АНГЕЛ СМЕРТИ
Кетлин Скай
Перевод Центурион Сона

Глава первая

Медицинский журнал, Звездная дата 6914.6, записано доктором Леонардом Маккоем

Прошло десять дней с момента возвращения исследовательской группы с Дельты Гаммы-4, и до сих пор оставшиеся в живых не пришли в сознание. Среди оставшихся в живых и капитан, и Первый офицер. Три члена исследовательской группы - сотрудник службы безопасности Джеймисон, сотрудник службы безопасности Мэтьюз и 2-й медицинский техник Мириам Раймонд, - все умерли от обширных повреждений головного мозга из-за заражения спорами. Я смог избавить оставшихся членов исследовательской группы от спор, и ни у кого из них не выявлено доказательств повреждения мозга, но остается эта странная кома, которой у меня нет объяснений.

Доктор Маккой неоднократно говорил Джеймсу Кирку, что его присутствие в группе исследователей на незнакомой планете совершенно необязательно. Но Джим смеялся, жаловался на затекшие в космосе ноги и бодро отправлялся в неизвестность. По поводу исследования Дельты Гаммы-4 доктор Маккой оказался слишком прав, высказывая свои возражения.
Одна из значительных трудностей планетарных исследований заключается в том, что можно посетить лишь небольшую часть планеты за определенный промежуток времени; иногда требуется несколько экспедиций, прежде чем природа планеты сможет быть адекватно оценена. Эту конкретную планету посетила кратко только одна разведывательная экспедиция во время мертвого зимнего сезона в южном полушарии. Группа «Энтерпрайза» высадилась в северном полушарии в летнее время. Область, которую выбрали энтерпрайзовцы, казалась идеальной; там было достаточное водоснабжение, присутствовали растения, низшие жизненные формы - поистине чудесное место для потенциальной колонии.
Планета была расположена в полосе пространства между Федерацией и Империей клингонов, и Органианский договор предоставил Федерации преимущество открывать и колонизировать как можно больше планет, чтобы удержать их от рук клингонов. Когда Федерация обнаружила, что «Энтерпрайз» в своих обычных полетах проходит близко к системе Дельта Гаммы, было дано распоряжение о том, чтобы поисковая группа была отправлена на четвертую планету, которая казалась наиболее подходящей для создания колонии Федерации.
Капитан Кирк и мистер Спок сообщили с поверхности планеты, что все выглядит нормально. Кирк даже воодушевился красотой квадранта, который они изучали, и несколько минут восторженно говорил об отдаленных полях синих маков, которые тянулись до самого горизонта. Он в шутку прозвал их «маками Оз». Они не были цветами в истинном значении этого слова, как быстро заметил мистер Спок, они были чем-то не вполне животными и не вполне бездумными растениями, но обладали поразительной красотой. Они производили волнообразные движения, из-за которого поля цветов выглядели почти как океанские волны, и Кирк не смог удержаться приказать группе высадки исследовать это пространство красивых, но, как оказалось, смертоносных существ.
Исследовательская группа свободно блуждала по полям цветов, и отчеты с поверхности так и не дали понять, было ли это вызвано действиями людей, топчущих растительных существ ногами, или просто было нормальной частью их жизненного цикла, но что-то вызвало внезапный массовый выброс и разрастание облаков спор и начало случаев удушения экипажа; но конечным результатом стало внезапное прекращение сообщений со стороны группы, и слабый, полуразличимый крик капитана Кирка о помощи до того, как его голос полностью стих.
Спасательная группа была отправлена вниз в защитных костюмах, и группа из девяти человек была возвращена на «Энтерпрайз». Они все были в состоянии комы, и ничто из стараний Маккоя не могло изменить этого факта. Он с ужасом наблюдал судорожную, мучительную смерть трех членов экипажа и был совершенно беспомощен, чтобы остановить это.
Их смерть произошла в течение первых 24 часов после возвращения группы обследования на «Энтерпрайз». Вскрытие выявило наличие спор из «маков», плотно скученных в каждой вене и капилляре их мозга. Маккой быстро подготовил антитела для выживших и вскоре смог сообщить о полном отсутствии спор у каждого из них. Он не смог обнаружить ненормальных токсинов в их кровеносных системах, но все же было что-то очень-очень плохое с группой высадки на Дельту Гаммы-4. В последующие девять дней не произошло никаких изменений состояния его пациентов.
Маккой бесцельно переходил от постели к постели, считывая данные панелей жизнеобеспечения. Капитан Кирк, мистер Спок, доктор М'Бенга, доктор Картер, сотрудник службы безопасности Робинсон и биолог Темпл оставались точно такими же. Показатели системы жизнеобеспечения были совершенно нормальны; пульс, дыхание и кровяное давление в норме; биохимия крови нормальная. Ничего ненормального с ними не было, кроме того, что они не просыпались. Маккой перепробовал все возможные стимуляторы, и никаких видимых успехов не получил. Он даже от отчаяния попытался использовать депрессант; это тоже ничего не дало. Он провел анализы биохимии крови в поисках галлюциногенов; снова ничего.
Маккой ничего не мог сделать, кроме того, чтобы расхаживать из угла в угол и проклинать настойчивое стремление Джеймса Кирка участвовать в разведке. Корабль мог технически обходиться без капитана Кирка или мистера Спока, но они оба сейчас были недееспособны и в этом заключалось несчастье. Скотти, конечно же, принял командование кораблем и отлично справлялся. К счастью, не было проведено ни одной попытки клингонов оспорить их исследование Дельты Гаммы-4, и у Маккоя появилось навязчивое подозрение, что клингоны, возможно, знают намного больше о планете, чем Федерация, и именно «маки Оз» Джеймса Кирка могут быть причиной того, почему клингоны не спешили претендовать на Дельту Гаммы-4, как на свою собственность.
Дверь в медицинский отсек распахнулась и вошла медсестра Кристин Чэпел, неся поднос с оборудованием для взятия большего количества образцов крови. С ее лица в течение десяти дней не сходило выражение беспокойства, и Маккой, заметив, что ее взгляд сначала упал на кровать Спока, понял причину этой тревоги. Вулканец мог в любой момент умереть от такого же массивного кровоизлияния, которое убило других членов экипажа, и не было ничего, что могли бы сделать Маккой или Чэпел, чтобы остановить это.
Маккой наблюдал, как медсестра берет пробы крови одну за другой; и затем, когда она спросила: «Есть ли что-то, что мы еще не тестировали?» он смог только покачать головой и вздохнуть. У него не было ответа.
Он подошел к кровати Джима Кирка и потянулся, чтобы коснуться лица своего капитана. Кирк слегка дернулся от прикосновения, но не проснулся.
- Что это может быть? - спросил Маккой, зная, что даже высказывание его разочарования абсолютно бесполезно. Если капитан и остальная часть группы выйдут из комы, это произойдет в свое время, а не от чего-либо… Он повернулся и посмотрел, как Чэпел покидает комнату, зная, что ее следующие несколько часов работы будут совершенно бесполезны. Но он также знал, что она находит облегчение в том, чтобы хоть что-то делать. Он был не в состоянии найти удовлетворение в работе; нечего было делать, кроме как расхаживать и ждать.
Панель интеркома на стене свистнула, привлекая его внимание; когда он щелкнул выключателем, то услышал успокаивающий голос лейтенанта-коммандера Скотта. «Маккой, не могли бы Вы подойти к каюте капитана на пару секунд? Я бы хотел поговорить с Вами, если Вы не в разгаре каких-то важных действий для капитана». Голос Скотти вселил какую-то надежду. Его вера в способность доктора Маккоя найти метод исцеления была искренней, а также очень трогательной.
- Нет, ситуация такая же, Скотти, но если это не очень важно, я бы предпочел, чтобы Вы спустились сюда. Я ненавижу находиться вдалеке отсюда, ну так, на всякий случай.
- Хорошо, если бы я был на вашем месте, я бы чувствовал то же самое. Спущусь через пару минут. Скотти - отбой.
Маккой отключил панель коммуникатора и вышел из палаты в свой кабинет. Он предпочитал говорить со Скотти вдали от этих шести безмолвных, обвиняющих тел. В ожидании инженера он рассеянно пересмотрел несколько бумаг и подписал две медицинские заявки. Даже эти мелочи его обычной рутинной работы казались совершенно бессмысленными.
Скотти вошел в офис, тяжело опустив свои плечи. Скотт был инженером, а не капитаном звездолета.
- Я хотел узнать, доктор, когда Вы планируете покинуть эту проклятую планету и доставить капитана и остальных в надлежащую медицинскую лабораторию. Я испытываю более, чем небольшой зуд, вися здесь и ожидая клингонов. Я не хотел бы сражаться с этими парнями, в то время, как капитан лежит здесь холодный и неподвижный, и я уверен, что Вы чувствуете то же самое.
- Я знаю, но мы это делали и раньше. Я все время думаю, что ответ на нашу проблему лежит там - на Дельте Гаммы-4, и если мы уйдем отсюда, мы сильно уменьшим наши шансы выяснить, что случилось с капитаном.
- Но доктор, Вы посылаете исследовательскую группу туда каждый день! - взорвался Скотти.- Я не могу больше рисковать! Я знаю, что у них есть защитная одежда, я знаю, что они защищены, но они ничего не нашли. Они провели все возможные тесты на тех вонючих растениях, они сделали все, но кроме этого, они могли принести их на борт корабля, и я не допущу того, что у меня будет весь экипаж, спящий, как капитан Кирк.
Скотти впал в ярость, и Маккой понимал, что это полностью оправдано.
- У меня все еще есть надежда узнать, что это за споры, - сказал Маккой. - Доктор Ригель была в последней поисковой группе, и она чувствует, что связь - это что-то в строении тех грызунов, которых она нашла. Она говорит, что они телепаты или довольно чертовски близки к ним, но единственное, на что они, похоже, реагируют, - это споры. Рут хочет провести там еще несколько тестов. Может быть, она сможет найти что-то большее, чем я.
- Я не могу понять, как телепатические мыши могут нам помочь. Если даже мы сможем пообщаться с какими-то зверями, это кровопролитная трата времени, доктор. Меня не заботят мыши! Моя единственное беспокойство заключается в том, что капитан и все остальные чистые души все еще находятся здесь.
- Но грызуны могут подсказать ответ! Рут говорит, что между «маками» и животными существуют какие-то симбиотические отношения, и если она сможет просто понять, что это такое…
- Хорошо, хорошо. Я даю Вам и вашему ветеринару еще несколько дней, но если у вас не появится никаких результатов, стоящих упоминания, для меня, я уведу «Энтерпрайз» с орбиты, и это мое последнее слово по этому вопросу.
Доктор ранее настаивал, что они должны оставаться на орбите вокруг Дельты Гаммы-4, и он имел право настаивать на этой предосторожности; но через десять дней и без успеха это стало казаться бесполезным. Скотти, вероятно, был прав. Доктор Рут Ригель не нашла никаких подсказок в поведении грызунов, и Маккой мог с уверенностью сказать, что в телах группы высадки на Дельту Гаммы-4 не осталось спор. Они должны доставить капитана и остальных в надлежащее медицинское учреждение.
Маккой уткнулся головой в свои руки и пробормотал: «Я знаю, что Вы правы, но я продолжаю думать, что еще через день мы сможем найти что-то. Это же Джим! Я так боюсь рисковать его жизнью.»
- А Вы не рискуете, оставаясь здесь?
- Его состояние стабильно, и оно точно такое же, как когда он вернулся на борт. О, я не знаю, я просто не знаю! - Маккой внезапно ударил кулаком по столу. - Вы не понимаете насколько я беспомощен, Скотти… я доктор, я должен лечить, я должен исцелять людей, а я ничего не могу сделать! Я беспомощен, как пятилетний ребенок с синдромом Дауна. Я ничего не могу сделать, и муки от этого сильнее, чем я могу вынести.
Лицо Скотти стало встревоженным и он поспешил к другой стороне стола, чтобы успокоить доктора, положив руку на его плечо. «Ну, ну. Мы знаем, что Вы делаете все, что можете, и я знаю, что это страшное бремя. Но мы больше не можем здесь ничего не делать. Как Вы думаете, это легко для меня? Почему? Я не могу больше различить вершину с моего дна. Я должен быть инженером и капитаном одновременно, а мои двигатели страдают от рук моего второго помощника, который, может, и хороший парень, но он не я! И вот я сижу там, на месте Джима Кирка, зная, что у меня не хватает мужества или желчи, чтобы быть подходящим капитаном, и я так запутался во всем этом, что даже не могу вспомнить, подписал ли я лист расхода топлива или нет! Я замучил свою бедную старшину, пока она не указала, что эта штука уже подписана. Почему я не могу даже допить чашку чая, чтобы кто-то не потребовал от меня чего-то? Сулу и Чехов пристыжено прячут глаза, как пара обычных преступников, и Ухура ничего не делает, кроме как сидеть за своей консолью и всхлипывать. Многие из них в растерянности и Вам решать - что-то сделать или доставить капитана , мистера Спока и остальных – к кому-то, кто сможет что-то сделать!»
- Доктор, доктор! Идемте быстрее! - В кабинет ворвалась медсестра Чэпел, и ее лицо снова было ожившим. - Они просыпаются! Они просыпаются!
Она схватила Маккоя за его униформу и затрясла его. «Скорее, мистер Спок и капитан Кирк просыпаются!»
Маккой так быстро отреагировал, выпрыгнув из кресла, что его рубашка порвалась. Это не имело значения. Капитан Кирк проснулся. Он побежал в больничную палату со Скотти и Чэпел, следующими за ним по пятам.
Шесть человек в палате проявляли разные признаки пробуждения. Джефф Картер потягивался по-кошачьему; а Спок перевернулся и свернулся калачиком в позе эмбриона. Капитан Кирк привстал на одном локте, глядя на стену напротив кровати, со странным выражением смешанного ужаса и удивления на своем лице.
Маккой остановился у кровати Джима. «Джим! Джим, с Вами все в порядке?»
Джеймс Кирк медленно повернулся к своему медицинскому офицеру. Он моргнул один или два раза и изучающе провел по губам кончиком языка. «Я проснулся, Боунз? - спросил он слабо. - Неужели я действительно проснулся?»

Глава вторая

Доктор Маккой приказал срочно провести неврологические тесты для оставшихся в живых из десантной группы. У доктора М'Бенги было больше всего сил, чтобы полностью проснуться и казаться слишком ошеломленным, чтобы даже понять, где он находится. Спок просто сел на краю своей больничной кровати и объявил себя здоровым. Человеком, о котором больше всего беспокоился Маккой, был капитан Кирк.
Казалось, что Джеймс Кирк испытывает трудность с признанием реальности своего бодрствующего состояния. Неврологические тесты не показали ничего плохого у него; полное зигмундирование показало только, что у него развился слабый страх спать по ночам и некоторая нерегулярность появилась в его образце REM (фазе быстрого сна). Не было ничего, что указывало бы на то, что он неспособен возобновить свои обязанности капитана «Энтерпрайза» и, с большой неохотой, Маккой выпустил его из медотсека. Другие оставшиеся в живых участники группы высадки, по его настоянию, вынуждены были остаться, чтобы он смог держать их под контролем и наблюдать.
Мистер Спок был недоволен этим контролем, если такое слово можно было использовать для описания чрезмерно заботливого отношения Маккоя к вулканцу, и не раз жаловался, что знает, что он вернулся к нормальной жизни и вполне способен возобновить свои обязанности. Бобби Робинсон, сотрудник службы безопасности, был возвращен к исполнению обязанностей в облегченном режиме; его начальник, лейтенант-коммандер Грег Коллиер, назначил Робинсона работать над некоторыми документами отдела безопасности. Казалось, что весь «Энтерпрайз» коллективно затаил дыхание, наблюдая за каким-либо особенным признаком или потерей способностей со стороны участников исследовательской группы.
Капитан Кирк, в частности, испытывал душевную боль от неуверенности экипажа. Он знал, что что-то не так, и что он, Спок, М'Бенга, Джефф Картер, Грейс Темпл и Бобби Робинсон не были такими же, какими они все были до их приключения на Дельте Гаммы-4.
Здесь не было чего-то, на что Джим Кирк мог указать и сказать: «Вот где я не тот, каким был до того, как спустился на планету»; не было изъяна в его умственных способностях, не было недостатка в осознании его способностей или его позиции. Но иногда возникала проблема – он начинал дремать в своем командном кресле. Когда он снова приходил в себя, он понимал, что никто на мостике не замечал того, что он клевал носом. В самом деле, когда он спросил Сулу или Чехова о кратковременных приступах сна, оба человека отрицали, что капитан каким-то образом спал.
Кирк поручил свою проблему доктору Маккою, и тот провел ему 24-часовое считывание ЭЭГ. Было зафиксировано несколько случаев этих странных ощущений приступов сна, но результаты ЭЭГ показывали, что Джеймс Кирк бодрствует. Он признал, что может ошибаться, но у него все еще присутствовало странное чувство, что он не может контролировать засыпание в неподходящие моменты.
Леонард Маккой указал на еще одно небольшое несоответствие в показаниях ЭЭГ - когда капитан Кирк действительно спал, его REM (фаза быстрого сна) или быстрое движение глаз - показания, свидетельствующие о фазе сна, были намного более интенсивными, чем те, которые были сделаны ранее в прошлом году во время обычного физического осмотра Кирка. Маккой провел аналогичные тесты с другими членами группы и выявил ту же картину. Все они свидетельствовали о гораздо более интенсивных сновидениях. Тем не менее, когда их спрашивали об их снах, они не могли вспомнить их, даже простых подсказок подсознания, пытающегося решить проблемы сознательного разума, находящегося в состоянии сна.
Кирк, не получив удовлетворения от тестов Маккоя, поговорил с Споком о проблеме и обнаружил, что Первого офицера также беспокоит проблема со снами.
- Капитан, - сказал Спок, - у меня есть теория о том, что споры пытались заставить нас провести для них определенную форму опыления, я так полагаю, но теперь мы свободны от них, и только отголосок их власти медленно исчезает. Я уверен, что он рассеется со временем.
- Да, доктор Ригель рассказывала мне об этом кое-что. Она сказала, что споры путешествовали к новым лугам с помощью телепатических грызунов. Кажется, мы просто были ошибочно приняты за крыс или что-то в этом роде. Правда смешная мысль, а, Спок?
- Нет, капитан, это совсем не смешно: три члена экипажа погибли из-за этих спор, а грызуны не путешествовали, они только грезили. Тесты доктора Ригель доказали это, к моему удовлетворению. Грызуны разносили споры, но не перемещались из этой области. Также грызуны были телепатами и большую часть своей жизни видели сны. Интересно, что снится животному со столь низким интеллектом. Весьма любопытно.
- Хотел бы я, чтобы я не дремал, - сказал Кирк. - Кажется, я единственный из всей группы, кто так засыпает. Маккой вообще не может этого понять. По крайней мере, я думаю, что я дремаю. Я даже не могу понять, в половине случаев, сплю я или нет. Скажи мне, Спок, ты тоже видишь сны?
Вулканец отвернулся, и Кирк не был уверен, что он ответит. «Да, капитан, я вижу сны, но я хотел бы, чтобы у меня не было такой способности. Сны не для вулканцев. Я не хочу больше никаких снов ни для кого из нас. Видеть сны нелогично».

Через несколько недель Маккой был вынужден признать, что инцидент закончен. У него не было никаких выводов; что бы ни случилось на Дельте Гаммы-4, оно было зафиксировано просто как неизвестное явление. В штаб Звездного флота будет отправлен отчет о том, что Дельта Гаммы-4 определенно непригодна в качестве колонии.
Прошло полтора месяца после неудачного исследования Дельты Гаммы-4 и жизнь на корабле вернулась в нормальное русло. Экипаж, во всех смыслах и целях, вернулся к своему обычному функциональному единству.
Значительных трудностей больше не регистрировалось. Грейс Темпл сообщила об увеличении веса; Бобби Робинсон потребовал возвращения к действительной службе; а Джефф Картер чуть не подрался из-за игры в шахматы со Споком, но Маккой посчитал эти данные тривиальными. Маккой, Кирк и Спок поздравили всех и друг друга с тем, что эпизод теперь, слава богу, позади, и «Энтерпрайз» возобновил свое тихое патрулирование назначенного ему квадранта пространства.
Капитан Кирк сидел в своем командном кресле, доктор Маккой стоял рядом с ним, Спок сидел за своей научной станцией, и все на мостике было совершенно нормально. Звук, раздавшийся с панели коммуникации лейтенанта Ухуры, сопровождался световым сигналом, который указывал, что сообщение, поступающее от Звездного Флота, является приоритетным. Лейтенант Ухура поправила свой наушник и внимательно слушала, ее голова склонилась в сторону. Она пробормотала несколько слов подтверждения, а затем повернулась к своему капитану.
- Сэр, мы были перенаправлены на Звездную базу-7. Кажется, мы собираемся принять гостей, важных гостей. - Ухура слегка улыбнулась, ее голос был горьким. - Они собираются взвалить на нас большое количество послов, сэр.
Кирк повернулся на своем месте, чтобы встретиться взглядом с офицером связи. «Что теперь? Очередная сессия болтовни на Вавилоне? Если мне придется мириться с еще одной группой послов, бегающих в ярости по моему кораблю, я клянусь, что откажусь от командования и возьму на себя руководство мусорной баржей. Она тихая и намного менее вонючая».
Со стороны офицеров на мостике раздались звуки придушенного смеха. Только выражение лица мистера Спока было неодобрительным. «Могу ли я напомнить Вам, сэр, - сказал он, - что в одном конкретном путешествии на Вавилон один из послов на борту этого корабля был моим собственным отцом, и, хотя я признаю, что его медицинское состояние привело к некоторым трудностям, я не могу понять, почему Вы чувствуете необходимость отставки своего командования, вместо того, чтобы справиться с такой ситуацией снова. Мы, в конце концов, звездолет Федерации, и от нас ожидается, что мы будем исполнять все, что нам приказывает Федерация. Это всего-навсего логично, сэр.»
Кирк усмехнулся: «Я надеялся быть остроумным, Спок, и, как обычно, забыл принять во внимание ваш интенсивно буквальный ум. Нет, я не собираюсь отказываться от своего командования, но я бы хотел, чтобы это была не группа послов, и чтобы мы летели не к Вавилону».
- Но сэр, - сказала лейтенант Ухура, - нам приказано лететь не на Вавилон. Нам поручили доставить делегацию послов Федерации на специальное место встречи, которое было создано в Ромуланской нейтральной зоне. Эта встреча назначена в целях возможной разрядки отношений с ромуланцами.
На мостике повисло молчание, поскольку каждый человек начал обдумывать последствия такой разрядки.

Глава третья

Дневник капитана, Звездная дата 6968.4;

Сообщение о потенциальной разрядке с ромуланцами вызвало значительные трения в моем экипаже. Разумеется, я понимаю, исходя из своих собственных чувств, что такой мир с нашими бывшими врагами было бы нелегко принять быстро. Я заметил признаки того, что члены моего экипажа ссорятся, и существует даже вероятность того, что такие ссоры приведут к физическому насилию. Сегодня утром доктор Джеффри Картер из медицинского отдела корабля получил впечатляющий синяк под глазом, который, как он настаивает, возник вследствии неудачной попытки пройти в дверь. Я не смог добиться никаких других объяснений от кого-либо в медицинском отделе.
В настоящий момент я обеспокоен тем, что мы добавим к нестабильной ситуации на «Энтерпрайзе» еще неизвестное число послов Федерации. Потенциал насилия уже присутствует. Послы могут послужить дополнительным топливом. Я слишком хорошо помню другие случаи, когда «Энтерпрайз» перевозил представителей Федерации и тот хаос, который могут вызвать такие посетители. Моя единственная надежда заключается в том, что мои старшие офицеры могут вести себя с достоинством, ожидаемым от них, и сохранят спокойствие, насколько это возможно. Что касается послов, у меня будет очень мало контроля над ними, но я должен признать, что у меня появилось чувство уверенности и облегчения, когда мне сообщили, что их старшим представителем будет посол Сарек с Вулкана.

Звездная база-7 походила на что-то среднее между восточным базаром и зоопарком. Капитан Кирк и мистер Спок бродили по коридорам посольства Федерации по дороге на встречу с послом Сареком. Кирку было очень трудно не поглазеть на некоторых странных и экзотических существ, разгуливавших по коридорам. Было тут и одно существо, ярко-желтый омар, который, Кирк готов был поклясться в этом, был не менее трех метров ростом; Кирк нервно наблюдал, как существо скользит по коридору на своих крошечных ножках. Гигантские клешни этого существа, щелкающие в ритме речевого рисунка, были менее, чем внушающими доверия. Однако, когда Кирк пристально посмотрел на его спутника, даже омар перестал его очень сильно беспокоить. Другим послом был гигантский серый кот с огромными клыками и желтыми, узкими глазами – щелками, сверкающими фанатизмом. Что-то в языке тела этого существа заставило Кирка почувствовать себя очень нервничающим и очень, очень напуганным.
- Спок, что ты думаешь насчет тех двоих, мимо которых мы только что прошли?
Спок остановился, слегка повернулся и посмотрел вслед теперь удаляющимся фигурам и сказал: «Что Вы хотите знать, капитан? Их имена? Характеристики? Я могу рассказать Вам обо всех существах. Крупным ракообразным является посол Тельсон с планеты Мантейга, он довольно приятный джентльмен, мой отец очень хорошо отзывается о нем. Его работа в Совете Федерации расценивается как умеренная, так и разумная. Поэтому, если у Вас возникла типичная для землянина реакция на что-то необычное, вы можете расслабиться, беспокоиться не о чем. Надеюсь, что посол Тельсон также коммандирован на «Энтерпрайз». Он - большой интеллектуал, и у нас с ним будет много тем для обсуждения. Он также шахматист-гроссмейстер.»
- Как успокаивающе, - сказал Кирк с полувздохом. - Но я заметил, что Вы ничего не сказали о его компаньоне. У Вас есть для этого какая-то причина, Спок?
Спок нахмурился и, казалось, рассматривал только, что именно ответить. Как будто его естественное вулканское нежелание взять на себя неприятное заявление боролось с его вулканским уважением к истине. Наконец, казалось, правда выиграла. «Посол Нэко с Гююнюу не считается рассудительным. С ним трудно справиться, так говорит мой отец».
Спок замолчал, и Кирк, желая получить дополнительную информацию, схватил его за локоть и сказал: «О нем, Спок, ты знаешь больше, чем говоришь. Что-то в этом посланнике является весьма подозрительным. Я хочу знать об этом. Учитывая напряженность, которую мы испытываем на «Энтерпрайзе», я не хочу повторения нахождения мертвого посла на моем судне».
- Капитан, я не могу поклясться в заявлениях, которые я собираюсь сделать, и я питаю отвращение к сплетням. Но я скажу, что у посла очень острые когти, которыми, как известно, он подрезает своих коллег посланников, и я имею в виду это не метафорически, сэр.
Спок ушел в свой самый жесткий вулканский режим, и Кирк понял, что больше ничего не узнает от вулканца относительно посла Нэко. Но также Джеймс Кирк понял, что если у него будет выбор, этот конкретный посол не будет находиться на борту «Энтерпрайза».
Джеймс Кирк очень быстро узнал, что выбор, согласно которому послы будут назначены на «Энтерпрайз», делать не ему.
Офис, который временно был предоставлен послу Сареку, был вполне комфортным. Он был оформлен в приглушенных оттенках синего и зеленого, а в мебели присутствовали океанские мотивы. Стена, обращенная к двери, была украшена красивой росписью - дельфины, русалки и другие морские существа, а массивный деревянный стол был увенчан плитой из песчаника и красивой скульптурой в форме водяной нимфы, вырезанной из синего коралла.
Кирк задался вопросом, как посол Вулкана, привыкший к сухим, засушливым мирам, реагировал на весь этот океанский антураж вокруг себя, а затем понял, что для Сарека декор, вероятно, значил очень мало. Посол сидел за столом, деловито перетасовывая большую стопку бумаг. Он поднял глаза, когда Спок и Кирк вошли, а затем встал, чтобы поприветствовать их. Он пожал руку капитану и протянул руку, чтобы сжать локоть своего сына. Спок, взволнованный этим жестом, предпринял меры, чтобы контролировать свое выражение лица, насколько мог, и возвратил пожатие, бормоча вулканское приветствие.
- Теперь, джентльмены, - сказал Сарек, - если вы присядете, я продолжу рассмотрение этой декларации по «Энтерпрайзу». Это список послов, которые будут путешествовать на вашем судне, и я просматривал их мнения относительно ромуланской разрядки.
Посол снова сел, а Спок подтащил два больших кресла в форме раковин на места перед столом. Он указал на одно из них – слева - капитану, а затем сам присел в другое.
- Мы встретили двух послов в коридоре, - сказал Кирк. - Спок сообщил мне, что они являются послами Нэко и Тельсоном.
- Я позволю себе не согласиться с Капитаном, - сказал Спок. - Мы не встречались ни с одним из послов, мы просто проходили мимо них в коридоре. Есть разница.
Кирк слегка усмехнулся, понимая, что Спок стал главным образом вулканцем именно из-за своего отца. «Я исправлюсь, как сформулировал мой Первый офицер, что мы просто прошли мимо послов в холле. Спок, как мне показалось, весьма впечатлен послом Тельсоном, и я надеюсь, он будет включен в группу послов, назначенных на «Энтерпрайз».
- О, да, - ответил Сарек, - Тельсон - очень давний и дорогой друг, и я настаиваю на его присутствии на «Энтерпрайзе». Он, как и я сам, сдержан, и его голос будет очень важен на предстоящей встрече. Но Вы не упомянули другого посла. Мой сын рассказал Вам что-нибудь о Нэко?
Кирк мельком взглянул на своего Первого офицера. Казалось, Спок, переплетя пальцы, изучал синюю коралловую резную скульптуру на столе отца. Было очевидно, что он не собирался отвечать на вопрос. - У меня сложилось впечатление, сэр, - сказал Кирк, пытаясь быть очень точным и осторожным в отношении того, что тот сказал, - что посол Нэко может считаться таким, кого можно описать словом «неуживчивый». Я был бы признателен Вам за ваше мнение о нем, и если он, скажем так, действительно «неуживчивый», можно ли удержать его от участия в группе, назначенной на мой корабль, и позволить другому капитану справиться с этой трудностью?
Сарек скрестил кончики пальцев в таком же жесте, как и Спок, и капитан понял, от кого его Первый офицер перенял эту манеру. Если бы это было возможно, посол Сарек улыбнулся бы. Вместо этого он просто поднял одну бровь в выражении, которое было вулканским эквивалентом веселья. «Мой сын мог бы стать отличным дипломатом. Я бы не использовал слово «неуживчивый» в отношении Нэко, я бы использовал слова «крайне невыносимый». Я вполне согласен с Вами, Капитан. Я тоже не желаю видеть Нэко на борту «Энтерпрайза». Но, к сожалению…»
Сарек снова стал пересматривать декларационные листы, пока не остановился на верхнем. Даже вверх ногами с того места, где он сидел, Кирк мог разглядеть, что на нем было написано имя Нэко. «Посол Нэко - фанатик, и он не любит ромуланцев, - продолжил Сарек. - Я мог бы также добавить, что эта его неприязнь распространяется так же и на вулканцев. Что-то в наших заостренных ушах, я так думаю, заставляет его считать их оскорбительными».
Кирк быстро взглянул на лицо посла в надежде, что этот человек сказал какую-то шутку, но было очевидно, что Сарек этого не делал, и не станет шутить на эту тему или на какую-либо другую.
- Значит, мы никак не сможем удержать его от «Энтерпрайза»? Я думал, сэр, так как Вы официально отвечаете за группу, у Вас есть право выбора.
- Это так, но я включил имя Нэко в список по одной очень веской причине. В группу, отправляющуюся на ваше судно, входят два посла, которые могут его контролировать. Одним из них является посол Тельсон, с которым вы столкнулись, а другой - посол Карху. Я не уверен, что Вы встречали его, Капитан, или даже проходили мимо него в коридоре. Он с планеты Хуная и может быть довольно грозным существом по-своему. Он тоже сдержан. Карху и Тельсон - единственные два существа, которые, как я понимаю, когда-либо были способны заставить Нэко прислушаться к голосу разума. Конечно, у них есть один очень простой метод - если он не будет слушать голос разума, они применят к нему силу. И оба они способны справиться с довольно неприятным методом проведения дискуссий Нэко.
Кирк вспомнил комментарий Спока о том, как посол Нэко использует свои когти. Он вздохнул, сложив руки в знак смирения. «Что ж, похоже, у нас есть посол Нэко».
- Да, и еще двенадцать других, включая меня самого. Это всего составляет тринадцать. - Сарек сделал паузу, глядя на Кирка. - Надеюсь, Капитан, Вы не страдаете недостатком землян - суевериями. Это было бы так неудобно. Я подобрал группу послов, путешествующих на «Энтерпрайзе», в надежде, что они будут балансом друг для друга. И на то, что время, проведенное в путешествии, может быть хорошо использовано для обсуждения этой ситуации. Я заверяю Вас моей честью вулканца, что неприятностей в этом путешествии не будет. Я тоже очень хорошо помню последний раз, когда группа послов путешествовала на борту вашего корабля, и я считаю, что это позор для меня, что та поездка оставила у Вас такие негативные впечатления. Я попытаюсь исправить ситуацию.
- Надеюсь, Вы правы, мистер Посол. Моя команда уже находится в состоянии брожений насчет этой предложенной разрядки. Раздражительность нарастает, и понадобится немного времени, чтобы все это вызвало серьезное беспокойство. Я недоволен этой ситуацией. - Кирк сделал паузу, пытаясь придумать лучший способ выразить свою проблему. - Я знаю, что мне кажется, что я должен лучше контролировать свою собственную команду, но, как ваш сын может объяснить Вам позже, «Энтерпрайз» несколько недель назад испытал травматический инцидент при нашем исследовании планеты Дельта Гаммы-4, и в то время, как не зафиксировано никаких остаточных негативных последствий, все еще стоит вопрос о нормализации морального духа моей команды. Он был почти идеален, пока не объявили о ромуланской разрядке. Мне не нужна сейчас такая ситуация на борту моего корабля, которая могла бы привести к анархии или мятежу, и я рассчитываю на Вас, сэр, и на вашу уверенность, что послы, которых Вы выбрали, помогут мне поддерживать спокойствие на борту моего корабля.
Сарек кивнул, снова перетасовал стопку бумаг; затем он аккуратно выровнял их и передал капитану. «Вы лучше прочитайте все это, это даст Вам некоторое представление о том, с чем вы столкнетесь, и ознакомит Вас с общими характеристиками ваших пассажиров. Сегодня вечером состоится прием для группы, прикомандированной на борт «Энтерпрайза», и у Вас будет возможность встретиться со всеми ними. Я бы хотел, чтобы Вы прочитали психологические характеристики каждого посла, Капитан. Еще я бы хотел избежать любой неприятности или потенциального ложного шага с вашей стороны. Понимаете, эта группа послов довольно чужда (инопланетна), как Вы сами увидите».
Было очевидно, что беседа закончена. Кирк поднялся, так же, как и его Первый офицер. «Спок, если Вы хотите остаться здесь, или, - быстро поправил себя Кирк, - если ваш отец хочет что-то обсудить с Вами, я был бы совершенно снисходителен к Вашему отсутствию на «Энтерпрайзе» до самого позднего вечера».
Спок взглянул на отца, заметил краткий одобрительный кивок посла и сказал: «Я был бы признателен за такую увольнительную, капитан. Увидимся позже на приеме».

