набирал экипаж, на должность офицера-ученого он запрашивал вулканца, но в тот момент заявку выполнить не смогли. Сейчас он был даже рад, что эту должность занял Масуд Валтан, региллианин, в жилах которого текла и кровь землянина и который был человеком высшей степени самообладания. Валтан как нельзя лучше вписывался в стереотип рассеянного ученого-исследователя, хотя рассеянным он был лишь в бытовых взаимоотношениях с членами экипажа, но не при исполнении должностных обязанностей. Во всем, что касалось науки и исследований, он был настолько сосредоточен, что однажды оказался в лазарете со сломанным носом. Когда его спросили о причине травмы, то ученый стыдливо пояснил, что наткнулся на перегородку, когда читал очередной отчет.

У Валтана, по мнению Зулу, напрочь отсутствовало чувство юмора. Все разговоры он воспринимал буквально, как вулканец, что нередко напоминало капитану о другом офицере по науке, которого он вспоминал с теплотой.

***

"Эксельсиор" провел последние три года в прочесывании сектора Рейдован, который был относительно безжизненным и вряд ли представлял большой интерес для кого-то, разве что для таких ксеногеологов, как Валтан. В секторе не было ничего особенного, кроме необычного состава атмосферы множества входящих в него планет. Некоторые части Рейдована граничили с космическим пространством клингонов, что было, пожалуй, единственным примечательным фактом.

В обычных обстоятельствах это предполагало бы повышенную бдительность, и не более того, однако отношения между Федерацией и Империей клингонов были далеки от нормальных. Из-за бойни на Кудао и исчезновения органиан Зулу отдавал приказ повышенной боевой готовности каждый раз, когда "Эксельсиор" проходил Нейтральную зону, разделяющую территорию Империи и Федерации. Трагические события произошли как раз после направления звездолета капитана Зулу в сектор. Капитан в глубине своей души считал, что если бы "Эксельсиор" был менее мощным, то задание отменили бы.

В последние несколько недель, когда звездолет вошел в квадрат Бета, расположенный в непосредственной близости к границам клингонов, напряжение на борту нарастало. Отношения между Федерацией и Империей ухудшились до уровня двадцатилетней давности – в то время Зулу служил лейтенантом на "Энтерпрайзе" и звездолет направляли прикрывать планету под названием Органия. Война в тот момент казалась неизбежной.

Теперь складывалась аналогичная ситуация, и война снова была на пороге. Еще одно нападение – и она начнется.

"Без органиан, – размышлял Зулу, – какая Машина сможет остановить ее на этот раз?"

По меньшей мере, до сих пор "Эксельсиор" избегал столкновения с Клингонами, и в дальнейшем, была надежда, удастся то же. Последние вахты экипаж начинал расслабляться. На мостике витало чувство облегчения. По многим параметрам задача команды была легкой, но, с другой стороны, люди пребывали в постоянном напряжении, живя на звездолете без Происшествий и каких-либо действий, Которые нарушили бы наскучившую повседневную Рутину, – другими словами, выполнение такой миссии было до раздражительности скучным.

Три года – и ни одного происшествия, ни одного приключения. Зулу убеждал себя, что им, наоборот, везет, но не мог не сравнить эту жизнь с той, которую вел на "Энтерпрайзе". Он никак не мог взять в толк, как выполняемая ими задача на борту "Эксельсиора" повлияет на ход развития вселенской системы.

Порой ему даже хотелось, чтобы случилось что-нибудь, способное снять напряжение на мостике, – и только.

За спиной Зулу тоскливо вздохнул Валтан, и капитан сдержал улыбку. Он хорошо изучил своего офицера по науке. Они хотя и не были друзьями, друг друга уважали. Зулу пришел к выводу, что весь экипаж рад окончанию своей миссии. Весь, кроме Валтана. На первый взгляд казалось, что он, неподдельно восторгаясь собранными в секторе научными сведениями, находится в блаженном неведении относительно угрозы со стороны Клингонов.

Корабль был слишком далеко от Звездных баз и обитаемых планет, чтобы позволить кому-нибудь настоящее увольнение, да Зулу и сомневался, что Валтан в нем нуждался. Капитан считал так потому, что вулканец Спок никогда не просил об увольнении. Теперь Зулу задавал себе еще один вопрос: нет ли причинно-следственной связи между отсутствием необходимости в увольнении и должностью офицера по науке?

Валтан подошел к пульту управления звездолетом и протянул капитану материалы исследований. Зулу взглянул на них, и его догадки подтвердились.

Выкладки свидетельствовали о скрупулезном сканировании сектора, о том, что не пропущена ни одна планета, имеющая атмосферу. Современные сканеры обеспечили на удивление детальный анализ, действуя с более далекого расстояния, чем их обычные стандартные аналоги.

Довольный кораблем и экипажем, Зулу перевел взгляд на Валтана.

– Согласно этим документам мы закончили сканирование всего сектора.

***

Валтан кивнул, скрывая под маской тоску и только глаза его выражали гордость за выполненную работу, чувство, которое разделял и Зулу.

– Пятьдесят четыре планеты и их атмосферные аномалии. Наши сенсоры и оборудование для проведения спектрального анализа сработали отлично.

– Пора уже отправляться и домой, – начал Зулу. – Три года…

Зулу отвлекло едва уловимое пронзительное звучание. Валтан тоже услышал его и нахмурился. Зулу посмотрел на чашку, дребезжащую на блюдце, и через мгновение понял, что дрожит весь корабль.

Вибрация нарастала. Чашка не выдержала и вдребезги разбилась.

Жидкость пролилась на консоль и намочила руку Зулу.

– Засечена энергетическая волна, идущая со стороны цели шесть-два-четыре-ноль градусов по левому борту… – громко доложил Валтан со своего контрольного поста, стараясь перекричать нарастающий шум.

– Дать визуальный обзор! – скомандовал Зулу. Экран на мостике ярко вспыхнув открыв присутствующим наступающий фронт огня, несущий раскаленные газы и пылающие куски каких-то обломков.

– О боже, – пробормотал Зулу и затем погромче бросил:

– Защитный экран!

На мостике вспыхнули огни и запульсировали кроваво-красным светом, подтверждая, что датчики звездолета зафиксировали надвигающуюся опасность.

"Эксельсиор" стал раскачиваться и повалился на правый борт. Зулу вцепился в подлокотники кресла, наблюдая за безумным танцем тел в малиновом полумраке, за тем, как Валтан и другие напрасно пытались схватиться за что-нибудь и, не удержавшись, падали.

Корабль медленно вернулся в прежнее, нормальное, положение. Зулу выпрямился в командирском кресле и, осматривая мостик, подал руку офицеру по науке. Серьезных травм никто не получил, хотя Дженис Рэнд сидела за пультом связи и осторожно дотрагивалась до своего носа, словно хотела убедиться, что он у нее на прежнем месте. Остальные члены экипажа поднимались на ноги, и повсюду слышались их голоса с оценкой степени повреждений да назойливый вой сирены.

– Что, черт возьми, происходит?

Не успел Зулу произнести эту фразу, как корабль вновь подбросило ударной волной.

Одной рукой держась за навигационную консоль, Ложур крикнул:

– Корабль не слушается руля!

– Включить вспомогательные двигатели! Развернуть корабль в сторону волны!

– Капитан Зулу! – услышал капитан из динамика в рукоятке кресла голос, раздававшийся на фоне шипения выходящей из поврежденной системы охлаждающей жидкости.

– Машинное отделение! Что происходит?..

Связь нарушилась и прекратилась с последним толчком "Эксельсиора". Не выпуская подлокотники кресла из рук Зулу прокричал:

– Включить двигатели на четверть мощности!

Сработало. Корабль рвануло еще раз, но он все-таки принял устойчивое положение.

Сирена перестала подавать сигнал тревоги, а ярко-красное освещение сменилось обычным. На какое-то мгновение на мостике установилась мертвая тишина. Боясь вздохнуть, капитан выжидал вместе со всем экипажем. Больше толчков не последовало, и как по команде в системе связи раздались голоса

***

– Доложите о наличии повреждений, – сказал Зулу, и ему показалось до крайности странным, что можно говорить нормальным голосом.

– Похоже, нам удалось уцелеть, капитан, – сообщила Рэнд с пульта связи за спиной Зулу. – Сейчас идет проверка всех систем.

Зулу повернулся к Валтану, уже поднявшемуся на ноги и теперь всматривающемуся в свою консоль – Только не говори мне, что мы попали под астероидный душ.

– Ответ отрицательный, – в голосе Валтана прозвучал немой вопрос. Космическая ударная волна возникла по курсу три-два-три, отметка семь-пять, местонахождение… – он посмотрел на капитана, и его черные брови приподнялись от удивления, – Праксиса – луны Клингонов. Формы жизни на ней отсутствуют, но…

– Но она важна в качестве источника энергии, – закончил за Валтана Зулу. – Праксис – это ключевой объект выработки энергии Клингонов. – Зулу вспомнил о своем желании попасть в какую-нибудь переделку для снятия напряжения. Как там гласит старая земная поговорка? "Будь осторожен в выборе желаний…"

Зулу повернулся к Рэнд.

– Пошли главному командованию Клингонов следующее сообщение: "На связи "Эксельсиор", звездолет Федерации, осуществляющий облет квадрата Бета сектора Рейдован. В вашем секторе зафиксирован мощный взрыв.

Требуется ли наша помощь?"

Рэнд пришлось приложить максимум усилий, чтобы выглядеть безразличной.

– Слушаюсь, сэр.

Зулу вновь обратился к Валтану, который уставился на него с выражением легкого удивления.

– У вас, мистер Валтан, есть дополнительные сведения?

Офицер по науке наклонился над панелью приборов и еще раз просмотрел расчеты.

– Местонахождение объекта подтверждается, сэр, но… – ученый заморгал и, нахмурившись, уткнулся в экран, так и не договорив.

– Что там? – требовательно спросил Зулу. Валтан выпрямился и посмотрел капитану в глаза.

– Я не могу подтвердить существование Праксиса.

Зулу полностью доверял своему ученому-исследователю. Как бы там ни было, он подошел к рабочему месту Валтана и посмотрел на расчеты.

– Мои сканеры наведены на солнечную систему Амрита по точным координатам, – услышал Зулу сзади голос Валтана.

Зулу некоторое время глядел на дисплей, потом лично еще раз проверил координаты и уставился в пустоту.

– Увеличьте изображение, – приказал капитан.

Валтан выполнил команду. Изображение, вначале размытое, было увеличено, и взору представился огромный кусок скальной породы, когда-то бывший сферой, Зулу сомневался, что сохранилась четверть первоначальной массы.

– Это все, что осталось от Праксиса? – спросил капитан, не веря своим глазам, хотя ответ был известен ему заранее.

– Только этот кусок, – подтвердил Валтан приглушенно.

– Капитан, – донесся голос Рэнд, – поступает записанный ответ верховного командования Клингонов.

Зулу перешел к главному пульту управления и устроился на краешке командирского кресла.

– Дайте сообщение на экран.

Основной видоискатель моментально вспыхнул ярким светом, но зернистое, плохо сфокусированное изображение было мутным и неустойчивым, оно постоянно подпрыгивало. Скоро Зулу понял, что Земля под человеком на экране вздымается.

Растрепанный офицер-клингон с диким взглядом – Зулу не мог определить его звания – смотрел невидящим взором на экипаж "Эксельсиора", пытаясь в то же время удержать равновесие. Его лицо вдруг перекосилось от страха, чего никогда прежде Зулу не доводилось наблюдать у Клингонов.

– У нас чрезвычайная ситуация! – прохрипел клингон, его с трудом можно было расслышать из-за нарастающего шума. – Мы потерпели…

Экран мигнул, и наступила зловещая темнота. Когда он загорелся вновь, на нем появилось лицо другого Клингона, а четкость изображения на этот раз была хорошей.

– От имени высшего командования говорит бригадный генерал Керла.

Черные волосы Керлы спадали на его широкие мощные плечи. Зулу он показался слишком молодым для такого солидного звания, но голос у генерала был твердым, как у человека, давно привыкшего командовать.

– На Праксисе произошел неприятный случай, но ситуация тем не менее находится под контролем.

"Ну, разумеется, – хотелось добавить Зулу, – под таким контролем, что наш звездолет чуть не рассыпался на куски."

– В помощи мы не нуждаемся. Соблюдайте положения договора и оставайтесь за пределами Нейтральной зоны, – клингон выдержал паузу. Конец связи.

Львиный лик бригадира Керлы задрожал и исчез. Зулу продолжал смотреть на экран, не веря и в три, четверти того, что сказал клингон. "Ничего себе!" – подумал про себя Зулу. И все-таки капитан отдавал себе отчет в том, что этот случай был именно той ситуацией, которая могла привести к миру… или к войне. Заканчивая свою миссию, "Эксельсиор" мог использовать выпавшую возможность, чтобы внести существенный вклад во вселенскую историю, и Зулу был полон решимости использовать ее.

– Мы будем направлять рапорт о происшествии, сэр? – прервала мысли капитана Рэнд.

Зулу крутанулся в кресле и посмотрел на нее в упор.

– Ты, что, шутишь? Немедленно направь командованию Звездного Флота следующее сообщение.

***

Доктор Леонард Маккой входил в штаб-квартиру Звездного Флота в Сан-Франциско в не очень хорошем расположении духа, и на это у него были веские причины. Во-первых, его краткосрочный отпуск сократился на целые сутки как раз в тот момент, когда он чудесно проводил время с детьми своей дочери Джоанны. Во-вторых, ему пришлось пройти четыре проверки, прежде чем попасть на эту треклятую встречу. В-третьих, такие незапланированные брифинги всегда были плохим предзнаменованием. Этот вызов, в частности, имел особенно зловещую подоплеку, и, судя по числу явившегося руководящего состава, в том числе адмирала Картрайта, сидевшего около пустующей кафедры, Маккой догадался, что произошло нечто серьезное. До ухода на пенсию оставалось три месяца, а Звездный Флот втягивал их в предприятия, связанные с риском для жизни.

Маккой совершенно не удивился присутствию Скотта, Ухуры и Чехова, уже занявших свои места. Два кресла рядом с ними были все еще свободными.

– Надеюсь, одно из кресел для меня, – шепнул Маккой Ухуре, она улыбнулась – доктору показалось, что она сильно взволнована, – и кивнула, похлопав по спинке соседнего кресла. – Кто-нибудь знает, по какому поводу нас здесь собрали?

Широкое румяное лицо Скотта было хмурым и сердитым. Он наклонился к Маккою и негромко сказал:

– Ты что, совсем не следишь за последними новостями? Нас могли собрать здесь только ради одного. Маккой пожал плечами.

– По мере возможности я стараюсь избегать всяких собраний. Сейчас только и твердят о трагедии на Кудао.

– Думаю, что он это имеет в виду, доктор, – предположил Чехов с таким же мрачным выражением лица, как и у других присутствующих.

Скотт сделал Маккою знак наклониться ниже и шепнул ему на ухо:

– Война. Вот почему нас пригласили сюда.

– Не может быть! – доктор отпрянул не веря своим ушам. Ему совсем не хотелось думать о войне. Во всяком случае, не в этот день, большую часть которого он обучал трехлетнюю внучку плавать. – Скотти, до этого дело не дойдет. Мы и раньше были на грани войны с Клингонами…

– Разве ты не слышал о нападении на Темис?

– Темис? – часто заморгал Маккой. – Я был слишком занят внуками, чтобы следить за событиями. Ты хочешь сказать, что Клингоны…

– Напали на другую планету, – закончил Чехов. – Ее вряд ли можно назвать населенной – живут там ученые, которые работают в научных центрах. Дело в том, что планета находится далеко от границы. Сообщение получено только несколько часов назад, хотя нападение совершено двумя днями раньше.

– Значит, еще одно нападение, – пробормотал доктор и закрыл глаза. Есть убитые?

– Да, – мрачно подтвердил Скотт. – Несколько исследователей погибли.

В основном они работали по сельскохозяйственным проектам, даже не засекреченным. Да и в противном случае это не должно было стать для Клингонов поводом для практического уничтожения планеты.

– О боже, как это ужасно. Они уверены, что правительство Клингонов…

– Нет, не уверены, – вмешалась Ухура, наклонившись к ним с явным раздражением. – Уцелевшие говорят, что видели корабли Клингонов, но точных доказательств этому нет…

– Какие тебе еще нужны доказательства? – парировал Скотт. – Факт, что Клингоны хотят войны, и Кудао это всем ясно продемонстрировало. Теперь же, когда ушли органиане…

– Прекрати, Скотти, – пожурила его Ухура. – Если Смилли выйдет и объявит о начале войны, то тогда и будем говорить о ней, а до того момента я пока что в отпуске. Хватит с меня разговоров о Кудао и Клингонах.

Скотт, хмыкнув, откинулся в кресле.

– Так, а где Спок? – спросил Маккой, делая слабую попытку изобразить веселость.

Вулканец покинул "Энтерпрайз" шесть недель назад, хотя остальным предоставили всего лишь двухнедельный отпуск. Не в характере Спока было обращаться с рапортом о продленном увольнении, и Маккою хотелось знать причину его отсутствия.

– Его никто не видел, – пожал плечами Чехов – Не думаю, что он подойдет.

– В самом деле? – Маккой удивленно поднял бровь, и тут его внимание переключилось на Джима Кирка, входившего в этот момент в зал. – Джим! Мы здесь! – крикнул Маккой.

У Кирка было такое выражение лица, словно он только что с похорон.

Капитан и Картрайт обменялись взглядами, которые Маккою ничего не говорили, после чего Кирк сел, вежливо кивнув присутствующим. Было ясно, что думал он не только о брифинге. Маккой знал, что инцидент на Кудао вызвал у Кирка болезненные воспоминания о смерти Дэвида. А теперь вдобавок события на Темисе. Неудивительно, что у Джима был такой вид.

"Или же, – подумал Маккой, ужаснувшись, – Скотти был прав, когда говорил о начале войны, и Джиму это известно."

– Что случилось? – спросил Джим Кирк безразличным тоном.

– Наверное, хотят проводить нас с почетом на пенсию, – беспечно заметил Маккой.

Остальные, похоже, уловили настроение капитана. Даже Скотт, и тот пытался воодушевить Кирка.

– А что, я не против, – сказал он, – я тут недавно приобрел яхту.

Ухура тяжело вздохнула.

– Хочется надеяться, что так оно и будет. Мне нужно вести семинар в Академии.

Маккой хотел съязвить, что у Ухуры довольно странное представление о проведении отпуска, но в этот момент Чехов подался вперед и со всей серьезностью спросил Кирка:

– Капитан, а не для высшего ли руководства эта встреча?

Капитан осмотрел присутствующих и кивнул:

– Очевидно, и для нас тоже.

– Раз уж мы собрались здесь вместе, – сказал Маккой, – то почему я не вижу Зулу?

Отчасти его вопрос прозвучал как шутка – Зулу перевели с "Энтерпрайза" на "Эксельсиор" еще десять лет назад, но Маккой никак не мог свыкнуться с мыслью, что тот давно уже не член экипажа.

Оглядывая сидящих, Кирк тихо ответил:

– Капитан Зулу выполняет задание. А Спока никто не видел?

Чехов уже приготовился ответить, но тут молодая адъютант ("Дети, – подумал Маккой, – натуральные дети стали вершить делами Вселенной.") со строгим лицом выразительным жестом попросила собравшихся повысить внимание.

– Данный брифинг является секретным, поэтому запрещается пользоваться записывающей аппаратурой, – предупредила она. – Господа, смирно!

В зал вошел главнокомандующий Звездным Флотом. Его манеры отличались от манер адъютанта большей простотой. Контр-адмирал Смилли, самый молодой из высшего офицерского состава, добившийся такого звания, не нуждался в проявлении формальностей для того, чтобы произвести на подчиненных впечатление. Его звездный послужной список говорил сам за себя. Адмирал нравился Маккою больше, чем его предшественник, по одной простой причине Смилли всегда говорил кратко и по существу.

Соблюдая устав, Смилли сказал:

– Вольно. Я постараюсь объяснить ситуацию как можно проще. Империи Клингонов осталось существовать около пятидесяти лет.

В зале раздались такие громкие возгласы удивления, что Маккой улыбнулся бы, если б не был ошеломлен вместе со всеми этим заявлением. Он пытался перехватить взгляд Скотта, чтобы показать ему знаком: "А что я тебе говорил!", но инженер все еще огорошенною смотрел на Смилли.

– О деталях, – продолжал адмирал, – расскажет посланник Федерации по особым поручениям.

За кафедру встал Спок, и все воспринималось бы нормально и на этот раз, но Маккой услышал, как рядом глубоко вздохнул Кирк.

– Доброе утро, – поздоровался Спок. Его приветствие, по мнению Маккоя, прозвучало тепло. Опыт вхождения в сознание друг друга, когда Маккой служил своего рода сосудом для катры Спока, или иначе – его духа, пошел вулканцу на пользу. – Два месяца назад звездолет Федерации зафиксировал взрыв на Праксисе, луне Клингонов. Мы думаем, он был вызван недостаточными мерами безопасности и недопустимыми объемами горных разработок. Взрыв реактора и последовавшее за этим отравление собственной атмосферы привели к возросшей нестабильности орбиты. Если планета не выйдет на прежнюю орбиту, то в результате изменения климата ведение сельского хозяйства станет невозможным. Практическое уничтожение луны означает потерю около восьмидесяти процентов доступной энергии Клингонов Праксис был одним из крупнейших источников дилития – и катастрофическое загрязнение озонного слоя. Менее чем за пятьдесят земных лет запас кислорода иссякнет. Принимая во внимание раздутый военный бюджет, экономика Клингонов не сможет изыскать ресурсы для борьбы с катастрофой. В прошлом месяце, по просьбе… посла Вулкана я начал вести диалог с Горконом, канцлером Высшего Совета Клингнов. Он предлагает безотлагательно приступить к переговорам.

– К переговорам о чем? – спросил кто-то. Спок посмотрел влево и встретился взглядом с адмиралом Картрайтом.

– О демонтаже наших космических станций и Звездных баз вдоль Нейтральной зоны Клингонов, – ответил вулканец. – О прекращении враждебных действий, ведущихся в течение уже семи десятилетий и продолжение которых Клингоны не могут себе позволить.

– Значит, мы полностью сбрасываем органиан со счетов? – спросил кто-то с задних рядов. Спок утвердительно наклонил голову – В свете недавних нападений на Кудао и Темис, а также принимая во внимание слабо защищенные приграничные миры, это вполне благоразумно. Все попытки со стороны Федерации войти в контакт с органианами по поводу нарушения Клингонами договора провалились. Все говорит о том, что они либо не желают, либо не способны продолжать дальнейшее вмешательство с целью предотвращения войны.

По рядам прошел шум голосов, который тут же стих, как только Спок продолжил.

– Если Клингоны готовы пойти на мир, то мы сэкономим часть военных расходов, позволив экономике Федерации заняться насущными социальными проблемами – Билл, – встревоженною заговорил какой-то капитан, обращаясь к Смилли, – мы что ж, теперь поставим флот на консервацию?

Маккой внимательно разглядывал молодого капитана, гадая, принадлежал ли тот к маленькой, но громкоголосой группе, предлагавшей превратить Звездный Флот в основном в боевую единицу, а не исследовательскую.

Пацифист до мозга костей, Маккой поразился, когда впервые узнал о существовании такого движения. Ему с трудом верилось, что в век научно-технического прогресса может существовать такая варварская концепция Маккой отдал должное контр-адмиралу, заметившему жестко:

– Я уверен, что наши исследовательские и научные программы затронуты не будут, но факты говорят сами за себя, капитан.

Адмирал встал с места и сердито возразил:

– Я протестую. Предлагать Клингонам свободно перемещаться в космическом пространстве Федерации – самоубийство. Клингоны могут стать враждебной прослойкой Галактики. Если мы лишимся Флота, то станем беспомощными перед лицом агрессивного племени, возглавляемого беспринципным тираном и свободно бороздящего нашу территорию. У нас сейчас появился благоприятный момент наложить эмбарго на торговлю, заставить Клингонов быстрее исчерпать свои ресурсы и поставить их на колени. Мы даже могли бы привлечь ромуланцев к сотрудничеству в этом вопросе, поскольку Клингоны во многом полагаются на торговлю с ними. Вот тогда-то мы будем в более выгодном положении и станем диктовать свои условия Одобрительных возгласов было мало. Основная масса восприняла речь молча, как и Маккой. С одной стороны, он был согласен с Картрайтом. Доктор не раз видел лично результаты предательского поведения Клингонов и не мог доверять им. Стоило только вспомнить, что произошло с Дэвидом Маркусом.

Маккою не понравился тон Картрайта, в котором явно сквозила ненависть.

Подумав о Дэвиде Маркусе, Маккой машинально повернулся к Кирку.

Выражение лица капитана было непроницаемым, но он так пристально СМОТРЕЛ на Спока, что его взгляд смог бы расплавить слой алюминия.

Когда Картрайт сел, заговорил Смилли.

– Звездный Флот находится под гражданским контролем, адмирал Картрайт. Решение должно быть политическим, а не военным, и оно давно оговорено.

Сэр, – волнуясь, сказал Кирк.

– Да, капитан Кирк, – Смилли повернулся к Джиму.

– Сэр, я, конечно, не дипломат, но Клингонам никогда нельзя было доверять, и я вынужден согласиться с адмиралом Картрайтом. Это… – Кирк старательно подбирал слова, – ужасная, кошмарная идея…

Адъютант наклонилась к контр-адмиралу Смилли и что-то шепнула ему на ухо Черты лица главнокомандующего слегка смягчились, и он переключил все внимание на Кирка.

– Вашего сына убил Клингон, капитан? – спросил он сочувственно.

Вопрос разозлил Маккоя. Он считал Смилли человеком прямолинейным, но затронуть такую болезненную струнку Джима именно теперь и в присутствии всех ради дискредитации его мнения…

Хотя доктор соглашался с первой частью сказанного, он не мог спорить и со Споком, заняв таким образом двойственную позицию.

Маккой испепеляющим взглядом посмотрел на Смилли и повернулся к Джиму Кирку, как будто хотел защитить его. Капитан оставался невозмутимым, но лицо его заметно посерело.

– Да, сэр, – ответил Кирк сжав зубы.

– Я глубоко сочувствую, – продолжал Смилли, – но мистер Спок убедил Федерацию, что ситуация сложилась слишком серьезная, чтобы ее игнорировать.

Спок согласно кивнул.

– Существует настоятельная необходимость действовать безотлагательно и поддержать инициативу Горкона, иначе более консервативные элементы Империи могут настоять, что лучше решить этот вопрос военным путем и умереть с оружием в руках.

Вулканец не стал развивать мысль дальше, но Маккой догадался, что это означало: "И чтобы то же самое не произошло с нами…" Высказывания Спока были взвешенными и логичными, но доктор заметил в черных глазах вулканца озабоченность состоянием Кирка.

– Мы не должны забывать, что не все Клингоны придерживаются милитаристской точки зрения. Следует признать, что воины составляют сильное меньшинство, стоявшее у власти веками. Горкон же относится к группе, отличной от этой и имеющей иное воззрение. После длительной борьбы ранее молчаливое меньшинство пришло к власти, и Горкон отстаивает его интересы. Он и представители власти Федерации не могут позволить себе упустить возможность, предоставленную ситуацией, сложившейся в результате взрыва на Праксисе. Даже мощные милитаристские круги вынуждены принять во внимание шанс подписания мирного договора.

Главнокомандующий улыбнулся.

– Капитан Кирк, вы станете нашим первым миротворцем.

– Я? – Джим Кирк не верил своим ушам, а среди присутствующих прокатился шелест голосов.

– Мы решили добровольно пойти на рандеву с кораблем Клингонов, на борту которого находится канцлер Горкон, – сказал Спок, – и сопровождать его сюда по космическому пространству Федерации.

Кирк был слишком ошеломлен, чтобы как-то ответить.

Смилли с довольным видом кивнул в подтверждение слов Спока.

– Дело в том, Кирк, что канцлер сам пожелал, что бы его сопровождали вы и ваши офицеры.

– Я и мои… – наконец промямлил Кирк.

Скотт выругался про себя, а Чехов, Ухура и Маккой сидели с открытыми от удивления ртами. Кирк обрел дар речи и спросил:

– Но почему, скажите ради бога?

Смилли отреагировал на вопрос спокойно.

– Есть Клингоны, реакция которых на мирный договор такая же, как у вас и адмирала Картрайта, – на действительно мирный договор, не навязанный нам органианами. Эти Клингоны не раз подумают, прежде чем напасть на "Энтерпрайз" под вашим командованием.

– В этом вопросе я лично поручился за вас, капитан, – добавил Спок.

– ВЫ ЛИЧНО…, – начал Кирк, но замолчал, слишком взбешенный, чтобы продолжить.

"Что, черт возьми, Спок хочет навязать Джиму – подумал Маккой в приступе ярости – Он мог бы предложить использовать для этой цели другой звездолет. Почему бы не тот же "Эксельсиор"? Клингоны не осмелятся атаковать его."

Затем в голову ему пришла мысль не пытался ли Спок таким путем побороть растущую в них ненависть, подогреваемую освещением кровавых злодеяний на Кудао средствами массовой информации?

– Вы окажете прием канцлеру Горкону по всем дипломатическим нормам, капитан Кирк, – предупредил контр-адмирал Смилли, и сказано это было твердо.

– Разумеется, – сказал Кирк, стараясь сдержать готовые выплеснуться наружу эмоции, – послу лучше было бы.

Смилли резко прервал его.

– Если нет других вопросов, то желаю вам и вашей команде удачи. Всем спасибо.

Офицеры стали подниматься и тихо покидать зал. Смилли ушел в сопровождении адъютанта Маккой был удивлен. Он ожидал, что после брифинга начнутся оживленные споры по поводу отданного Смилли приказа. Даже Скотт, обычно говорливый, когда речь заходила о Клингонах, и тот ничего не сказал. Он только покачал головой и бросил взгляд в сторону капитана Маккой хотел что-нибудь сказать Джиму Кирку – в конце концов всем должно быть легче оттого, что войны не будет, – но, взглянув на капитана, он решил этого не делать.

Капитан все еще не поднялся с кресла, ошеломленный и злой, и не сводил глаз со Спока, стоявшего у кафедры Маккой понял, в чем дело они собирались переговорить друг с другом, и, по всей видимости, наедине.

Доктор вздохнул и присоединился к Чехову и Ухуре, понуро идущим к выходу Навстречу шагал адмирал Картрайт. С выражением озабоченности на лице он наклонился к сидящему Кирку.

– Даже не знаю, поздравлять тебя или нет, Джим.

Кирк посмотрел ему в глаза, но ничего не сказал в ответ – Я не стал бы этого делать, – тихо проговорил Маккой и отошел, удивляясь тому, что не рад возможности избежать войны.

***

Кирк сидел в пустом зале для брифингов и смотрел на Спока.

Тот, конечно же, не мог знать, когда предлагал "Энтерпрайз" для выполнения миссии сопровождения, что Кэрол Маркус оказалась одной из тех, кого ранило на Темисе. В тот момент, когда Спок занимался дипломатическими переговорами с Клингонами, инцидент на Темисе еще не произошел, но Кирк не сомневался, что Спок наверняка знал заранее какие чувства вызовет предстоящее задание у его капитана. Кирк был уверен, что Спок решил предложить поручение "Энтерпрайзу" вопреки этому знанию во-первых, потому, что это было логично, во-вторых, Спок, вероятно, полагал, что это поможет капитану отвлечься от терзающей его боли в связи со смертью Дэвида и от…

Его мысль застряла на слове "ненависть". А почему, собственно, он не должен ненавидеть? Почему нет после того, что Клингоны с ним сделали?

Догадка о том, что Спок делает это на благо ему, разозлила его еще больше.

До событий на Темисе Кирк, может быть, и воспринял бы это спокойно, но теперь…

Спок наблюдал с кафедры за Кирком, терпеливо ожидая, когда капитан нарушит молчание. Джим Кирк отвел взгляд и молчал еще некоторое время.

Когда же он заговорил, глубина его негодования поразила их обоих.

– Значит, мы вызвались выполнять эту миссию добровольно?! – взорвался Кирк, и в голосе его чувствовалась глубокая горечь. Капитаном был все-таки Кирк, независимо от того, какой статус мог иметь Спок в качестве посланника по особым поручениям. Вулканец, видимо, забыл, кто из них двоих должен командовать. – Почему я должен это делать? Почему не Зулу? У Клингонов больше причин бояться "Эксельсиора"…

– Есть одна старинная вулканская поговорка, – сказал Спок как можно сдержаннее. – Только Никсон мог съездить в Китай.

– Что, черт возьми, ты имеешь в виду?

– У Клингонов достаточно оснований, чтобы опасаться "Эксельсиора", особенно под командованием Зулу. Но тебя они боятся еще больше. Ты для них стал легендой. Ты заработал право на их страх и, что еще важнее, на их уважение, а это жизненно важно для успеха данной миссии.

– Если бы я знал, что ты готовишь, – сказал Кирк, пересиливая свой гнев, – я никогда не подписал бы твой рапорт о продленном отпуске.

Спок, ни слова не говоря, смотрел на Кирка.

– Как ты мог ручаться за меня? Это… – Кирк был слишком разъярен, чтобы выбирать выражения, – с твоей стороны самонадеянное предположение.

– Джим, – честно признался Спок, – мой отец попросил меня начать пере…

Кирк не дал ему закончить.

– Я знаю, что твой отец – посол Вулкана, но, боже праведный, ты ведь знаешь мое отношение ко всему этому, – Кирк затих, его душу вновь обожгла боль утраты сына и чуть было не потерянной Кэрол. – Ты предлагаешь мне контакт с людьми, которые убили Дэвида, устроили бойню невинных людей на Кудао… – Кирк запнулся и отвел взгляд, – с теми, кто покалечил Кэрол.

Врачи еще не знают, выживет ли она.

Спок сжался и после неловкой секундной паузы сказал:

– Прими мои искренние соболезнования, капитан. Я ничего не знал об этом.

"А что бы это изменило, даже если бы ты и знал?" – подумал Кирк.

– Я так понимаю, ее ранило на Темисе?

Джим Кирк кивнул, вспомнив о Кван-мей и ее скорби по Сохлару.

– Я разговаривал с одной из уцелевших с Темиса. Она сказала, что у них совсем не было времени, чтобы как-то отреагировать. Они даже не видели атаковавший их корабль. Им казалось, что фазерный огонь ведется как бы ниоткуда, – капитан вскинул голову и повернулся к Споку. – Клингоны имели дело с безоружными учеными и не пощадили их. Как ты можешь общаться с убийцами?.

– Дэвида убивали не все Клингоны, капитан. Не все Клингоны зверски расправлялись с поселенцами на Кудао и Темисе. Ты хочешь обвинить всю расу за то, что совершили отдельные ее представители.

– Спок, вся их раса состоит из таких хладнокровных убийц, как Круге.

Убийство – их образ жизни, это все, что они понимают, – в сознании Кирка зазвучали голоса Кэрол и Кван-мей. – Они животные.

Постороннему человеку могло показаться, что вулканец никак на это не отреагировал, но Кирк слишком хорошо знал Спока. Глаза вулканца слегка сузились, а рот чуть приоткрылся. В этом едва изменившемся выражении лица Кирк прочел неодобрение. Осуждение в глазах Спока нарастало, затем пропало и сменилось выражением заботливости.

– Сейчас ты очень расстроен, но, когда это пройдет, ты согласишься со мной, что у нас появилась историческая возможность.

"Не доверяй им. Не верь им", – говорил себе Кирк, мысленно представляя Круге и слыша голос Саавик: "Капитан, Дэвид мертв".

– Они умирают, – сказал негромко Спок.

"Пусть умирают".

Ужаснувшись своим же мыслям, Джим подавил в себе дрожь. Вновь переживая боль, похороненную под одиннадцатилетним пластом времени, он не мог отрицать, что именно смерти желал Клингонам. Капитан не опустил глаза под ровным укоряющим взглядом Спока. Он почувствовал вдруг непреодолимую усталость. Полет на Темис выбил его из колеи, не оставив сил для нараставшей ненависти. Вулканец поступил несправедливо, заставив его столкнуться лицом к лицу с этим чувством.

Спок некоторое время в задумчивости смотрел в сторону, потом так же на Кирка.

– Я тоже опечален смертью твоего сына, капитан, и тем, что Кэрол в тяжелом состоянии. Я тебя неплохо знаю и понимаю, что ты сейчас и сам не свой. Я имел в виду не совсем то, что сказал. Мы стоим перед выбором мир или война. Я вулканец и обязан выбрать мир.

– Я тоже не хочу войны, Спок, – устало ответил Кирк – Но почему эту миссию должен выполнить я. Пусть это поручат кому-нибудь помоложе.

– Канцлер Горкон попросил, чтобы это был ты, и контр-адмирал Смилли принял решение.

– Другими словами, у меня выбора нет Ты принудил меня к этому, последние слова вновь распалили гнев Кирка – А тебе не приходило в голову, что этому экипажу через три месяца выходить в отставку? Мы достаточно послужили королю и стране.

Они молча посмотрели друг другу в глаза, капитан – со злостью, вулканец – спокойно.

– Может быть, я и сам не свой, – наконец произнес Кирк, – но ты не должен был навязывать нам это. Ты глупец, если полагаешь, что Клингоны в самом деле намерены вести переговоры. Наступит момент, и ты поймешь, что был не прав, не послушав меня.

Капитан Кирк вышел и отправился на "Энтерпрайз". Он чувствовал стыд за необузданную ненависть, кипевшую в нем, но был слишком рассержен, чтобы обращать на это внимание.

Глава 2

Прибыв на "Энтерпрайз" рано утром следующего дня, Маккой вошел в турболифт и очутился рядом с Джимом Кирком. Капитан, по всей видимости, совсем не спал – Маккой сам не мог долго уснуть, осмысливая политическую важность миссии, – но капитан не был уже таким сердитым и неприступным, как накануне. Доктору Маккою показалось, что Кирка что-то беспокоит, но он скрывает это.

Маккой ни в коей мере не винил Кирка. Ночью, борясь с бессонницей, доктор пришел к выводу, что и Кирк, и Спок правы каждый по-своему.

Установление мира с Клингонами имело смысл, по крайней мере, теоретически, и Горкон обратился с просьбой направить для сопровождения "Энтерпрайз".

Нужно быть плохим политиком, чтобы отказаться от такой возможности.

В то же время Маккой был сердит на Спока и на Звездный Флот за отказ принять во внимание личные чувства Джима. Кудао с болью отозвалось во всех них и напомнило о смерти Дэвида. Пусть даже это случилось много лет назад…

Невероятно, но до этой встречи в турболифте Маккой никогда не замечал, как сильно посеребрились волосы капитана. Трагические события последнего десятилетия состарили их всех. Доктор с горечью подумал, что вот так – в лифте, на мостике – ему предстоит побыть с капитаном совсем недолго.

Кирк поприветствовал Маккоя кивком головы и нажал на пульт. Лифт пошел вверх. После многих лет совместной службы им не нужны были слова: они знали, куда направляется каждый из них.

Ощущая настоятельную необходимость поговорить, Маккой решил, что время и обстоятельства благоприятствовали ему, и решил немедленно воспользоваться этим.

– Лифт, остановись, – дал команду Маккой. Лифт замедлил ход и замер.

– Джим, эта миссия не дает тебе покоя. Ты не хочешь поделиться с кем-нибудь?

Кирк смотрел куда-то в пустоту, затем, вздохнув, взглянул на Маккоя.

– Я думаю… Наверное, тебе никто не говорил. Во время нападения на Темис Кэрол была там.

– О боже, – чуть слышно произнес пораженный Маккой. – Я даже не знал об этом…

– Думаю, командование не хочет предавать гласности эту информацию в связи… с моим участием в этой миссии.

– С ней все в порядке?

Кирк отвернулся.

– Здание рухнуло прямо на них. Кэрол получила тяжелые травмы черепа.

У нее поврежден мозг, она в критическом состоянии. Через неделю станет ясно, приживется ли имплантированная ткань.

Доктор положил руку на плечо Кирка.

– Джим, я очень сочувствую тебе. Как они могут, сукины дети, как они посмели просить тебя об этом? Смилли мог найти кого-нибудь еще, например Зулу.

– Может быть, – Кирк расправил плечи и вновь встретился взглядом с Маккоем. – Я не могу обсуждать приказы, Боунз. Даже если б я остался с Кэрол, чем я сумел бы помочь ей теперь? До тех пор пока ситуация с ней не прояснится, я хоть немого отвлекусь. Миссия не займет и недели. В худшем случае – плюс несколько дней. Затем я снова буду с ней.

"Если она еще будет жива", – подумал Маккой. Он был уверен, что Джим подумал о том же, но ни один из них не осмелился произнести эти слова вслух.

Джим Кирк печально покачал головой.

– Но это задание, впрочем… ничего не упрощает.

– Разумеется, нет, – согласился Маккой. – Не могу поверить, что у них достаточно мужества…

– Я сам не мог поверить, пока не понял, что говорю Споку, – капитан скривил губы, изобразив подобие улыбки. – Это шокировало его. Я ему сказал, что все Клингоны должны умереть и что они животные.

– Я лично был знаком с некоторыми в свое время, – полушутя полусерьезно сказал Маккой.

– Я не хочу войны, Боунз.

– Никто этого не хочет, – заверил его доктор.

– Я не желаю видеть на своем корабле Клингонов, – мрачно заметил Кирк. – По крайней мере, сейчас. Дело не только в том, что они сотворили с Кэрол. Не знаю, почему, но после стольких лет смерть Дэвида вновь преследует меня, нас обоих, хотя мы об этом и не говорили. Кудао, я думаю…

– Это, вероятно, такой период. Когда убили Дэвида, у тебя не было времени горевать. Ты был занят спасением жизни экипажа. Ты всегда вел себя как капитан – всегда брал ответственность за жизнь других, не имея возможности позаботиться о себе. Неужели ты не поймешь, что тебе придется оставить "Энтерпрайз"? Наверняка твое сознание не хочет признать этот факт, но подсознание никогда не забывает об этом. Через три месяца мы выходим в отставку, и, когда это произойдет, ты не будешь капитаном Джеймсом Т. Кирком, живущим по самым высоким идеалам. Тебе придется иметь дело с Джимом Кирком, обычным человеком, – голос Маккоя стал мягче, – а он никогда не простит Клингонам смерть своего сына. Круге отнял у тебя семью, лишил шанса жить для сына. Этот Клингон не будет ждать, пока ты выйдешь на пенсию.

"Может быть, и Кэрол тоже…"

Джим Кирк стоял не шелохнувшись, глядя в сторону. Он замер так надолго, что Маккой испугался, не перешагнул ли границы дозволенного. Но капитан Кирк нажал на пульт управления, и лифт плавно пошел вверх.

Только когда открылись двери, капитан сказал:

– Может быть, ты и прав, доктор, но Спок ошибается, доверяя Клингонам. Я по-прежнему считаю, что заключение мирного договора – ошибка.

Маккой вздохнул.

– Знаешь, что я тебе скажу? В глубине души я тоже так думаю.

***

К середине дня все члены экипажа заняли свои места у пультов, и "Энтерпрайз" был готов к отлету.

Кирк с утра располагал временем, чтобы осмыслить разговор с Маккоем.

Несмотря на накопившуюся боль, он принял решение по двум пунктам: не дать личным чувствам помешать успеху своей последней миссии, но и не пойти на поводу у Клингонов. Этот вопрос он предоставит решать дипломату Споку.

Капитан должен думать о команде и интересах Федерации. Один факт не поддавался изменению – у Кирка не было выбора. Он получил приказ доставить Клингонов и оказывать им почести как Гостям, и приказ он собирался выполнить.

К тому времени, когда Кирк и Спок добрались турболифте до мостика, капитан уже был в состоянии рассуждать здраво.

– Спок… Я все-таки не испытываю радости оттого, что ты таким способом заставил меня принять в этом участие. Признаю, вчера я был груб.

Знай, что я не хочу войны не меньше, чем ты. Невзирая на происшедшее на Темисе, я буду обращаться с ними со всей любезностью.

Спок от удивления приподнял бровь.

– Я ничуть в этом не сомневался, капитан. Сожалею, что момент для твоей миссии не совсем благоприятный. Есть новые сведения о состоянии здоровья Кэрол Маркус?

Кирк горестно покачал головой.

– Не думаю, что мы должны извиняться друг, перед другом, Спок. Ты не мог предугадать ход событий. Ты делал все, исходя из внутренних побуждений. Теперь нам обоим предстоит работа, и мы выполним ее.

– Наверное, это к лучшему, – заметил Спок, – что у нас нет полного согласия по Клингонам. Общение с доктором Маккоем помогло мне узнать цену "адвоката дьявола".

Джим Кирк даже улыбнулся.

– Другими словами, ты признаешь, что Маккой очень часто бывает прав.

Вулканец нахмурился.

– Мне кажется, я не совсем так сказал, капи…

Спок не успел договорить. Двери лифта открылись, и они вышли на мостик.

"Наверное, в последний раз, – подумал Кирк, направляясь к командирскому креслу, у которого уже стоял Маккой. – Неужели мы выведем звездолет из космического дока в последний раз?"

Капитан остановился и слегка прищурился, увидев, что из кресла, крутанув его, встала молодая вулканка.

– Смирно! Капитан на мостике, – сказала она, поднявшись. Ее короткие и прямые черные волосы восхитительно обрамляли красивое лицо.

Экипаж встал по стойке "смирно".

– Вольно! – скомандовал сердитый и озадаченный Кирк. – Мы раньше не встречались, лейтенант?..

– Валерис, сэр. Нам сказали, что вам понадобится рулевой, – говоря это, она заметила Спока, по ее взгляду можно было догадаться, что она его узнала, – и я вызвалась добровольцем.

Валерис смотрела на Спока с таким уважением и преданностью, что Кирк от удивления приподнял брови и, улыбаясь, вопросительно посмотрел на своего заместителя.

Спок чуть заметно кивнул.

– Лейтенант, приятно видеть вас снова, – и объяснил Кирку: Лейтенант недавно закончила Академию Звездного Флота. Она лучшая выпускница. Я был ее куратором.

– А-а, понятно, – сказал Кирк. Разумеется, поведение Валерис по отношению к Споку было по-вулкански правильным, но что-то подсказывало капитану, что ее чувства к его заместителю более чем платонические. Кирк все же не мог понять, отвечает ли Спок ей взаимностью, или он вообще не подозревает о них. – Мои поздравления, лейтенант. Вы должны гордиться этим.

У Валерис от удивления так приподнялись брови и она настолько стала похожа на Спока, что Кирк Чуть было не расхохотался.

– Думаю, нет, сэр.

– А она стопроцентная вулканка, – заметил ехидно Маккой.

Валерис заняла свое место у панели управления полетом.

– Отлично. Готовимся к отлету, – сказал Кирк, – всем отсекам, отвечающим за взлет, доложить о готовности, – он нажал кнопку на подлокотнике. – Скотти?

– Слушаю, сэр.

– Оставайся на связи. Ухура, дай мне вышку управления космическим доком.

– Вышка на связи, сэр, – сказала за спиной Кирка Ухура.

– Пункт управления, – начал Кирк, чувства его были обострены от сознания того, что он в последний раз выводит звездолет из дока. – Говорит капитан "Энтерпрайза", прошу разрешения на взлет.

Ухура включила переговоры капитана с диспетчером в аудиорежим.

– Говорит вышка управления полетами, – услышали все мужской голос. "Энтерпрайз", даю разрешение на взлет. Тридцать секунд до выхода.

– Освободить площадку для взлета, – послышался голос Валерис из рулевого отсека.

– Звездолет вышел на линию старта, – Кирк посмотрел украдкой на Спока, сознавая, что это последний шанс и для маленькой шутки, какую разыграл с ним вулканец много лет назад в подобной ситуации с другим протеже и чуть ли не до смерти напугал тогда Кирка.

– Полоса очищена, – дал подтверждение диспетчер.

– Кормовые двигатели… – заговорила Валерис, но капитан прервал ее.

– Благодарю вас, – громко сказал Джим Кирк диспетчеру на вышке, перекрывая голос молодой вулканки. – Лейтенант Валерис, включить активные турбины на одну четверть мощности Валерис повернулась к капитану – на ее лице не было и следа эмоций.

Только вулканцы могли контролировать себя до такой степени.

"Наверное, – подумал Кирк, – Спок поставил перед собой жизненную цель помогать другим учиться контролировать себя."

Капитан, – обратилась к нему Валерис, позвольте вам напомнить, что согласно положению в доке можно использовать лишь маневровые двигатели.

– Гм, Джим, – занервничал Маккой, находившийся слева от руля.

Остальные члены экипажа, вероятно, сразу все поняли, в том числе и Ухура, которая еле слышно произнесла:

– Ну вот, сейчас и тронемся.

Спок оставался абсолютно невозмутимым, не сомневаясь в дальнейшем развитии событий.

– Вы слышали приказ, лейтенант? – спросил Кирк Валерис. Она, сохраняя полное спокойствие, подчинилась и склонилась над пультом управления.

Джим, улыбнувшись, удобно устроился в командирском кресле.

"Энтерпрайз" молнией вылетел через только что открывшиеся ворота навстречу свободе, ожидавшей его в безграничном космосе.

– Лейтенант, – после некоторого молчания сказал Кирк.

Валерис посмотрела ему в лицо с тем же непроницаемым выражением.

– Мне наплевать на то, что я дряхлый старик. Если я дам команду подпрыгнуть, то ты подпрыгнешь.

– Так точно, сэр, – подчинилась Валерис.

– Возьмите курс на Кронос, лейтенант.

– На Кронос, сэр? – в голосе Валерис чувствовалось легкое удивление.

На секретном совещании присутствовали только старшие офицеры "Энтерпрайза", и об изменении курса знали лишь они.

– Я еще командирского кресла не оставил, – напомнил ей вежливо Кирк.

– Так точно, сэр. +++

Личный бортовой дневник капитана.

Звездная дата 9522.6

"Говорят, что старую собаку нельзя передрессировать.