Глава четвертая

Капитан Кирк попросил доктора Маккоя, мистера Скотта и лейтенанта Ухуру присоединиться к нему на приеме в посольстве, и он был очень рад видеть, что его сотрудники приложили все усилия, чтобы как можно умнее проявить себя в общении с делегатами. Скотти был в полном родовом килте, красной бархатной куртке, со спорраном (кожаной сумкой с мехом) и всем надлежащим; Доктор Маккой был особенно изыскан в своей полной официальной униформе. Но именно лейтенант Ухура была той, кто произвел фурор. Женщина была одета в шелково-шифоновый сари цвета корицы, переливающийся золотом, который подчеркнул большую часть ее неимоверных прелестей. Кирк был доволен выходом и предположил, что его группа превзойдет представителей любого из других восьми кораблей, ожидающих, чтобы доставить послов на место рандеву в Ромуланской нейтральной зоне.
Бальный зал посольства Федерации был гигантским, и на мгновение капитан Кирк почувствовал, что он попал в центр гигантского собрания рас прямо как Алиса в Страну Чудес. Комната была заполнена сотнями инопланетян любого размера, формы и мыслимого физического описания. На мгновение он задумался - как он сможет узнать свою группу пассажиров? Он начал просматривать комнату на какой-либо признак посла Сарека, а затем понял, насколько искусно создан бальный зал. То, что казалось большим открытым пространством, фактически было разделено на секции хрустальными щитами, которые размещались от потолка до пола, отмечая точку сбора для каждого корабля. В комнате еще было открытое пространство, которое позволяло различным послам переходить от секции к секции, избегая любого намека на чувство клаустрофобии. Тем не менее, секции также были четко обозначены конструкцией, вплетенной в напольное покрытие, с эмблемами каждого из выбранных судов Федерации. Кирк собрал свою группу и начал двигаться к той части комнаты, где он смог увидеть символ «Энтерпрайза».
Спок материализовался рядом с ним, словно прямо из хрустальных щитов. «Мой отец послал меня, чтобы убедиться, что Вы не заблудились, капитан. Это мероприятие, кажется, весьма многолюдно. -Спок слегка сморщил нос. - Они позволили присутствовать большому количеству сотрудников посольств, чтобы встретиться с местными знаменитостями. Не всегда так бывает, что весь дипломатический корпус Федерации собирается в одном месте одновременно».
- Да, - сказал Скотти, - и мне кажется, что это опасно. Когда они узнают, что все собираются быть вместе на одной маленькой станции в центре Ромуланской нейтральной зоны, все, что потребуется от этих парней - бросить пачку фотонных бомб, и, пуф, больше нет Федерации и ее дипломатов.
- Боюсь, Вы ошибаетесь, мистер Скотт, - ответил Спок. - Вы должны понимать, что между дипломатическим корпусом и самим Советом Федерации существует значительная разница. Корпус просто консультирует, Совет принимает законы. Хотя некоторые послы, такие как Сарек и Тельсон, также принимают участие в Совете, это не повсеместное явление. Если бы мы потеряли всех существ в этой комнате, включая нас самих, Федерация продолжала бы существовать и дальше.
- Вы хотите сказать, мистер Спок, что дипломаты бесполезны? - Маккой преднамеренно провоцировал его; он ждал ответа вулканца, наслаждаясь этим безмерно.
Спок нахмурился и рассмотрел варианты ответа. «Не бесполезны, доктор, но, конечно, расходный материал. Однако, если ромуланцы попытаются уничтожить послов Федерации, они нанесут вред только себе. Результатом такого агрессивного действия будет только автоматическое возобновление войны, которого, по-видимому, ромуланцы не хотели бы. Сам факт того, что они согласились на встречу ради разрядки, доказывает это».
- Я вполне согласен, - сказал Кирк. - Ромуланцы, как бы мы ни относились к ним, не являются дураками. Клингон мог бы решить уничтожить весь дипломатический корпус просто потому, что он клингон, а не ромуланец. Я чувствую, что эта напряженная встреча действительно есть тем, чего они хотели бы. Исходя из всех моих встреч с ними я нахожу их, по крайней мере, честными - упорными, упрямыми, но честными.
Благодаря разумному руководству Споком движением группы через толпу, они легко достигли области, выделенной для «Энтерпрайза». Кирк быстро заметил посла Сарека, и находящуюся рядом с ним очень красивую женщину. Она была бледнолицей, с кожей, мерцающей синевой, ее стройное обнаженное тело переливалось радужной чешуей; ее глаза были огромными, ясными и красивыми, как ограненные аквамарины, и ее волосы, длиной до бедра, были такого же цвета, как и ее глаза. Посол быстро провел официальное представление.
- Капитан Кирк, я хотел бы, чтобы Вы познакомились с Сиренией, послом планеты Цетация. Думаю, Вы найдете ее компанию довольно очаровательной и сможете с ее помощью познакомиться с остальной частью нашей группы. Боюсь, Вы должны меня простить, но я должен получить некоторые последние инструкции от главы Дипломатического корпуса. Если Вы извините меня, - Сарек сделал идеальный поклон, - я присоединюсь к вам на «Энтерпрайзе» чуть позже этим вечером.
После этого высокий вулканец удалился, изящно продвигаясь мимо хрустальных панелей к платформе, похожей на трон, находящийся в другом конце комнаты. Капитан Кирк узнал в сидящем на троне Мармелука с Антареса, главу Дипломатического корпуса.
Кирк повернулся к прекрасному послу, стоящему рядом с ним и понял при ближайшем рассмотрении, что женщина не была, как он думал сначала, обнажена; она была одета в украшения для тела из жемчуга и аквамаринов, которые почти идеально сочетались со слегка чешуеобразным видом ее кожи.
- Я так довольна, капитан Кирк, что посол Сарек доверил мне это поручение. Я сделаю все возможное, чтобы угодить Вам. - Ее голос был таким же нежным и мягким, как море, и Кирк понял, что его интерес к встрече с другими послами быстро пропадает.
- Не будете ли Вы так добры, - сказал он, - побыстрее познакомить меня с остальными вашими коллегами, потому что, - улыбнулся он, - если я вскоре с ними не познакомлюсь, я не уверен, что вообще захочу это делать. Ни один из них, вероятно, не будет таким очаровательным, как Вы.
Она кивнула и приняла его комплимент со спокойным взглядом и весьма милой улыбкой. «Хорошо, позвольте мне начать с того, что я представлю Вас одному из послов, которому будет труднее всего иметь дело с «Энтерпрайзом». Не - добавила она, - из-за его позиции по этому вопросу, а просто из-за осложнений с его состоянием». Она подвела Кирка к большому прямоугольному резервуару, фундамент которого был обильно усеян циферблатами и элементами управления. Верхняя часть резервуара была сделана из прозрачного люцитового материала, была открыта сверху, и наполнена слегка мутноватой жидкостью. Было нелегко разглядеть существо, находившееся внутри, но Кирку оно показалось каким-то скользким и змееподобным. Он обнаружил, что старое клише насчет чего-то, что заставляет бегать мурашки по коже, было метким; это создание в баке вызывало у него зуд, который был менее, чем приятным.
- Капитан, я хотела бы, чтобы Вы познакомились с Агнатхой, послом с Джезеро, - сказала Сирения, осторожно окунув одну руку в жидкость в верхней части бака. В жидкости образовался вихрь движения, и внезапно из нее появилась голова, крупная и чешуйчатая, с выпуклыми глазами, и ловко размахивающая щупальцами у своей открытой пасти. Существо оставалось на поверхности достаточно долго только для того, чтобы обхватить руку Сирении своими щупальцами, а затем снова исчезнуть в вязкой жидкости, которая была его домом.
- Он хочет передать приветствия, капитан, и просит, чтобы мы настроили переводчик, чтобы он мог поговорить с вами лично. - Сирения нажала серию кнопочек у основания прозрачного резервуара и странный металлический голос раздался из динамиков устройства.
- Приветствую Вас, капитан Джеймс Кирк. - Голос был четким, как будто он формировал каждое слово отдельно и был не совсем уверен, как их собрать воедино. - Я должен сказать Вам, что я недоволен этой встречей с ромуланцами. Я ее не одобряю. У меня мало выбора. Я дипломат, но ромуланцы - злые.
Существо энергично плескалось в своем резервуаре. Оно было явно взволновано. Сирения снова окунула руку в жидкость, и ее присутствие, казалось, оказало успокаивающее воздействие на Агнатху. Поверхность снова стала неподвижной, и существо замолчало.
- У вас будет еще три посла на борту вашего судна, которые чувствуют себя так же, как и Агнатха, - объяснила Сирения. - Другие – это послы Нэко, Ровар и Наджа. Я надеюсь, так же как и Сарек, что мы сможем убедить их взглянуть на этот вопрос более открыто, прежде чем достигнем места этой встречи.
Женщина сладко улыбнулась. «Я думаю, что это можно сделать. Эта разрядка слишком важна, чтобы позволить нездоровым чувствам встать на пути к миру».
Капитан Кирк кивнул в знак согласия и снова взглянул на создание, которое было едва различимо в резервуаре. Он заметил нежное прикосновение, которое сделала Сирения, и почти позавидовал незнакомому миногообразному существу. Было очевидно, что между двумя послами существовала определенная связь, если не настоящая привязанность.
- А теперь я познакомлю Вас с некоторыми другими послами.
Но прежде чем Сирения смогла продолжить, стало очевидно, что на одном конце стола для отдыха, который был устроен в секторе «Энтерпрайза», возникла ссора. В конце стола стояли четыре существа; двое из них энергично участвовали в ссоре. Одним из них был Нэко; рядом с ним стоял посол Тельсон, его клешни стучали, как кастаньеты. Напротив них стоял гуманоид, высокий, стройный и черноволосый, его глаза были красными, как горящие угли. Он был полностью одет в черное, и в его бледном лице и сверкающих глазах было что-то, что напомнило Кирку страшные детские сказки о восставших из мертвых.
Четвертый посол был сам по себе чрезвычайно обнадеживающим. Одетый в накинутый на плечи церемониальный плащ из белого меха длиной до лодыжек, он был самой большой, самой приятной коалой, которую Кирк когда-либо видел в своей жизни. Сам вид его внушал теплоту, комфорт и чувство, что в его присутствии ничего не может пойти не так.
Это были статный гуманоид и Нэко - те, кто вели громкий спор. Тельсон, казалось, пытался вмешаться, а плюшевый медведь, как его мысленно прозвал Кирк, просто стоял у стола, его глаза были полузакрыты, он созерцательно пережевывал узкие зеленые листья.
Нэко, явно возмущенный чем-то, о чем говорил гуманоид, сделал какое-то движение, как будто ударил посла; а затем с удивительной быстротой медведь вышел из сонного состояния. Он протянул одну удивительно длинную руку и схватил серого, кошкообразного посла за шкирку, подняв его в воздух, пока ноги того не оторвались от пола.
- Нэко. - Голос медведя был сладким, мягким и нежным. - Мне не нравятся бои на вечеринках, я не одобряю бои на вечеринках, и я буду очень расстроен, если вы продолжите это.
Медведь, казалось, полностью контролировал свое настроение и даже немного скучал в этой ситуации, но из-за страха на лице Нэко было очевидно, что это была не пустая угроза, и что посол Нэко знал слишком хорошо что эта большая, сонная, приятная коала могла что-то сделать с ним из-за своей неприязни к боям на вечеринках.
- Хорошо, хорошо, Карху! - Кот очень старался изобразить приятное выражение на своем клыкастом лице. - Если Вы будете так добры поставить меня на пол, я заверяю Вас, что я больше не буду Вас беспокоить.
Медведь медленно опустил Нэко на пол, и одной рукой (которая, как заметил Кирк, была такой же когтистой, как и у Нэко), он мягко разгладил мех посла с Гююнюу. «Вы должны понимать одну вещь, Нэко, - сказал медведь. - Нарушения такого характера весьма утомительны. Теперь выпейте некоторое количество этого прекрасного пунша и будьте дипломатом, которым, как Вы утверждаете, Вы являетесь».
Кот посмотрел на гуманоида, а затем направился к другому концу стола с закусками, где с чрезвычайно выразительными гримасами он налил себе бокал. Было ясно, что он делал это только в знак протеста и потому, что ему приказал это плюшевый медведь.
Кирк боролся с искушением рассмеяться над этой сценой, но понял, что все это гораздо серьезнее, чем кажется, и этот смех не уместен. Сирения подвела его к статному гуманоиду и продолжила официальные представления.
- Капитан Джеймс Кирк, я хотела бы, чтобы Вы познакомились с Его Превосходительством Даму, послом с Чикроптеры. Он джентльмен большой мудрости, но склонен слишком свободно говорить о своем уме.
Она улыбнулась высокопоставленному гуманоиду, чтобы смягчить колкость того, что она сказала, и он улыбнулся ей в ответ, показав рот, полный идеальных, ровных белых зубов. Кирк почувствовал внезапное потрясение от узнавания прообраза детских рассказов. Даму был идеальным подобием вампира.
- И теперь, - продолжала Сирения, - я хотела бы, чтобы Вы познакомились с еще двумя нашими послами - послом Тельсоном с Мантейги, - она указала на омароподобное создание, которое серьезно махнуло своим хвостом капитану, - и, конечно, с нашим любимым дорогим Послом Карху с Хуная. Карху кивнул капитану; было очевидно, что он погрузился в свое сонное, расслабленное состояние за несколько минут до этого. Он снова занялся пережевыванием большой охапки ароматных зеленых листьев, которые, казалось, интересовали его гораздо больше, чем встреча с капитаном звездолета.
Сирения засмеялась и погладила крупного пушистого сумчатого по одной руке. «Капитан, Вы должны простить Карху, он испытывает такие трудности, когда ему нужно притворяться быть милым и очаровательным. Мы действительно не должны разрушать иллюзию, комментируя его небольшое волнение с Нэко». Она рассмеялась над медведем, наблюдая, как глаза того сверкнули, когда он слегка ухмыльнулся в восхищении от ее способности подловить его.
- Ну, Вы должны признать, что это более приятно, чем работать среди существ грубых, жестоких и злых, - сказал Карху. - Я не медведь, хотя меня часто ошибочно принимают за него, и рык и демонстрация моих когтей так утомительны.
Он потянулся к другому листу и отщипнул его, закрывая глаза и демонстрируя сильную усталость.
Сирения взяла Кирка под руку и увела его от Карху. «Не позволяйте этой щегольской, приятной манере дурачить Вас, капитан. Карху, когда его задевают, - необычайно грозный боец. Он просто выглядит безобидным. А на самом деле таковым не является».
- Да, у меня сложилось такое впечатление, но у него возникнут трудности на борту «Энтерпрайза». Он такой милый, что мои члены команды - женщины найдут его абсолютно милым.
- О, дорогой, - сказала Сирения, - это единственное, чего он терпеть не может - когда его называют милым. Пожалуйста, предостерегите своих дам от этого. Это одно из слов, которое заставит его потерять все свое притворство и рассердиться достаточно вокально.
Кирк рассмеялся и сказал: «Я прослежу, чтобы все были проинформированы. Теперь давайте перейдем к остальным послам».
Следующие несколько минут были заполнены знакоствами со странными и удивительными существами. За исключением Сирении и Даму, ни один из них не был гуманоидом. У Кирка остались смутные воспоминания о крокодиле, змее, большом насекомом и высоком тонком существе с крыльями летучей мыши, огромной грудной клеткой и довольно острыми мандибулами, который был представлен ему как посол Спираклес. Было также танкообразное существо, располагающееся на уровне земли, которое смутно напоминало гигантского броненосца. Кирк был уверен, что «Энтерпрайз» никогда не видел столь странного ассортимента существ за всю свою историю; но он был один-два раза удивлен особенностями послов.
Лейтенант Ухура присоединилась к капитану Кирку и Сирении, с изумлением глядя на нее, когда та подробно описывала различные существа, которые будут обитать на «Энтерпрайзе» в течение следующих нескольких недель. Она взяла бокал с подноса и сказала капитану: «Посмотрите на скульптуру в центре стола, это идеальная пирамида. Интересно, из чего она сделана. Как Вы думаете, это съедобно?»
- Нет, сударыня, я не съедобен! - У возмущенной маленькой серой пирамиды внезапно появились глаза, уши и большой рот. – Я - Хотеп, посол с планеты Джосер. Я также не украшение стола. Карху поднял меня сюда, чтобы я смог добраться до еды. Теперь, если вы извините меня, я должен отдохнуть. У меня было слишком много потрясений, чтобы моей нервная система могла справиться с ними эффективно.
Существо издало громкую отрыжку и вернулось в свою прежнюю безликую форму.
- Боже мой, капитан, в моей жизни я никогда еще не видела такого странного множества послов. Но я должна сказать, что посол Даму невероятно очарователен. Я действительно скорее излишне доверчива в его отношении.
- Ах, милая, - странный, шепелявый голос включился в разговор. - Но у Вас еще не было возможности познакомиться со мной. Уверяю Вас, я заставлю Вас быстро забыть Даму.
Лейтенант Ухура повернулась, чтобы увидеть за собой гигантского голубого крокодила, голова которого возвышалась над ней. На нем был струящийся красный бархатный плащ, подбитый сапфировым сатином, а на голове маленькийи красный бархатный берет с великолепным сапфирово-синим страусиным пером. Его челюсть была длинной и узкой, и когда он улыбнулся, или продемонстрировал то, что должно было быть улыбкой, стало заметно, что у него имеются два ряда невероятно острых зубов. Он сделал великолепный поклон, кончик его морды почти коснулся ее маленькой, богато украшенной парчовой тапочки.
- Королева моего сердца, - сказал он, когда поднялся из поклона, - Я - Си-с-с (щелчок), посол великолепной и чудесной планеты Гавиалиан. И я могу только добавить, что к моему великому горю, Вы встретили других послов раньше, прежде чем заметили меня, поэтому я боюсь, что Вы, возможно, отдали свое сердце другому, в то время, как я претендовал на него.
Он снова глубоко поклонился. Ухура была ошеломлена видом такого экзотического существа. По ее лицу было ясно, что она совсем не уверена, как реагировать на чрезмерный романтизм его речи. Она быстро повернулась к нему и улыбнулась.
- Лейтенант Ухура, офицер связи, звездолет «Энтерпрайз», к вашим услугам, сэр.
- О, как милло, кто-то, кто знает, что такое реверанс. Могу я поцеловать вашу руку, мадам? - Он протянул руку и Ухура, взглянув на эту невероятную челюсть, отступила на шаг.
Глаза большого крокодилообразного создания наполнились слезами. «Увы, увы, как и большинство терранских дам, Вы мне не доверяете. Жаль, конечно. - Он медленно осмотрел ее с макушки головы, - я должен признать, что Вы достаточно красивы, чтобы быть съеденной».
Он рассмеялся, оставив точный смысл своего комментария открытым для интерпретации. «Возможно, в другой раз, когда Вы узнаете меня получше. Я бы хотел, чтобы Вы больше узнали о своих терранских обычаях романтизма, которые ттак красивы, ттак прекрасны, так полны щегольства. Я поклонник ваших писателей Дюма и Шекспира, а также ваших романтических поэтов Шелли, Байрона и Китса. О, это такая прекрасная вещь, и я буду прилагать усилия жить по ним и доказать Вам, что я романтический любовник из ваших самых смелых мечтаний.» - Си-с-с снова поклонился и отступил от Ухуры, не поворачиваясь к ней спиной, как если бы она была императрицей.
- Боже мой, капитан, - это было все, что смогла сказать Ухура.
- Не обращайте внимания на Си-с-са(щелчок), - сказала Сирения. – Видите ли, он склонен к причудам. Он много читает и восхищается любой культурой, кроме своей собственной. Это общая слабость послов, а его собственная культура, я боюсь, ужасно скучна. Вы должны считать, что вам повезло, что Вы не встретили его шесть месяцев назад, он был очень воодушевлен культурой воинов с Ригеля-6, и ходил в доспехах, бросая всем вызов на дуэль. Я полагаю, что он убил шесть существ, прежде чем был удержан от дальнейшего кровопролития. Я лично нахожу его романтическое настроение вполне успокаивающим, но…, - засмеялась она, а затем улыбнулась прекрасной землянке, - … я бы посоветовала Вам быть осторожной. Он плотоядный, и, когда он говорит, что Вы выглядите достаточно красиво, чтобы быть съеденной, он может это иметь в виду буквально.

Глава пятая

Капитан Кирк с нетерпением ждал встречи с Сиренией наедине, возможно, во время личного обеда в его каюте для беседы и чего-нибудь еще, что может последовать. Но, к сожалению, протокол требовал, чтобы он позаботился об удобствах своих остальных гостей. Посол Агнатха, конечно же, потребовал, чтобы его резервуар был установлен надлежащим образом в его каюте; Скотти и некоторые из его инженеров потратили много времени на настройку всех датчиков и циферблатов, чтобы обеспечить послу удобную для него обстановку. Подобная проблема возникла также с комфортом посла Тельсона. Он был частично водным существом и нуждался в гораздо большем, чем в простом наборе из душа и ванной в своей ванной комнате. Посол Спираклес страдал от слишком большого процента кислорода, и это требовало установки регуляторов воздуха на его двери и вкладышей в его нос для того, чтобы он мог посещать остальную часть корабля.
В последующие несколько часов Кирк забегался, пытаясь обустроить все удобства для этой коллекции послов в стиле Алисы-в-Стране-Чудес, и узнал три новых шотландских ругательства от своего Главного инженера.
- Капитан, - жаловался Скотти, после того, как ему пришлось провести третью переделку в каюте посла Ровара с Хемиптеры, - я не могу больше терпеть жалобы этого большого уродливого клопа. Вы не поверите, но это не о своем комфорте он беспокоится, это все ради проклятой эстетики! Он говорит, что стены неправильного оттенка зеленого цвета, и при этом он не заботится о мягкости матраса на своей кровати. За два кредита я бы взял этого большого полосатого брандашмыга и бросил бы его в мои собственные двигатели, меня останавливает только то, что он настолько противный, что я никогда не заставлю моих красавцев снова работать после этого. Говорю Вам, капитан, я не буду мириться с еще одной жалобой этого большого чудовищного жука.
Капитан Кирк был склонен согласиться со Скотти. Ровар зарекомендовал себя надоедливым насекомым. Он имел, к сожалению, большое сходство с жуком; его шесть рук и три глаза беспокоили, особенно потому, что его глаза располагались на довольно больших стебельках и имели тенденцию смотреть сразу в нескольких направлениях, а его достаточно плоское, блестящее полосатое тело напоминало Кирку тело какой-то блохи или клеща. Его характер, к сожалению, соответствовал его внешности. Ровар горько жаловался на все на «Энтерпрайзе» с того момента, как он поднялся на борт, и Кирк подумывал о том, чтобы поговорить с Сареком о возможности игнорирования некоторых из этих жалоб. Посол, такой как Ровар, был лишь краткосрочным аспектом жизни «Энтерпрайза»; Главный инженер, такой как мистер Скотт, был жизненно важен для корабля.
У разных послов были индивидуальные требования, которые Кирк и его команда пытались предугадать, насколько это было возможно. Но это было чрезвычайно сложно. Кирк в порыве доброй воли приказал доставить в каюты разных делегатов подходящую еду и напитки; он спросил Сирению, пила ли она вино и был рад услышать, что она это сделала, но он был огорчен, когда Даму сказал своим шелковистым голосом: «Благодарю Вас, капитан, за ваши добрые намерения, но я никогда не пью вино». Он поклонился капитану, а затем, взяв Сирению под руку, сопроводил ее в ее каюту.
Кирк был раздираем чувством, находящимся где-то между ревностью и неотвязным подозрением, что комментарий Даму о вине имеет для него гораздо больше смысла, чем лежит на поверхности. Его страх усилился спустя короткое время, когда доктор Маккой, как часть своих обязанностей по благоустройству послов, прокомментировал, что Даму взял с собой на борт большое количество крови какого-то млекопитающего со своей планеты и попросил Маккоя хранить ее в их медицинском холодильном оборудовании.
- Черт возьми, - воскликнул Кирк, - я знал, что этот человек вампир. Я не хочу этого, не на моем корабле! Я не хочу, чтобы какая-то клыкастая летучая мышь бегала поблизости, запуская свои зубы в небеса знают кого или что! Мне все равно, посол он или нет, я хочу, чтобы он покинул этот корабль.
- Ну, ну, Джим, ты слишком расстроен, - сказал Маккой, утешающее положив свою руку на руку Кирку. - У Даму нет клыков, и он не способен кого-то укусить. Его основным источником питания является кровь, но как я понимаю, из того, что он сказал мне, его методы совершенно гуманны, сходны с обычаями племен масаев на Земле. Они выращивают этих животных на Хироптере и периодически стачивают их кровь в качестве источника питания. Животных не убивают, их просто кормят и ухаживают за ними, а кровопотеря восстанавливается в течение двадцати четырех часов. Это на самом деле гораздо более гуманно, чем то, что мы делаем с коровами, чтобы получить стейки. Что касается посла Даму, являющегося вампиром, не позволяйте его внешности или всей этой чистой элегантности обмануть Вас. Он не более бессмертен, чем Вы или я, и в моем медотсеке он отлично отражался в зеркалах. Я тоже слышал все эти детские сказки, и я могу заверить Вас, что нам не о чем беспокоиться относительно посла Даму. Он один из самых спокойных послов, после Сарека, конечно. Мне он, пожалуй, нравится. Меня беспокоит Си-с-с(щелчок). В его распоряжении несколько поднятых на борт ящиков с длинноухими тварями, и он говорит, что он всегда ест в одиночестве в своей комнате с живым животным в качестве пищи. Пусть боги пожалеют кого-нибудь на этом корабле, кто верит в Пасхального Кролика. - Маккой вздрогнул.
Почему-то Кирк не нашел это вполне обнадеживающим. Есть кролика, живого или мертвого, было понятным, но у него было слишком яркое воспоминание о том, как его отец в дестве прочитал ему классического «Дракулу» Брэма Стокера; и черноволосые существа, которые, казалось бы, превращались в летучих мышей, были вовсе не в его вкусе.
Посол Спираклес оказался проблемой для доктора. Его потребности в кислороде были намного меньше, чем у среднестатистического землянина, и он начал проявлять все признаки тяжелой кислородной интоксикации. Маккою пришлось отправить его в камеру с низким содержанием кислорода на два часа, чтобы провести ему детоксикацию, а затем настаивать на том, чтобы посол не забывал использовать свои носовые вкладыши, когда покидает свои помещения. Карху не вызвал никаких трудностей, к большому облегчению доктора; посол с Хуная просто взглянул на свою комнату, одобрительно кивнул, лег, свернулся калачиком и заснул. С послом Эдентатой с планеты Танденборштель было в равной степени легко справиться. Это был посол, которого Кирк сравнил с броненосцем, и действительно, медленное, расслабленное мироощущение тяжелобронированного существа напоминало повадки этого кроткого земного зверя. Его единственная просьба заключалась в замене стандартной кровати звездолета на неглубокую коробку с песком.
Шаг за шагом, постепенно, вся работа была выполнена. Тринадцать послов были размещены, их вкусы удовлетворены, а их жалобы урегулированы благодаря использованию лучших возможностей «Энтерпрайза». Капитан Кирк оказался жертвой огромной усталости, и он начал подозревать, что он не полностью оправился от своих приключений на Дельте Гаммы-4. Он страдал от головной боли, напряженности в дельтовидных и затылочных мышцах спины и шеи, и всеподавляющего желания найти где-нибудь теплый и удобный уголок, чтобы свернуться калачиком и заснуть.
Однако, несмотря на то, что Кирк был измотан, мысль о прекрасном после Сирении не выходила из его головы. В конце концов, какой вред могла причинить ему попытка пригласить ее в свою каюту на апперитив и небольшую беседу? Это даже послужило бы изгнанием некоторой усталости из его разума и тела. Он отправился на поиски женщины, но нашел ее каюту пустующей.
Он почти уже решил отказаться от полупринятого решения получше узнать Сирению, когда заметил Сарека, приближающегося к каюте Сирении, очевидно, также пытающегося найти ее. Кирк прислонился к дверной раме ее каюты и подождал, пока высокий вулканец дойдет до него.
- Я вижу, что мадам Сирения еще не вернулась из медотсека, - сказал Сарек. - Мне не хотелось, чтобы она передавала все медицинские ленты лично доктору Маккою, она могла бы делегировать эту работу помощнику. Но, кроме всего прочего, она всегда была женщиной, которая любит заниматься сама своими делами. Она считает почти невозможным делегировать полномочия послу с определенным недостатком.
Кирк кивнул, не зная, чего ожидает от него Сарек. Он лично не интересовался ее способностью делегировать полномочия; как она справлялась со своей работой, было ее личным делом. Но он понял, что из вежливости ему надо что-то ответить вулканцу.
- Я очень благодарен, сэр, за вашу помощь в том, чтобы расселить всех. Если Сирения взяла на себя ответственность за то, чтобы быть в равной степени полезной, я боюсь, что у меня мало причин жаловаться. Вы сказали, что она должна была спуститься в медотсек?
Брови Сарека слегка поднялись. «Да, и она все еще должна быть там. Но капитан, я бы советовал… нет, Вам, вероятно, не нужен мой совет, поэтому я воздержусь от того, чтобы давать его Вам. Необязательные или нежелательные советы нелогичны». - С этим довольно загадочным заявлением Сарек серьезно поклонился капитану и продолжил движение по коридору.
Как только вулканец скрылся из виду, Кирк бросился к ближайшему турболифту и приказал доставить себя в медотсек.
Он заметил Сирению, как только открылись двери. Она только что вышла из медотсека, и он окликнул ее, чтобы она задержалась. Она обернулась, испугавшись звука его голоса; она выглядела задумчивой, и по положению ее плеч было видно, что она более, чем немного, устала.
- Ах, Мадам Сирения, посол Сарек рассказал мне, какую помощь Вы оказали в доставке записей доктору Маккою. Я ценю это, и все остальное, что Вы сделали, для создания комфортных условий для ваших коллег-послов на борту. Я хотел поинтересоваться, не желаете ли Вы пройти в мою каюту, чтобы выпить перед вечерним уединением, но я вижу, что Вы выглядите так же устало, как я себя чувствую, поэтому, если Вы захотите отложить это до другого раза, я пойму. - сказал он с легким тоном сожаления в голосе.
Сирения некоторое время изучала красавчика-капитана, прежде чем ответить, а затем сказала: «Ответьте честно, Вы имеете в виду простое освежение жидкостью, капитан? Или Вы хотели предаться акту воспроизводства?»
Прямота ее реакции ошеломила Кирка. Он слегка покраснел, затем решил, что честность, вероятно, является лучшей политикой в отношениях с этой женщиной. Он усмехнулся и пожал плечами. «Ну, у меня было что-то подобное на уме, но я должен признать, что я достаточно устал от дневных занятий, и я полагаю, Вы тоже, поэтому, если Вы просто захотите выпить, давайте остановимся на этом».
- Да, капитан, я бы не прочь чего-нибудь в этом роде, я нашла бы это расслабляющим. Но я думаю, что мы прямо сейчас должны обсудить вопрос о биологическом размножении, потому что у меня есть ощущение, что это у Вас также имеется на уме - не сегодня, а в будущем, при удобном случае. Я считаю необходимым объяснить, что есть определенные основные трудности, связанные с таким актом между таким существом, как Вы, и женщиной моего мира. Вы изучали биологию, капитан?
- Я не понимаю, как это связано с обсуждаемым предметом, - сказал Кирк, - и, кроме того, я не думал об этом с точки зрения воспроизводства. Я рассматривал это как средство расслабления.
- Да, но, видите ли, в моем мире это делается только в целях воспроизводства. - Сирения улыбнулась и потянулась, чтобы прикоснуться к его рукаву одной бледно-голубой рукой. - Если Вы изучали биологию, капитан, Вы знаете кое-то о методах спаривания рыб или лягушек на своей собственной планете. Думаю, Вы не учли, что я с Цетации и, как таковая, являюсь амфибией.
Кирк на мгновение уставился на нее, и выражение шока появлялось на его лице, по мере того, как то, что она говорила, проникало в его сознание. Он очень хорошо знал из своих занятий по биологии репродуктивные привычки рыб и лягушек и прежде всего, что физический контакт между самцом и самкой не существовал как таковой. Женские особи откладывали икру, а самцы подплывали и оплодотворяли ее. Ему показалось, что Сирения знает, что на «Энтерпрайзе» есть плавательный бассейн, а затем выпалил: «Но это звучит не очень весело!»
Сирения снова улыбнулась, почти успокаивающе погладила его руку и сказала: «Капитан, я подробно изучила биологические привычки вашей расы, и, честно говоря, я считаю, что ваши сексуальные обычаи чрезмерно потогонны и слишком трудоемки ради незначительных результатов. Должна признаться… - Она пыталась выглядеть извиняющейся, но было очевидно, что она действительно хотела захихикать и подавляла это. - Я считаю, что ваш метод размножения несколько отвратителен, я имею в виду, все это спаривание! Боюсь, что этого не будет, капитан. Я весьма польщена, но я боюсь, что этого просто не будет». Она отвернулась и подала сигнал турболифту.
Кирк прислонился к стене возле двери медотсека, гадая, что он должен делать дальше. Беседа с Сиреней была немного шокирующей и сбила спесь с его эго. Он успокоил себя тем, что отказ не предназначался ему лично, это просто был вопрос несовместимости их видов. Но все же было неприятно иметь на борту «Энтерпрайза» такую прекрасную женщину, которая была не совсем женщиной. Наконец он решил, кто лучше всего ответит на этот вопрос, когда заметил доктора Ригель, белокурую ветеринаршу, приближающуюся к медотсеку.
- Капитан, доктор Маккой искал Вас, он хочет получить консультацию у нас обоих, - сказала она, ее круглое лицо засветилось улыбкой. Доктор Ригель часто улыбалась. Она была жизнерадостной женщиной и почти совершенно невозмутимой, что было жизненно необходимым, учитывая, что она проводила большую часть своего рабочего времени, имея дело с коллекцией очень странных животных в своей ветеринарной лаборатории, расположенной недалеко от медотсека.
Капитан Кирк заметил, что доктор Ригель не сопровождает ее любимый мункат, за что он был безмерно благодарен. Он иногда обнаруживал, что Пушистозадый требовал слишком много внимания доктора Ригель, и каждый раз, когда он видел, как низенькая доктор прижимает к себе это существо, он снова задавался вопросом, почему он не запретил питомцев на борту «Энтерпрайза».
- Консультацию? Он сказал, в чем дело?
Прежде чем Кирк смог спросить что-то еще, дверь медотсека открылась, и Маккой высунул голову в коридор. «Я подумал, что услышал ваш голос, Джим, и Вы и Рут оказались здесь, а у меня проблемы».
Кирк кивнул в знак согласия и последовал вслед за ветеринаршей в медотсек. Он надеялся, что то, что Маккой хочет обсудить, не займет слишком много времени; напряжение в его затылочной области определенно становилось болью, и в затылке появилось ощущение пульсации, предупреждающее его, что у него, вероятно, точно будет головная боль, если он поскорее не ляжет спать. «Хорошо, что случилось, Боунз?»
Маккой сказал обоим офицерам, чтобы они присаживались там, где им будет удобно. Кирк выбрал кресло за столом Маккоя, а Ригель присела на одном углу стола.
- Послушайте, Джим, эти послы…их слишком много для меня. Я имею в виду, что это одни из самых странных существ, с которыми я когда-либо сталкивался в своей жизни. Это похоже на то, словно бы я оказался посреди проклятого зоопарка! Я просто старый сельский доктор. Я могу справиться с проблемами «Энтерпрайза», я могу даже справиться со Споком, а небо знает, что он странно сконструирован, но эти существа! Мне понадобится помощь. Вот в чем проблема. Единственный, кто действительно может помочь мне в анализе моих медицинских отчетов, - это доктор Ригель, но она ветеринар!»
- Я не вижу проблемы, - сказал Кирк. - Если вам нужна помощь Рут, воспользуйтесь ею. Теперь, если вы не против, я хочу пойти и лечь спать.
Он начал подниматься с места, но Маккой указал, что он не закончил объяснять свои проблемы. Кирк откинулся назад и стал ждать.
- Вы не понимаете, Джим. Это задокументированный факт, что она ветеринар. Можете ли Вы представить, что я рассказываю послу Нэко, что у меня есть кошачий врач, который будет присматривать за ним? И что бы он с ней сделал? Вы видели когти этого существа? Теперь то, что мне нужно от Вас, - это общий приказ для всего экипажа, согласно которому никто, никто не должен упоминать никому из послов, что Рут - ветеринар. Что хорошо сделать, это обустроить ей офис здесь, в медотсеке, присвоить ей причудливую специализацию, такую, как экстратеррестриалист, и мы скажем всем, что она врач. Таким образом, если у нас возникнут проблемы, у нас не будет дипломатического кризиса на руках.
- В нашем зоопарке есть одно возможное затруднение, - сказала Рут, - и я не имею в виду Нэко. Знаете ли Вы, что послу Наджа - сто пятьдесят семь наших земных лет? Это довольно старый возраст, даже для его соотечественников. Если эта «змея» умрет у нас на борту, мы попадем в затруднительное положение, потому что, хотя я и ветеринар, я - не герпетолог.
- Но мы все равно нуждаемся в тебе, Рут, - сказал Маккой. - Наджа не был бы в этой поездке, если бы он был неспособен. Я не позволю тебе использовать одну пернатую змею в качестве предлога, чтобы увильнуть от повышения в чин врача. Кроме того, подумай о радостях работы с Роваром. Я уверен, что не смогу справится с ним.
Кирк кивнул. Маккой и Рут сделали правильный вывод; два или три посла, Нэко и Ровар, в частности, точно не будут рады, если их будет лечить ветеринар, а не врач. «Делайте так, как хотите, Боунз. Вы напишете приказ, а я позабочусь, чтобы он был реализован. Дальше, это все, что Вам нужно?»
- Это все, Вы можете тащить свое усталое тело в постель. И, как ваш доктор, Джим, я прямо прописал бы это Вам. Вы устали, и я не думаю, что сегодня понадобится больше работы. Вы сделали больше, чем от Вас требовалось, чтобы послы расселились, а это утомительно даже для капитана звездолета.
- Не волнуйся, Боунз. Кровать кроватью, но я чувствую, что эта усталость немного сильнее, чем должна быть. Интересно, действительно ли я отошел от Дельты Гаммы-4? Бывают моменты, когда я чувствую себя слишком уставшим, чтобы встать с постели по утрам. Ты думаешь, я в порядке?
Маккой кивнул. «Джим, я проверил тебя всеми возможными способами. Ты на 99,9% оправился от Дельты Гаммы-4. Конечно, есть небольшая усталость, а чего ты ожидал, после всего того, что вы пережили. Но если бы я почувствовал, что твои обычные способности не в форме, я бы сказал это раньше, чем позволил бы тебе вернуться к обязанностям, так что ложись спать, и увидимся утром».
Кирк нашел относительно удовлетворительным совет своего врача. Как только он добрался до своей каюты, он разделся, оставив одежду там, где она свалилась, и упал в постель. Он заснул почти сразу, как только его голова коснулась подушки, но его разум не успокоился.
Вскоре начались сны. Это было необычайно ярко. Кирк обнаружил, что движется по коридору в сторону каюты Сирении. В нем было чувство некого голода, желания чего-то. Но ее каюта была пуста.
Он медленно поплыл по коридору кают для размещения гостей, и, когда он завернул за угол, он заметил, что в конце коридора Сирения входит в комнату, предназначенную для Агнатхи, миногообразного существа с Джезеро.
Он остановился и наблюдал, как женщина скользнула в комнату посла. Он с болью осознал, что Агнатха, вероятно, ближе, физически и эмоционально, прекрасной гуманоидше, чем он. Он обнаружил, что борется с чувствами зависти, вожделения и всеподавляющего чувства одиночества. Он прислонился к стене и хотел заплакать. Она не хотела его, но она хотела этого слизня. Ей хотелось этого слизняка. Она хотела Агнатху. Она хотела…
Он бросился вниз по коридору, ударился голенью о фрагмент скульптуры и начал ругаться сквозь слезы…
Кирк внезапно проснулся и застонал. Он чувствовал себя странно, был дезориентирован, а потом понял, что лежит в своей постели. Сон был очень ярким и более чем болезненным. Он пошарил на прикроватном столике, нашел пачку снотворных таблеток, которые дал ему доктор Маккой, когда он впервые начал страдать от кошмаров после Дельты Гаммы-4. Он принял две таблетки и свернулся калачиком под одеялом в позе полуэмбриона. Он заснул, но его разум все еще пытался справиться с чувством одиночества, которое его сны приносили ему.

Глава шестая

Дневник капитана, Звездная дата 6970.7

По общему согласию главный офицерский салон отдыха на палубе 4 был выбран в качестве конференц-зала для обсуждения ромуланской разрядки. Эти беседы были предложены послом Сареком, к моему большому удивлению. Я считал его довольно сдержанным в том, чтобы участвовать в обсуждении в свободной форме в прошлом, но у него, очевидно, имеются свои причины, чтобы позволить это в этом путешествии. К сожалению, он не счел нужным сообщить мне об этих причинах. Сарек также сделал эти встречи открытыми для всех членов моей команды, которые хотели бы присутствовать, и он также попросил их выступить и высказать свое мнение о разрядке. Я нахожу это предложение неразумным. Есть много членов моей команды, которые имеют яростные убеждения по ту или иную сторону вопроса, и я обеспокоен тем, что эти дискуссии о разрядке превратятся в словесные перепалки для всех или, что еще хуже, в драку. Сарек заверил меня, что он будет поддерживать порядок. Надеюсь, он справится с этим.

Комната для совещаний на палубе 4 была удобно расположена вблизи гостевых кают большинства послов, и она была увеличена за счет снесения барьера между офицерскими салонами отдыха А и В, приобретя странную форму полумесяца, поскольку комната находилась в центральной части палубы. Комната была освобождена от столов и оборудования для отдыха, и была пуста, за исключением небольшого количества скамей и одного длинного стола, которому Сарек отвел роль подиума. Наблюдалось постоянное изменение количества людей в комнате, и не все тринадцать послов присутствовали все время.
Капитан Кирк только после двух посещений конференц-зала смог установить политические взгляды различных послов. Сарек, Си-с-с, Тельсон, Карху и Сирения были всецело за разрядку, в то время как Агнатха, Ровар, Наджа и Нэко были одинаково настроены против. Послы Даму, Эдентата, Спираклес и Хотеп были, насколько понял Кирк, нейтральны по этому вопросу.
Встреча принимала сторону одной крайности или другой, обсуждавшей этот вопрос, в то время как кто-то еще в комнате слушал. Экипаж нашел дебаты увлекательными, особенно когда они поняли, что тоже могут поучаствовать. Одним из послов, который, казалось, присутствовал на всех встречах, был Карху. Дело было не в том, что большое медведеподобное существо было увлечено политикой, а в том, что его убаюкивающее присутствие служило ограничением для большинства попыток насилия.
Капитан Кирк освободился от вахты, и после обеда решил посмотреть, что происходит в конференц-зале. Он попал на шумную дискуссию. Сарек, Си-с-с и Карху присутствовали и выступали в пользу разрядки. Нэко и Ровар сидели в зале, как и Даму. Кирк огляделся по комнате и заметил своего Первого офицера и нескольких членов инженерного отдела. Доктор Маккой и доктор М'Бенга тоже были там, и рядом с Маккоем было свободное место. Кирк понял, что доктор приберег его для своего капитана и выразил ему благодарность, когда устроился, чтобы послушать дебаты.
Сарек призносил речь и, казалось, обсуждал какие-то экономические вопросы. Экономика не была самой сильной областью знаний Кирка, и большинство из того, что посол говорил, возможно, относилось к Вулкану, и это все, что смог понять Кирк. Он огляделся по комнате и увидел, что многие из его членов экипажа так же, как и он, находятся в неведении. Но Сарек сделал какой-то вывод и после двух-трех других заявлений относительно торговых отношений отказался от своего места ради Си-с-са.
Огромная, громоздкая рептилия имела яркий стиль речи в соответствии со своим таким же ярким внешним видом. «О, великодушные создания Федерации, мы должны понять необходимость мягко поместить руку в руку ромуланцев и дружески пожать ее. Мы не должны позволять им бесцельно блуждать в пространстве, не зная о нашей готовности встретиться с ними. Мягкость, простота и доброта должны быть нашими манерами в отношениях с нашими братьями-ромуланцами, потому что мы все братья. Федерация состоит из многих рас, но нам удалось объединиться в рамках сотрудничества. Мы можем добавить ромуланцев в это сообщество без каких-либо трудностей или напряженности, если мы этого захотим. Я прошу вас, члены федерации, поддержать эту разрядку, приветствовать ромуланцев в свете нашей демократии, чтобы они были едины с нами.»
Раздались аплодисменты, когда Си-с-с снял свою оперенную шапочку и поклонился слушателям. Затем он занял свое место, взмахнув своим плащом, и Сарек снова встал. «Теперь я оставляю эту дискуссию открытой для обсуждений. Есть ли в аудитории кто-нибудь, кто хотел бы прокомментировать вопрос о разрядке?» - Сарек осмотрел комнату, а затем вызвал Спока.
- Мы, вулканцы, - сказал Спок, - весьма заинтересованы в том, чтобы ромуланцы присоединились к договору с Федерацией. Существует ряд планет Федерации, которые обеспокоены этим фактом, они опасаются, что мы можем получить государственный переворот, но это не так. На самом деле мы надеемся, что благодаря учению Сурака мы сможем убедить ромуланцев придерживаться логики, аналогичной нашей, так что им тоже через несколько сотен лет удастся преодолеть свои насильственные, сверхэмоциональные характерные черты.
Как только Спок закончил речь, один из энсинов из инженерного поднялся на ноги. «Все это прекрасно, сэр, но помните тот бой с ромуланцами? Вы были на мостике, у Вас, по крайней мере, был шанс увидеть, что происходит, но внизу в инженерном мы не знали, из-за чего мы можем быть убиты в следующую минуту. Единственное, в чем мы могли быть уверены, было то, что фазерный огонь, который нас убьет, будет ромуланским. Я не знаю, как Вы можете это забыть, сэр. Я не думаю, что я когда-нибудь это забуду».
Доктор М'Бенга сказал, что он тоже хотел бы прокомментировать, и, когда он был вызван, он тоже встал. «Скажите мне, энсин, было ли что-то по-другому, когда это был клингонский огонь, а мы были внизу? Не могли бы Вы сказать, будете ли вы убиты в битве с клингонами или ромуланцами? Смерть - это смерть, и это то, чему мы должны положить конец. Нам нужен мир в Галактике, нам нужна возможность исследовать, исполнять наше предназначение и до тех пор, пока есть война, убийства и угроза всего этого, мы должны постоянно быть настороже. «Энтерпрайз» - это боевой корабль, а не флагман научной разведки. Клингоны опасны для нас, ромуланцы представляют для нас опасность, и вместе они могут уничтожить Федерацию. Мы не должны позволять им объединиться против нас. Я чувствую, что война это что-то неправильное, и я нахожусь в том же положении, когда я нахожусь в медотсеке или в своей каюте, и мигает красный сигнал тревоги, а я не знаю, кто нас обстреливает или почему. Я просто знаю, что я скоро понадоблюсь, чтобы подлатать некоторых членов экипажа. Факт знания или незнания того, что происходит, не имеет ничего общего с проблемой, которая имеет значение - знать, что это никогда не повторится». В поддержку комментария М'Бенги раздались аплодисменты, и большой темнокожий врач быстро склонил голову в некотором смущении. «Обычно я не говорю речей, капитан, - сказал он поверх головы Маккоя Кирку. - Наверное, я просто немного увлекся, но это то, что так важно для всех нас».
Кирк кивнул, а затем поднялся на ноги, чтобы взять слово. «Я должен признать, что я нахожусь на позиции, которую лучше всего назвать нейтральной, - сказал он. - Я вовсе не сторонник войны, мне это не нравится, но, мягко говоря, это то, чему меня учили. Если войны нет – это будет предпочтительнее для меня, но если будет битва, с ромуланцами, клингонами или кем-либо еще, кто угрожает Федерации, я собираюсь сражаться. Если мы сможем нейтрализовать одного врага, если мы сможем сделать этого врага нашим другом, мы выиграем, и это то, что нужно принять во внимание. В то же время мы ни за что не должны позволять ромуланцам думать, что мы торгуемся с ними с позиции страха или слабости. Федерация не ползает на животе, крича о мире. Мы равны ромуланцам, если даже не их элите. Мы никогда не должны позволять им думать, что они одержали верх. Это мое единственное беспокойство по поводу этой разрядки - а не получат ли они перевес над нами вследствии этого?»
- Это то, о чем беспокоюсь и я, капитан, - ответил вкрадчивый голос Нэко. - Я не верю ромуланцам. Пока мы все будем собирать цветы и разъезжать с венками мира, они будут вооружаться, чтобы уничтожить Федерацию. Я никогда не смогу позволить этого, и не могу позволить увеличивать количество остроухих существ в Федерации. Их и так уже слишком много.
Замечания Нэко были преднамеренно провокационными; к сожалению, он провоцировал в бесполезном направлении. Сарек просто пожал плечами и не счел его комментарий даже заслуживающим ответа.
Следующим, кто поднялся на ноги, был Карху. Он встал, чтобы обратиться к своему другу-послу. Он что-то прогрохотал на своем родном языке, который не был понятен Кирку, но, очевидно, был хорошо сформулированным проклятием, потому что Нэко заметно передернуло.
- Говорю вам, нам нужна эта разрядка, - тихо сказал Карху, переходя на язык Федерации. - Это необходимо всем нам.
Он на мгновение заморгал глазами, почти как будто потерял рассудок. «Понимаете, мы не можем продолжать иметь что-то подобное Ромуланской нейтральной зоне в качестве одной из наших границ. Это не мудро, в Нейтральной зоне слишком много грязных вещей. Я уверен, что капитан Кирк знает, что я имею в виду. У него была своя доля проблем, при патрулировании этого сектора пространства, и он знает, - как и любой из наших других доблестных капитанов звездолетов, которые забредают в эту нейтральную зону, - основную проблему – какие предложить ответные действия для предотвращения возможной внутригалактической войны. Нам это не нужно, нам не нужна так называемая нейтральная зона».
- Вы предпочли, чтобы никакого барьера вообще не было, мой пушистый друг? - сказал Нэко. - Хотели бы Вы, чтобы ромуланцы неистовствовали в пространстве Федерации в любое время, когда они захотят? Я бы не хотел, ведь тогда моему разуму пришлось бы стать гораздо более подвижным, и моему телу тоже.
Нэко согнул одну руку, демонстрируя выпущенные когти: «Я вижу опасность, даже если Вы ее не можете увидеть, мой пушистый друг».
Карху повернулся к Сареку, и довольно громким шепотом прокомментировал: «Если он еще раз назовет меня «пушистым другом», я вырву его хвост с корнем. Думаю, это будет забавно, не так ли, Сарек?»
Вулканский посол предпочел проигнорировать это замечание, точно так же, как он проигнорировал более ранний выпад Нэко в сторону вулканцев. Он спросил, есть ли какие-либо дальнейшие комментарии, и, поскольку их, похоже, не было, распустил собрание до вечера. Дискутирующие распались на небольшие группки, и Кирку показалась скучной вся эта ситуация. Он задался вопросом, что реально дают эти встречи? Нейтрально мыслящие члены его собственной команды, казалось, были в меньшинстве, и присутствовал только один нейтральный посол; Трудно было сказать, каково мнение Даму, поскольку он ничего не говорил. Кирк вышел из зала, задаваясь вопросом, было ли это всего лишь предвкушением того, что будет при обсуждении разрядки. Ведь на той встрече будут ромуланцы.
Собрания постепенно менялись. Нервное напряжение нарастало, и аргументы становились все громче. Капитан Кирк был вынужден составить на доктора Картера рапорт о поведении, недостойном офицера, когда врач попытался напасть на посла Нэко. Картер имел бы намного худший вид, если бы Карху и М'Бенга не прекратили стычку вовремя.
Чем ближе они подлетали к Нейтральной зоне, тем более наэлектризованной ставала атмосфера. Ситуация поляризовалась на три лагеря: те, кто был за, стали еще яростнее за; те, кто был против, стали еще более громогласно против; а те, кто был нейтрален, казались намеренными строить цитадель вокруг своего нейтралитета. Капитан Кирк считал дни, когда они, наконец, доберутся до Станции, предназначенной для встречи по разрядке. Он знал, что, избавившись от своих послов, он, наконец, начнет дышать свободнее.
Но кроме криков, размахивания руками и фривольного поведения, он не ожидал особых проблем, пока посол Агнатха не был найден мертвым в своих апартаментах. Его водный резервуар стал разрушенной массой, впервые явившей полную длину его мертвого, скользкого тела.

Глава седьмая

Именно Сирения обнаружила тело Агнатхи. У нее была запланирована встреча с послом за завтраком, и когда она не получила ответа на свой сигнал у его двери, она забеспокоилась и попросила помощи капитана Кирка в том, чтобы взломать дверь.
Кирк и Скотти провели быструю работу по разблокировке двери. Едва металлическая панель начала сдвигаться, поток воды хлынул в коридор. Сирения ахнула и протиснулась сквозь расширяющийся дверной проем. Кирк и Скотти вошли, как только проем стал достаточно широким.
Зрелище в комнате было ужасным. Большой резервуар, в котором размещался Агнатха, валялся на боку, его пластисиловые панели были разбиты, напольное покрытие пропиталось темной жидкостью, в которой жил посол. Сначала Кирк не признал тело как тело Агнатхи; он видел только голову посла и круглый рот. Трудно было связать это с плоским, угреподобным телом с закрученными плавниками, которое лежало посреди обломков.
Сирения наклонилась к своему коллеге послу, пытаясь, как казалось, применить искусственное дыхание; но было явно слишком поздно. Она подняла глаза, ее лицо было мокрым от слез.
- Он мертв уже в течение нескольких часов, джентльмены, и я бы рекомендовала, чтобы врач вашего корабля провел вскрытие. Я не уверена, что это был несчастный случай.
- Но, мэм, - сказал Скотти, - перевернуть бак посла не стоило бы значительных усилий, это была не самая стабильная конструкция для обитания, и я не был доволен тем, как она была устроена. Возможно, это был несчастный случай.
- Это не было несчастным случаем, - ответила Сирения. - Посмотрите на болты на полу.
Она указала на большие металлические болты, которые крепко удерживали бак на палубе. Они были вывернуты и вырваны из своих мест.
- Этот бак был насильственно сдвинут кем-то или чем-то. Я подозреваю, что Агнатху убили. И если это так… - ее голос стал очень холодным и жестким - …я хочу знать, кто это сделал. Есть много вещей, которые нужно урегулировать между нами.
- Я знаю, что Вы и Агнатха были очень близки, - сказал Кирк, направляясь к Сирении и мягко погладив рукой ее плечо, пытаясь успокоить, - хотя Вы не соглашались на ситуацию с разрядкой, но Вы эмоционально реагировали. Возможно, было что-то не в порядке с самим Агнатхой: этот бак не был самой эффективной средой для такого существа, как он. Я не понимал, насколько большим он был из-за мутной жидкости, Вы должны понять, но он, возможно, сделал это сам. Возможно, это было что-то, что он ел. Возможно, он заболел. Он мог биться туда-сюда в резервуаре и опрокинуть его. Я поговорю с доктором Маккоем, и я обязательно попрошу провести вскрытие. Но постарайтесь сохранить разум открытым. Не кричите об убийстве, пока мы не сможем быть уверены, что это действительно так. Я не хочу, чтобы остальные послы или моя команда были расстроены, и до тех пор, пока мы точно не узнаем, что случилось с Агнатхой, все, что Вы можете сказать, может повредить делу, в котором Вы участвуете. Примите во внимание свои обязанности посла и подумайте. Прошу Вас, пока ничего не говорите.
Сирения одобрительно кивнула. Осторожно отстранившись от обнимающей ее руки Кирка, она снова опустилась на колени рядом с телом своего друга и начала издавать воющие причитания, которые, очевидно, были песней траура. Кирк не понял, была ли эта песня из ее культуры или культуры Агнатхи; он понял только, насколько ужасно грустно и одиноко это звучало.

Глава восьмая

Дневник капитана, Звездная дата 6976.5

Доктор Ригель, временно занимающая пост врача, провела вскрытие тела посла Агнатхи. Ей помогали доктора Маккой и М'Бенга. Я нахожу результаты вскрытия беспокоящими. Не было никаких признаков нечестной игры; во всех смыслах посол умер от совершенно естественных причин. Единственной странностью был высокий процент присутствующего в его крови онгрена - химического вещества, которое является близким эквивалентом адреналина у землян. Как бы ни умер Агнатха, он был очень взволнован перед смертью. Этот факт меня беспокоит, и, к сожалению, он вынудил посла Сирению снова потребовать какого-то официального расследования смерти ее друга. Я созвал на официальный брифинг послов, медицинский персонал и Главного инженера. Надеюсь, что на этой встрече мы сможем натолкнуться на что-то полезное. Мы находимся на расстоянии менее четырех дней от позиции Станции Разрядки-1; Я только надеюсь, что на борту моего корабля не произойдет никаких других происшествий, могущих повредить встрече разрядки. Но у меня есть сомнения в том, что мы достигнем места встречи без каких-либо дополнительных проблем.

Встреча проходила в салоне отдыха офицеров в присутствии всех послов. Маккой и Ригель провели краткое изложение медицинских заключений; их мнение о том, что смерть Агнатхи была вызвана естественными причинами, была лишь частично воспринята большинством послов. Кирк мог сказать по напряженности в комнате, что его инженеру лучше придумать какое-то объяснение, независимо от того, насколько надуманным оно бы ни звучало, разрушению резервуара Агнатхи.
Кирк, как председатель собрания по следствию, вызвал своего Главного инженера на место свидетеля и наблюдал, как компьютер идентифицирует его и приводит его к присяге - говорить правду и только правду.
Скотти ссутулился на сиденье, его рука уверенно легла на диск правды. Его лицо было напряженным, и было очевидно, что он пытался быть настолько точным, насколько это вообще возможно в области, которая, казалось, позволяла очень мало вариантов на пути к абсолютной истине. «Что ж, великодушные создания, я начал свое расследование о повреждении бака среды обитания посла, изучив плиты крепления к полу. Насколько мне известно, они были сорваны напряжением, вызванным сильным движением из стороны в сторону. Это указывает для меня, что бак раскачивался взад-вперед с большой дикостью».
Со стороны послов раздался гул предположений, и Скотти поднял руку, требуя тишины. «Нет, нет, это не значит, что кто-то или что-то раскачивал этот бак снаружи. Фактически, из тщательного изучения пластиковых стен бака можно сделать единственное заключение - раскачивание было сделано самим послом».
Это снова вызвало громкий всплеск комментариев и вопросов послов. Капитан Кирк был вынужден позвонить в корабельный гонг, стоящий перед ним, несколько раз, чтобы заставить замолчать группу.
Когда звон гонга утих, Скотти заговорил снова. «Вы должны понять, как ломается кусочек пластика. Если его выталкивают извне, осколки покажут это, они будут взорваны изнутри. Будут отметки, которые вы сможете увидеть под микроскопом, и вы увидите точки давления. Ну, на данный момент я провел все тесты, которые я знаю, и результаты каждый раз были одинаковыми. Давление на эту пластину было произведено изнутри. По-моему мнению, посол Агнатха разрушил резервуар сам. Он был крупным парнем, и, если он был достаточно расстроен, он вполне мог быть способен разнести свой бак обитания вдребезги. Это именно то, что он сделал. Не может быть другого объяснения. Его комната была заперта, нам пришлось прорываться в нее, другого выхода из нее нет. Что бы ни случилось с его баком, посол сделал это сам. И если кто-нибудь в этой комнате сможет доказать обратное, я буду рад услышать об этом». Скотти откинулся на спинку стула и стал ждать вопросов.
Никто в комнате не казался готовым противоречить его показаниям. Но один факт был совершенно ясен из всех показаний, по которым не было обсуждений – почему-то Агнатха испытывал такую истерию, что подверг уничтожению свое собственное жилье и, по сути, свою собственную жизнь.
Послы молча покинули комнату, оставив Кирка, Маккоя, Ригель, М'Бенгу и Скотти одних. Кирк склонил голову над переплетенными пальцами и вздохнул. Дознание не было полностью успешным. Он ничего не доказал, но, по крайней мере, он выполнил просьбу Сирении о расследовании.
- Рут, - сказал капитан, - есть ли шанс, что Вы могли что-то пропустить? Я не ставлю под сомнение вашу компетентность, - добавил он торопливо, - но я знаю, что ваша область - это, в первую очередь, нездоровые животные. Могло ли быть что-нибудь в его мозгу, какое-то повреждение, которое бы указывало на воздействие галлюциногенов, или еще чего-нибудь подобного?
Ветеринар медленно покачала головой, а затем посмотрела на Маккоя, ища поддержки. «Не забывайте, Джим, - сказал Маккой, - я ассистировал Рут. И хотя я должен признать, что то, что я знаю о таких существах, как Агнатха, не покроет и нижнюю часть пробирки, я много знаю о мозге. Не было никаких признаков повреждения. Насколько я могу судить, его мозг был так же здоров, как и ваш или мой, и также нормален. Единственная проблема в том, что посол мертв. Я не могу точно знать, каким было его психическое состояние в момент смерти, но я думаю, что он был в абсолютном ужасе».
- Если бы у меня были все его обязанности на моих плечах, я тоже был бы напуган, - сказал М'Бенга. - Посол готовился к вступлению в битву в очень и очень рискованной ситуации, и работать ему в позиции противостояния разрядке не могло быть легко. Возможно, в одиночестве ночи, рассмотрев ущерб, который он может нанести, нарушив мир в Федерации, он посчитал, что все это для него слишком большая ответственность.
Капитан Кирк на мгновение рассмотрел точку зрения врача. «Мм, Вы намекаете, что Агнатха покончил жизнь самоубийством? Мне трудно в это поверить, и я уверен, что это мнение, которое Сирения точно не примет».
- Я склонен немного согласиться с М'Бенгой, - сказал Маккой. - Я не могу придумать лучшего объяснения, а он был во всех смыслах лидером оппозиционной партии. Это большая ответственность. Сейчас, я боюсь, нам придется оставить все это дело представленным под отметкой «смерть по неизвестным причинам». Возможно, когда его тело вернется в его мир, они сумеют узнать немного больше о причинах его смерти, чем смогли это сделать мы. В конце концов, они намного ближе знакомы с его анатомией и психологическим строением.
- Мне жаль, что мы не смогли помочь Вам больше, - мягко сказала доктор Ригель.- Я знаю, что Вам нужен простой ответ, капитан, но иногда в медицине его нет. Это не имело никакого отношения к тому, что я была ветеринаром, или доктор Маккой или доктор М'Бенга незнакомы с мозговой структурой Агнатхи, это просто одна из тех вещей, с которыми мы должны жить. Слишком много неизвестных в нашей области, больше, чем многие из нас любят допускать. Мы не всесильны, мы просто пытаемся выполнить задание, которое было дано нам, и мы сделали это в меру своих возможностей. Бывают времена, сэр, когда невозможно доказать, что черный это черный, а белый это белый. Слишком много оттенков серого.
Капитан Кирк устало поднялся со своего места. Он похлопал Рут по плечу и улыбнулся; он знал, что в этих трудных условиях женщина сделала все возможное. Это было серьезное напряжение для корабельного ветеринара, маскирующегося под врача; но она подошла к этому случаю со всем мастерством и тактом своей команды. Он не мог придраться к ней, и он признался себе, что она права, когда сказала про то, что всем нравятся простые ответы, черный или белый. Оттенки серого были чем-то, чего он предпочитал не признавать.
- Вы все сделали все возможное, и я горжусь всеми вами. Теперь давайте доставим этот корабль в точку рандеву и постараемся оставить послов довольными. Я знаю, что это будет нелегко, но я рассчитываю на помощь всех вас. Большое вам спасибо. - С этими словами он повернулся и вышел из комнаты, но доктор Ригель увидела, как его плечи поникают, и что он недоволен всей этой ситуацией.