Вероятно, так оно и есть Мне кажется, что порученная нам миссия по доставке канцлера Высшего Совета клингонов в лучшем случае проблематична.

Я никогда не доверял Клингонам и не намерен делать это впредь. Начинаю думать, что Маккой прав, – я никогда не смогу простить им смерть сына. Как офицер Звездного Флота я обязан выполнять приказы. Я выполню и этот приказ. Клингонам будут оказаны все необходимые почести, и все же я убежден, что любые попытки диалога с ними обречены на провал. Наши культуры уж слишком отличаются друг от друга, и уж слишком высокая волна ненависти поднялась в Федерации после кровавых событий на Кудао и Темисе. Спок говорит, что нужно воспользоваться сложившейся ситуацией, поскольку момент может стать историческим, и мне хотелось бы верить ему разве история может пройти мимо таких людей, как я?" +++

Несколько часов спустя после выхода из космического дока Кирк начитывал свои мысли в личный бортовой дневник, предварительно разобрав взятые с собой вещи. Он с любовью поставил портрет Дэвида на свой стол.

Эту голограмму ему в день рождения подарила Кэрол, и произошло это несколько лет назад. На портрете Дэвида запечатлели в тот момент, когда он улыбался, а делал он это очень редко. Глядя на его улыбку, Кирк при желании мог забыть о гневе, который переполнял его сына Однажды он спросил Кэрол о причине этого гнева, на что она ответила, что Кирку нужно вспомнить себя молодого. В этом была какая-то нелепость.

Он никогда раньше не испытывал чувства враждебности к кому-либо. Если он и злился на кого-то, то не до такой степени, как Дэвид. Кэрол относилась к его словам скептически.

За спиной Кирка кто-то кашлянул, заставив его вздрогнуть. Он резко развернулся в кресле и увидел перед собой Валерис, стоявшую в дверях его каюты. Из коридора струился свет, позволявший звездолету не погружаться во мрак Кирк почувствовал прилив раздражения и одновременно смущения, оттого что его одиночество нарушил незваный гость, который мог стать свидетелем его мыслей, начитанных в дневник Капитан взял на заметку напомнить Споку, чтобы тот провел со своей протеже беседу о правилах приличия и земных обычаях – Заходи, Валерис, хотя могла бы и постучаться.

Зеленоватый цвет ее лица изменился, она еще больше позеленела, но выдержку сохранила.

– Мы почти приблизились к месту встречи, капитан. Я думала, вы хотели бы знать об этом.

– Верно, – Кирк нашел свою куртку и надел ее под пристальным взглядом Валерис. Ему показалось, что она хочет сказать еще что-то, но пока не находит подходящих слов.

– Валерис, – Кирк решил взять инициативу в свои руки, – это ведь не вулканское имя? Оно больше похоже на… клингоновское.

Конечно же, это исключалось – в ней напрочь отсутствовали черты, присущие Клингонам. По всем внешним признакам она была чистокровной вулканкой.

Валерис потемнела еще больше. Она резко тряхнула головой, и Кирк вдруг подумал о другом протеже Спока – Саавик. Капитану стало любопытно, не было ли у Валерис такого же воспитания, как у погибшего лейтенанта. В этом случае можно было объяснить единичные срывы у Валерис.

– Могу я говорить откровенно, сэр? – спросила Валерис.

Кирк выжидающе посмотрел на нее. Она правильно поняла выражение его лица, а молчание как разрешение и продолжила:

– Мне кажется, вы не испытываете восторга по поводу полученного нами задания. Я уверена, что, многие на борту придерживаются такого же мнения, как вы, сэр.

Кирк пристально посмотрел на Валерис, не понимая, к чему она клонит.

Как вулканка и подопечная Спока она, без сомнения, поддерживала усилия, направленные на установление мирных отношений с Империей Клингонов, и ее тревожили антиклингоновские настроения экипажа, а теперь и самого капитана.

У Джима Кирка совсем не было желания выслушивать очередную лекцию о землянах и Клингонах и соответствующих предрассудках, тем более из уст, этой едва оперившейся выпускницы Академии.

– Вы прекрасно вывели звездолет из дока, лейтенант, – похвалил Кирк Валерис. Она еле сдерживала улыбку.

– Мне всегда хотелось сделать это по-настоящему.

Кирк встал у нее за спиной.

"Только не надо вызывать меня на откровенность".

***

Валерис задержалась у дверей каюты Спока, размышляя о том, достаточно ли рассудительной она была во время разговора с капитаном с глазу на глаз.

Она могла и не ходить к нему, а просто переговорить с мостика по внутренней связи, но Валерис жаждала сказать ему, что она понимает, насколько эта миссия трудна для Кирка, и что знает о ранении Кэрол и смерти его сына не через третьих лиц, а из первых рук.

На этой палубе у нее были дела и, кроме того, личная причина: ей надо было поговорить со Споком наедине. Валерис опасалась, что будет вести себя эмоционально, – ее попытка побеседовать с капитаном ни к чему не привела, – она не хотела, чтобы Спок подумал о ней как о недостойной ученице, на которую напрасно потратил время.

В правительственном офисе в Шанай-Кахре, куда Валерис обратилась для получения вулканского гражданства, она совершенно случайно узнала, что Спок выступает спонсором. В очереди стояла вулканка в форме Звездного Флота, она и сказала ей об этом. Валерис с раннего детства мечтала вступить в Звездный Флот. Познакомившись, та вулканка, оказавшаяся Саавик, и Валерис стали друзьями. Она чувствовала, что у нее с ней много родственного, хотя Саавик была наполовину вулканкой, наполовину ромуланкой, а Валерис – вулканкой. Прошлое у них было разным, но общим одно: их не воспитывали в духе вулканских традиций, их они выбрали позднее. У обеих не было типичных вулканских имен. В Шанай-Кахре Валерис хотела обратиться с официальным заявлением изменить свое имя на более подходящее, но Саавик удержала ее, сказав: "Спок говорил мне, что из-за своего двойственного происхождения я в определенном смысле уникальна и должна пойти своей тропой. Ты вулканка по крови, и уникальной тебя делает прошлое твоего народа. Ты оказала бы себе плохую услугу, забыв об этом."

Валерис и Саавик упорно трудились, чтобы заполнить пробелы в своем образовании. Валерис, кроме того, брала частные уроки у учителя-вулканца, у которого училась контролировать свои эмоции, тому, чему вулканцы учились с детства, но даже после этого ей порой приходилось трудно. Некоторые представители других планет считали, что у вулканцев нет каких бы то ни было чувств и им совершенно нечего контролировать. Валерис, однако, знала, что это далеко не так. Нужны были годы учебы и упорного труда, прежде чем достичь мастерства.

Именно по этой причине она в высшей степени восхищалась Споком.

Валерис чувствовала, что у них тоже есть общее: им обоим пришлось преодолеть то, что некоторые вулканцы считали неудачным происхождением.

Девушка также боялась разочаровать Спока: он, наполовину землянин, владел своими чувствами гораздо лучше, чем она. Порой она замечала, что Спок проявляет едва уловимые эмоции, но это, подозревала Валерис, делалось преднамеренно.

Ей очень хотелось доказать, что она достойна его.

Валерис нажала на кнопку звонка и услышала голос Спока, – Войдите, – сказал он.

Дверь открылась, и она вошла в каюту Спока. Валерис была заинтригована. В Академии он навещал ее всего лишь дважды, а она лично никогда не видела вещей, окружавших его. В каюте каждый предмет имел свое практическое предназначение и отражал интересы хозяина. Валерис заметила мерцающую статую и полированный камень для медитации, а также несколько античных вещей с Земли и картину Марка Шагала на стене.

Одетый в халат для медитации, Спок протянул руку и включил специальное освещение.

– Я пришла сказать, что мы прибыли в расчетное место встречи, сообщила Споку Валерис. Он кивнул, но с разговором, как Кирк, не спешил.

Их присутствия на мостике не требовалось до прибытия корабля Клингонов.

Спок повернулся к Валерис и внимательно посмотрел ей в лицо. Он почувствовал, что она хотела сказать что-то еще.

– Ты хорошо справилась с задачей, Валерис. Как твой куратор в Академии я с удовлетворением следил за твоими успехами. Ты, представитель Вулкана, превзошла все мои ожидания.

Вот так. Наверное, он тоже понимал ее беспокойство. Она испытывала глубокую благодарность за его слова и в то же время замешательство, что было совсем нелогично. Валерис приложила все усилия, чтобы не выдать своего смущения, но ей это мало удалось. Она научилась биоконтролю, уже повзрослев, но иногда у нее были срывы. Лейтенант отвела взгляд и принялась внимательно рассматривать картину Шагала. Манера письма относилась к старинному земному периоду, и Валерис совершенно не понимала ее.

– Ты хотела увидеться со мной? – спросил Спок у девушки, продолжавшей изучать картину.

Он показал рукой на невысокий диван. Валерис вздохнула и села. Она мечтала так много обсудить с ним, но решила начать с менее значительных вещей.

– Я совсем не имела в виду проявить неуважение к капитану сегодня…

– Это совсем не было проявлением неуважения. Ты обязана была напомнить ему об инструкции. Нелогично слепо подчиняться тому, кто облечен властью.

– Если я не ошибаюсь, капитан Кирк требовал от меня слепого повиновения.

– Он требовал от тебя оказания доверия, а это совсем разные вещи.

Валерис нахмурилась.

– Не понимаю, где здесь логика.

– Капитан точно рассчитал, что ворота дока откроются в достаточной мере для безопасного вывода "Энтерпрайза". Джим Кирк хотел продемонстрировать, что, хотя в ближайшем будущем он и выходит в отставку, его умения и командирский опыт нисколько не утрачены с возрастом, выражение лица Спока чуть заметно потеплело, словно, улыбка находилась у него где-то внутри. – Кроме того, он думал отыграться… на другом члене экипажа. Есть даже такое выражение: "Отплатить той же монетой".

Валерис не поняла, что он имеет в виду, но развивать эту тему не стала.

– Я уверен, что капитан остался доволен твоими действиями, продолжал Спок. – Ты отлично управляла звездолетом и продемонстрировала знания о маневрировании кораблем в доке.

Спок сделал паузу, считая, что разговор окончен, и она, распрощавшись, уйдет, но Валерис все так же пристально смотрела на картину, размышляя, как перейти к следующему вопросу, который ей хотелось выяснить больше всего.

– Тебе нравится картина, лейтенант?

– Мне непонятна мысль художника, – призналась она.

– Это изображение сцены из древней земной мифологии. Картина называется "Изгнание из рая".

Валерис насупилась.

– Зачем она здесь?

После секундной заминки Спок ответил на ее вопрос, и в его голосе зазвучали какие-то странные нотки.

– Она напоминает мне, что все имеет свой конец.

– Сэр, – сказала решительно Валерис, – именно об этом я и хотела поговорить. Обращаюсь к вам как к человеку, близкому по духу. Разве вы не видите, что Федерация в своей истории достигла поворотной точки?

– История изобилует такими моментами, – сдержанно ответил Спок и, увидев ее замешательство, добавил:

– Ты должна верить.

– Верить в…

– … в то, что Вселенная развивается по своим законам, в нужном ей направлении.

– Разве это логично? – спросила Валерис, сконфуженная советом своего ментора. Она встречалась с ним не так часто, но думала, что хорошо узнала его. По ее разумению, он стал для нее воплощением логики, к чему настойчиво стремилась и она. Девушка восхищалась его умом, способностью самоконтроля, но в данный момент ей казалось, что она говорит не с вулканцем, а с землянином. – Разумеется, мы должны…

– Боевой звездолет Клингонов слева по курсу, – неожиданно услышали они голос из громкоговорителя. – Всем собраться на палубе. Повторяю…

Быстрым и отработанным с годами движением Спок сбросил халат для медитации и надел китель.

– Логика – это исходная точка мудрости, лейтенант, а не конечная ее фаза, – сказал он Валерис, когда они направлялись к двери. Прежде чем открыть ее, он остановился и посмотрел девушке в глаза. – Это мой последний полет на борту нашего звездолета в качестве члена экипажа.

Вулканец с такими способностями, как у тебя, не будет иметь затруднений при продвижении вперед. Ты знаешь, природа не терпит вакуума. Я хочу, чтобы ты заменила меня.

Валерис невероятными усилиями подавила в себе желание выплеснуть свои чувства.

– Я могу прийти вам на смену, сэр. В полной же мере я вас не заменю.

Они пошли на мостик. Валерис не сказала всего, что хотела, но решила, что это и к лучшему.

Кирк вышел на мостик и вслед за ним там появились Спок и Валерис.

Изображение на главном экране заставило их замереть – навстречу им слева по курсу направлялся боевой звездолет Клингонов, он находился на очень опасном расстоянии от "Энтерпрайза". Команда старалась казаться равнодушной, но в голосе Чехова, обратившегося к капитану, было заметно напряжение.

– Капитан, а не выставить ли нам защитные экраны?

Валерис прошла через мостик и заняла место у руля рядом с Чеховым.

Кирк взглянул на Спока и прочитал в его глазах:

"Доверься мне".

Споку капитан доверял, но сейчас речь шла о серьезном вопросе, связанном с Клингонами. Кирк помрачнел, понимая, что выставление экранов было бы наихудшим дипломатическим ходом, хотя капитану очень хотелось именно так и поступить.

Приказа Кирк не отдал. Чехов искоса посмотрел на капитана, сообразив, что приказа не будет, и снова обратил взор к устрашающей картине на экране.

– К нам еще никогда так близко не подходили, – еле слышно произнес Кирк.

Да, Клингоны у него на борту были, и совсем недавно, – капитан Клаа и его команда с "Окроны", – но даже тогда Клингоны проявили достаточно такта и остановились на почтительном расстоянии от "Энтерпрайза".

По сравнению с кораблем-монстром, зависшим прямо перед ними, звездолет Клаа выглядел бы совсем крохотным. Несомненно, Федерация и Империя Клингонов никогда еще не были так близки к реальному миру. Одно время органиане навязали двум сторонам договор, который в лучшем случае можно было назвать неустойчивым перемирием.

"Теперь, когда ушли органиане, – размышлял Кирк, – пошли бы Клингоны на мирные переговоры, если б не произошла катастрофа на Праксисе?"

– Канцлер наверняка ждет нашего сигнала, – напомнил Кирку Спок, стоящий рядом с ним.

Капитан глубоко вздохнул и посмотрел на вулканца взглядом, говорившим: "Надеюсь, ты знаешь, что делаешь."

– Ухура, настройся на их частоту. Рулевой, взять вправо. Выходим на параллельный курс.

– Есть руль вправо, – повторила. Валерис. – Направление 2 плюс пять градусов.

– Канал связи открыт, капитан, – доложила Ухура.

Кирк, сосредоточившись, сказал:

– Говорит командир звездолета "Энтерпрайз" Федерации капитан Джеймс Т. Кирк.

Картина с боевым звездолетом сменилась изображением Клингона. Лицо его выражало величие, одет он был в красные и черные одежды, что говорило о его принадлежности к аристократическому слою, в его аккуратной бородке пробивалась седина.

– Говорит "Кронос-1", – сказал Клингон. – Я канцлер Горкон.

Его речь казалась более развитой, чем речь других Клингонов.

Кирк заставил себя вежливо поклониться, но нашел невероятно трудным не думать о Кэрол, Дэвиде и фотографиях с Кудао, когда произносил:

– Канцлер, мы получили приказ сопровождать вас через космическое пространство Федерации для запланированной встречи на Земле.

Тон Горкона обезоруживал своей любезностью.

– Благодарю вас, капитан.

– Не желаете ли вы и ваша делегация отобедать на борту "Энтерпрайза" в качестве гостей Объединенной Федерации Планет вместе с моими офицерами?

Кирк почувствовал спиной удивленные взгляды своей команды. Если канцлер и заметил их, то не подал виду.

– Будем рады принять ваше любезное приглашение, – сказал Горкон приятным голосом. Превозмогая себя, Кирк улыбнулся.

– Мы сделаем все необходимые приготовления, чтобы переместить вас по лучу к нам на борт в девятнадцать тридцать.

– Буду с нетерпением ждать встречи. – Горкон откланялся, и экран внезапно погас. Кирк повернулся к Споку и сказал:

– Надеюсь, теперь ты счастлив.

– Капитан, – поднялась со своего места Валерис. Капитан повернулся на голос, думая услышать, что "Кронос" выставил защитные экраны и подготовил оружие к бою. Однако лейтенант подошла к командирскому креслу и, понизив голос, чтобы ее никто не услышал, сказала:

– На борту есть запас ромуланского эля. Может, с его помощью удастся провести вечер более гладко?

Кирк изумленно уставился на Валерис, а потом улыбнулся. Лейтенант явно не была похожа на типичную вулканку. Кирку нравилась ее смелость. Она даже имела чувство юмора. Капитану захотелось поговорить о ней со Споком, когда появится время.

– Я подумаю, лейтенант.

Направляясь со Споком и Маккоем к лифту, Кирк не мог отогнать от себя мысль, что, разрешая Клингонам подняться на борт "Энтерпрайза", они могут накликать беду.

Глава 3

Капитан остановился перед дверью турболифта и посмотрел на каждого из своих офицеров.

– Всем офицерам с мостика быть на обеде, – сказал он и вошел в лифт со Споком и доктором.

– Есть, сэр, – негромко произнесла Ухура, когда закрылись двери, и вздохнула.

На мостике царила атмосфера неприятия и странного напряжения.

Отчасти, решила Ухура, потому, что для многих старших офицеров этот полет был последним. Кирк, Маккой и Скотт уходили в запас официально. Ухура чувствовала, что Спок уже не был, как прежде, лоялен по отношению к Кирку, хотя, в принципе, мог оставаться служить и дальше: вулканец по происхождению, он старел гораздо медленнее других. Чехов планировал перевестись с "Энтерпрайза" на другой звездолет и временами даже подумывал над тем, чтобы вообще уйти с Флота. Сама Ухура хотела вернуться на преподавательскую работу в Академию, чтобы сполна отдать все, что получила от Звездного Флота.

В некоторой степени беспокойство на мостике было вызвано и задачей, поставленной перед "Энтерпрайзом". Ухура заметила резкое изменение в настроении капитана и напряженность, возникшую между ним и Споком после вчерашнего брифинга. Ухура симпатизировала Кирку. Смерть его сына и потеря звездолета, – несомненно, усложнили ему жизнь. И все же Клингоны уже посещали один раз "Энтерпрайз", и Кирк развлекал их. Это делалось в честь капитана Клаа. Тогда казалось, что он совсем оправился от горя, по крайней мере, Ухура не наблюдала сильной злобы в капитане. Произошло что-то, разбудившее его боль и ненависть. Кудао всех заставило ненавидеть.

Клингоны напали и убили сотни поселенцев. Через несколько месяцев после исчезновения органиан совершались еще налеты, поменьше, не такие, как на Темис, – все они в соответствии с официальным заявлением Высшего Совета Клингонов совершены пиратами, а их акции правительством не санкционировались.

Ухура была большим скептиком и понимала, что, скорее всего, нападала группа военных, а правительство Клингонов, хотя и не разрешало этого, ничего не делало, чтобы остановить. Клингоны будут терпеливо сидеть и выжидать, когда Федерацию спровоцируют начать войну, а сами в это время станут обхаживать ромуланцев и вести дебаты, хватит ли у самих оружия, чтобы под занавес появиться и победить.

Культура Клингонов традиционно воспевала войну, и для Клингона не было высшей чести, чем умереть в бою смертью храбрых. Допустимо ли в реальности, что в Империи есть уставшие от сражений и видевшие иной путь?

Ухура не сомневалась в этом, а катастрофа на Праксисе послужила толчком к изменениям в самой Империи. Канцлеру Горкону удалось убедить противников в Высшем Совете, но сможет ли он найти сторонников в Федерации? Ухура восхищалась мистером Споком и глубоко уважала его за дипломатические усилия, определенно полагая, что он прав. Единственным здравым шагом оставался курс на заключение мирного договора. Было только одно "но" нападение на Кудао делало эту задачу трудной, если вообще выполнимой. В прессе о Клингонах писали как о негодяях, а в политических карикатурах они изображались с рогами, растущими прямо из морщинистых лбов. Взрыв же на Праксисе произошел слишком не ко времени, чтобы мог пойти на пользу Галактике.

Ухура подняла глаза и увидела Чехова, закончившего дежурство и теперь идущего к лифту. Он остановился у пульта связи рядом с Ухурой и, наклонившись, прошептал ей на ухо:

– Не догадываешься, кто пожалует к нам на обед? – в тоне Чехова звучала нескрываемая ирония.

Ухура вспыхнула от негодования. Дипломатические отношения с Клингонами были очень уж хрупкими, во всяком случае, нестабильными. Все, чего своими действиями добивался Спок, могло легко разрушиться.

– Чехов, с таким отношением к делу пользы не будет.

Чехова ее ответ несколько удивил.

– С каким отношением? А какие еще чувства мы должны испытывать к Клингонам после всего, что они сделали нашему капитану?

– Не хочу даже и слышать об этом, – твердо заявила Ухура. – Я достаточно наслышана об этом от мистера Скотта. Похоже, он забыл о том времени, когда экипаж "Короны" находился с визитом у нас на борту, и все мы были свидетелями того, как он распивал виски с генералом Коррдом.

Только один-единственный Спок помнит, что генерал Коррд помог спасти жизнь капитану.

Чехов скептически усмехнулся.

– На генерала Коррда давили. Споку нужно было.. убедить его.

– Он мог и отказаться, – Ухура вздохнула. – Очень трудно, когда капитану так тяжело, а вокруг все только и говорят что о Кудао. Дэвид Маркус погиб более десяти лет назад. Я не нахожу оправдания столь сильной ненависти.

– Не находишь оправдания? – карие глаза Чехова сузились от неподдельного удивления. – Они убивают сына капитана, чуть не убили Кэрол Маркус, а ты говоришь…

– Кэрол Маркус? – от услышанного Ухуру едва не хватил удар. Она вся обмякла и бессильно откинулась в кресле. – Чехов, этого…

– Она была на Темисе, – сказал глухо Чехов, очень тихо, чтобы его не услышали на мостике. – Это держится в тайне, но я слышал разговор Маккоя с медсестрой в лазарете сегодня утром, когда пришел на обследование. Кэрол в коме, и врачи даже не уверены, сможет ли она выжить.

Ухура закрыла глаза.

– Ты по-прежнему считаешь, что у Скотта нет оснований злиться? спросил Чехов. – Ты собираешься опять приятно отобедать с Клингонами, делая вид, что все прекрасно?

Ухура печально покачала головой.

– Нет, не считаю, но участие в этом приму, – она подняла голову и посмотрела на Чехова. – Разве ты не видишь, Павел? Эти Клингоны хотят мира. Они желают прекратить кровопролитие.

– Неужели? Я им не доверяю, – снова скривил губы Чехов.

– Я сама не верю им, но разве мы можем выбирать?

Чехов промолчал, однако по глазам было видно, что он размышлял в эту минуту над каким-то другим вариантом, и взгляд его испугал Ухуру.

– Если так думают все, – тихо заметила она, – то пусть нам поможет бог, Нам повезет, если ко времени подачи десерта мы еще не будем в состоянии войны.

В отсеке пространственного перемещения Кирк уже в тысячный раз поправлял воротничок своей парадной формы. Рядом с ним стояли Маккой и Спок – доктор нервно суетился, а Спок был недвижим – и наблюдали, как Скотт колдует над приборами.

Кирк ощущал дискомфорт при мысли, что клингоны снова появятся у него на борту, но осознание важности исторического момента подавляло его чувство. Впервые представители Империи Клингонов и Федерации планет решили добровольно предпринять попытку договориться о мире.

"Может этого и хотели все время добиться органиане? – спрашивал себя капитан. – Не намеренно ли они молчат, желая подтолкнуть обе стороны к самостоятельным поискам мира? Мира, которому ничто не будет угрожать в отсутствие арбитров Галактики?"

– Не знаю, может, их частицы немного перемешались? – пробормотал Скотт, нажимая на кнопку.

Кирк грозно взглянул на него. Скотт тут же сосредоточил внимание на пульте управления пространственным перемещением. Капитан еще раньше дал понять экипажу, что, несмотря на его личные чувства к Клингонам, к гостям следует относиться с максимальным почтением.

Теперь ему и самому оставалось подчиниться собственному приказу…

На приборной панели Скотта замелькали огоньки, указывающие на то, что канцлер Горкон и сопровождающая его группа собрались и ждали на площадке отсека пространственного перемещения "Кроноса".

– Запускай, – сказал Кирк, сердце его учащенно билось.

Пальцы Скотта виртуозно забегали по кнопкам панели управления.

Инженер настолько хорошо знал свое дело, что ему даже не приходилось контролировать себя. Вместе с другими он наблюдал, как на площадке появились шесть мерцающих мельчайшими звездочками размытых форм, которые, соединяясь, начали превращаться в различимые фигуры. На задних площадках под пронзительное завывание системы транспортировки материализовались трое мужчин, одетых в черную военную форму, – два охранника и молодой офицер в высоком звании, показавшийся знакомым. За ними шли Горкон, какая-то женщина и еще офицер более старшего возраста.

Прибывшие соблюдали субординацию, ожидая, пока Горкон сойдет с площадки. Выглядел он величественнее, чем казался на экране во время видеосвязи. Канцлер в окружении свиты приблизился к Кирку.

– Канцлер Горкон, – сказал капитан, слегка поклонившись.

Горкон торжественно проделал то же самое. Капитан жестом попросил гостей обратить внимание на его офицеров.

– Канцлер, позвольте представить вам моего заместителя капитана Спока, которого вы, полагаю, знаете. Доктор Леонард Маккой, начальник медсанчасти. Капитан третьего ранга Монтгомери Скотт, начальник инженерной службы, – Кирк посмотрел на Скотта, взглядом предупреждая его о недопустимости проявления враждебности, но это было излишне – инженер вежливо поклонился.

После представления Горкон повернулся к Споку и сказал с нескрываемой теплотой:

– Капитан Спок, наконец-то мы встретились лицом к лицу. Выражаю вам свою благодарность.

Спок молча поклонился.

Горкон откровенно гордо взглянул на сопровождавшую его девушку. Кирк вначале предположил, что она его супруга. Клингонка была элегантной и необычайно красивой даже по земным понятиям, вполне достойной главы Империи.

– Джентльмены, а это моя дочь Азетбур. Стройная девушка с черными как смоль волосами, спадающими до пояса, и с серебряным украшением на голове грациозной походкой подошла к отцу и стала рядом с ним. Как и он, Азетбур была одета во все черное, за исключением темно-красной нашивки, говорящей о принадлежности к Высшему Совету. Дочь Горкона сделала поклон головой, а ее отец продолжил представление других членов прибывшей группы.

– Мой военный советник бригадный генерал Керла.

Кирк кивком поприветствовал сошедшего с платформы молодого высокого Клингона с бородой и длинными волосами. Капитан сразу узнал его по видеозаписи, представленной контр-адмиралом Смилли после брифинга. Керла поприветствовал всех, но от Кирка не ускользнули воинствующие искорки в его глазах.

"Так-так, – подумал Кирк, – не только нам со Скотти хочется свести счеты."

– А это, – сказал Горкон в то время, как Керла делал шаг назад, генерал Чанг, мой начальник штаба.

Внешне Чанг грозным не выглядел – почти на голову ниже Керлы и совсем лысый, если не считать клока седых волос на морщинистом затылке да таких же усов. Правым глазом он холодно смотрел на Кирка, левый скрывала черная повязка.

И все же от генерала веяло таким жестоким коварством, что у Кирка кровь стыла в жилах. Он и раньше слышал о Беспощадном Чанге, отдававшем приказы на убийство тысяч людей и несчетное число раз убивавшем их собственными руками.

Невинные жертвы на Кудао и Темисе. Дэвид и Кэрол. Кирк почувствовал внезапный прилив ненависти. Рядом с капитаном нервно переминался с ноги на ногу Маккой.

С неприятным подобием улыбки Чанг выступил вперед – Всегда мечтал встретиться с вами, капитан – он остановился в нескольких дюймах от Кирка, словно хотел проверить выдержку хозяина.

Кирк чуть было не поддался соблазну задушить Чанга, но вместо этого заставил себя улыбнуться.

– И я тоже, – ответил капитан.

– Искренне восхищаюсь вами, Кирк, – сказал Керла за спиной Джима Кирка. Если в его тоне и прозвучал сарказм, то капитан его не уловил.

– Как воин воином, – негромко прорычал Чанг "Ты не воин, а убийца", едва не сорвалось у Кирка с языка, но он сдержался.

Кирк и сам убивал, но лишь в целях самообороны. Он пытался даже спасти жизнь Круге, и его чуть не уничтожили за это. И все же, могли бы Клингоны назвать убийцей его самого? Капитан отступил от Чанга и махнул рукой в сторону двери.

– Сюда, пожалуйста. Думаю, вам небезынтересна небольшая экскурсия***

В коридоре лейтенант Валерис незаметно наблюдала, как капитан Кирк провел делегацию Клингонов мимо двух членов экипажа, ставших по стойке "смирно". Как только группа прошла, Бурке и Самно, а это были именно они, расслабились. У мичманов был ничем не примечательный послужной список.

– А они все на одно лицо, – сказал Бурке, подмигнув товарищу.

Сконфуженная Валерис нахмурилась. У всех Клингонов были общими два признака: высокий, поднимающийся куполом вверх лоб с волнистыми костяными наростами и характерный цвет кожи – от светло-бронзового до темно-коричневого тона. Валерис вовсе не считала, что они похожи друг на друга Более того, она видела много черт, отличающих Клингонов одного от другого, начиная с черной повязки генерала Чанга.

– А что ты скажешь по поводу этого запаха? – мрачно спросил Самно, и выражение его глаз не отличалось от того, которое Валерис раньше видела в глазах капитана.

Бурке захихикал Валерис пришла к выводу, что Самно имел в виду неприятный запах, исходящий от Клингонов. Она и прежде слышала о нем, но у нее не было возможности убедиться в этом в действительности. Возможно, это ей удастся теперь, но тут ей пришло в голову, что она не землянка и вряд ли уловит запах. Валерис также очень часто слышала, как земляне шутят по поводу умственной недоразвитости Клингонов, и в этом вулканцы находили веские основания для своего изумления, поскольку и самих землян вряд ли можно отнести к законодателям всего совершенного в Галактике, но вулканцы были слишком тактичны, чтобы упоминать об этом во всеуслышание. Валерис прекрасно понимала и причину ненависти Бурке и Самно. Она не укоряла их, но и логическим их поведение не считала.

Родители ее оба служили в дипломатическом корпусе Вулкана и были направлены на Зокарис, планету, расположенную в секторе Босвелия на границе с Клингонами. За несколько месяцев до интервенции органиан война между Федерацией и Империей казалась неизбежной. Вулканцы тогда торжественно поклялись найти способ предотвратить ее, и родители Валерис вызвались добровольцами, чтобы попытаться наладить контакт с Клингонами.

Мать Валерис, ТПаал, убежденная пацифистка, но приверженка традиционализма в незначительной степени, назвала только что родившуюся дочь в честь одной известной клингонской героини-воительницы. В имени просматривались корни вулканского слова "спокойствие", или "внутренняя умиротворенность". Оно имело также общую основу с английским словом "доблесть". Таким образом, девочка в соответствии со своим именем должна была стать отважным воином в борьбе за мир – так, по крайней мере, ей сказали люди, помнившие мать Валерис живой и отца, до того как он изменился.

Действуя за пределами Федерации как представители Вулкана, ТПаал и ее друг Сессл вошли в контакт с Клингонами и попытались завязать диалог, но дело сорвалось из-за предательства противоположной стороны, и ТПаал была убита.

Сессл не вернулся на родную планету, оставшись жить на приграничной, и здорово переосмыслил свои философские взгляды. Он, например, пришел к выводу, что великий мыслитель и философ Сурак был не прав и что такие понятия, как "мир" и "раса Клингонов", несовместимы. Сессл опубликовал трактат, в котором приводил аргументы, что в определенных ситуациях допустимо применение силы, особенно против Клингонов. Положения трактата, привели в ужас соплеменников Сессла. Его родственники на Вулкане отвернулись от него. Шло время, дочь росла, он вел затворнический образ жизни, все больше и больше уходя в себя, и его поведение стадо подчас неразумным. Валерис давались лишь зачатки традиционного вулканского воспитания, в основном о ней заботилась служанка по дому родом с Земли.

Девочке даже не дали основ владения своим сознанием.

Сессла это нисколько не заботило, и временами казалось, что он совсем забыл о ее существовании.

Валерис исполнилось семь лет – для вулканцев традиционный возраст соединения узами, в это время Клингоны вновь атаковали Зокарис. Кто знает, может, это были вовсе и не Клингоны – она не видела этих людей собственными глазами, но помнила, что тогда перепуганная экономка Имеа вбежала в дом, душераздирающе крича на местном диалекте:

"Клинжай Клинжай!"

Все вокруг превратилось в огненный шар. Они нашли Сессла в его кабинете и оттащили в безопасное место. Имеа получила очень сильные ожоги, но поправилась. Отец Валерис не пострадал, однако долго не прожил. Они укрылись на тихой планете далеко от границы. Поведение Сессла стало совершенно непредсказуемым, и его пришлось изолировать. Умер он через несколько дней после происшествия. Вскрытие показало хроническое заболевание мозга с прогрессирующей дегенерацией.

Валерис оставалась с Имеа, пока ей не исполнилось достаточно лет для возвращения на родину предков – на Вулкан, чтобы восстановить гражданство и официально пройти курс подготовки, позволяющей стать полноправным членом общества. Приобретенный опыт привел Валерис на Звездный Флот.

Она не гордилась тем, кем стал ее отец, и осуждала его философию, хотя, как и все, имела немало причин презирать Клингонов. Как и всякий вулканец, она дала присягу на верность логике, а не эмоциям. Тем не менее она имела все основания согласиться и с капитаном Кирком в том, что Клингонам нельзя доверять, ибо те не раз показали себя опасной расой, приверженной к кровавому насилию. Однако, слушая глупые и нелепые реплики Бурке и Самно, Валерис не смогла удержаться, чтобы не выразить свою неприязнь выражением лица.

Бурке и Самно шагали в сторону Валерис, но все еще поглядывали через плечо назад, туда куда ушли Клингоны, и чуть не натолкнулись на девушку.

Бурке вздрогнул – он сразу оценил ситуацию. Самно от неожиданности вскрикнул и отпрянул.

– Мы просто шутили, лейтенант, – сказал сконфуженное Самно, поняв, что их разговор был случайно услышан.

– У вас, ребята, нет работы? – оборвала его Валерис, думая про себя, соответствует ли ощущаемая ею холодность тону в голосе. Даже если и нет, то ее обязанности требовали от нее работать с людьми. Валерис и собиралась это делать с максимальной логичностью и эффективностью, что ни в коей мере не значило, что эти парни должны ей нравиться.

– Так точно, есть, – ответил Бурке, становясь по стойке "смирно".

Самно торопливо сделал то же самое.

– Тогда займитесь делом, – приказала Валерис и, наблюдая, как они уходят, думала о том, предприняты ли необходимые меры для обеспечения безопасности Клингонов на борту "Энтерпрайза".

***

– Ваша научно-исследовательская лаборатория произвела на меня неизгладимое впечатление, – признался Кирку Горкон, когда они выходили в коридор.

Капитан согласно кивнул – Звездный Флот исследует атмосферу планет и заносит их в реестр. Все наши корабли оснащены аналитическими сенсорами.

Эта информация вряд ли была секретной. Кирк не сомневался, что Клингоны и раньше знали о сенсорах и мощности вооружения всех звездолетов, кроме разве что "Эксельсиора".

Как капитан Кирк ни сопротивлялся, в действительности руководитель Клингонов нравился ему против его воли. Он не мог представить себе, как Горкон дозволял, а тем более отдавал самолично приказы убить людей на Кудао и Темисе. Канцлер был прямой противоположностью тем Клингонам, которых капитану довелось встречать на своем жизненном пути: откровенный, любезный, поземному хорошо образованный и не лишенный обаятельности. Даже Чехов, которому пришлось присоединиться к группе по настоянию Горкона, и тот улыбался, поскольку канцлер расположил его к себе, рассказывая анекдоты Федерации планет. Было ясно, что Горкон предан делу мира между своей Империей и Федерацией. Говорил он так, будто давно ждал такого случая, как на Праксисе, для того чтобы предотвратить войну…

"А может, это не что иное, как новый трюк? В конце концов этот человек – Клингон, – поправил себя Кирк, – который прислушивается к советам генерала Чанга."

Горкон вдруг остановился, и Кирк повернулся к нему.

– Вам, капитан, это дается нелегко, – тихо произнес канцлер, словно читая мысли капитана.

Слова Горкона застали Кирка врасплох. Он смутился и вместе с тем разозлился. Имел ли в виду канцлер смерть Дэвида или Кэрол? Или намекал на то, что чувствовал ненависть, скрытно проявляемую по отношению к нему и сопровождающим его Клингонам? Если это в самом деле так, то реплика канцлера совершенно неуместна в присутствии других.

– Если бы мне пришлось проводить с вами экскурсию, – объяснил Горкон, нарушив молчание Кирка, – я чувствовал бы себя неловко.

У Кирка полегчало на душе, он понял свою вину в мысленном осуждении канцлера за то, о чем тот и не думал.

– Не желаете подняться наверх? – предложил Кирк.

– С большим удовольствием, – быстро отреагировал Чанг, противно улыбаясь.

Чехов, встревожившись, знаком отозвал Кирка в сторону.

– Капитан, – прошептал он, – ты ведь не станешь показывать им мостик?

– Обыкновенная дипломатическая вежливость, – процедил сквозь зубы Кирк, рассердившись на себя и заодно на Чехова, потому что тот подверг сомнению его решение.

Кирк вернулся к Горкону и его свите.

– Канцлер, – капитан жестом показал дорогу к турболифту, и группа направилась туда. Двери еще не успели закрыться, как Джим услышал вопрос, произнесенный настолько тихо, что сначала подумал, что это плод его воображения:

– Да, но ты хотел бы пить с ними из одного бокала?

***

В заново отделанной офицерской кают-компании мирно протекал обед.

Спок воодушевился. Несмотря на напряженность, витавшую в воздухе в начале дня, Клингоны и офицеры с мостика, казалось, ладили друг с другом. Во всяком случае, никто из экипажа "Энтерпрайза" не отреагировал критически, когда Клингоны вилкам предпочли пальцы Капитан тоже расслабился и живо обсуждал с Азетбур и Горконом достоинства различных напитков. Ромуланский эль сослужил свою службу, хотя Спока слегка шокировало, когда Валерис предложила подать его к обеду. Споку часто приходилось напоминать себе, что родиться вулканцем и быть воспитанным в духе вулканских традиций – не одно и тоже. Он жалел, что из-за дежурства девушка не смогла присутствовать на обеде. Валерис была очень интересным собеседником.

Полученное образование и опыт жизни на других планетах позволяли ей уютнее чувствовать себя среди землян и представителей иных планет, чем среди вулканцев. Она лучше понимала юмор, и этой способности Валерис Спок позавидовал бы, если бы не умел управлять своими чувствами в совершенстве.

Он подумал, что хорошо бы представить ее Клингонам и понаблюдать за их реакцией на ее имя. Это могло бы и дальше развить дипломатические отношения.

Горкон поднял хрустальный бокал, до краев наполненный синим дымящимся элем На фоне небосвода казалось, что в нем искрится множество звезд.

– Предлагаю тост за безвестный край…

Спок внимательно посмотрел на канцлера Он знал эту фразу, но считал, что она больше подошла бы к поминкам, чем к дипломатическому обеду. В самом деле, чью смерть подразумевал Горкон?

– … за будущее, – весело завершил тост Горкон, сообразив, какое замешательство вызвал. Сидящие за столом подняли бокалы.

– За безвестный край.

Спок поднял бокал вместе со всеми и сделал небольшой глоток. Сам канцлер настоял, чтобы Спок поддержал тост ромуланским элем. Ради межгалактических связей вулканец согласился соблюсти традицию Клингонов.

Он никогда не пробовал этого напитка и опасался за последствия. Спок мог выпить немного этанола, что не подействовало бы на него заметно, но сомневался, можно ли то же самое сказать о дымящемся эле, стоящем перед ним. Однако, рассуждая логически, решил, что раз физиология вулканцев и ромуланцев примерно одинаковая…

На вкус напиток оказался обжигающим, и язык Спока закололо мельчайшими электрическими иголочками. Глотнув, он заметил, что и небольшое количество выпитого слегка замедляет мыслительный процесс. Спок поставил бокал и решил больше не пить. Сидевшие рядом Маккой и Ухура тоже отстранили фужеры, борясь с желанием закашляться, – настолько крепким был эль.

– "Гамлет", – непроизвольно вырвалось у Спока. – Акт третий, сцена первая. Горкон довольно улыбнулся:

– "Когда бы страх чего-то после смерти – Безвестный край, откуда нет возврата Земным скитальцам, – волю не смущал, внушая нам терпеть невзгоды наши и не спешить к другим, от нас сокрытым?" – продекламировал он. – Да, капитан Спок, Шекспира не понять в полной мере, если не прочитать его на языке Клингонов.

– Я не совсем понимаю, – заметил Спок, – ведь эта цитата имеет отношение к боязни смерти?

Горкон весь подался вперед, с энтузиазмом оседлав своего любимого конька.

– Но неужели вы не видите, что эта метафора касается также и страха перед неизвестным? Наш народ пребывал в состоянии необъявленной войны с вашей Федерацией планет почти семь десятилетий. И почему? Потому что война и сражения – это все, что нам, известно. Потому что мир для нас – это что-то новое и пугающее. Но мы должны победить страх и идти навстречу ожидающему нас впереди, в будущее. Мы должны найти путь примирения воинской концепции чести и славы с концепцией мирного сосуществования с другими культурами. Иначе… – лицо его помрачнело, канцлер откинулся в кресле, – мы уничтожим сами себя.

Спок в задумчивости поддакнул и посмотрел, как генерал Чанг поворачивается к Кирку с притворно приятным выражением на лице.

Капитан выпил уже почти весь эль, и Спок серьезно усомнился в идее Валерис.

– "Быть иль не быть?" – процитировал Чанг Шекспира. – Вот тот вопрос, который волнует наш народ, капитан Кирк. – Чанг метнул взгляд в сторону Горкона, словно ожидая подтверждения правильности цитаты. – Нам нужно свободное пространство.

Спок уловил мысль, считая, что Чанг употребил фразу непреднамеренно.

Капитан тоже понял и сказал негромко:

– Земля, Германия, 1938 год.

Бровь над глазом Чанга приподнялась.

– Что вы сказали?

Генерал Керла торопливо наклонился, настолько торопливо, что Спок вдруг подумал, не было ли задачей того держать генерала Чанга в рамках.

Керла тут же сменил тему разговора.

– Капитан Кирк, я полагал, что ромуланский эль запрещен.

Кирк вздрогнул от неожиданности вопроса, но сразу же взял себя в руки и, улыбнувшись, ответил – Это одно из преимуществ оторванности от штаба Федерации на расстояние в тысячу световых лет.

Последовавшее за этим неловкое молчание нарушил Маккой.

– За вас, канцлер Горкон, – раскрасневшийся, с горящими глазами, доктор поднял бокал. – За одного из архитекторов нашего будущего.

Спок снова вместе со всеми приподнял бокал, но пить не стал, его очень беспокоило, как быстро хмелели земляне. Он украдкой посмотрел по сторонам, не заметили ли то же Клингоны, и увидел, что сам Горкон пил очень мало. Откинувшись в кресле, он внимательно слушал разговор землян.

До сих пор они вели себя вполне прилично, даже Скотт. Инженер вздохнул и попросил обслугу подлить ему еще горячительного напитка.

– Может, какую-то часть этого будущего мы ищем здесь.

Скотт посмотрел на сидящего рядом Керлу и сказал:

– Знаешь, а я ведь не первый раз выпиваю с Клингонами.

Трезвая Азетбур вела себя сдержанно, однако это не помешало ей повернуться к вулканцу со словами:

– Капитан Спок, не забывая о большой работе, проведенной вами и способствовавшей этой встрече, а также несмотря на сердечную атмосферу за столом, я не ощущаю на вашем корабле теплого отношения к нашим людям.

Кирк бросил многозначительный взгляд на Спока. Вулканец понял его значение – видно, Клингоны услышали все-таки оброненную кем-то мимоходом реплику, когда закрывались двери Турболифта, и она была не единственной в этот день. Спок не раз слышал похожие высказывания, и если бы слух у других был развит, как у него, они уловили бы то же. К счастью, этого не случилось.

– Экипаж ведет себя очень осторожно, мэм, – ответил ей Спок. – Мы слишком долго находились на грани войны. Возможно, в связи с соглашением.

– Этот мир навязали нам, наступив на глотку, – проворчал Чанг.

– Вот именно. Если бы не вмешались органиане, война была б неизбежна.

Наверняка мы не сидели бы вот так за столом.

С бокалом сапфирового эля в руке в разговор вступила Ухура.

***

– Наши средства массовой информации играли на чувствах людей, настраивая их против Клингонов из-за событий на Кудао.

– Так же, как и наши постоянно поносят Федерацию, – подтвердила Азетбур, игнорируя осуждающие взгляды Керлы и Чанга.

Ухура, волнуясь, закивала головой.

– Обе стороны должны преодолеть укоренившиеся предрассудки. Но как?

Чехов протянул бокал для дополнительной порции эля.

– Вероятно, делая это небольшими шажками. И наша встреча – один из них.

– А может, и большими шагами, – вставил от себя доктор Маккой, улыбаясь до ушей при взгляде на Азетбур. Спок подозревал, что излияние ранее невидимых теплых чувств во многом связано с количеством выпитого эля – Вроде подписания мирного договора.

Предложение вызвало одобрительный гул голосов за столом. Только Горкон, все еще игравший роль стороннего наблюдателя, да Чанг не проявили внешне своего отношения к сказанному.

Генерал вдруг задал Кирку непредвиденный вопрос:

– Капитан Кирк, вам ведь тогда придется покинуть Звездный Флот?

Капитан молча посмотрел на Клингона. На выручку ему пришел Спок – По-моему, капитан всегда считал, что Звездный Флот выполняет мирные задачи.

Не отрывая испепеляющего взгляда от Чанга, Кирк ответил:

– Я далек от того, чтобы подвергать сомнению слова моего заместителя.

Звездный Флот всегда был..

– Полноте, капитан, – голос Чанга становился все более попечительским. – Зачем же так принижать значение Звездного Флота. Этот обед не в счет. В космосе все военные являются воинами, и только. Спок покосился на Горкона. Канцлер не предпринимал никаких попыток поправить своего советника. Вместо этого он, весь во внимании, ожидал, каким будет ответ. Вполне возможно, что Горкон тоже считал военную задачу Звездного Флота Федерации первоочередной.

– Мы никогда не пытались… – начал гневно Скотт.

Спок тут же вмешался, дабы внести в дискуссию логическую струю.

– Генерал Чанг, я вступил в Звездный Флот, зная, что эта организация занимается научными исследованиями и предоставляет редкую возможность человеку, интересующемуся наукой…

– Наукой? – изобразил удивление Чанг. – Хорошо же ваша наука поработала над созданием батарей фотонных торпед, должен вам сообщить.

– Да, это так, генерал, – продолжил Спок все тем же невозмутимым тоном, не обращая внимания на возгласы возмущения товарищей. – Корабли Звездного Флота оснащены вооружением, но только для самообороны.

– Совершенно верно. Для защиты планет Федерации от таких, как… пробормотал Скотт.

– Достаточно, мистер Скотт, – оборвал его Спок В этот момент подал голос Керла:

– Вы лицемерно подразумеваете, что ваша так называемая демократическая система дает вам моральное право заставить другие культуры принять ваши политические взгляды.

– Это неправда! – выкрикнул Маккой. Чехов сильно наклонился вперед и с откровенной злостью заметил:

– Мы не навязываем другим демократию Мы полагаем, что каждая планета обладает суверенным преимуществом на неотъемлемые земные права.

Азетбур расхохоталась, в смехе ее явно больше слышалось презрение, нежели удивление.

– Это стоило услышать. Земные права? Да уже от этих слов несет расизмом, Федерация – это не что иное, как клуб исключительно для хомо сапиенс.

Спок от удивления приподнял брови.

– Без нашей компании, будьте уверены, – весело сказал Чанг, словно сложившаяся ситуация доставляла ему удовольствие.

– Знаете, – призналась Ухура, – я не думаю, что мы совершенны.

Упершись ладонями в стол, Скотт резко вскочил на ноги.

– Не позволяй им вкладывать в твои уста слова, которые они хотят услышать! Не для того я отпахал тридцать лет в машинном отделении, чтобы меня потом обвиняли в дипломатии пушек.

– Во всяком случае, мы точно знаем, куда это приведет, – сказал бригадный генерал Керла, не обращаясь к кому-то конкретно. Глаза его блестели от выпитого эля. – К уничтожению нашей культуры, а Клингоны займут самую низшую ступень в иерархии Федерации и будут выполнять лакейскую работу за мизерную плату…

– Это экономика, – запротестовал Чехов, – а не расизм.

Ухура гневно потрясла бокалом.

– Но ты должен признать, что это одно и то же.

Маккой повернулся и бросил ей через плечо:

– Не будь наивной, Ухура!

Ухуру передернуло.

– Только не надо меня опекать, доктор.

Спок хотел найти поддержку и помощь у капитана Кирка, но тот сидел, уставившись в стол, явно не желая вмешиваться.

– Мы исследователи, а не дипломаты! – твердил Чехов Чангу.

Маккой толкнул его в плечо.

– Давай-давай, Чехов. Звездный Флот уничтожил море природных феноменов во имя исследований.

– Мы выполняем приказы, – возразил Скотт, все еще стоя, опираясь руками на стол. Чехов категорически воспротивился.

– С каких пор это стало оправданием? Дипломатия должна разрешать эти…

– Точно, – чуть не закричал Скотт. – Пусть политики все изгадят, а нас оставят беззащитными!

Кто-то кашлянул, прервав ожесточенные дебаты. Спок повернулся на кашель и увидел Горкона, сидевшего мрачнее тучи. Остальные Клингоны не смогли скрыть свое удивление.

– Итак, – изрек Горкон после паузы, длившейся несколько секунд, – я вижу, что нам предстоит пройти еще долгий путь.

Он поднялся, а за ним – и остальные. Споку удалось изобразить искреннее смущение, вызванное поведением команды "Энтерпрайза". От ощущения бесполезности проведенной встречи избавиться оказалось намного труднее. Последние дни очевидно выявили поразительную степень гнева и горечи, накопившихся у представителей Федерации, чего Спок никак не ожидал, по крайней мере, от своих друзей. Он еще мог понять капитана, у которого Кэрол была в тяжелом состоянии, а сын погиб от рук Круге, но чтобы так враждебно вели себя другие…

Неужели весь этот эмоциональный всплеск был вызван освещением событий на Кудао? Неужели земляне так сильно подвластны влиянию извне?

Когда Валерис говорила о ромуланском эле, то права была лишь отчасти.

Поначалу он способствовал созданию непринужденности, но затем помог сбросить с обедающих тонкое покрывало цивилизованности, под которым пряталась непримиримая ненависть. Спок стал сомневаться, правильно ли он оценил способность землян к разумному поведению и мирному сосуществованию.

Если Горкон разделял то же мнение, то шансы на достижение мира в Галактике и в самом деле были весьма отдаленными.

***

Джим Кирк стоял в отсеке пространственного перемещения и ждал, пока Клингоны отбудут к себе на корабль. У него было легкое ощущение стыда, которое, он знал, впоследствии будет более сильным, а пока затмевалось приятным головокружением, пощипыванием в носу, покалыванием в конечностях, потерявших всякую чувствительность. Ноги как будто не принадлежали ему, и приходилось сосредоточиваться, чтобы не споткнуться в коридоре. Остальные тоже были далеко не в лучшем виде: Маккой, пошатываясь, постоянно зевал и вот-вот мог уснуть; широкое лицо Скотта тревожно пылало розовым цветом.

Прохладное отношение ко всем Ухуры говорило, что она все еще злится на доктора и на других. Выражение лица Чехова, как он сам считал, должно было излучать вежливость, но слишком очевидно выдавало крайнее раздражение, и Кирк боялся, что у него самого точно такая физиономия.

Слава богу, хоть Спок в этот вечер не препятствовал им, хотя о них всех того же нельзя было сказать. Кирк пожалел вулканца, пытавшегося установить дипломатический диалог с Клингонами, да еще в подвыпившей компании обозленных людей. Ничего, завтра он помирится со Споком и уладит отношения с Клингонами, если те не передумают иметь дело с Федерацией после сегодняшнего вечера. В данный же момент выпитый эль до предела высвободил из Кирка всю накопившуюся ярость: в мыслях он снова вернулся к Кэрол, к ее смертельно-бледному восковому лицу, вспомнил, как поднималась и опускалась ее грудь, а дыхание поддерживалось искусственно при помощи маски…

Лучшее, что можно было сделать, – это оставаться корректным.

Горкон что-то говорил. Кирк нахмурился, стараясь вникнуть в смысл его слов.

– Благодарю вас, капитан Кирк. Вечер был чрезвычайно… поучительным.

Кирк почувствовал слабый укор совести и злость и ответил заплетающимся языком:

– Скоро нам предстоит встретиться еще.

Горкон посмотрел на него проницательным взглядом, от которого Кирк неуютно поежился.

– Вы не доверяете мне.

Капитан отвел взгляд.

– Я не виню вас, – спокойно продолжал Гор-кон. – В вашем представлении я – как бы это сказать? – своего рода стереотип. Если будет создан новый прекрасный мир, то нам, старым людям, жить в нем придется, ой, как тяжело.

Кирк почувствовал очередной приступ ярости, и кровь прилила к его лицу.

"Нам, старым людям…"

– Капитан Спок, – откланялся Горкон.

– Канцлер, – Спок повернулся к Азетбур. – Очень приятно было познакомиться, мадам.

– Капитан Спок, – поклонилась Азетбур, садясь рядом с отцом.

– Генерал Чанг, – неожиданно для себя самого и для других раскланялся Кирк. – Мне приятно…

Чанг смотрел на капитана, вновь приблизившись к нему чуть ли не вплотную, как будто испытывал Кирка, намереваясь заставить его отступить.

Поза Чанга, голос, кривая усмешка – все говорило о вызывающем поведении генерала.

– Как жаль, что приходится расставаться. Ну что ж, скажем друг другу "прощай" до следующей встречи?

Кирк сжал кулак, горя в этот момент единственным желанием двинуть Чангу по физиономии, но, видя тревожные взгляды Спока и Горкона, он вместо этого ударил в грудь себя и отдал честь, как это было принято у Клингонов.

Разъяренный Чанг был страшно поражен реакцией капитана Кирка.

Клингоны поднялись на платформу пространственного перемещения, и генерал, достав коммуникатор, сказал в него несколько слов и кивнул Кирку.

– Запускай, – скомандовал Кирк, даже не стремясь скрыть в голосе чувство облегчения.

Послышался тихий вой, фигуры Клингонов замерцали расплывшимся облачком и исчезли.

– Слава богу, – вздохнул Скотт, устало опираясь на приборную панель.

– А ты видел, как они ели? – посетовал Чехов, русский акцент которого стал еще заметнее после выпитого эля. – Ужасные манеры.

– Я очень сомневаюсь, – прервал его Спок тоном, которого Кирк раньше в голосе своего помощника не замечал, – что наше собственное поведение войдет в свод дипломатических отношений как образцовое.

Капитан Кирк провел рукой по лбу, словно пытаясь снять начинающуюся головную боль. Он решил, что завтра попробует принести свои извинения и подумает, как исправить ситуацию с клингонами, но это завтра, когда он сможет трезво мыслить. Теперь же стоило восстановить силы и прийти в норму.

– Пойду высплюсь, – негромко сказал Кирк Споку. – Дай мне знать, если найдешь способ исправить положение.

Капитан неуверенной походкой направился к себе в каюту с ложным ощущением, что со всеми неурядицами, возникшими за обедом, покончено.

Глава 4

Находясь под неусыпным оком телохранителя, Азетбур замешкалась у двери кубрика отца. Хотя на "Кроносе-1" был полдень, у нее все еще слегка кружилась голова от выпитого накануне зля, и девушка решила немедленно пойти к себе в каюту и полежать, пока не пройдет весь хмель. Постояв немного, она сбросила с себя дремоту – ее охватило непонятное ощущение страха, сопровождавшее ее с того самого момента, когда она ступила на корабль. Сердце Азетбур учащенно билось, она, не раздумывая, подошла к каюте Горкона в сопровождении телохранителя, приставленного охранять ее и ее каюту.

Рука Азетбур потянулась к звонку. Девушка сама не знала, зачем пришла сюда. Разве что убедиться в том, что ее отец по-прежнему жив. Еще до отлета на Землю Азетбур мучили сновидения о смерти отца. Теперь же, под влиянием эля, все опасения и страхи усилились, и она бежала к отцу, как ребенок, напуганный ночными кошмарами. Такое поведение было не к лицу члену Высшего Совета, и Азетбур стало стыдно.

Она нажала кнопку и облегченно вздохнула, увидев отца, одетого в простую черную тунику. Прежде чем войти, Азетбур сделала знак охраннику остаться за дверью и, когда та закрылась, пожурила Горкона:

– Отец, а где твоя охрана?

Это уже стало постоянной причиной раздора между ними. Горкон не уделял особого внимания своей личной безопасности, в то же время по отношению к дочери принимал самые немыслимые и чрезмерные меры для ее охраны. Канцлер полурассеянным взглядом обвел помещение, словно удивляясь тому, что не видит охранника, и провел пятерней по седеющей бороде. Рядом с креслом горел яркий свет, Азетбур заметила на видеоэкране текст. Она догадалась, что отец читал, когда она позвонила, готовясь – Азетбур в этом не сомневалась – к встрече со своими советниками. Она уже привыкла к его рассеянности – побочному результату напряженной работы.

– Хм, куда-то пропал, – ответил Горкон, глядя на Азетбур янтарными глазами и улыбаясь. – После выпитого эля от них нет толку, где-нибудь, наверное, отсыпаются. Я полагаю, надежнее доверять охранной аппаратуре.

Проходи, садись, – он махнул рукой на кресло. – Ты пришла ко мне как член Совета или как дочь?

– И как член Совета, и как дочь, – ответила Азетбур, продолжая стоять.

Горкон же уселся в кресло и внимательно смотрел на дочь.

– Отец, – неуверенно начала Азетбур, и до нее дошло, что она явилась к отцу искать утешения и не могла сказать ничего вразумительного. – Я… беспокоюсь…

Канцлер кивнул, показывая, что слушает ее внимательно.

– … за твою безопасность. Я не представляла, что на Земле нас так ненавидят, пока мы не оказались на борту "Энтерпрайза".

Горкон понимающе вздохнул.

– Меня… тоже это поразило, и не то, что это чувство по отношению к нам существует, – разумеется, ни для кого не секрет в последние семьдесят лет, что у наших народов есть причины для того, чтобы презирать друг друга, а то, что оно проявляется открыто. Думаю, это произошло после Кудао.

– Кирк, – с жаром произнесла Азетбур. – Кирк ненавидит нас, и я не доверяю ему. Отец, не ступай больше на борт их корабля.

Горкон вопросительно посмотрел на дочь.

– Кирк не опасен, Зета. Его личная ненависть к нам понятна: его сын убит капитаном Круге. И все-таки мне кажется, у него хватит рассудка…

– Если его сына убили, – со злостью, поразившей их обоих, воскликнула Азетбур, – то у него есть причина мстить?

– Он не Клингон и не давал клятву кровной мести.

– И все же я не верю ему, – настаивала девушка с болью в голосе. Отец, я боюсь, что тебя плохо охраняют. Я даже спать не могу из-за этого.

Горкон отвел взгляд, Азетбур знала, что в этот момент он подыскивает слова, которые без лишнего повода не растревожили бы ее душу.

– Может, и к лучшему, что мы сейчас завели разговор об этом, наконец сказал Горкон, – я не считаю, что Кирк способен навредить мне. Да, он разгневан и полон возмущения. Он уверен, что много пострадал из-за нас, и, я думаю, он прав, – канцлер чуть заметно иронически улыбнулся. – И ты, дочь, тоже по-своему права. У меня очень мало шансов выжить, если не удастся провести мирную конференцию.

Она испуганно посмотрела на отца, и если бы не ее гордость, то приложила бы руку к сердцу.

– Садись, – сказал Горкон. Теперь это было не предложение, а приказ.

Азетбур подчинилась и села в кресло напротив отца. Его взгляд потеплел, но тут же стал опять суровым.

– Если мне придется умереть, то мое место займешь ты…

– Ты не умрешь…

– Нет, ты выслушай! – непривычный гнев отца заставил ее умолкнуть, и тогда Горкон начал спокойно вводить ее в курс дела.

– Мне повезло, Зета, что воины не препятствовали нашему мероприятию, продвинувшемуся довольно-таки далеко. Мне повезло также, что удалось избежать кровопролития, пока мы убеждали Высший Совет в необходимости мирного договора. Может, дело не обошлось без чуда. Наверняка тебе все это известно. Наши меры безопасности достаточно надежны, но бояться нужно не только внутри собственной Империи. Мы должны опасаться и отдельных групп в правительствах Федерации и ромуланцев, – канцлер замолчал и нежно улыбнулся. – Дитя мое, доставь мне удовольствие. Разве нет смысла подумать о будущем? Или ты хочешь отдать Империю в руки военных и позволить им творить с нею все, что они захотят?

Азетбур вздохнула, но переборола в себе чувство жалости.

– Я считаю, вполне разумно заранее предусмотреть непредвиденные ситуации, канцлер. Что вы предлагаете?

– Ты должна будешь занять мое место, – повторил он. – Зета, ты единственная, кому я могу доверять в Высшем Совете. Еще, может быть, Коррду, но он слишком старый и больной.

– Бригадный генерал Керла… – начала она.

– Керла чересчур горяч, его просто увести в сторону. В душе он воин.

Даже сейчас я не знаю, кому он больше привержен. Чанг очень хитер, чтобы ему доверять, – Горкон покачал головой. – Нет, дочь, ты единственная, кто может занять этот пост.

Девушка грустно улыбнулась.

– Женщина в роли канцлера, отец?

– Я имею право назвать своего преемника. Этого не запрещают законы Клингонов.

– Обычаи Клингонов предполагают…

– Обычаи воинов, но не всех Клингонов. Ты должна чувствовать разницу.

Канцлер не подвластен контролю со стороны военных. Даже если они будут против, народ согласится.

– А если тебя убьют, откуда тебе известно, что не уничтожат меня?

– Я все уже обговорил с другими членами Высшего Совета. Они все поклялись защищать тебя и поддержать твое назначение.

– Все? – спросила она недоверчиво, подозревая, что это не так, но не могла объяснить причину своих опасений. – Ты уже со всеми об этом переговорил?

– Да.

Она поднялась с кресла.

– Отец, ты не умрешь.

– Конечно же, нет, – Горкон улыбнулся и дотронулся до дочери рукой. Но пообещай мне, что поступишь так, как я тебе говорю, Зета.

Девушка вдруг почувствовала себя брошенным ребенком и разозлилась.

Она пришла искать у отца утешение и поддержку, а он только и говорил что о смерти.

– Пообещай, – он погладил ее руку кончиками пальцев.

– Ты не умрешь, – уклончиво ответила она, – если не будешь позволять своей охране напиваться, – Азетбур выскользнула из комнаты, не в силах смотреть на отца, зная, что его печальный взгляд разобьет ей сердце.

***

Кирк без особого труда добрался до своей каюты. Ощущение беспечности и веселья от выпитого ромуланского эля прошло, но сменилось противным постукиванием молоточков в голове и неприятной тяжестью во всем теле, словно приходилось идти против сильного течения. Капитан сел на койку и потер уставшие глаза. Корабельные склянки пробили 01.00.

У Кирка возникло желание связаться с клиникой на двадцать третьей Звездной базе еще раз, днем он уже делал это. Кван-мей извиняющимся голосом объяснила, что в состоянии Кэрол никаких изменений не произошло, и пообещала уведомить Кирка сразу же, как только появится что-то новое. Ему ничего не оставалось, как чем-нибудь заняться и отвлечься от мыслей о Кэрол.

Джим Кирк решил занести последние события в свой журнал.

"Личный дневник капитана, – начал диктовать он. – Звездная дата 9523.8. "Энтерпрайз" принимал у себя на борту канцлера Горкона и сопровождающих его лиц. Наше поведение во время обеда оставляло желать лучшего. Следует предупредить камбуз: не подавать ромуланский эль на дипломатических приемах."

Он вздохнул и, откинувшись на спинку кровати, погрузился в думы. С одной стороны, он был смущен поведением своих старших офицеров в присутствии Клингонов; с другой, с философской точки зрения, даже радовался, что именно так и случилось. Вести переговоры из-за происшедшего будет не легче, но зато атмосфера прояснилась, что необходимо для процесса. И если Горкон действительно проницательный и мудрый государственный деятель, каким его считал Кирк, то он не позволит неприятным недоразумениям, имевшим место на вечере, повлиять на достижение главной цели.

Капитан зевнул и в полудреме продолжил диктовать компьютеру:

"Но дело даже не в спиртном. Оно только помогло высказать все, что мы держали в уме…"

Кирк умолк. Он снова впал в полусонное состояние, но его разбудил звонкий сигнал внутренней связи.

Не присущая Споку тревога в его голосе заставила капитана вскочить и стряхнуть с себя остатки сна.

– Капитан Кирк, вы не могли бы подняться ко мне на мостик? Капитан Кирк…

***

За полчаса до того, как Кирка вызвал Спок, Азетбур, едва войдя к себе в каюту, услышала, звонок в дверь Открыв, она увидела бригадного генерала Керлу. Он церемонно поклонился, и его длинные волосы упали ему на плечи.

– Член Высшего Совета Азетбур, – обратился он в соответствии с ее рангом. – Есть срочный вопрос, который мне хотелось бы обсудить с вами.

Она взглядом отпустила охранника и кивком предложила Керле войти Еще не успела закрыться дверь, как молодой человек попытался обнять Азетбур, но она увернулась. Глаза юноши блестели, от него пахло элем.

– Ты пьян, – презрительно сказала девушка. Керла замер в нерешительности, во взгляде его застыли недоумение и злость. Он был пьян она знала это, – но слегка пьян, хмель уже почти прошел. Теперь Керла держался гораздо лучше, чем во время обеда на "Энтерпрайзе".

– Я что-то не так сделал? – вызывающе спросил он у Азетбур Ей нечего было ответить. Она знала только, что беспричинно злилась после встречи с отцом. Стараясь не выдать себя голосом, она спокойно произнесла:

– Да нет, но ты ведь сейчас должен идти на совещание, советник.

Почему…

Керла схватил ее за руку и поднес ладонь к своему лицу, вдыхая ее запах.

– Азетбур, Зета… Мне нужно было увидеться с тобой, – он говорил быстро и отрывисто. – Я не могу больше ждать. Давай дадим клятву.

Азетбур стала серьезной. Они уже много раз говорили об этом, и ответ ее был неизменным, больше из чувства долга по отношению к отцу, чем из-за отсутствия любви к Керле. Генерал был энергичен, силен, поступки его опережали мысли. Керла являлся антиподом всего того, что Азетбур учили уважать, но она находила, что молодой человек с его искренним проявлением эмоций нравился ей. В минуты, когда Азетбур освобождалась от дел, она желала его не меньше, чем он ее.

После разговора с отцом любовная страсть Керлы показалась ей неуместной. Как можно думать о своем будущем, когда будущее ее собственного отца подвергалось опасности? Азетбур отдернула руку.

– Сколько раз повторять одно и то же, Кер…

Керла наступал на нее, глаза его горели.

– Не отвергай меня. Я не могу ждать окончания мирной конференции.

– Тебе придется это сделать, – она заставила себя говорить холодно, предотвращая тем самым дальнейшие домогательства Керлы.

Азетбур проворно проскочила мимо него к двери и остановилась там, всем своим видом показывая, что ему следует уйти.

Пораженный Керла с изумлением уставился на Азетбур. Он прерывисто дышал, сгорая от любви к девушке. Она ожидала от него бурного проявления гнева, но Керла обуздал свои эмоции и пристально посмотрел ей в глаза, как это делал ее отец. Потом он недовольно буркнул что-то и зашагал к двери.

Проходя мимо Азетбур, он остановился и нежно, чего она раньше никогда не замечала, сказал:

– Ты сердишься не на меня. Тебя беспокоит что-то еще.

Это было так неожиданно, что Азетбур, вздрогнув, поднесла руку к горлу.

Некоторое время они не сводили глаз друг с друга, потом она призналась:

– Я… говорила сегодня с отцом.

Керла стоял, думая, что она скажет дальше.

– Мы говорили о будущем, – Азетбур перешла на шепот. – Я боюсь за его жизнь, Керла.

– Твоему отцу ничего не грозит. Будь это не так, его уже давно не было бы в живых.

– Ты сам убедился, с какой ненавистью к нам относятся на "Энтерпрайзе". Немало тех, кто не хочет, чтобы он принял участие в конференции. Есть желающие ему смерти…

Керла встревожено посмотрел на нее.

– Я буду защищать его даже ценой своей жизни, до тех пор, пока у меня хватит на это сил, я клянусь также защищать и тебя, Зета.

Керла нежно взял Азетбур за руку и привлек девушку к себе. Она не сопротивлялась, прильнула к его груди и успокоилась, слушая биение его сердца, принявшего на себя все ее заботы.

***

Не отрывая взгляда от экрана, Спок изучал подозрительно мирное изображение внушительного по своим размерам боевого звездолета Клингонов "Кро-нос-1", который безмолвно завис рядом с "Энтерпрайзом". Вулканца больше не волновала возможная потенциально неловкая дипломатическая ситуация после встречи с Клингонами.

В данный момент его тяготило нечто более серьезное. Спок стоял в рубке, склонившись над дисплеем, и уже в шестой раз проверял правильность показаний приборов. Услышав звук открывающейся двери Турболифта, Спок оторвался от экрана.

– Капитан?

На мостик вошел Джим Кирк. Он покосился на главный экран и потер глаза.

– Что случилось, Спок?

Валерис освободила командирское кресло и заняла место у руля рядом с Чеховым. Кирк по-прежнему стоял, пытаясь привыкнуть к свету.

– Я… не уверен, – ответил Спок, не зная, как объяснить свое предчувствие, что на них со всей очевидностью надвигалась какая-то катастрофа. Как правило, он не верил в предзнаменования, но внутренний голос подсказывал ему, что на этот раз он должен прислушаться к смутному чувству.

– Спок, я действительно очень устал… – недовольно буркнул капитан.

– Зарегистрировано повышенное нейтронное излучение, капитан.

До Кирка мгновенно дошел смысл сказанного, и остатков его сна как не бывало.

– Где? – он взглянул на изображение "Кроноса".

– Поразительно, но радиация исходит от нас, – ответил вулканец, ничуть не сомневаясь.

Если бы излучение шло от Клингонов, это Спока беспокоило бы меньше.

Радиация на борту могла обозначать две вещи: произошел пробой в блоке реактора, работающем на частицах материи и антиматерии, что могло привести к катастрофическим результатам; приведены в боевую готовность фотонные торпеды и определена цель.

– Радиация исходит от нас? От "Энтерпрайза"?! – Кирк не верил своим ушам. Спок утвердительно кивнул.

– Техническая служба подтвердила нормальную работу всех систем.

Нарушений в сердечнике реактора не обнаружено.

Кирк подошел к рулевой рубке и оперся о кресло Валерис.

– Лейтенант, вам ничего не известно о повышенном нейтронном излучении?

– Прошу прощения, сэр? – повернулась в кресле к Кирку озадаченная Валерис.

– Мистер Чехов, вы заметили что-нибудь необычное?

– Разве что голова раскалывается, – простонал Чехов.

– Прекрасно понимаю тебя, – посочувствовал капитан.

Не успел он произнести эти слова, как в нижней части экрана все увидели летящую торпеду, ударившую потом по корпусу "Кроноса". Ярко-белая вспышка на мгновение ослепила всех на мостике.

– Что за… – Кирк прикрыл глаза ладонью. Спок часто заморгал и склонился над дисплеем, желая убедиться в том, что и так было ясно каждому.

– Мы нанесли удар по звездолету канцлера, – констатировал вулканец.

– Ухура, к монитору! Чехов, выяснить, что происходит в оружейном отсеке!

– Торпедный отсек? – закричал Чехов. А Валерис в это время спокойно сказала:

– Прямое попадание.

– Подтверждается, капитан, – доложила Ухура. В нижнем углу экрана появилась вторая торпеда и ярким штрихом понеслась к "Кроносу".

– Кто это делает?! – закричал капитан и заставил себя посмотреть на ослепляющий взрыв, не отворачиваясь.

– В корпусе корабля Клингонов пробита брешь, – доложил Спок. – Он потерял гравитацию, и теперь медленно выходят из строя системы жизнеобеспечения. Их звездолет получил значительные повреждения, – Спок в упор посмотрел на капитана. – Джим, они даже не поднимали защитные экраны.

Кирк в изнеможении закрыл глаза.

***

Незадолго до этого Горкон сидел в своей каюте на "Кроносе-1" в окружении советников и телохранителей. За столом шли жаркие дебаты, в сравнении с которыми разговор за обедом на "Энтерпрайзе" показался бы обменом любезностями. Азетбур отказалась пообещать отцу занять пост канцлера после его смерти, но Горкон старался не расстраиваться по этому поводу. Он прекрасно 'знал свою дочь – она не должна его подвести. В данный момент дочь руководствовалась эмоциями и все еще пребывала под влиянием ромуланского эля, но когда придет время, она, несомненно, будет на высоте. С другой стороны, Горкону не оставалось ничего другого, как поверить в нее.

Канцлер молча сидел за столом, слушая и запоминая все, о чем говорили. Он часто применял подобную тактику, поскольку она давала ему возможность многому научиться. Трое споривших – генерал Коррд и бригадные генералы Керла и Камерг – были чрезвычайно полезны Горкону для принятия окончательного решения, потому что соглашались друг с другом редко и практически по каждому вопросу выражали совершенно разные мнения.

Чанг хотя и был прекрасным и нераздумывающим исполнителем, в роли советника никуда не годился. Генерал предпочитал держать язык за зубами и слишком осторожничал, чтобы высказывать свою точку зрения до того, как станет известно, в чью сторону дует политический ветер. По укоренившейся привычке канцлер Горкон освободил от участия в дискуссиях и Чанга, и Азетбур. Что касается последней, то она не допускалась к обсуждению важных вопросов, потому что открыто поддерживала взгляды отца. Чанг, как и Горкон, много слушал, но мало говорил. В душе канцлер настолько основательно не доверял Чангу, что даже и не стремился узнать его получше.

Керла, всего минуту назад вступивший в разговор, уже вскочил на ноги и возбужденно кричал. Энергично махнув в сторону Горкона рукой, он сказал:

– Как можно ходить с гордо поднятой головой, если земляне так сильно оскорбили нас? Канцлер, неужели вы не слышали, какие вещи капитан позволял говорить своим людям? Неужели вы не слышали, что сказал солдат, когда мы входили в лифт? Да они презирают нас! Я слышал анекдоты о нас, но ради приличия не повторю их здесь. Они называют нас не иначе, как человекоподобными обезьянами, бессловесными приматами. Они считают нас неразумными существами, не имеющими ни чувств, ни мыслей!

– Сядь! – зарычал Коррд, и от его громоподобного голоса едва не задрожала перегородка.

Тучный и старый, но необычайно проницательный и, что самое удивительное для человека его возраста, к тому же видевшего столько битв, пролившего столько крови, – способный донести свои мысли до других через преграды собственной культуры.

"Вполне возможно, – думал Горкон, – именно потому, что Коррд много раз наблюдал, как рядом с ним умирают храбрые воины, в том числе и его дети, он так рьяно отстаивает сейчас дело мира."

Керла умолк и сел, но не из-за того, что Коррд заорал на него, а из уважения к старшему.

– А ведь он прав, генерал, – подал голос Камерг, помоложе Коррда, но не такой юный и горячий, как Керла. – Как можно договариваться с Федерацией о мире, если они нас так ненавидят?

– Не все земляне подвержены этому чувству, – ответил Коррд. – И потом, в Федерации, кроме землян, есть представители и других планет, Камерг согласно кивнул.

– Допустим, но ведь земляне являются движущей силой, и если они не станут вести открытый диалог, то надежды у нас нет.

– Мы забыли о вулканцах, – добавил Коррд, – но давайте не уходить от сути разговора. Разве не мы сами придумали множество оскорбительных прозвищ землянам? Разве наша ненависть к ним меньше? Разве мы не презираем землян за их слабость так же, как они презирают нашу силу? Так что наши чувства взаимны. Постарайтесь их понять: в их культуру заложено отвращение к войне, и смерть в бою для них – не путь к славе, а бессмысленная утрата жизни. Они сражаются только в целях самообороны, а вулканцы не дерутся даже и в этом случае. Следовательно, для них погибшие от наших рук жертвы, а мы для них убийцы.

– Они называют нас лжецами, – возбужденно утверждал Керла, он с трудом сдерживал себя во время обсуждения. – Их пресса обвиняет каше правительство в убийстве поселенцев на Кудао, а затем отказывается поверить в наши объяснения, что Высший Совет не санкционировал эту акцию.

Канцлер, я должен высказать свою точку зрения.

Коррд бросил на Горкона взгляд, выражающий недоумение и долготерпение, генерал словно спрашивал: "А что, по его мнению, он делал до сих пор?" Горкон понял Коррда, но, щадя Керлу, никак не отреагировал.

– Умоляю вас, – продолжал Керла, – забудьте даже думать о мирном договоре с землянами. Мы должны укрепить наши связи с ромуланцами. Вместе с ними мы заставим Федерацию стать на колени!

Коррд демонстративно хмыкнул.

– У ромуланцев нет тех ресурсов, которыми располагает Федерация.

Шевели мозгами, а не рви глотку, Керла. Даже в союзе с ромуланцами нам Федерацию не победить. Кроме того, ромуланцы любят нас так же, как и земляне.

– Но хоть имеют понятие о чести воина, – запальчиво парировал Керла.

Старик Коррд прищурился и громко рыгнул, показывая свое отношение к словам Керлы. Молодой человек не удержался, вскочил и в упор посмотрел на Горкона.

– Канцлер, я не сомневаюсь, что в союзе с ромуланцами мы сможем победить Федерацию и затем воспользоваться ее ресурсами. У нас еще есть время.

– Понятно, – медленно ответил Горкон. – Скажи мне, Чанг обсуждал этот вопрос с тобой? Глаза Керлы засверкали.

– Я действую сам по себе и не высказываю мнения других, – Керла стал в положение "смирно". – С вашего разрешения, канцлер…

Горкон кивком отпустил его.

Керла, разъяренный, стремительно вышел из помещения.

Дверь за молодым человеком с шумом захлопнулась, и Горкону ничего не оставалось, как вздохнуть. Керле канцлер доверял, как и другим советникам, но лишь до определенной степени. К бригадному генералу канцлер относился лояльно, но того могли уговорить предать Горкона, убедив, что судьба Империи в опасности.

Горкону было предельно ясно, что в среде военного руководства росло недовольство новым мирным договором. Именно по этой причине он принял дополнительные меры безопасности для своей персональной охраны и Азетбур, хотя полной надежности гарантировать было нельзя. Глуп тот руководитель, который считает, что удар может нанести только явный враг, но не собственный телохранитель.

Горкон повернул голову и увидел, что Коррд не сводит с него глаз.

Старый клингон возложил руки на огромный живот и издал низкий хрипящий звук, который можно было интерпретировать не иначе, как: "Ах молодежь, молодежь…"

Камерг помотал головой из стороны в сторону.

– Бригадный генерал – дурак.

– Он еще очень молод, – сказал старый Коррд, словно извиняясь за грубость Керлы. – Он понимает честь война как воин, между черным и белым.

Мне однажды довелось стать свидетелем прохождения Вселенной через такой романтический фильтр.

– Керла не одинок, – осторожно заметил Гор-кон, – и другие согласны с ним. Это те, кто держит в своих руках значительную военную власть.

Больше Горкон ничего не сказал. Он не упомянул даже имена тех, кого подозревал в заговоре против себя. В присутствии Коррда и Камерга он мог говорить о таких вещах, но в преданности охранников уверен не был. Вполне вероятно, что один из них – шпион.

Глаза дряхлого Коррда блестели, он понимающе кивнул и открыл рот, собираясь что-то произнести. Горкон так никогда и не узнал, что именно. В мгновение ока от сильного удара звездолет накренило на девяносто градусов, и перегородка левого борта стала полом. Горкон очутился в безумной мешанине рук, ног, падающей мебели, мигал желтый свет сигнала тревоги.

Канцлера бросило на перегородку, едва не вышибив из него дух. Какие-то секунды корабль лежал на боку, но затем со стоном занял прежнее положение.

На этот раз Горкон упал на металлический пол и рыхлое тело генерала Коррда. Еще до того, как тот успел сказать ему, что случилось, канцлер все понял.

– По нам нанесли удар! – проревел под Горконом Коррд, и тут же звездолет тряхнуло от второго взрыва.

Горкона отбросило ударной волной, но теперь он почувствовал необыкновенную легкость. В состоянии невесомости он завис в воздухе.

Вокруг него поднялись и поплыли стулья, советники и солдаты. Прекрасно понимая, что спасение невозможно, канцлер отрешенно и беспомощно наблюдал, как телохранители пытаются поймать уплывающее от них оружие.

– Генератор гравитации! – закричал кто-то, парящий за канцлером.

– Это "Энтерпрайз"! – прорычал в бессильной злобе Камерг.

– Нет, это не "Энтерпрайз"! – прошептал Горон.

Он знал Спока и полностью доверял ему, даже больше, чем своим людям.

Инстинктивно ему нравился и Кирк, к нему канцлер также испытывал доверие, хотя у землянина было достаточно причин ненавидеть Клингонов. Что бы ни говорил Керла, капитан Кирк был человеком, имевшим понятие о доблести воина, даже если и не понимал, зачем убивают. Несмотря на личные чувства, Кирк не мог не выполнить свой долг.

К тому, что произошло, Кирк никакого отношения не имел. За дверью слышались стрельба и душераздирающие крики.

"Азетбур, – с тревогой подумал Горкон о дочери. – Если они убьют меня, то постараются уничтожить и ее. Я должен ее предупредить…"

Не обращая внимания на головокружение, он цеплялся руками за воздух, тщетно пытаясь найти точку опоры. Все находящиеся в каюте явно осознавали надвигающуюся опасность и стремились убраться подальше от канцлера.

Снаружи слышалось шипение фазеров, прожигающих живую плоть, доносились крики ужаса. Они становились все отчетливее и ближе. Горкон беспомощно плавал по каюте, пробиваясь сквозь обломки к внутреннему переговорному устройству на перегородке.

"Если даже не удастся спасти Азетбур… только бы еще раз услышать ее голос, еще раз поговорить с ней…"

Чей-то предсмертный крик. Через распахнутую дверь в каюту проплыло мертвое тело с тянущейся за ним фиолетовой струйкой крови, которая в янтарном свете сигнала тревоги стала коричневой. За телом тащилась обезображенная рука, из нее сочилась кровь, собиравшаяся маленькими лужицами на потолке. Медленно переворачиваясь, рука ударилась о тело, с каким совсем недавно составляла единое целое, и зависла среди охваченных ужасом клингонов.

В дверях стояли два астронавта в форме Звездного Флота, обутых в тяжелые ботинки. Бластеры в их руках были подготовлены к стрельбе.

Ближайшие к Горкону охранники неуклюже целились в непрошеных гостей, но у них ничего не получалось. Камерг смог все-таки дотянуться до переговорного устройства и что есть мочи закричал, передавая сообщение на мостик:

– Офицеры с "Энтерпрайза" хотят убить канцлера! "Энтерпрайз"…

Кирк…

"Нет, – хотел поправить его Горкон. – Это не "Энтерпрайз". Это не Кирк. За это несет ответственность кто-то другой."

Неизвестные открыли огонь по охране. Канцлер заметил, что стреляли не из стандартных, стоящих на вооружении Звездного Флота фазеров, а из запрещенных в федерации проникающих фазеров, способных наносить более серьезный урон и страдания. Это оружие насквозь прожигало тело и кости.

Горкона забрызгало кровью. Он закрыл глаза, ощутив, как тело охранника мягко ударилось о него.

"Азетбур, – в отчаянии подумал он, надеясь, что неимоверным усилием воли сможет донести до нее свои слова, – дитя мое, продолжи мое дело."

Канцлер открыл глаза и спокойно встретил взгляды своих убийц. Ему хотелось сказать, что их уловка не сработает и что он знает: они не с "Энтерпрайза". Сделать это он не успел. Один из налетчиков выстрелил.

Горкона передернуло от невыносимой боли, пронзившей его от груди до живота, но он не издал ни звука. Вместо этого он вздохнул последний раз и, прежде чем окончательно провалиться в бездну, подумал об Азетбур.

Глава 5

На борту "Энтерпрайза" капитан и застывшая от ужаса команда молча смотрели на главный экран, на котором Чанг с перекошенным лицом кричал что-то Кирку на своем родном языке в бликах янтарного света.

Видеоизображение внезапно исчезло, и экран затянуло черной пеленой.

Прижав палец к наушнику, Ухура одним движением развернулась к главной рубке.

– Он говорит, что мы открыли по ним огонь и тем самым нагло развязали войну.

– Мы не стреляли… – начал было Кирк. Его прервал Спок со своего поста.

– Судя по банку данных, мы выстрелили, капитан. Дважды.

Валерис бросила взгляд на рулевую консоль.

– Капитан, они приближаются!

Она резким ударом нажала кнопку. На экране было видно, как "Кронос", медленно вращаясь, приблизился к "Энтерпрайзу".

Спок склонился над своим видеомонитором.

– Даю подтверждение. Они готовятся открыть огонь.

Чехов резко повернул голову к Кирку.

– Прикажете выставить защитные экраны, капитан?

Кирк по-прежнему, не отрываясь, смотрел на экран. Нет, этого не могло быть. "Энтерпрайз" не мог обстрелять "Кронос"… если только это не саботаж. В сознании капитана эхом раздавались слова, сказанные Кван-мей Суарес: "… ниоткуда. Корабли стреляли неизвестно откуда…"

В данный момент Чанг не захотел бы выслушивать объяснения. Следовало сделать нечто такое, что привлекло бы внимание Клингонов, и убедить их, что Кирк не отдавал приказ вести огонь.

– Капитан, – голос Валерис заметно повысился, что было не характерно для вулканцев. – Наши!.. Он спокойно посмотрел на нее.

– Ухура, – сказал Кирк, не отводя взгляда от Валерис, – сообщи о нашей сдаче.

Ухура непонимающе уставилась на него.

– Капитан…

– Мы сдаемся, – повторил Кирк.

Она вернулась к пульту и выполнила приказ.

– Капитан, если они начнут стрелять и мы не успеем выставить экраны… – возразил Чехов.

Джим Кирк стукнул по рычажку на консоли командирского кресла.

– Торпедный отсек! Торпеды вышли из нашей аппаратной?

– Ответ отрицательный, капитан, – услышал Кирк голос Скотта. – По нашим данным у нас полный боекомплект.

Джим почувствовал неимоверное облегчение. По крайней мере, они не виноваты в том, что произошло с судном Клингонов, но в этом еще следовало убедить Чанга.

Проверив информацию на дисплее, Спок нахмурился.

– Повторное подтверждение банка данных, капитан. Мы произвели два торпедных выстрела.

– Заблокируй пусковые системы, – приказал Кирк Скотту.

На другом конце линии капитан услышал испуганный возглас:

– Капитан, если…

– Заблокируй, мистер Скотт. Полная блокировка. Ты слышишь меня, мистер?

– Так точно, сэр, – нехотя подчинился Скотт. Кирк отключил канал связи и затаил дыхание. "Давай же, Чанг, убедись, что мы здесь ни при чем."

Но ничего не произошло. Спок склонился над видеомонитором.

– Они, похоже, воздерживаются от ведения огня.

Кирк вздрогнул, когда за его спиной открылись и тут же захлопнулись двери турболифта. Рядом появился Маккой с медицинской сумкой в руках.

– Что, черт возьми, здесь происходит?

– Хотел бы я знать, – ответил Кирк. – Ухура?

– Там полный хаос, сэр. Много стрельбы и криков.

– Я иду к ним на борт, – Джим поднялся и через плечо посмотрел на своего заместителя. – Спок, займи мое место.

Вулканец преградил ему дорогу прямо перед дверями Турболифта.

– Капитан, я вовлек вас в это и несу ответственность, поэтому пойду я.

– Отправлюсь я. Как капитан я должен доказать им, что не давал приказ открывать огонь. Твое же присутствие там не будет столь убедительным.

Спок переминался с ноги на ногу. Кирк между тем продолжал:

– Кроме того, ты отвечаешь за мое возвращение. Все-таки мы не будем разжигателями полномасштабной войны накануне вселенского мира.

Вулканец согласно кивнул, и в его глазах землянин увидел благодарность. К удивлению капитана, Спок тяжело похлопал его по плечу.

– Может, вы и правы, капитан.

– Я тоже иду туда. Им, вероятно, нужен врач, – тоном, не допускающим возражений, сказал Маккой, глядя на Кирка.

Капитан не стал протестовать.

– Ухура, сообщи им, что мы идем без оружия.

***

На борту "Кроноса-1" генерал Чанг оставил мостик и, прилагая усилия, хватаясь за ручки на перегородке, пробирался в каюту, где до обстрела проходило совещание. Над его головой плавали жертвы бойни, а еще выше летали лужицы фиолетовой крови, которые все больше и больше увеличивались в размерах по мере того, как к ним присоединялись многочисленные капли.

Немногим раньше у Чанга был соблазн открыть по "Энтерпрайзу" огонь, но генерал сдержал себя, однако и теперь, при виде мертвых – среди них были офицеры, с которыми он прослужил много лет и глубоко уважал их, – он сжал зубы и пообещал отомстить Кирку. Скоро, очень скоро он сделает это. В том, чтобы открыть огонь по сдавшемуся кораблю, особой доблести не было.

Чанг остановился перед дверью каюты. Здесь было неимоверное количество крови, а от увиденного волосы на голове становились дыбом: летающие в океане смерти головы, части тел, туловище с огромной раной в животе.

Гробовая тишина время от времени нарушалась стонами раненых. Чанг не отвел взгляд и бесстрашно смотрел на открывшуюся перед ним картину. Воин, он уже давно научился должным образом воспринимать цену боя.

"Но за это, – мрачно дал себе слово Чанг, – Кирку придется умереть."

В наводящей ужас сцене Чанг увидел канцлера Горкона, плавающего в невесомости лицом вниз, как утопленник. Он все еще был жив, из его груди и руки сочилась ярко-фиолетовая кровь, собиравшаяся лужицей прямо над спиной. Чанг позвал канцлера и замахал руками, пробуя достать его, и чуть не упустил рукоятку на перегородке. На помощь генералу пришли другие, но попытки ухватить тело Горкона ни к чему не привели. По-прежнему мигала аварийная сигнализация. Неожиданно Чанга дернуло, и он полетел вниз, словно его потащил за собой невидимый великан. На "Кроносе" вновь стала действовать сила тяжести. Генерал упал на колени и прикрыл голову, защищаясь от падающих на него тел и полившейся дождем крови.

***

Незадолго до восстановления гравитации Азетбур отчаянно хваталась за воздух, крича от беспомощности. Ее усилия ни к чему не привели. Девушку отнесло от гладкого металлического потолка, удержать равновесие она не смогла, не говоря уже о том, чтобы двигаться в нужном ей направлении. За дверью каюты убивали ее отца. До нее доносились приглушенные крики жертв.

Вскоре должны прийти и за ней. От этой мысли Азетбур страшно не стало, она не билась в напрасной злобе. Хотелось одного: добраться к отцу и умереть рядом с ним. Если он все еще жив, она сказала бы ему, что всегда стремилась выполнить его пожелания, а когда придет время – готова сменить его. Хотя она и позволила Керле успокоить себя, но знала, что его обещания – пустые слова. Как он защитил бы отца, если все они находились в таком подвешенном состоянии? Это была не просто тайная попытка убить канцлера подобную ситуацию Керла вполне предотвратил бы, – а открытое нападение вражеского корабля на "Кронос". Вероятно, это был легкий боевой звездолет ромуланцев, который опустошил "Кронос" и "Энтерпрайз" и затем скрылся, заставив Империю и Федерацию обвинять друг друга.

Неужели капитан Кирк настолько обезумел от горя и ненависти, что ни с того ни с сего открыл огонь по их кораблю? Нет, это невозможно. Во всяком случае, так сказал бы отец.

"Ты слишком доверчив, отец. Слишком доверчив…"

Кирку не верила и Азетбур, ожидая от него какого-нибудь хитрого шага, но ни в коем случае не открытого нападения.

Состояние невесомости внезапно исчезло, и она свалилась на пол, как камень. Девушка поднялась на ноги, не обращая внимания на падающие градом ее личные вещи, и вышла, пошатываясь, в коридор. Охранник, раньше не отходивший от ее двери, теперь куда-то исчез. Азетбур побежала вперед и нашла его недалеко от каюты мертвым. Его тело было в ранах, полученных от фазера, а потолок забрызган кровью. Азетбур не проронила ни звука и не замедлила шаг. Спотыкаясь о мертвых, тех, кого хорошо узнавала, и о разбросанные части тел людей, которых уже не смогла бы идентифицировать, девушка наконец добралась до каюты, где находился ее отец. Двери были открыты нараспашку, а внутри помещения открывалась картина, сравнимая с мясорубкой, наполненной телами и кровью. Стояли лишь два офицера. Заметив Азетбур, они повернулись к ней, и она узнала Керлу и Чанга. Они склонились над неподвижным телом Горкона. Азетбур неистово закричала, но не от горя, а от переполнявшей ее ярости, и подбежала к отцу. Ран его она не видела, заметила только, что он весь в крови и что все еще дышит, хотя и без сознания. Чанг и Керла отступили в сторону, позволив ей взять почти безжизненное тело отца в руки. Азетбур подняла глаза на офицеров. От Чанга веяло ненавистью, а Керла был таким же злым и обескураженным, как и она.

– Где врач? – требовательно спросила Азетбур Чанга.

– Убит, – с горечью произнес он. – Лазарет разбит. Мы ищем кого-нибудь, кто оказал бы помощь, но, по-моему, все убиты…

Горкон шевельнулся и сделал слабый вздох. Азетбур застонала и прильнула к нему.

– Отец, – прошептала она. – Я продолжу твое дело. Клянусь тебе, я продолжу твое дело, только не умирай..

Затрещало внутреннее переговорное устройство. Чанг поднялся и ответил на вызов, потом опустился на корточки и сообщил:

– К нам направляется Кирк. Он говорит, что "Энтерпрайз" не нападал на нас, и предлагает нам помощь. С ним врач.

– Значит, "Энтерпрайз" не поврежден? Кто же тогда напал на нас? спросила изумленная Азетбур.

– Кирк лжет, – угрюмо заметил Чанг. – Мы не зафиксировали атаку: кто мог ожидать нападения от сопровождающего нас корабля?! В этом квадрате других судов не было, а траектория фотонных торпед не вызывает сомнений. В нас стрелял "Энтерпрайз".

Керла вскочил на ноги, обуреваемый злостью.

– Пусть только Кирк появится! Он будет иметь дело со мной!

– Нет, – хрипло сказала Азетбур. – У них есть врач. Пусть он займется моим отцом. Потом мы разберемся с ними.

Некоторое время Чанг и Керла колебались, затем Чанг кивнул, а Керла сухо сказал:

– Я сейчас вернусь.

Горкон опять застонал, но глаза его так и не открывались. Азетбур прижала отца к своей груди, чувствуя, как по ее рукам течет струйка крови.

– Ну почему? – прошептала она у лица Горкона. – Почему они не убили меня? Зачем они оставили мне жизнь?

Чанг отвернулся.

***

В ярком свете транспортного отсека "Кроноса" Джим Кирк и Маккой прищурились. Капитан явно чувствовал приставленный к его голове фазер, не сомневаясь, что у его владельца было твердое намерение убить их. Кирк осторожно вытянул руки, показывая, что оружия у него нет. Капитан и доктор стояли не шелохнувшись, пока их бесцеремонно обыскивали.

В отсек молнией ворвался бригадный генерал Керла, наконец-то получивший возможность выразить свое презрение открыто.

– Ты что, спятил? – набросился он на Кирка – Ты что, из ума выжил?

Сначала напал на нас, а теперь и на борт к нам пожаловал.

– Даю слово, – торжественно заявил Кирк. – Я сам не понимаю, что произошло. Я не отдавал приказа стрелять.

– Мы здесь для оказания помощи, – вмешался Маккой, показывая на медицинскую сумку, которую обыскивал один из охранников.

– Насколько сильные повреждения вы получили? – спросил Кирк. Людские потери есть?

Клокочущий от гнева Керла начал отвечать, но замолчал и, злобно сверкая глазами, посмотрел на Кирка и Маккоя, готовый разорвать их на части.

– Следуйте за мной, – произнес наконец он. Керла вывел землян и двух сопровождающих их охранников в коридор. Не успели они сделать и нескольких шагов, как Джим Кирк заметил, что перегородка, потолок и пол покрыты красно-фиолетовой кровью. От увиденного у Кирка сдавило горло. Керла резко повернулся, чтобы взглянуть, как отреагируют земляне на трупы убитых солдат, искалеченные тела и фиолетовые лужи крови.

– Но что… кто?.. – сбивчиво спросил Джим Кирк, не веря своим глазам и осмысливая увиденное. – Как это произошло?

Керла не ответил, все так же стремительно шагая по коридору. Чувствуя приступ тошноты, Джим Кирк шел за ним мимо лежащих без движения тел и смотрел, как Маккой сканирует их своим прибором, напрасно стараясь обнаружить признаки жизни. Они пришли в конце концов к тому месту, где раньше была каюта для официальных совещаний. Зрелище, представшее перед их глазами, затмило все остальное: повсюду валялись груды тел, руки, ноги, разбитые столы и стулья – и все это было полито кровью. Посредине комнаты Кирк увидел сидящего на корточках Чанга и Азетбур, нежно прижимавшую к груди отца. Вся в крови, с паническим страхом в глазах, она безмолвно смотрела на Керлу и землян. Керла поспешил к Азетбур.

– Канцлер Горкон! – Маккой кинулся к тяжелораненому. – Джим, он еще дышит! Чанг выровнялся в полный рост.

– Боже мой, – с замиранием сердца еле слышно произнес Кирк. – Что здесь случилось?

Чанг ответил ему взглядом сумасшедшего.

– Вы что же, хотите сказать, что ни о чем не ведаете?

– Что здесь случилось? – требовательно повторил свой вопрос капитан.

– Прямым попаданием торпеды вы повредили наше гравитационное поле, а двое ваших из Звездного Флота в магнитных ботинках переправились по лучу к нам на борт и устроили все, что вы тут видите, – закричал не своим голосом Чанг, обводя рукой мертвых. – У нас есть свидетели!

Кирк опустил глаза, пораженный услышанным.

– Джим! – крикнул Маккой, вырываясь из рук охранников, не дающих ему приблизиться к Горкону.

– Он врач! – бросил Кирк Чангу. – Дайте ему возможность помочь…

– Как я могу доверять… – начал генерал, но Маккой перекричал его.

– У вас есть здесь хирург?

– До нападения был!

– Тогда дайте мне оказать помощь!

Чанг неуверенно посмотрел на Азетбур и Горкона, представлявших собой жалкий вид, и нехотя разрешил охране отпустить Маккоя.