Глава девятая

После смерти Агнатхи корабль казался очень тихим. Споры в Офицерском салоне отдыха были приглушены, и только посол Нэко, казалось, был вынужден принять мантию Агнатхи в качестве оратора антиромуланской партии. Его можно было услышать почти в любое время, громко заявляющего, что любая форма разрядки с ромуланцами немыслима. Он злобно спорил с Сареком и Споком, до тех пор, пока Первый офицер не отказался участвовать в каких-либо дальнейших дискуссиях; он отсутствовал в салоне отдыха офицеров, и его можно было найти либо в его каюте, либо на мостике. Кирк не мог найти ничего в своем сердце, чтобы упрекнуть мистера Спока; противостоять Нэко было трудным занятием, и большая кошка, казалось, сбилась с пути, пытаясь противостоять всем в поле своего зрения. Это было похоже на то, что он пытался каким-то образом отомстить всему кораблю за смерть лидера своей партии. Только два человека на борту «Энтерпрайза», казалось, вообще интересовались обсуждением ситуации с Нэко - Сирения и доктор М'Бенга.
М'Бенга казался весьма очарованным взглядами Нэко и очень подробно расспрашивал его о причинах неприятия ромуланской разрядки. К сожалению, как и говорили Сарек и Спок, аргументы Нэко содержали очень мало логики, только агрессивную риторику. Нэко, казалось, выступал против разрядки просто ради того, чтобы быть в оппозиции. Капитан Кирк был убежден, что, учитывая половину шанса, Нэко примет любую сторону спора, если он сможет продолжать спорить в любой момент по любому вопросу. Капитан Кирк обнаружил, что очень быстро раздражается, и если бы этого не требовал протокол, он тоже бы отказался приходить в Офицерский салон.
«Энтерпрайз» находился в двух днях лета до позиции Станции Разрядки-1, которая была построена на краю Нейтральной зоны. Это были первые часы дневной вахты, и когда капитан Кирк забрел в Офицерский салон отдыха, он был удивлен, что посол Нэко не присутствует. Он обнаружил, что Ровар и Наджа ждут своего союзника. Пернатый змей свернулся в большое кольцо на полу в гостиной, и только его плоская голова была видна выше его витков. Его дыхание было взволнованным, а пышные крылья, которые обрамляли его клыкастую челюсть, вздыбились.
Ровар шагал взад-вперед по комнате, его длинный полосатый хвост, метался из стороны в сторону в очень хорошем подражании Нэко. «Где он? - прощелкал Ровар странным металлическим высоким голосом, присущим ему виду. - Он обещал встретиться с нами здесь двадцать минут назад. Не похоже, чтобы Нэко опаздывал. Я нахожу это очень тревожным. На самом деле, я подозреваю, что это заговор. Капитан, безопасность на борту этого корабля стала необычайно слаба. Я подозреваю, что после смерти несчастного Агнатхи Вы должны были поставить охранников около кают послов. Я боюсь, что здесь ведется какая-то нечестная игра. Нэко, как известно, находится в оппозиции к разрядке, и после смерти Агнатхи я подозреваю, что кто-то на этом корабле не хотел бы, чтобы мы преуспели. Слишком много остроухих существ присутствует здесь.
Ровар сознательно использовал фразу Нэко в отношении Сарека и Спока. Кирк обнаружил, что позиция хемиптеранца его раздражает. «Не было доказано, как Вам хорошо известно, никаких обвинений в нечестной игре в случае со смертью посла Агнатхи. Я не согласен с тем, что что-то случилось с Нэко только потому, что он мог проспать или побаловать себя затянувшимся завтраком. Если Вы так обеспокоены его благополучием, почему бы Вам не спуститься в его каюту и не спросить его, почему он там, вместо того, чтобы расхаживать вокруг в этой совершенно бесполезной манере?»
- Мы пробовали это сделать, - ответил Наджа. - Он не открыл дверь, мы также пытались связаться с ним по интеркому: ответа не было, капитан. Если он спит, это очень глубокий сон. Я бы посоветовал нам узнать немного больше об этом сне.
Кирк кивнул в знак согласия и быстро попросил группу безопасности прибыть к двери каюты Нэко.
С сильным чувством дежавю капитан Кирк наблюдал, как Скотти и его товарищи из инженерной секции прорезают дверь каюты посла. Но сцена внутри была совершенно иной, чем та, которая открылась их взгляду, когда они открыли дверь Агнатхи.
Комната Нэко была в полном порядке; не было никаких признаков какой-либо борьбы или чего-то подобного. Все было на своих местах. Большой посол лежал в своей постели в странно смехотворном положении. Его тело было застывшим в типично кошачьей позе; его ноги и руки подтянуты к его телу, его длинный хвост обернут вокруг и прикрывает нос. Его глаза были закрыты, а его тело казалось абсолютно расслабленным и спокойным.
Но еще он был холодным, как камень. Нэко был мертв в течение уже некоторого времени.
В течение следующего часа в коридорах секции послов царило столпотворение. Доктор Ригель и доктор Маккой забрали тело. Различные послы по очереди наблюдали эту сцену, и их волнение было очевидным для капитана. Вполне возможно, что смерть Агнатхи была случайной, но смерть второго посла в миссии была чем-то настолько серьезным, что зашло слишком далеко. Даже сам Кирк был обеспокоен исходом вскрытия. Он нисколько не успокоился, когда посол Наджа попросил частную аудиенцию в своей каюте.
Капитан Кирк вошел в каюту Наджи, полностью подготовленный к какой-либо уничтожающей критике из-за отсутствия обеспечения безопасности. Он обнаружил, что посол снова свернулся в своей змеиной позе, спокойно положив голову на свои кольца.
- Я хотел поговорить с Вами наедине, капитан, - сказал посол, - потому что то, что я должен сказать, я не хочу повторять при всех. Это вызовет или панику или обеспокоенность по поводу утраты мной здравомыслия. Видите ли, капитан, вчера вечером в моем помещении меня посетил Ангел Смерти, и он, по его собственным словам, несет ответственность за уход Агнатхи и Нэко. Я бы посоветовал Вам запросить какую-то помощь, и я рекомендую офицера Департамента особой безопасности (*ДОБ). Ангел может опасаться следователя ДОБ. Я знаю, что я боюсь смерти, и что моя совесть чиста. ДОБ - единственная группа, которая, я уверен, вообще ничего не боится.

Глава десятая

Департамент особой безопасности был создан очень давно, в процессе развития Звездного флота. Одетую в черное группу элитных следователей по вопросам особой безопасности иногда шутливо называли федеративным эквивалентом Техасских рейнджеров. Но в отношениях Звездного флота с ДОБ присутствовал также слабый оттенок страха и неприязни. Были обвинения в гестапо-подобных методах и общее впечатление, что цель оправдывала средства; кроме того, странный дух, который господствовал среди членов Департамента особой безопасности, был пугающим для многих других ранговых офицеров Федерации. Департамент особой безопасности не проявлял лояльности ни к чему, кроме Федерации и ДОБ. Они не отступали от расследований, и если высокопоставленный представитель Федерации был замешан в преступлении или проступке, то не могло быть никаких переговоров с Департаментом особой безопасности. Правосудие ставало тогда их девизом, и пусть головы слетают с плеч, где могут. Они никого не уважали, и их лояльность их этическому кодексу была нерушимой. Они были необходимой, но внушающей страх силой.
Полковник Элизабет Шеффер была официальным членом ДОБ в течение двадцати из ее тридцати пяти лет. Она родилась и выросла в детских яслях ДОБ, была выбрана в качестве кадета в возрасте пятнадцати лет и посвятила всю свою жизнь Департаменту особой безопасности. Она знала, что ее не всегда любят на заданиях, которые ей поручали; она даже соглашалась с тем, что ей самой нужно заставлять себя нравиться людям. Любовь была концепцией, которая очень мало волновала Шеффер. Это была одна из главных жалоб в ее отношениях с ее мужем, полковником Алексисом Шеффером, тоже сотрудником ДОБ.
Элизабет пыталась объяснить свою точку зрения на последней их встрече за три месяца до этого. «Любовь, - сказала она, - это не то, что выпрыгивает из часов с кукушкой каждый час по расписанию. Она меняется, она варьируется в зависимости от степени. Иногда, Алексис, я люблю тебя больше, чем когда-либо смогу выразить. А бывают времена, когда я просто люблю тебя, потому что ты существуешь, как Солнце, воздух, которым я дышу, еду, которую я ем, и также есть моменты, когда я не уверена, что вообще люблю тебя. Но все это имеет место быть, поэтому я не могу понять, почему ты настаиваешь на какой-то единообразной вовлеченности с моей стороны. Это необоснованно».
- Но мне все время нужно подтверждение того, что ты любишь меня. Мне нужно ощущать это. Мне нужна твоя любовь как часть моего существования, Элизабет. Я не могу принять эту твою позицию да-снова, нет-снова. Прими решение.
Элизабет знала, что это просто еще один бесполезный спор в серии споров, которые стали слишком частыми. Частью проблемы был их брак. Поскольку оба они были активными офицерами ДОБ, их десятилетний брак часто прерывался; и однажды, в момент самоанализа, Элизабет подсчитала, сколько времени они провели вместе друг с другом за эти десять лет. Это составило менее чем девять месяцев разрозненных встреч, кратковременных выходных дней, выпавшими между заданиями и страстными встречами на малоизвестных планетах. Вначале еще было нечто возбуждающее в этой схеме расставаний и примирений; это приводило к интенсивности, напоминающей повторные медовые месяцы. Но в последнее время ссоры пересиливали все ожидания тепла и желания.
Через два месяца наступит время пересмотреть брачный контракт. И Элизабет, и Алексис получат документы о продлении, и если каждая из сторон решит не подписывать эти документы, брак станет недействительным. Ей стало интересно, что она будет делать. Было бы так легко закончить фарс, чтобы Алекс пошел своим путем и прекратил глупые ссоры, требования бесконечной любви, которую она не могла дать. Она оказалась неспособной лгать ему о своих чувствах. Это было, по его утверждению, ее главным недостатком. Она хвалила его тело, его интеллект, «постельные» умения; она льстила ему; она успокаивала и утешала его; но она не стала бы говорить ему «я тебя люблю», если бы она не чувствовала этого.
Но Алексис требовал словесного подтверждения снова и снова. Для него не имело значения, что за чувство стоит за этим, до тех пор, пока он слышит эти три волшебные слова, которые так много значат для него.
Элизабет начала находить эту ситуацию, и эти три слова чрезвычайно утомительными.
Когда-то в свое время их брак был почти идеальными отношениями; они оба служили в Депаратменте, они понимали необходимость своего соответствия своим рабочим местам, они даже осознали на той давней первой церемонии свою потребность в разделении. Это казалось идеальным. Это был брак двух людей одной и той же профессии, которые полностью осознавали давление этой профессии. Но, к сожалению, время подорвало эту яркую и красивую концепцию, и Элизабет прилетела на Станцию Разрядки-1 на краю Ромуланской Нейтральной зоны с одной только целью - снова увидеть Алексиса и выяснить, можно ли что-то решить между ними, найти какой-то компромисс для их брака до подачи документов о продлении.
Согласно распоряжениям, полученным ею от Департамента, она отвечала за безопасность различных послов Ромуланской империи и Федерации, а также своими собственными методами должна была убедиться в том, что дискуссии с разрядкой пройдут настолько гладко, насколько это возможно. Она была одним из трех офицеров ДОБ, которые должны были присутствовать на встрече, все они были старшими офицерами, отвечающими за разрядку, с командой рядовых сотрудников службы безопасности Звездного флота в качестве поддержки.
Это была большая ответственность. Она виновато осознала, что не намерена осознанно координировать предстоящую встречу; она передвигалась как лунатик через различные пункты приготовления, проверяя и дважды перепроверяя вахты безопасности и средства безопасности, которые были встроены в различные посольские апартаменты. Это была работа, которую мог бы выполнить любой компетентный краснорубашечник, но она обнаружила некоторую безмятежность в выполнении этих привычных обходов. Это дало ей время подумать, и пока она механически проверяла системы сигнализации и чувствительные к давлению стеновые панели, ее разум кружился вокруг и около одного и того же направления - ее брака, Алексиса, ее чувств.
Алексис предложил, чтобы они оба вызвались в службу безопасности Станции Разрядки. По его мнению, это была прекрасная возможность побыть вместе и дать их браку еще один шанс. Элизабет хотела, чтобы он не очень стремился продолжать то, что быстро превращалось в фарс. Вся эта идея уик-энда, выпадавшего то тут, то там в течение нескольких лет, не укрепляла брак, и то, что он так отчаянно цеплялся за что-то такое же шаткое, как молекулы глубокого космоса, казалось нелепым.
Она начала находить свое отношение практически жалостью, а последнее, чего она хотела от своего брака, заключалось в том, чтобы он закончился жалостью. Элизабет не была уверена, что согласие на встречу было хорошей идеей. Но она уже была здесь, на Станции, и «Экскалибур» должен был прибыть через шесть часов и тридцать минут. Именно на борту «Экскалибура» Алексис будет ждать встречи с ней.

Глава одинадцатая

Комната связи Станции Разрядки-1 принимала экстренное сообщение от звездолета «Энтерпрайз» в шокирующей тишине. Два посла были мертвы, и существовала вероятность того, что их смерть не была случайной. Подполковник Дерек Глисон из ДОБ уставился на плечо офицера связи на визуальном экране, пока слушал, как капитан Кирк объясняет подробности смерти. Как только передача закончилась, он развернулся на своем сиденье и поманил ожидающего указаний офицера безопасности Звездного флота.
- Найдите полковника Шеффер для меня, лейтенант, я думаю, что она в четвертом квадранте, она проверяла изоляцию во временных гостевых апартаментах. Скажите ей, чтобы она явилась на встречу со мной в Центре контроля безопасности немедленно. Думаю, у нас имеется чрезвычайная ситуация.
Лейтенант отсалютовал и быстро вышел из комнаты. Он тоже слушал передачу. Наличие двух мертвых послов не даст начать встречу по разрядке. Было понятно, что грядет разнос, и большая часть нагоняев предназначалась полковнику Шеффер.
Он обнаружил одетую в черное полковника в четвертом квадранте вместе с двумя инженерами-экспертами изучающими механизм безопасности двери, ведущей в один из временных залов заседаний. Он вежливо подождал, пока она закончит разговор с двумя инженерами, а затем попросил частную консультацию.
Элизабет с некоторым удивлением подняла взгляд от изучаемого механизма двери. Что, возможно, что-то пошло не так на борту Станции, чего два инженера не имели привилегий слышать? Но она провела большую часть своей жизни в Безопасности и понимала увлечение интригами плаща и кинжала, особенно среди некоторых офицеров младшего ранга. Она отошла от инженеров и присоединилась к молодому лейтенанту в нише в конце коридора.
- Хорошо, лейтенант, в чем проблема? Продовольственные запасы? Ромуланский корабль появился слишком рано? Надеюсь, это что-то важное.
- Да, мэм, это так. - Молодой лейтенант расправил плечи и попытался изложить все как можно более формально. - Мы получили передачу от звездолета «Энтерпрайз». Два посла из путешествующих на его борту на встречу по разрядке мертвы. Предполагается, что они встретили свою смерть от чужих рук. Они запросили отправить следователя ДОБ на «Энтерпрайз». Полковник Глисон просил вашего присутствия в зале заседаний 3А, на четвертом уровне.
Он замолчал, пытаясь понять, заметила ли полковник благородство его изложения. Он всего три дня находился на борту Станции, но уже сумел убедить себя, что влюблен в прекрасного полковника Шеффер.
Она заметила и заподозрила, что у лейтенанта есть амбиции, в конечном итоге, стать тем, на чью любовь она могла бы ответить. Это было маловероятно, но он был не первым молодым человеком, который перепутал любовь с простым вожделением. Она хотела рассмеяться, но поняла, что ситуация не располагает к этому. Влюбленного юношу и двух мертвых послов ни в коем случае нельзя считать забавным. «Был ли отчет о том, кем были эти послы, и какова была их позиция в ромуланской разрядке?»
- Да, мэм. Это были посол Агнатха с Джезеро и посол Нэко с Гююнюу. Оба выступали против разрядки.
- Ну, это ставит ромуланцев прямо в центр подозрений. Я полагаю, что капитан «Энтерпрайза» подозревает саботаж. Конечно, так было бы, если бы я была на его месте, но сейчас я не в его положении, и я не собираюсь выносить каких-либо поспешных суждений. Хорошо, лейтенант, идемте встретимся с полковником Глисоном и посмотрим, что делать с этой проблемой.
Лейтенант явно был польщен своим включением в дискуссию и последовал за полковником по коридорам, предоставив ей как можно больше дословного описания передачи, насколько он мог вспомнить. Его память была отличной.
- Капитан Кирк сказал, что он сначала считал, что смерть посла Агнатхи была несчастным случаем. Они провели вскрытие и коронерское расследование, вследствии которого оказалось, что посол, возможно, убил себя сам в каком-то припадке. Но когда умер посол Нэко, его смерть выглядела более подозрительной. И затем, из того, что сказал капитан Кирк, когда послы Наджа с Далцеллы и Сирения с Цетации начали требовать второго официального расследования, вскрытие посла Нэко тоже не показало ничего подозрительного или нечестного. Но капитан Кирк решил поддаться давлению не только Наджи и Сирении, но и остальных послов. Кроме того, на борту «Энтерпрайза» ходит какая-то сплетня об Ангеле Смерти. У меня возникло чувство, мэм, что они «бегут прочь с земли от страха, увидев призраков и всю прочую чертовщину». Лейтенант добавил, что это последнее - его собственное толкование. «В любом случае, посол Сирения хотела вызвать целый отряд безопасности Звездного флота, но Наджа поговорил с ней о проведении расследования ДОБ, и она согласилась, что одного следователя ДОБ будет вполне достаточно».
- Что-то вроде теории один бунт - один следователь, лейтенант? Или, это должно быть двойное убийство, требующее двух следователей? Это звучит как –то немного панически. О, хорошо, мы должны заниматься такими делами, являются ли они результатом паники или нет.
Они добрались до конференц-зала, и Элизабет обнаружила Глисона, двух младших офицеров Звездного флота, и множество рядовых сотрудников Безопасности, ожидающих ее.
- Ну, Глисон, лейтенант ознакомил меня с большинством деталей. Я так понимаю, что Вы считаете, что я должна полететь туда.
- Полковник, Вы являетесь представителем офицеров ДОБ высшего ранга, и ради поддержания общественных приличий желательно, чтобы мы отправили кого-то равного по рангу капитану «Энтерпрайза». По мнению компьютера, только два человека Безопасности достаточного ранга назначены на Станцию Разрядки, Вы сами и полковник Алексис Шеффер. Он не прибудет еще несколько часов, поэтому я боюсь, мэм, эта честь выпадает Вам.
- Вы консультировались с Центром ДОБ по этому вопросу, Дерек? - Она использовала его имя как вербальный ключ, который дал бы ему понять, что она хотела бы поговорить с ним наедине. Дерек был ее старым другом, и он сразу же внял ее просьбе.
- Я собирался связаться с ними для дальнейших приказаний, мэм. Если Вы хотите, мы можем заняться передачей вместе. Ее следует закодировать, а в этом случае требуются сверхсекретные методы. - Он обвел взглядом комнату и остальных сотрудников. - Если вы нас извините, дамы и господа, на этом все.
Лицо молодого лейтенанта погрустнело. Он кинул на Элизабет один скорбный взгляд, а затем вышел из комнаты вместе с остальными.
Глисон подождал, пока комната опустеет, затем повернулся к Элизабет. «Что случилось, Бет? Разве Вы не хотите на задание? Или Вы думаете, что у Кирка всего-навсего триббл в штанах?»
- Я думаю, что это немного и то, и другое. Понимаете, мы с Алексисом не виделись три месяца. Он вызвался на это задание, чтобы у нас был шанс побыть вместе. Наш брачный контракт скоро переоформляется.
Она использовала словесную стенографию; она и Дерек работали вместе раньше и были близки друг к другу. Она знала, что нет необходимости в длительных объяснениях.
- Является ли встреча более важной для Вас или для Алексиса? Я подозреваю, что он хочет этого больше, чем Вы. Это важная работа, Бет. Центр ДОБ очень обеспокоен. Если эти два посла погибли в результате диверсии ромуланцев, подумайте о последствиях: в течение следующих трех дней у нас будет двести пятьдесят послов на Станции Разрядки-1. Если ромуланцы намерены убить делегатов Федерации, это не будет хорошо смотреться в нашем отчете.
- Вы знаете, Дерек, это единственное, что мне нравится в ваших PR-типах. Факт того, что многие жизни Вас интересуют только с позиции того, как это отразится на ДОБ. Конечно, послы, как класс, одноразовы; Я бы больше склонялась к тому, чтобы быть в ярости, если бы те, кого мы обсуждаем, были настоящими членами Совета. Послы так же полезны, как и ноги змее, и даже Совет Федерации знает это. Зачем бы еще им посылать их сюда вместо того, чтобы прийти самим? Я почти уверена, что они подозревают, что ромуланцы собираются убить их драгоценную делегацию. Но делать это один за другим - это глупо, все, что ромуланцам нужно было бы сделать - подождать, пока все прибудут сюда на Станцию и взорвать ее к чертям собачьим. Я возьму это задание, Дерек, хотя я подозреваю, что Кирк, Наджа и Сирения слишком остро на все реагируют. Но есть одна вещь, которую вам придется сделать для меня взамен. Вам нужно будет рассказать Алексису, почему меня здесь нет, и я не завидую Вам.
- Трусиха. - В голосе Дерека была слышна нотка привязанности. - У Вас просто не хватило сил рассказать ему о себе, и я не могу сказать, что я виню Вас. Если бы я был на его месте и находился на полпути через всю Галактику для интерлюдии с женщиной такой же красивой, как Вы, даже если бы Вы были моей женой, я был бы в полном раздражении, если бы обнаружил, что Вы ушли на какое-то непродуманное задание. Но у нас действительно нет времени ждать, пока Алексис доберется сюда, чтобы мы могли сыграть в орла и решку и решить, кто полетит на «Энтерпрайз». Центр сказал свое слово, они хотят, чтобы этим занялась большая шишка, а, честно говоря, прямо сейчас у вас самый большой парик. Я подготовил скоростной шаттл, он ожидает внизу, на ангарной палубе. Удачи с «Энтерпразом». - Он улыбнулся и нежно похлопал ее по плечу.- Я поговорю с Алексисом. Хотя я уверяю Вас, моя дорогая, мое очаровательное общество не заменит ему вашего. О, и говоря об очаровательном обществе, следите за капитаном Кирком, он известный ловелас. Я уверен, что Алексис так же хорошо осведомлен о репутации Кирка, как и я.
Элизабет рассмеялась. «Он должен быть чрезвычайно привлекательным, чтобы отвлечь меня от расследования убийства, если это то, что имелось в виду. К тому же, конечно, даже если я не буду беспокоиться о расследовании, у меня есть Алексис, о котором нужно беспокоиться, у меня есть встреча с разрядкой, о которой нужно беспокоиться, и у меня есть факт, вызывающий беспокойство, что до тех пор, пока Алексис не прибудет, командуете Вы. Все из вышеперечисленного гарантированно удерживает меня от любого романтического интереса к этому капитану Кирку. Таким образом, Вы можете успокоить Алексиса, что я только исполняю свой долг ради великой славы Департамента особой безопасности. Храни Господь наши души.

Глава двенадцатая

Дневник капитана, Звездная дата 6980.6

Из-за требований послов, находящихся на борту моего судна, я запросил услуги Департамента особой безопасности и мне сообщили со Станции Разрядки-1, что они посылают полковника Элизабет Шеффер для расследования ситуации. Вопрос о запросе в ДОБ меня весьма огорчает; он плохо отразится как на моем корабле, так и на возможностях моего собственного шефа Службы Безопасности, лейтенанта-коммандера Грега Кольера. Однако послы считают, что им нужен верховный следователь, а ДОБ действительно квалифицируется как элита следствия. Надеюсь, полковник Шеффер сможет быстро завершить свое расследование и что его результаты будут соответствовать выводам моих собственных офицеров. Я до сих пор придерживаюсь мнения, что смерть послов Агнатхи и Нэко была случайной, и тот факт, что все медицинские осмотры свидетельствуют о том, что признаков нечестной игры не зафиксировано, поддерживает меня. Единственным, что побудило меня вызвать внешнюю помощь, было странное сообщение посла Наджи о том, что он видел Ангела Смерти. Даже я не могу придумать рационального объяснения тому, что ему привиделось в его каюте.

Заявление Наджи о том, что он увидел Ангела Смерти, определенно вызвало проблемы на борту «Энтерпрайза», история облетела корабль за несколько часов. Посол утверждал, что был разбужден от здорового сна ярким светом в своей каюте; и там, плавая над его головой, был огромный крылатый змей. Это был образ того, что люди на Далцелле, родной планете Наджи, знали, как предвестника смерти. Существо назвало Наджу его именем яйца и тихо заговорило с ним. Ангел Смерти заявил, что он еще не пришел за послом; время еще не настало. Но из-за великой любви, которую он питал к сыну своего народа, он должен был предупредить, что Наджа не должен голосовать против ромуланской разрядки. Разрядка была хорошей и ценной вещью, необходимой для мира во Вселенной. Ангел Смерти признал, что такой мир, в конечном итоге, даст ему гораздо меньше работы, но он чувствовал почти облегчение, потому что даже Ангел Смерти должен отдыхать, а Наджа, выступая за разрядку, даст ангелу некое слабое облегчение его обходов. Но если посол будет упорствовать в противостоянии разрядке и будет упрямым и высокомерным, Ангел Смерти не будет иметь другого выбора, кроме как посетить его снова, и на этот раз он возьмет Наджу с собой в великие западные земли, куда он забрал Агнатху и Нэко. С окончательной вспышкой красочной пиротехники ангел исчез, оставив комнату в полной темноте.
Наджа предположил, что ему просто приснилась эта встреча, но это был сон такой яркости, что он оставил его с чувством сильного беспокойства, а затем, когда ему сообщили о смерти Нэко, он понял, что это был вовсе не сон. Ангел Смерти посетил его, и также было очень вероятно, что независимо от того, верил ли в Ангела Смерти Нэко, тот пришел к большому коту не предупреждая. Сам факт, что Нэко был найден свернувшимся, как котенок, в состоянии тихой покорности, указывал, что не было никакой борьбы, что Нэко умер спокойно. Таков был обычай расы Гююнюу. Смерти не боялись; она приходила просто как тихий посланник новой жизни. Только Ангел Смерти мог попасть в каюту Нэко и не получить никаких возражений от посла.
Кирк был склонен рассматривать эту болтовню об Ангеле Смерти почти так же, как он рассмотрел бы заявление доктора Маккоя о том, что он увидел Санта-Клауса в медотсеке, но он прекрасно знал из своего курса антропологии, что большинство культур имеют традицию какого-то предвестника смерти. Он не верил, что то, что видел Наджа, действительно было Ангелом Смерти, но у него было сильное подозрение, что кто-то на борту «Энтерпрайза» становится очень находчивым. Было много возможностей: галлюциногены, голограммы, постгипнотическое внушение или просто избыток запеченных моллюсков, которые Наджа очень любил, и в ту ночь съел с избытком за ужином. Если послы посчитали, что только Департамент особой безопасности сможет справиться с Ангелом Смерти, так пусть один из этих одетых в черное миньонов Правосудия и бегает тут, преследуя призрака. У него, капитана Кирка, есть гораздо более важные дела, требующие его участия, например, безопасная доставка «Энтерпрайза» на Станцию Разрядки-1, на что оставалось менее чем полтора дня.
Тем не менее, он чувствовал, что ему лучше устроить какую-то официальную делегацию, чтобы поприветствовать полковника Шеффер. Он предположил, что он может переложить ответственность на Спока или Маккоя, но, в то же время, поскольку полковник был его эквивалентом по рангу, он чувствовал, что должен, по крайней мере, формально, появиться на ангарной палубе, когда прибудет ее скоростной шаттл. Он надеялся, что она не будет слишком нудной; сотрудники ДОБ не были известны остроумными ответами, и они не склонны были проявлять чувство юмора. Было что-то в черной форме и вышитых золотом весах правосудия, которые располагались на правой стороне верхней части туники, что, как правило, не располагало к неофициальным отношениям с кем-то из ДОБ.
Капитан Кирк выбрал участников приветственной делегации для полковника Шеффер - своего Первого офицера и своего шефа службы безопасности. Поскольку трое мужчин стояли вне шлюза, ожидая, когда давление атмосферы в ангарном отсеке приблизится к нормальным значениям, Кирк наблюдал за лейтенантом-коммандером Грегом Кольером, нервно переминающимся с ноги на ногу. Высокий, красивый чернокожий мужчина выглядел великолепно в красной велюровой тунике; ткань подчеркивала движение мышц его спины, когда он перемещал вес. Он, больше, чем кто-либо на корабле, будет зависеть от присутствия сотрудника ДОБ. Сам факт, что послы потребовали присутствия Особой Безопасности, показывал их недоверие Кольеру.
Мигнул световой индикатор «безопасно», и широкая дверь открылась, являя взору массивный посадочный отсек. Крошечный иглообразный скоростной шаттл казался потерявшимся в широком пространстве платформы для стыковки. Это была небольшая серебряная лучинка, едва заметная на геометрической разметке поля. Кирк, Спок и Кольер медленно пошли к судну. Очевидно, оно было предназначено только для одного человека и, вероятно, предположил Кирк, было одним из последних приобретений в арсенале ДОБ. У него было сильное подозрение, что, выглядя хрупким, он, вероятно, мог нанести такой же ущерб планете, как и весь «Энтерпрайз». ДОБ имело репутацию основательности, справедливости и способности быть судьей, присяжными и палачом в одном лице.
В верхней части корабля открылся выходной люк, и пилот начал плавно скользить по машине. Было очевидно, что у полковника было едва достаточно места внутри корабля для ее тела; не было ничего лишнего. Он был разработан с максимальной эффективностью.
Трое мужчин как раз достигли края посадочного диска, который выбрала полковник Шеффер, когда она соскользнула с края корабля и сняла шлем. Она повернулась к трем офицерам, и Кирк почувствовал внезапный прилив паники. Казалось, что ее внешний вид стал для него прямо физическим ударом.
Элизабет Шеффер была самой красивой женщиной, которую когда-либо видел Джеймс Кирк в своей жизни. Она была так же высока, как и он, ее тело было стройным и деликатно собранным. Ее цвет лица был нежным розово-коралловым как у ангела, и даже тяжелый шлем пилота не сумел укротить завитки ее серебристо-белых волос. У них был мерцающий блеск, похожий на жемчужный. Разрез ее глаз, неотчетливые кончики ее ушей и конфигурация ее черепа и костей лица свидетельствовали о том, что у нее определенно была смешанная кровь. Кирк был убежден, что какая бы смесь в ней ни была, ее следует смешивать чаще.
Глубокий бирюзовый оттенок ее глаз прекрасно сочетался с бирюзовым цветом полоски на ее воротнике и широкой атласной полосы, которая сбегала по бокам ее черной туники и которая указывала на ее звание полковника ДОБ. Черная туника с длинными рукавами подчеркивала совершенство ее стройного тела, а черные брюки до лодыжки делали фигуру такой же тонкой, как у древесной нимфы. Она казалась существом мифологическим, существом, заслуживающим крыльев стрекозы. Ей едва удавалось касаться земли черными сапогами; она парила больше, чем шла, и Кирк сразу понял, что все, что он чувствовал по отношению к ДОБ, быстро претерпевает изменения.
- Капитан Кирк? - Ее голос был таким же нежным и деликатным, как и все остальное.- Я полковник Элизабет Шеффер. Я полагаю, у вас имеется проблема.
Кирк быстро встряхнулся, чтобы очистить мысли о Титании или Венере, выходящей из моря. Он должен был напомнить себе, что она офицер Федерации и полностью равна ему по рангу. «Надеюсь, полковник, Вас не просто отправили на охоту на диких гусей. Некоторые из наших послов немного запаниковали. Я признаю, что у нас имеются две довольно загадочные смерти, но я не думаю, что было необходимо привлекать к ним ваш отдел. - Он улыбнулся, понимая, что то, что он сказал, могло показаться немного оскорбительным. - Я бы хотел, чтобы Вы познакомились с лейтенантом-коммандером Грегом Кольером, моим шефом Службы Безопасности. Надеюсь, вам вдвоем удастся вместе решить эту проблему». Кирк осторожно подтолкнул Кольера вперед. Капитану было очевидно, что его шеф Безопасности так же ошеломлен, как и он сам.
- Приятно познакомиться, мэм, - сказал Кольер, протягивая руку. - Я знаю, что между нашими двумя подразделениями всегда существовало чувство соперничества, но я надеюсь, как сказал капитан, что мы сможем работать вместе.
Полковник Шеффер взяла руку Кольера в свои и задержала ее на мгновение, прежде чем отпустить. Она улыбнулась, и Кольер почувствовал дрожь.
- Я вполне согласна с Вами, мистер Кольер. Между нашими двумя ветвями было много соперничества, но встреча по разрядке между Федерацией и ромуланцами намного важнее любых мелких чувств, которые Вы или я можем испытывать. Я обещаю Вам, - она усмехнулась и довольно внимательно посмотрела на его тунику, - что я не буду называть Вас краснорубашечником, если Вы взамен воздержитесь от того, чтобы называть меня черножакетчиком. И, кстати, меня зовут Элизабет. Я предпочитаю, чтобы Вы называли меня именно так. «Полковник Шеффер» звучит несколько устрашающе, и это не всегда помогает моему расследованию. Постарайтесь думать обо мне как о человеке, а не как о форме.
Атмосфера несколько разрядилась. Кирк не был уверен, произошло ли это из-за изменения его собственных чувств относительно Элизабет Шеффер или из-за какой-то магии, которой обладала Шеффер. Было совершенно ясно, что она и Кольер быстро формировали общество взаимного восхищения, и капитан Кирк решил, что его только укрепит тот факт, что он капитан «Энтерпрайза». «Элизабет, я был бы очень рад, если бы Вы присоединились ко мне за обедом, а потом я мог бы организовать для Вас экскурсию по Энтерпрайзу».
- Капитан, - сказал Спок, сразу же привлекая внимание капитана к тому, что его не познакомили с полковником Шеффер, - Я имею склонность подозревать, что полковнику будет более интересно узнать, что мы сделали до сих пор относительно смерти двух послов, и она, вероятно, будет очень заинтересована в том, чтобы пересмотреть записи о медицинских осмотрах с докторами Маккоем и Ригель. В настоящее время экскурсия по «Энтерпрайзу» производит впечатление, по-моему мнению, как излишней, так и нелогичной.
- О, Спок, я только хотел ознакомить ее с местностью, где происходили определенные события, - торопливо добавил Кирк, пытаясь прикрыть то, что было явной промашкой с его стороны. - Между прочим, Элизабет, это мистер Спок, мой Первый офицер. Если у вас есть проблемы с логикой, он тот, кто позаботится об этом.
Элизабет приняла полуформальную позу и подняла одну руку в правильном вулканском приветствии, а затем, на чистейшем вулканском, без малейшего следа акцента, поздоровалась с Первым офицером. Выражение удивления внезапно появилось на лице Спока; затем быстро овладев собой, он поднял свою руку в салюте и вернул приветствие.
- Полковник, - спросил он, как только были завершены формальности, - где Вы научились говорить на вулканском? Вы вулканка? Я весьма заинтересован вашим отсутствием акцента, это потрясающе. Вы, должно быть, учились с детства. - пробормотал Спок.
- Большое спасибо, мистер Спок, - сказала Элизабет. - Вы льстите мне насчет моего вулканского происхождения, у меня есть какая-то часть вулканской крови, но я могу сказать всего несколько фраз, не считая формальных приветствий. Я много изучала этот язык и была бы признательна за любую помощь, которую Вы можете мне оказать в моем изучении грамматики. Что касается моего обучения с детства, то в определенной степени я должна сказать, что да, я была воспитана в яслях ДОБ, и мы обучались на большинстве языков Федерации. Но Вы должны понимать, что это всего лишь поверхностное знакомство. Я могу поприветствовать различных делегатов Федерации на их родном языке, спросить об основных потребностях и, возможно, сделать лестное заявление или пару об их собственном домашнем мире, но помимо этого я полный неуч.
Первый офицер заметно оттаял, и Кирк с ужасом увидел, что Спок тоже присоединился к обществу уважающих Шеффер. Ему предстояло тягаться с каждым членом его команды с того момента, когда они увидят Элизабет Шеффер. Он почувствовал в себе странное желание признаться даже в убийствах, если бы это послужило для привлечения ее пристального внимания. Он понял, что это, вероятно, ее секретная способность как сотрудника Службы Безопасности. В Элизабет Шеффер не было ничего устрашающего; она, очевидно, была достаточно искусна, чтобы очаровать своих противников до смерти.