Доктор быстро подошел к Горкону и, показав на установленный рядом стол переговоров, сказал:

– Мне нужен свет. Помогите положить его сюда. Клингоны сделали то, что он просил, аккуратно перенеся канцлера на стол. Кирк встал у изголовья и через силу смотрел на полученные Горконом раны. Казалось невероятным, что тот все еще был жив: фазерный луч оставил глубокую кровоточащую рану от груди до брюшной полости. Маккой под наблюдением Чанга, стоявшего у него за спиной, провел повторное сканирование, достал звуковой стимулятор и предпринял попытку заживить рану. Канцлер шевельнулся и застонал.

– Держите его крепче, – сказал Маккой твердым голосом, хотя руки его дрожали.

Кирк слегка наклонился и прижал умирающего Клингона к столу, руки капитана стали липкими от теплой крови. Как ни трудно давались Кирку встречи с Клингонами, с Горконом он ни разу не поссорился. Более того, именно теперь он осознал, что канцлер ему нравится, что он уважает его и считает все поступки искренними, идущими от чистого сердца. О других Клингонах, находившихся в этот момент в помещении, Кирк вряд ли мог сказать то же. Горкон видел гораздо дальше клингоновских традиций, воспевавших войну. И если сейчас он умрет…

– Боже праведный, – прошептал Маккой. – Не знаю, как это называется, но он потерял ее очень много.

Кирк посмотрел на лицо Горкона – ранее бронзовый цвет кожи превратился в серо-пепельный. Джим в панике взглянул на Маккоя.

– Ты можешь?..

– Джим, – сдавленно ответил доктор, – я даже не знаю анатомию его тела.

В нарастающем отчаянии он провел стимулятором над телом Горкона второй раз, глянул на Кирка и покачал головой.

– Раны не закрываются.

Горкон застонал и, вскинув руки, ухватился за ладони Кирка.

– Ты убиваешь его! – заорал около Маккоя Керла.

Чанг бросился на доктора, но Джим сдержал его.

– Нет!

Тяжелораненый издал еще один стон и затих. Руки канцлера ослабли и повисли как плети.

– Канцлер Горкон! – закричал Маккой. – Вы слышите меня? Канцлер!

Клингон не подавал признаков жизни.

– Отец! – отчаянно закричала Азетбур. Судорожными движениями Маккой разорвал воротник Горкона.

– Боунз?.. – спросил капитан Кирк, словно стал свидетелем смерти последнего шанса Вселенной на установление мира.

– У него останавливается дыхание. Ну давай же, черт возьми! ругнулся Маккой и резко несколько раз нажал ему ладонями на грудь.

Канцлер открыл глаза и посмотрел Джиму в глаза.

– С вами все в порядке? – спросил он слабым голосом.

Капитан вспомнил, как его внутренний голос говорил Споку: "Они животные. Пусть умирают…"

"Нет, – хотелось сказать Кирку. – Пусть он выживет."

Глаза канцлера помутнели, рот открылся.

Встревоженный Кирк молниеносно глянул на Маккоя. Доктор печально смотрел на ярко-красный индикатор сканера, не желая признавать свершившийся факт.

– Я упустил его, – прошептал потрясенный Маккой.

Азетбур обняла отца.

Чанг лицезрел двух землян с мрачным выражением триумфа.

– В соответствии со статьей один-восемь-четыре Интерзвездного Закона с этого момента вы оба находитесь под арестом. Вам предъявляется обвинение в убийстве канцлера Высшего Совета. – Чанг подал охранникам знак рукой.

– Он ведь только хотел спасти его! – закричал Кирк, больше обозленный на Маккоя, которому всегда удавалось спасать своих пациентов, какой бы безнадежной не была ситуация.

– Увести их, – рявкнул Чанг охране. Капитан Кирк был слишком поражен случившимся, чтобы сопротивляться охранникам и под конвоем его с Маккоем увели.

Азетбур качала мертвого отца на руках, как ребенка. В своей жизни он был достаточно мудрым, доверяя лишь немногим: своей усопшей жене, дочери и генералу Коррду. Его ошибка заключалась в том, что он поверил Джеймсу Кирку, который затем его и убил.

Даже теперь, в великом горе, Азетбур не придавала этому большого значения. Она думала только о том, что ее отец умер, так и не услышав от дочери слов, что она заменит его на посту и выполнит до конца миссию мира.

И мертвый, Горкон хранил на лице печать страдания и неимоверной усталости.

Азетбур нежно разгладила его морщинки и вздрогнула от неожиданности, когда Керла поднес свои руки к лицу канцлера. Чанг преклонил колени у изголовья и закрыл большими пальцами веки Горкона.

Керла приготовился издать гортанный крик.

– Нет! – оттолкнула их Азетбур. Она поняла их намерение: Чанг и Керла хотели отправить отца в потустороннюю жизнь как подобает воину – Криком, возвещающим мертвым о его прибытии.

Оба недоумевающе и сконфуженно посмотрели на девушку.

– Нет, – повторила она уже спокойнее, – отец мой желал мира и воином не был. Мне известны его чаяния. Он хотел нарушить традиции Клингонов, а не сохранять их.

Керла дернулся, как будто хотел оттолкнуть Азетбур и продолжить церемонию без ее разрешения, но Чанг, подняв руку, жестом остановил его.

– Делай, как она желает, – спокойно сказал он.

Молодой Клингон отступил. Глаза его по-прежнему пылали огнем, но в то же время были, печальны.

Холодный взгляд Чанга говорил о скрытой в глубине души ненависти.

Чанг и Керла ушли, оставив Азетбур наедине с отцом, которому она не переставала нашептывать слова обещаний – так и не сказанные ему при его жизни.

Глава 6

Собравшиеся на мостике старшие офицеры серьезно и внимательно слушали сообщение Ухуры.

– Их арестовали, – говорила она взволнованно, – за убийство канцлера Горкона.

Внешне Спок выглядел собранным и совсем не отреагировал на сказанное.

На самом деле он глубоко сожалел, не только о том, что его друзья попали в переплет, но и о том, что умер Горкон. Ему и себя было жаль, а также Империю Клингонов и Федерацию. Когда Горкон возглавлял Высший Совет, мир казался вполне достижимой целью. Теперь же перспектива его установления стала более чем отдаленной.

"Отчего получается так, – думал Спок, – что люди во Вселенной противятся благоприятным изменениям, особенно в сфере политики? Почему проводники этих изменений – самые умные, здравомыслящие, гуманные и нужные – раньше других могут быть убиты или свергнуты, до того как увидят результаты проведенных реформ?"

– Мистер Спок, – выкрикнул Чехов, – нам нужно что-то предпринять!

Остальные – Скотт, Ухура, Валерис – выжидающе обратили на вулканца свои взоры. Тот внутренне напрягся. Поворот событий для него не явился полной неожиданностью. Спок предполагал, что реакцией Клингонов на появление Кирка и Маккоя может стать их арест, но в то же время визит Кирка был лучшим способом убеждения Клингонов в том, что не по его приказу открыт огонь по "Кроносу".

Спок также был уверен, что не появись капитан на борту у Клингонов, те наверняка принялись бы стрелять по "Энтерпрайзу".

Нет, Джим сделал единственно верный логический шаг, и все же Спок не мог до конца освободиться от чисто человеческого чувства вины перед капитаном, ведь именно он предложил Кирка и его звездолет для выполнения этой миссии, и вулканец не собирался нарушить обещание вызволить Джима из опасного положения.

– С ноля двух тридцати принимаю на себя командование кораблем, заявил Спок. – Ухура, уведоми штаб Звездного Флота о моем решении.

Подробно обрисуй ситуацию и запроси дальнейшие инструкции.

– Есть, сэр, – она отправилась выполнять приказ.

Спок, повернувшись, обратил внимание на удивленный взгляд Валерис.

– Но, капитан Спок, – возразила она, – мы не можем позволить Клингонам забрать с собой капитана Кирка и доктора Маккоя в качестве пленников.

Вулканец посмотрел на нее спокойно, гадая, заметила ли она в своих словах эмоциональную окраску. По всей видимости, да, поскольку тут же добавила:

– Логично предположить, что доктор и капитан невиновны в совершении каких-либо преступлений, не правда ли? Основываясь на том, что вы знаете об их характерах…

– Да, это вполне разумное предположение, но Клингоны не съели с ним пуд соли за долгие годы совместной работы, как я, и у них нет причин думать по-твоему.

– Но мы-то знаем об этом. Разве мы не вмешаемся?

– А что ты предлагаешь, лейтенант? Стрельбой по "Кроносу" капитана назад не получить, а Кирк как раз и избегал вооруженной стычки.

Транспортировать капитана и доктора на борт "Энтерпрайза" мы не можем:

Клингоны уже выставили защитные экраны.

– По крайней мере, мы должны проследить, куда их поместят, сэр, вмешался Скотт, – я…

– Я этот вопрос уже не оставил без внимания, мистер Скотт. – Капитана из поля зрения мы не выпустим.

Офицеры недоуменно посмотрели на Спока.

– Как вам удалось… – хотела уточнить Валерис, но вулканец не дал ей договорить.

– Нельзя терять времени, лейтенант. Мы должны предпринять попытку выяснить, что здесь сегодня произошло. Согласно банку данных наш корабль выпустил эти злополучные торпеды.

– Исключено! – возмутился Скотт.

– Мистер Скотт, прошу не возражать. Проводите меня, пожалуйста, в торпедный отсек, – с этими словами Спок направился к турболифту.

– А если нам не удастся собрать воедино картину случившегося? спросил Чехов. – Что тогда, сэр?

Спок вздохнул. Он предпочел бы не слышать такого вопроса.

– Тогда, мистер Чехов, решение данной проблемы будет прерогативой дипломатов.

Споку стало легче, поскольку Чехов не спросил его о возможных последствиях этого шага.

***

Посол Вулкана Сарек сидел в офисе президента Федерации рядом с ромуланским послом, вежливо выслушивая коллегу – Клингона Камарага, излагавшего точку зрения своего правительства по делу Леонарда Маккоя и Джеймса Кирка.

К великому сожалению Сарека, аргументы, выдвигаемые Камарагом, были в высшей степени логичными и убедительными. Сарек прекрасно знал Джеймса Кирка – касался его сознания своим и точно видел, с каким восхищением капитан относится к его сыну, Споку, и насколько привязан к нему. Однажды Сарек поручил Джиму Кирку чрезвычайно сложную и опасную задачу воссоединения тела и духа Спока. Кирк Сарека не подвел.

Посол был знаком и с Леонардом Маккоем, хотя в сознание его никогда не входил. Спок во многом полагался на доктора, иначе не позволил бы ему стать сосудом своего духа, его катры, за мгновения до своей смерти. Этот факт довольно красноречиво говорил о характере Маккоя.

Конечно, Сарек касался сознания Кирка до того, как капитан узнал о смерти своего сына Дэвида и ранениях, полученных его любимой Кэрол Маркус во время нападения Клингонов. Даже если в сердце Джима и было место для ненависти, то помышлять об убийстве он ни за что не стал бы. Если бы посла попросили назвать трех человек, которым он доверял больше всего, он указал бы на свою жену Аманду, капитана Джеймса Т. Кирка и доктора Леонарда Маккоя. Оценка Камарагом обстоятельств дела вызывала у него сомнения, особенно в том, что Кирк приказал открыть огонь по кораблю Клингонов с целью повреждения гравитационной системы и затем послал членов экипажа "Энтерпрайза" на борт "Кроноса" для убийства канцлера.

Во-первых, Кирк не настолько глуп, чтобы так открыто пойти на убийство. Во-вторых, акт никак не вязался с обычным поведением Джима.

– Канцлер Высшего Совета мертв, – сказал Камараг, – и произошло это в результате неспровоцированного нападения в то время, когда он летел на встречу с вами под белым флагом с миссией мира.

Последние слова явно предназначались президенту Федерации. Тот вздохнул и потер лоб, словно хотел отогнать наступающую головную боль.

Ра-горатрей был бледнокожим седовласым дельтанином, который был озабочен многочисленными проблемами, и предотвращение войны было не единственной из них.

– Капитан Кирк арестован за преступление на законном основании, продолжал Камараг непривычно рассудительным тоном. – Позвольте напомнить вам, что он и доктор Маккой высадились на "Кронос" добровольно, и сей факт является неоспоримым, господин президент.

– Я потребую провести тщательное расследование, – пообещал Ра-горатрей. – Могу заверить вас, что мы приложим все возможные силы и средства для скрупулезного изучения этого дела. Тем временем…

– Тем временем, – закончил за него Камараг, – мы надеемся, Федерация не будет нарушать статьи Интерзвездного Закона, который распространяется и на вас. Капитан Кирк и доктор Маккой предстанут перед судом за убийство канцлера Торкона.

Губы президента вытянулись в тонкую ниточку.

– Об этом не может быть и речи, – президент повернулся к Сареку: Посол, должны быть какие-то положения, предусматривающие экстрадицию этих людей…

– Они виновны! – закричал Камараг. – Они убили канцлера! По Интерзвездному Закону…

– Я не верю, что капитан Кирк и доктор Маккой виновны в тех преступлениях, о которых вы говорите, – спокойно заметил Сарек, не обращая внимания на произнесенную Камарагом тираду. – Улики против них в лучшем случае можно назвать косвенными.

– Косвенными! – взорвался Камараг. – "Энтерпрайз" выстрелил по "Кроносу-1"! Офицеры Звездного Флота высадились по лучу на борт нашего корабля и хладнокровно устроили кровавую бойню, убив десятки невинных людей и вместе с ними канцлера! Это не что иное, как явная месть за Кудао и Темис, за Дэвида и Кэрол Маркус! Все это спланировал Кирк. Мне следовало знать, что, пока капитан жив, миру не быть!

– У экипажа "Кроноса" создалось впечатление, что "Энтерпрайз" открыл по ним огонь, – продолжал ровным голосом Сарек. – А кровавые злодеяния были совершены двумя людьми, одетыми в форму Звездного флота. Скажите мне, посол, кто-нибудь может подтвердить, что Кирк отдавал так называемый приказ убивать?

Камараг помрачнел.

– Господин президент, мой глубокоуважаемый коллега в данной ситуации является заинтересованным лицом, хотя и утверждает, что руководствуется одной только логикой. Его сын – старший помощник и заместитель Кирка.

– И посланник по особым поручениям Федерации, начавший переговоры с вашим Высшим Советом в интересах мира, – уточнил Сарек. – Господин президент, я разделяю всю меру персональной ответственности в этом деле, но вынужден согласиться с законными утверждениями глубокоуважаемого коллеги – Кирк и доктор Маккой арестованы в соответствии с законом, и Клингоны имеют право их судить.

Президент с грустью посмотрел на Сарека, понимавшего, что тот хотел услышать от него совсем другое. Посол сам с трудом произнес эти слова, но в них заключалась горькая правда. По закону Федерация не могла нарушить Интерзвездный Закон и помешать проведению судебных процедур, поскольку имелось достаточно косвенных доказательств для обвинения Кирка и Маккоя в преступлении.

Сарек умолчал о других, не совсем законных методах, позволяющих добиться выдачи двух человек, но они не входили в компетенцию присутствующих, хотя к ним могли прибегнуть некоторые офицеры Звездного Флота, один из которых доводился Сареку близким родственником.

Питая последние надежды, президент обратил свой взор на ромуланца.

– А какова позиция ромуланского правительства в этом вопросе, посол Нанклус?

С таким же каменным и непроницаемым выражением лица, как и у вулканца, Нанклус ответил:

– Не имея особых инструкций от моего правительства, вынужден согласиться со своими коллегами.

– Но вы ведь, – сказал в отчаянии Ра-горатрей, – не верите в то, что Кирк убил канцлера?

– Господин президент, я не знаю, чему верить, – ушел от ответа Нанклус.

– Жду вашего ответа, господин президент, – настаивал Камараг.

Ра-горатрей закрыл глаза и после долгого молчания тяжело вздохнул.

– Президент не стоит над законом. Удовлетворенный, Камараг поднялся и, поклонившись, вышел. Зазвучал сигнал вызова настольного устройства внутренней связи.

– Господин президент, к вам представители командования Звездного Флота из Сан-Франциско. – Впустите, – разрешил Ра-горатрей. В кабинет вошли три офицера. Двоих Сарек узнал – это были контр-адмирал Уильям Смилли и командующий Звездным Флотом адмирал Картрайт. С третьим, молодым лейтенантом, посол никогда прежде не встречался. Офицеры поприветствовали наклоном головы сидящих дипломатов и обратились к Ра-горатрею.

– Господин президент, – начал Картрайт.

– Адмирал Картрайт… Билл… лейтенант, – поздоровался с ними президент.

Картрайт взволнованно продолжил:

– Господин президент, мы не можем допустить, чтобы граждан Федерации силой увезли клингоны.

Ра-горатрей рассеянно потер лоб.

– Боюсь, мы только что обсуждали этот вопрос с послом Клингонов. Не имея полного отчета о случившемся, я вынужден соблюдать Интерзвездный Закон.

Смилли и Картрайт застыли в напряжении и обменялись взглядами.

Картрайт дал знак лейтенанту, и тот приступил к изложению плана действий.

– Господин президент, в связи с ростом опасности террористических акций против Федерации со стороны Империи клингонов мы подготовили силы быстрого реагирования. Сэр, заложники могут быть освобождены в течение двадцати четырех часов с минимальными потерями в живой силе и технике. У нас имеются технологии…

– Предположим, – прервал лейтенанта раздраженный Ра-горатрей, – вы спровоцируете полномасштабную войну.

– Тогда, если говорить откровенно, господин президент, для них наступит конец, – уверенно отчеканил лейтенант.

Президент посмотрел на него в ужасе.

– Господин президент, – вмешался Нанклус, – они действительно не готовы отразить нападение. Самое подходящее время сделать это сейчас.

Ра-горатрей встретился взглядом с Сареком, словно спрашивал:

"А ты? Ты тоже считаешь, что стоит, пойти на риск?"

Сарек опустил глаза. Как вулканец он был обязан контролировать свои эмоции, но сейчас испытывал сильное искушение выразить свое отвращение. Он хорошо знал оказавшихся в заложниках Кирка и Маккоя и полагал, что они скорее умрут, чем допустят развязывание войны.

– Чем дольше мы будем выжидать, тем меньше у нас шансов освободить заложников, сэр, – добавил Картрайт.

Президент немного помолчал и затем сказал:

– Я буду иметь это в виду, адмирал. Думаю, на этом можно поставить точку.

Картрайт повернулся, чтобы уйти, но контр-адмирал Смилли не торопился.

– Сэр? – обратился он к президенту. Тот посмотрел на Смилли вопросительно.

– Люди, о которых мы говорим, в прямом смысле спасли нашу планету, и вы знаете об этом.

Сарек был уверен, что контр-адмирал имеет в виду загадочный зонд, который чуть не нарушил климат Земли и не, превратил ее в ледяную пустыню, не вмешайся тогда Кирк со своим экипажем.

– Я помню об этом, – сказал мрачно Ра-горатрей – Боюсь, им придется спасать ее и на этот раз, на суде у Клингонов.

Президент попросил всех удалиться. Смилли задержался на какую-то долю секунды, затем развернулся и последовал за Картрайтом на выход.

Ра-горатрей обхватил голову руками и потер виски, прежде чем посмотреть на Сарека.

– Завтра утром экипаж "Энтерпрайза" должен быть у меня в кабинете.

Желание президента удивило вулканца. Он сомневался, что экипаж "Энтерпрайза" намерен в настоящий момент вернуться на Землю, но посчитал, что было бы не мудро говорить об этом президенту.

– Их корабль находится в космосе, господин президент, в Нейтральной зоне, граничащей с Империей Клингонов.

Ра-горатрей сузил выцветшие глаза.

– Тогда скажи своему сыну, чтобы он поторопился и был здесь к концу недели. Хватит с них и того, что "Энтерпрайз" уже успел натворить.

– Разумеется, господин президент, – послушно ответил Сарек, зная, что как отец и посол он не имеет права отдавать приказы Споку – офицеру Звездного Флота. Как бы ни болела у президента голова, он тоже должен это скоро понять, и тогда приказ на возвращение "Энтерпрайза" будет отдан командованием Звездного Флота. Даже в этом случае – Сарек был вполне уверен – Спок откажется подчиниться***

Спустя несколько часов после смерти канцлера в каюте Азетбур раздался звонок. Она нажала кнопку, и дверь открылась. Тело Горкона без особых церемоний и суматохи кремировали – в Империи жизнь была слишком коротка, а ресурсы очень ограничены, чтобы их впустую расходовать на мертвых.

В каюту вошел генерал Чанг, выглядевший мрачно и как всегда чрезмерно официально. Азетбур навстречу ему не поднялась, оставаясь в полумраке и внимательно наблюдая за ним.

Чанг поклонился.

– Моя госпожа Азетбур, – начал он, обращаясь по старомодному, а не по ритуалу, желая таким образом показать свое глубокое уважение к ней не как к новой главе Высшего Совета, а как к другу отца.

Азетбур всегда недолюбливала Чанга, но теперь, когда у нее было горе, его манеры показались довольно трогательными.

"Умный Чанг. Может быть, ты и воин, но ты также и хитер как дипломат."

Он осмотрел комнату и сдвинул брови.

– У вас нет охраны?

– Моего телохранителя убили, – устало ответила Азетбур, – а охранники моего отца либо убиты, либо ранены. Не вижу смысла сопротивляться неизбежному, генерал. Если бы Кирк собирался убить меня, он давно бы это сделал. Зачем ты пришел? Есть проблемы с пленниками? – в ее голосе появились вызывающие нотки.

Чанг шагнул навстречу Азетбур, весь его вид говорил, что он пришел по срочному делу.

– Нет, моя госпожа. Они… надежно охраняются. Я пришел сказать, что пришло время поговорить с Федерацией.

Генерал замолчал, и впервые за все время девушка заметила, как по его лицу пробежала тень неуверенности.

– Еще я пришел напомнить предпринять меры предосторожности. Очень легкомысленно не заботиться о своей безопасности. Может, в настоящее время этот вопрос вас не беспокоит, но я настаиваю, чтоб вы думали не только об утрате, которую мы все понесли, но и о нуждах Империи. Если вас убьют, кто тогда продолжит дело вашего отца?

– А почему бы и не ты, генерал? – Азетбур не скрывала иронии в голосе. Если Чанг и уловил ее, то из вежливости не подал виду.

– Я простой солдат. Я был советником вашего отца… и его другом, но у нас с ним всегда были разногласия, – генерал скупо улыбнулся. – Думаю, мы оба прекрасно понимаем, что я не подхожу на место преемника. Наука убивать мне известна больше, чем решение жизненных вопросов… а теперь наши люди должны научиться выживать. Кирка можно уже не бояться, но есть и другие, кое-кто из них – на борту нашего корабля…

– Кто? – требовательно спросила Азетбур.

– Керла, – ответил Чанг, глядя ей в глаза. Девушка отпрянула, не в состоянии поверить услышанному. Чанг затараторил, убеждая ее в своей правоте.

– Я должен сказать об этом открыто и немедленно, поскольку вам угрожает большая опасность.

– Я не верю в это, – прошептала Азетбур, хотя мысли ее лихорадочно заработали. После смерти отца она с Керлой не встречалась и не говорила.

Азетбур предполагала, что он намеренно оставил ее наедине с самой собой, чтобы она могла оплакивать отца…

Азетбур всегда удивлялась резкой перемене в Керле, когда он, признанный воин, поклялся на верность Горкону и стал ухаживать за ней.

Может, он проявлял свою любовь к ней ради возможности получить власть? Не способствовал ли он убийцам, – а может, даже выступал инициатором нападения, – с самого начала намереваясь стать супругом канцлера Высшего Совета?

Не было ли у него сговора с Кирком? Или Кирк сделал то, что замышлял Керла, опередив его?

От этих мыслей Азетбур стало еще больнее. Она, прищурившись, спросила Чанга:

– Какие у тебя доказательства?

– Никаких, – признался тот, – всего лишь подозрение. Это своего рода инстинкт, приобретенный жизненным опытом. Мне уже приходилось сталкиваться с предательством. Я не прошу верить мне или предпринять против Керлы какие-либо действия – просто следует быть более осторожной. И никому не доверять. Позвольте сказать вам, ради вашего отца, я сделал все необходимое, чтобы защитить вас. Обещаю вам, моя госпожа, что на мирную конференцию вы прибудете благополучно. Клянусь своей жизнью, – генерал заговорил решительнее, еще раз поклонился. – Разрешите служить вашим телохранителем до тех пор, пока вы будете готовы отправиться в каюту канцлера для официальных приемов.

Не дожидаясь ответа, Чанг вышел. Как только за ним закрылись двери, Азетбур уткнулась лицом в ладони.

***

После ухода Спока и Скотта в торпедный отсек Валерис осталась у руля Она никак не могла определиться в сложившейся двусмысленной ситуации с Клингонами. Формально, по Интерзвездному Закону, те имели право задержать капитана Кирка и доктора Маккоя, но Валерис знала, что существует способ обхода строгих положений закона.

Она стыдилась своего эмоционального всплеска, который допустила на мостике, когда сказала Споку, что нельзя бросить Кирка и Маккоя на произвол судьбы. Нет, она не имела в виду ввязаться в бой и не предлагала предпринять что-то особенное. Знала лишь, что нужно действовать. Спок как всегда был прав и логичен. Любые действия по вызволению капитана и доктора сейчас могли спровоцировать войну, а ни один вулканец не допустил бы этого. Спок не так понял ее, зато уловил, что говорила она эмоционально, и поэтому ей стало стыдно. Хотя он раньше и хвалил ее, Валерис в очередной раз почувствовала, что своим поведением разочаровывает его, а ведь он был именно тем человеком, который должен гордиться ею.

Валерис развернула кресло и увидела, что Чехов, покинув пост рядом с ней, идет к пульту связи, где Ухура в данный момент принимала сообщение.

Женщина вся напряглась, и Валерис подозревала, что передают приказ командования Звездным Флотом. По выражению лица Ухуры – на нем Валерис заметила злость, разочарование и упрямую решимость одновременно – было совершенно очевидно, что она хотела услышать совсем другое.

Валерис не знала капитана Кирка, зато восхищалась Споком. Кирк должен быть, наверное, замечательной личностью, раз вулканец считал его своим другом. Кирк подвигал этих необыкновенно талантливых офицеров на беззаветную преданность себе, не зря же они отвергали многообещающие в росте карьеры предложения ради возможности служить под началом Кирка.

Валерис услышала, как Ухура, повернувшись к Чехову, сказала ему:

– Получен приказ немедленно возвращаться.

Павел нахмурился и повторил то, что Валерис уже говорила накануне:

– Мы не можем бросить капитана Кирка и доктора Маккоя на произвол судьбы.

Он посмотрел на остальных членов экипажа, словно искал у них поддержки.

Валерис поднялась с кресла и присоединилась к остальным.

– Конечно же, нет… – начала Ухура и осеклась, увидев вулканку.

Чехов взглянул на нее испытующе.

Лейтенант затаила дыхание. Она опять не могла решиться, ибо перед ней стояла дилемма: как вулканка она хотела следовать самым логическим путем, предлагавшим строгое подчинение предписанным нормам и положениям, но, с другой стороны, желала во что бы то ни стало спасти капитана и доктора.

Валерис подозревала, что Спок боролся с подобными чувствами, но, исполняя обязанности капитана "Энтерпрайза", он вынужден будет последовать приказу, если команда не найдет способа не выполнить его, не прибегая к прямому неподчинению.

– Четыреста лет назад на планете Земля, – стала рассказывать Валерис Чехову и Ухуре, – рабочие, которым грозило увольнение после изобретения первых машин, бросали в них деревянные ботинки, называемые сабо, и выводили станки из строя. Отсюда и возник термин "саботаж".

Больше Валерис ничего объяснять не пришлось. Взгляд Ухуры, сразу сообразившей что к чему, потеплел, затем огонек в ее глазах погас, и механическим тоном она произнесла – Звездолет имеет техническую неисправность – вышли из строя дублирующие системы.

– Отлично, – ухмыльнулся Чехов и тут же напустил серьезность на лицо – То есть я хочу сказать, как плохо. Кто скажет об этом капитану Споку?

– Может быть, землячка? – предложила Ухура невозмутимо.

Все посмотрели на Валерис, которой вдруг захотелось улыбнуться. Ей нравились эти люди – их преданность, способность импровизировать перед лицом кризисных ситуаций. Воспитанная землянкой, Валерис чувствовала себя уютнее среди этих людей, чем со своими соплеменниками, и в этом крылась одна из причин написания ею рапорта с просьбой служить на "Энтерпрайзе", а не на корабле, экипаж которого полностью состоял из вулканцев. Земные критерии более гибкие, в сравнении с экспансивным и непоследовательным поведением землян поступки Валерис воспринимались как правильные и логичные, а ее эмоциональные срывы оставались незамеченными. Девушке пришла в голову мысль, что Спок наверняка выбрал "Энтерпрайз" по той же причине, что и она.

Валерис все же не улыбнулась сообщникам старательно сохраняя на лице маску безразличия, она подтвердила свое соучастие в деле, направившись прямо к турболифту, в торпедный отсек к Споку Через закрывающиеся двери она поймала на себе изумленные взгляды товарищей.

***

По просьбе Ра-горатрея Сарек остался у него в кабинете и внимательно слушал предложения его гражданских советников.

– Как уже отметил посол, – доктор наук Тхлема, ксенофизиолог с планеты Андора, специалист в вопросах культуры Клингонов, вежливо направила свои голубокожие усики-антенны в сторону Сарека, – Клингоны вполне способны руководствоваться логикой, когда им это на руку. Я в корне согласна с Камарагом – их дело против Кирка и Маккоя глубоко обоснованно, если следовать внешней логике. Если мы вмешаемся, если предпримем попытку освобождения, то может возникнуть угроза войны.

Ра-горатрей понимающе кивнул, прищурив молочного цвета глаза под длинными белыми ресницами – Значит, вы соглашаетесь – никакой интервенции – Совсем наоборот! Я просто попытаюсь составить наиболее вероятный сценарий событий, – удивилась Тхлема выводу президента – Я сказала "может возникнуть", но не "возникнет". Если мы не отреагируем на их действия, они воспримут это как нашу слабость, что поставит нас в наименее выгодные условия при подписании мирного договора. Честно говоря, я считаю, что можно рискнуть и нанести по Клингонам молниеносный удар с целью освобождения Кирка и Маккоя. Не надо бояться войны с Клингонами, по крайней мере, в данный момент – они в незавидном положении, и им это прекрасно известно.

Губы Ра-горатрея вытянулись в тонкую линию. Он поднес длинные бескровные пальцы ко лбу и потер его, словно хотел стереть беспокоящие его мысли.

Сарек прикрыл глаза и вновь услышал слова Нанклуса: "Они не готовы отразить нападение. Самое подходящее время сделать это сейчас…"

Между империями ромуланцев и Клингонов отношения становились все более натянутыми, товарооборот снизился. От союза Федерации Планет и Империи Клингонов ромуланцы не получили никакой выгоды для них самих, кроме того, возникла определенная опасность. Сарек не сомневался, что правительство ромуланцев делало все возможное, чтобы повлиять на руководство Федерации и вынудить его проводить более жесткую политику по отношению к Империи Клингонов, ну а война для них была бы лучшим вариантом.

Сарек ожидал услышать от Нанклуса эти слова, он даже не удивился, услышав их от адмиралов Смили и Картрайта, но теперь, когда они исходили из уст гражданских советников Федерации, вулканец ясно осознал, что Галактика балансирует на грани войны.

Заговорил землянин среднего возраста Генри Мулрей. Сарек не встречался с ним раньше, но был наслышан о нем. Мулрей – крупнейший подрядчик, выполняющий заказы Звездного Флота по производству вооружения оборонного характера, впрочем, ходила молва, что часть своего состояния он сколотил за счет нелегальной продажи оружия клиентуре, не входящей в состав Федерации. Сарек видел только одну причину, по которой промышленник оказался на встрече, – предоставить Ра-горатрею информацию не без выгоды для себя.

– Вы можете полностью рассчитывать на нашу поддержку, господин президент, – заверил его Мулрей. – Мои фабрики готовы перейти на производство вооружений за несколько дней.

– Благодарю тебя, Генри. В настоящий момент мы решаем вопрос дипломатическими средствами, – ответил, не глядя ему в лицо, Ра-горатрей.

– Разумеется, – подтвердил Мулрей. – Война никому не нужна.

Ра-горатрей начал колебаться, и Сарек решил, что пришла пора вступить в разговор и ему, причем сделать это как можно скорее.

– Позвольте мне, господин президент… Ра-горатрей перевел взгляд на вулканца.

– Очень важно, – напомнил ему Сарек, – поддерживать процесс мирных переговоров. Если новый канцлер будет за их продолжение, то нам, может быть, удастся внести дополнение, гарантию, что Кирк и Маккой не будут казнены. Затем…

В этот момент по внутренней связи президента раздался взволнованный голос – поступило экстренное сообщение:

– Господин президент, на связи новый канцлер Высшего Совета Клингонов.

Ра-горатрей развернул кресло и устремил взгляд на видеоэкран, расположенный на дальней стене. Остальные последовали его примеру. Через мгновение на экране появилось изображение Азетбур, выглядевшей по-королевски в облачении канцлера. Доктор Тхлема едва заметно выразила свое удивление, это заинтриговало и Сарека. Как правило, женщины не допускались в руководство Империи, их считали не пригодными к этому делу по природе своей, а это значило, что Азетбур была серьезной соперницей для претендентов или имела очень могущественных покровителей.

Сарек остался доволен выбором Клингонов, он вселил в него новые надежды. Посол встречался с Азетбур, знал ее как активнейшего проповедника идей отца. Перспектива войны отошла в сознании Сарека на второй план.

Появился шанс на подписание мирного договора.

– Господин президент, – сказала Азетбур, не обращая внимания на фурор, который произвела своим внешним видом. – Я назначена канцлером Высшего Совета и сменила на этом посту отца.

Ра-горатрей уже пришел в себя и смотрел на Азетбур с симпатией.

– Госпожа канцлер, примите мои самые искренние соболезнования в связи с тяжелой утратой. Хочу заверить вас, что эта постыдная акция…

Взмахом руки она словно отмела в сторону все личные вопросы и заговорила с такой уверенностью и пылом, что слушатели даже потеряли дар речи, пораженные ее перевоплощением. Она в самом деле умело заменила отца.

Сареку даже показалось, что он расслышал в ее голосе интонацию Горкона.

– Господин президент, давайте договоримся: вы хотите провести конференцию, того же хотел и мой отец. Я прибуду через неделю, после осмысления некоторых деталей его позиции. Это будет сделано при одном условии: пленников мы не выдадим и вы не станете освобождать их, прибегая к военной операции, – Азетбур замолкла, придавая больший смысл своим словам. – Такая попытка будет рассматриваться нами как начало войны.

Ра-горатрей облегченно вздохнул, услышав начало речи нового канцлера, но последние слова заставили его сильно побледнеть. Голос и выражение лица президента продолжали излучать добродушие.

– С нетерпением ждем вас на следующей неделе, госпожа канцлер.

Надеюсь, вы станете нашим гостем здесь, на…

– После недавних событий, – прервала президента Азетбур, – и, думаю, вы меня понимаете, я предпочитаю встречу на нейтральной территории. В интересах безопасности давайте не будем разглашать выбранное место.

Ра-горатрей слабо улыбнулся.

– Как пожелаете, госпожа канцлер.

В ответ на его слова экран погас, и президент вновь повернулся к своим советникам.

– Я сделаю все, от меня зависящее, для избежания войны, – Ра-горатрей посмотрел на Сарека. – Даже ценой жизни друзей твоего сына.

Глава 7

Азетбур медленно перевела взгляд с экрана на членов своего Совета. Из всех советников отца осталось только два – Чанг и Керла, но сейчас ни одному из них она не доверяла. Ей очень хотелось бы послушать старого Коррда, но он все еще находился в критическом состоянии, из-за его преклонного возраста раны, нанесенные убийцами Горкона, заживали плохо.

Азетбур внимательно изучала Керлу, пытаясь найти на его лице подтверждение предательства. По отношению к девушке он вел себя в присутствии посторонних излишне официально – как обычно. Может, он играл, когда они оставались наедине? Взмахивая руками, Керла развернул планы военных действий и положил их перед Азетбур. Чанг стоял поодаль, не делая никаких комментариев, и лишь внимательно наблюдал за обоими. "Как хищник, – подумала Азетбур, – всегда молчаливый и выжидающий." Она решила руководствоваться словами Чанга "никому не доверяй" – в том числе и ему.

– Надо атаковать их, госпожа канцлер, пока мы в состоянии это сделать! – кричал разгоряченный Керла.

Азетбур склонилась над столом, бесстрастно вникая в планы.

– Атаковать, – настаивал юный генерал Кхмарр, еще моложе Керлы, – или стать рабами на их планетах!

– Силой мы можем взять все, а не то, что они хотят нам дать! – сказал Грокх, обводя рукой звездную карту. Генерала Грокха очень молодым назвать было нельзя, но и в пору зрелости он еще не вступил.

Азетбур беспокоило, что мудрейшие люди Империи погибли во время нападения, а из оставшихся советников наиболее хитрым и опытным был Чанг.

Следуя логике, она особенно должна была зависеть от генерала, но, как и отец, опасалась его. Если не доверять и Керле, и Чангу, то в Совете некому было открыться, разве что самой себе да покойному отцу. "Зачем только убийцы оставили меня в живых?" – размышляла Азетбур.

Она устало вздохнула и посмотрела на Грокха.

– Вы, похоже, не улавливаете ситуацию, генерал. Война – это архаичное понятие, поскольку под угрозой находится наше становление.

– Лучше умереть стоя, чем жить на коленях, – укоряюще сказал Керла.

– Это не то, чего желал мой отец…

– Его убили за то, чего он хотел добиться, – горько заметил Чанг.

Девушка внутренне сжалась – она вспомнила, как отец умирал у нее на руках. Когда-то ей довелось услышать, что у Кирка сердце Клингона, и теперь, после раздумий, она поверила в это. Клингон, мстивший за смерть члена своей семьи – за сына, подругу, не перепоручал бы сделать это кому-нибудь другому.

Кирк высадился на борту "Кроноса", чтобы лично убедиться в смерти Горкона, невзирая на то, что за сатисфакцию ему придется заплатить своей жизнью и жизнью друга.

Теперь Азетбур предстояло поставить в этом деле точку, решив судьбу Кирка. Она считала, что сделать это нужно таким образом, чтобы не поставить под угрозу все, к чему ее отец так долго шел.

Она заглянула в глаза Чангу.

– Кирк должен предстать перед справедливым судом.

– Его дело будет рассматриваться в соответствии с законами Клингонов, – мрачно заметил Чанг – Нет. Мы должны судить его по Интерзвездному Закону Молодые генералы стали возражать, но Азетбур не обращала на них внимания.

– Вы будете представлять интересы государства, генерал Чанг.

Чанг злобно прищурился здоровым глазом – Федерация дорого за это заплатит, – пообещал он.

– Не Федерация. Мирный процесс должен продолжаться, – Азетбур перешла почти на шепот. – Кирк. Кирк заплатит за смерть отца.

– Я буду рад этому, госпожа канцлер, – поклонился Чанг Азетбур.

***

Спок стоял в торпедном отсеке и непонимающе смотрел на то, что ему казалось невероятным. Рядом с ним у консоли склонился Скотт, тоже внимательно разглядывавший информацию, выведенную на экран.

– Все, как я говорил, мистер Спок, компьютер показывает наличие полного боекомплекта торпед.

– А банк данных говорит, что две торпеды были выпущены, – пробормотал задумчиво вулканец.

То, что "Энтерпрайз" выстрелил по кораблю Клингонов, не укладывалось ни в какие рамки, и все же Спок видел летящие торпеды собственными глазами. А видел ли? Спок пристально посмотрел на Скотта.

– Один из компьютеров врет.

– Компьютер не может врать, сэр, – ответил, нахмурившись, Скотт.

Спока фраза инженера позабавила. Вулканец уже настолько привык к разнообразию выражений людской речи, что порой употреблял их сам. Учитывая удрученное состояние Скотта, Спок решил пользоваться нейтральной лексикой.

– Верно, мистер Скотт. Значит, мы должны провести визуальную проверку торпед.

– Но ведь на это потребуются многие часы!

– И тем не менее – начал Спок. Доставка капитана и доктора к месту суда и сам суд тоже должны занять несколько часов. Спок не видел другого пути решения задачи.

– А если они все на месте? – спросил Скотт. Спок глубоко вздохнул.

– Тогда кто-то ввел в банк данных компьютера ложную информацию Это казалось самым допустимым из всех вариантов, и вулканцу было даже неприятно думать об этом. Ему и в голову не пришло подозревать Кирка Увидев, что к ним спускается Валерис, мужчины подняли головы.

– Капитан Спок, – сказала девушка – Дочь Горкона стала канцлером. Я слышала отчет.

Скотт издал еле слышный гортанный звук и покачал головой.

– Держу пари, эта клингоновская сучка убила своего отца.

Спок укоряюще посмотрел на него, пораженный глубиной ненависти, прозвучавшей в голосе инженера. Сейчас он сильно напомнил ему Джима Кирка после брифинга с контр-адмиралом Смилли.

– Своего собственного отца?

– Это старая история, сэр, – спокойно объяснила Валерис и добавила, отвечая на вопросительный взгляд Спока:

– В Империи отцеубийство – одно из средств, при помощи которого власть переходит к детям. Клингоны поступают так на протяжении веков.

– Так однажды было и на Земле, – напомнил Валерис Спок, – и у ромуланцев. Этот факт никоим образом не доказывает, что Азетбур…

– Они не ценят жизнь, как мы, Спок, – перебил его Скотт. – Ты знаешь об этом. Поверь мне, она не проронила ни единой слезинки.

Безысходность Спока грозила перерасти в крушение всех надежд. Как спасти капитана, не развязав войну, и затем попробовать установить мирные отношения с Клингонами, если большинство офицеров Звездного Флота думали так же, как Скотт?

– Это не кажется убедительным, мистер Скотт, поскольку у Клингонов нет слезных каналов, – пока главный инженер собирался ответить, Спок повернулся к Валерис. – На наше сообщение, посланное в штаб Звездного Флота, ответа не получено, лейтенант?

– Так точно, получено.

В голосе Валерис Спок уловил нотки неуверенности. Он пристально посмотрел на девушку.

– И…

Под проницательным взглядом Спока Валерис сжалась в комок, а лицо ее не выражало совершенно никаких эмоций.

– Капитан третьего ранга Ухура испытывает технические трудности, сэр.

– Довольно любопытно, – негромко заметил Спок.

Вулканец готов был взять на себя всю ответственность за действия "Энтерпрайза" и освободить команду от обязательств исполнять его приказы, но теперь он понял, что экипаж будет настоятельно оказывать ему помощь и поддержку и разделит вину вместе с ним. Слова Валерис подсказывали Споку, что Ухура нашла способ, с помощью которого они могли избежать трибунала.

– Очень хорошо, – сказал он Валерис. – На двадцать четыре часа мы договоримся, что этого разговора не было.

– Ложь? – слово не покоробило ее, и в голосе не прозвучало осуждение.

– Упущение, – поправил ее Спок. – После этого.

Скотт слушал их разговор с растущим беспокойством и уже не в силах был сдерживаться.

– Через двадцать четыре часа мы потеряем след капитана!

– Мне точно известно, где он будет находиться, – спокойно ответил вулканец.

У Скотта от удивления отвисла челюсть.

– Где?

***

"Кронос-1" полным ходом шел домой – судить Кирка. Азетбур в каюте Горкона, куда перебралась по настоянию Чанга, готовилась к предстоящей мирной конференции, тщательно анализируя записки отца. Каюта канцлера была лучше оборудована охранной аппаратурой и более удобна для работы телохранителей. Азетбур боялась, что нахлынувшие воспоминания снова вызовут у нее боль, но, напротив, среди отцовских вещей ей стало намного уютнее. Она сидела, насупившись, в кресле Горкона, в котором он обычно читал и в котором вел их последний разговор, и потирала появившуюся складку между бровей. Судя по дисплею, записки Горкона были неполными.

Очевидно, основную часть мыслей по стратегии переговоров он хранил у себя в памяти. Азетбур вспомнила все, что они вместе обсуждали, как наедине, так и в присутствии других советников, но все-таки многое Горкон так и не высказал.

Канцлер не доверял своему Высшему Совету. "И я, – подумала Азетбур, последую его примеру." Раньше верила Керле и все еще любила его, но слова Чанга посеяли в ее душе сомнение. Она никому не могла открыться, даже Чангу, взявшемуся за организацию ее безопасности. В эти дни настроение Азетбур колебалось между двумя полюсами: иногда ей безумно хотелось жить и продолжить дело Горкона; а порой у нее вообще пропадало желание что-либо делать, поскольку все попытки казались бессмысленными. Она сомневалась, что доживет до подписания мирного договора с Федерацией, но надеялась, что сможет стать свидетелем суда над Кирком. Этого ей вполне хватило бы.

В отличие от своего отца Азетбур не имела преемников. Она закрыла воспаленные глаза и вновь открыла, услышав сигнал на мониторе, нажала кнопку, и на экране появилось изображение охранника Катриса, стоявшего у входа в каюту.

– Госпожа канцлер, – обратился Катрис басом, соответствующим его грузной фигуре. – Бригадный генерал Керла желает поговорить с вами наедине.

Азетбур насторожилась и незаметно вздохнула.

– Впустите, – разрешила она.

Катрис кивнул. Экран погас и вновь вспыхнул, показывая то, что и охранники видели снаружи: другого оружия, кроме отданного фазера, Керла не имел.

Азетбур не испугалась бы, если б он и был вооружен. Со дня убийства отца она и сама мечтала умереть. К тому же их разговор записывался на пленку в трех разных местах.

Керла вошел в каюту, но Азетбур ему навстречу не поднялась. Она знала, с какой целью он пришел, выждав время после гибели Горкона. Азетбур решила, что для них обоих лучше, если она будет жесткой и прямой.

Как только закрылись двери, от официальных манер Керлы не осталось и следа. Быстрыми шагами он подошел к Азетбур и взял ее за руку. Она не сопротивлялась, но когда он поднес ее ладонь к своему лицу, сдалась, не отвечая, однако, взаимностью. Рука ее безвольно повисла, и огромными усилиями девушка заставила себя посмотреть на Керлу безразличным взглядом, не выражающим теплых чувств. Сделать это было совсем не просто – от генерала веяло силой и страстью. Ей хотелось погладить Керлу по длинным смоляным волосам, утопить в них свое лицо, как несколько дней назад.

Керла, казалось, не замечал прохладного к себе отношения.

– Зета, давай сегодня дадим с тобой клятву. Теперь нас ничто не сможет остановить.

"Ничто, – подумала Азетбур, – теперь, когда нет моего отца."

Керла хотел притянуть ее к себе, но она не позволила ему этого, откинувшись в кресле. Он посмотрел на Азетбур, не понимая в чем дело.

– Что происходит, Зета? Разве я дал тебе мало времени? Если нет, то прошу меня простить.

Азетбур по-прежнему оставалась холодной.

– Наши отношения изменились, генерал Керла.

Он медленно отпустил ее руку. В его глазах бушевала ярость, девушка видела, как он борется, чтобы не выплеснуть свои чувства.

– Не понимаю.

– Ты был предан моему отцу? – неожиданно спросила она, и вопрос удивил их обоих. Азетбур хотела покончить с их отношениями без каких-либо объяснений. "Дурак, – сказала она про себя, – если подозрения Чанга оправданны, то ты сам подписал приговор себе."

На этот раз задетый за живое Керла чувств скрывать не стал. Азетбур смотрела на него, абсолютно не реагируя, словно он был актером и в совершенстве знал свою роль.

– На что ты намекаешь, канцлер? Что я предал Горкона? Что я виноват в его смерти? – Керла вскочил на ноги. – Да, я не всегда с ним соглашался и не делал из этого секрета, но я дал ему клятву преданности! Мне не нужно повторять ее еще раз, чтобы придать ей больше веса!

– Но ты не клялся в верности мне.

Слова Азетбур немного остудили его гнев. Керла взглянул ей прямо в глаза.

– Я с большим удовольствием дам эту клятву, канцлер Я предан вам и думал, вы знаете об этом.

– В самом деле? – негромко спросила она. Азетбур думала, что вопрос вновь взбесит генерала, но вместо этого он облокотился о кресло Горкона и пристально посмотрел на нее, словно хотел увидеть ее душу.

– Твой гнев вызван смертью твоего отца, – сказал наконец Керла с обезоруживающей нежностью. – В твоих словах я не слышу обвинения. Сейчас ты о многом думаешь, но только не об этом. Мы вернемся к нашему разговору после мирной конференции, когда ты придешь в себя, – Керла хотел дотронуться до ее руки, но Азетбур отдернула ее – Нет, больше об этом мы говорить не будем, даже если я останусь в живых. Мы не станем к этому возвращаться. И в каюту ко мне ты войдешь только по делам.

– Азетбур…

Она дала знак охраннику. Керла вскочил на ноги и сказал с горечью в голосе:

– Ты не веришь мне. Придет время, и ты пожалеешь, что прогнала меня.

Азетбур вернулась к прерванному чтению, запретив себе даже поворачиваться в его сторону.

***

В центре помещения для суда стояли Кирк и Маккой Доктор был напуган, но не обращением с ним Клингонов – их отношение к заключенным под стражу было гораздо лучше, чем он предполагал. Его с Кирком посадили в довольно комфортабельную камеру с мягкими кроватями и давали приличную, по клингоновским понятиям, еду.

Маккой предположил, что Азетбур продолжила гуманную политику своего отца. Доктора передернуло, когда он вник во все толкования слова "гуманный". Это гуманное отношение почему-то не предусматривало возможности побриться и принять душ.

Маккоя прошиб холодный пот. Клингоны слишком уж хорошо обходились с пленниками, а это могло означать, что их к чему-то готовят. Возможно, к тому, что им предстояло увидеть сейчас.

Зал судебного заседания сочетал в себе признаки собора и цирка: он был похож на пещеру, внутри которой размещалась арена с вырубленными в скале местами для зрителей.

В самом низу, на площадке, где стояла скамья подсудимых с круглым ограждением, доходящим Маккою до пояса, она была ярко освещена, а остальная часть пещеры находилась в полумраке. Доктор сожмурился, но смог увидеть лишь камеры, свисающие с высоких каменных стен. Маккой занервничал еще больше, когда до него вдруг дошло, что за процессом будет следить вся Галактика, но мысль, что Спок и экипаж "Энтерпрайза" тоже получат возможность смотреть на них, успокоила его. Он окинул взглядом расположенные ярусами ряды для зрителей как раз в тот момент, когда канцлер Азетбур, великолепная и ослепительно красивая, вошла в зал в окружении свиты. С той ночи, когда умер ее отец, Маккой не видел Азетбур и не разговаривал с ней. Ее вид вселил в него надежду. Как и отец, он поступала разумно, имела чувство сострадания и была очень умна Не могло быть, чтобы она верила в то, что капитан совершил это преступление…

Зрители начали скандировать, сначала негромко, но постепенно перешли на громоподобный рев, от которого стал сотрясаться воздух.

– Кирк! Кирк! Кирк! Кирк!

Доктор судорожно схватился за ограждение, боясь, что дрожащие, не слушающиеся ноги подведут его Джим на происходящее не реагировал и соблюдал молчание и холодное спокойствие. Маккой знал, что смерть канцлера была для него тяжелым ударом, он глубоко опечалился, – вместе с Горконом пропала последняя надежда достичь мира в Галактике У самого доктора тоже не было большого желания говорить. Он восхищался и уважал Горкона, как и многие другие, с кем тот встречался, но канцлер умер только потому, что Маккою, врачу Звездного Флота, не требовалось изучать анатомию Клингонов. Он мог бы и сам этим заняться, но были и другие важные дела, а, кроме того, теоретически предполагалось, что звездолеты Федерации не должны встречаться с Клингонами.

Теоретически.

"Может, исходная посылка настолько ужасна, что мы не можем сами себе в этом признаться? – подумал Маккой. – Жизнь Клингона не стоит того, чтобы ее спасать.

Рев стал таким оглушительным, что мешал доктору думать На площадку огромной арены вышел темнокожий, широкоплечий, крепко сложенный адвокат подсудимых Во время их первой и очень короткой встречи Маккоя одолевали другие мысли, и он не запомнил его имени. В памяти осталось лишь, как сильно он удивился тому, что приятный молодой Клингон, на первый взгляд, был искренне заинтересован помочь своим клиентам, хотя и не мог гарантировать благоприятного вердикта.

Защитник протянул Маккою и Кирку два странных прибора и, увидев замешательство доктора, показал, как ими пользоваться Кирк разобрался сам и, наклонившись к доктору, прокричал ему на ухо:

– Это прибор для перевода.

Маккой понимающе кивнул и поднес его к уху. Тут из полумрака появился генерал Чанг. Публика в ожидании замерла.

"Подсудимые, обвинение, защита, – подумал Маккой – А где же судья и присяжные?"

С самодовольным видом генерал Чанг начал говорить, и Маккой был убежден, что Клингон давно ожидал этого момента. Доктор поправил прибор для перевода и стал внимательно слушать – Как государственный обвинитель, – сказал Чанг, – я заявляю, что "Энтерпрайз" открыл без каких-либо оснований огонь по "Кроносу-1", в то время как канцлер Горкон и его советники полагали, что после официального обеда на борту звездолета Федерации по приглашению капитана Кирка в девятнадцать часов тридцать минут того же вечера им ничего не могло угрожать, – Чанг повернулся к Кирку и с легкой усмешкой спросил:

– Вы это отрицаете?

– Кирк! Кирк! – улюлюкали зрители. Маккой услышал скрежет металла по камню и оглянулся на звук, успев заметить невероятно бледное лицо судьи.

Толпа затихла.

– Пусть подсудимый ответит, – сказал судья. На его руке была надета перчатка с выступающими на ней гвоздями, с прикрепленной матовой металлической сферой, служившей, как понял Маккой, судейским молоточком.

У Кирка на лице заходили желваки.

– Я не отрицаю того, что пригласил их на обед.

– Вы были пьяны во время обеда? – вкрадчиво спросил Чанг.

– Что?! – негодующе воскликнул Кирк.

– А разве не является неоспоримым тот факт, – продолжал генерал, что на обеде подавался ромуланский эль, напиток, запрещенный в Федерации из-за своей крепости?

– Да, подавался, – признался Джим Кирк. Маккой посмотрел себе под ноги и покачал головой. "Почему наш защитник не выражает протест? Это не суд, а самое настоящее судилище.

***

– Это не суд, а самое настоящее судилище, – возбужденно сказал контр-адмирал Смилли президенту Ра-горатрею.

Он прекрасно знал Джима Кирка и Леонарда Маккоя – двух ценнейших офицеров Звездного Флота. Оба хорошо послужили Федерации и должны были уходить в запас. Офицеры заслуживали лучшей участи, чем суда.

Если бы только он мог убедить президента попытаться предпринять что-нибудь для их спасения… После освобождения Кирка и Маккоя в дело вступили бы дипломаты и все уладили бы. Смилли был абсолютно уверен, что Клингоны находились в слишком безвыходном положении и не могли позволить себе вступить в войну. Адмирал невольно посмотрел на Сарека, который, по его мнению, настроил президента против активных действий.

Сарек не обращал на Смилли внимания, президент даже не взглянул в его сторону, увлекшись происходящим на экране. Смилли вздохнул и стал вместе с другими следить за разворачивающимися событиями.

***

Маккой наблюдал, как самодовольный Чанг расхаживал взад-вперед перед скамьей подсудимых.

– Значит, вы по-прежнему утверждаете, что ваш корабль не вел огонь по "Кроносу-1". А вы знали бы, если б он действительно стрелял? Полноте, капитан. Приборы не зарегистрировали в секторе других кораблей.

– В данном секторе их в самом деле не было, – подтвердил Кирк.

"Черт тебя побери, Джим, – захотелось крикнуть Маккою, – ты что, хочешь добиться высшей меры наказания для нас?"

– У вас не было в тот вечер возможности проверить банк данных вашего корабля?

– Да, была, и я проверил его, – невозмутимо ответил Джим Кирк.

– И о чем они вам сказали? Капитан заколебался.

– О том, что мы выпустили две фотонные торпеды, но…

Вторая часть ответа потонула в визге толпы. Чанг презрительно ухмыльнулся.

– У меня вопросов к свидетелю нет. Чанг удалился под удары молоточка судьи, призывающего к порядку. Страх Маккоя перерос в настоящую злость, когда вышел следующий свидетель – один из охранников канцлера Горкона.

Доктор узнал его, но только теперь он был без правой руки. Маккой до предела возмутился: руку пострадавшего можно было найти и реклонировать, если она сильно повредилась, или, в крайнем случае, поставить протез.

Однако обвинение предпочло выставить жертву нападения в таком виде, в каком он предстал перед всеми, чтобы сыграть на чувствах толпы. Могло, впрочем, быть и так, что охранник, как и Чанг, отказался от медицинского вмешательства, дабы похваляться ранением как доказательством своей храбрости. К свидетелю подошел защитник.

– Расскажите нам, что вы видели в ту ночь, когда был зверски убит канцлер Горкон.

– В ту ночь в нас стрелял "Энтерпрайз"…

– Попрошу данное утверждение не включать в протокол, – адвокат повернулся в сторону судьи и поднял руку. – Свидетель говорит, что по "Кроно-су-1" стрелял "Энтерпрайз", но не может доказать этого.

– Отклоняется, – вмешался судья. Защитник вздохнул и вновь обратился к свидетелю.

– Продолжайте, – сказал он.

– После первого попадания, – заявил охранник, – мы потеряли гравитационное поле, и я стал парить в невесомости, не в состоянии что-либо сделать. Затем к нам подошли два человека, которые были представителями Звездного Флота.

– Может, это были люди, использовавшие их форму… – перебил его адвокат.

Из полуосвещенного пространства раздался голос Чанга.

– Считаю данное заявление чисто спекулятивным.

– Принимается, – поддержал Чанга судья, полковник Уорф, суд заинтересован в фактах, а не в предположениях.

Полковник Уорф (странное имя для клингона, и. теперь Маккою стало ясно, почему он его не запомнил) скрыл свое разочарование и продолжал задавать вопросы свидетелю.

– Вы видели их лица? Смогли бы опознать их? Охранник в нерешительности замялся.

– Нет, но я уверен, что это были земляне. Уорф недоверчиво вскинул голову и спросил скептически:

– Если вы не видели их лиц, то откуда вам известно, что это были земляне?

"Господи помилуй, – с благодарностью подумал Маккой об Уорфе, – ты стараешься, ты действительно хочешь помочь нам."

– Я не мог… Я не… Я не очень хорошо их разглядел, хочу сказать, но это были земляне.

– Гм, – Уорф в задумчивости отвернулся от свидетеля, затем резким движением вновь повернулся к нему и неожиданно задал следующий вопрос, заставив клингона вздрогнуть.

– Если гравитационное поле было нарушено, то как эти люди могли ходить?

– Похоже, у них были гравитационные ботинки, – ответил охранник.

По сцене прошел гул голосов. Полковник Уорф выглядел так, что казалось, сожалел о заданном вопросе.

– У защиты больше нет вопросов. Чанг вышел на освещенную площадку и взял инициативу в свои руки.

– Они стреляли в вас? – спросил он охранника. Клингон в подтверждение кивнул.

– Из фазеров, стоящих на вооружении Звездного Флота. Они ворвались в каюту канцлера, и там тоже была стрельба. Потом они ушли тем же путем, каким и явились.

– В направлении отсека пространственного перемещения?

– Да, сэр.

– Благодарю вас, – угодливо сказал Чанг. – У меня больше вопросов нет.

Охранник ушел. Чанг посмотрел, сверкая единственным глазом, на Маккоя.

– Доктор Маккой, какой у вас в настоящий момент медицинский статус?

Маккою стало немного страшно, когда прозвучало его собственное имя, но он смело встретил взгляд Чанга и сделал вид, что не понял вопроса, совсем не собираясь облегчать ему задачу.

– Если не брать во внимание легкую форму артрита, – ответил весело Маккой, – то я бы сказал, неплохой.

Джим Кирк чуть не рассмеялся.

Чанга ответ не позабавил, он продолжал молча смотреть на доктора.

Маккой сдался первым.

– В течение двадцати семи лет я выполняю обязанности хирурга, а в последние годы являюсь также начальником медицинской части "Энтерпрайза".

Через три месяца я покидаю это место.

Чанг в замешательстве сдвинул брови, не поняв использованной Маккоем идиомы.

– Покидаю это место?

– Ухожу в отставку, – пояснил доктор.

– Ясно, – сказал Чанг и по-прежнему вкрадчиво продолжил:

– Полагаю, вы также употребляли ромуланское вино в офицерской кают-компании в тот вечер, доктор?

– Я протестую! – закричал Уорф с такой силой, что Маккой аж вздрогнул.

– Вопрос снимается, – сказал судья, к удивлению всех.

– Мы все выпивали, – разгорячился Маккой, – но это не означает…

Доктора прервал судья.

– Генерал Чанг, прошу задавать вопросы по существу.

Чанг принял замечание судьи вежливым кивком и самоуверенно оглядел Маккоя с ног до головы.

– Когда вы осматривали канцлера Горкона, он был еще жив?

– В нем едва теплилась жизнь, – глухо произнес землянин, вспомнив ситуацию.

– Вам приходилось спасать жизнь пациентов, находившихся в таком состоянии, как он?

На какое-то мгновение Маккой потерял дар речи. Его охватило смешанное чувство злости, вины и боли.

– Я не… – Маккой запнулся, обуреваемый стыдом от воспоминаний. Мне не хватило знаний анатомии Клингонов.

Аудитория затихла, и слова доктора эхом разнеслись по залу суда.

– Вы говорите, что скоро выходите в отставку, – нажимал Чанг. – Можно мне задать вопрос: у вас трясутся руки?

– Я протестую! – выкрикнул Уорф. Маккой гордо поднял голову и с нескрываемой ненавистью посмотрел на Чанга, даже не заметив, как Джим Кирк положил ему на плечо руку, желая успокоить. В голове доктора вертелось полдюжины оскорблений, которые он готов был выплеснуть на генерала, но которые ни в коей мере не предназначались для Азетбур и ее покойного отца.

Доктор сдержался.

– Протест отклоняется, – громоподобным голосом сказал судья.

– Я нервничал, – с жаром ответил Маккой.

– Вы проявили некомпетентность! – бросил в лицо доктору Чанг, перевесившись через ограждение. – Джим Кирк угрожающе направился к генералу – Суд определит, произошло это преднамеренно или ваш возраст и спиртное повлияли на профессиональные качества.

– Я пытался спасти его! – сорвался Маккой – Я отчаянно боролся за его жизнь! Он был последней надеждой на установление реального мира во Вселенной!

Маккой посмотрел в полумрак, туда, где сидела Азетбур, и надеялся, что она поняла его.

– Канцлер сама утверждает, что руки подзащитного тряслись.

Маккой стыдливо опустил голову.

Чанг отступил и театральным жестом указал на Кирка.

– А теперь вернемся к архитектору этого трагического события, капитану Джеймсу Тибериусу Кирку. Я вменяю вам в вину, капитан, что вы хотели отомстить за смерть вашего сына.

Даже при ярком свете было заметно, как побледнел Кирк.

– Это неправда!

Чанг безжалостно продолжал.

– Являясь инструментом проводимой Федерацией политики либо действуя по своей инициативе спьяну, вы и ваши друзья-заговорщики вывели из строя "Кронос-1" и хладнокровно убили канцлера Высшего Совета. После этого вы и доктор Маккой вернулись на корабль убедиться в том, что дело сделано.

– Я протестую! – вновь возразил полковник Уорф – Никто не видел, что убивал именно Кирк.

Судья был не прочь закончить слушание и делал вид, что процедура ему уже порядком надоела.

– Возражение поддерживается.

– Прошу занести в протокол выдержки из личного дневника капитана, Чанг подал знак рукой кому-то в дальнем конце зала.

Голос Кирка, записанный на пленку, наполнил помещение" "Я никогда не доверял Клингонам… Я никогда не смогу простить им смерть своего сына".

Суд загудел роем голосов; судья дважды ударил перчаткой-молоточком, восстанавливая спокойствие. Маккой устремил взгляд, выражавший полное неверие, на Кирка, а тот стоял словно каменный. "Это неправда, неправда, твердил про себя Маккой – Пленку, должно быть, сфабриковали." Доктор заглянул в глаза Кирку, чтобы найти в них подтверждение, но капитан опустил голову.

– Это ваши слова? – требовательно спросил Чанг.

– Да, – еле слышно ответил Кирк. Маккой онемел от ужаса.

– Это вы их произносите?

– Да.

– Громче, пожалуйста, – потребовал Чанг, – а то мы не слышим.

Джим Кирк расправил плечи и отчетливо произнес:

– Эти слова были сказаны мной.

Маккой закрыл глаза, он потерял всякую надежду.

***

Капитан Зулу следил за процессом с мостика "Эксельсиора". Вплоть до начала суда Зулу абсолютно ничего не знал об обстоятельствах убийства канцлера Горкона, однако, что Кирк в этом не виновен, он не сомневался. На сей счет не могло быть никаких вопросов – во всяком случае, так считал Зулу – даже после прослушивания записи Кирка. Он был уверен, что руководство Федерации, весь Звездный Флот и сами Клингоны прекрасно осознавали этот факт.

По мере развития событий Зулу начинал сердиться все больше и больше.

С экипажем "Энтерпрайза" он не встречался уже несколько лет и теперь, когда увидел капитана Кирка и доктора Маккоя в качестве подсудимых, ему это причинило особую боль, хотя Зулу не мог не улыбнуться, услышав ответ Маккоя на вопрос, касающийся его медицинского статуса. Вскоре капитану Зулу стало абсолютно ясно, что клингоны и не собирались вершить справедливый суд, а руководство Федерации и Звездного Флота не думало вмешиваться в это дело. Кирк и Маккой должны были стать козлами отпущения ради того, чтобы своей грудью защитить дело мира, в то время как настоящие преступники оставались безнаказанными.

Зулу не жаждал войны, но знал, что ее хотели убийцы Горкона. И даже если бы принесенные в жертву Кирк и Маккой не повлияли на заключение мира, убийцы канцлера все равно разрушили бы этот мир. Зулу принял решение, которое могло стоить ему карьеры. Не впервой приходилось ему идти на такой риск ради конкретного капитана и конкретного корабля.

– Радиорубка, – позвал он, разворачивая кресло.

– Сэр? – повернулась к нему Рэнд в ожидании указаний.

Капитан Зулу понизил голос, всем видом показывая, что дело конфиденциальное.

– Сообщи командиру "Энтерпрайза": "Готовы оказать помощь. Капитан Зулу. "Эксельсиор". Дай им наши координаты. Передавай все это по кодированному каналу.

Рэнд удивленно подняла светло-золотистые брови и с сомнением спросила:

– Разумно ли это, сэр? Я хочу сказать, что учитывая их ситуацию…

Взгляд Зулу оборвал ее на полуслове. У него не было необходимости объясняться, учитывая, что раньше Рэнд служила на "Энтерпрайзе" под началом Кирка.

– Есть, сэр, – сказала Рэнд. Зулу с самыми грустными мыслями стал смотреть на экран.

***

На борту "Энтерпрайза" Ухура с неохотой оторвала взгляд от экрана, по которому наблюдала за процессом, и приняла сообщение, поступившее от капитана "Эксельсиора" Зулу. Ухура обрадовалась и поспешила проинформировать Спока.

– Зулу передает свои координаты и сообщает, что в любой момент готов оказать помощь. Вулканец по-прежнему смотрел на экран.

– Он ставит себя в щекотливое положение, – пробормотал Спок.

"Не в худшее, – подумала Ухура, вновь повернувшись к экрану, – чем в котором Спок окажется сам." А она достаточно хорошо его знала, чтобы утверждать это.

***

Кирк устало прислонился к ограждению скамьи подсудимых, полковник Уорф в это время поднял руки, привлекая внимание судьи.

– Я протестую, ваша честь! Политические взгляды моих клиентов не имеют ничего общего с предъявленным им обвинением.

Джим Кирк слушал отрешенно, нахлынувшие на него после вопросов Чанга переживания истощили его. Смерть Горкона несказанно мучила его и не давала покоя. Для Кирка суд и приговор, каким бы он ни был, не имел никакого значения. Его беспокоили две вещи: осуждение настоящих преступников и продолжение мирного процесса. Капитан был совершенно беспомощен что-либо изменить, но подозревал, что Спок найдет способ решить эти задачи.

Воспроизведение записи его слов о Дэвиде ошеломило его. Без помощи сообщника на "Энтерпрайзе" Клингоны не добрались бы до его дневника, и этот сообщник мог по-прежнему быть на борту. Кирку оставалось надеяться, что Спок уже пришел к такому же выводу.

Маккой сидел рядом подавленный, закрыв лицо руками. Кирк почувствовал к нему жалость. Неужели доктор думал, что у них есть хоть один мало-мальский шанс на то, что их оправдают? Маккой выглядел опустошенным и шокированным честными, не в их пользу, ответами Кирка. Можно было и лгать, что тоже не повлияло бы на ход дела, судьи все равно признали бы их виноватыми. Капитан понял это в тот миг, когда прозвучали выдержки из дневника.

Чанг подошел ближе к скамье подсудимых, как коршун, кружащий над намеченной целью.

– Нет, почему же, – возразил генерал, с каждым новым словом повышая голос, – взгляды и мотивы капитана имеют прямое отношение к делу.

Послужной список этого человека говорит о том, что это своевольный, не подчиняющийся приказам, беспринципный офицер, действующий по своему усмотрению в обход начальства. Капитан Кирк был в свое время адмиралом, но понижен в звании за то, что брал инициативу в свои руки, наплевав на все инструкции и законы.

Чанг развернулся на каблуках и бросился на Кирка, вцепившись в поручень ограждения.

– Вы ведь не станете этого отрицать, капитан?

Кирк поправил наушник, делая вид, что не понял перевода. Чанг чуть ли не касался лицом Кирка и закричал так, что на шее у него вздулись вены.

– Не надо ждать перевода! Отвечайте немедленно!

– Не отвечайте! – крикнул Уорф, перевесившись через ограду.

Он резко повернулся к судьям и выбросил вверх руку.

– Я протестую!

Еще до того, как судья успел открыть рот, Кирк знал, каким будет его ответ, и оказался прав.

– Протест отклоняется. Подсудимый ответит на этот вопрос, – сказал судья.

– Этого я не отрицаю, – ответил Кирк. Чанг скривил губы в торжествующей усмешке.. – Вас понизили в звании?

– Да.

Маккой издал еле слышный стон.

– За невыполнение приказов, – не унимался генерал.

Кирк высокомерно пожал плечами.

– Бывали случаи, когда я их не выполнял.

– А в ту ночь, когда вы организовали убийство канцлера, подчинялись приказу или, напротив, нарушали его?

– Я про… – хотел возмутиться адвокат.

– Я не знал об убийстве Горкона, пока не оказался на борту "Кроноса", – выкрикнул Кирк.

Генерал Чанг театрально округлил в притворном Удивлении единственный глаз.

– Вы отрицаете, что "Энтерпрайз" стрелял по "Кроносу"?

– Дело в том, что я…

– Вы отрицаете, – Чанг повысил голос, – что ваши люди по лучу переправились на "Кронос-1" и застрелили канцлера?

У капитана Кирка все похолодело внутри, когда он понял, куда ведет логика вопросов генерала. Чанг знал свое дело, а смысла сопротивляться и спорить не было, поскольку исход дела был предрешен заранее.

– Я не могу подтверждать или отрицать действия, свидетелем которых не был, – ответил Кирк.

– Капитан Кирк, а вам известно, что по законам Федерации капитан звездолета несет ответственность за действия экипажа?

Кирк почувствовал, как Маккой затаил дыхание и, не глядя на доктора, ответил:

– Да, известно.

– Значит, если будет доказано, что члены вашего экипажа совершили убийство…

Маккой в отчаянии схватил Кирка за руку.

– Джим, это ловушка! – он повернулся в сторону судьи и выкрикнул: Ваша честь, я протестую!

– Я лишаю вас слова, – прогремел судья. – Капитан Кирк, отвечайте на вопрос.

– Как капитан, – медленно сказал Кирк, – я отвечаю за поведение экипажа под моим командованием.

Поза и выражение лица Чанга излучали победу. Он развернулся к судье и сказал:

– Ваша честь, у государственного обвинителя больше вопросов нет.

Маккой обратился к полковнику Уорфу с надеждой, показавшейся Кирку риторической.

– Теперь наша очередь задавать вопросы?

Широколицый Клингон сидел мрачный.

– По закону Клингонов обе стороны приводят свои доводы одновременно.

Наша очередь уже прошла.

Маккой побледнел и уже собрался что-то сказать, но вздрогнул от удара судейской металлической перчатки о камень. Удар был настолько сильным, что даже искры посыпались.

– Суд выносит свое решение и считает, что подсудимые виновны в соответствии с предъявленным обвинением.

Публика неистово заревела и затем стала скандировать одно-единственное слово, в значении которого Кирк не сомневался.

"Смерть…"

Капитан с ненавистью посмотрел на Чанга, не скрывая ее. Лицо самого генерала было непроницаемым.

Судья стукнул перчаткой еще раз, и толпа затихла.

– Капитан Джеймс Т. Кирк, доктор Леонард Маккой…

Кирк и Маккой повернулись в сторону судьи. Капитан прикрыл глаза, ослепленный ярким светом, и посмотрел на его мертвенно-бледное лицо, частично спрятанное под капюшоном.

– Имеют ли подсудимые что-нибудь сказать суду, прежде чем будет вынесен приговор?

Джим Кирк с Маккоем переглянулись.

– Дело против нас сфабриковано, – сказал Маккой.

Адвокат выступил вперед и, став перед ними, спокойным тоном обратился к судье. Кирк с удивлением смотрел на Уорфа, рассерженного и расстроенного неудачей.

– Прошу внести в протокол, что доказательства против моих клиентов носят косвенный характер.

Прошу суд учесть это при вынесении приговора.

– Принимается, – судья умолк.

Джим Кирк внутренне сжался, ожидая приговора, не сомневаясь, что их приговорят к смерти. Ему было все равно, но Маккою…

Капитан бросил на доктора взгляд, ободряющий и в то же время извиняющийся. Тот поежился, прокашлялся и посмотрел на судью.

– В интересах сохранения дружественных отношений и в свете намечающихся мирных переговоров суд не выносит обвиняемым смертного приговора, – объявил свой вердикт судья.

Маккой весь обмяк и упал бы, если б не ограждение. Кирк тоже едва удержался на ногах. Толпа недовольно загудела и затихла, слушая окончание приговора.

– Суд постановляет назначить меру наказания в виде пожизненной каторги на дилитиевых рудниках, расположенных на одном из астероидов архипелага Рура Пенте. Приговор вступает в действие с момента его вынесения

Глава 8

С мостика "Энтерпрайза" Спок и находившиеся там проследили, как Кирка и Маккоя под конвоем увели из зала.

– Рура Пенте, – сказала в ужасе Ухура.

– По всей планете это место известно как кладбище иноземцев, – только и смог выговорить побледневший Чехов.

Рядом с ним Валерис сдерживала свои эмоции, но ее глаза выдавали беспокойство – Лучше бы убили их сейчас, чем заставляли пережить то, что им еще предстоит, – горько заметил Скотт.

Спок молча смотрел на экран. Вряд ли стоило отрицать, что процесс не вызвал в нем никаких чувств. За долгие годы, проведенные среди землян, он привык к эмоциям, не говоря уж о том, что унаследовал их от своей матери-землянки. Это даже помогало ему лучше контролировать их, о чем не забывал напоминать ему доктор Маккой, он как-то обвинил Спока в том, что тот в этом деле пытался переплюнуть самих вулканцев.

И все же в своих действиях Спок оставался верным логике В роли вулканца он чувствовал себя гораздо уютнее и не собирался отказываться от нее сейчас Если некоторые эмоции в разумных пределах делали жизнь полнее, то ни одна из них не позволяла контролировать другие. Именно поэтому Спок разрешил себе переживать охватившие его разочарование, гнев, отчаяние и самое сильное из чувств – противоречащее логике чувство вины.

Спок считал себя виноватым, потому что для встречи с "Кроносом" предложил "Энтерпрайз". В некотором смысле сам вулканец повлиял на выбор звездолета, но на то были свои логические основания, за которые его нельзя было упрекнуть. "Энтерпрайз" под командованием Джеймса Т. Кирка был самым безопасным средством для доставки канцлера Клингонов. У капитана не имелось другой возможности встретиться с Горконом, и он мог бы так и не узнать, что, кроме таких Клингонов, как Круге, есть еще и другие. От этой встречи выиграли бы и Кирк, и Горкон, но обстоятельства сложились иначе.

Теперь Спок понимал, что причиной послужили не только обстоятельства.

Настоящие убийцы-заговорщики гуляли на свободе, а Кирк и Маккой оказались перед судом. Это означало, что жизнь Азетбур и дело мира все еще оставались под угрозой.

Спок чувствовал вину и потому, что не высадился вместо Кирка на борт "Кроноса", хотя сам себе приводил все логические аргументы: если бы явился не Кирк, то Клингоны просто-напросто уничтожили бы "Энтерпрайз". Капитан пошел на отчаянный риск и спас корабль, как теперь спасал мирную конференцию. И все-таки Спок не мог до конца избавиться от мучительного ощущения, что на скамье подсудимых вместо Кирка должен быть он. Вначале он вздохнул с облегчением, узнав, что его друзья избежали смертного приговора, поскольку в определенной степени готовился к самому худшему.

Однако внутренний голос – тот, который он почти заставил замолчать во время курсов по подавлению эмоций на Колинахре, голос, который привел его обратно на "Энтерпрайз" и к В'Тер и к которому в последние годы он стал внимательно прислушиваться, – сказал ему еще до вынесения приговора: можно на что-то надеяться.

Растущая тревога заглушала чувство надежды. Рура Пенте приобрела печальную известность жесточайшей исправительной колонии в архипелаге Клингонов. Спок был согласен с капитаном третьего ранга Скоттом: милосерднее было бы казнить их друзей. На Руре Пенте пока никто не выживал, смерть там грозила каждому.

Спок не собирался ждать, когда случится непоправимое, он готов был не подчиниться приказу и пойти на нарушение инструкций Звездного флота. Спок намеревался помочь капитану. Однажды он сам говорил Джиму Кирку, что некоторые вещи стоят выше служебной дисциплины.

Размышляя об этом, Спок подошел к Валерис.

– Давайте посмотрим еще раз эпизод нанесения удара торпедами, лейтенант.

Валерис подняла глаза – только вулканец мог разглядеть в них отблеск эмоций. Поняв, что он видит ее насквозь, она опустила голову. У Спока возникло мимолетное чувство сострадания, но его слова были бессмысленны в данной ситуации – слишком велика вероятность, что Кирк и Маккой умрут до прибытия спасателей.

На экране появилась запись изображения "Кроноса-1". Спок потянулся пальцами к брови и тут же заставил себя опустить руку, пока никто не заметил его жеста.

Экипаж "Энтерпрайза" безмолвно наблюдал, как фотонная торпеда штрихом прочертила пространство и ударила ни по чего не подозревающему кораблю Клингонов.

– Это "Энтерпрайз", – сказал безнадежно Чехов – Стреляли мы.

Спок не был так уверен в этом. На экране ударом второй торпеды отбросило "Кронос".

– Это невозможно! – возражение Скотта предназначалось Споку. – Наши торпеды на месте, сэр.

Валерис резко повернулась к Споку.

– Капитан?.. – Валерис вела себя необычайно застенчиво. – Разве не логично рассмотреть все варианты? Мне трудно об этом говорить, но не приходило никому… – Скотт, нахмурившись, взглянул на девушку, – из нас в голову, что капитан Кирк… ну, то есть, мы знаем, как он относится к Клингонам после всего, что они сделали.

Ухура и Чехов с осуждением посмотрели на Валерис, лишь во взгляде Спока нельзя было ничего прочитать. Она умолкла, затем подняла голову и с обидой в голосе сказала:

– Но этот вариант тоже ведь нельзя исключать.

Спок несколько секунд смотрел ей прямо в глаза и спокойно ответил:

– Прокрутим пленку еще раз.

На экране вновь появился "Кронос", безмятежно зависший в звездном пространстве. В нижнем правом углу дисплея возникла яркая вспышка.

– Нажмите паузу, – приказал Спок и стал внимательно изучать застывшее изображение.

Все делали вывод, исходя из чисто визуального наблюдения. По траектории полета создавалось впечатление, что торпеда была выпущена с "Энтерпрайза". Однако…

Непроизвольно в воображении Спока предстала картина: Джим Кирк с искаженным злостью лицом говорил: "Они не видели атаковавший их корабль.

Казалось, фазерный огонь велся из пустоты.."

Спок взглянул на экипаж, напряженно ожидающий, что он скажет.

– Один мой предок любил повторять, что если отбросить все невозможные варианты, то оставшиеся, какими бы невероятными они не были, должны быть единственно верными.

– Что вы конкретно имеете в виду? – спросила Ухура, в голосе ее заметны были отчаяние и нетерпение.

– А это означает, – не спеша ответил Спок, – что если мы не стреляли, то стрелял кто-то другой.

Левая бровь Валерис взлетела вверх. Скотт недоуменно покачал головой.

– Сами-то по себе они не вылетели, а других кораблей там не было.

– Нет, не было, но был мощный импульс нейтронного излучения.

– Но ведь не мы явились его источником! – возразил инженер.

– Вот именно, – подтвердил Спок. Используя метод Оккама и – хотя ему в этом трудно было признаться – интуицию, он уже пришел к самому простому и логическому выводу, настолько невероятному, что трудно было бы убедить в этом экипаж, если не помочь всем прийти к такому заключению.

Чехов в задумчивости сморщил лоб и, вскинув голову, спросил Спока' – Я вот никак не могу понять, мистер Спок, нейтронный импульс такой мощности мог исходить только от другого корабля.

– Может, от "Кроноса-1"? – предположила Ухура.

Спок отрицательно покачал головой.

– Он находился слишком далеко от нас. Тот, другой, был совсем рядом с нами. Возможно, под нами..

– Если бы под нами висел корабль, клингоны заметили бы его, вмешался Скотт.

– А заметили бы?

Все в замешательстве повернулись к Споку, кроме Валерис, понявшей его.

– Это был корабль "Хищная птица"? – негромко спросила она.

– Да, именно он, – подтвердил Спок.

– Он, стрелял, пребывая в поле, делающем его невидимым? – спросил не веря своим ушам Чехов.

– "Хищная птица" не может вести огонь под прикрытием поля-"невидимки", – возразил Скотт.

– Если бы в мире не было разнообразия, мистер Скотт, я согласился бы.

Обычно утечка энергии, вызываемая системами, создающими поле-"невидимку", слишком велика, чтобы одновременно использовать вооружение звездолета, но как раз этот корабль способен вести огонь.

Всегда краснощекий, сейчас Скотт побледнел.

– Тогда, мистер Спок, речь идет о новом, страшнейшем средстве разрушения.

– Да, о нем и идет речь.

– Мы должны проинформировать об этом командование Звездного… сказала Валерис, но Скотт перебил ее.

– Проинформировать о чем? О новом оружии, которого никто не видел?

Безумными лунатиками – вот кем нас посчитают! Они скажут, что ради освобождения капитана мы болтаем все подряд.

Спок еле слышно вздохнул.

– И будут правы. У нас нет доказательств, только предположения.

– Допустим, вы правы, мистер Спок, – сказала Ухура. – Зачем же тогда они стреляли по своему канцлеру?

Спок уклонился от ответа на вопрос, но не потому, что не имел его он надеялся, что его подозрения необоснованны.

Вулканец принял решение и многозначительно посмотрел на Валерис.

– Я хочу, чтобы корабль обыскали от кормы до носа. Займитесь этим, лейтенант Валерис. Начните с отсека пространственного перемещения и далее по порядку.

– Есть, сэр, – молодая вулканка поднялась с кресла.

Чехов по-прежнему сидел с выражением недоумения на лице.

– Никак не могу взять в толк. Если под нами был корабль, то убийцы перешли на борт "Кроноса" с него, но никак не с "Энтерпрайза".

– Ты кое-что забыл, – сказал ему Спок. – Банк данных зарегистрировал, что стреляли мы. Ну а раз так, то убийцы находятся тут. В любом случае то, что мы ищем, где-то здесь.

На лбу Чехова появилась глубокая морщина.

– А что точно мы ищем, мистер Спок?

Вулканец развернулся к Валерис, уверенный, что она догадалась. Во время учебы она превзошла других в курсе логической дедукции.

– Скажи ему, лейтенант.

– Две пары гравитационных ботинок, – ответила Валерис.

***

Маккой подставил лицо жестокому ветру. Над ним висели три солнца Руры Пенте, призрачные и бледные, от них совсем не исходило тепло. Доктор часто заморгал. От ветра и холода глаза слезились, но капли замерзали до того, как успевали коснуться Щек. Он никогда не думал, что человеческое тело может выдержать такие низкие температуры, по крайней мере, его тело.

Сначала он даже обрадовался холоду. Он предпочитал замерзнуть, чем умереть от рук охранников. Тело его постепенно онемело бы, он заснул бы, и на этом все кончилось бы. Это был бы совершенно бесславный конец.

Такие мысли одолевали Маккоя до того, как он оказался на холоде.

Теперь руки и ноги доктора страшно болели, и страдания на этом, по всей видимости, не заканчивались Тяжелые кандалы тоже были совсем некстати "Черта с два замерзнешь, не почувствовав боли", – подумал Маккой. Он пришел к выводу, что смерть от холода – это не то, что надо.

Маккой изо всех сил старался не поскользнуться на покрытом снегом льду, а его кандалы гремели, когда он ускорял шаг, чтобы не отстать от остальных четырнадцати заключенных. Цепочку замыкали пять охранников-Клингонов со злыми шакалами-мастиффами.

Все это напоминало доктору полотно сюрреалистов, достойное варваров прошлых эпох "Шекспира они читали, теперь кое-что подсказывает мне, что с Дюма они тоже знакомы", – подумал Маккой. Ослепленный снегом, он с усилием всматривался вдаль, но, кроме сплошных белых полей, уходящих в бесконечность, ничего разглядеть не мог Маккой плотнее запахнул меховые обноски, борясь с непреодолимой дрожью Он уже не надеялся, как раньше, на спасение, которое должен был принести Спок Настроение Маккоя переходило от тупой апатии к беспричинной злости на Джима Кирка, который устало тащился перед ним и еще ни разу не перебросился с ним и словом. Собственно, и сам доктор не отличался разговорчивостью На таком морозе не до бесед..

Маккой чуть не наступил Кирку на пятки, до него едва дошло, что идущий впереди конвоир дал заключенным команду остановиться. Клингон, одетый тоже в меховые лохмотья, отчего его нелегко было отличить от каторжников, нажал на подвешенный на ремне какой-то прибор, издавший пронзительный вой Послышался грохот. Снег отъехал в сторону, открыв под собой люк. Крышка откинулась, и оттуда появился Клингон с ящиком, который он поставил на снег. Затем из люка поднялся еще один Клингон с рычащим мастиффом Маккой догадался, что это старший, судя по тому, что он встал на ящик и осмотрел прибывшую группу с жестоким безразличием. Клингон выглядел озлобленнее заключенных и не намного счастливее, чем они.

– Это место называется гулаг Рура Пенте, рявкнул Клингон.

– А теперь посмотрите вокруг, – старший обвел рукой в лохмотьях бесконечные снежные поля – Здесь нет ни электрических ограждений, ни вышек. Это излишне. Астероид имеет только магнитное поле, которого достаточно, чтобы вы не смогли удрать отсюда на луну. Ваш новый дом теперь будет внизу.

Клингон взял свисток, от резкого звука которого Маккой вздрогнул. Из люка вылезли два охранника, тащившие за собой сопротивляющегося каторжника, оказавшегося землянином. С несчастного сорвали всю одежду, он кричал нечеловеческим голосом"

– Нет! Не-е-ет, не надо!

Старший взглянул на него совершенно безразлично и обратился к испуганным новичкам – Наказание здесь – это освобождение из тюрьмы на поверхность, где нельзя выжить.

Охранники поволокли провинившегося землянина на лед. Постепенно крики становились все слабее и слабее, и наконец его тело перестало двигаться.

Маккой отвернулся, настолько жестоким было зрелище.

Лицо Клингона выражало полнейшую скуку, и доктор понял, что подобная процедура проводится не в первый раз.

– Там, под землей, бежать некуда. Хорошо работайте, и с вами будут обращаться соответственно. Будете, плохо работать – умрете.

Начальник слез с ящика, который один из охранников тут же подхватил, и спустился в люк, за ним последовали и заключенные.

Маккой обрадовался возможности пойти туда, где, по его мнению, теплее. Спускаясь в люк, он в последний раз окинул взором безмолвную снежную пустыню, посмотрел на окоченевшее тело несчастного, уже припорошенное снегом, кружащимся хлопьями.

***

Под люком оказался огромный подземный лабиринт, внутри него – большая расчищенная площадка со стоящими по кругу убогими жилищами. Маккой пришел к выводу, что здесь не намного лучше, чем наверху Спрятавшись от ветра, он все равно замерзал. Доктор расстроился еще больше, когда узнал, что кандалы с них так и не снимут. Вновь прибывшим разрешили свободно перемещаться, хотя Маккой не знал, хорошо это или плохо, учитывая внешний вид других обитателей все они были в два раза выше его и, казалось, не против доказать свое преимущество.

Они еще не успели спуститься под землю, а там уже все знали о прибытии Джима Кирка…

Маккой украдкой покосился на охранников, стоящих на возвышении, и негромко сказал Кирку.

– Джим, давай поищем место, где можно избежать неприятностей.

Кирк взглянул на слоняющуюся по двору толпу, которую вряд ли можно было назвать дружелюбной, и кивнул в сторону отдаленной стены. Чувствуя невыносимую боль, Маккой пошел за капитаном.

– Мне, наверное, не надо говорить тебе, что нам не стоит нарываться на легкую смерть, – хмуро сказал доктор, когда их никто не мог случайно услышать, – хотя это и самый простой способ уйти из жизни.

Лицо Кирка просветлело. Он притворился удивленным и беспечно сказал:

– До подхода Спока мы продержимся. От слов капитана на доктора напало раздражение, которое еще больше обострило чувство усталости, холода и голода.

– Почему ты, черт возьми, так оптимистичен в подобных ситуациях? Спок понятия не имеет, где находится Рура Пенте, и никто этого не знает в Федерации, а если бы кому-то и было известно, то сюда все равно не добраться. Мы ведь в Империи клингонов.

– Спок обязательно нас найдет.

– Ты хочешь сказать, найдет наши тела.. – с горечью ответил Маккой, но в этот момент над ними нависла чья-то тень Существо, загородившее свет, было гигантским и доселе землянами не виданным: покрытое серебристой чешуей с роговистыми наростами от висков до подбородка. На левой стороне его лица виднелись ярко-красные рубцы, которые могли быть следами схваток либо характерной приметой данного вида Опасения подтвердились – чужак угрожающе склонился над Кирком и прорычал что-то похожее на:

– Квог вок на пушнат!

Джим Кирк принял боевую стойку.

– Боюсь, мы тебя не поймем, потому что наш универсальный переводчик конфисковали.

Незнакомец наклонился еще ближе и пробормотал что-то нечленораздельное Капитан улыбнулся, намекая, что ничего не понимает. Чужой рассвирепел и зарычал:

– Рагнит аскру, унто прам мореоску шондик!

– Он наверняка что-то задумал, – предположил Маккой, потихоньку отступая в сторону.

– Квог вок на пушнат! – свирепо рычало существо и, чтобы не быть голословным, приподняло Кирка в воздух одной рукой.

– Если это твое место, то мы можем уйти, – начал было Кирк, но закашлялся от недостатка кислорода.

На долю секунды Маккою пришла мысль помочь капитану, но тут же покинула его, и он стал беспомощно оглядываться в поисках поддержки.

– Он хочет, чтобы вы подчинились Братству Чужих, – неожиданно услышали они низкий женский голос и повернулись. Говорила гуманоид, темнокожая, с золотистыми глазами и необыкновенно красивая.

– Мы подчиняемся, – Кирк стал багрово-красным.

Отвлеченный женщиной гигант ослабил тиски и отпустил его.

– Ему также нужна твоя одежда.

– Вряд ли я могу это позволить себе, – капитан посмотрел на своего обидчика. – Ему она все равно не подойдет.

Женщина о чем-то поговорила с существом, издавая гортанные звуки.

Джим Кирк поправил одежду, прикрываясь от холода.

– Фендо помски, – сказала женщина чужаку, и тот, утвердительно кивнув, ушел.

Капитан внимательно оглядел свою спасительницу и поблагодарил ее за услугу.

– Что это за Братство Чужих? – полюбопытствовал Маккой – Так называют всех, кто прибыл сюда из других систем. Они решили объединиться.

Женщина поднесла к губам темный, слегка пахнущий каким-то ядом предмет, оказавшийся сигаретой-самокруткой и, как подумал Маккой, нелегально используемый, – затянулась.

– Меня зовут Мартиа.

Она предложила землянам сигарету Маккой в испуге отшатнулся, но женщина настаивала.

– Это поможет согреться. Вы Кирк и Маккой?

Капитан взял сигарету и тоже затянулся. Изумление на его лице убедило доктора, и он проделал то же самое. От затяжки все внутри у него потеплело, и, кашлянув, он передал сигарету хозяйке.

– Откуда это стало известно? – поинтересовался Кирк.

– Убийцы канцлеров поступают сюда нечасто, – пожала плечами Мартиа.

– Горкона мы не убивали, – капитан изменился в лице.

Мартиа округлила глаза.

– Ну, разумеется.

Она оглянулась, дабы убедиться, что их никто не подслушивает.

– За ваши головы назначена награда.

Маккой нервно проследил за ее взглядом.

– Этому нетрудно поверить.

Джим не удивился.

– Нас подставили с самого начала.

Мартиа согласно кивнула и заговорщицки перешла на шепот:

– Кому-то там, наверху, хочется убрать вас с дороги.

– Не знаю, куда уж дальше убирать нас из этой дыры, – вздохнул доктор.

– Они выдадут все за несчастный случай, а здесь сделать это элементарно.

Маккоя затрясло, но не от холода Мартиа заметила его состояние и, затянувшись еще раз, передала ему сигарету. Доктор с благодарностью принял ее и постарался не кашлять, когда вяжущий дым коснулся задней стенки горла. – За что вас сюда, если не секрет?

Мартиа ослепительно блеснула белыми зубами, и Маккоя вдруг загипнотизировали ее глаза – золотистые, с вкраплениями ярких угольков. Он обратил внимание, что и Кирк словно заворожен.

– Да нет, не секрет. Меня осудили за контрабанду. Я родом с Арка, а там это древнее и уважаемое ремесло.

– И сколько еще осталось?

– Разве вам неизвестно? Заключение на Руре Пенте пожизненное, скривила в ухмылке губы Мартиа.

***

Кэрол открыла глаза и увидела улыбающуюся Кван-мей Суарес. Ей не очень-то хотелось смеяться. Она была рада, что Кэрол наконец-то проснулась, но вместе с тем опасалась этого момента.

За два дня до этого Кван-мей помогала Джексону ходить в коридорах клиники. Он начинал неуверенными маленькими шажками, ухватившись одной рукой за поручень, а второй опираясь на Суарес. Она снова была счастлива:

Джексон начинал выздоравливать и чувствовал себя бодро, а утром врачи сообщили, что дела у Кэрол идут на поправку. И в тот момент, когда они проходили мимо монитора, установленного на стене, передали сообщение об убийстве канцлера Горкона. Новость опоздала на один день из-за удаленности базы и прогремела как гром среди ясного неба. Кван-мей не могла смотреть в глаза Джексону. Его реакция не отличалась от ее. Первоначальный ужас и жалость сменились холодным расчетом: Горкон мертв. В этом факте нельзя было не увидеть определенной доли справедливости. Судьба канцлера оказалась ничуть не лучше той, что досталась жертвам на Кудао и Темисе.

Канцлеру выпало то же, что и Сохлару.

Изображение комментатора на экране сменилось официальным портретом Горкона, а вслед за этим последовали кровавые сцены с Кудао и руины станций на Темисе. Кван-мей поймала себя на мысли, что ей хотелось, чтобы канцлер умирал медленно, истекая кровью, и был в сознании до самого конца.

Устыдившись, она отвернулась от монитора. Когда же сообщили об аресте Джима Кирка, ее чуть не хватил шок. Она слишком долго работала с Кэрол и считала, что хорошо знала ее сына и о том, как он погиб. Ей стало известно, что отцом Дэвида был Кирк, с которым она была знакома благодаря Кэрол. У нее не возникало сомнений, что выдвинутое обвинение безумно. В ту ночь в комнате Джексона они смотрели отрывок трансляции с суда.

Кэрол застонала и коснулась ослабевшими пальцами лба, на котором лежали расчесанные час назад Кван-мей золотистые волосы. Она наклонилась к подруге, в душе благодаря врачей, неустанно следящих за состоянием Кэрол по мониторам в соседней палате: кожа ее все еще имела нездоровый оттенок цвета слоновой кости. Неужели она всегда выглядела очень бледной? Как бы там ни было, она постоянно казалась уставшей и измученной работой.

– Кэрол? Как ты себя чувствуешь? Кэрол предприняла попытку привстать.

Кван-мей нажала кнопку, и изголовье кровати плавно поднялось.

– Какое скверное чувство, – простонала Кэрол, потирая лоб. – Что, черт побери, произошла?!

Она закрыла глаза, не дав возможности ответить, и начала говорить сама:

– Здание… Это проклятое здание.

Она вновь открыла глаза и стала смотреть на стены и потом на Кван-мей.

– Это ведь не Темис, нет?

– Нет, не Темис. Тебя ранило в голову, и ты несколько дней была без сознания. Ты многое можешь вспомнить?

– Стены, – Кэрол откинулась на подушку. – Я помню, как падали стены, и все здание упало на нас. Ты побежала к окну…

– На нашу станцию напали.

– Это Клингоны, – прошептала Кэрол, и в ее голосе послышалась ненависть.

– Да. Их правительство, разумеется, полностью отрицает свое участие, но есть свидетели, видевшие боевые корабли…

– Как остальные? – прервала Кэрол Кван-мей. – О боже, с ними все в порядке? Джексон, Сохлар…

– С Джексоном все нормально. У него в нескольких местах был сломан позвоночник, но он уже встал и начинает потихоньку ходить. Его почти починили. Ты не поверишь, но я не получила и царапины.

Кэрол в упор посмотрела на Кван-мей, и та опустила голову.

– Кэрол, мне очень жаль, но мы потеряли Сохлара.

Услышав это известие, Кэрол отвернулась к окну в сад. Когда она снова обратилась к Кван-мей, в ее глазах стояли слезы.

– Как это случилось?

– Это произошло молниеносно. Он даже не успел почувствовать…

Она взяла руку Кэрол в свою и дала подруге выплакаться. Кван-мей не испытывала угрызений совести оттого, что сказала неправду о Сохларе.

Никого, кроме нее, не было рядом с ним перед смертью, и о случившемся знала только она. Кванмей не посвятила в это даже Джексона, и Кэрол суждено никогда не узнать правду. А Кирку она намеревалась рассказать все как есть, как бы тяжело не было, поскольку носить все в себе не хватало сил.

Вытирая катящиеся по щекам слезы, Кэрол спросила:

– Кто-нибудь, видел Джима?

У Кван-мей екнуло сердце. Если не рассказать о суде сейчас, об этом случайно мог поведать кто-нибудь еще или включить монитор, по которому беспрерывно передавали новости. И тем не менее, глядя на душевные страдания подруги, она не могла найти подходящих слов.