Глава тринадцатая

- Капитан, - спокойно сказала Элизабет, - не могли бы Вы связаться со своим мостиком и приказать выключить двигатели?
Кирк уставился на нее. Ее просьба, данная вскоре после ее прибытия на корабль, казалась странной, мягко говоря; она еще даже не вышла с ангарной палубы, но уже отдавала ему приказы относительно его корабля. «Полковник Шеффер, - он быстро скользнул в формальный режим, - не могли бы Вы сказать мне, какая у вас причина для этой довольно экстраординарной просьбы? У меня имеются одиннадцать послов на борту, которые очень спешат добраться до Станции Разрядки-1, и я не думаю, что они были бы признательны, если бы им сказали, что корабль должен произвести полную остановку в космосе. И подумав об этом, мне тоже не очень нравится эта идея».
- Ну, понимаете, капитан, - Элизабет подошла ближе к Кирку и потянулась, чтобы слегка коснуться рукой рукава его мундира. - Я помещаю ваш корабль в карантин. Вы должны понять, капитан, я выполняю свою работу.
- А что произойдет, если я захочу связаться со Звездным флотом, - сказал Кирк, - и попрошу отменить ваш запрос? Мы находимся в первоочередной миссии.
- Капитан, - сказал мистер Спок, присоединившись к разговору, - Вы не принимаете во внимание тот факт, что приказы или запросы агента ДОБ отменяют любые приказы Звездного флота. Я бы предположил, что если полковник Шеффер предложила нам остановиться, мы должны действовать точно так, как она предложила, и оставаться здесь в космосе, пока она продолжает расследование.
- А если я решу, что Вы не правы? - спросил Кирк полковника Шеффер. - Что, если я проигнорирую Вас и продолжу свой путь к Станции Разрядки-1? Видите ли, я склонен полагать, что приказы Звездного флота отменяют все, что Вы можете сказать. В частности, полковник, поскольку Вы сделали это довольно своевольную просьбу, прежде чем увидели какую-либо из медицинских записей о смерти двух послов или провели хотя бы небольшое расследование.
Элизабет Шеффер тихонько кивнула и откинула рукав своей черной туники, обнажив тонкую полупрозрачную ленту вокруг запястья. «Я понимаю вашу позицию, капитан, но, видите ли, до того, как я покинула Станцию Разрядки-1, я выяснила, что других смертей на других кораблях, перевозящих послов на встречу, зафиксировано не было, и это автоматически делает ситуацию подозрительной, а мы настолько близки к Станции, что я не могу рисковать угрозой жизни других послов Федерации. Итак, я хочу, чтобы Вы простили меня за то, что я помещаю «Энтерпрайз» в карантин по своему указанию. Это вопрос приоритета моих приказов над вашими. Я знаю, что Вам это не очень нравится, в конце концов, корабль ваш, но у меня нет большого выбора. Я была обучена действовать определенным образом и придерживаться определенного набора правил. Я уверена, что Вы сможете это понять, наши мышления очень похожи. У Вас тоже есть правила и инструкции, которые следует соблюдать, но в этом случае мои действительно отменяют ваши. Я хотела бы сохранить это в виде просьбы. Если мне прийдется дать приказ, это будет не так приятно, и это может испортить отношения между нами». Она посмотрела на него, и давление ее руки на его руку увеличилось. Это был способ дать понять Кирку, что она может сжать свою руку, как ястреб и сломать его запястье.
- Видите ли, - продолжала она, - этот маленький браслет, который я ношу, - это пусковое устройство. Мой корабль, игла XK, приземлившаяся сейчас на вашу посадочную площадку, - это бомба. Все, что мне нужно сделать, это снять этот браслет, оказав давление на нужное место, и «Энтерпрайз» разорвет на атомы. Этого я бы предпочла не делать, и я заверяю Вас, что это не то действие, которое я бы предприняла с чрезмерной поспешностью, но я сделаю это, если придется. Когда речь идет о болезни, следующим шагом после карантина обычно является уничтожение потенциального хозяина. Смерть одного посла может считаться случайностью; смерть двоих вызывает у меня подозрения, и ссылки в вашем отчете на существо, известное как Ангел Смерти, делают меня убежденным параноиком. Не потребовалось бы многого, чтобы убедить меня в том, что уничтожение «Энтерпрайза» будет более выгодно для Федерации; и я уверена, капитан, что ни один из нас не хочет конфронтации, которая могла бы привести к любым необдуманным действиям с моей стороны.
Кирк посмотрел на тонкую пластиковую ленту, чуть шире идентификационной бирки из больницы, а затем посмотрел в лицо женщины. Полковник Шеффер была совершенно спокойна, почти безразлична; но он мог видеть в ее лазурных глазах спокойную убежденность в том, что она сделает именно то, чем она угрожает. «Но это будет также и ваша смерть, Элизабет». Он сознательно использовал ее имя, пытаясь проявить некоторую интимность.
- Моя жизнь относительно неважна в общей схеме Вселенной. - Ее голос был таким же спокойным, как если бы она обсуждала состояние погоды. - Понимаете, меня обучали умирать как агента ДОБ, так же, как готовили к жизни, и я уверяю Вас, что если бы я сочла нужным уничтожить «Энтерпрайз», ничто из того, что я думаю о своей собственной безопасности, не остановило бы меня.
- Капитан, - сказал Спок, - я склонен полагать, что полковник Шеффер на данный момент одерживает верх. И с точки зрения общего взгляда на Федерацию ее предпосылка логична. Пока на вопрос о гибели двух послов не будет получен удовлетворяющий ее ответ, возможно, лучше всего позволить «Энтерпрайзу» оставаться там, где он есть.
Кирк взглянул на своего Первого офицера. Он почувствовал сильный соблазн сказать: «И ты, Брут?», Но решил, что это будет просто ненужной демонстрацией классического образования. Он поклонился Элизабет Шеффер и сказал: «Ну, похоже, Вы выиграли на этот раз. «Энтерпрайз» больше не будет продолжать двигаться к Станции Разрядки-1, но я оставлю Вам, полковник, объяснение послам, находящимся на борту этого корабля, почему они застряли здесь. А что касается вас, Спок, - обратился он к своему Первому офицеру, - Вы отдадите приказ мостику. Идея остановить мой корабль мне не очень нравится. Это слишком похоже на то, чтобы вытащить из розетки вилку системы жизнеобеспечения кого-то, кого я очень люблю».
Спок кивнул, подошел к экрану связи на стене посадочного отсека и передал приказы капитана мостику. Через несколько секунд появилась дрожь, которая прошла через весь корабль, что Кирк мог идентифицировать почти как предсмертные муки своего судна; а потом наступила тишина. Постоянный гул двигателей настолько был частью фонового шума, что Джим почти не замечал его, пока тот не исчез; и, хотя он слышал шипение атмосферных систем, словно чего-то стало не хватать на его корабле.
- Ну что ж, полковник, теперь мы официально находимся в карантине, - сказал он. - Я отдам приказ, что никто не должен покидать корабль с помощью транспортера или шаттла, и сидеть спокойно и ждать, пока Вы проводите расследование. Есть ли еще какие-нибудь маленькие сюрпризы у вас в рукаве?
- О, нет, - весело сказала она. - Уверяю Вас, мне не нравится это делать, капитан, это просто вопрос необходимости. Я бы посоветовала также, чтобы Вы не пытались удалить мой корабль с ангарной палубы. Это очень чувствительная машина, и если произойдет попытка использовать тяговый луч или транспортер, чтобы выкинуть его в глубокой космос, он взорвется, прежде чем достигнет дверей посадочной площадки. И влияние на «Энтерпрайз» будет таким же разрушающим, как и использование спускового устройства на браслете. Видите ли, - она улыбнулась ему, - я здесь, чтобы остаться, и мой корабль тоже, поэтому нам лучше всего продолжить расследование. Думаю, мы должны начать с вашего медицинского отдела. Проведете меня в ваш медотсек? Или Вы уже достаточно насмотрелись на меня и мою форму ДОБ?
Кирк улыбнулся тому, как она манипулирует ним, и согласился с необходимостью этого. «Мадам, я буду весьма горд сопровождать Вас в медотсек. Мне будет очень приятно наблюдать за тем, как Вы делаете жизнь труднее доктору Маккою, а не мне. Пойдем?»
Дверь в ангарный отсек зашипела, когда Кирк вывел стройную, одетую в черное женщину в коридор своего неподвижного корабля.

Доктор Маккой ждал полковника ДОБ в медотсеке. Очень нервничающая доктор Ригель стояла рядом с ним, заламывая руки. «Доктор Маккой, она узнает через несколько минут, что я не настоящий врач, - сказала ветеринар, и в ее голосе прозвучала определенная паника. - Тогда начнется настоящий разнос. Это противоречит правилам, а Вы знаете, как ДОБ заботится о правилах! Мы оба можем быть понижены в ранге за это! Я надеюсь, что она из понимающих, но из того, что я слышала о ДОБ, они не понимают ничего, что выходит за рамки норм, прописанных в книгах.
- Не волнуйся, Рут. - Доктор М'Бенга присоединился к ним, его руки все еще были влажными от работы, которую он проводил в лаборатории патологии. - ДОБ являются приверженцами правил, но они также справедливы, и, как и вулканцы, склонны быть логичными. Я уверен, что она поймет необходимость того, что мы сделали. Думаю, нам не о чем беспокоиться.
М'Бенга едва закончил говорить, как дверь медотсека распахнулась, и в ней появился капитан Кирк с полковником Шеффер.
Реакция Маккоя на элегантную женщину была похожа на реакцию капитана. Если бы она не была выше его по рангу, у него возникло бы желание издать слабый свист полного восхищения. Независимо от того, с какими правилами и положениями эта женщина могла быть связана, по крайней мере, она была привлекательной.
- Полковник Шеффер, - сказал Кирк, - я хотел бы, чтобы Вы познакомились с главными сотрудниками моего медицинского отдела, которые были связаны с послами. Это доктор Леонард Маккой, Главный хирург, доктор Рут Ригель, специалист по экзобиологии , и доктор М'Бенга, наш специалист по инопланетным расам, особенно по вулканцам.
Полковник Шеффер подтвердила, что познакомилась с ними, пожала руку каждому из членов команды и осмотрела комнату. «Я не заметила присутствия Главной медсестры. У вас есть одна, не так ли, доктор Маккой?»
- Да, но медсестра Чэпел в настоящее время оказывает помощь одному из послов. Похоже, посол Си-с-с (щелчок) с Гавиалиана попытался станцевать фламенко с розой в зубах, и не удалил шипы перед этим. У него есть некоторое ощущение, что поверхность верхнего неба порвана, и он попросил медсестру Чэпел оказать ему первую помощь. Он в романтическом режиме, видите ли, и очень любит, чтобы его ждали дамы.
Элизабет рассмеялась. «О, дорогой гавиалианец! Я знакома с представителями его расы: что он на этот раз - испанский цыган? Или что-то более экзотическое? Думаете, если бы он читал что-нибудь об этом, он бы понял что у роз есть шипы. О, хорошо, это безопаснее, чем могло бы быть. Мне когда-то приходилось иметь дело с гавиалианцем, который представлял себя ригеллианским космическим пиратом, он почти удалил мое левое ухо своей абордажной саблей, прежде чем я смогла отскочить от него. Похоже, царапины от шипов - это весьма небольшая цена за это.
Маккой ухмыльнулся и сказал: «Я рад, что кто-то знаком с гавиалианцами. Си-с-с (щелчок) стал святым ужасом для всего корабля. Не то, чтобы он хотел преднамеренно нанести какой-либо вред, он действительно очарователен, но он спрашивает каждого члена экипажа женского пола, не мог бы он поцеловать ее руку, и не нашел ни одного добровольца. Вероятно, это немного раздражает его, и это может объяснить танцы фламенко и розу. Но, говоря о медицине, я полагаю, полковник, Вы здесь для вашего стандартного физического осмотра и зигмундирования. Через пару минут я займусь Вами, когда мисс Чэпел закончит с послом».
- Извините, доктор, но физический осмотр, и тем более Зигмунд, любого офицера ДОБ, а тем более находящегося при исполнении долга, запрещен медицинскому персоналу Звездного флота. Понимаете, это не моя идея. - Она мило улыбнулась доктору. - Я бы не хотела ничего больше, чем пообщаться с кем-то столь же привлекательным, как Вы, на физическом осмотре, но было проведено слишком много усовершенствований моего тела. Некоторые из них совершенно секретны. Вы действительно понимаете, я надеюсь, что это просто невозможно. А Зигмунд вообще вне рассмотрения. Я не могу позволить кому-либо, кроме врача ДОБ, получить доступ к моему разуму. Однако, я заверяю Вас, что если я заболею или возникнет какая-либо проблема, я, конечно, отдам себя в ваши руки. В настоящий момент я в полном здравии, и Вы не должны испытывать никаких трудностей при решении чрезвычайных ситуаций. Мой расовый фон - это в первую очередь землянка с арктурийскими корнями, небольшим процентом вулканской крови и некоторыми другими незначительными расовыми примесями. Ничего сложного для доктора с вашими умениями, я уверена.
Маккой был в затруднении найти ответ. Элизабет бесстыдно льстила ему, и все же было совершенно ясно, что в битве за физический осмотр или Зигмунд она выиграла. И так же он был заинтригован, как бы узнать, какие такие любопытные корректировки и дополнения были проведены с ее телом, но у него было сильное чувство, что было бы небезопасно пытаться слишком много выяснять.
- Теперь, когда мы решили эту небольшую проблему, - сказала Элизабет, - я бы хотела увидеть отчеты о вскрытии двух погибших послов, и я также хотела бы получить полные медицинские отчеты об оставшихся послах. Кто проводил вскрытие?
- Я проводила, - пробормотала доктор Ригель. - Доктор Маккой чувствовал, что область доктора М'Бенги намного более гуманоидная, а у меня немного большая компетенция, посол Нэко был котом, и…
Бормотание Рут перешло в молчание, она стояла, глядя на свой сапог, словно он мог ей что-то подсказать, и ожидая падения топора палача.
- Что у Вас за ранг, доктор? - хладнокровно спросила Элизабет. - И не могли бы Вы рассказать мне, какова ваша настоящая специализация?
- Я - ветеринар корабля, - пробормотала Рут своему сапогу. - Я специализируюсь на ксенобиологии, чуждой биологии инопланетных животных.
Она посмотрела на офицера ДОБ, ее лицо выражало тихое смирение и в глазах светилась некая мольба.
- О, я поняла. Это многое объясняет, - сказала Элизабет. - Это было очень умно, доктор Маккой, заставить вашего ветеринара поработать над этим. Я видела перечень послов, находящихся у вас на борту, и если бы я была на вашем месте, я была бы в ужасе от того, что мне придется иметь с ними дело. Они самая чужеродная компания инопланетян, которую я вижу собравшимися в одном месте за долгое время. Я поздравляю Вас с таким проявлением проницательности. Теперь, доктор Ригель, так как мы отвлеклись, не могли бы Вы показать мне свои записи?
Со вздохом облегчения и слегка дрожащей улыбкой доктор Ригель поманила полковника Шеффер в сторону лаборатории патологии. «Я буду рада показать Вам, что у нас есть, - сказала она, - но это не так уж и много. По всем показаниям, Агнатха и Нэко умерли от совершенно естественных причин, если можно назвать смерть без каких-либо причин «естественными причинами.»
Используя компьютер, полковник Шеффер внимательно изучила медицинский отчет. У нее было достаточно научного опыта, чтобы понять, что то, что сказала доктор Ригель, было абсолютно верным: оба вскрытия не выявили никаких признаков каких-либо органических заболеваний у Агнатхи или Нэко, никаких признаков присутствия каких-либо токсинов или других посторонних веществ. Объяснить смерти двух послов было нечем, за исключением того факта, что они были мертвы. Шеффер отметила высокий уровень онгрена в теле Агнатхи, но на данный момент отклонила этот факт как несущественный. Вскрытие Нэко не показало такого повышенного уровня гормонов; он умер спокойно, без каких-либо следов борьбы. Казалось, он просто свернулся калачиком и уснул, чтобы больше не проснуться. Шеффер прочитала записи и одобрительно согласилась с их содержанием.
«Доктор Ригель, это нуждается в ком-то с гораздо большим мастерством, чем я, и кто должен определить что не так с вашими отчетами о вскрытии, и я отмечаю, что компьютер согласен со всеми вашими выводами. Но есть что-то здесь, что воняет, и оно воняет до небес. - Она постукивала по файловым дискам одним тонким указательным пальцем. - Они не говорят нам правду. О, я признаю, что все медицинские цифровые данные есть, но они не говорят нам правду о том, как именно умерли эти два посла. Я чувствую запах убийства, как другие люди могут чувствовать запах весны в воздухе, запах океана поблизости, и поверьте мне, я чувствую запах убийства».
Доктор Ригель собрала информационные диски и подала их. «Есть сообщение посла Наджи о том, что он видел Ангела Смерти, - сказала она. - То есть, если Вы предпочитаете верить в такие вещи. Лично я никогда не верила в Ангела Смерти, а я видела, как умирают многие животные».
- Да, но смерть скольких людей Вы видели? - Элизабет смотрела сквозь ветеринара, как будто видела что-то далеко за ней. - Я видела больше смертей, чем Вы когда-либо увидите в своей жизни, доктор, и за некоторые из них я была ответственна. Я признаю эту ответственность, но были времена, когда я наблюдала, как кто-то умирает на моих руках, и на лице его было выражение, как будто он приветствует кого-то, и это выглядело почти как трансцендентальная радость. И были времена, когда я ощущала легкое прикосновение крыльев к моей собственной спине. Уверяю Вас, доктор Ригель, я верю в Ангела Смерти, я видела его, и я знаю, когда придет время, и он замедлит свое путешествие, чтобы поприветствовать меня, на моем лице тоже отразится эта великая радость. Я не знаю, кто посылает Ангела Смерти, или куда, черт возьми, он заберет меня, если ему будет угодно, но я верю в него. Если один из послов на борту этого корабля видел такое существо, я склонна в это поверить. Я хочу встретиться с ним сейчас же».
Доктор Ригель недоуменно уставилась на полковника ДОБ. Большая часть того, что сказала женщина, казалась чистой глупостью, но в этих больших лазурных глазах было выражение какого-то абсолютного убеждения, и оно заставило Ригель удивиться и почувствовать себя немного испуганной.
- Вы найдете посла Наджу в его апартаментах, он говорит, что он чувствует себя нехорошо, я проверила его сегодня утром, и он в полном порядке - для своего возраста. Но, тем не менее… - Рут заглянула в свои записи, - Агнатха и Нэко тоже были здоровы. Я желаю Вам удачи в вашей охоте на Ангела Смерти, полковник. И Вы знаете, я думаю, я рада, что не верю в «него».
Элизабет кивнула и пошла к двери офиса. Когда дверь открылась, она бросила через плечо: «Сейчас Вы не верите, доктор Ригель, но когда-нибудь Вы это сделаете. Конечно, когда это когда-нибудь наступит, и Ангел Смерти придет за Вами, Вы не будете живы после этого, так что это не имеет большого значения, не так ли?»
После этого агент ДОБ удалилась, оставив в лаборатории патологии неясное присутствиечего-то, что заставило доктора Ригеля поежиться.

Глава четырнадцатая

Элизабет Шеффер без труда нашла каюту Наджи с Далцеллы. Она вот-вот собралась постучать, когда заметила какое-то создание, спешащее к ней с дальнего конца коридора. По его внешности она предположила, что это был один из послов. Она проверила свою ментальную файловую систему и поняла, что это Ровар с Хемиптеры. Он был огромным округлым существом, его тело было полосатым, черным с ярко желтым; он размахивал руками, сигнализируя, что она должна подождать, пока он подойдет, а его три глаза вращались в своих гнездах, как ветряные мельницы. Он резко остановился перед ней, сжимая все свои шесть рук вместе в узлоподобном образовании, которое она опознала как приветствие. Она повторила жест, как смогла; тем, у кого не хватало рук до шести, это было довольно сложно.
- Наконец-то Вы здесь! Что Вы собираетесь предпринимать насчет этих убийств? Когда Вы собираетесь поймать убийцу? Я не хочу попасться ему! Это первый раз, когда я когда-либо летел на судне Федерации и имел проблемы такого рода, и это слишком расстраивает! Вы не можете понять, насколько важно, чтобы посол имел тишину, мир и спокойствие! Почему они не отправили человека из ДОБ с самого начала этого? Это так небрежно! Я собираюсь жаловаться в Центральный Совет! - Поток жалоб Ровара вылился из него с паузой для дыхания.
Элизабет попыталась успокоить большое существо. «Что ж, сэр, все, что произошло в прошлом, уже произошло, но я здесь, и я намерена убедиться, что смертей больше не будет. Я уверена, что Вы осведомлены о репутации ДОБ, поэтому Вы знаете, что беспокоиться будет не о чем».
- Но Вы не понимаете! После смерти Агнатхи и Нэко я стал главой антиромуланской партии делегации. В этом качестве я – цель № 1, и, скорее всего, именно я стану следующей жертвой! Они меня убьют! Я не могу понять, почему они отправили только одного агента ДОБ. Их должно быть несколько, мы должны быть защищены! Меня не волнует, что говорит Наджа, я хочу защиты, и я не верю в его «Ангела Смерти», Вы тоже не должны верить в то, что Наджа говорит об этом! Это только уловка, чтобы привлечь внимание. Он хочет быть главой антиромуланской делегации. Это мое место по праву старшинства. Я не позволю этой изворотливой змее завладеть моим положением. Я предупреждаю Вас, он недоверчив, он хитер, и он лжет! Нет никакого Ангела Смерти. Фактически… - глаза существа повернулись, как будто рассматривая новую мысль, что явно происходило не очень часто, - полковник, я бы нисколько не удивился, обнаружив, что Наджа и был этим убийцей. Он всегда завидовал позиции Агнатхи, а что касается Нэко, ну, возможно, он слишком много знал. Так почему бы Вам не пойти туда и не арестовать Наджу, и мы все можем спокойно спать в своих постелях.
Элизабет старалась не рассмеяться. Это надутое, самодовольное существо, очевидно, чувствовало, что он решило все проблемы, и было очевидно, что между Роваром и Наджей существует какой-то спор. Она не будет размышлять о том, что это может быть, до тех пор, пока у нее не появится больше информации. Теперь она была более убеждена, что длительная беседа с Наджей будет очень полезной. Она глубоко вздохнула, улыбнулась послу Хемиптеры и попыталась успокоить его, но ее намерение обратить все в шутку рисковало все испортить. «Сэр, я клянусь, что сделаю все, что в моих силах, чтобы довести этого подлого преступника до справедливого суда, и если это действительно Наджа, я лично удостоверюсь, что Вы получили кредит за то, что быстро обнаружили убийцу. А теперь, если Вы извините меня ...»
Она нажала на кнопку двери и услышала слабое звуковое сопровождение. Дверь распахнулась, и прежде чем Ровар смог начать еще одну тираду, Элизабет Шеффер проскользнула в комнату Наджи и с удовлетворением услышала шипение закрывающейся за ней двери.
Комната была тускло освещенной красноватым сумеречным свечением. Трудно было сразу заметить посла, но несколько мгновений спустя она все же заметила его - в одном углу, свернутого кольцами и с устроившейся поверх колец головой, покрытой пучками перьев.
- Посол Наджа? - спросила она. - Я полковник Элизабет Шеффер из Департамента особой безопасности, и я здесь, чтобы поговорить с Вами о том видении, о котором Вы сообщили капитану Кирку, о видении Ангела Смерти.
Посол поднял голову. Трудно было разглядеть его четко, но свет отразился от одного его глаза, заставив тот сверкнуть как большой рубин. «Вы верите в Ангела Смерти? - Голос Наджи был мягким и вкрадчивым. - Капитан этого не сделал, и все же это так важно. Понимаете, дитя мое, я жду его возвращения, а он придет, он обещал мне это». Голова огромного змея снова опустилась на его кольца.
Элизабет оглянулась во мраке, пытаясь найти стул или скамеечку; единственной вещью, доступной ей, чтобы присесть, была большая кровать с гладким покрытием, которая была предоставлена послу. Она медленно двинулась к ней, взгромоздившись на один угол. «Пока Вы ждете, не могли бы Вы рассказать мне о его визите? Я верю в Ангела Смерти, и очень интересуюсь ним. Мы с ним старые друзья».
- Ах, тогда Вы осведомлены о его красоте. - Оперенная голова поднялась немного выше, и плоский клин лица Наджи повернулся к ней. - Как он величественен, как горит его тело, а его витки толще, чем у любого существа с Далцеллы. Рисунок его тела похож на мелкие драгоценности. Для него было честью прийти ко мне просто, чтобы говорить. Он предупредил меня. Ангелу Смерти весьма необычно предупреждать, не так ли? Но я был рад, что он снизошел до этого. Конечно, я не могу исполнить его желания, и поэтому я должен ждать его возвращения, но я не печалюсь, моя жизнь была длинной, я прожил сто пятьдесят семь ваших лет, дитя мое, и нечасто бывает, что кто-то видит славу Сияющего более одного раза. Я был весьма благословлен.
- Какое предупреждение он сделал Вам, сэр? - спросила Элизабет. Ее пульс немного ускорился; она знала, что она была в центре проблемы, и она хотела протянуть руку и вырвать у змея ответы о смерти послов. Но она знала, что ей нужно будет двигаться медленно и осторожно, и запоминать все, что скажет ей это существо, в какой бы форме это ни было сказано. Его раса была очень древней и была привержена вере в вежливость, традиции и рассказыванию сказок в правильном порядке. Ей по-прежнему придется придерживать свой быстрый ум и терпеливо ждать.
- Ангел Смерти желает разрядки с ромуланцами. - Наджа раскачивался и медленно полз к ней, его тело создавало большие изогнутые формы на полу. - Я не понимаю, почему он должен быть за это, принимая во внимание тот факт, что ромуланцы на протяжении веков предоставляли ему многих из его жертв. О, да, Ангел Смерти часто сопровождает ромуланцев, возможно, он любит их. Но, видите ли, хотя Сияющий сказал, что он выступает за разрядку, я не могу с ним согласиться. Он всего лишь посланник существ, которые находятся намного выше его самого, так же далеко от него, как и он от меня, и пока я не получил ни слова от них, чтобы изменить мое мнение о разрядке. Возможно, если бы великий Господь Всех, Он-чье-имя-не-должно-быть-упомянуто, явился бы мне и сказал: «Да, ромуланская разрядка - это хорошо», я бы склонил голову и принял это, но не от Ангела Смерти, не от просто посланника.
Наджа забрался на кровать и снова свернулся кольцами. Он поднял голову и медленно начал поднимать свое тело, пока его лицо не достигло уровня лица Элизабет. Его большой перьевой гребень распушился, как венок вокруг его головы. Он медленно и ритмично покачивался, с почти гипнотической грацией. Когда он открыл рот, она увидела изогнутые ядовитые клыки, покачивающиеся всего в нескольких дюймах от ее собственной кожи.
- Понимаете, дитя мое, - тихо продолжал посол, - я Наджа из рода Наджи, величайший из Элапидов, глава семейств народов Далцеллы, я не принимаю приказы от посланников. Он не может приказать мне думать иначе, чем я хотел бы. Есть только один приказ, который может дать мне Сияющий, и это единственный приказ, которого я послушаюсь - сопровождать его. Но до того дня я останусь твердо настроенным против разрядки. Вы это понимаете, дитя мое?
- Очень хорошо. У вас есть долг перед вашим народом, я обязана выполнять свой долг, и я тоже буду подчиняться только одному приказу этого посланника. Но я удивлюсь, если он настоящий посланник. Это он так сказал. А может быть, это подделка? Может быть, кто-то на борту этого корабля притворяется Сияющим?
Наджа поднялся на три четверти своей длины и навис над женщиной. Он качался широкими кругами, угрожающе шипя. Свет отражался от его клыков.
- Никогда не говорите так, никогда! Никогда! Никогда не ставьте под сомнение то, что я видел! Думаете, я глупец, дитя? Вы думаете, меня могут обмануть голограммы или какой-нибудь человек в пластиковом костюме? Вы принимаете меня за идиота? Я знаю Сияющего, я не могу ошибаться.
Он бросился вниз, его голова прислонилась к ее голове, его перья коснулись ее щек с каждой стороны. «Вы сомневаетесь, - мягким, медитативным тоном сказал он, - что я могу убить Вас в одно мгновение? Это было бы так просто. Мои клыки, Вы знаете мои клыки, дитя. Они могли бы настолько легко проколоть ваш череп, что Вы не почувствовали бы боли, но Вы бы умерли за несколько секунд. Это была бы безболезненная смерть, ваше сердце просто перестало бы биться. Вы верите в это, дитя мое?»
Элизабет оставалась неподвижной, боясь двинуться. Она знала, что посол не был больным, и точно не был безумным, но он сделал стойку и, его клыки, которые были очень острыми, следовало учитывать. «Да. - Ее голос был таким же мягким, как и у него. - Я знаю, насколько я близка к смерти, но Ангел Смерти пока не в этой комнате, поэтому я не умру.
- Аххх… - Перья слегка поглаживали ее щеки. Чувствовался запах сандалового дерева, и запах чего-то очень старого и затхлого. Она почувствовала, как пластины его подбородка медленно двигаются по ее голове, взад и вперед, когда он гладит ее. «Вы храбры, Вы достойны своей черной туники. Не многие существа оставались бы такими спокойными, как Вы. О, я чувствую, как кровь течет по вашим венам, я чувствую ваш страх, но он контролируется и контролируется хорошо. Я уважаю это. Да, я тоже спрашивал себя, могут ли меня обманывать, но это невозможно. Никто не может прикидываться Сияющим, кроме того, кто есть ним на самом деле. Никто не может ошибочно принять ранения таких масштабов за последний удар; есть разница между содранной кожей и роковым ударом. Мы знаем это, Вы и я. И Вы не умрете на этот раз, дитя мое, Вы правы, Ангела Смерти нет в этой комнате».
Он с сухим хихиканьем поднял голову и начал опускать ее, пока его глаза не зависли на одном уровне с ее. «Знаете ли Вы, что Вы подвергались весьма небольшому риску? Я настолько стар, что яд в моих железах почти иссяк. Вот почему я не боюсь прихода Сияющего. Я не хочу, чтобы Вы мстили за мою смерть, потому что мое время пришло».
Он медленно продолжал опускать голову, пока его нос не коснулся ее переносицы. Его дыхание было теплым, сильно пахнущим сандаловым деревом. «Я буду мертв до утра, я это знаю. И я прошу кое-о-чем Вас, мое храброе дитя - оставайтесь здесь со мной сегодня вечером, постерегите меня. И когда придет Сияющий, возможно, Вы увидите его великолепие и будете способны рассказать об этом детям своих детей. Возможно, Вы станете одной из благословенных, которые дважды видели Ангела Смерти. Кто может сказать?»
Он откинул голову и медленно опустился вниз на кучу колец, положив голову на самый верхний виток. «Вы останетесь со мной? - тихо спросил он с ноткой мольбы в своем голосе. - Чего Вы больше боитесь, Элизабет, большого змея с Далцеллы или Сияющего? Оставайтесь со мной и посмотрите».
Элизабет потянулась вниз и мягко погладила перьевой гребень Наджи. «Я не боюсь никого из вас. Ангел Смерти придет за мной, когда будет готов, и если бы Вы были его посредником, я бы мало что могла с этим сделать. Но я буду ждать с Вами, меня весьма интересует Сияющий».
- Хорошо, тогда мы будем ждать.