– Он был здесь. Джим был очень расстроен, но его вызвали в штаб Звездного флота. Что-то срочное…

– У них привычка вызывать человека совсем некстати. – Кэрол хотела улыбнуться, но не смогла. – Бедный Джим, – она помрачнела. – Может, это по поводу Темиса? Как ты думаешь, война будет?

– Не знаю, – честно призналась Кван-мей. – Я, и правда, не знаю.

Глава 9

В сопровождении Чехова Спок вошел в камбуз, где члены экипажа тщательно проверяли все закоулки, передвигаясь по разбросанной всюду посуде. Вулканец, осторожно переступая через нагромождения, направился к Валерис.

– Есть успехи?

Этот вопрос он мог задать ей и с мостика по внутренней связи, но камбуз сейчас был самым тихим местом. Спок поручил Валерис контролировать качество проведения поисковых работ, однако считал, что в его присутствии дело пойдет быстрее. Его желание объяснялось еще и беспокойством. Ему и впрямь ничего не оставалось, как ждать, пока сканеры дальнего радиуса действия "Энтерпрайза" прочесывают космос в поисках капитана и Маккоя, и думать. Он уже и так сделал все возможное, отдав приказ на розыск гравитационных ботинок и использование пластин виридия. Дело теперь оставалось за Кирком и лейтенантом Валерис, которая, увидев Спока и Чехова, стала в положение "смирно".

– Никак нет, сэр. Триста человек занимаются поисками в жилых отсеках, но убийцы могут находиться и среди них.

Спок кивнул, хотя это предположение могло расстроить все планы.

– Нет сомнений, что они уже избавились от ботинок. А не логичнее ли допустить, что убийцы оставили их на звездолете Горкона?

– Такая логика уязвима перед законами физики. К тому моменту, когда преступники исчезли, гравитационная система "Кроноса" еще не была восстановлена. Без ботинок они не удержались бы на площадке отсека пространственного перемещения.

Чехов большим и указательным пальцами изобразил фазер.

– А разве нельзя сделать так, чтобы они просто испарились?

– Таким образом? – спросила Валерис. Она сняла фазер с укладки на стене, поставила переключатель в боевое положение – и от лежащей рядом тарелки остался только пепел.

Загудела звонко сирена, и Чехов, не выдержав, закрыл уши. Спок сделал вид, что совсем не удивился поступку лейтенанта, не вписывающемуся в стереотип вулканца. Временами она напоминала ему Джеймса Кирка, хотя Спок подозревал, что такое сравнение ей не понравилось бы. Валерис поставила оружие на предохранитель и как ни в чем не бывало вернула его назад, отключив предварительно сигнал тревоги.

– Как видите, на борту корабля никто не может пользоваться фазером, не имея на то специального разрешения. Капитан, а если предположить, что они сбросили ботинки в мусорный отсек?

– Там уже ищут.

– Но ведь в топке… – начал Чехов.

– Все казенное обмундирование Звездного Флота огнеупорное, – напомнил ему Спок. – Если мое предположение верно, то эти ботинки будут висеть на шее убийц, как тиберианские летучие мыши. Без них они с "Кроноса" не ушли бы, а выбросить их у всех на виду через воздушный тамбур открытый космос не могли. Нет, эти ботинки где-то здесь.

В камбуз вошла Ухура. Осторожно переступая через разбросанную кухонную утварь, пробралась к Споку. Она была взволнована.

– Здесь кто-то стрелял из фазера?

Ждать ответа она не стала, поскольку ее беспокоило другое.

Вулканка перехватила ее взгляд.

– Мистер Спок, Звездный Флот требует срочного возвращения в порт В этот момент вошел Скотт.

– Мистер Скотт, как у вас продвигается ремонт силовой установки?

После брифинга контр-адмирала Смилли главный инженер еще пребывал в плохом настроении.

– Да все в порядке с этим чертовым…

– Мистер Скотт, – напомнил ему Спок, – если мы вернемся в космический док, то убийцы избавятся от улик, и мы больше никогда не увидим живыми ни капитана, ни доктора.

– На ремонт уйдут недели, сэр, – ответил Скотт, понявший намек и сразу посерьезневший. Спок одобрительно кивнул.

– Благодарю вас. Ухура, известите командование Звездного Флота о неполадках в силовой установке.

Валерис, внимательно следившая за диалогом, приподняла осуждающе бровь.

– Ложь?

– Ошибка.

Спок не ощутил внутреннего дискомфорта оттого, что ему пришлось покривить душой, поскольку пользы от этого было больше, чем вреда. Дело ведь благое, раз речь идет о спасении жизней капитана и доктора.

– Я передам, что кто-то бросил гравитационный ботинок в установку и повредил ее, – сказала погрустневшая Ухура Спок заметил, что Валерис все еще мучили сомнения. Если она считала, как многие, что галактические мифы о честности вулканцев касаются и ее, то у нее мог появиться соблазн по собственной инициативе сообщить командованию о действительном положении вещей. Спок не сводил с девушки глаз в ожидании.

– Да, это так, – наконец произнесла лейтенант. В ее глазах появилось странное выражение скрытого веселья и легкого раздражения – Гравитационный ботинок в силовой установке.. С вашего разрешения, капитан Спок, я хотела бы посмотреть, как идет поиск в лазарете.

Ухура подождала, пока Валерис ушла, и тихо прошептала с беспокойством:

– Вы ведь понимаете, что с капитаном и доктором потеряна какая бы то ни была связь?

– В данный момент их окружает магнитное поле.

На другое Спок и не надеялся. Пока Кирка и Маккоя доставляли на Руру Пенте, за ними еще можно было следить. Теперь сканеры "Энтерпрайза" уже не определяли их местонахождение, а это означало, что они прибыли в исправительную колонию и что времени осталось немного.

Вулканцу вовсе не нравилось, что его друзьям придется быть на Руре Пенте, пусть даже и самую малость, но избежать этого нельзя было. Пока не определится точное место пребывания капитана, безрассудно отдавать приказ на прорыв "Энтерпрайза" в космическое пространство Клингонов. Риск жизнями трехсот человек ради двух не вписывался бы ни в какие рамки – Если мои расчеты верны, – поделился Спок с Ухурой, – то капитан уже начал разрабатывать план побега.

Он не сказал: "Если он еще жив.."

***

И действительно, в это время Джим Кирк стоял в тюремном дворе и думал лишь о том, как вырваться из гиблого места.

Совершенно непонятно, как и по какой причине началась драка. Капитан знал лишь, что чужой, – похожий, по мнению Кирка, не на что иное, как на ярко раскрашенную рогатую жабу, – опять подошел к нему и издал несколько угрожающих звуков. На этот раз у Мартиа не было даже шанса перевести.

Вместе с Маккоем они в ужасе смотрели, как существо ударило Джима по лицу шероховатой чешуйчатой лапой. Мгновенно их окружили остальные заключенные, которые выкрикивали свои замечания и подшучивали, желая тем самым раззадорить дерущихся. Кирк стал вытирать идущую из носа кровь. Он слышал, как Маккой звал охрану, но это было бесполезно: она уже присоединилась к осипшей от холода и криков толпе.

Прежде чем Кирк успел собраться, противник ударил его снова. Землянин отлетел и упал, но, поборов головокружение, вскочил на ноги и принялся кружить, топчась, твердо решив впредь подобных ошибок не повторять. Его противник, хоть и выглядел огромным и неуклюжим, двигался очень быстро.

Когда чудовище замахнулось в очередной раз, Кирк увильнул от удара и сумел нанести апперкот, попав чужаку по подбородку. "Жаба", казалось, удара не почувствовала, а лицо землянина исказилось от боли – удар кулаком пришелся как раз по рогообразному наросту. Противник навалился на Кирка и уронил его. Ударом в грудь и ребром ладони по шее гиганта удалось сбить с ног. Пошатываясь, Кирк направился к своим друзьям. Поверженный противник неожиданно схватил его за лодыжку и потянул назад. Оглянувшись, капитан увидел на морде существа торжествующую гримасу. В мгновение ока гигант вскочил и принялся тискать Джима в медвежьих объятиях, приподняв над землей и сдавив так, что невозможно было вздохнуть.

В отчаянной попытке использовать свой последний шанс капитан свел ноги вместе и изо всей силы ударил чужака по колену. К большой радости Кирка, верзила упал, издавая душераздирающие вопли. Джим Кирк перевел дух и поковылял прочь.

– С тобой все в порядке? – спросил подбежавший Маккой.

У капитана даже не хватило сил ответить, он только кивнул.

Мартиа торжествующе улыбнулась, но выглядела спокойной, словно и не сомневалась в победе Кирка, который сам в этом уверен не был.

– Теперь они будут уважать тебя.

– Это немного радует, – сказал Кирк, когда полностью пришел в себя. Мне повезло, что у этого… монстра есть колени.

Он бросил взгляд назад, туда, где на земле лежала гигантская "жаба", прижимающая к себе поврежденное колено. Мартиа посмотрела в том же направлении.

– Это не колено, – она обнажила ослепительно белые зубы, заметив замешательство Кирка. – Половые органы у всех расположены в разных местах, капитан.

– Больше ты мне ничего не хочешь сказать?

Прежде чем она собралась ответить, капитан обратился к Маккою.

– Боунз, неужели тебе не ясно, что нужно делать? Дай ему понять, что мы не держим на него зла.

Доктор внимательно посмотрел на чудище, имея на его счет некоторые сомнения.

– А что, если он против нас имеет зуб?

Маккой нерешительно приблизился к чужаку и склонился над его коленом.

Джим посмотрел на Мартиа, и она сразу поняла немой вопрос в его глазах. Она не верила. Впервые Кирк увидел на ее лице страх.

– Ты хочешь выбраться отсюда?

– Должен быть выход.

Мартиа опасливо осмотрелась И открыла было рот, чтобы сказать что-то, но тут же закрыла его, даже не пытаясь скрыть ужаса. Покачав головой, она ушла прочь. Кирк проводил ее взглядом и затем перевел его на кричащего от боли противника. Маккой осторожно обследовал его ногу. Глядя то на колено, то на Кирка, доктор изумленно произнес:

– А ведь она права, Джим!

***

Зулу проснулся от звонка. Ему снился кошмарный сон: будто он на борту "Энтерпрайза", а капитан Спок мертв. Зулу резко вскочил и голосом включил лампу, сердце его учащенно билось.

– Войдите.

В кубрик робко вошла Дженис Рэнд и нерешительно остановилась у двери, увидев взъерошенного командира. Выглядела она уставшей – накануне добровольно вызвалась нести дополнительную вахту. Зулу не возражал, потому что доверял Рэнд. Он считал, что чем меньше членов экипажа знает о предпринимаемых им шагах, тем легче им будет впоследствии, когда придется отвечать на вопросы командования Звездным Флотом.

Зулу попросил Рэнд передавать все получаемые сообщения от "Энтерпрайза" и командования непосредственно ему Разговоры по внутренней связи автоматически записывались на пленку, поэтому капитан предпочел кое-что – пока этого требовало дело – не регистрировать в бортовые системы.

– Прошу прощения, что разбудила вас, сэр, извинилась Рэнд, глядя на капитана так, словно завидовала ему. – Командование Звездным Флотом срочно запрашивает данные о возможном нахождении "Энтерпрайза"

– Что? – Зулу протер глаза. До него не сразу дошло сказанное Рэнд, и вопрос все-таки успел сорваться с его губ.

– Очевидно, они отказываются подтвердить получение сигнала на возвращение в космический док, сэр.

Зулу чуть не расхохотался. Если бы он не удержался, Дженис не поняла бы, что в этот миг он думает о Споке и о том, на какие логические выкрутасы тому приходится идти, чтобы обосновать перед главным штабом свое невозвращение.

Капитан посерьезнел.

– Передайте командованию, что мы не имеем понятия, где может находиться "Энтерпрайз".

Рэнд очень удивилась.

– Капитан, вы уверены…

Выражение лица Зулу стало суровым – У меня все. Если есть что-нибудь еще.

– Никак нет, сэр Когда дверь за Рэнд закрылась, Зулу вздохнул и откинулся на кровать.

Сна не было ни в одном глазу. Дженис – хороший офицер, но если бы он поддался соблазну и раскрыл свои планы, то ей пришлось бы разделить с ним потом ответственность. У Зулу совсем не было желания впутывать в это дело кого-нибудь из членов экипажа Он, собственно, не хотел бы встревать в это дело и сам – это могло стоить ему "Эксельсиора", назначения на который он ждал столько лет. И все-таки, если бы пришлось отвечать, Зулу готов был пойти на что угодно, ибо такая жертва не стоила жизней Кирка и Маккоя.

Если только они еще живы…

Кирк лег на грязный продавленный матрац рядом с Маккоем и посмотрел на койку над головой. Ее хозяин перевернулся на другой бок, и она надрывно заскрипела. Помещение для заключенных напоминало сарай, который совсем не защищал от холода. Кирк плотнее укутался в лохмотья Ему хотелось отдохнуть, чтобы мужественно встретить еще один день в заточении, но холод и неприятное ощущение в носу и челюсти мешали заснуть. Спать не давали и лезшие одна за другой мысли.

В такие моменты капитан завидовал Споку и его вулканской закалке. Он с удовольствием отключил бы в себе чувство боли и холода и тревожные мысли о Кэрол…

Сейчас ее либо не было в живых, либо она пришла в сознание и узнала, что его приговорили к пожизненному заключению на Руре Пенте за убийство, которого он не совершал. Нет, о себе он не беспокоился. Кирк знал, что Спок придет за ними, как только ему удастся преодолеть магнитное поле архипелага. Пока же оставалось остерегаться убийц, а уж тюремные неудобства можно было перетерпеть. В себе Кирк был уверен, а вот в Маккое – нет. Еще один день он мог не выдержать.

Капитан повернулся к доктору, смотревшему в темноту широко раскрытыми глазами.

– Не можешь уснуть?

– До пенсии осталось три месяца, – Маккой произнес это совершенно безнадежным тоном. – Какой печальный конец.

– Это еще не конец, – твердо ответил Кирк.

– Говори за себя. Еще один день еще ночь… – доктор провел пальцем по горлу. – Кобяйяши Мару… Чем мы защитим себя? Мы даже не знаем, кто наши враги!

– Мы постараемся выбраться отсюда, Боунз, – пытался убедить его Кирк.

– Если это так просто, то почему отсюда назад никто не вернулся?

– Это они так говорят заключенным, но я им не верю. Думаю, Мартиа что-то знает, но молчит.

– Ты хочешь сказать, она знает, как выбраться? Джим утвердительно кивнул.

– Прекрасно, – съязвил Маккой. – Тогда мы все совершим небольшую прогулку наверх. А потом? Будем махать пролетающему кораблю? Мы не продержимся там и часа.

– Нас будет ждать Спок. Поверь мне.

Маккой подозрительно покосился на Кирка, явно желая поверить его словам, но капитан видел, что до конца его еще не убедил.

– Мне кажется, ты что-то знаешь, но молчишь.

– Вот что, Боунз, – задумчиво сказал Кирк, желая сменить тему разговора: чем меньше Маккой посвящен в детали, тем безопаснее будет для него в случае провала. – Ты боишься будущего?

– Если такого, то да. А что, у нас большой выбор?

Неожиданно с кровати сверху свесилась когтистая лапа. Джим это заметил, а Маккой нет. Капитан не подал виду и продолжал разговаривать.

Вероятно, чужой над ними крепко спал, а может, был мертв.

– Некоторые боятся будущего, – заметил Кирк, проявляя максимальную бдительность, – боятся того, что с ними может произойти. Я испугался, здорово испугался.

С верхнего яруса вдруг опустилась вторая лапа.

– Тысячу раз я смотрел смерти в глаза, – голосе Маккоя появились нотки сочувствия, – и старался относиться к ней профессионально. Конечно, речь тогда шла не о моей собственной смерти. А что тебя напугало?

Тут сверху свесилась третья лапа, отличная от двух первых.

Маккой увидел это и обменялся с Кирком понимающим взглядом. Кто-то методично разделывался с заключенными – или убивал их – всех в пределах слышимости. Кирк заставил себя говорить спокойно, без напряжения.

– Я испугался… самого себя. Того, каким я стал после смерти Дэвида, после того… что случилось с Кэрол. Нейтральная зона мне уже не была страшна. Я ненавидел Клингонов, и поэтому не справился с нашей миссией, – Ты справился, – возразил доктор. – Не твоя вина, что Горкон погиб.

– Если бы он был жив, я задачу не выполнил бы. Я не мог быть с ним дипломатом, Боунз, и ты это видел. Мне даже не пришло в голову поймать его на слове. Спок был прав. Я вел себя как расист, обвиняя всех Клингонов за деяния одного.

Глаза Маккоя расширились от ужаса, когда над их головами свесилась четвертая лапа.

– Не относись к себе так критически. У нас у всех было похожее чувство.

– Нет, кому-то было еще хуже. Теперь я начинаю понимать, почему.

– Если у тебя появились светлые идеи, то сейчас самое время…

– Вся-то проблема и заключается во времени. Мы с тобой не в счет. Мы просто пешки в чьей-то игре. Ты ведь слышал, что сказал судья: мирная конференция снова продолжится. Убийцы Горкона сделают все, чтобы помешать ей… если мы не выберемся отсюда.

От приглушенного звука Маккой вздрогнул и приложил палец к губам.

Сверху отвалился камень и покатился возле них. Доктор закрыл глаза и притворился спящим. Кирк последовал его примеру, не переставая прислушиваться к шороху в темноте.

Капитан напрягся, приготовившись нанести удар.

– Кирк, это я, Мартиа.

Он открыл глаза и увидел ее лицо. Мартиа склонилась над ним, стоя на четвереньках рядом с койкой. Кирк посмотрел на Маккоя, который все еще прикидывался спящим.

– Послушай, – шепнула Мартиа, – с Руры Пенте еще никому не удавалось сбежать.

– У нас это получится.

– Возможно. Я знаю, как выйти за пределы магнитного поля.

– Где этот выход?

– Выбраться довольно-таки легко. Главное – нас должны забрать с поверхности до того, как мы замерзнем.

Мартиа умолкла и стала лихорадочно искать лицо Кирка, прижимаясь к капитану своим длинным телом.

– Ты можешь обеспечить это?

– Возможно.

– В самом деле? Я не стану рисковать, если…

– Я могу сделать так, чтобы нас забрали, – твердо ответил Кирк.

Мартиа, обнадеженная, крепко сжала руку капитана. Ее большие глаза поблескивали в темноте.

– Одна я не справилась бы. Ты единственный кандидат, прибывший в эту чертову дыру за долгие месяцы.

– Кандидат куда? – поинтересовался Кирк. Она откинула меховой капюшон и поцеловала Джима. Он не сопротивлялся. Кирк почувствовал вину перед Кэрол, но, с другой стороны, не мог отказаться от шанса на спасение.

Мартиа подняла голову, и он увидел ее сияющие глаза.

– Завтра подходи к лифту "С", когда соберешься в шахту. Я встречусь с тобой там.

Сказав это, она исчезла в полумраке. Маккой буркнул что-то, выражая отвращение, и подпер голову рукой.

Кирк изобразил невинность, удивленно приподняв брови.

– Думаю, теперь меня сделали чужим.

Маккой закатил глаза.

– Что с тобой, капитан?

– Ты все еще считаешь, что нам конец?

– Я уверен в этом еще больше, – вздохнул Маккой.

***

Чехов продолжал мучительные поиски в отсеке пространственного перемещения и старался не падать духом. Ситуация, конечно же, была безнадежной. К этому времени убийцы уже старательно замели все свои следы.

Чехов вызвался на дело добровольно, но не думая что-нибудь найти, а оттого, что ему надоело сидеть в бездействии и только размышлять о капитане и докторе Маккое. Кроме того, лейтенанту Валерис требовались лишние руки, да и нравилась она Чехову. В отличие от других вулканцев девушка имела чувство юмора и не принимала каждое выражение или оборот речи буквально. Он даже подозревал, что Валерис – наполовину землянка, как и Спок. Если и нет, то наверняка в компании землян провела немало времени.

Однако Чехов не хотел показаться невежливым и личного вопроса не задавал.

В то же время чувствовались ее чрезмерное старание и неопытность. Она явно мечтала произвести впечатление на мистера Спока, и, если бы не была вулканкой, Чехов посчитал бы, что она им увлеклась.

Чехов, несмотря на сомнения в результативности поисков, все же старался и не оставил непроверенным ни одного квадратного сантиметра. Если Спок был прав, – а Чехов не помнил случая, когда тот ошибался, – то убийцы должны были пройти здесь.

Чехов поднялся на платформу транспортатора, поднял сканер… и застыл от изумления. На одной из площадок даже невооруженным глазом можно было увидеть несколько маленьких темно-фиолетовых засохших капель. С торопливостью, присущей человеку, которому нежданно-негаданно повезло, он упал на колени и соскреб пятнышки в трубку – для вещественного доказательства.

***

В научно-исследовательской лаборатории Спок разглядывал в микроскоп скопление темно-красных клеток. Со временем ярко выраженный фиолетовый цвет их потемнел, но Спок не сомневался по поводу того, что видел перед собой. По его мнению, эти клетки в свое время могли находиться в теле Горкона.

Вулканец расправил спину и повернулся к Чехову, стоящему рядом и ждущему результата.

– Это кровь Клингона, – сказал Спок, нажал кнопку, и на дисплее высветилось изображение плоских дискообразных клеток.

Со смешанным чувством ужаса и триумфа Чехов глядел на экран.

– Должно быть, они захватили ее потоком.

– Это первая улика, подтверждающая нашу теорию.

– Теперь мы можем возвращаться? – спросил с надеждой Чехов.

Спок понимал его беспокойство. Экипаж "Энтерпрайза" пока серьезно не нарушил предписаний командования, если не считать обмана относительно силовой установки. Однако они могли стать преступниками, бели бы осмелились нарушить пространство Клингонов.

Единственное вещественное доказательство подтверждало лишь тот факт, что убийцы вернулись на корабль, и спасению Кирка и Маккоя не помогало.

– Будем продолжать поиски, пока не найдем всю форму, – ответил вулканец.

– Всю форму? – поник Чехов. Спок ничего не сказал, но многозначительно посмотрел на него.

– Так точно, сэр. Всю форму, – упавшим голосом сам себе ответил русский.

Кропотливый и изматывающий поиск, на который тратилось много времени, – а терять его никак нельзя, – нужно было вести дальше.

– Мистер Спок, но преступники могли уже почистить ее.

– Это каким же образом, капитан третьего ранга? Прачечную корабля они использовать не могли, поскольку им пришлось бы вводить личные коды, и мы их сразу вычислили бы.

В случае заражения на планете или на корабле члена экипажа уведомили бы об этом, и он проходил бы карантин или курс лечения. Заложить чужой код было невозможно: для избежания ошибки компьютер программировался таким образом, что код и соответствующая ему форма идентифицировались.

– Предлагаю в первую очередь проверить считывающее устройство прачечной, особенно данные, поступившие сразу после убийства. Любые необычные примеси, такие, как кровь Клингонов, могут до сих пор оставаться в моющем растворе. Как бы там ни было, я не жду, что ты найдешь там что-нибудь. Убийцы отдают себе отчет, что они дольше могут скрываться, если будут просто прятать форму на борту.

– Слушаюсь, сэр, – Чехов устала направился выполнять приказ.

– Мистер Чехов.

Русский повернулся.

– Чем больше времени мы потратим на поиски, тем большей опасности будут подвергаться капитан и доктор Маккой.

Даже если бы и не удалось найти улик, выводящих на настоящих убийц, Спок все равно отправился бы на помощь друзьям, но риск был бы выше, чем сейчас.

– Если мы попытаемся спасти капитана и доктора, не имея убедительных доказательств их невиновности, то по Интерзвездному Закону Звездный Флот обязан будет выдать их Клингонам, а за побег из тюрьмы полагается пытка, а затем казнь.

Спок ничего не сказал о наказании экипажа за планирование и пособничество в побеге – по лицу землянина было видно, что ему известны возможные последствия.

– Иными словами, если мы возьмем их на борт "Энтерпрайза" и вернемся в пространство Федерации…

– То нас арестуют наши же суда, – закончил Спок.

Дилемма казалась совершенно неразрешимой. Если не удастся снять обвинение с Кирка и Маккоя до проведения операции по их спасению, то "Энтерпрайзу" придется пробиваться из пространства Клингонов и уходить от преследования на ромуланскую территорию или же Федерации, где их будут поджидать другие корабли-преследователи.

– Им отдадут приказ захватить или уничтожить нас, – вулканец замолчал и тут же добавил:

– А захватить "Энтерпрайз" я не позволю.

– Мы найдем доказательства невиновности капитана Кирка и доктора Маккоя, сэр.

Спок отпустил Чехова кивком головы и после его ухода облегченно вздохнул. Ему очень хотелось разделить уверенность землянина.

Валерис стояла на уровне, где располагались кубрики экипажа, и смотрела на освещенную схему "Энтерпрайза", отмечая места, где тщательные поиски уже закончились: отсек для одежды, синтезаторы, зона повторной переработки, лазарет, мостик, палуба наблюдения, инженерный отсек…

Оставалось проверить совсем немного – это вопрос времени.

Рядом никого не было, и Валерис позволила себе прислониться к консоли, закрыв глаза. Она не отдыхала с самого начала поиска. Спок ясно дал понять, что время крайне ограничено. Он даже не обмолвился, что ей следует оставаться на дежурстве до конца, но лейтенант знала, что ее решение должно понравиться Споку. Валерис не спала почти сорок восемь часов. Вулканец с соответствующей подготовкой теоретически мог обходиться без отдыха несколько недель. Девушка отругала себя за то, что не довела до совершенства это умение, но у нее имелись и другие недостатки, исправить которые уже не хватало времени. Она приложила ладонь к уставшим глазам.

Верилось с трудом, что пропавшие ботинки и форма помогут капитану и доктору. Попытки Спока вряд ли принесут успех, но Валерис не считала, что она вправе говорить ему об этом.

В дальнем конце коридора раздался торжествующий крик. Девушка открыла глаза и стремглав бросилась туда, где шли поиски. Она остановилась перед открытой дверью кубрика как раз в тот момент, когда один из членов экипажа достал из рундука тяжелый ботинок и высоко поднял его для всеобщего обозрения. Валерис видела, как он прислонил подошву ботинка к стенке и отпустил руку. Ботинок не упал, презирая все законы гравитации.

Глава 10

Спок невозмутимо стоял вместе с Чеховым, Ухурой и лейтенантом Валерис в кубрике мичмана Дэкса. Он прекрасно знал, что поиски на этом не закончились. Убийца не стал бы поступать так опрометчиво и нелогично, пряча вещественные доказательства в собственном рундуке. Вне всякого сомнения, мичман Дэкс был так же чист, как Кирк и Маккой. Валерис этот факт как следует не осознавала. Ее поведение даже теперь было преисполнено триумфа. Возможно, она, как и Спок, понимала, что находка и последующий расспрос Дэкса приведут к положительным итогам. До разгадки убийства Горкона было еще очень далеко.

В кубрик вошел мичман, и Спок сразу определил, что тот не способен на убийство. Если остальные придерживались того же мнения, то ничего не говорили, а лишь молча смотрели на подозреваемого На лице зеосианина смешались страх и недоумение. Он стал по стойке "смирно" перед командиром, и в его больших невинных глазах Спок заметил волнение.

– Вы техник Дэкс? – спросил Спок. Зеосианин кивнул, но не головой, а плечами, поскольку шейный отдел позвоночника не позволял ему этого сделать.

– Так точно, сэр, – он посмотрел на непроницаемые лица старших офицеров. – А что случилось?

– Может быть, вам известна старая сказка о Золушке? – холодно спросил Чехов. – Если "туфелька" подойдет, значит, она принадлежит вам.

Дэкс сморщил лоб, соображая, в чем тут дело, и опустил взгляд на свои ноги. Как и у всех зеосианцев, они у него были большими и перепончатыми.

Чехов чуть слышно простонал. Спок не видел в этот миг Валерис, но догадывался, что она изо всех сил старается скрыть досаду. Пока остальные приходили в себя, Спок начал задавать Дэксу вопросы.

– Эта пара гравитационных ботинок найдена в вашем рундуке. Вы, случайно, не знаете, как они туда попали?

Глаза Дэкса еще больше округлились от удивления.

– Нет, сэр. Это те самые ботинки…

– Об этом станет известно после проведения проверки. Если у вас появится какая-либо информация о появлении у вас ботинок, немедленно сообщите мне. Это все. Можете возвращаться на вахту.

– Слушаюсь. Благодарю вас, сэр, – Дэкс с явным облегчением пошел к выходу.

Спок повернулся к офицерам. Чехов и Ухура выглядели угрюмыми, Валерис старалась казаться невозмутимой, но чувство провала было всеобщим.

– У нас есть еще время, – подбодрил их Спок. – Возможно, ботинки выведут нас на след, который поможет разгадать загадку. Скоро мы найдем и форму. Продолжайте поиски, лейтенант.

– Слушаюсь, сэр.

Она удалилась по коридору, и Спок понял, что и другие потеряли всякую надежду на спасение Кирка и Маккоя.

Сам капитан Кирк и в самом деле был на грани отчаяния.

***

Джим Кирк вышел из хижины, его встретило безжалостное холодное утро.

Ночь он провел далеко не лучшим образом: очень замерз, безумно устал, поэтому не мог спать. Кроме того, он не переставал думать о Кэрол, о том, суждено ли им встретиться вновь. У него было время поразмыслить и об обещании Мартиа помочь им выбраться на поверхность. Кирк не верил ей. Она вполне могла привести их ближе к собственной смерти, и все же, откажись он от этой возможности, они с Боунзом все равно были бы обречены на смерть в бараке для заключенных. Если им все-таки удастся выбраться наверх, а Спок не появится вовремя? А вдруг "Энтерпрайз" уничтожен на пути к ним Клингонами?

Капитан стал похлопывать себя руками по бокам и постарался переключиться на сиюминутные проблемы. Рядом ковылял Боунз, еле передвигая ноги в кандалах. Доктор почти все лицо спрятал под куски потертого меха, но от Кирка не укрылось, что он побледнел, осунулся, а голубые глаза его провалились, вокруг них появились темные крути. Жалкий вид Маккоя добавил капитану решимости совершить побег в тот же день. Он ускорил шаг.

– Эй, подожди, – проворчал Маккой севшим от холода голосом. – Тебе, может, и легко бежать с этими штуками, а мне нет.

Кирк приподнялся на цыпочки, глядя поверх голов других заключенных, стоящих в разных очередях.

– Лифт "С", – он махнул в сторону открытой клетки из проволоки и тихо, так, чтобы услышал только доктор, добавил:

– Она сказала:

"Встретимся в лифте "С".

Маккой пристроился за Кирком и вместе с ним ждал, созерцая все вокруг туманным взором, пока со скрипом открывалась дверь. Группа заключенных неторопливо вошла внутрь, и, когда клетка наполнилась, дверь с лязгом захлопнулась.

Доктор осмотрелся в клетке – Кирк понял, что он ищет глазами Мартиа, но той нигде не было видно. Землян окружили твари, крупнее их в два раза, одна из которых, отвратительная человекоподобная обезьяна двухметрового роста с гривой рыжих волос, рассматривала Кирка и Маккоя с подозрительно опасным интересом.

– По-моему, теперь нам крышка, – сказал, едва шевеля губами, доктор, и Джим Кирк молча с ним согласился, ожидая в любой момент нападения.

Страшилище еще ниже наклонилось к ним. Кирк приготовился к бою… и вздрогнул от неожиданности, услышав голос Мартиа.

– Нет, не крышка, доктор.

Кирк обескураженно глядел на обезьяну, которая украдкой осмотрелась вокруг, убеждаясь, что ее никто не подслушивает, и голосом Мартиа – в этом не было сомнений – шепнула:

– Сойдете на первом уровне и присоединитесь к компании, идущей в шахту, – по обезьяньей морде пробежало странное выражение. – Женщин в шахту не берут.

Ошеломленный Кирк замер, не в силах произнести ни слова, пока клетка не остановилась. Металлическая дверь со скрипом открылась. Животное кивком головы подало знак выходить, и капитан послушно последовал к выходу, сжавшись, когда доктор взял его рукой, покрытой мехом.

– Что это за существо? – испуганно спросил Маккой, глядя на широкую спину обезьяны. – А ты ведь с этим вчера ночью тискался…

– Не напоминай мне, пожалуйста, – отрезал Кирк.

Вместе с остальными они вошли гурьбой в полумрак шахты. Холод стал еще более невыносимым. Казалось, стужа исходит от замерзших скалистых стен, тускло блестящих вкраплениями кристаллов. Трясясь от холода, Кирк подождал, пока один из охранников выдаст ему бур и легкую каску. Клингон подтолкнул его к стене. Капитан несколько секунд понаблюдал, как работает заключенный около него, и принялся делать то же самое: пробурил отверстие возле кристалла, отколол его и положил на транспортер. Мартиа – или чужой, называвший себя так, – уже усердно трудилась.

– Ты не знаешь, сколько этот дилитий может стоить?

Приблизившийся охранник заставил Маккоя подсуетиться и приступить к работе, которая оказалась гораздо милосерднее мороза, поскольку помогала согреться. Кирк вгрызался буром в скалу и с усилием подавал кристалл на себя, пока тот не отрывался от породы. Трюк заключался в том, чтобы не порезать онемевшие пальцы острыми гранями, для чего предварительно нужно было удалить значительную часть камня. Маккой пыхтел, пытаясь вытащить кристалл руками, и нещадно ругался. Кирк решил помочь ему и тут же получил удар по спине от надсмотрщика. Джим подавил в себе злость и продолжил работу. Подождав, когда уйдет клингон, капитан подсказал доктору, как пользоваться буром. Следующий кристалл дался Маккою легче. Кирк продолжал работать, одним глазом следя за существом с голосом Мартиа. Вряд ли это была ловушка, но сейчас, под пристальным контролем охранников о побеге не могло быть и речи. Капитан заметил, как один заключенный украдкой спрятал под одежду немного кристаллов. Тут же мощный пучок света из фазера ослепил Кирка. Когда глаза снова привыкли к освещению, заключенный исчез. Маккой в немом ужасе уставился на то место, где раньше был несчастный, и, косясь на Клингонов, положил свой кристалл на транспортер так, чтобы они это видели.

Капитан трудился без перерыва. Через несколько часов земляне устали до изнеможения. Хотя холод не унялся, Кирк даже вспотел Монотонная ритмичная работа привела его в состояние раздумий. Его мысли вновь вернулись к убийству канцлера. Неужели торпеды выпустил "Энтерпрайз"? У Кирка мороз пробежал по коже. Даже независимо от того, кто совершил нападение, на борту его корабля должны быть заговорщики, которые и до сих пор находились там Вопрос заключался в том, знал ли об этом Спок Боковым зрением Джим заметил, как обезьяна подает ему знак рукой Оглянувшись, он увидел, что надсмотрщики приступили к ленчу, повернувшись спинами к заключенным. Он разинул рот, когда прямо на его глазах произошла метаморфоза: человекоподобная обезьяна превратилась в молодую девушку-землянку Она легко выскользнула из оков и улыбнулась пораженным Кирку и Маккою.

– Идите за мной, – шепнула она и, осторожно положив бур на землю, направилась в глубь шахты.

Еще раз убедившись, что Клингоны не обращают на них внимания, капитан и доктор последовали ее примеру. Гибкая девушка проворно переползла через маленькое отверстие в замерзшей скале Кирк пригнул голову, не уверенный, сможет ли взрослый человек, да еще в оковах, пройти здесь. Мартиа знаком поторопила их, Кирк посмотрел на Маккоя, прикидывая, пролезет ли тот в дыру, лег на живот и попятился в проход. Продвижение давалось с трудом мешали оковы с цепями. Когда ему наконец удалось преодолеть некоторое расстояние, он подал руку доктору и втянул его за собой. Дальше проход стал пошире. Капитан поднялся на ноги, еле удерживаясь в тяжелых кандалах.

Доктору приходилось еще хуже. Повернувшись к девушке, он обнаружил, что она опять превратилась в обезьяну. Это показалось Кирку плохим предзнаменованием. Он чувствовал бы себя спокойнее, если б она оставалась молоденькой девушкой или превратилась в Мартиа, но, видимо, большой обезьяне легче было выдержать неимоверный холод либо проще справиться с ними.

Где-то вдалеке послышались приглушенные крики охраны Кирк и Маккой зашагали быстрее под нарастающий звон кандалов. Туннель перешел в огромную брошенную шахту, вход в которую обледенел, покрылся толстой коркой.

Существо перелезло через кромку и спрыгнуло на снежное поле. Земляне поспешили за ним. От ледяного воздуха у Кирка захватило дух, ему обожгло лицо, глаза, легкие. Капитан изо всех сил старался не упасть, переживая за Маккоя, который был слабее его, но тому тоже удалось устоять Они шли, не останавливаясь, ибо остановка на ледяном воздухе означала бы смерть.

Мартиа-оборотень вела их по открытому снежному пространству к широкой замерзшей реке. Она осторожно ступила на толстый лед, балансируя руками, чтобы удержать равновесие. Кирк поступил так же, но поскользнулся и упал.

Он сумел стать на четвереньки и так передвигался. От тяжести кандалов лед заскрипел, в нем появились трещины. Встревоженный Кирк оглянулся назад, приготовившись схватить Маккоя за руку, если он начнет проваливаться. Лицо доктора стало бескровным, создавалось впечатление, что он не трогается с места Капитан подал ему руку и подтянул к себе. Мало-помалу они пересекли реку и поднялись на крутой берег. Кирк так и тащил за собой бедного Маккоя, не давая ему остановиться. Он уже не чувствовал рук и ног, а лицо и уши нещадно щипал мороз. Если бы температура была на несколько градусов ниже, то…

Мартиа-оборотень остановилась, вглядываясь в горизонт, за что Кирк был ей очень благодарен. Настолько обессиленным он еще никогда не был. И все же оставаться без движения слишком долго нельзя, иначе уже никакая сила не заставит идти дальше. Маккой тяжело вздохнул и отпустил руку.

– Я не могу больше…

Окоченевшими руками Кирк начал растирать тело доктора, чтобы поддержать кровообращение. Одновременно он боролся с пораженческими настроениями. Капитан находился на грани отчаяния, он считал, что его затея провалилась. Боунз был уже на пределе своих возможностей, да и сам капитан долго не протянул бы.

– Мы подошли к границе, где защитное поле уже не действует, торжествующе объявила Мартиа.

Перед ними лежала бесконечная ледяная пустыня, вид ее вызывал смешанное чувство надежды и отчаяния. Если бы только Споку удалось подоспеть вовремя… Вот если бы они смогли продержаться на холоде…

Кирк оглянулся – туда, откуда они пришли. Нет, у него не было желания возвращаться назад. Даже если б он захотел, Маккой обратной дороги не выдержал бы. Оставаясь здесь, он еще имел шанс выжить до прибытия Спока.

Если они его дождутся…

– Давай, – капитан подтолкнул доктора. – Пошли!

И, едва передвигая ноги, они двинулись вперед.

***

"Энтерпрайз" подошел к самой границе клингонов. Завершив вечернюю медитацию, Спок откинулся на кровати. Ожидая сообщения с мостика, он смотрел на лампочку, мигающую в режиме готовности приема. Будет очень мало времени на операцию по спасению. Если слухи имели под собой почву, то климат на участке архипелага Рура Пенте, не защищенном магнитным полем, был смертельным для живого организма. И если капитан Кирк и доктор Маккой к этому времени уже предприняли попытку выбраться на поверхность, то долго продержаться они не могли.

Вполне возможно, что их уже не было в живых, и ждать сигнала бесполезно. Спок еще раз проанализировал ход действий. Его задача заключалась в поддержании мира между Федерацией и Империей Клингонов. Как бы ни развивались события дальше, заговорщики готовы были пойти на любые шаги для срыва мирной конференции. Жизнь канцлера Азетбур и всех участников конференции, в том числе и отца Спока, Сарека, подвергалась серьезной опасности. На Азетбур еще не покушались, и этот факт говорил о том, что сеть заговора простиралась далеко за пределами Империи Клингонов.

Появлялись все новые и новые части головоломки: ботинки, следы крови Клингона в отсеке пространственного перемещения, но этого недоставало для реабилитации капитана. Мысль о том, что заговорщики могли быть и на борту "Энтерпрайза", не давала Споку покоя. Неужели и в Звездном Флоте были преданные милитаристскому классу Клингонов?

Спок слегка вздохнул и перевел беспокоящие его мысли в область подсознания. Напряженное обдумывание вопросов не привело ни к какому решению, но жизнь среди землян научила его ценить интуицию и вдохновение.

Именному Джима Кирка он выучился доверять своей интуиции. Котла она не могла подменить метод логической дедукции, то приносила пользу их комбинация. Спок сожалел, что его жизнь на борту "Энтерпрайза" заканчивалась. Для него снова наступало время искать свое место во Вселенной.

Много лет назад, когда "Энтерпрайз" вернулся из пятилетнего похода, Спок испугался. Он отчаялся найти для себя такой совершенный дом, каким оказался для него звездолет, по всем параметрам соответствующий его таланту и уникальному происхождению Теперь он с нетерпением ждал шанса растя и совершенствоваться Неважно, как на это посмотрят другие – его отец, семья, вулканцы. Он был твердо убежден, что вновь найдет свой путь.

Валерис сильно напоминала ему его самого в юности, когда эмоции казались чем-то страшным, и он изо всех сил учился их обуздывать и контролировать.

Сейчас Спок находился совсем в иной ситуации: эмоций не боялся, но ценил, используя их под контролем для обогащения собственной жизни – Ему хотелось найти более эффективные средства, чем слова, с помощью которых он смог бы передать это знание Валерис и поделиться своим богатым опытом Спок сожалел, что придется покинуть "Энтерпрайз" в то время, как она оставалась.

Взгляд вулканца задержался на картине Шагала. Он приобщился к коллекционированию картин художников-землян, поскольку созерцание полотен давало возможность понять людские символы и ценности. Картина полностью поглотила его сознание своей простой и одновременно необъяснимой красотой.

Неожиданно его охватило странное чувство убежденности – Кирк назвал бы его интуицией, – что он знает, как разгадать этот ребус, но не хочет видеть явных доказательств, лежащих прямо на ладони.

Раздался сигнал внутренней связи Спок поднялся и потянулся к кнопке, но Ухура опередила его, сказав возбужденно:

– Мистер Спок, я засекла их!

***

Войдя на мостик, вулканец задержался на несколько секунд около Ухуры, чтобы взглянуть на экран ее монитора, и тут же направился к своему пульту для сканирования указанной звездной системы. Увиденное стоило самых теплых слов благодарности: хотя Рура Пенте находилась в пространстве Клингонов, "Энтерпрайз" мог покрыть это расстояние очень быстро. Спок внутренне напрягся.

– Они за пределами магнитного поля. Мистер Скотт, запускайте двигатели.

Впервые за все время после брифинга контр-адмирала Смилли главный инженер расплылся в улыбке.

– Есть, сэр, – отчеканил он и быстро побежал к турболифту.

– Сэр, – неожиданно обратилась к Споку Ухура, в ее голосе он заметил панические нотки. – Универсальный переводчик. Я запрограммировала его на язык Клингонов, но он выдает что-то нечленораздельное.

Спок подскочил к консоли связи и протестировал систему. Ознакомившись с результатами, они с Ухурой обменялись понимающими взглядами. Невзирая на то, что "Энтерпрайз" входил в пространство Клингонов совершенно невидимым, его могли засечь специально оборудованные подслушивающие посты на границе.

Без универсального переводчика риск быть атакованными возрастал неимоверно Наверняка это было дело рук заговорщиков.

Спок решительно зашагал к командирскому креслу.

– Мистер Чехов, проложите курс на Руру Пенте.

– Мистер Спок, это ведь в глубине территории Клингонов. Если нас обнаружат…

– Вы правы, мистер Чехов, – вежливо перебил его вулканец – Если я не ошибаюсь и из нашего банка данных удалена вся информация о языке клингонов, то придется полагаться на библиотеку из архива. Нам требуется пойти на лингвистические выкрутасы и действовать уверенно и без страха, не дожидаясь, пока капитан и доктор Маккой замерзнут окончательно.

***

Третий сторожевой пост Мортаг был недоукомплектован личным составом, не получал достаточного финансирования и постепенно приходил в негодность.

Другими словами, это было одно из тех мест в Империи, куда мало кто из Клингонов хотел попасть, но бывшего стрелка Кеслу оно удовлетворяло во всех отношениях: Его собственная страсть к сражениям угасла много лет назад после гибели капитана, большей части экипажа и его самого близкого друга в бессмысленной стычке между его кораблем под названием "Берия" и ромуланским, названия которого он так никогда и не узнал. Сам Кесла получил тяжелые ранения и твердо решил расстаться с жизнью воина, послав ко всем чертям понятие о традиционной воинской чести. Для него не являлось секретом, что другие Клингоны смотрят на его работу свысока, а сам он полностью соответствовал стереотипу безвольного, спившегося, полуспящего часового-дозорного. Он плевал на это. Кесла радовался одиночеству и отсутствию ответственности: за все годы, проведенные на Мортаге, он даже ни разу не слышал о попытке кораблей Федерации проникнуть через границу.

Коллеги на пограничных с ромуланцами пунктах рассказывали совсем другие вещи. Их посты были оборудованы новейшими системами обнаружения и слежения. Мортаг-3 от старости рассыпался, и это сравнение соответствовало ослабевшему правительству Клингонов. Кесла и его товарищи вынуждены были выполнять свою задачу сканерами столетней давности, на которых даже не было дисплеев для визуального наблюдения за пролетающими кораблями. У них не было и оружия. Единственная их роль заключалась в том, чтобы проинформировать руководство Империи о корабле-нарушителе в надежде, что патрульный звездолет уничтожит его. По этому маршруту любили ходить контрабандисты, и клингоны-пограничники уже давно перестали с ними бороться. Кесла не любил скуки, но ее было чем разбавить – например, крепким катуланским ликером, к которому этим вечером он уже приложился.

Доступ к контрабандным товарам был одним из плюсов работы на границе.

Спиртное сняло все беспокойство с Кеслы, и он окунулся в приятную дремоту.

Он склонился над консолью сканера, вот-вот готовый погрузиться в глубокий сон, и только сцены из того далекого боя нарушали его блаженство.

Неожиданно сканер стал подавать сигнал предупреждения. Кесла поднял голову, пытаясь прийти в себя. Слабый огонек на выцветшем экране мигал, сообщая о появлении корабля-"невидимки". По положению корабли Клингонов при прохождении границы должны были оставаться видимыми. Контрабандисты об этом знали и понимали, что для нелегального корабля безопаснее пройти в открытую, поскольку в этом случае сигнал тревоги не разбудит спящих на посту. Они не знали, что небольшая коллекция старых сканеров, сделанная абы как для обнаружения более совершенных кораблей, позволяла использовать их лишь время от времени.

Кесла насупился, недовольный, что его вывели из состояния дремоты, а контрабандист, сделавший это, был, видно, в этом деле новичком. Клингон нажал тумблер на консоли.

– Говорит часовой Кесла с третьего поста Мортаг. Кто идет? Назовите свой корабль.

Вслед за этим последовала пауза. Она была настолько длинной, что сидящий рядом оператор Генра из любопытства подошел к Кесле, чтобы подслушать. Тот подвинулся, освободив ему немного места. По негласному правилу на посту часовые использовали любую возможность для борьбы со скукой.

Сердитые Клингоны ждали ответа, и он пришел – из уст женщины.

– Мы есть грузовое судно… "Урсва". Шесть недель, как покинули Кронос. Прием.

Кесла удивленно переглянулся с Генрой. Женщины-клингонки были чрезвычайно редкие явлением в среде контрабандистов. Если она клингонка, то Кесла готов был утверждать, что родственница землянам.

– Куда путь держите? – спросил Кесла грубо, выражаясь архаично, в соответствии с манерой речи женщины.

Ему с трудом удалось скрыть в голосе веселье. Контрабандистка, может, была ригеллианкой или катуланкой, но в любом случае он был ей кое-чем обязан. Что ж, раз уж она не знала протокола контрабандистов в Империи Клингонов, то могла до конечной точки маршрута и не дойти.

В полудреме Генра и Кесла ждали ответа.

– Мы… осужденным… пища… еда и другие поставки на Руру Пенте.

Прием.

Тут уж Кесла и Генра не выдержали и расхохотались, услышав явную ложь. Контрабандистка была настолько неопытной, что Кесла даже пожалел ее.

Он махнул рукой Генре, давая ему знак пропустить судно. Если на нем был катуланский ликер, то ей можно пожелать удачи. Ей она могла понадобиться.

Дабы она поняла, что у него не было сомнений, кто она. Кесла употребил фразу, которой на жаргоне контрабандистов он пожелал ей не встретить официальных пограничников.

***

Ухура ухватилась за край консоли и, не отрываясь, смотрела на панель связи. Последний фраза клингона вконец огорошила весь экипаж. У них сложилось впечатление, что Ухура сказала что-то не так около нее, обложившись старинными словарями, сидели Спок и Чехов, которые после принятия сообщения подняли глаза. Последние несколько минут были чрезвычайно напряженными, и если бы не способность Спока моментально охватить устаревшие глоссарии и вспомнить пару предложений по-клингонски, которые довелось как-то слышать, то сейчас от "Энтерпрайза" остались бы одни обломки.

Спок объяснил, что Клингон пожелал ей не подхватить никаких микробов, и разразился смехом. Ухура, глядя на вулканца, ждала от него указаний, но тот в недоумении размышлял над значением фразеологического оборота.

Рокочущий смех стих. Спок кивнул Ухуре, и она, повернувшись, постаралась как можно тщательнее скопировать смех Клингона. У нее даже в горле зарезало. Клингон отключил канал связи. Ухура недолго настороженно подождала, но скоро поняла, что связь на этом прекратилась Не осознавая в полной мере, как это у них получилось, все сообразили, что им разрешили пересечь границу. Ухура в изнеможении опустила голову на панель.

– Неужели все так плохо получилось? – участливо спросил Спок.

Ухура взглянула на него многозначительно.

***

Маккой безучастно наблюдал, как заходящие солнца Руры Пенте бросают свои холодные безжалостные лучи на ледяную пустыню, и не сомневался, что скоро умрет. Невероятно, но ноги шли как бы сами по себе за Кирком и Мартиа. Он двигался по какой-то непонятной инерции, хотя был очень измотан. Мороз уже давно завладел его руками, ногами и всем телом.

Безразличный ко всему, он не обращал на это внимания. Хотелось остановиться и сдаться на милость холоду, отдохнуть, даже если б это означало вечный покой. Для Спока и экипажа новость оказалась бы не из приятных, но доктор уже ничего не желал.

Говорить в таких условиях – стало быть, потратить столько энергии, сколько и на движение, и поэтому Маккой тащился за капитаном, пока окончательно не выбился из сил.

– Джим, – только и смог прошептать Маккой, и от напряжения у него выступили слезы, – брось меня. Мне уже конец.

– Не выйдет, – ответил Кирк, стараясь вложить в голос как можно больше твердости, но от усталости выдал что-то вялое.

– Спок не придет… Безумство надеяться, что он найдет нас. Мне уже все равно. Дай мне умереть здесь.

– Ты это видел? – Кирк показал ему красное пятно под потертой меховой шубой.

Маккой тупо посмотрел на него, слишком плохо соображая, что видит перед собой.

– Эту пластинку виридия Спок закрепил у меня на спине перед тем, как мы отправились на корабль Горкона.

– Хитренькая лисичка этот вулканец, – еле слышно пробормотал Маккой, не в силах улыбнуться, но с благодарностью подумав о Споке и его предусмотрительности.

Аварийный запас пластин виридия хранился на мостике на тот случай, когда неотложность дела не позволяла осуществить имплантацию подкожного импульсивного повторителя. С пластинами было хлопотнее и не очень удобно в обращении – Маккой отдавал предпочтение повторителям, – но радиус действия у них был гораздо больше.

– Когда мы окажемся за пределами магнитного поля, то наши смогут достать нас с расстояния двух секторов.

– Если они все еще следят за нами…

– Они ищут нас, – жестко сказал Кирк. Обезьяноподобное существо с голосом Мартиа остановилось и показало рукой на ледяную гряду.

– Мы уже почти пришли. Когда доберемся до места, разобьем лагерь.

Искорка надежды загнала на задний план усталость и боль Маккоя. К тому времени, когда тройка достигла гряды, вечерние сумерки сменились темнотой, и черное небо усыпали звезды. Стало еще холоднее, но Маккой воспрял духом: с помощью виридиевой пластины Спок их вовремя обнаружит.

Боязнь замерзнуть отступила на второй план, поскольку гряда защищала их от ветра, а существо – о нем нельзя было думать как о Мартиа – достало осветительную ракету, разломило ее пополам и зажгло. Конечности Маккоя стали согреваться, и он еще ближе придвинулся к пламени, умудряясь не загореться. Существо и Кирк сидели рядом. Отброшенная от обезьяны тень выглядела вдвойне страшнее, создавалось впечатление, что у костра сидит вурдалак.

– Вы не могли бы объяснить, как вам удается проделать этот маленький трюк? – поинтересовался Маккой.

Она пожала плечами.

– Я хамелоид. Именно поэтому мы такие хорошие контрабандисты.

– Я слышал о хамелоидах, существах, умеющих перевоплощаться. Мне казалось, что это всего лишь миф.

Обезьяна одарила Кирка улыбкой, обнажив остроконечные клыки.

– Капитан, дай ей возможность это продемонстрировать.

Они стали наблюдать за процессом перевоплощения. Зачарованные Маккой и Кирк смотрели, как черты существа расплываются, темнеют и превращаются в более мелкие и изящные, пока в итоге обезьяна не превратилась в Мартиа.

– Мне приходится прилагать немало усилий.

– Неудивительно, – заметил Маккой, все еще имея некоторые сомнения. Не знаю, может, я и не прав, но как мы можем знать, что сейчас ты в своем подлинном образе?

Она посмотрела на Кирка обольстительным взглядом, которому явно было немного не по себе.

– А мне казалось, что я приму приятное обличье, – скокетничала Мартиа, и тон ее голоса стал сразу же деловым. – Мы за пределами магнитного поля. Дело теперь за тобой, Кирк.

– Как скажешь, – слабо улыбнулся Джим. Капитан медленно встал, потянулся, сделал шаг вперед и молниеносным движением, что удивило Маккоя, изо всей силы ударил женщину по челюсти. Она замертво упала на землю.

– Ты что, с ума сошел? – вскочил Маккой, в тревоге размахивая руками.

С некоторой задержкой он почувствовал боль, вызванную значительным расходом энергии. Пусть всецело он ей и не доверял, но она ведь рисковала жизнью, чтобы привести их на это место…

Мартиа обиженно смотрела на них, поднеся руку к челюсти. Было видно, как у нее изо рта течет зеленая кровь. Джим глядел на нее без жалости.

– Она могла добраться в любое место и без нашей помощи. Кто же выдал ей такую удобную одежду? Только не надо меня убеждать, что осветительная ракета не стандартного тюремного образца.

Маккой молчал. Пока Кирк говорил, Мартиа стала вновь превращаться в животное. Текущая по подбородку кровь приобрела сапфировый цвет.

– Она нужна для того, чтобы указать наше местонахождение, – продолжал Кирк, принимая боевую стойку. – А ты спроси ее, что она получит взамен.

Существо встало в полный рост.

– Помилование, – жестко сказала зверюга, – которого мне достаточно…

Маккой вскрикнул от отчаяния и отступил назад, а Кирк и Мартиа закружились друг против друга. Справедливым бой назвать было никак нельзя: горилла на две головы выше и без тяжелых оков, мешающих движению.

– Несчастного случая, значит, тебе мало? – съязвил Кирк.

– Для одного вполне, – ответила бархатным голосом Мартиа, который абсолютно не соответствовал принятому ее виду, – но несчастный случай с двумя мог бы показаться подозрительным. Формулировка же "убит при попытке к бегству" звучала бы убедительней для обоих.

Они набросились друг на друга. Кирк вцепился в Мартиа мертвой хваткой, но тут же выпустил ее из рук, когда обезьяна превратилась не во что иное, как в пару широких острозубых челюстей, которые сверкали, разбрызгивая мерзкую слюнявую жидкость на Кирка, перед тем как уволочь его за сугроб. Маккой побежал туда же, беспомощно наблюдая за поединком, и сразу же отпрянул, испытав отвращение.

Существо вдруг превратилось в множество покрытых слизью черных щупальцев, грозивших удавить Кирка. Ему, однако, чудом удалось подняться на ноги, но он тут же был сбит. Когда Джим снова вскочил, то щупальца уже не были щупальцами, а миниатюрной женщиной, которая легко выскользнула из рук капитана и спряталась за Маккоем. Доктор собрал последние силы и в прыжке ухватил ее за крохотную лодыжку. Он упал и покатился вместе с карликовой женщиной по снегу, чувствуя, как ее нога увеличивается в размерах, выскальзывая из его рук. Подняв глаза, он увидел второго Джима Кирка, как пять пальцев похожего на настоящего капитана.

– А это тебе сюрприз! – крикнула Мартиа-Кирк и с размаху ударила Маккоя в лицо…

Доктор упал в снег и изумленно смотрел вместе с Кирком на его двойника.

– Твои друзья опаздывают, – сказал Кирк, задыхаясь от ярости.

– Они еще появятся здесь, – усмехнулась Мартиа.

Они снова бросились друг на друга Маккой закрыл глаза, борясь с головокружением. Откуда-то издалека до него донесся слабый голос Кирка.

– Не могу поверить, что я тебя целовал.

Ответ Мартиа показался еще более отдаленным и глухим.

– Ты, наверное, мечтал об этом всю жизнь.

Гул в ушах Маккоя нарастал до боли, пока доктор, сам тому радуясь, не провалился в темноту.

Глава 11

Измотанный Скотт, сидя в одиночестве за столом в офицерской кают-компании, позволил себе вторую чашку кофе. Как и другие члены экипажа, он добровольно вызвался нести две вахты подряд, пока не отыщется достаточное для раскрытия убийства количество вещественных доказательств.

Он снова посмотрел на электронную схему "Энтерпрайза" своего блокнота-компьютера и протер глаза, чтобы изображение не расплывалось.

Скотт не был, как прежде, молод. Все они состарились. Если Спок считал, что капитан и доктор Маккой выдержат ужасы Руры Пенте, то ему, Скотту, недосыпание должно показаться пустяком. Он опять потер глаза и вздохнул. Разумеется, Спок гораздо больше походил на Джима Кирка, чем вулканцу хотелось в этом признаться оба они были упрямыми и не бросали надежды даже в самой безвыходной ситуации. Инженер еще раз взглянул на схему и теперь сумел отметить все проверенные зоны корабля. Оставалось совсем немного. Вероятность успеха поисков формы таяла, как и расчеты, что "Энтерпрайз" сумеет свободно войти и выйти из пространства Клингонов, не получив при этом ни царапины, или что капитан и доктор смогут продержаться на морозе и дождаться спасения.

Скотт поправил пальцем воротник, почувствовав жар. Неужели он настолько постарел, что от непродолжительных поисков его бросило в пот? Он машинально протянул руку, чтобы включить вентилятор. Воздух не подавался.

Систему вентиляции что-то блокировало.

Скотт рассердился. Речь шла о неисправности, и ею должна заняться аварийная бригада, но гордость инженера взяла верх. Ему понадобилось бы больше времени на то, чтобы сообщить о неполадках, чем устранить их самому. Он быстро снял панель и заглянул внутрь. Что-то похожее на скомканную ткань попало в вентилятор, забило проход и не давало пройти потоку воздуха. Удивление Скотта длилось мгновения, пока он не заметил цвет: ярко-красный с фиолетовым оттенком Он сразу все понял и, схватив форму, кинулся к Споку***

Кирк видел краем глаза, как Маккой медленно поднял голову и тряхнул ею, приходя в себя. Капитану хотелось помочь доктору, но ему нельзя было упускать из виду противника. Он и Мартиа-Кирк продолжали ходить по кругу, сцепившись руками, как борцы.

– Может, тебе пора перевоплотиться в кого-нибудь еще? – подначивал Кирк женщину, ставшую близнецом его.

Ее обличье сбило капитана с толку на весьма короткое время, и он понял, что это может сыграть ему на руку, если клингоны-охранники придут раньше "Энтерпрайза". По всей видимости, Мартиа не горела желанием проделывать дальнейшие метаморфозы, потому что частые превращения выбили ее из сил – А мне так больше нравится, – сказал фальшивый Кирк голосом Мартиа, хотя манера речи полностью совпадала с капитанской..

Она надавила на Кирка всем своим весом, сбила его с ног, и они покатились по снегу. Через кружащийся снежный вихрь капитан увидел свое собственное искаженное лицо…

Неожиданное ощущение влажной теплоты на затылке заставило Кирка повернуться и столкнуться глаза в глаза с острозубым мастиффом. Он молниеносно вскочил на ноги и заметил, что их окружила группа вооруженных Клингонов. Старший выступил вперед. Ситуация казалась совершенно безвыходной, но Кирк нашелся опередив Мартиа:

– Почему вы так долго? – буркнул он, бросив на нее взгляд и с облегчением заметив, что она все еще оставалась Лжекирком, что, скорее всего, объяснялось перерасходом запаса энергии, необходимого для перевоплощения.

– Убейте его! Это он.

Ее голос, ее настоящий голос, обратил внимание Кирк, стал более хриплым, гортанным, чем раньше. Сбитая с толку охрана в замешательстве смотрела то на одного Кирка, то на другого. Командир поднял ствол и прищурился, поглядывая на обоих.

– Да не в меня, идиот – заорал Кирк.

Клингон выстрелил в Мартиа-Кирка, которая растворилась в безвестности, не успев произнести ни звука. Капитан постарался тут же выбросить ужасную сцену из головы. Мартиа хотела убить их обоих, а погибла сама. Кирк напрягся, приготовившись прыгнуть на старшего группы, чтобы отвести огонь от Маккоя, который, шатаясь, наблюдал за разыгравшейся драмой Джим закрыл его своим телом.

Командир с насмешкой посмотрел на землян, открыв в улыбке беззубый рот – Ну вот, свидетелей не будет Как и подозревал Кирк, Клингон и не собирался сдерживать свое обещание Мартиа. Он поднял оружие и наставил его на Кирка и Маккоя.

– Очень умно, – прокомментировал беспечно Маккой, но в его голосе сквозила такая неимоверная усталость, что было ясно: доктору все безмерно надоело и теперь безразлично, чем все закончится, – главное, чтобы прошло без мучений.

– Иначе, как классическим, этот метод не назовешь, – старался сказать как можно отрешеннее Кирка.

– Именно это ему и нужно, – прорычал в ответ клингон. По его интонации Джим понял, что он не имеет в виду Мартиа.

***

– Кому? – приблизился на шаг Кирк, не отрывая глаз от фазера в руках старшего.

Дело было безнадежным: даже если ему и удастся выбить из его рук оружие, то один из десятка других охранников наверняка сразу пристрелят его и вслед за ним Боунза. Если и суждено умереть, то перед смертью капитан хотел бы узнать, кто организовал убийство.

– Кто же все-таки хотел нас убить? – настаивал Кирк, пристально глядя Клингону в глаза.

Клингон криво ухмыльнулся.

– Я слышал, что у землян когда-то существовал, обычай исполнять перед казнью последнюю волю. У нас, Клингонов, похожая традиция по-прежнему есть. Я окажу тебе любезность перед смертью. А почему бы и не сказать тебе? Его имя…

Слова клингона поглотил нарастающий шум, который мог создавать только транспортатор отсека пространственного перемещения.

– Сукин ты сын! – выкрикнул, разозлившись и удивившись, Кирк, чувствуя знакомое кратковременное головокружение, сопутствующее дематериализации.

Охранники подняли фазеры, но больше капитан их не увидел…

***

Он оказался в отсеке пространственного перемещения "Энтерпрайза". При виде друзей Кирк ощутил прилив тепла. Спок и Чехов подали спасенным толстые покрывала. Джим с благодарностью принял одно, но злость свою обуздать не смог. Всего лишь секунды не хватило ему, чтобы узнать правду об убийстве Горкона. На второй секунде его могли бы уничтожить, но для него это не имело значения.

– Черт побери! Да провались оно все! – набросился капитан на Чехова и Спока, которых явно шокировал вид его и доктора. – Не могли подождать две секунды…

Вулканец отнесся к проявлению гнева своего капитана равнодушно, и если бы Джим Кирк не знал его хорошо, то подумал бы, что он всего-навсего тронут встречей с другом. Чехов изо всех сил старался не рассмеяться и наклонился, чтобы лазером освободить капитана от оков.

– Капитан? – негромко обратился Спок, словно до сих пор не верил, что перед ним его друзья.

– Он вот-вот собирался рассказать мне всю эту дьявольскую… – не унимался выведенный из себя Кирк.

– Кто? – перебила его Ухура.

Чехов не выдержал и открыто рассмеялся.

– Вы, значит, хотели бы туда вернуться?

– Нет, нет и нет! – закричал чуть ли не в ухо капитану Маккой. – Что с тобой, Джим, черт возьми! Нас ведь только что спасли.

Кирк замолчал. Он был благодарен Споку и всем остальным за спасение, но последние две секунды оказались очень дорогими и стоили многого. И все-таки Кирк считал, что нащупал ниточку к разгадке этой запутанной истории. Если бы им удалось теперь действовать своевременно…

Капитан повернулся к Споку.

– Нужно выяснить, где будет проходить мирная конференция. Их следующая цель – она.

– Согласен, но как.

– Пошли, – поторопил Спока Кирк, и они вместе отправились на мостик.

***

Чанг удобно устроился в командирском кресле самого совершенного звездолета флота под названием "Дакрон". Это был единственный корабль своего класса, оборудованный по последнему слову техники клингоно-ромуланских технологий, включая и, внедрение такой инновации, как система, позволяющая кораблю стрелять даже во время скрытого от глаз других полета. Чанг необычайно гордился возможностями нового корабля – он позволял ему успешно устранить двух самых крупных врагов Империи: Горкона и Джеймса Кирка.

Однако в данный момент он испытывал чувство, не имеющее ничего общего с гордостью. Чанг смотрел на съежившегося от страха начальника лагеря Руры Пенте, появившегося на экране мостика. Сбежал? – не веря своим ушам, воскликнул Чанг.

– Их транспортировали по лучу на борт "Энтерпрайза", – в отчаянии выкрикнул Клингон, знающий, какой эффект будут иметь его слова (а это, по мнению мрачного Чанга, должно произойти очень скоро) для его будущего. – Я могу проследить за…

Чанг ударил кулаком по пульту, отключив связь, – нужную информацию он получил, а желания выслушивать мольбу начальника зоны сохранить ему жизнь не испытывал. Он повернулся к генералу Грокху.

– Сбежали, – поделился он новостью.

– Это не имеет значения, – успокоил генерал. – Кирк не может знать местонахождение… Чанг сощурился.

– Ты уверен в этом? – спросил он Грокха с подозрительной теплотой. Хочешь воспользоваться этим шансом?

Несколько секунд Чанг не сводил с Грокха глаз. Ему хорошо удавалось читать выражения лиц, заглядывать в души других. На этот раз Грокх просчитывал возможности, сомневался, колебался, менял точку зрения.

Чанг улыбнулся.

– Рулевой! – позвал Грокх – Взять новый курс! Включить систему-"невидимку".

"Дакрон" описал широкую дугу и исчез в космической пустоте.

***

Кирк, Спок и остальные офицеры быстро шли по коридору к турболифту.

Тепло и ощущение неотложности дали Кирку новый импульс энергии: нужно было что-то делать, и очень быстро, иначе снова прольется кровь. Жизнь Азетбур и всех участников конференции была в серьезной опасности.

– У Клингонов новое оружие, – доложил Спок, шагая в ногу с Кирком. Корабль называется "Хищная птица" и способен вести огонь, даже когда его не видно. Именно он выпустил торпеды к звездолету Торкона.

– Значит, так, – задумчиво произнес Кирк. – Торпеды выбросили под таким углом, чтобы создалось впечатление, будто их отправил "Энтерпрайз".

– Но это не все, – признался вулканец. – У меня есть основания полагать, что убийцы Горкона у нас на борту.

Кирк согласно кивнул головой. Он внимательно посмотрел на Спока, но не прочитал в его глазах ничего, что говорило бы о подозрениях вулканца.

Капитан мог бы указать на людей, которых считал убийцами. Он отвел взгляд, не зная, как сообщить об этом.

– Эти люди – ключ к разгадке заговора. Мирная конференция уже началась?

– Кто ее знает? – ответил идущий за ними Чехов. – Место проведения хранится в тайне.

– Нет таких тайн, которые нельзя было бы раскрыть, – вздохнул капитан.

Навстречу им мчался Скотт со скомканной формой в руках и, приблизившись, замедлил шаг.

– Капитан – воскликнул он, настолько возбужденный, что даже не улыбнулся в знак приветствия – Мистер Спок, я нашел пропавшую форму, на ней следы крови Клингонов. Она принадлежит…

Они повернули за угол, и тут Кирк застыл как вкопанный. На полу лежали, раскинув руки, два человека, члены экипажа.

Маккой наклонился к ним и обследовал. Затем доктор взглянул на Кирка и печально покачал головой.

Скотт в ужасе уставился на убитых – Но ведь форма… Она же принадлежит этим людям Бурке и Самно!

– Теперь она уже ничья, – грустно сказал Маккой – По ним стреляли из фазера с близкого расстояния фазеры установили в режим глушения, поэтому сигнал тревоги не сработал. Стреляли по основанию черепа, нарушив нервную систему, с последующей аритмией и потом смертью.

– Эффективней метода не придумаешь, – согласился Спок – Первое правило убийства: всегда убирать самих убийц, – добавил Кирк.

– Теперь мы вернулись к исходной точке, – подавленно сказал Скотт.

Кирк переглянулся со Споком и, заметив, что вулканец ничего не знает, спросил, многозначительно посмотрев на остальных:

– Я могу переговорить с тобой наедине?

Спок от любопытства задрал голову, но последовал за Кирком в коридор, где капитан без особого желания объяснил, кто убил Бурке и Самно.

***

Валерис уже заканчивала поиск и вот-вот готова была уснуть, когда голос по внутренней связи заставил ее вскинуть голову – Внимание судебный регистратор, вас срочно ожидают в лазарете.

Срочный синий код. Требуется принять признание под присягой у мичманов Бурке и Самно. Судебный регистратор, вас срочно требуют в лазарет.

Пульс у Валерис участился. Она заставила себя не поддаваться эмоциям и подумала, что ей делать. Она решила, что бросит поиски и немедленно отправится в лазарет. Другого пути она не видела***

Спок лежал на кровати в лазарете в кромешной темноте. Кто-то негромко посапывал. Вулканец не позволил себе такой роскоши, как размышление. Иначе у него была бы замедленная реакция, а это означало бы для него смерть.

Откровение капитана ошеломило его, и он никак не мог прийти в себя Дверь в лазарет приоткрылась Спок не шевелился, прислушиваясь к осторожному стуку каблуков по полу. В темноте четко вырисовывался силуэт человека, приближавшегося к кровати, где лежал вулканец. Спок оставался без движения, пока не вспыхнула над головой лампа, осветив убийцу и жертву.

Спок поморгал, привыкая к свету, и без всякого удивления посмотрел в глаза Валерис. Он сел на кровати. Ему следовало догадаться: она приходила к нему в ту ночь поговорить наедине, когда они вылетели из космического дока.

"Сэр, я пришла поговорить с вами как человек, родственный по духу. Вы не считаете, что отношения Федерации и Империи Клингонов достигли решающего момента?"

"Это очень старая история, сэр."

Ее темные глаза сильно округлились. Она вздрогнула, открыла от удивления рот, но усилием воли заставила взять себя в руки.

– Теперь ты должна убить, – спокойно сказал Спок, – если действительно следуешь логике.

В душе вулканец чувствовал невыносимую горечь, граничащую с физической болью. Он концентрировал ее, но не подавлял. Это было предательство.

– Я не хочу, – прошептала Валерис – Верю тебе, но то, чего ты желаешь добиться, не очень значительно.

Выбранное тобой у тебя в руках, – Спок пристально посмотрел на фазер.

Валерис прицелилась. Ее рука заметно дрожала. На соседней кровати приподнялся второй человек, которым оказался Кирк. Девушка от неожиданности отпрянула и снова вздрогнула, когда из полумрака появился доктор со сложенными на груди руками – Операция закончена, – сказал он Спок ударил, фазер выскочил из рук Валерис и, описав дугу, с лязгом упал на пол. Она с удивлением следила за его полетом и затем взглянула на Спока. Вулканец напрягся. Она еще могла оказать сопротивление, попытаться сбежать и даже убить. Не отрывая глаз, он наблюдал за ней и видел, что она еще колеблется. Потом наступил решающий момент она опустила голову, спрятав лицо в тени. Поддалась наконец силе логики. Или все-таки эмоциям?

В сопровождении эскорта охраны они направились к мостику. Валерис испытывала одновременно чувства облегчения и провала. Провала – потому, что ей не удалось выполнить свою миссию. Стыда не было. К собственной философии жизни она пришла самым логическим путем. Судьба отца мало чему ее научила, хоть девушка и имела доступ к его самым сокровенным записям.

Во Вселенной наблюдалась тенденция к логичности и последовательности.

Этот факт предполагал научное прогнозирование стандартных моделей поведения. Логично было предположить определенное поведение звезд, планет, животных, имеющих чувства существ при соответствующих заданных параметрах.

Можно было с полным основанием ожидать от землян эмоционального поведения, а от Клингонов – такого, в котором преобладало насилие. Это Валерис постигла не только интеллектом Она потеряла мать и в определенной мере отца. На что они способны, она видела своими глазами. Происшедшее на Кудао и Темисе стало лишь еще одним подтверждением заданности принципов поведения, заложенных в Клингонах.

Основываясь на данной теории, она считала, что сама попытка проведения мирных переговоров не имела под собой никакой логической почвы.

Врожденная воинственность и агрессивность расы клингонов толкала на предположения, что, как только пацифистское руководство потеряет власть, все подписанные соглашения будут сорваны. Горкон умер, и Валерис не сомневалась, что Азетбур постигнет та же участь. Очевидных преемников мирной философии у Клингонов не было. Война с Империей – сейчас или в ближайшее десятилетие – неизбежна.

По логике, Федерация могла победить в войне именно теперь, когда Империя "Клингонов была наиболее уязвима. Валерис хотела обсудить все эти вопросы со Споком. Она искренне желала быть вулканкой, что предполагало высшую степень логического поведения, но логики-то она и не видела в попытках мирных переговоров, которые, по ее мнению, означали смерть.

Поначалу она стеснялась сумасшествия отца и осуждения своей семьи. Время и курс подготовки на Вулкане научили ее мыслить объективно. Валерис больше не волновало, одобряет семья ее действия или нет. Со временем она убедилась, что философия ее отца до болезни была далеко не безумной.

Валерис сожалела о том, что убила Бурке и Самно, но логика снова оправдала ее, и она не считала, что совершила преступление. Три смерти, включая смерть канцлера Горкона, – ничто по сравнению с бесчисленными миллионами погибших от рук клингонов с того самого момента, когда Федерация впервые столкнулась с ними. Даже смерть всего экипажа ради ее идеи была бы приемлемой жертвой. Свою миссию Валерис не выполнила, но некоторое облегчение получила. Что ни говори, она полностью освободилась для обсуждения всех этих вопросов со Споком. Когда она пришла к нему в первый раз, в ночь отправления в полет, Валерис не собиралась раскрываться перед ним до конца, а хотела лишь предельно осторожно высказать свою точку зрения о Клингонах, выступая в роли защитницы дьявола. Она надеялась, что Спок будет гордиться ее выбором собственного пути, однако, когда они прибыли на мостик "Энтерпрайза" и вулканец сел рядом с капитаном и доктором, он казался очень далеким и вовсе не гордым. Девушка представила себе – на самом деле этого не было, – что в его темных глазах промелькнула боль.

Экипаж разошелся по своим местам: Ухура – к консоли связи, Чехов – к рулю, рядом со свободным креслом, а Скотт – к инженерному пульту. Валерис под охраной осталась около лифта. К ней подошел Кирк и остановился на расстоянии вытянутой руки.

– На борту этого корабля есть кто-то еще? взгляд капитана был жестким и суровым, не предполагавшим уклончивого ответа.

Валерис колебалась. Ее ответ никому не навредил бы. На "Энтерпрайзе", кроме нее, больше не было никого, кто разделял бы ее убеждения. С другой стороны, какая логика в том, чтобы отвечать? Она поежилась под взглядом Спока. Даже теперь ей очень хотелось вести себя логически, без эмоций, дабы не разочаровать его.

– Давай не будем тратить время зря, лейтенант. Назови имена остальных заговорщиков и место проведения мирной конференции. В обмен на это я сниму обвинение в убийстве и закрою глаза на другие вещи. Ухура, зафиксируйте все, что будет говорить арестованная.

– Слушаюсь, сэр, – Ухура нажала кнопку на панели.

Валерис пришла в бешенство. Капитан считал, что ее беспокоит собственное благополучие. Она пошла на экстремальные действия ради логики, своей веры, а не из-за какой-то личной выгоды. Неужели Кирк думал, что она решится на сделку ради своего спасения из страха, оттого что ее раскрыли?

К убийству она испытывала отвращение, этот акт был самым трудным в ее жизни. Бурке и Самно совершенно другие. Она убила не из чувства ненависти или желания пощекотать себе нервы. Валерис убила, не причинив своим жертвам страданий, сделав это быстро и точно. Она была убеждена, что это оправданно и необходимо.

Валерис скрыла свои чувства ради Спока, но говорила с Кирком холодно.

– Вы ничего не докажете.

Капитан резко повернулся, в отличие от нее он не скрывал ярости.

– Да нет, я докажу. Когда судили меня, то записи в моем дневнике использовались в качестве вещественного доказательства.

Валерис отшатнулась и, бросив мимолетный взгляд на Спока, не нашла у него поддержки.

– Как долго ты стояла у меня за дверью, прежде чем решилась кашлянуть, лейтенант?

Она вновь посмотрела на Спока.

– Значит, вы знали?

Вулканец промолчал.

– Я пыталась рассказать вам в ту ночь, когда "Энтерпрайз" вышел из дока, – продолжила Валерис, – но вы не стали меня слушать.

Спок вздохнул, и на этот раз Валерис заметила в его глазах боль, вызванную ее предательством. Это выражение сохранялось лишь мгновения.

– В ту ночь мы оба плохо слушали друг друга, лейтенант. Я тоже пробовал кое-что донести до тебя… О том, что нужно глубоко верить.

Значит… он чувствовал, что она обманывает его. Эта мысль взбесила ее.

– Вы говорите о логике… Даже Сурак, и тот предпочел бы, чтобы мы сняли шляпу перед убийцами лишь после того, как сумеем обеспечить свою защиту. Вы гордитесь тем, что вулканец, что добиваетесь мира любой ценой, а служите в Звездном Флоте, на корабле, оснащенном оружием массового уничтожения. Вы и экипаж "Энтерпрайза" защищались и раньше, уничтожали другие корабли и тех, кто там был. А теперь вы хотите пойти на мирное соглашение с Клингонами? Станете доверять им?

Спок потупил взгляд и молчал, не желая отвечать или не зная, что сказать.

Валерис посмотрела на других членов экипажа.

– Вы предали Федерацию. Вы предали ее.

– А что, по твоему мнению, делала ты? – горячо парировал Маккой.

– Спасала Звездный Флот, – Валерис повернулась к Кирку. – Скажите честно, вы ведь согласны со мной? Сэр, Клингонам нельзя доверять. Вы ведь сами говорили об этом. Они убили вашего сына. Они уничтожили неисчислимое множество поселенцев на Кудао таким же образом, как проделывали это в течение веков. И вы хотите заключить с ними мир? Разве не вы желали видеть Горкона мертвым? "Пусть умирают", – сказали вы. Или я неправильно поняла?

Кирк отвел взгляд, не в силах смотреть ей в глаза.

– Я говорил это Споку после брифинга контр-адмирала Смилли.

Считается, что утечки информации оттуда быть не могло.

– Вы были правы, – продолжала Валерис. – Они тайно сговорились с нами убить своего канцлера. Неужели после этого им можно верить.

Капитан пристально посмотрел на нее.

– С кем это, с нами?

– С теми, кто от заключения мира лишь потеряет, – спокойно ответила Валерис. – Вселенная была очень хорошо организована. Каждый знал свою роль. Наша задача заключалась в том, чтобы защищать жителей Федерации от нападения Клингонов. Зачем же все менять?

Кирк стал агрессивно приближаться к вулканке.

– Мне нужны имена, лейтенант.

– Можно послать командованию Звездным Флотом сообщение… предложила Ухура, оторвавшись от панели приборов.

– Вряд ли это получится, – сказала Валерис. – "Энтерпрайз" не выполнил приказ, предоставил убежище двум беглецам, осужденным за преступление. Все радиосообщения с корабля на Землю будут глушиться.

– Спок, – на лице капитана читалось выражение сочувствия, однако было видно, что проявлял он его с неохотой.

Вулканец кивнул, понимая Кирка без слов, но замялся, предвидя ожидающие его болезненные моменты. Он вдруг сконцентрировался и протянул руку к лицу Валерис. Она, сопротивляясь, откинула голову назад, но его опыт и подготовка были лучше, чем у нее. Не было сомнений, что он сумеет вытащить из ее мыслей любую нужную информацию, но вторжение в ее сознание силой, против ее воли, сродни физическому изнасилованию – аморально по любым меркам, а у вулканцев оно считалось таким же гнусным преступлением, как убийство. Его прохладные пальцы мягко коснулись ее щеки, лба и остановились на висках. Валерис напряглась, ожидая штурма своего сознания.

К ее удивлению, боли она не почувствовала. Касание было нежным, как ласка.

Она закрыла глаза и от проявления вежливости чуть не заплакала. Некоторое время она колебалась, не раскрывалась Споку. Поведение вулканца не поддавалось логике. Он обращался с ней достойно, словно от его доброго отношения зависели жизни и даже ход истории. Спок не стал выхватывать из нее информацию, вместо этого он открылся ей сам Через мозаику его памяти она увидела, как однажды он пожертвовал себя "Энтерпрайзу", безгранично веря в вулканский принцип, гласивший, что благополучие многих перевешивает на чаще весов благополучие одного или нескольких человек. Перед Валерис проплыли сцены спасения Спока, когда его друзья соединились между собой в коллективной мысли, рискуя каждый своей жизнью ради него. Джим Кирк сказал ему тогда о той чаше весов. Спок понял, что жизнь любого человека бесценна и выше всякой логики. Убивать, спасая будущие жизни, непростительно. В этом случае математика не срабатывала. Спок поделился с Валерис своими сокровенными мыслями и теперь ждал ответного шага.

Труднее всего осознавалось, что на самом глубоком подсознательном уровне он все так же верил в нее, помогал принять правильное решение. А Валерис по-прежнему желала угодить ему. Отбросив последние сомнения, она открыла ему свое сознание. Это произошло абсолютно безболезненно, в этом было даже что-то приятное, напоминающее ощущение легкого полета, как во время сна.

– Адмирал Картрайт, – произнес Спок, и его слова эхом отозвались в сознании Валерис.

Она услышала приглушенный голос Чехова.

– Из Звездного Флота?

– А кто еще? – голос Кирка доносился будто издалека и звучал требовательно.

И снова голос Спока, низкий, как при гипнозе, и ее память выдала еще одно имя.

– Генерал Чанг.

– Кто еще?

– Ромуланский посол Нанклус.

– Это уму непостижимо! – не выдержал Скотт.

– Так, значит, Клингоны и члены федерации действуют сообща? – сказал сердито доктор.

– Где проходит конференция? – спросил Кирк. Спок стал искать ответ на этот вопрос у Валерис, но не нашел. Он отвел руку от ее головы. Она открыла глаза и посмотрела на него.

– Она не знает.

– Тогда нам конец, – заключил Скотт – Однажды моя смерть уже наступала, – сказал Спок Валерис, имея в виду случай, о котором мысленно рассказал ей. – Ухура, свяжитесь с "Эксельсиором". У них должны быть координаты места проведения конференции, – попросил вулканец.

– А с какой стати они обязаны дать их нам? – нахмурился капитан.

Валерис – показалось, что Спок улыбнулся, очень сдержанно.

– Командир корабля – ваш старый друг.

– А что там, за гранью жизни? – тихо спросил Маккой.

Погрузившийся в думы Спок пристально посмотрел на экран, так и не ответив на вопрос доктора.

***

– Капитан "Эксельсиора" Хикару Зулу, – четко представился Зулу, не обращая внимания на удивленные лица офицеров на мостике, когда они увидели на главном экране заросшего седого человека, которым оказался Джим Кирк.

Единственным человеком, воспринявшим это спокойно, была Рэнд, вероятно, догадавшаяся о последующих событиях. Она оторвала взгляд от панели связи и безмятежно посмотрела на капитана "Энтерпрайза".

– Зулу! – радостно воскликнул Кирк, представлявший собой пугало в своих грязных меховых обносках и со взлохмаченной пепельного цвета бородой. В капитане "Эксельсиора" он признал своего бывшего рулевого.

Несмотря на серьезность ситуации, Зулу не удержался от улыбки. Прошло более трех лет с того дня, когда он в последний раз видел Кирка. Капитан почти не изменился, если не считать посеребренных волос и усталого выражения лица – следов его пребывания на Руре Пенте.

– Готов оказать любое содействие, капитан Кирк.

– Вы понимаете, что даже контакт с нами является нарушением инструкций, капитан? – сказал серьезно Кирк.

Никто из экипажа "Эксельсиора" даже не взглянул в удивлении на своего капитана. Зулу почувствовал прилив гордости за своих людей.

– Извините, капитан… но прошу не отступать от главного.

– Да благослови тебя господь, – тихо сказал Кирк и добавил громче: Где проходит мирная конференция? Они хотят совершить еще не одно убийство.

У Зулу чаще забилось сердце, но он ни секунды не колебался. Решение он принял уже давно. Капитан заметил, как напрягся его первый помощник Валтан.

– Конференция проходит на Хитомере, на территории Клингонов, рядом с ромуланской границей. Посылаю точные координаты на кодированной частоте.

– Боюсь, нам понадобится не только это. Нас может преследовать "Хищная птица". Этот корабль способен вести огонь, находясь в режиме невидимости.

– Да нет, это ведь невозможно! – воскликнул Зулу.

– А я говорю тебе, что возможно, – настаивал Кирк. – Оставайся на связи, – он повернулся к необычайно красивой вулканке под конвоем. Сколько их еще может быть? Давай же говори, лейтенант.. Или ты хочешь, чтобы у тебя эту информацию опять вытащили?

– Это единственный корабль-прототип, – ответила Валерис с каменным выражением лица.

– Ты слышал, Зулу?

– Отправляюсь немедленно, – пообещал он. – В данный момент я нахожусь в квадрате Альфа. Наши шансы прибыть вовремя практически равны нулю.

– Когда начинается конференция?

– По моей информации, сегодня.

– Благодарю, – ответил Кирк, взгляд которого выражал гораздо больше, чем сухие слова признательности. Он слабо улыбнулся.

– Не стоит, капитан Кирк, – с этими словами Зулу отключил канал связи и, повернувшись в кресле, чуть не задел Валтана.

– Сэр! – первый помощник старался держаться спокойнее, но возбуждение выдавал голос. – Вы понимаете, что только что пошли на измену?

Зулу неторопливо, с завидной безмятежностью вытянул ноги, положив их на ограждение пульта управления, и спокойно посмотрел на Валтана. Все долгие годы ожидания назначения капитаном на "Эксельсиор" потеряли свое значение, как и вероятность снятия его с этой должности. Более того, решением оказать помощь Кирку он ставил под угрозу свою жизнь и жизнь экипажа. Тот, кто спланировал убийство Горкона, не собирался останавливаться ни перед чем ради срыва конференции в Хитомере.

– Откровенно говоря, я всегда считал, что доведись мне выбирать между предательством своей страны и предательством друга, я выбрал бы первое.

Зулу замолчал и осмотрел свой экипаж – Я понимаю, что не могу просить вас следовать моим приказам потому, что если вы решитесь на это то вам предъявят обвинение вместе со мной.

Тех, кто не хочет этого делать, прошу разойтись по своим кубрикам Валтан нервно коснулся усов и затем быстро заступил на свой пост.

Рулевой Лохур выжидательно посмотрел на Зулу. Рэнд молча кивнула, ее глаза сияли от желания принять участие в деле.

Ни один офицер не покинул мостика.

Зулу неожиданно заметил, что не может даже улыбнуться из-за большого напряжения.

– Девятая космическая, мистер, – глухо приказал он Лохуру.

"Эксельсиор" молниеносно понесся к Хитомеру, навстречу противостоянию сил добра и зла.

Глава 12

"Энтерпрайз" с бешеной скоростью несся через пространство Клингонов.

Кирк звонил в дверь каюты Спока. Приняв душ, побрившись, переодевшись в чистую форму и обследовавшись в лазарете, Кирк очень хотел выспаться. У него еще было время для короткого отдыха до прибытия на Хитомер. Потом, возможно, будет некогда. У Джима от усталости слипались глаза, и лишь усилием воли он не дал себе заснуть. Он отправился бы к себе, но ему не давал покоя взгляд Спока, на которого подействовало предательство его протеже.

Кирк ожидал приглашения войти, но за распахнутой дверью его встретили темнота и тишина. Капитан неуверенно вошел.

– Спок?

Ответа не последовало. Кирк протянул руку к выключателю.

– Пусть будет темно, – раздался из мрака голос Спока.

Джим Кирк пригляделся и увидел на кровати силуэт вулканца. Капитан опустил руку и тихо прошел вперед, не жалея, что решил навестить друга.

Дверь за ним закрылась.

– Ты что, никак не отойдешь? – негромко спросил Кирк удивленно.

Вулканца капитан знал десятки лет и никогда не думал застать его таким подавленным. Глаза Спока в раздумье сузились, смотрел он на потолок Он даже не поднялся и не взглянул на Кирка. Лежал и молчал.

– Ты был прав, – наконец произнес он, стараясь говорить беспристрастно. – В данную ситуацию нас привела моя самонадеянность. Я не имел права предлагать тебя для выполнения этой миссии без твоего согласия.

– Ты хотел поступить как лучше, – успокаивал его Кирк.

– Нет, это была самонадеянность. Я верил, что встреча с Горконом поможет тебе немного снять боль после утраты сына и погасить гнев.

– Так оно и получилось.

– Мне следовало предусмотреть возможные интриги. Ты ведь мог погибнуть.

Кирк пожал плечами.

– Как бы там ни было, ты ведь сам сказал: это было логичным шагом.

Мир стоит того риска, которому подвергаются единицы. Как можно было предотвратить то, что случилось?

– Он умолк, ожидая ответа, но не получил его. Кирк решил попытаться еще раз найти слова, которые утешили бы вулканца. Он не спеша мерил шагами каюту.

– Знаешь, ты великолепный логик, и в этом нет тебе равных. Я же хорош для ситуаций… когда нужно стремительно ворваться туда, куда ангелы боятся войти на цыпочках. Мы оба любим бросаться в крайности. Реальность проходит где-то между нами, посередине.

Кирк остановился у ромуланской скульптуры и провел пальцами по бюсту.

Спок продолжал молчать, – Перед моими глазами стояла лишь смерть сына, и большего я не мог видеть, – сказал Кирк. – Я видел только то, что натворили Клингоны. В некотором роде сама мысль о том, что их политика может измениться и они прекратят воевать, пугала меня. И пугала настолько, что я боялся им доверять. Кем стану я, если у меня не будет врагов? – Джим пожал плечами.

– Нет, я не мог им доверять.

– Зато я слишком много доверял, – наконец промолвил Спок. – На меня оказали влияние ее успехи и достижения как вулканки. Я желал, чтобы она пришла мне на смену. Я очень гордился ею, – голос его стал глухим. – Я доверял ей, потому что она стопроцентная вулканка, хотя нашу подготовку прошла недавно, а знание ею дисциплин еще далеко до совершенства И все же я был настолько уверен в ее преданности, что назначил ответственной за поиски. Может быть, ты и прав в том, что ответ находится где-то между логикой и эмоциями Я с испугом обнаружил, что логика, не подкрепленная состраданием, может хладнокровно использоваться для оправдания войны. Кирк заметил, что Спок колеблется – Я еще ни разу в жизни не сталкивался с предательством. Тем более не думал, что этого можно ожидать от вулканца.

Меня тревожило, что команда, как мне казалось, относится к Клингонам с предубеждением. Теперь и я вижу свои ошибки.

– Горкон погиб, и только после этого я понял, какое предвзятое мнение у меня о нем было. Я ведь не верил, что Клингоны могут измениться.

Впервые за все время разговора Спок посмотрел Кирку в глаза..

– Неужели мы с тобой настолько постарели и стали твердолобыми, что уже не можем быть полезными? – Спок умолк, и Кирк увидел, что глаза вулканца излучают тепло. – Как, Джим, это похоже на шутку?

– Кто-то сказал, что разница между словами "комический" и "космический" в одной букве "с". Спок, не надо распинать на кресте самого себя. Твоей вины здесь нет. Если бы я отказался от участия в этой миссии, то убийство все равно бы произошло, и обвинили кого-нибудь другого, улыбнулся Кирк.

– Нет, в этом моя вина, – Спок отвел взгляд.

– Ты отвечаешь лишь за свои поступки, но не за чужие.

Вулканец посмотрел на капитана и удивленно вскинул бровь.

– На суде ты говорил совсем другое. Как мне помнится, ты взял на себя ответственность за действия экипажа.

– Я поступил как капитан, а это совсем другое дело. Люди… – вздохнул Кирк.

– Но я не человек, я всего лишь…

– Спок, – перебил его Кирк, – знаешь что? Все мы люди.

– Ты оскорбляешь меня, – отвернулся Спок.

– Люди, – настаивал капитан.

– Расист, – пробурчал Спок, уставившись в потолок, но его глаза заметно заблестели.

– Вулканец, – подал ему руку Кирк, – пойдем, я нуждаюсь в тебе.

Спок помялся немного и затем не торопясь взял протянутую Кирком руку.

***

В составе вулканской делегации Сарек стоял у невероятных размеров вычурного куполообразного здания, где располагался конференц-зал, и пристально смотрел в небо Хитомера. Ветерок ласково трепал волосы. На этой малонаселенной планете, где основным занятием было сельское хозяйство, климат достаточно теплый, но не жаркий, как на Вулкане, а буйная растительность очень напоминала Землю. Сарек и раньше часто слышал о красоте многих планет Империи Клингонов, но теперь ему выпала возможность увидеть это собственными глазами. После проверки помещений на безопасность делегации вулканцев, землян, Клингонов и ромуланцев должны были пригласить внутрь. Тщательные меры предосторожности сейчас необходимы – по крайней мере, это утверждали ромуланцы и Клингоны – для защиты от бежавшего из заключения Кирка.

Сарек тоже считал эти меры своевременными, но совсем по другой причине: Кирк стал такой же жертвой интриги, как и Горкон. Из-за побега и представившейся новой возможности в связи с конференцией убийц вынуждали предпринять очередные действия. Сарек опасался не за свою жизнь, а за безопасность Азетбур и сам мирный процесс. Он не думал, что убийством вулканцев заговорщики многого добьются, если, конечно, они не преследуют политическую цель для еще одной кровавой бойни, подобной на Кудао.

Беспокоился Сарек, с полным логическим основанием, за Спока. Он был уверен, что "Энтерпрайз" еще не выполнил приказа возвращаться домой. Зная сына и его друзей, он предполагал, что в данный момент "Энтерпрайз" направлялся к Хитомеру, но не для того, о чем говорили Клингоны. Сарек подозревал, что выражение "повышенная безопасность", используемое послом Камарагом, – просто-напросто камуфляж, под которым подразумевалась готовящаяся месть Кирку. Для начала "Энтерпрайзу" требовалось без преград пройти территорию Клингонов.

В последние годы Сареку казалось, что он довольно-таки хорошо понимает Спока. Трения и конфликты, возникавшие между ними по поводу выбора карьеры, уже позади, хотя Сарек до сих пор не совсем одобрял занятия Спока в Звездном Флоте. Упрямство Спока, унаследованное им от матери, – Сарек знал это, хотя она и утверждала обратное, – предопределило его выбор. Еще в раннем детстве сына нельзя было заставить делать что-либо силой – только убеждением.

Спок готовился к увольнению со службы. Отцу не было известно, определился ли сын окончательно относительно-альтернативной карьеры. К большому удивлению Сарека, Спок стал проявлять интерес к дипломатической работе, и его успех в переговорах с Горконом и Высшим Советом производил огромное впечатление. Кто знает, может, он и решился бы теперь вернуться на Вулкан, к большой радости своей матери.

Если у него был шанс выжить.

Сарек слегка вздохнул, продолжая вглядываться в бледное небо, покрытое облаками, за которыми, возможно, где-то летел "Энтерпрайз".

***

А на борту звездолета в это время все члены экипажа уже заняли свои места согласно расчету. Все, кроме, как заметил Павел Чехов, одного.

Соседнее кресло рулевого пустовало, и это сразу бросалось в глаза. Охрана увела Валерис в помещение для арестованных.

Чехов ничего не понимал. Со Споком он был знаком более двух десятков лет и не знал никого более преданного, чем он, и к нему нельзя было относиться как-то иначе. А тут протеже Спока оказалась предательницей…

Павел вздохнул и отвернулся от пустого кресла, почувствовав приступ тоски при воспоминании о Зулу. Изменения в ходе вещей – непреложный закон Вселенной. Старшие офицеры "Энтерпрайза" собирались уйти в запас, и Чехову предстояло принять самое трудное решение в своей жизни, но сначала требовалось успешно закончить эту миссию. Перспектива службы без друзей ему не улыбалась, и он планировал уйти из Звездного Флота досрочно, чтобы вернуться на Землю и к Ирине Галиулиной. Прошло тридцать лет с их первой встречи на борту "Энтерпрайза", в дальнейшем их роман разгорелся с новой силой. При любой возможности Чехов проводил отпуск с ней. Он думал, Ирина поняла, что после окончания своего последнего похода Павел вернется к ней.

Она не поняла. Совсем недавно прислала сообщение, в котором намекала на серьезные отношения с другим человеком и на то, что переезжает на Ригел.

Она надеялась, что они с Павлом по-прежнему останутся друзьями.

Чехов подавил в себе горечь, но в душе его боролись два чувства.

Чувство самосохранения подавлялось апатией, и поэтому его не интересовало, вернется он с Хитомера живым или нет. В конце концов, какой смысл жить? Он устремил взгляд на главный экран в черноту космоса, принадлежавшего Клингонам, туда, где притаилась зловещая опасность.

Та часть его души, которая еще хотела жить, заставила Чехова нарушить тишину напряженного ожидания на мостике.

– Капитан…

Джим Кирк сидел в командирском кресле, изо всей силы сжимая его ручки, и пристально вглядывался в экран, словно это позволило бы ему заметить скрытого врага. Капитан молчал, застыв в одном положении.

– Когда мы придем к Хитомеру, как мы защитим себя? – спросил Чехов, Если их новый корабль, эта "Хищная птица", невидим и может вести огонь, то…

– А вот это трудная задачка, – беспечно произнес Маккой со своего обычного места, которое занимал рядом с капитаном, но выражение его лица оставалось грустным.

Кирк и Спок обменялись неуверенными взглядами. Чехов нервно заерзал в кресле. Если капитана что-то беспокоило, то ситуация и в самом деле была безнадежна…

– Не думаю, что пришла пора отчаиваться, заметил, к удивлению всех, вулканец, возродив надежду. – По моим подсчетам, у нас в запасе на решение этой дилеммы есть еще пять минут и двадцать две секунды.