Часы ночного дежурства тянулись медленно. Элизабет сидела на краю кровати Наджи и расслаблялась, перейдя на умственные упражнения, которым ее научили в детстве, чтобы помочь скоротать время. У агента ДОБ было много ожиданий. Она прислушивалась к ровному дыханию посла, и наблюдала за комнатой на наличие присутствия каких-либо признаков Ангела Смерти.
Ничего не происходило.
Часы проходили один за другим. Тело Элизабет затекло, ее ноги слегка покалывало, и она соскользнула с края кровати и прислонилась спиной к послу. Он слегка вздохнул во сне и подвинулся, уступая место ей, его голова сползла с колец и опустилась на ее колени. Она сидела, ожидая рассвета, поглаживая его пернатый гребень.
Его смерть наступила между одним дыханием и другим. Не было поднятия его головы, не было приветствия никому в комнате; Сияющий, если он и пришел к Надже, не сделал себя видимым для Элизабет. Она ждала, чувствуя, как легкий трепет проходит сквозь тело существа, указывая на окончание жизни. В тусклом красном свете она увидела, как его глаза поблекли. От великолепного интеллекта не осталось ничего, кроме большого, громоздкого тела. Даже перья его гребня казались сухими и безжизненными под ее пальцами. Наджа, из великого дома Элапидов с Далцеллы, был мертв.
Элизабет передвинулась, слегка вздрогнув от боли в своих застывших суставах. Она направилась к настенному интеркому и вызвала медотсек.
- Доктор Маккой, доктор Ригель, я думаю, вам лучше прийти в комнату посла Наджи, он мертв, и я провела всю ночь рядом с ним. Ничего не входило в эту комнату, и, ничего не происходило, кроме того, что дух Наджи сам покинул эту комнату. Шеффер отбой связи.
Она нажала кнопку, отключив передачу, прежде чем Маккой и Ригель ответят ей. Она знала оперативность медотсека звездолета; в течение нескольких минут в комнате будут нужные люди. Она потянулась по-кошачьи, смягчая напряжение в своих мышцах. Она останется на вскрытие, но она сомневалась в том, что будет найдено что-либо, кроме признаков старости.
Элизабет Шеффер без тени сомнений поняла, что Наджа ускользнул с Сияющим без какого-либо зла, связанного с этим делом. Здесь не было совершено убийство; в воздухе не было вони зла. Но третий посол был мертв, и это было неприятно, как для «Энтерпрайза», так и для ДОБ.
- Друг мой, - сказала она безжизненному телу посла, - им лучше установить причину вашей смерти, поскольку я уверена, что у них или у меня будут серьезные проблемы. Потому что я не думаю, что Вы умерли так же, как Агнатха и Нэко, а если я ошибаюсь, то я ошибаюсь.
Она посмотрела на безжизненное тело, созерцая его. «Нет, я не ошибаюсь, я слишком хорошо знаю смерть. Какой бы Ангел ни пришел за Вами прошлой ночью, это был не тот, кого я ищу».
Она услышала в коридоре звук приближающейся медицинской команды. Она подняла голову, оглянулась на четыре угла комнаты. «Ты слышишь меня, кто бы ты ни был, убийца послов, фальшивый носитель известий? Ты не больше ангел, чем я, и я докажу это. Я бросаю тебе вызов здесь и сейчас, и мы увидим в финальной битве, кто победит. Потому что, когда Ангел Смерти придет ко мне, ему лучше быть правильным Ангелом!»

Глава пятнадцатая

- Слава богу, это тот случай смерти, когда я могу с легкостью подписать сертификат, и я могу однозначно объяснить это естественными причинами.
Доктор Ригель отвернулась от стола для вскрытия и сняла тонкие перчатки из пластика. «Явный случай апоплексического удара, если Вы посмотрите на мозг, Вы увидите, что заблокирована жизненно важная артерия, а это несовместимо с жизнью. Похоже на картинку из учебника, полковник Шеффер, идите и посмотрите».
Элизабет наклонилась над мертвым телом посла. Его пернатый гребень был отделен от его черепа, чтобы показать бледно-розовый мозг. Она посмотрела на участок, на который указала доктор Ригель. Несмотря на то, что ее знание медицины было в основном теоретическим, она могла ясно видеть, что указывает ветеринар; инсульт, вероятно, был очень точным определением того, что убило посла. Она была рада, что все было тихо, что он просто заснул; она задавалась вопросом, были ли его сны потревожены в течение короткого момента вспышкой красоты и золотым мерцанием его настоящего Ангела Смерти. Ей очень хотелось, чтобы так и было, где бы он сейчас ни был. Она отошла от стола и кивнула в знак согласия с результатами.
- У нас есть одна проблема, доктор Ригель, - сказала она. - Я наблюдала это, я была там, когда он умер. Других послов будет не так легко убедить. Они будут кричать «вы что-то скрываете», они будут кричать «заговор», и они собираются обвинить нас обоих в каждом преступлении, которое можно вообразить, включая поджог, штурм, кляузничество и государственную измену. Не принимайте это слишком близко к сердцу или слишком серьезно. Я привыкла к этому в своей профессии, но я уверена, что у Вас, как у ветеринара, никогда не было ни одного пациента, допускающего вербальные выпады в вашу сторону. Просто продолжайте хорошо делать свою работу, крепко держите маску на месте и помните, что Вы - врач!
Прежде чем доктор Ригель успела что-либо ответить, из панели интеркома на стене раздался мягкий звон, и лейтенант Ухура сказала: «Полковник Шеффер, есть сообщение для вас со Станции Разрядки-1. Хотели бы Вы вызвать его на экран просмотра в кабинете доктора Маккоя?»
Элизабет подошла к панели и открыла канал. «Шеффер на связи. Да, вызовите его на экран. Я должна быть в офисе Маккоя примерно через две минуты. Шеффер отбой связи.» Она ударила по панели сильнее, чем это было необходимо. Она слишком хорошо знала, кто звонит ей со Станции Разрядки-1.
Когда экран на столе Маккоя замерцал, он увидел на нем лицо полковника Алексиса Шеффера. Он был потрясающе красивым человеком с большими, насыщенно карими глазами, почти черными в глубине. Лицо у него было худощавое и ястребинообразное, а его темно-оливковая кожа гармонировала с копной иссиня-черных волос, которую он слишком долго носил по требованию ДОБ. Элизабет отметила, что он был так же потрясающе красив, как это было одиннадцать лет назад, когда она впервые увидела его в Центральном офисе ДОБ. Но она с удивлением обнаружила, что ее сердце не подпрыгнуло так, как это было одиннадцать лет назад.
- Что ж, моя любящая жена, - презрительно ласково протянул Алексис, - ты понимаешь, что я ощутил, прибыв сюда, на Станцию Разрядки-1, и обнаружив, что, к моему большому удивлению, тебя здесь нет? Я думал, мы договорились, Элизабет, что это станет возможностью для нас побыть вместе. Ты знаешь, что эта смешная болтовня долго может продолжаться, и что у нас есть возможность действительно решить наши проблемы? И что происходит? При первой же возможности ты убегаешь на какой-то вонючий звездолет. Надеюсь, у тебя есть какое-то объяснение.
Элизабет глубоко вздохнула и поняла, что Алексис появился в своем абсолютном худшем расположении духа. Когда он сердился, он был склонен быть очень обидчивым. Ей нужно будет иметь дело с ним осторожно; любая попытка проявить родительские нотки или нотки превосходства была бы опасна. Она должна была оставаться спокойной, разумной и успокаивающей. Она поняла, что ей хотелось бы, чтобы экрана, разделяющего их, не было. Говорить с ним непосредственно было всегда намного легче; в ее распоряжении имелось оружие, которому он не мог противостоять. Но, опять же, экран может быть фактором безопасности; когда Алексис продолжал свою детскую установившуюся практику обидчивости слишком долго, ей всегда приходилось бороться с глупым желанием ударить его.
- Алексис, прости меня, но, к сожалению, у меня лучшая причина во Вселенной, почему я на этом корабле - это моя работа. Я была старшим по званию офицером на Станции Разрядки-1, когда пришел отчет об инциденте с «Энтерпрайза». Департамент посчитал, что это должно быть расследовано старшим офицером, и протокол также требовал этого, и я знала, что Дерек прекрасно справляется с ситуацией на Станции Разрядки-1, в то время, как ромуланцы еще не прибыли. Я знала, что ты займешь соответствующую должность в качестве офицера ДОБ, когда приедешь, и справишься с этой работой. Я знаю, насколько эта встреча для тебя значима, и я действительно сожалею, но у меня не было выбора. Я следовала указаниям Департамента.
Она поняла, что комментарий о следовании приказам был немного неубедительным, но это было правдой; даже Алексис знал это.
- Ты могла бы послать Дерека, он подполковник, это достаточно высокий ранг для таких, как Джеймс Кирк, или ты считаешь, что маленькая бирюзовая лента на твоей шее так важна? Ответь мне на один вопрос - разве между тобой и мной происходит что-то менее важное, чем любая работа?
- Алексис, это несправедливо. Ты знаешь так же хорошо, как и я, независимо от того, что хочет Департамент, что именно важнее всего. Жизнь, смерть и разрушение Вселенной не могут наступить прежде, чем будет получен соответствующий приказ Подразделения и в сравнении с жизнью, смертью и разрушением Вселенной, наши проблемы немного меркнут.
- Департамент всегда был на первом месте, - сказал он угрюмым голосом.- С тех пор, как мы впервые вступили в брак, это всегда был ДОБ. Когда, Элизабет, когда я буду на первом месте в твоем сознании?
- Когда я перестану быть Элизабет Шеффер, а ты перестанешь быть Алексисом Шеффером, и ДОБ исчезнет в облаке пыли. Не играй со мной в игры, если ты попробуешь что-нибудь подобное, я напомню тебе обо всех случаях, когда тебе нужно было куда-то сбежать, потому что тебе было приказано. Не трать драгоценное время на общение, пытаясь заставить меня почувствовать себя виноватой, это не сработает. Я никогда в жизни не чувствовала себя виноватой за все, что я должна была сделать для ДОБ, и это включает в себя то, что я делаю прямо сейчас. У меня на руках два убитых посла, а третий умер от естественных причин. Этот корабль находится в состоянии хаоса. Это может повредить всей разрядке, и если я докажу, что ромуланцы стоят за всем этим, это может означать войну. Поэтому не играй со мной в игры, Алексис, и не указывай, что мой ранг - это всего лишь лоскуток выше твоего. Потому что, если ты это сделаешь… - ее тон был размеренным и холодным, таким, какой должен быть у любого офицера ДОБ - …если ты посмеешь бросить это мне в лицо снова, я воспользуюсь этим. Напомню, что я твой начальник на ближайшие девять месяцев. Есть одна вещь, о которой я хочу, чтобы ты подумал, Алексис. Я не хочу, чтобы ты честно отвечал на это прямо сейчас, ты слишком зол, но если бы ты был там, на Станции Разрядки-1, когда пришло сообщение с «Энтерпрайза» о таком случае, и тебе сказали бы, что ты должен пойти и справиться с этим, ты бы сказал Центру нет?
- Все это не имеет значения, - сказал Алексис, казалось, отмахиваясь, как от случайности, от всего, чему его учили с кадетства. - Ты пообещала мне, что у нас будет на этот раз возможность побыть вместе, что ты дашь мне шанс убедить тебя продлить брак, и теперь ты забрала назад это обещание. Я нуждаюсь в тебе здесь, ты нужна мне, как моя жена, а не как агент безопасности. Разве это ничего не значит для тебя?
В его голосе звучал какой-то предел и очень реальная тоска. Очевидно, ему было очень больно, когда он прибыл на Станцию Разрядки-1 и обнаружил, что она улетела.
- Я могу дать тебе только тот ответ, который я давала тебе и раньше. Я следую приказам, которые мне даны. Больше я ничего не могу сказать, кроме того, что мне жаль. - Ее голос был очень утомленным; она не хотела продолжать разговор, если он станет давить чуть больше, она знала, что потеряет контроль и наорет на него, и это будет самое худшее. Она пообещала себе, что она попытается, по крайней мере, быть как можно более расположенной к продлению брака, и она знала, что очень большая ее часть все еще влюблена в этого нервного, иногда невозможного, а иногда очень привлекательного мужчину.
- Алексис, пожалуйста, не возлагай на меня больше, чем я могу вынести. Пожалуйста, позволь мне выполнить мою работу, и я обещаю, что сделаю все как можно быстрее и вернусь на Станцию и к тебе. Это лучшее, что я могу предложить. - Был оттенок мольбы в ее голосе, который ей не нравился; она быстро подавила свое раздражение.
- Этого недостаточно, - ответил Алексис. - Это недостаточно хорошо, Элизабет. Если бы ты любила меня вообще, если бы ты заботилась обо мне, ты бы была здесь, но тебя здесь нет, и все «мне жаль» в мире не изменят того факта, что тебя не было здесь, когда я нуждался в тебе. И очевидно, что независимо от того, насколько ты мне сейчас нужна, тебя не будет здесь. Итак, все в порядке. Трать свое чертовски сладкое время на это дело, и ставь меня в известность всякий раз, когда ты сможешь найти для меня место в своем расписании.
Экран опустел. Элизабет безразлично смотрела на него, понимая, что шансы на успех в будущем дальнейшему обсуждению их брака были уменьшены вспышкой гнева Алексиса. «Он ребенок, - пробормотала она. - Испорченный, эгоистичный ребенок, и, к сожалению, он мой ребенок, и, возможно, тот факт, что он ребенок, - это именно то, что я люблю в нем. Пусть боги помогут мне! Хотела бы я, чтобы я его вообще не любила».
Она опустила голову на верхнюю часть экрана и попыталась вспомнить все хорошие моменты, которые были у них с Алексисом. Она быстро поняла, что в ее нынешнем состоянии ума невозможно быть объективной в отношении ее мужа.
- Мне говорили, что от этого появляются морщины, - сказал капитан Кирк из-за ее спины. - Но я предполагаю, что Вы знаете больше о женском тщеславии, чем я.
- Да? - Элизабет подняла голову, чтобы посмотреть, как капитан обходит стол, пока он не смотрит на нее. - Мне говорили, что вы знаете кое-что о дамах, Кирк, включая их маленькое тщеславие. Лично мне наплевать, если я постарею на сто лет на этом деле, это поможет решить некоторые из моих проблем.
- Что? Уничтожить всю эту красоту? Позор, полковник. Уничтожение естественного чуда противоречит законам Федерации, Вы должны это знать. - Его тон был легким и подшучивающим, как раз то, что ей было необходимо после общения с Алексисом.
- Красота - это еще не все, что нужно, на самом деле иногда это определенный недостаток. Хотелось бы, чтобы у меня были только убийства, и беспокойство «Энтерпрайза» об этом было бы не проблемой. Я обучена тому, чтобы справляться с такими вещами. Но я боюсь, что у меня гораздо больше всего того, с чем должен справиться мой разум. Это личное, но это важно для меня.
Она почувствовала невероятное желание объяснить этому человеку их отношения с Алексисом, ощущение, что, если она однажды сможет объяснить, что она себя чувствует по поводу своего брака, и переложить это на кого-то другого, это может быть полезным для нее.
- Ну хорошо, капитан, - сказала она, - я расскажу Вам свою историю целиком, это будет самая старая история во Вселенной. Юноша встречает девушку, юноша влюбляется в девушку, юноша женится на девушке, и мальчик и девочка получают паршивый брак. Мне нужно поговорить с кем-то об этом, и Вы прекрасно подошли бы для этого, но я не имею права обременять Вас своими личными проблемами.
Кирк скользнул на место напротив нее за столом. «Ну что ж, поговорим. Часть жизни капитана звездолета - это то, что вы привыкаете к звуковому сопровождению. Конечно, вы всегда можете поплакаться в плечо Маккою, и он пропишет пару бокалов саурианского бренди и аспирин. Но у него тоже было паршивое утро. Думаю, это закончится тем, что вы оба напьетесь и разыграете великолепную игру: «Разве это не ужасно». Я не думаю, что это именно то, что Вам нужно, Элизабет Шеффер. Я ветеран войны полов, и я понимаю большую часть того, что может случиться с человеческим существом. Возможно, я смогу что-то предложить в утешение. Так что расскажите старому капитану, что у Вас за проблема. У меня широкие плечи.»
Элизабет встала с кресла и начала расхаживать по комнате. Капитан Кирк поразил ее удивительным образом. Последнее, что она ожидала от него - считать ее человеком, а не агентом ДОБ. Было бы облегчением рассказать этому человеку об Алексисе.
- Я вышла замуж за Алексиса, потому что мы представители одной профессии и потому, что он мог понять, что значит быть агентом Специальной Безопасности. Мы знали, что в нашем браке будут длительные паузы, когда мы не будем видеть друг друга, единственной альтернативой было заняться конторской работой, но никто из нас не был готов к этому. Мы оба весьма амбициозные люди, капитан. У нас обоих есть обязанности. Это… - она указала на полоску на воротнике своего мундира, отливающую бирюзой под светом ламп. - Это часть проблемы. Десять месяцев назад я стала полковником. Алексис в прошлом месяце тоже получил бирюзовую шейную ленту полковника, но мысленно он все еще носит красную полосу подполковника. У него бирюзовая полоса на его униформе и вокруг его шеи, но тот факт, что я получила ее первой – именно то, что стоит у него поперек горла. Всегда есть опасность, что, если я сдерну капюшон с этого Ангела Смерти с достаточным количеством сенсации и стиля, они могут сделать меня генералом и Алексис никогда не смирится с этим: соперничество в браке так же ужасно, как и отлучки. Знаете ли Вы, что мы провели друг с другом меньше девяти месяцев за десять лет нашего супружества? Что это за брак?
- Это может быть очень хороший брак, если вы все сделаете правильно, - сказал Кирк. - Есть такая вещь, как слишком много общего. Если бы Вы и ваш муж были вместе все время, вы могли бы узнать друг о друге больше, чем хотели бы знать, и ваш брак не продлился бы даже десять лет. Я подозреваю, что эти ваши воссоединения довольно интенсивные, очень особенные.
- О, они особенные, с этим все в порядке. Мы прыгаем друг на друга, как пара ригелианских мотылей в брачный период, и не вылазим из постели весь срок нашего отпуска. Но брак это больше, чем секс, капитан, и это та часть, которая отсутствует у нас с Алексисом. Никогда у нас не было чувства общей озабоченности, необходимости заботиться друг о друге в болезни и в здравии. Я даже не знаю, что представляет из себя Алексис, когда он болен. Небеса знают, что и ему никогда не приходилось спасать меня от каких-либо неприятностей. Все, что у нас есть, - это действительно серия романтических встреч. Я подозреваю, что, если я не подпишу соглашение о браке, когда придет время это делать, мы с Алексисом продолжим встречаться друг с другом через определенные промежутки времени и это все равно будет захватывающим. Но ссоры, капитан, вот что стало главной проблемой. Мы с Алексисом можем общаться между нашими маленькими выходными, и наши письма друг другу стали способом быть вместе, даже если мы на расстоянии половины Вселенной друг от друга. Но в последнее время эти письма стали ни чем иным, как обширной ссорой, и мне это надоело. Я думаю, - она горько рассмеялась. – …мне даже сам Алексис немного надоел. И все же он требует, чтобы я продлила контракт. По какой-то своеобразной причине, известной только ему, он все еще любит меня, и он хочет, чтобы этот фарс продолжался. Это действительно его единственный недостаток: Алексис - фантастический агент ДОБ, но я его ахиллесова пята. Эта любовь ко мне уничтожит его, ее слишком много, чтобы позволить ему выжить. В один прекрасный день, черт возьми, он выкинет что-то глупое из-за меня, и это будет стоить ему жизни или карьеры. Я не уверена, что из этого хуже.
- А Вы его любите?
- Джим, - она перешла на его имя, даже не предупредив его, - Если бы у меня был ответ на этот вопрос, я бы не разговаривала с Вами. У меня не было бы проблем! Да, я его не люблю, я не люблю его. Он Алексис, что я могу сказать? Эта встреча на Станции Разряки-1 была важна для нас, и мы собирались попытаться выяснить, осталось ли что-нибудь от нашего брака, есть ли у него какое-то будущее. Алексис устроил эту встречу и это означало для него мир. Но я должна признаться, что я не была так же рада этому. Я предпочла бы, чтобы это дело умерло. Я полагаю, что это утверждение ясно показывает, как я отношусь к браку, которому нужно милосердно положить конец.
- По крайней мере, тот факт, что Вы заинтересованы в милосердии, показывает, что некоторые чувства у Вас все же остались. Я знаю много друзей, которые разводились и там было что угодно, кроме милосердия. Много крови и кишок было разбросано вокруг; Вы, по крайней мере, пытаетесь избежать кровавой битвы.
- О, мы не пойдем в суд за формальным разводом, это было бы глупо, у нас нет детей и нет никакой общей собственности. Просто вопрос прекращения контракта. Я очень рада, что Федерация допускает подобные вещи. Это аккуратно. Хотелось бы, чтобы мои мысли по этому вопросу были такими же аккуратными. Это не то, как будто мы повязаны друг другом. Я знаю, что за последние десять лет Алексис не оставался абсолютно верным мне, я и не ожидала от него этого. Три или четыре года назад даже был момент, в течение которого он думал, что он может расторгнуть контракт. Это одна из тех вещей, которые просто случаются по пути, и вы ничего не можете с этим поделать.
Кирк рассмеялся и сказал: «И Вы хотите сказать мне, милая Бесс, что за все десять лет Вы никогда не отклонялись от священного пути брака?»
- Это было бы так же смешно, как ожидать, что Алексис будет верным. Однако я старалась избегать эмоциональных привязанностей, я чувствовала, что это нездорово. Мое основное внимание было направлено на Алексиса, и все, что было с моей стороны, было чистым развлечением, а не потому, что я влюбилась. - Она посмотрела на Кирка почти так же, как будто впервые увидела его. «Знаете ли Вы, - сказала она, - что если бы я была влюблена в кого-то еще, это сделало бы все это намного проще. Я не боюсь быть одинокой, я не боюсь быть незамужней, но мне хотелось бы что-то сделать такое, что помогло бы мне восстановить равновесие. Интересно, можно лим влюбиться от отчаяния, потому что это какое-никакое решение? Как Вы думаете, капитан?»
Кирк молчал; мысленно рассматривая несколько возможностей. Она была привлекательной женщиной; было бы очень легко заставить ее влюбиться в него в том состоянии, в котором она находилась, и он понимал, что обладание Элизабет Шеффер, влюбленной в него, может быть весьма чудесным. Это могло бы положить конец чувству одиночества, которое он испытывал, ощущению наваливающейся пустоты, которое он иногда ощущал в ночное время. Он также понимал, что ему тоже будет очень легко влюбиться в нее, возможно, из-за другой формы отчаяния.
- Я хочу рассказать Вам кое-что о себе, - медленно сказал он. - Это может помочь, а возможно, и нет. Наступает время в жизни каждого, когда он оглядывается вокруг и задается вопросом, будет ли это длиться всю его жизнь. Я нахожусь в этом времени, но чудесная вещь в бытии капитаном звездолета заключается в том, что я никогда не хотел быть кем-то другим в своей жизни, и я не думаю, что есть что-то еще, что давало бы мне такое удовлетворение, которое дает эта работа. Тем не менее, я все больше и больше задаюсь вопросом - а что, если бы я пошел другим путем? Что, если бы я стал фермером, как мой отец или врачом, как Маккой? Я начинаю вспоминать все, что случилось со мной по пути, и один из главных вопросов, который я задаю себе – а что если я пропустил что-то? Пропустил кого-то? Я собираюсь продолжать, я останусь капитаном звездолета, я знаю, что я не буду счастлив нигде больше; но те сомнения, то ощущение чего-то пропущенного, все еще будет со мной. И это проявляется как чувство невероятного одиночества. Я ловлю себя на том, что хочу протянуть руку и прикоснуться к кому-то. Мне нужен кто-то важный в моей жизни. И я обнаруживаю, что смотрю на каждую женщину, которую я встречаю, и спрашиваю: «Вы ли та женщина, с которой я должен провести остаток своей жизни, та, кто собирается сделать меня завершенным человеком?» И я предупреждаю Вас, Элизабет, я точно так же смотрю на Вас. Я хочу знать, могу ли я позволить шансу на счастье проскользнуть сквозь мои пальцы. Поэтому, если я скажу Вам, что Вы хорошая девочка и давайте-ка возвращайтесь к своему мужу, я откажусь от второй самой замечательной вещи, когда-либо случившейся со мной. Я не могу и не откажусь от «Энтерпрайза», но как насчет Вас? Вы – то второе чудо, от которого я не могу отказаться?
- Я не знаю. Вы понимаете, что только что добавили еще одно осложнение? Я пришла к Вам в надежде избавиться от осадка на душе, я предполагала, и я убедилась, что это просто взаимовыгодная торговля. Я понимаю, что Вы чувствуете, я тоже это почувствовала, но я не знаю ответа на ваш вопрос. Возможно, я именно тот человек, но сейчас слишком рано, чтобы знать это. Есть одна вещь, которая должна быть решена сначала - я жена Алексиса. В течение еще двух месяцев. Это факт, который нельзя игнорировать, и все, что произойдет между Вами и мной, будет зависеть от того, что произойдет в ближайшие два месяца с Алексисом и со мной. Когда я впервые появилась на борту «Энтерпрайза», я не уверена, что я чувствовала к Вам, великий Джеймс Т. Кирк, капитан «Энтерпрайза», живая легенда, бог. Ну, живая легенда - довольно красивый человек с довольно приятной улыбкой и таким же количеством проблем, как и у меня.
Она нежно улыбнулась ему, ее рука дотронулась до его лица, одним пальцем коснувшись диагонально подстриженного виска. «Я могу сказать только одно. Я не знаю сколько-нибудь подходящего ответа для любого из нас, но я все равно кое-что скажу. Ты мне нравишься, Джеймс Кирк, ты мне очень нравишься».
- И ты мне нравишься, Элизабет Шеффер, - ответил он. - Ты нравишься мне гораздо больше, чем, вероятно, было бы хорошо для любого из нас.

Глава шестнадцатая

Медицинский журнал, Звездная дата 6981.5, записано доктором Леонардом Маккоем:

Я считаю, что результаты вскрытия посла Наджи весьма удовлетворительны; Доктор Ригель заслуживает похвалы за свою работу. Нет никакой ошибки; Доктор Ригель четко убедилась, и убедила полковника Шеффер, что Наджа с Далцеллы умер по естественным причинам. Хотелось бы только убедить послов в этом факте. Они прочитали отчет без каких-либо проявлений удовлетворения, были даже обвинения в скрытии фактов, которые полковник Шеффер быстро пресекла в зародыше. Послы страдают множеством эмоциональных расстройств, и есть признаки гипертонии и психосоматических болезней. Я отдал приказ, чтобы доктор Ригель снабдила их лекарствами на свое усмотрение, и я сделал все, чтобы успокоить послов. Присутствие полковника Шеффер помогло; она, похоже, оказывает какое-то успокаивающее воздействие на окружающих ее людей. Я нахожу это загадочным, но послы, как бы они ни были сердиты, похоже, весьма уважают ее. Но я не уверен, что один агент ДОБ, каким бы замечательным он ни был, сможет справиться со всеми трудностями, которые мы испытываем с послами. Ситуация взрывоопасна. Произошла одна смерть на этом корабле, и я не могу нести ответственность за ущерб нанесенный разрядке.
Тем не менее, я хочу выразить признательность доктору М'Бенге, оказавшему огромную помощь и содействие, особенно за его работу с послами. Нам очень повезло иметь на борту врача, который был обучен методам контроля сознания на Вулкане. М'Бенга неутомим в своих попытках обучить этим успокаивающим и контролирующим упражнениям некоторых из наиболее возбудимых послов. Мистер Спок в определенной степени помогает ему; но посол Сарек проявляет признаки усталости и того, что у любого другого существа, кроме вулканца, можно назвать отчаянием.