– Чертовски много юмора для развития чувства юмора, – пробормотал себе под нос Маккой, но Чехов был уверен, что Спок совсем не собирается шутить.

Капитан никак не отреагировал, но глаза его выдавали неуверенность.

Чехов вновь сосредоточился на управлении, решив, что ему все-таки хочется жить, а не умереть.

***

Азетбур заняла почетное место рядом с президентом Объединенной Федерации планет Ра-горатреем и теперь наблюдала, как процессия Клингонов с красными лентами отличия заходила в конференц-зал. Шествие возглавлял посол Камараг. Азетбур недолюбливала его – он во многом походил на актера, когда излагал точку зрения Высшего Совета, сопровождая речь театральными жестами. Собственного мнения он не имел. Обязанности свои выполнял должным образом, и его готовность умело отстаивать дело мира или войны, в зависимости от того, что от него требовали, делала его удобным.

Клингоны заняли свои места, и вслед за ними сразу же прошли земляне.

Изобилие флагов и ярких лент, цвет которых выбрали для каждой делегации по взаимному согласованию – желтый для вулканцев, красный для Клингонов, голубой для ромуланцев и зеленый для землян, – напоминал Азетбур спортивные соревнования, а не дипломатическую конференцию. Она сочла сравнение удачным. Азетбур не сомневалась, что среди собравшихся были и те, кто явился заняться кровавым видом спорта. Канцлер неуютно поежилась.

Ей уже не раз говорили о необычном эффекте, производимом феромонами дельтан на землян и представителей других миров, и она радовалась, что Клингоны к летучим веществам имели своего рода иммунитет. Она вовсе не собиралась отвлекаться на такие вещи. Надо было оставаться настороже на тот случай, если будет предпринята попытка убийства, а усталость после двух бессонных ночей давала о себе знать замедленной реакцией.

Все свободное время на корабле она потратила на подготовку к конференции и на размышления о своей возможной смерти. Узнав о побеге Кирка и исчезновении "Энтерпрайза", Керла организовал дополнительную охрану, не афишируя этого. Если он и покажет, что ему, как и Чангу, нельзя доверять, то о надежде остаться в живых не могло быть и речи. Вечером накануне конференции она уже предупредила Ра-горатрея. Дельтанин, похоже, осознал, что и сам может стать целью покушения, но делал вид, что им ничего не грозит, и продолжал твердить, будто меры приняты адекватные. Он предложил ей, если надо, продумать для себя дополнительные меры безопасности…

Азетбур смерть не пугала. Канцлер глубоко переживала за свой народ и его дальнейшую судьбу в случае своей гибели и провала мирной конференции.

Ежесекундное ожидание смерти обострило чувства зрения, слуха и осязания.

Музыка, сопровождавшая торжественный выход, казалась до боли громкой, желтый цвет ленточек вулканцев слишком ярким, а большая металлическая диадема, которая перешла к ней от отца, так давила на шею, что Азетбур приходилось напрягаться, чтобы держать голову прямо.

Вошла делегация ромуланцев, возглавляемая послом Нанклусом и его помощником Тардексом. Канцлер изучающе осмотрела собравшихся: здесь был Сарек, отец Спока, которому она доверяла; посол Камараг, полковник Уорф, с честью выполнивший неприятное для себя задание; рядом с ними она заметила Керлу, которого любила, но которому не доверяла.

Азетбур казалось невозможным, что Спок мог обмануть ее отца В самые пессимистические моменты, когда она не могла уснуть, ей приходила в голову одна и та же мысль а что, если Кирк невиновен? Что, если убийство стало результатом заговора и не имело ничего общего с личной местью убитого горем отца? Если дело действительно обстояло так, то остерегаться предстояло вдвойне.

Президент лишь ухмыльнулся, когда ему сообщили, что сбежавший Джеймс Кирк особо опасен. Если он в самом деле так не считал, то почему Азетбур увидела в его глазах промелькнувший страх?

Музыка стихла. Ра-горатрей встал и поднялся на трибуну.

– Госпожа канцлер, представители дипломатического корпуса, почетные гости. Объединенная Федерация Планет приветствует вас в Кемпе Хитомере.

Теперь, когда мы все собрались здесь, вношу предложение завершить торжественную часть и приступить к делу. Госпожа канцлер? – обратился он к Азетбур с улыбкой Она грациозно поднялась с места с удивительным ощущением какой-то законченности. Земляне любили сравнивать фортуну с колесом. Ей даже почудилось, что она услышала слабый стон его вращения – Не возражаю, – сказала она, даже не улыбнувшись зааплодировавшей публике "Пусть это колесо закрутится "

***

Адмирал Картрайт занял свое место рядом с другими высокопоставленными особами Федерации и принял вид заинтересованности, сам же осматривал зал.

Ра-горатрей начал свою речь.

– Мы собрались с вами сегодня здесь, лелея большие надежды и веря в то, что разные цивилизации доброй воли совместными усилиями смогут найти пути преодоления нетерпимости В другой ситуации Картрайту не хватило бы терпения выслушивать такое длинное дипломатическое па, но сейчас оно было как нельзя кстати – пока он еще не увидел человека, которого искал. Скрывать свое волнение было очень непростым делом. Они получили удар, узнав о побеге Кирка и участии в его спасении "Энтерпрайза". Хуже всего потерять контакт с лейтенантом Валерис, и теперь Картрайт не мог исключить варианта, при котором Кирк и компания разгадали бы головоломку и направились бы в Хитомер. И все же адмирал не терял надежды, убеждая себя в отсутствии причин для беспокойства "Энтерпрайз" еще могли остановить на подходе, как когда-то "Кронос", команда которого так и не узнала, кто нанес им удар – Мы глубоко верим, что на основе взаимопонимания и терпения, продолжал Ра-горатрей, – появится возможность преодолеть наши разногласия.

Давайте же определимся и будем называть прогрессом следующее наши потенциальные возможности необязательно должны быть руководством к действию.

Адмирал Картрайт захлопал вместе с другими, хотя во многом не согласился бы с президентом. Он был капитаном звездолета, давным-давно, еще до подписания Органианского Договора. В бою с клингонами молодой Картрайт потерял экипаж и знал, чего от них можно было ждать тогда и теперь. Горкон был глуп, думая, что его народ способен измениться. Ему достаточно было посмотреть на своего начальника штаба.

Ра-горатрей прервал свою речь и многозначительно обвел взглядом толпу.

– Мы полагаем, что ответственность за судьбы падает на наши плечи.

Картрайт слегка вздрогнул, когда нужный человек попал в поле его зрения темнокожий, с нависшими бровями клингон. Он вытянул шею и старался поймать его взгляд, с облегчением вздохнул, увидев, что Клингону удалось пронести мимо охраны маленький неприметный чемоданчик.

Президент закончил речь, и зал взорвался аплодисментами в очередной раз На трибуну поднялась Азетбур, и Картрайт с трудом сдержал улыбку.

Время рассчитано как нельзя лучше Клингон незаметно огляделся и увидел Картрайта. Глаза их встретились. Адмирал неприметно кивнул, давая Клингону знак, и почувствовал, как забилось сердце, когда сообщник с чемоданчиком в руке стал медленно продвигаться к трибуне.

***

"Энтерпрайз" перешел на малый импульсный ход по мере приближения к Хитомеру. Джиму Кирку казалось, что время остановилось Напряжение стало просто невыносимым. На главном видеоэкране пустынное звездное поле не предвещало никакой опасности. Он поднялся и подошел к Споку, склонившемуся над сканерами. На лице вулканца отражался голубой свет мониторов.

Капитан, вглядываясь за спиной старшего помощника в изображение, шепотом спросил"

– Высота позволяет нам транспортироваться по лучу вниз?

– Еще нет. Сканирую сектор четыре-два-три-шесть четыре-два-три-семь…

– Он должен быть где-то здесь, – возбужденно заметил Кирк, бросив взгляд на экран, на котором уже виднелись очертания Хитомера. Проблема не решалась так просто, как раньше, до того как ромуланцы улучшили конструкцию системы-"невидимки", устранив одну недоработку – едва заметное смещение корабля в пространстве, по которому можно было засечь его положение, и это усовершенствование привело к потере не одного боевого корабля.

– Но ведь если корабль невидим – насторожился Чехов – То нам остается узнать об этом по повышенному уровню нейтронного излучения, – закончил Кирк – Если не успеем мы это зарегистрировать, то превратимся в пепел, – он повернулся к Споку в слабой надежде, что у того появилось какое-нибудь решение Вулканец сидел, задумавшись – Капитан, вполне возможно, мы идем не тем путем. Наша цель – попасть на конференцию. Задача противника – остановить нас.

– Ты хочешь сказать мы должны сделать из себя мишень? – предположил Кирк.

Вулканец не ответил, продолжая смотреть на капитана. У Кирка захватило дух. Спок как всегда был прав, им ничего не оставалось, как надеяться на своевременное прибытие Зулу и суперчувствительные сканеры "Эксельсиора". Пока же шанс "Энтерпрайза" уцелеть после нападения "Хищной птицы" был ниже минимального. Кирк был уверен, что Спок не сказал им самого худшего. В некотором смысле капитан чувствовал удивительное облегчение. Он всегда боялся, что ему суждено умереть в одиночестве. Мысль о смерти здесь, на мостике, среди своих друзей такого страха не внушала.

По сути дела это выглядело более привлекательно, чем простой уход в отставку и расставание с ними навсегда.

Иное дело – смерть товарищей, за них Кирк не мог принимать решение.

Невозмутимое спокойствие в глазах вулканца ясно говорило о том, что тот ни о чем не жалеет. Капитан посмотрел на Ухуру, Чехова и Маккоя и увидел в их глазах преданность и готовность к любым действиям. Глубоко тронутый, он отвернулся, но через мгновение совладал со своим голосом и твердо сказал:

– Выставить защитные экраны! Расчеты к бою!

– Выставить защитные экраны! – вторил ему Чехов.

Раздался сигнал боевой тревоги, и экипаж разбежался по своим местам под кровавым пульсирующим светом.

– Расчеты к бою!

– Мистер Чехов, малый ход на вспомогательных двигателях. Идем на средней импульсной мощности.

Пальцы Чехова забегали по кнопкам управления, на которые он даже не глядел, следя, как и другие, за главным экраном.

– Есть идти на вспомогательных двигателях… "Это все равно, что ходить по яйцам", – подумал про себя Джим Кирк и негромко позвал Ухуру.

– Пока ничего, капитан. Если они рядом, то мы их не слышим. В этом случае они уже перешли на бесшумный ход и включили антирадарную систему.

– У них есть основания вести по нам огонь. Мы корабль-изменник, приближающийся на опасное расстояние для двух глав государств, проводящих жизненно важную интерзвездную конференцию.

– Спасибо за информацию, Спок… – состроил гримасу Маккой.

"Энтерпрайз" сильно качнуло, и доктора подбросило вперед. Один из мониторов ослепительно вспыхнул и взорвался.

Кирк схватился за кресло и сумел удержаться, пока звездолет не занял прежнее положение.

Маккой поднялся на ноги и с горечью произнес:

– Стало весело…

– Капитан, – прокричал Чехов, – может, попробуем нанести ответный удар?

– Куда, мистер Чехов?

Для расчета исходной точки пуска торпеды понадобилось бы время, а к тому моменту "Хищная птица" уже сменила бы позицию, особенно если ею, как подозревал Кирк, командовал искусный человек.

Следующий удар швырнул капитана на Маккоя Он замахал руками, пытаясь за что-нибудь уцепиться, и опять ударился, теперь уже лбом о спинку кресла Чехова. Не обращая внимания на росшую шишку, он поднялся и, пошатываясь, пошел к пульту управления. Капитан был бессилен что-либо сделать, но нужно было постараться выиграть время до подхода "Эксельсиора". Кирк инстинктивно посмотрел на экран, забыв, что тот уже выведен из строя, и ударил кулаком по кнопке внутренней связи, еще не зная, что скажет.

– Скотти, задний ход! Отходи назад! Отходи назад!

***

Чанг стоял около командира торпедного расчета на узком мостике, купаясь в зеленом свете огней. Они наблюдали за отходом "Энтерпрайза".

Раньше генерал презирал Кирка, считая того просто трусом. Он много слышал о землянине, и все говорили о его храбрости. Человек, с которым имел дело Чанг, воином, по его мнению, не был. Кирк скрывал ненависть и даже ни разу не попытался отомстить за смерть сына. Клингон за гибель своего родственника отплатил бы любой ценой, ибо в противном случае его приняли бы за труса. Именно за это Чанг и ненавидел Кирка. Еще он ненавидел его за нечестное поведение во время обеда на "Энтерпрайзе": Кирк мог выразить свое презрение открыто, а не прятать за лживой дипломатией.

Теперь Чанг испытывал невольное восхищение. "Энтерпрайз" мог бы задержаться где-нибудь, спрятаться, но Кирк не струсил и явился встретить смерть открыто, как настоящий воин.

Но что это за странная тактика?

Чанг насупился и спросил у рулевого:

– Что они делают?

Тот недоуменно пожал плечами. Кивком головы и жестом генерал дал знак следовать за ним. И улыбнулся, разобравшись, в чем дело. "Энтерпрайз" дал задний ход, отступив, словно его экипаж хотел показать, что обнаружил противника. Кирк явно пытался сбить его с толку, стараясь выиграть время.

Зачем? От кого он ждал помощи? "Дакрону" некого бояться…

Чанг ухмыльнулся. Пусть Кирк забавляется своими играми, пусть тянет время. Чангу спешить некуда, он мог уничтожить "Энтерпрайз" не торопясь.

Генерал даже сожалел, что они не в равном положении. Уничтожение беспомощного врага – в некотором роде дело позорное. Клингон решил, что, по крайней мере, позволит Кирку узнать своего победителя.

Чанг дал рулевому команду вести звездолет на сближение с "Энтерпрайзом".

Глава 13

– Чего он ждет? – пробормотал Кирк, щурясь на главный видеоэкран, на котором, кроме черного космоса, ничего нельзя было увидеть. Надежда капитана рассмотреть знакомые очертания "Эксельсиора" угасала с каждой минутой. Тишина действовала на нервы больнее, чем сама атака.

– Не сомневаюсь, что они сейчас выясняют, почему мы дали обратный ход, и хотят знать, обнаружили мы их или нет, – спокойно заметил вулканец.

Услышав хриплый голос Чанга по внутренней связи, Кирк вздрогнул.

– Я вижу тебя, Кирк.

– Чанг…

Голос Клингона зазвучал насмешливо и иронично.

– Скажи честно, капитан, как воин воину: разве не этого ты хотел?

Разве не так должно было быть? В наше время не может быть мира. "Вперед, на буруны, в последний раз, друзья…"

Кирк со стыдом подумал, что до смерти Горкона он согласился бы с Чангом. Он бросил взгляд на Ухуру, но та с сожалением покачала головой клингонов засечь не удавалось.

Капитан с силой ударил по клавише связи.

– Наше время кончилось, Чанг. История не потерпит таких, как мы с тобой.

Генерал молчал. Кирк насторожился, в любой момент ожидая нового удара.

– Чанг?..

– "И божество конец определяет", Кирк, "своим перстом указывая, как"…

На экране появилась яркая светящаяся точка, стремительно направляющаяся к "Энтерпрайзу".

– Противник произвел пуск, – сурово доложил Чехов за долю секунды до того, как корабль сотрясло от удара.

Кирк сумел удержаться на ногах.

– Корабль больше не выдержит, капитан, – печально доложил Скотт по внутренней связи.

Главный инженер тут же отключился, очевидно, слишком занятый другими, более важными, делами.

Сжав зубы, Кирк едва слышно прошептал:

– Зулу, где тебя черт носит?

– "И что превыше есть всего", Кирк, – нараспев бархатным голосом произнес Чанг, – "наедине с собой будь честен".

"Энтерпрайз" снова отбросило ударом.

***

В космической глубине Клингонов "Эксельсиор" трясло, как в лихорадке.

Корабль шел на пределе своих возможностей, и Зулу пришлось открыть рот, чтобы от вибрации не стучали зубы. Инженер "Эксельсиора" только что получила сообщение. Она была наполовину украинкой, наполовину бенгали, говорила так, что Зулу вообще затруднялся определить, какой у нее акцент, но, конечно же, далеко не шотландский. Ее голос заставил Зулу серьезно подумать о Монтгомери Скотте и его детях. Капитан поблагодарил инженера и, закончив разговор, повернулся к рулевому.

– Мы в зоне действия?

– Еще нет, капитан, – ответил Лохур, не отрывая черных глаз от монитора.

– Давай же, давай быстрее! – закричал Зулу. "Энтерпрайз" подошел к Хитомеру несколько минут назад, и каждая секунда задержки могла означать, что в момент прибытия "Эксельсиора" к месту от "Энтерпрайза" останется лишь обгоревший корпус, а мирная конференция превратится в бойню.

– Увеличить скорость до…

– Звездолет может рассыпаться! – встревожился Лохур.

– Пускай рассыпается! – тоном, не требующим возражения, приказал Зулу.

Рулевой выполнил команду с широко раскрытыми от ужаса глазами.

***

Адмирал Картрайт старался держаться как можно спокойнее, наблюдая за тем, как убийца ловко пробирается сквозь толпу. Присутствующие внимательно слушали речь канцлера Азетбур.

– … многие строили догадки по поводу мотивов, которые двигали моим отцом. Были и такие, кто говорил, что он идеалист. Кто-то заявлял, что он не имел выбора и что он технократ-прагматик и хотел очень выгодно воспользоваться трагической ситуацией.

Она выдержала паузу и посмотрела поверх голов на некую отдаленную, никому не видимую точку.

– Великие люди редко бывают хорошими. Истина заключается в том, что мой отец совмещал в себе идеалиста и прагматика. Вполне возможно, что его идеализм мог и не проявиться, если бы не взорвался Праксис. И я бы как идеалистка не заявила о себе. Мы гордая раса и находимся здесь потому, что и впредь намереваемся оставаться такими, – Азетбур помрачнела. – И если воевать нельзя… то нужно строить мир, и мы будем это делать.

Картрайт, как и другие участники конференции, зачарованно слушал Азетбур, которая производила впечатление обаятельной женщины. Против нее он лично не имел ничего. Она действительно была привлекательной по меркам клингонов и не лишена королевского достоинства, чего не хватало многим из ее племени. Адмиралу даже стало жаль, что ему придется видеть, как она умирает, но это совершалось для пользы дела Продолжая следить за убийцей, он заметил, что тот уже совсем близко.

***

Джим Кирк видел, как очередная фотонная торпеда идет на сближение с "Энтерпрайзом".

– Полный вперед! – закричал он Чехову. Звездолет выскочил из-под торпеды за миллисекунду до столкновения. Капитан облегченно улыбнулся, но ни в коем случае не позволил себе расслабиться. "Эксельсиор до сих пор не давал о себе знать. Вполне допустимо, что корабль Зулу давно уже вели и, как только он вошел в пространство клингонов, уничтожили, хотя сам Кирк в это не верил, зная капитана и возможности "Эксельсиора".

Голос Чанга эхом разнесся по мостику Кирк мог бы с уверенностью сказать, что у того на лице сейчас сардоническая улыбка.

– "Вслед за ней… бедняжкой. И если слезы есть, то будь готов пролить их".

Тактика преследования позволила выиграть немного времени, но лишь самую малость. Корабль Кирка уходил от погони, но от "Дакрона" его отделяли буквально секунды Капитан в отчаянии повернулся к Ухуре, и тут снова раздался голос Чанга.

– Сколько времени потребуется для того, чтобы человек сгнил в космосе?

– Заговаривайте его, – негромко сказал Спок.

– У них слишком большая скорость, чтобы засечь их, – заметила Ухура – "Наша пирушка закончена", Кирк.

Капитан нахмурился, глядя в сторону невидимого противника.

– А что, если попробовать на тепло? – предложила Ухура.

– Расстояние больно не реальное, – ответил капитан, – а на сканеры его не возьмешь.

– Жаль, что нельзя напасть на их след по запаху, – вздохнул Маккой.

– В космосе запах пота не слышен, – разочаровал его Чехов.

Чанг продолжал декламировать, и Кирк с горечью заключил, что из того мог бы получиться неплохой актер шекспировского театра.

– "Чтоб благородней духом – покоряться пращам и стрелам яростной судьбы иль, ополчась на море смут ."

– Жаль, что звездным кораблям не положены собаки-ищейки, – сказал Кирк, и тут же очередная торпеда ударила по "Энтерпрайзу".

Где-то на потолке вышла из строя система вентиляции и увлажнения воздуха. Капитан устало упал в кресло, прекрасно понимая, что на очереди системы жизнеобеспечения.

– Не думаю, что Звездный Флот мог предвидеть наше теперешнее затруднительное положение, – ответил Кирку Спок.

Ухура скептически скривила губы.

– Может, напишем им письмо?

– Лучше датировать его задним числом, – донесся голос Скотта с панели связи Ухуры.

Корабль опять тряхнуло, но Кирк в кресле удержался. Он даже умудрился проследить за Споком. Вулканец сидел за монитором, сморщив лоб и прищурив глаза, как он делал всегда, когда глубоко задумывался над чем-то.

Вдохновение Возможно, у Спока вырисовывался какой-нибудь ответ.

– Разве нет у Клингона рук, органов.. любви и страсти? – не умолкал Чанг. – Пощекочи нос, и мы засмеемся, уколи нас, и мы истечем кровью, поступи с нами несправедливо, и мы отомстим.

– Капитан, – обратился Спок, – сенсоры зарегистрировали слабое присутствие плазмы.

Кирк в упор посмотрел на первого помощника. Боунз также понял выражение лица вулканца и выжидающе глядел на него.

– Ход на активной мощности, – тихо сообщил Спок, настолько тихо, чтобы его не услышали на борту корабля Клингонов, – как и на любом звездолете, ведет к расходу топлива. Мы называем его плазмой. Не знаю, как называют это Клингоны, но независимо от наименования это не что иное, как ионизированный газ. Огромная утечка энергии, вызываемая одновременным использованием систем, делающих корабль невидимым, и возможность вести огонь не проходит бесследно По всей видимости, перед тем как выпустить торпеду, они на короткое время снижают защиту корабля – Чем и объясняется наличие следов плазмы, – закончил Кирк – Совершенно верно. Полностью скрыть продукты сгорания активных турбин невозможно. Однако будет очень трудно точно навести торпеды на цель.

– Переносное оборудование атмосферного анализа находится в научной лаборатории.

Спок согласно наклонил голову. Глаза доктора округлились. Он смотрел то на капитана, то на вулканца.

– Так вот оно в чем дело, – весело сказал Маккой – Это очень тонкая работа, а Скотти сейчас слишком занят своими проблемами, – он направился к лифту – Пойду сделаю торпеде хирургическую операцию.

Спок взглянул на капитана и, получив разрешение, пошел за Маккоем.

– Тебе может понадобиться помощь, доктор. Двери лифта открылись, и Маккой озорно подмигнул вулканцу – Очаровательно Они вошли в лифт, и корабль снова тряхнуло от прямого попадания.

Кирк смотрел на экран уже с большим воодушевлением.

Если бы "Энтерпрайз" смог выдержать натиск противника, тогда был бы шанс – Мистер Чехов, сбавить ход. Курс прямо. Активизировать только вспомогательные двигатели, идем на одной четвертой активной энергии – Есть, сэр, – отозвался Чехов – Вспомогательные двигатели.

***

Маккой и Спок бежали рядом к научной лаборатории, и впервые за всю свою жизнь доктор начал понимать, почему в экстремальных ситуациях, когда самой жизни угрожала опасность, Джим Кирк чувствовал легкое возбуждение.

Обычно в подобных случаях доктор до смерти испугался бы, настолько, что от него не было бы пользы, хотя ему не раз приходилось смотреть смерти в глаза. Теперь же он ощущал прилив энергии и даже с нетерпением ждал возможности поспорить с судьбой, внести посильный вклад в спасение корабля.

Доктор решил, что все происходило так потому, что у него был последний шанс.

До чего ж нелепо все выглядело! Он давно ожидал выхода на пенсию, мечтал о свободном времени, которое собирался использовать по своему усмотрению. На Руре Пенте, где Маккой уже считал себя мертвецом: мысль о том, что он никогда не позабавится с внуками вместе с Джоанной, довела его до слез. Ему уже порядком надоело мотаться по Галактике и рисковать жизнью по прихоти Звездного Флота…

Глядя на бегущего рядом Спока, Маккой вновь прослезился. Вместе с вулканцем они видели разное: и жизнь, и смерть. Маккою и Споку приходилось проникать в сознание друг друга, и тут до доктора дошло, что во всей Вселенной нет человека, который знал бы его лучше, чем Спок. Даже о Кирке и собственной дочери он не мог бы сказать такого. Маккой часто заморгал и прокашлялся. Они вошли в лабораторию, и вулканец стал выбирать нужную аппаратуру. Доктор предоставил сделать это Споку, память у которого была лучше, а движения быстрее. За многие годы вулканец так и не постарел. У него не появилось ни одного седого волоса в отличие от Маккоя и Кирка, значительно поседевших.

А как Спок будет чувствовать себя через сто лет, когда уйдут из мира сего все его друзья?

"Черт возьми, – подумал, прослезившись, Маккой, – это как бы плата за общение с землянами.."

Спок нашел один из тяжелых сенсоров и забросил его себе на плечо, словно это было перышко, но громоздкий аппарат был неудобен для переноски.

Маккой ухватился за один конец, помогая Споку удерживать равновесие. На вулканца приходился основной вес. Сердце Маккоя забилось чаще, но не от страха, а от радостного осознания, что он вместе со Споком на борту "Энтерпрайза", и они, как и Вселенная, неодинаковы. Ему не хотелось, чтобы ощущение момента закончилось, и все же, если бы неожиданно пришлось умереть, это в некотором роде было бы нормальным Неудивительно, почему Кирк поклялся никогда не бросать звездолет.

– Спок, – отдуваясь, начал Маккой, на бегу ковыляя с громоздким сенсором по трясущемуся коридору, – я знаю, ты мне не поверишь, но мне… того, что мы сейчас переживаем, будет не хватать.

Вулканец отрывисто посмотрел на него, и на какое-то мгновение Маккою показалось, что у того в глазах промелькнула грусть.

Вулканец поднял бровь – Думаю, ты не имеешь в виду данную ситуацию. Маккой изобразил притворное раздражение.

– Держу пари, тебе хотелось бы сейчас постоять в постели От удивления у Спока бровь полезла на лоб.

– Не вижу пользы от стояния в постели, доктор. Вулканцы спят лежа.

Маккой не понял, в чем дело, и лишь немного погодя до него дошло, что под влиянием стрессовой, ситуации он произвольно использовал устойчивое выражение, которое не слышал с раннего детства. Все соседские ребята вместо "лежать в постели" говорили "стоять в постели"

"Ладно, – хотелось бросить Маккою, – я подурачился. Неужели нужно быть чертовски просвещенным."

И тут в глазах вулканца он заметил проблеск.

– Спок, – сказал он с изумлением, поняв реакцию вулканца, – а ведь это и впрямь смешно – Мы и в самом деле спим лежа, – повторил Спок с каменным выражением лица, но с явным юмором Неожиданно звездолет накренился, и вес сенсора переместился на Маккоя, едва не свалив его с ног.

А по центральной системе связи в это время громыхал голос Чанга:

– "Я так же постоянен, как полярная звезда…"

– Я заплатил бы настоящими деньгами, – горько обронил Маккой, пока Спок поправлял сенсор на плече, – если бы он заткнулся.

***

Кирк слушал Скотта в мрачном настроении.

– Капитан, корабль получил порядочную взбучку. Защитный, экран может не выдержать.

– Доложите о характере повреждений, – приказал Кирк, не отрывая глаз от монитора.

– Есть небольшие повреждения в первичном корпусе, – сказала невозмутимо Ухура, – возможна брешь в корпусе, если…

Она вдруг прервала доклад, и Кирк явно почувствовал ее улыбку, даже не видя Ухуры. Капитан и сам улыбнулся, глядя на экран.

– Капитан, сообщение от капитана Зулу: "Конница прибыла!"

На экране мостика появились красивые очертания "Эксельсиора", и снова раздался голос Чанга:

– Итак… "Игра начинается"…

В сторону "Эксельсиора" полетела торпеда и взорвалась, ударившись о защитный экран, не причинив вреда кораблю.

– "Посеем смуту и спустим псов войны". Кирк в душе поблагодарил Зулу и вслух приказал:

– Держи нас в устойчивом положении, мистер Скотт. Приготовиться к пуску… – он нажал еще одну кнопку и позвал доктора. – Боунз?

***

Торпедный отсек сотрясло от последнего из серии ударов. Спок занимался калибровкой ионного сенсора, в то время как Маккой лихорадочно сверлил отверстие в носовой части торпеды.

– Боунз… – услышали они над головами голос Кирка. – Где моя торпеда?

– У меня и моего болтливого рта, – пробурчал Маккой, недовольный тем, что капитан спрашивает об этом слишком открыто.

Спок закончил свое дело и теперь ждал Маккоя, первоначальная расторопность которого стала пропадать. Он вот-вот должен был закончить сверление, но от волнения сбивался и начинал снова.

– Успокойся, доктор. Осталось совсем немного, – подбодрил его Спок.

Маккой улыбнулся в ответ, и через несколько секунд было готово достаточное отверстие. Спок поднял сенсор, а доктор направил его в нужное место.

Было поразительно, что с землянином так легко работается, Спок понимал его получше, чем иного вулканца. В определенном смысле извращенная философия Валерис основывалась на логике. Он, Спок, готовился сейчас уничтожить клингона, как это сделала Валерис, но он убивал, чтобы принести мир.

Он расправлялся с убийцами. Она убила с целью продолжения войны, но Спок собирался сделать это ради мира. И ему не было нужды спрашивать себя, что логичнее.

Маккой плотно загнал сенсор на место и теперь сиял от ощущения завершенности работы.

– Спасибо, сестра. Джим, она готова! Можно подавать в казенную часть!

Они отскочили в сторону, дав торпеде возможность опускаться вниз в лифте. Маккой вздохнул.

– Жаль, что мы уходим в отставку в тот момент, когда я только начал тебя понимать.

Спок в душе улыбнулся.

– Мы только начали бить нашего…

От последовавшего удара они не удержали равновесие и упали на палубу.

***

Кирка, находившегося на мостике, выбило из кресла. Он кое-как поднялся на ноги, не чувствуя ушибов, поскольку знал, что это попадание было самым серьезным из всех – из строя вышло защитное поле "Энтерпрайза".

И теперь впереди только…

– Ухура, – Кирк отчаянно пытался удержаться, глядя на панель связи.

Недолго ее кресло пустовало, но потом капитан увидел темную руку, тянущуюся к стулу и все же ухватившуюся за край кресла. Спотыкаясь, Джим направился к членам экипажа, приводя одного за другим в чувство, помог и Ухуре сесть в кресло.

– Капитан… – сказал Чехов Кирку, спешившему на свое место. Он ответил на немой вопрос Джима голосом, в котором была явная обреченность.

– Защитное поле выведено из строя, сэр.

– Огонь! – не медля ни секунды, приказал Кирк. Он не успел договорить, как Чехов нажал на кнопку пуска. На мониторах появилась торпеда, и ни у кого не возникло сомнений, что пущена она с "Энтерпрайза".

Кирк затаил дыхание, следя, как она описала петлю, неуверенно двигаясь по одной ей известной траектории. Узнать, сработает она или нет, нельзя было до последнего момента…

***

Чанг ухмыльнулся попытке "Энтерпрайза" выстрелить вслепую.

Угрозу "Дакрону" он не представлял. Не было даже необходимости выставлять защитный экран, дабы не расходовать впустую энергию. Если генерала что-то и беспокоило, да и то в незначительной степени, так это новый звездолет "Эксельсиор", пришедший на подмогу Кирку. Этот корабль, вероятно, способен развивать большую скорость, его защита надежнее, но Чанг был уверен в одном – "Дакрон" лучше "Эксельсиора" по многим параметрам. Единственное, что требовалось, – терпение и чуть-чуть хитрости. У Чанга хватало того и другого.

Генерал чувствовал в себе растущее восхищение этими землянами, объединившими свои усилия против наверняка безнадежных для них обстоятельств. Нет, он ни в коем случае не собирался винить капитана "Эксельсиора" за решение оказать помощь своему бывшему командиру, особенно в таком опасном положении, и самого Кирка за упорство и маленькие трюки с целью выиграть время, подобные пуску не наведенной на цель торпеды. Их поведение вполне соответствовало кодексу клингонов-воинов.

И именно по этим причинам Чанг не торопился их уничтожить. Он позволил им ощутить вкус боя так же, как и он сам. Когда торпеда начала проделывать выкрутасы, описывая – невиданные вращательные движения, Чанг даже крякнул от удовольствия. Кирк и впрямь был противником, как никто другой, сумевшим развлечь, его.

Торпеда совершила последнюю петлю, полет ее стабилизировался, и она направилась в сторону "Дакрона". Чанг, ошеломленный, приподнял бровь и издал удивленный крик, похожий на ослиный. Она шла на них по чистой случайности, потому что "Дакрон" невозможно обнаружить. Очень скоро торпеда собьется и пойдет по хаотичному курсу…

Стрелок в возбуждении повернулся к командиру.

– Генерал, она идет прямо на нас!

– Тогда уйди от нее маневром, – приказал Чанг, выказывая нетерпение, хотя сердце его заколотилось сильнее. – Увеличить скорость.

Рулевой подчинился, стрелок облегченно вздохнул, увидев, как "Дакрон" ловко увернулся от боеголовки.

Торпеда остановилась и затем вновь закружилась на месте. Потом она медленно развернулась и стала преследовать "Дакрон".

Чанг не верил своим глазам.

– Генерал, она продолжает идти нашим курсом, – закричал стрелок.

– "… или не быть", – прошептал Чанг, как зачарованный глядя на невероятное зрелище на экране.

Этими словами он подписал себе приговор. К тому времени, когда он открыл рот, чтобы скомандовать поднять защитный экран, было уже слишком поздно.

***

Зулу с ликованием наблюдал, как "Энтерпрайз" нанес Клингонам прямое попадание. На экране "Эксельсиора" "Хищная птица" закружилась в яркой вспышке, разбрасывая повсюду обломки, но еще судорожно пытаясь занять боевое положение.

– Навести прицел прямо в центр взрыва и нанести удар! – приказал Зулу.

Где-то в подсознании его поразило высокомерие командира Клингонов он даже не позаботился о защитном экране.

***

– Выставить защитное поле! – пронзительно завопил Чанг, когда "Дакрон" получил второй сокрушительный удар.

Рулевой закричал, вскинул руки, защищаясь от дождя искр, посыпавшихся на него от консоли. Мостик заволокло ядовитым удушающим дымом.

– Защитное поле получило значительные повреждения, – услышал Чанг в хаосе криков голос стрелка. – Оно не выдержит.

– Мы все еще невидимы? Мы еще способны перемещаться?

– Да, у нас есть немного активной энергии. Чанг посмотрел слезящимся глазом на видеоискатель в тот самый момент, когда "Энтерпрайз" и "Эксельсиор" становились в боевой порядок, и "Дакрон" в нем был вершиной фатального треугольника. Клясть судьбу не имело смысла, а бесчестья от поражения, нанесенного такими, как Кирк, он не чувствовал. Он закрыл свой единственный глаз и улыбнулся в тот миг, когда оба корабля открыли огонь.

Еще через мгновение крики и море торящих обломков стали последним, что он увидел.

***

Клингон адмирала Картрайта легко пробрался к заднему лифту, который доставил его к заброшенной нише, выходящей на кафедру для ораторов. Здесь он мог оставаться незамеченным вплоть до критического момента. Он сел, открыл чемоданчик и начал собирать оружие, изготовленное специально для этого случая. Сканеры службы безопасности ошибочно приняли разобранные части фазера за безобидный электронный блокнот. Лишь визуальный осмотр позволил бы вскрыть обратное, но он с необычайной легкостью прошел мимо сенсоров, фазер в сборе был оружием смертельным и отличался от стандартного, стоящего на вооружении Звездного Флота, в два раза более высокой точностью и в четыре раза высшей дальностью стрельбы. Убийца закончил сборку, вскинул фазер и, прицелившись в дальнюю стену, опустил его. Раньше Клингону не приходилось убивать, стоя с жертвой один на один, но он подчинялся служебной дисциплине, служил офицером-оружейником на границе Федерации и Империи. Его руки совсем не дрожали, ему доводилось видеть, как от рук врага умирали его друзья, и этого было достаточно.

Азетбур закончила речь, и публика зааплодировала. Убийца встал, поднял оружие и взял на прицел канцлера. Когда в рамку прицела попал Ра-горатрей, он расплылся в улыбке. К ним присоединился контр-адмирал Смилли, и убийца положил палец на спусковой крючок. Оставалось приложить небольшое усилие, и…

***

Джим Кирк материализовался прямо из воздуха в толчее Хитомера и что есть силы побежал к центральной кафедре, где стояли Азетбур, Ра-горатрей и контр-адмирал Смилли. Он стал протискиваться через толпу, подставив под удар спину, по которой в любой момент мог выстрелить фазер заговорщика, охранника или разъяренного Клингона… но времени на страх не оставалось, он мог только надеяться на членов экипажа, следовавших за ним.

– Господин президент, – прокричал на ходу Кирк.

Ра-горатрей вздрогнул и уставился на капитана в настоящем шоке, став прекрасной мишенью, как показалось Кирку. Три важных человека, да еще стоящих вместе…

В несколько прыжков он добрался до кафедры и в прямом смысле сбил Га-горатрея с ног, успев в этой суматохе заметить две вещи: тревогу на лице, Азетбур и жар фазерной вспышки в нескольких миллиметрах за спиной.

В зале началась паника, слышались крики возмущенных зрителей, спешащих найти убежище – Джим Кирк поднял голову и увидел искаженное яростью лицо адмирала Картрайта.

– Арестуйте этих людей! – крикнул адмирал. Толпа рассосалась, и перед ним возник Спок, шагнувший ему навстречу. Ледяным тоном, каким никогда не говорил, вулканец бросил:

– Арестуй себя сам, адмирал.

Спок отступил в сторону, и Картрайт увидел перед собой бледную, но старающуюся держаться Валерис в наручниках.

– Получено полное признание, – подошедший Маккой зло посмотрел на адмирала.

Все вздрогнули, услышав пальбу из фазера. Кирк взглянул туда, куда выстрелил Скотт, на закрытую стеклом нишу, где, скорее всего, скрывался убийца. Клингон закричал, прикрывая лицо руками, и упал вниз на рассыпающуюся толпу.

Картрайт, посол Нанклус и кучка офицеров кинулись бежать врассыпную.

Откуда ни возьмись с фазером в руках появился Зулу – вовремя, чтобы отсечь их. В другой стороне зала Боунз делал то же самое вместе с бригадным генералом Керлой, который с энтузиазмом помогал доктору.

Ра-горатрея и Азетбур уже окружили телохранители. Президент Федерации изумленно уставился на Кирка.

– Что это значит? – холодно спросила Азетбур. Кирк протянул руки, показывая, что не собирается никому причинить вреда, и слабо улыбнулся недоверчивой охране.

– Речь идет о будущем, госпожа канцлер. Некоторые считают, что будущее – это конец истории.

Он умолк и посмотрел в глаза ромуланского посла Нанклуса, который находился под бдительным оком группы безопасности Федерации.

– Но история еще не закончилась. Кирк вновь обратился к Азетбур:

– Ваш отец цитировал "Гамлета". Он называл будущее "безвестным краем".

К капитану подошел Спок, соединенный наручниками с Валерис.

– Я всегда считал, что Гамлет имел в виду ни что иное, как смерть, заметил вулканец.

Кирк согласно кивнул.

– Горкон думал, что выражение "безвестный край" может иметь другое значение – иной образ жизни. Люди могут быть напуганы изменениями, капитан в нерешительности замешкался. – Я лично боялся этих изменений, он посмотрел в глаза Валерис. – Есть такое старое земное выражение: "Для всего требуется время".

Вулканка опустила глаза, не в силах выдержать его взгляд, и, как подумал Кирк, – хотя он полагал, что может и ошибаться, – у нее навернулись слезы.

Кирк перевел взгляд на канцлера.

– Чтобы понять свою ошибку, мне понадобилась смерть вашего отца. Я пришел потому, что хотел, чтобы убийцы предстали перед судом… и убедиться, что, смерть его не напрасна и мирная конференция продолжится, голос Кирка стал глуше. – У вулканцев есть выражение: "Я разделяю с тобой скорбь…"

На какое-то мгновение Азетбур помрачнела, выражение ее лица стало непроницаемым… и затем начало просветляться от понимания. Кирк никогда прежде не видел такого красивого лица – будь то у Клингонов, вулканцев, ромуланцев или землян.

– Вы возродили веру моего отца, – тихо произнесла Азетбур.

Джеймс Кирк огромными усилиями заставил себя сказать твердо:

– Вы возродили веру моего сына.

Он так и не понял, кто протянул первым руки – он или Азетбур, да в конечном итоге это и не имело значения. Они крепко обнялись, разделяя совместные горе и радость, и какие-то мгновения не слышали громких аплодисментов.

ЭПИЛОГ

Вечером после успешных переговоров на Хитомере Азетбур ускользнула от недремлющих телохранителей и облегченно вздохнула, не опасаясь больше за свою жизнь. Она надеялась, что Керла будет в комнате для гостей, и не ошиблась. Он вежливо отступил на несколько шагов, проявляя к ней уважение.

Азетбур заметила, что он безумно устал, но совсем не сердился.

– Генерал Чанг мертв, – сообщила Азетбур. – Ра-горатрей и я встречались с капитаном Кирком. Выяснилось, что Чанг, адмирал Картрайт и посол Нанклус, а с ними и другие вступили в заговор с целью воспрепятствовать миру.

– Чанг, – негромко повторил Керла, глядя куда-то в пустоту, пытаясь осмыслить новость. – Но он ведь был воином и поклялся защищать твоего отца и тебя.

– Он был лжецом. Не все воины отличаются благородством, бригадный генерал, – наконец ей стало понятно, почему ее не убили сразу: Чанг и его сообщники считали, что она должна оставаться в живых вплоть до начала конференции. – Он обеспечил мою безопасность для того, чтобы я смогла продолжить переговоры, а затем убить вместе с Ра-горатреем. Федерация и Империя начали бы обвинять друг друга в смерти своих лидеров, и война стала бы неизбежной.

Керла не верил услышанному.

– Значит, нападение на "Кронос-1" организовали заговорщики на борту "Энтерпрайза"?

– Нет. Нападение совершил Чанг при помощи нового корабля, способного вести огонь, хотя остающегося при этом невидимым. Генерал был на борту, когда они атаковали "Энтерпрайз", но Кирк уничтожил его корабль вместе с ним, – Азетбур замолчала. – За смерть моего отца в равной степени ответственны Империя, ромуланцы и Федерация. Наша вина ничуть не меньше других. Я и сама виновата, – голос Азетбур стал совсем тихим. – Я поверила речам Чанга, когда он обвинил тебя в заговоре против моего отца.

– Так Чанг сказал тебе… – рассердился Керла. Она не позволила ему закончить мысль.

– Когда Горкон погиб, я испугалась, что ты воспользуешься мной для получения власти. Я считала, что ты проявляешь ко мне чувства только ради того, чтобы стать супругом канцлера. Я очень ошибалась.

Азетбур подошла к Керле и положила ему на грудь руку, чувствуя облегчение оттого, что он не отбросил ее.

– Мне следовало доверять тебе. Ты был прав, и я сожалею, что отдалила тебя.

Керла заметно колебался, пытаясь совладать с чувством облегчения и злости. Когда он заговорил с ней, его низкий голос резонировал у нее под пальцами.

– Теперь ты все знаешь. Надеюсь, в твоем сердце больше не будет сомнений, Зета.

В ответ она пылко взяла Керлу за руку и прижала ее к своему лицу. Он улыбнулся, но тут же почему-то опечалился.

– Что-нибудь не так? – расстроилась Азетбур.

– Ты говорила, что подобный звездолет был единственным. А ведь такие корабли могли стать мощнейшим оружием Империи, – тоскливо вздохнул Керла.

Она вздрогнула. Негодуя, Азетбур собиралась отчитать его, но смех Керлы остановил ее.

– Только ради переговоров, разумеется. Можешь доверять мне, Зета. Но не делай больше ошибок, доверяя ромуланцам или Федерации.

– Полагаю, в качестве советника мне нужен воин.

– Я могу стать твоим советником, моя госпожа, и в гораздо более интересных вопросах, чем политика.

Улыбаясь, он привлек ее к себе.

Не подвергаясь более опасности, "Энтерпрайз" кружил над Хитомером.

Джим Кирк стоял на мостике и не мог заставить себя отдать приказ на возвращение домой. Он еще раз посмотрел на каждого из своих друзей: Спока, Маккоя, Ухуру, Чехова, Скотти, – словно хотел запомнить эту сцену на всю жизнь.

Одно из кресел казалось непривычно пустым – место рулевого, где вначале сидел Зулу и потом Валерис. Ухура села спиной к своей аппаратуре и задумчиво смотрела на пустое кресло рядом с Чеховым. Его бывшая владелица терпеливо ожидала своего часа в помещении для арестованных. По прибытии на Землю Валерис и ее сообщникам грозил трибунал.

Учитывая помощь "Энтерпрайза" в раскрытии преступного заговора, обвинения со Спока и экипажа за отказ выполнить приказ на возвращение, а также за нарушение пространства Клингонов были сняты, как и с капитана "Эксельсиора" и его команды.

В полученном сообщении говорилось и о выздоровлении Кэрол Маркус.

Расстояние между Хитомером и Звездной базой 23 не позволяло установить прямую связь, но Кирк знал, что через несколько часов он сможет поговорить с Кэрол.

Капитан услышал, как за его спиной тяжело вздохнула Ухура. Он повернулся и увидел, что она сидит, подперев голову рукой.

– Они ведь и меня могут арестовать, – нахмурившись, сказала она. Меня одолевали такие же чувства, как и лейтенанта Валерис.

"Как и всех нас, – подумал Кирк, – всех, кроме Спока."

Он посмотрел на первого помощника, отдавая себе отчет, какие боль и страдания пришлось перенести вулканцу. Выражение лица Спока оставалось непроницаемым, взгляд его обратился к Ухуре.

– Но ты ведь не вступила в ряды заговорщиков.

Со своего традиционного места, по левую руку капитана, в разговор вмешался Маккой:

– Они не арестовывают людей за проявление чувств.

– Если бы они это делали, то нам всем пришлось бы уйти в себя, сказал Чехов и многозначительно добавил:

– В какой мере мы можем положиться на них?

Трудный вопрос. Кто мог сказать, сколько еще чангов оставалось в Империи Клингонов и могли ли сдержать их натиск горконы и аэетбуры? Вместе с тем Кирк видел то, что Споку было известно давным-давно: мир оставался единственным логическим выбором.

– Я могу лишь сказать, мистер Чехов… – Кирк встретился взглядом со Споком, – что единственный способ выяснить, можно человеку доверять или нет…

– … это доверять ему, – закончил Спок и неожиданно для всех по его лицу пробежала едва заметная тень улыбки.

– Капитан Кирк? – на главном видеоэкране появился Зулу.

– Кирк слушает, – капитан с признательностью посмотрел на Зулу.

Наконец-то его окружали все самые преданные друзья. – Я многим вам обязан, капитан Зулу, как и членам экипажа "Эксельсиора".

Широкоскулый Зулу расплылся в улыбке.

– Рад снова видеть вас в работе, капитан Кирк. Будьте осторожны и удачи вам.

Его изображение сменилось обтекаемым силуэтом "Эксельсиора", который, набрав космическую скорость, тут же исчез из виду.

С чувством благодарности и грусти Джеймс Кирк продолжал смотреть на экран, пока точка на нем не исчезла.

– Бог ты мой, – восхищенно заметил Маккой, не в силах оторвать взгляд от экрана, – какой же он огромный!

Рядом с ним сидел Скотт, постоянно насмехавшийся над Зулу за то, что "Эксельсиор" был, по его мнению, не чем иным, как коллекцией суперсовременных штучек. Инженер не скрывал откровенного восхищения.

– Но не так велик, как его капитан.

– Что ж джентльмены, пора собираться в путь, – Кирк непринужденно потянулся, словно мысль о возвращении домой не причиняла ему боль. Ему страшно хотелось увидеть Кэрол, но он не представлял себе жизнь без этого корабля и экипажа. – Цивилизацию мы в очередной раз спасли, как нам известно.

– У нас есть еще одна хорошая новость: они не будут преследовать нас в судебном порядке, – насмешливо заметил Маккой.

– Капитан…

Тревога в голосе Ухуры заставила его резко повернуться к ней.

– Поступает сообщение от командования Звездным флотом, – она нахмурилась, тон ее стал негодующим – От нас требуют немедленного возвращения в штаб для выхода на пенсию.

Джим огорошенно смотрел на Ухуру, не в силах отдать приказ и чувствуя на себе взгляды товарищей, напряженно ждущих его окончательного слова.

Молчание прервал не капитан, а Спок.

– Если бы я был землянином, то послал бы их всех к черту.

Маккой от слов Спока резко вскинул голову и глянул в его сторону, благодарно улыбнувшись. Джеймс Кирк тоже не смог сдержать улыбки.

Тоном, отражающим настроение Спока, Чехов, повернувшись к капитану, спросил:

– Куда берем курс, капитан?

Кирк посмотрел на экран, на космос, усеянный звездами.

– Вторая звезда направо и затем прямо, навстречу утренней заре.

Безмятежный и гордый, "Энтерпрайз" полным ходом пошел через пространство Клингонов.

Дневник капитана "Энтерпрайза".

Звездная дата 9529.1

"Звездолет совершает последний поход под моим командованием.

Этот корабль и его история вскоре станут заботой новых поколений. Им и их потомкам вверяем мы наше будущее Они продолжат полеты и путешествия, начатые нами, во все безвестные края, смело ступая там, где ни один человек, где никто прежде не бывал".

Copyright © TsPok & SilverWind

2014