Посол Сарек действительно был обеспокоен событиями, происходящими на борту «Энтерпрайза». Он поклялся своей честью капитану Кирку, что при выполнении этой задачи у «Энтерпрайза» не будет никаких проблем, и, хотя он знал, что он не несет личной ответственности за смерть послов, ситуация по-прежнему висела тяжким грузом на нем. Он чувствовал себя все более утомленным, и выполнять требование ежедневного общения с остальными послами становилось все труднее. Возможно, подумал он, это может быть его последняя миссия; если бы разрядка с ромуланцами была успешно завершена, и договор признан свершившимся, это могло бы стать отличным основанием для окончания его карьеры на службе Федерации. Он знал, что ситуация на борту корабля находится в компетентных руках. Сарек знал Элизабет Шефер лично и хорошо знал ее достижения в ДОБ; он чувствовал тихую уверенность в ее способностях и знал, что если кто-то сможет раскрыть убийства, это будет именно она. Но сможет ли она раскрыть их вовремя? Может ли она одна спасти разрядку?
Полковник Шеффер решила, что наиболее логичным планом расследования является опрос оставшихся послов один за другим и выяснение, что они знали о смерти Нэко и Агнатхи. Ее разговор с Наджей навязчиво преследовал ее. Он верил в Ангела Смерти; он видел этого ангела. Таким образом, существовала возможность, что других послов тоже могло посетить привидение. Ей нужно было завоевать их доверие, заставить их понять, что она их лучший оплот обороны. Она решила начать расследование с посла Ровара с Хемиптеры не потому, что чувствовала, что он что-то знает, а просто потому, что он, вероятней всего, станет следующей жертвой. Ровар был последним оставшимся послом, яростно выступавшим против ромуланской разрядки. Она легко нашла его каюту на Палубе 4, но с удивлением обнаружила, что он не сам.
В апартаментах Ровара, к счастью, присутствовал не Ангел Смерти.
Элизабет стояла у двери, пытаясь переварить детали того, что она увидела. Высокий синекожий крокодил был, очевидно, гавиалианцем, но его костюм был настолько странным, что она была ошеломлена и потрясена. Он был одет в длинный плащ с капюшоном и без рукавов из особо яркого вересково-синего твида, подходящую к нему войлочную шляпу, и держал в одной когтистой руке великолепную курительную трубку.
- Каково ваше имя семи священных звезд? - спросила она.
- Я - Си-с-с(щелчок), величайший детектив в мире, моя дорогая девушка. Я думал, что это очевидно. - Си-с-с откинул капюшон своего плаща и вытащил из внутреннего кармана большое увеличительное стекло, которое он поднес к одному глазу, как монокль, чтобы посмотреть на Элизабет.
Она подавила желание засмеяться; она поняла, что это, должно быть, один из послов, и с тех пор, как он родился гавиалианцем, он, вероятно, был вовлечен в одну из сложных ролевых игр, к которым был склонен его вид. «Да, я вижу это, но в каком именно из миров?»
- Ну как, Земли, чего же еще? Я Шерлок Холмс. Не хотите ли Вы стать Ватсоном?
- Не хотела бы я стать кем? - Элизабет поняла, что он ссылается на литературный термин, но не была уверена, какого именно литературного персонажа он имел в виду. Древние детективные истории не были частью ее учебного плана как офицера ДОБ.
- Ватсон, доктор Ватсон, он был помощником Шерлока Холмса во всех его расследованиях, и я заверяю Вас, что это отличная роль. Холмсу удалось раскрыть почти все свои дела. Можете ли Вы сказать то же самое, полковник Шеффер?
- Нет, я не могу претендовать на стопроцентный рекорд успеха, - сказала Элизабет, - но, к сожалению, поскольку я не знакома с этой ролью, мне придется продолжать быть полковником Элизабет Шеффер. Мне очень жаль.
- О, я всю ночь занимался исследованием роли! Я был так уверен, что это будет прекрасно. Вы вполне уверены, что не хотите быть Ватсоном? Ну, в любом случае, Вы позволите мне помочь Вам в расследовании, Вам, моя дорогая полковник Шеффер? - Си-с-с потянулся вперед, его рот раскрылся в широкой зубастой улыбке. «Понимаете, - сказал он, когда она оказалась в пределах его челюсти, - я считаю, что вся концепция раскрытия преступлений абсолютно увлекательна. И я хотел бы, чтобы Вы согласились, что я могу помогать, я возьму на себя роль Ватсона, если Вы предпочитаете быть Холмсом.
Элизабет продолжала пытаться не смеяться и контролировать свои лицевые мышцы, чтобы изобразить не более чем спокойную улыбку. «Уверяю Вас, мой дорогой посол Си-с-с(щелчок), у меня нет ни малейшего намерения не дать Вам помочь мне в этом деле, но я не думаю, что Вам нужно проходить через все это». Она взмахнула руками, чтобы указать на плащ, войлочную шляпу и трубку кальяна.
- Что ж, я думал, что это чересчур для этого персонажа, но была одна проблема. - Он протянул трубку, поворачивая ее из стороны в сторону в своих руках. - Я не смог справиться с этим. Каждый раз, когда я пробовал это, я либо сильно заболевал, либо стирал ее между моими зубами. Я совсем не уверен, что это именно так, как это должно было быть, и мой романтизм был таким смешным. У меня только что появился новый плащ, из черного бархата, подбитый красным атласом. Конечно, он не подошел мне, он контрастировал с моей шкурой. Поэтому я отдал его послу Даму. Я могу сказать, он в нем выглядит лучше. Он гораздо более романтичный, чем я.
Си-с-с сделал большой вздох и обернул плащ с капюшоном вокруг своего большого тела рептилии. «Но Вы понимаете, если я не могу сыграть великого романтика, у меня остается потребность сыграть определенную роль, поэтому я подумал, что эта, по крайней мере, может быть приятной».
- Когда Вы собираетесь прекратить всю эту болтовню и начать защищать меня? - Ровар пробрался в центр дискуссии, и стал, уперев руки в боки. - Вы понимаете, полковник Шеффер, что Вы меня полностью игнорируете? Я предполагаю, что Вы здесь, чтобы поговорить об этой ужасной трагедии, и, возможно, я могу Вам напомнить, насколько мне нужна защита. У меня была большая вера в ДОБ, но вы, полковник, не являетесь подходящим представителем Департамента особой безопасности. Здесь я в опасности лишиться своей жизни в любой момент, а Вы тратите свое время на болтовню с этим большим синим идиотом! Я хочу защиты, я хочу ее немедленно! Я хочу, чтобы здесь был целый отряд офицеров безопасности, и я не хочу, чтобы… - его голос перешел в воющий рев, - я не хочу, чтобы этот глупый голубой болван позировал и расхаживал по моей каюте! Он ввалился сюда и начал задавать мне глупые вопросы о собаках, которые не лают ночью, о голубых карбункулах и о том, кто такая Ирен Адлер! Это идиотизм, и я не хочу иметь с этим ничего общего. Если Вы должны провести расследование, полковник, проводите его правильно.
Хемиптеранец сделал паузу, чтобы перевести дыхание, обдумывая свою следующую тираду.
- Вы совершенно правы, посол Ровар, - успокаивающе сказала Элизабет. - Я пришла сюда из-за Вас, и я весьма обеспокоена вашей безопасностью. Мне хорошо известно, что Вы последний посол, из присутствующих на корабле, выступающий против ромуланской разрядки, и я сделаю все, что в моих силах, чтобы защитить Вас. Здесь будет выставлен отряд охранников за вашей дверью. Также я собираюсь поставить круглосуточную систему наблюдения в вашей каюте, и, конечно же, я сделаю все, что в моих силах, чтобы сохранить Вам жизнь.
Ее голос был успокаивающим, нежным, и она использовала каждую унцию очарования, которую она могла собрать, на большом полосатом инопланетянине. Ее комментарии возимели желаемый эффект; Ровар немедленно успокоился, уселся с большим рвением и пыхтением на краю широкой кровати. «И что Вы намерены делать с этим голубым клоуном? Должен ли я отвечать и на его вопросы?»
- Посол Си-с-с(щелчок) является членом дипломатического корпуса, и я думаю, что он имеет определенное право заниматься этим в этом конкретном случае. Но если Вы возражаете…, - она взглянула на Си-с-са и увидела, как его лицо поникло, когда он понял, что его осторожно отстранили от расследования.
- Тем не менее, - продолжала Элизабет, - я понимаю ваше возражение против того, что он здесь. Он, в конце концов, выступает за разрядку и, как таковой, может быть вашей самой большой опасностью. Поэтому мне нужно будет направить посла поработать в другой области, если Вы не возражаете, сэр.
Она повернулась к Си-с-су и улыбнулась. «Я бы хотела, чтобы Вы помогли в этом расследовании, но я думаю, что я могла бы лучше использовать вас в отношениях с другими вашими коллегами, которые либо нейтральны, либо выступают в пользу разрядки. Понимаете, очень сложно опрашивать враждебно настроенного свидетеля, а так как Вы здесь, я боюсь, что Ровар будет враждебно настроен. Поэтому, если Вы не возражаете, не могли бы Вы связаться с коммандером Кольером и сказать ему, что я хотела бы видеть его в моей каюте через полчаса?»
Си-с-с поклонился в знак признания и повернулся, закручивая свой плащ вокруг себя, как Гамлет свою накидку. «Хорошо. Я знаю, когда меня не хотят. Если Ровар занял такую позицию, я пойду в другое место. Но я буду весьма рад выполнить ваши приказания, полковник Шеффер. Коммандер Кольер будет в ваших апартаментах через полчаса, даже если я сам должен буду отнести его туда!» - На этой строчке Си-с-с вышел и Элизабет подавила желание зааплодировать.
- Слава Богу, он ушел, - проворчал Ровар. - Это достаточно плохо, что он участвует в заговоре с Сареком и Сиренией, чтобы сделать нас всех рабами ромуланцев. Но этого глупого актерствования больше, чем может вытерпеть любое разумное существо. Я не понимаю, как зрелый человек может получать удовольствие от того, чтобы самого себя выставлять дураком. Ну, хорошо, у всех свои вкусы. Но я заверяю Вас, полковник Шеффер, ни один хемиптеранец в здравом уме не станет даже рассматривать такие действия.
Ровар замолчал и посмотрел на Элизабет, ожидая, чтобы его начали допрашивать.
- Я могу повторить только то, что я уже говорила, - начала она. - Смерть Наджи была вызвана естественными причинами: я была свидетелем вскрытия, и я читала отчеты, я также читала отчеты о вскрытии Нэко и Агнатхи, и мне они не нравятся. У меня есть сильное подозрение, что убийца находится на борту «Энтерпрайза», и мне нужна ваша помощь в том, чтобы поймать его, потому что я боюсь, что Вы можете стать следующей жертвой. Не могли бы Вы поделиться со мной своими впечатлениями о своих коллегах послах, особенно о Сареке, Си-с-се(щелчок), Тельсоне, Карху и Сирении? Согласно моим заметкам, они наиболее расположены в пользу разрядки .
Ровар раздул грудную клетку, явно приготовившись к длинной тираде. «Посол Сарек в целом слишком хитер для своего же блага, и тот факт, что его сын является офицером на этом корабле, слишком подозрителен. Я бы посоветовал Вам допросить этих двоих. Мы все знаем, что у вулканцев есть очень странные привычки; они практикуют слияние разумов и другие психические извращения. Я бы не отказался от них, если бы хотел иметь способность убивать. Что касается Си-с-са(щелчок)…»
Ровар, казалось, подумал, что он может сказать, чтобы это было самым ужасным, а затем пожал плечами. «Ну, я думаю, что его перфоманс здесь объясняет все, что Вам нужно знать о нем. Тельсон - это никто, тень Сарека, а что касается этого огромного лохматого сумчатого Карху, он угрожал мне смертью больше раз, чем я мог бы подсчитать. Он получает удовольствие от этого. Он злобное создание, полковник. Не позволяйте этой мягкой вялости ни на мгновение обмануть Вас. Он обманщик и злобный негодяй. Я могу немного сказать о Сирении, я ее плохо знаю. Но есть что-то холодное и липкое в ней, я избегаю ее. Есть что-то еще, что Вы хотели бы знать?» - Он сплел все руки в витиеватый узел и сидел так, толстый, полосатый, самодовольный Будда, уверенный в каждом слове, которое он сказал.
- А как насчет нейтрально настроенных послов? - Элизабет сверилась с декларационным листом, который она засунула за пояс. - Я считаю, что это Эдентата, Даму, Спираклес и Хотеп. Не могли бы Вы прокомментировать?
- Позеры, все они. Слепые, бездумные позеры. Вы не получите от них никакой помощи. Даму - фат, Эдентата никогда ничего не говорит от себя, Спираклес - это помпезная задница, а Хотеп это Хотеп, -
Ровар наклонился вперед и понизил голос, словно собирался передать какую-то особую информацию. Элизабет наклонилась вперед, очарованная взглядом пуританской досады на лице хемиптеранца. «Хотеп - худший из всех. Он чревоугодник! Он не интересуется политикой, и я не понимаю, как он вообще стал послом».
Разочарованная, Элизабет откинулась на свое прежнее место. Очевидно, она надеялась получить немного полезной информации от этого причудливого существа. Но защита его жизни имела решающее значение. Если что-то случится с Роваром, когда она будет на борту «Энтерпрайза», это отразится не только на ней самой, но и на Департаменте. Она должна сделать все возможное для поддержания его безопасности; ее личные чувства по отношению к нему ничего не значили.
- Ну что ж, - сказала Элизабет, вставая, - я думаю, мне лучше поговорить с Главным инженером об установке наблюдения за вашей каютой, и еще у меня назначена встреча с Главным офицером службы безопасности. Уверяю Вас, посол Ровар, ваша безопасность - это моя главная забота. Я бы посоветовала Вам быть очень осторожным, когда Вы будете ходить по «Энтерпрайзу», старайтесь не путешествовать по коридорам в одиночку, не в одиночку и не с любым послом, который слишком сильно выступает за разрядку. И, возможно, было бы разумнее, если бы Вы проводили большую часть своего времени здесь, в своих апартаментах.
- О, я не могу этого сделать! - хемиптеранец выразительно раздулся. - У меня есть работа, я единственный представитель оппозиционной партии, и мой долг - склонить этих деревянноголовых нейтралов к моему образу мыслей. Я не могу сидеть здесь и кукситься. Я должен выйти и выполнить свой долг, а Вы, Полковник, должны защитить меня.
Элизабет вздохнула, понимая, что ее работа будет сложнее, чем она ожидала. Зря она надеялась, что разум и логика Ровара дадут хоть немного ответов на ее вопросы. Она преувеличенно поблагодарила посла и приготовилась покинуть его каюту, когда заметила световой сигнал коммуникационной панели, и услышала голос капитана Кирка, вызывающего Элизабет Шеффер.
Прежде чем Ровар начал требовать узнать, почему капитан хочет поговорить с полковником, а не с ним самим, Элизабет бросилась к интеркому и нажала кнопку связи. «Шеффер здесь. Что там, Кирк?»
- Боюсь, у нас было небольшое посещение. - Голос Кирка колебался; он, очевидно, не знал, что сказать в присутствии хемиптеранца. - Я бы посоветовал Вам обратиться к послу Спираклесу, это может оказаться полезным. Кирк - отбой.
Элизабет нажала кнопку отключения. «Ну, похоже, у меня есть еще один посол для допроса. Поэтому, если Вы извините меня, посол Ровар…»
- Он видел это, не так ли? Спираклес видел это. Ну, дадите мне знать, как это происходит. И помните, я хочу наблюдения, и я хочу защиты, и я хочу этого прямо сейчас.
- Я не забуду, сэр, я прослежу за тем, чтобы все было сделано для вашего удовлетворения. Теперь, если вы извините меня… - Элизабет открыла дверь и выскочила в коридор, чувствуя облегчение от избавления от присутствия хемиптеранца.

Второй визит Ангела Смерти к одному из других послов был тем, на что она надеялась. Описание Наджией Ангела было слишком мистическим, чтобы представить какие-либо конкретные доказательства. Возможно, Спираклес сможет помочь.
Его апартаменты были всего через несколько дверей от каюты Ровера. Его дверь была уже открыта, и большое блестящее черное существо стояло в центре кольца офицеров безопасности, разговаривая с капитаном Кирком. Его массивные крылья опустились, и его мандибулы дрожали. Его огромная грудная клетка с ревом поднималась и быстро опадала, когда он дышал через свои носовые вкладыши. Было совершенно ясно, что Спираклес испуган. Когда Элизабет вошла, он побежал вперед, чтобы схватить ее за руку одной своей необычайно длинной рукой.
- Я видел его! Я видел его! - объявил гйоморианец. - Я видел Ангела Смерти, прямо здесь, в этой комнате. Я задремал, услышал какое-то шевеление в комнате, сел, и тут появился он! Высокий и ужасный! Он сказал мне… сказал мне, что мне нужно голосовать в пользу Ромуланской разрядки, иначе он вернется ко мне, и я умру. Помогите мне, полковник Шеффер. Он был таким высоким и ужасным!
Спираклес обхватил себя крыльями вокруг своего тела, образуя большую темную чашеобразную куколку; его голос раздавался эхом из ее центра, как будто он находился на дне колодца. «Он снова придет за мной, и я умру, как и все остальные, а я не готов к смерти».
- Не могли бы Вы быть более конкретным относительно того, как он выглядел? - Элизабет обняла куколку руками и мягко погладила ее. - Если я должна предотвратить Вашу смерть, Спираклес, я должна все знать об Ангеле Смерти.
Она продолжала медленно, ритмично поглаживать его крылья, пока он постепенно не развернулся. Кивнув головой, охранники вышли из комнаты. Капитан Кирк молчал, ожидая знака, хочет ли она его присутствия здесь. Она слегка покачала головой, и он тоже ушел.
Спираклес дрожал от абсолютного ужаса. Элизабет медленно подтащила его к кровати, усадила, а затем подала сигнал на кухню, чтобы доставили большую кружку крепкого травяного чая с его родной планеты. Когда прибыл чай, она осторожно вложила кружку в руки с длинными пальцами и помогла ему поднести чашку к его огромной мандибуле его челюсти. Он отхлебнул чай, словно чтобы защитить себя от этого тепла и странного запаха лаванды и гардении. Элизабет подождала, пока он не осушит всю кружку. Она села рядом с ним, достаточно близко для фактического физического контакта, если он снова свернется в куколку.
- Вы лучше чувствуете себя? Просто расслабьтесь и успокойтесь. Я знаю, что Вы перенесли что-то очень травматичное, и Вы очень напуганы. Я постараюсь сделать это как можно проще, но я должна задать Вам несколько вопросов.
- Это был Ангел смерти, - сказал Спираклес, протягивая кружку в немой просьбе о добавке. Элизабет поднялась на ноги и подала сигнал насчет чая.
- Каким был уровень кислорода в вашей комнате сегодня днем? - спросила она разговорным тоном, когда принесла ему вторую кружку и снова помогла ему выпить. Вопрос не был праздным; Спираклес был с планеты с очень разреженной атмосферой, а кислород в избыточных количествах имел для него пагубный эффект. Он был склонен вызывать интоксикацию.
- О, я знаю, о чем Вы думаете, - сказал он между глотками чая, - но я очень тщательно регулировал уровень кислорода в своей комнате с тех пор, как я поднялся на борт «Энтерпрайза». Уровень сейчас высок, но он был задан капитаном, чтобы меня можно было допросить без падения в обморок членов экипажа от недостатка кислорода. И, конечно, когда я покидаю свою комнату, я ношу вкладыши для ноздрей, чтобы они фильтровали воздух для меня. Уверяю вас, полковник Шеффер, я не был пьян. Я видел Ангела Смерти.
Он снова начал дрожать и чуть не уронил белую фарфоровую кружку. Она обняла его руками, чтобы помочь ему допить чай, а затем спросила, не хочет ли он еще. Он покачал головой, затем глубоко вздохнул, чтобы успокоиться.
- Вы очень добры, гораздо добрее, чем я ожидал. Слушая такие истории о ДОБ, я не ожидал, что это так, Вы должны понять, полковник. Я не привык работать с Особой Безопасностью. Мне жаль, что в этом не было необходимости. Но что касается моего видения Ангела Смерти, о да, он был здесь. И я намерен голосовать за Ромуланскую разрядку. - Он умоляюще посмотрел на нее. - Вы можете считать меня трусом, и Вы будете правы, я такой и есть. Я еще очень молод, и мне очень нравится моя жизнь. Я видел тело Агнатхи и его разрушенный резервуар для обитания. Он тоже был в ужасе, и я понимаю его ужас. Я бы сделал все, что Ангел прикажет мне, чтобы помешать ему увидеться со мной снова в течение долгого времени.
- Я вполне понимаю Вас, сэр, я тоже боюсь смерти, и я бы не стала добровольно класть голову под ее клинок. Если Вы считаете, что голосование в пользу разрядки - лучший способ действий для Вас, почему я должна критиковать это? Но я хотела бы остановить эту ситуацию. Я не одобряю, что послов запугивают. Поэтому, если бы Вы могли дать мне описание через минуту, подробное описание того, как он выглядел, это помогло бы мне.
Спираклес испугался, как будто идея описать Ангела Смерти была очень странной просьбой. «Он выглядел так, как должен. Высокое, темное крылатое существо, называемое Смертью. Оно было черным, таким темно-черным, который простирается в вечность. Он - материал, из которого сделаны черные дыры, и он заворачивает вас в свои крылья и уводит вас в то место, где он живет». - Спираклес демонстрировал такое же мистическое выражение в своих глазах, которое Элизабет заметила у Наджи. Ей нужно было получить что-то более уместное, чем простой мистицизм.
- Насколько он высок? - Это был простой вопрос, а простые вопросы иногда были очень успокаивающими. Это была техника, которую она находила полезной в напряженных ситуациях.
- Его голова касалась верхней части этой комнаты. Фактически, он должен был наклониться, чтобы вписаться сюда. Это означает, что он ростом метра три, возможно, немного выше. Я не был склонен спрашивать его о его росте, в то время, когда он отдавал мне распоряжения.
- А ширина? Насколько широки были его крылья?
- Достаточно широки, чтобы простираться от стены до стены. Достаточно широки, чтобы охватить эту комнату, и заполнить каждый сантиметр комнаты и окружить мою кровать. Я не мог видеть ничего другого, кроме него, возвышающегося надо мной, и его голос был похож на звук самого пустого пространства, пустой и отражающийся эхом от ничего.
Это было не очень приятное описание, но оно дало Элизабет несколько подсказок. Ангел Смерти, очевидно, не был тем, кто располагал подборкой костюмов. Хотя может быть вполне возможно, что кто-то сам копирует то же самое, что из себя представляет Спираклес, сложность того самого существа, представляющего себя великим светящимся змеем Наджи, обеспечила слишком много технических проблем. Всегда была возможность проецирования, но ей сказали, что каждый дюйм кают послов был прочесан в поиске проекционного оборудования. Видение не было голограммой.
- Что-нибудь еще Вы заметили в нем? Любой запах, какие-то странные огни?
Спираклес кивнул и сказал: «Он пах, как смерть, вонючим, кисло-сладким запахом смерти. Его дыхание было вонью открытой могилы. Я не хочу снова встречаться с ним, я буду голосовать так, как он требует». Спираклес поднял голову и повысил голос, чтобы его можно было услышать в каждом углу: «Ты слышишь меня, Ангел Смерти? Я исполню твою волю, проголосую, как ты хочешь».
Элизабет поняла, что посол достиг предела своих сил; он явно задыхался, даже в своей низко кислородной среде. Опыт был ужасающим, и ему, вероятно, было нелегко справиться со своей собственной самопризнанной трусостью.
- Я прикажу доктору Ригель дать Вам успокоительное средство; и, если Вы хотите, я поставлю несколько офицеров безопасности, которые круглосуточно будут охранять вашу каюту.
Спираклес повернулся, чтобы взглянуть на нее долгим взглядом: «Как Вы думаете, все агенты безопасности во Вселенной смогут остановить его, если он захочет забрать меня? Нет, полковник, здесь нет нужды в наблюдении. Я сделал так, как он просил, и я в безопасности. То, что произойдет или здесь, или на Станции Разрядки-1 имеет для меня очень мало значения до тех пор, пока я сохраняю свою жизнь и живу, чтобы увидеть моих внуков».
Элизабет встала и подошла к настенной панели интеркома, чтобы связаться с доктором Ригель. Она отвернулась к стене и сказала: «Я тоже хотела бы увидеть своих внуков, Спираклес. Я понимаю, я действительно понимаю Вас».

Глава семнадцатая

- Ну, ей удалось вытащить его из этого, - доложила Маккою доктор Ригель после возвращения из каюты Спираклеса. - Этот несчастный посол испуган своим видением до судорог, и я не могу сказать, что виню его. Но я думаю, что полковнику Шеффер удалось заставить его почувствовать себя немного лучше после всего этого. Ему даже не понадобился транквилизатор. Все, что я сделала, это нормализовала его уровень кислорода, укрыла его и сказала ему связаться со мной, если ему будет что-то нужно. Он сказал, что предпочел бы связаться с полковником Шеффер, и я не виню его за это. Вероятно, она может помочь ему больше, чем я.
Маккой поднял взгляд от своего стола на молодую ветеринаршу. У Элизабет Шеффер было несколько способностей, которых он не понимал полностью, и он подозревал, что Рут может что-то знать. «Послушайте, я знаю, что ваша сфера деятельности не совсем чужда биологии, но есть что-то странное в отношении полковника Шеффер, и я хотел бы знать, что это такое. Она не позволит мне заманить ее на Зигмундинг, и да, у нее есть нужные инструкции и все такое, но почему люди продолжают реагировать на нее так? Они продолжают забывать, что она черножакетчик, и я этого не понимаю».
- Ну, это относительно простой вопрос, даже для меня. - Рут скользнула на угол стола Маккоя, который был одним из ее любимых мест расположения. Мы знаем, что ДОБ подбирает своих курсантов исходя из очень специализированных причин, и в случае Шеффер я думаю, что это имеет какое-то отношение к химии ее тела, особенно к феромонам. Все издают запахи, это просто естественная функция, и у многих животных есть запахи, которые предназначены для того, чтобы напугать все, что могло бы захотеть их съесть. И, конечно же, в периоды спаривания феромоны используются для привлечения существа того же вида, но противоположного пола. На самом деле это происходит и у людей, но на таком незначительном уровне, что я не думаю, что мы даже осознаем это.
- Рут, Вы пытаетесь сказать мне, что полковник Шеффер хороша в своей работе из-за того, как она пахнет? Это слишком глупо, даже для меня, чтобы поверить в это, а в этой миссии я привык верить хотя бы шести невозможным вещам до завтрака каждый день.
- Нет, я серьезно отношусь к этому. Я подозреваю, что Шеффер частично является лаударианкой. Они выделяют феромоны, которые гарантируют, что они понравятся, это защитный механизм. И, зная ДОБ, я уверена, что полковник Шеффер знает о своем влиянии на других существ. Фактически, это производит на меня впечатление чрезвычайно полезной черты для агента безопасности.
- Но разве запах не должен меняться в зависимости от того, с кем она разговаривает?
- О, конечно, это часть ее привлекательности. Это полуавтоматическая функция, которой можно управлять, и, это немного похоже на биологическую обратную связь. Вероятно, Шеффер - эксперт в этой области. Она может производить правильную комбинацию химических соединений и правильный запах тела, чтобы успокоить любого, с кем она разговаривает. Мне бы хотелось заполучить ее в мою лабораторию и изучить химические балансы, которые она должна производить, чтобы делать это. Я провела несколько экспериментов с бабочками, и этими забавными маленькими грызунами с Мискара-2, но они просто производят феромоны для спаривания, а то, что делает Шеффер, это не сексуальная притягательность. Это нечто гораздо более сложное. Она даже не заинтересована в том, чтобы быть желанной, это просто способность нравиться.
В глазах Рут был заметен слегка фанатичный блеск, когда она размышляла над биохимическими аспектами полковника Шеффер. «Знаете, если Ангел Смерти сумел бы заполучить ее, - размышляла она, - у меня были бы блестящая статья для следующей конференции Академии наук. Интересно…»
Маккой рассмеялся и потянулся, чтобы слегка дотронуться до одетого в темное бедра ветеринарши. «Рут, Вы - маленький кладбищенский воришка, тренируйте свой ум на своих животных! Не думайте, что можете препарировать любое разумное существо только потому, что я выдвинул Вас во врачи. Я даю Вам обещание, что, если Ангел Смерти доберется до Шеффер, вы получите ее тело, но я тоже хочу участвовать во вскрытии, некоторые из этих ДОБ-усовершенствований, на которые она намекала, совершенно увлекательны! Я просто надеюсь, что тело не взорвется перед нашим носом, когда мы с ним начнем работать».

Полковник Шеффер едва закончила свое несколько подзадержавшееся обсуждение с лейтенантом-коммандером Кольером, когда ей сообщили, что ей пришло сообщение со Станции Разрядки-1. Она знала точно, еще до того, как добралась до экрана просмотра, кто звонит, и каково содержание сообщения. Когда она щелкнула выключателем экрана, она убедилась, что права. Это был Алексис.
- Ну, ты закончила свои игры вокруг розового куста там, на «Энтерпрайзе»? - спросил он кислым голосом. – Или есть еще какой-то посол или кто-то другой, которого тебе еще не удалось очаровать? Если ты не понимаешь этого - ты нужна здесь внизу. Мы с Дереком – единственные присутствующие здесь два офицера ДОБ, и если ты считаешь, что это легкое занятие держать всех под контролем и управлять ромуланцами, которые, кстати, я могу тебе сообщить, как раз сейчас прибыли, у тебя есть еще один повод для размышлений. Ты нужна мне здесь, и нужна мне здесь срочно.
- У меня есть работа, - сказала она. - Я еще не решила проблему. У меня здесь три мертвых посла и возможность увеличения их количества, и у меня нет даже самой бредовой идеи о том, что здесь происходит. Я не собираюсь сдаваться, пока не узнаю, что происходит на борту «Энтерпрайза». Вам с Дереком просто нужно будет работать как можно лучше, а если вы не хотите говорить об этом, вы можете связаться с Центром. Я уверена, что они не воспринимают эту ситуацию легкомысленно.
- Черт возьми, Элизабет! Тебе обязательно нужно вкладывать каждый атом в свою работу? Это больше, чем просто проблемы здесь. Я хочу тебя увидеть, нам есть о чем поговорить. Разве тебе безразлично, что мы не видели друг у друга несколько месяцев, и что я люблю тебя?
Элизабет вздохнула. Это будет еще одна из этих дискуссий. «Алексис, не делай этого со мной. Мне сейчас не до того, чтобы обсуждать природу любви. У меня проблемы, и я пытаюсь справиться с ними, а ты мне не помогаешь ни в малейшей степени. В дальнейшем, пожалуйста, не звони мне снова, если ты не можешь мне сказать ничего полезного или важного».
- А разве тот факт, что я люблю тебя, для тебя не важен? - Алексис не дождался ответа; экран погас.
Элизабет на мгновение уставилась на черный экран, а затем грустно пробормотала: «Алексис, ты великовозрастный идиот, в этот момент мне ни сколько не важно, любишь ли ты меня или ненавидишь. Два месяца, у тебя есть два месяца…»

Глава восемнадцатая

У Элизабет имелось еще трое нейтрально настроенных послов. Она пыталась решить, в каком порядке она допросит Эдентату, Даму и Хотепа, когда в ее каюту явился Си-с-с.
- Посол Хотеп готов Вас увидеть, - объявил он, взмахнув своим абсурдным плащом с капюшоном.
- Почему Хотеп? - спросила Элизабет. - Я действительно собиралась увидеться с ним, но мне любопытно, почему Вы поставили его первым в списке.
- Разве это было неправильным решением? Мой дорогой полковник, скажите мне, если я сделал что-то не так. Я хочу научиться ремеслу детектива должным образом. Я понимаю, изучая ваши методы, что великий Холмс нервно курит в сторонке.
- О, нет ничего плохого в том, что он будет первым, мне просто было любопытно узнать ваши соображения. Но поскольку он уже готов увидеться со мной, пойдем.
Хотеп был готов принять посетителей. Пирамида возвышалась на прямоугольной плите, которая была единственным предметом мебели в его апартаментах, и освещалась большой лампой солнечного света, установленной прямо над его вершиной. На плите рядом с ним стояла огромная миска с фруктами. Хотеп проявил уши, руки, глаза, нос и рот большого размера, в который он с трудом набивал фрукты как можно быстрее.
Элизабет и Си-с-с ждали, пока Хотеп закончит перекус, чтобы они могли начать расспрашивать его. Но через несколько минут Элизабет поняла, что посол не собирается прекращать есть ради нее. Она должна была провести собеседование, пока существо было занято фаршированием себя и надеялась, что любые ответы, которые оно сумеет дать между своими глотками пищи, будут, по крайней мере, понятны.
- Ваше Превосходительство, я очень рада, что Вы соизволили найти время для этой беседы. Я, кажется, прерываю Вас, - сказала Элизабет, надеясь найти какое-то объяснение его странному поведению.
- О, все в порядке, - ответил Хотеп, проявляя второй рот ниже того, который он набивал фруктами. - Понимаете, я не хочу прекращать есть, потому что чем больше энергии я смогу вложить в свое тело, тем более активным я могу быть. Очень простое уравнение. Начинайте и спрашивайте все, что необходимо, и не обращайте на меня внимание. Я сожалею, если Вы считаете, что одновременно есть и разговаривать неприлично, но для меня это самый важный аспект этих пирушек. На моей родной планете я никогда не получаю достаточно еды, и это…, - вздохнул он и начал набивать второй рот пищей, - это…
Он заикнулся, осознав свою ошибку - пытаться одновременно накормить оба рта и начал кашлять. Си-с-с бросился к нему и начал хлопать по разным граням, составляющим инопланетянина в форме пирамиды.
- Хотеп, - сказал Си-с-с, энергично ударая посла по его наклонных сторонам, - перестань быть таким дураком, и держи один рот свободным для следователя. Полковник Шеффер не может терять время наблюдая, как ты свинючишь. Как ты ведешь себя?
Казалось, что кашель подходит к концу. Хотеп заставил свой второй рот исчезнуть, а затем снова проявиться; это очистило его систему, и он снова начал говорить своим обычным тоном. «Мне очень жаль, полковник, Вы должны меня простить. Но я не уверен, что Вы понимаете, что такое мой родной мир Джозер. Моя родная планета находится на шестой позиции от своего солнца, и мы находимся на самом краю обитаемого пояса. Поскольку уровень энергии низок из-за низкого уровня запасов продовольствия, мой вид путешествует в племенных союзах по всей планете, ест растения и любых насекомых, которых сможет найти. Большую часть времени мой рот находится на том, что Вы считаете нижней частью моего тела. Ноги и рот - единственные неотъемлемые части нас. Это очень сложно, когда вы находитесь на низкоэнергетической диете и получаете так мало радиации от своего солнца, иметь гораздо больше. Я завидую вам, людям, которые имеют руки и ноги, и носы, и глаза, и уши одновременно. Очень приятно иметь возможность воспринимать все это как должное. С этой лампой и всей этой едой я могу проявлять столько, сколько мне нужно, столько раз, сколько мне нужно. Вы не представляете, как приятно не чувствовать голода...
Элизабет начала чувствовать себя немного жалеющей это существо, и она наблюдала, как знергичные удары Си-с-са превратились в сочуственные похлопывания. Но теперь природа описываемого им уравнения стала очевидной. Чем больше энергии поступало в его тело, тем больше он мог проявить.
Она быстро перешла от сочувствия к глубокому подозрению. Хотеп только что добавил себя в список подозреваемых.
- Не могли бы Вы рассказать мне, ваше превосходительство, что Вы знаете о смерти ваших трех коллег послов и о том, посещал ли Вас Ангел смерти?
- О, насчет Ангела Смерти это вздор, - ответил Хотеп, - у нас его нет. Я имею в виду, это очень интересная концепция и все такое, но мои народ никогда не предавался такой мифической традиции. Конечно, этот предмет обсуждался на философском уровне несколько столетий назад, но мы решили, что, поскольку смерть является простым метаболическим процессом, нет необходимости прославлять ее. Вы должны понять, что на Джозере у нас есть много времени, чтобы подумать; мы специализируемся на философии и абстрактной математике, социологии, психологии и в некотором смысле более продвинуты по сравнению с другими расами, которые быстро справляются с менее абстрактными объектами. Боюсь, я нахожу концепцию Ангела Смерти или даже Бога, который мог послать такого ангела, необычайно примитивной. Если бы такое существо посетило меня, я бы, вероятно, проявил рот и рассмеялся бы ему в лицо.
- Даже если бы у него была власть убить тебя? - Си-с-с был явно поражен реакцией маленькой пирамиды. - Уверяю вас, если бы кто-нибудь из тех, кто называет себя Ангелом Смерти, появился в моей каюте, независимо от того, верю я в него или нет, я бы обратил очень пристальное внимание на все, что он мог бы сказать. Возможно, я тоже не верю в Ангела Смерти, но я, безусловно, верю в то, что могу умереть, и я не собираюсь этого делать. Конечно, - добавил он быстро, - Ангел смерти, кто бы он ни был, вряд ли придет навестить меня. Я был на правильной стороне все время. Я выступаю за ромуланскую разрядку, это самая прекрасная идея с тех пор, как была основана Федерация. Нам не придется тратить так много денег на патрулирование этой «глупой нейтральной зоны». А подумайте о возможности, которую она даст мне - прочитать ромуланскую литературу! Я уверен, что обязательно найду там какие-то очаровательные идеи.
- Хорошо, Хотеп, - сказала Элизабет, - Вы должны согласиться с тем, что посол Си-с-с(щелчок) дал правильный ответ, что два посла были убиты тем, что представляет из себя это существо, и даже если Вы не верите в него, вы должны иметь некоторые убеждения в собственной смертности.
- О да, я верю, что я смертен, но смерть для моего вида - это просто результат естественного износа тканей, не более того. Конечно, это может быть вызвано потерей энергии, но было бы странно, что любое существо попыталось бы напугать меня тем или иным образом ради голосования по этому вопросу. Это вынудило бы меня проявить уши, чтобы услышать это или глаза, чтобы увидеть это, а это просто невозможно; если я не буду хотеть видеть Ангела Смерти, я просто этого не сделаю. Что касается самой ромуланской разрядки, я в нейтральном лагере просто потому, что мне все равно, так или иначе. Как я уже говорил ранее, мой основной интерес к этой поездке - это энергия.
Он любовно взглянул на согревающую его лампу, его глаза покачивались на своих длинных стебельках. На мгновение он втащил их обратно под поверхность своего тела, словно чтобы защитить их от света; казалось, это его эквивалент закрытия век. «О, это так здорово. Так тепло. Вот почему я здесь. Тепло и еда. Меня не волнует Разрядка. Для этого есть достаточное количество людей, когда прийдет время проголосовать, я проголосую так же, как и большинство голосов. Это так просто. Ангел Смерти не интересуется мной».
- А как насчет смертей ваших коллег послов? - продолжала Элизабет. - Разве они ничего не значат для Вас?
- О, я полагаю, это имеет значение, в какой-то мере. Мне трудно сильно беспокоиться о кончине существ, в которых я не особо заинтересован. Агнатха был достаточно порядочным, но склонным к настойчивому обращению в свою веру, я счел его надоедливым, и у нас не было ничего общего. Что касается Нэко, то Нэко пытался использовать меня в качестве когтеточки на нашей последней конференции послов. Я не любил Нэко. Самое большее, что я могу сказать, это то, что его смерть, теоретически, принесла мне небольшое удовлетворение… Нет, - добавил он через мгновение, - я это рассмотрел. Я не думаю, что хотел бы, чтобы Нэко снова ожил, и я должен выяснить, кто его убил, я бы порекомендовал дать ему медаль или какую-то награду. Вы знаете, что это большая лохматая кошка действительно угрожала переделать меня в ящик для мусора?
- О, это была просто одна из его шуток, - сказал Си-с-с, щелкнув челюстью два-три раза с уважением к хорошей шутке. - Он всегда угрожал превратить одного или другого из нас в нечто эзотерическое. Его предложение по отношению ко мне было насчет изготовления комплекта багажа. Я признаю, что моя шкура - красивого оттенка синего цвета, и стать таким чудным изделием - не то, что я был склонен позволить ему сделать, но я подумал, что это прекрасный способ закончить мои дни. Конечно, - добавил он быстро, - когда он пригрозил удалить уши Сарека, это было немного слишком. Сарек - джентльмен и имеет определенную гордость за эти свои изящные вулканские придатки.
- Это еще кое-что, чего я не совсем понимаю, - сказала Элизабет. - Я заметила, прослушивая записи встреч по разрядке на Палубе 4, что Нэко слишком часто упоминал его острые уши. Он сам имел заостренные уши, и я не понимаю этого оскорбления.
Хотеп засмеялся обеими ртами, разбросав кусочки полусладкого плода вокруг себя; Си-с-с несколько раз щелкнул своими челюстями, и издал что-то вроде гулкого звука, исходящего из района своего живота. Когда веселье успокоилось, Си-с-с попытался между щелчками челюсти и диафрагмальным пульсированием объяснить, в чем заключалась шутка.
- Видите ли, это потому Нэко указывал на уши, что он сильно возражал против них на гуманоидах. Он чувствовал, что только кошки и подобные им звери имеют право на заостренные уши, а тот факт, что вулканцы гордились таким глупым предметом, приводил его в бешенство. На самом деле он не очень оскорбил Сарека. Вы знаете этих вулканцев, ничто не может оскорбить их. Это было еще одной вещью, из-за которой Нэко сердился. Все мы находили это ужасно забавным.
Хотеп, чтобы показать свои чувства по этому поводу, проявил первую идеальную пару вулканских ушей, а затем, чуть ниже их, кошачьи уши, которые выглядели почти так же, как у Нэко. Сравнение было смехотворным, и Элизабет хихикнула.
- Но разве Вы совсем не обеспокоены тем, что погибли два посла, - сказала она. - Уверяю Вас, я очень обеспокоена, это моя работа.
- Вы продолжаете упоминать двух послов, - сказал Хотеп. - Разве Вы не присутствовали при смерти Наджи, или Вы, вместе с капитаном Кирком и его врачами, настаиваете на том, что это была естественная смерть?
- Это так и было, - ответила Элизабет. - Я не сомневаюсь в этом. Я даю слово как агент ДОБ, что его смерть произошла не из-за существа, которое называет себя Ангелом Смерти. Ну, если Вам больше нечего добавить, я думаю, что мне лучше продолжить расследование в другом месте и оставить Вас наедине с едой. Извините, что побеспокоила Вас.
- О, это не было беспокойством, но, как Вы можете видеть, я не участвую в этом. Я был более чем готов уделить вам время, и тем более, что Си-с-с(щелчок) рассказал мне, насколько Вы очаровательны. Он был совершенно прав. Так что удачи в расследовании, и если Вы, выйдя наружу, увидите, как кто-то из тех замечательных людей из команды прогуливается неподалеку, попросите его или ее заказать побольше фруктов для меня. Мне очень трудно спуститься отсюда и пройти через всю комнату, чтобы сигнализировать раздатчику пищи, что потребность в энергии довольно высока.
- Что ж, я могу решить эту проблему, - сказал Си-с-с . - Я просто передвину плиту через комнату к раздатчику пищи, и таким образом у тебя не будет никаких трудностей.
Си-с-с толкнул огромную плоскую конструкцию изо всех сил, переместив ее на несколько сантиметров. Он хрюкнул и снова толкнул, и был вознагражден, увидев, что плита приближается к стене.
Элизабет решила, что Си-с-с будет занят перестановкой в каюте Хотепа в течение как минимум часа или двух, и решила, что она хочет перейти к следующему этапу расследования без помощи посла. Как можно быстрее, но без нарушения какого-либо необходимого протокола, она покинула комнату Хотепа и поспешила в медицинскую лабораторию в поисках доктора Ригель.
Доктор Ригель работала в лаборатории патологии, изучая серию слайдов. Элизабет опознала слайды как образцы тканей Агнатхи и Нэко.
- Ничего, - сказала доктор Ригель, глядя в микроскоп. - Абсолютно ничего. Это очень расстраивает.
- У меня есть кое-что, что может дать новое направление вашим мыслям, - сказала Элизабет. - Я разговаривала с Хотепом, и он рассказывал мне об уравнении, согласно которому его люди живут энергией, превращенной в деятельность. Я начала задаваться вопросом, сколько энергии потребуется, чтобы Хотеп проявил себя как Ангел Смерти.
Доктор Ригель на мгновение взглянула на пустую стену за своим лабораторным столом. «Если бы я была мистером Споком, я могла бы это проделать в своем уме, но поскольку я не Спок, давайте позволим компьютеру справиться с этим». Она спустилась с лабораторного стула к компьютерному банку патологии. Бормоча что-то про себя, она внесла в компьютер цифры, относящиеся к биологии полиморфитов, таких, как Хотеп. Компьютер начал стрекотать ей в ответ, выплевывая серию цифр. Ригель кивнула, снова внесла в компьютер другой столбец цифр и подождала. Через несколько минут компьютер ответил ей одной цифрой. Рут кивнула, выключила компьютер и вернулась к полковнику Шеффер.
- Это невозможно. Энергия, необходимая для того, чтобы превратить Хотепа в существо, которое описал Спираклес, должна была быть сопоставима со всей энергией главной системы привода «Энтерпрайза» и немного больше. Это была бы такая мощная утечка энергии на этом судне, что любая система жизнеобеспечения не выдержала бы, и мы были бы без сознания, пока Ангел говорил со Спираклесом. Извините, полковник, это хорошая теория, но она нам не подходит.
Элизабет вздохнула, понимая, что это еще один тупик. Это стало самым неприятным случаем, с которым ей приходилось иметь дело, и она знала, что это совсем никуда не годится. «Ну, раз это слишком, вернемся назад. Знаете, Рут, если это продолжится, и я продолжу сталкиваться с тупиками, я сама найду Ангела Смерти. Хотя бы разрезав мои запястья.»
- Теперь Вы знаете, как я себя чувствую, - рассмеялась Рут. - Разочарование, похоже, так называется игра, происходящая здесь. Поговорите с капитаном Кирком, я уверена, что он что-нибудь придумает. Обычно ему удается решать все проблемы так или иначе.
- Вы имеете в виду, что у него уже есть решение для этого дела? - нетерпеливо спросила Элизабет. - Я хочу, чтобы кто-то сказал мне, я могла бы сэкономить много времени.
- О, это не решение для дела, заметьте, но он мог бы предложить некоторые отвлекающие маневры или что-то другое, чтобы отвлечься от этого вопроса на какое-то время.
Рут изучала одетую в черное следователя какое-то мгновение, ее большие глаза были задумчивы. «Есть большое количество женщин, которые считают, что тет-а-тет с капитаном является ответом на многие вещи. Поговорите с ним, поужинайте, расслабьтесь. Вам будет приятно утешиться напоминанием о том, что Вы - привлекательная, желанная женщина, и если ничего больше, флирт - это тоже весело».
Она рассмеялась над абсурдом своего собственного предложения. «Не обращайте на меня внимания, как я уже сказала, разочарование окружающим здесь сильный удар. Но все же рассмотрите предложение, тем не менее».
- Спасибо. Возможно. И я сделаю все, что в моих силах, чтобы разочароваться в этом деле как можно скорее. Давайте устроим соревнование, Рут, и посмотрим, кто имеет более низкий уровень разочарования, ветеринарный офицер «Энтерпрайза» или полковник ДОБ.
Элизабет обнаружила после некоторого рассмотрения, что идея обеда с капитаном Кирком была, вероятно, хорошей, какими бы ни были мотивы доктора Ригель. Она нашла капитана в его каюте, заканчивающего какие-то записи об уровне топлива. «Слава богу, - сказал он, поднимая глаза и улыбаясь. - Ангел милосердия явился, чтобы спасти меня от бюрократической волокиты. Рад Вас видеть!»
- Джим, я бы предпочла, чтобы Вы не использовали термин «ангел» в какой-либо связи со мной. Я сыта по горло всем этим делом.
- Ну, мой бедный угнетенный полковник, сядьте сюда и расскажите об этом своему папочке.
- Отеческая фигура была не совсем тем, что я имела в виду. Мне был сделан намек, чтобы обед с Вами и утонченный флирт могли бы немного помочь мне. Я просто проверяла, интересует ли Вас такое предложение.
- Ужин? Утонченный флирт? Мне нравится предложение об ужине и флирте, но утонченность меня немного беспокоит. Ну, если таково ваше желание, я сделаю все возможное, чтобы быть как можно более утонченным. Начну вести себя, как Си-с-с (щелчок), если это Вас позабавит. Кстати, кто сделал этот намек? Доктор Маккой?
- Нет, как ни странно, это была доктор Ригель. Я не знаю, почему она это сделала, но я обнаружила, что эта женщина необычайно умна. Поскольку у нее должна была быть причина сделать такое предложение, я подумала, что было бы хорошей идеей принять его. Я не знаю, какие выводы сделает Департамент из моего консультирования по психиатрическим вопросам у ветеринара, но поскольку в настоящий момент моя компетентность в этом случае заставляет меня чувствовать, что у меня меньше интеллекта, чем у ягодного куста, я с таким же успехом могу послушать совета ветеринара, поскольку на «Энтерпрайзе» не хватает садовода.
Кирк рассмеялся и начал убирать бумаги. «Ну, независимо от того что вам нужно - хороший крепкий напиток и ужин не смогут навредить Вам».
Обед действительно помог; Капитан Кирк был весьма очарователен, делая глупые кокетливые замечания во время еды, убедившись, что атмосфера была удобной, успокаивающей и расслабляющей для Элизабет. Чем больше она видела этого человека, тем больше он ей нравился. Она не могла не сравнивать его с Алексисом. От двух разговоров, которые она имела с мужем, она получила очень мало удовлетворения. К тому же, здесь был Джеймс Кирк - красивый, обаятельный, внимательный, умный и обладающий множеством других черт, которые ей нравились в мужчинах. Она знала, что она уже готова влюбиться в него; все, что потребовалось бы, - это еще один неприятный разговор с Алексисом, и с ее браком будет покончено.
Она увидела, что капитан пристально разглядывает ее сквозь свой послеобеденный стакан сливочного шерри. Он был очень привлекательным человеком. В течение десяти лет ее брака она никогда не допускала подобного эмоционального притяжения между Алексисом и нею самой, но это был единственный человек, который мог бы сделать эмоциональное участие стоящим. Ее единственная забота была - было бы это справедливо по отношению к Алексису?
- Что ж, капитан, - сказала она, глядя вниз, на бокал шерри, - это был отличный обед, я наслаждалась каждой его минутой, и рецепт доктора Ригель был действенным. Я должна буду поздравить ее с ее прозорливостью. А теперь, я думаю, я действительно должна уйти.
Она взглянула на его кровать и отвернулась. Она не найдет ответов на свои проблемы там, найдет только еще одну трудность, чтобы добавить в свою жизнь. К сожалению, она знала, что она не присоединится к капитану в постели на десерт. Она не могла нанести такой ущерб своему брачному обету. Напряжение в комнате было таким, что, если бы она осталась, это непременно закончилось бы постелью Кирка.

Глава девятнадцатая

На следующий день Элизабет с Си-с-сом продолжили допрос нейтральных послов. Эдентата, гигантский броненосец, оказал незначительную помощь. Он быстро понял, что лучше всего голосовать на стороне ромуланской разрядки; он не хотел иметь ничего общего с Ангелом Смерти.
Эдентата был спокоен насчет этой ситуации и даже немного равнодушен. Он отметил, что, в конечном итоге. такая разрядка, вероятно, будет лишь временной ситуацией, и независимо от того, каким будет его голос, это неважно. Его жизнь имела гораздо большую ценность. Элизабет оказалась вынуждена согласиться с броненосцеподобным существом.
Следующая ее беседа - с послом Даму - оказалась немного более полезной. Даму приветствовал ее в своих апартаментах в роскошном черном плаще, подбитом красным атласом.
- Этот тот, который сделали для меня. - объявил Си-с-с громким шепотом. - Это было тогда, когда я был в моем романтическом периоде. Но я думаю, что он лучше смотрится на Даму, чем на моей спине. Красный и черный просто не мои цвета.
Посол Даму ухмыльнулся на этот комментарии и заметил: «Я вполне согласен с Вами, Си-с-с(щелчок), но я не думаю, что капитан Кирк находит этот плащ утешающим. Он был заражен в детстве определенными страшными сказками о кровососущих существах, называемых «вампирами». Так как народ моей планеты тоже пьет кровь, и еще из-за моей внешности он более чем уверен, что я - именно такой вампир. Это отличный пример того, что плохое воспитание может сделать с ребенком. Я заставляю его нервничать, и я очень сожалею об этом, так как я восхищаюсь ним и уважаю его».
- Я могу понять его проблему, - сказала Элизабет. - Несмотря на то, что я смешанной крови, меня воспитывали на многих из тех же самых легенд, и я должна признать, что если бы я встретила Вас в безлунную ночь, у меня бы случился приступ растерянности или даже пара их.
Даму улыбнулся, показывая свои идеальные, абсолютно белые зубы. «Да, но мы с Вами одни в безлунную ночь нашли бы более приятные занятия, чем кусать друг друга за шею. Теперь, я полагаю, Вы здесь больше, чем со светским визитом ради обсуждения обычаев моего вида, Вы хотите знать об убийствах. Боюсь, я не смогу помочь. Я еще не решил, что буду делать в отношении своего голоса. Ангел Смерти - ужасающая возможность, я не получаю удовольствия от нахождения такого существа в моей каюте. Вполне возможно, что он будет похож на вампира капитана Кирка, и я тоже буду бояться такого существа».
- Но в таком случае, разве Вы не считаете, что лучше голосовать так же, как и остальные? - спросил Си-с-с, - Вы понимаете, что, упорно оставаясь нейтральным, Вы навлекаете на себя его присутствие?
- Я не согласен, друг мой, - сказал Даму. - Понимаете, по всем признакам нейтральные послы были предупреждены; этот Ангел Смерти, по крайней мере, имел любезность заявить о своих намерениях. Только те, кто был жестко против, были убиты сразу. Моя позиция по-прежнему остается нейтральной. Если бы меня посетил Ангел Смерти, я не мог бы гарантировать, что я останусь нейтральным; но на данный момент моя позиция такова.
Элизабет изучала высокого, элегантного гуманоида, а затем сказала: «Но разве Вы не беспокоитесь даже просто о его посещении? Вы рискуете.
- О да, я знаю о риске. Мои люди склонны рисковать, и мне не нравится кто-то, кто пытается изменить мое мнение силой. Меня это раздражает. Пока от меня не потребуется другой позиции, я останусь на той, какая есть сейчас.
-И Вы сообщите мне, если Вас посетит Ангел Смерти? Мне нужно это знать, так что, пожалуйста, не держите это в секрете.
Даму серьезно поклонился. «Вы будете первым человеком, которому я это расскажу. По всем признакам Ангел Смерти дает только одно предупреждение».
Элизабет решила позволить опросу послов в пользу разрядки подождать до обеда. Она решила провести время в своей каюте, изучив профили на послов про-Ромуланской позиции. Она искала какой-то намек в их прошлом, чтобы указать на одного или нескольких из них, стоящих за этой тайной, так как они больше всего выигрывали от убийств. Она отправила Си-с-са, чтобы тот устроил беседы, и принялась за долгое, трудное изучение материала в компьютерных банках. Она пыталась сопоставить материал, который она имела на «про»-послов, с образом действий Ангела Смерти, когда услышала сигнал двери.
-Войдите, - сказала она, не отрывая взгляд от банка данных, который она изучала.
- Знаете ли Вы, что у Вас будет постоянно согнутая спина и горб вдовы, если Вы будете так наклоняться над компьютером, - сказал капитан Кирк, подходя к ней, чтобы аккуратно положить одну руку ее плечо. - Я пришел посмотреть, не хотите ли Вы какую-нибудь компанию за обедом. То есть, компанию кроме стопки компьютерных дисков.
- Я была бы очень рада, мне все равно не удалось зайти слишком далеко в изучении компьютерных данных. Весь этот случай мне не особенно нравится. Джим, я никогда не видела столько тупиков за всю мою жизнь. Я почти готова разорвать свою черную тунику на клочки и прыгать по ней.
- Да ладно, все не может быть настолько плохо. Великая Элизабет Шеффер признает неудачу? - Кирк рассмеялся и подошел к панели выбора блюд. - Как насчет сэндвича с салатом и тунцом и чашки очень крепкого горячего чая?
- Звучит превосходно, если Вы останетесь и разделите его со мной.
Кирк принес поднос к столу, и какое-то время раздавался только звук жевания и потягивания чая. Было что-то тихое и расслабляющее в таком домашнем действии. Это заставило Элизабет понять, как мало обедов она делила с Алексисом. Фактически, это заставило ее понять, как вообще мало чего она делила с Алексисом, кроме постели. Она отметила, что со Станции Разрядки-1 больше не поступало звонков, что, вероятно, означало, что ее муж все еще дуется. Она посмотрела через стол на капитана Кирка и обнаружила, что сравнивает его с Алексисом. Они были одинаково красивыми, склонными к риску, смелыми, храбрыми мужчинами, но она начинала понимать, что Джеймс Кирк был мужчиной, а Алексис Шеффер был и всегда будет мальчиком. Это было не то, что ей было легко принять.
Она едва успела закончить свой бутерброд и чай, когда дверь распахнулась. Это был Си-с-с, объявивший, что он все устроил для опросов, которые она просила, с Сареком, Тельсоном, Карху и Сиренией.
- Ну, капитан, долг зовет. Обед был отличным, и я благодарю Вас за него. Могу добавить, что компания тоже была отличная.
Кирк поднялся на ноги и улыбнулся ей: «Я наслаждался ним так же, как и Вы. Когда у Вас выпадут две последовательные минуты, чтобы потрудиться вместе, я хочу поговорить с Вами. Я думаю, есть некоторые важные вещи, которые нам нужно обсудить, Вы понимаете, что я имею в виду».
Элизабет кивнула. «Я найду время для обсуждения, Джим, но не сейчас. Пусть все будет, как будет, некоторое время. У меня есть работа».
- Я бы никогда и не подумал удерживать Вас от вашей работы, Элизабет. Я понимаю, насколько важен ДОБ для Вас, и я никогда не попрошу Вас поставить мои потребности выше этого.
Когда Элизабет покидала свою каюту в сопровождении Си-с-са, она знала, что капитан Кирк сказал нечто, даже не осознавая этого, из-за чего все шансы продолжить ее отношения с Алексисом полетели к чертям собачьим. Она знала, что Джеймс Кирк говорил правду, когда он сказал, что не заставит ее поставить его потребности выше Особой безопасности.
Си-с-с решил, что Элизабет должна сначала увидеться с Сареком. Большой гавиалианец был очень обеспокоен поведением своего вулканского коллеги; он понимал, что что-то не так, а что - он не совсем понимал.
Они нашли Сарека в его каюте, лежащим на кровати и глядящим в потолок. Его тело выглядело съежившимся, слабым; его лицо было характерно измученным. Сначала Элизабет подумала, что он болен, а потом поняла, что он страдает от чего-то гораздо глубокого, чем простой физический недуг.
«Сэр, вы хотите поговорить со мной наедине, или хотите чтобы Си-с-с(щелчок) был со мной?»
Сарек повернул голову на подушке, чтобы посмотреть на них обоих. «Я не имею в виду неуважения, Си-с-с(щелчок), Вы знаете, мой друг, как долго мы работали вместе. Но, с вашего разрешения, я бы поговорил с полковником Шеффер наедине. Я глубоко сожалею о любом смущении, которое я могу Вам причинить, но я делаю это из своей потребности как вулканца».
Си-с-с низко поклонился в жесте глубокого уважения к старшему послу. «Я никогда не стану сомневаться в ваших пожеланиях, С-с-сарек. Я пойду и выпью чаю с Тельсоном и Карху. Полковник Шеффер сможет присоединиться ко мне, когда будет готова». - Он снова поклонился, повернулся и вышел из комнаты.
Элизабет подождала, пока гавиалианец уйдет, а затем придвинула стул к кровати вулканца. «Это Вас беспокоит, сэр, гораздо больше, чем необходимо, - сказала она, используя формальные интонации в голосе, которые, как она знала, предпочитает вулканец. - Если у Вас нет телесных повреждений, Вы ведете себя таким образом, который я нахожу необъяснимым. Не могли бы Вы дать мне какое-то объяснение? То, что происходит, мне не нравится».
- Вы подозреваете меня в том, что я являюсь Ангелом Смерти? Я не он, но я несу ответственность за его деятельность. Я дал капитану Кирку свое слово, что ничто не пойдет не так во время этого рискованного мероприятия, и я доказал, что не в состоянии контролировать ситуацию. Мне очень стыдно, мой обет вулканца нарушен. Мое слово ничего не стоит.
Элизабет наклонилась вперед, собрав свои силы, чтобы разобраться с этим человеком. «Сарек с Вулкана, сын древнего рода, Вы глупец».
Сарек удивленно уставился на нее, затем приподнялся на локте и сказал: «Как Вы смеете так обращаться ко мне? Как Вы смеете обвинять меня? По какому праву Вы называете меня «глупцом»?»
- Потому что ваше знание логики и ваша вера в эту логику были потрачены впустую. Вы похожи на хнычущего ребенка, запершегося здесь, в своей комнате, взявшего на себя вину, которая не ваша. Вина - это эмоция, вулканец, а Вы проявляете вину. Ваша клятва капитану Кирку была бесполезна уже в тот момент, когда Вы ее давали. У вас нет контроля над судьбами ваших ближних, Вы не имели права давать такой обет, и Вы глупец, раз это сделали. Я могла бы простить Вам глупость давать такой обет. Но то, чего я не могу простить, - это ваша жалость к себе и чувство вины, две презренные вещи для вулканца.
Сарек откинулся назад на кровать и закрыл глаза. «Вы не понимаете, полковник. Я когда-то летел на дипломатическую встречу на этом корабле, и здесь произошли смерть, разрушения и ущерб, и я поставил капитана Кирка в замешательство. Я не хотел ничего подобного снова, но моих лучших усилий было недостаточно, чтобы предотвратить это. На борту этого корабля снова произошли смерть и разрушение, и снова хороший человек, командир моего сына, оказался в затруднительном для него положении».
- Если Вы не признаетесь, что являетесь Ангелом Смерти, сэр, ваше присутствие на борту этого судна имеет мало или вообще ничего общего со случаями, которые мы обсуждаем. Я только тогда признаю вашу вину, если Вы скажете мне, что Вы тот самый Ангел. И поскольку Вы сказали, что Вы ним не являетесь, я ожидаю, что Вы встанете с постели и вернетесь к работе в качестве лидера этой делегации. Или Вы слишком стары и слабы, чтобы продолжать работу, которую Вам поручили?
- Возможно, Вы правы. Возможно, я слишком слаб. Я должен был уйти много лет назад. Но эта разрядка была настолько важна, что для меня это был крупный удачный ход. Я чувствовал, что Ромуланская разрядка является наилучшим возможным дипломатическим действием, чтобы стать завершением моей карьеры. Я мог бы войти в мой пенсионный контент гордясь тем, что я сделал с моей жизнью. И теперь я вижу эту работу, лежащей в руинах. Легенда об Ангеле Смерти уже распространяется на другие корабли; из-за этого голоса меняются. На встрече с разрядкой будет мало или совсем не будет честности, только страх, ужас и подозрения. Многие мои послы считают, что за этим стоят ромуланцы. Я склонен сам соглашаться с этим, хотя я не могу понять, как они это сделали. У вас есть ответ на этот вопрос, полковник?
- Нет, я не могу доказать, что это делают ромуланцы, но в то же время я не могу доказать, что это не так. Я считаю, что кто-то на этом корабле очень сильно заботится об итогах этой встречи. Я не думаю, что он, она, или оно - ромуланец. Я уже имела дело с ними раньше, они - честная раса. Ну, если бы это был клингон - клингон способен на что угодно. Но это, это попахивает позором, а я никогда не встречала бесчестного ромуланца.
Сарек слабо кивнул. «Я согласен, полковник Шеффер, это не человек чести, а ромуланцы честны, поэтому мы должны искать нашего убийцу здесь, среди нас. Я бы предпочел, чтобы это был ромуланец, если окажется что это один из моих послов, это сильно повредит Федерации, это повредит этой встрече, и я не уверен, что кто-либо из нас легко оправится от всего этого».
Элизабет встала. «Я вполне согласна с Вами, сэр, это не то, от чего мы легко оправимся, в частности, Агнатха и Нэко. Они вообще не оправятся».

Глава двадцатая

Когда Элизабет присоединилась к Си-с-су, Тельсону и Kaрху, чаепитие было в самом разгаре, как будто по написанному Льюисом Кэрроллом сценарию. Тельсон, омарообразный посол, разлегся во всю длину на полу, потому что он не мог долго оставаться в вертикальном положении. Си-с-с и Карху сидели за столом, и Карху небрежно положил ноги на спину большого желтого посла с Мантейги. Тельсон не возражал против того, чтобы его использовали в качестве подставки для ног, но зрелище было нелепым.
Элизабет приняла чашку чая и тарелочку печенья от Си-с-са. У нее был выбор - присесть на кровати, несколько удаленной от центра разговора или занять место на полу рядом с Тельсоном. Ни Си-с-с, ни Карху, казалось, даже не слышали о том, чтобы встать с целью уступить место даме.
Элизабет обнаружила свободное место на полу, достаточно близко к столу, чтобы вести беседу, но все же вне досягаемости огромных клешней Тельсона. Она не желала быть невежливой по отношению к послу, но она знала, что он способен перекусить руку или ногу одним движением этих заостренных конечностей.
Чай был превосходным, а Карху взял на себя ответственность за его заваривание. У чая был слабый пряный запах, очень похожий на аромат эвкалипта. Пирожные были маленькими и довольно приятными. Они явно были инопланетными, а не произведенными стандартным оборудованием пищевых процессоров «Энтерпрайза». Элизабет съела их с удовольствием и воздержалась от того, чтобы узнать их точный состав. По своему обширному опыту она знала, что часто неразумно спрашивать, из чего состоит чуждая еда.
- Я уверена, что Си-с-с(щелчок) проинформировал вас о моем расследовании, - сказала Элизабет, - и я должна признать, что пока мне не очень везло. В настоящий момент наиболее вероятными подозреваемыми являются послы, высказывающиеся в пользу разрядки, включая всех вас. Поэтому, если кто-то из вас добавил мышьяка в чай, у меня серьезные проблемы.
Си-с-с два или три раза щелкнул челюстями, а Карху хихикнул. Тельсон пошевелил своими усами, и это тоже было похоже на хихиканье.
- Не волнуйтесь, - сказал Тельсон своим высоким, немного жестким голосом. - Даже если кто-то из нас или все мы были бы виновны, нам сначала нужно было бы выдать себя за Ангела Смерти, помните? И я не думаю, что Ангел Смерти ходит на чаепития.
- Кстати насчет чая, - пробормотал Карху, - не хотите ли добавки?
Элизабет протянула свою пустую чашку, и сумчатообразный посол осторожно наполнил ее. Это дало Шеффер возможность изучить его. Она поняла, что его аура милой, приятной привлекательности была такой же реальной, как и ее собственная способность проецировать привлекательность. Она сделала глубокий вдох, проверяя воздух на наличие феромонов. Она почувствовала слабый морской запах Тельсона, слабо кожаный запах Си-с-са, но Карху издавал только острый запах листьев эвкалипта.
Она прислушивалась к разговору, в основном, из-за комментариев послов; в то время как некоторые из них граничили с клеветой, ни один из них не был действительно полезен. Она была на чайной вечеринке Безумного Шляпника, и это было настолько же полезно для нее.
- Я заметила отсутствие посла Сирении, - сказала она. - Разве она не пьет чай? Или вы не пригласили ее на эту столь эксклюзивную встречу?
Си-с-с посмотрел через стол на Карху; пушистый посол слегка наклонил голову, глядя в свою чашку, словно пытаясь найти там ответ. «Что ж, похоже, мне придется это объяснить, - сказал Тельсон. - Видите ли, Сирения оплакивает Агнатху, она любила его. Мы стараемся не говорить об этом. Это был смущающий предмет, хотя оба они были земноводными, но, все же, существовала проблема смешанного брака. Ее раса не одобрила бы их отношений. Она планировала… это… как бы объяснить что это такое?... нерестится?
Элизабет кивнула. «Кажется, я понимаю, о чем Вы говорите. Я понимаю ваше нежелание обсуждать это. Не волнуйтесь, это не войдет в мой официальный отчет, это неприменимо. Маловероятно, что она убила бы его, и тот, кто убил Агнатху вероятно, убил и Нэко».
- Но Нэко заслужил смерть, - сказал Тельсон. - Я мог бы в течение пяти минут придумать, по крайней мере, сто веских причин, по которым он заслуживал смерти. Я не думаю, что Вы найдете кого-либо в Федерации, скорбящего о Нэко.
- Даже из его собственной расы? - Элизабет была удивлена; это было одним из совершенно новых для нее аспектов этой ситуации.
Карху глубоко вздохнул всем своим круглым жирным животом. «Почему, по-вашему, они сделали его послом? Они хотели убрать его с планеты! Даже на Гююнюу Нэко был известен как нарушитель спокойствия. Посол - это очень вежливый способ превратить кого-то в человека, перевозящего деньги. Грубо говоря, его раса сказала: «Уходите, беспокойте кого-то другого и держитесь подальше от нас!»
- Мне сказали, что у всех вас троих была своя доля ссор с Нэко. А как насчет возможности у кого-то из вас убить его?
- О, я должен был напоминать о дисциплине Нэко не один раз, - ответил Карху. - На самом деле у нас произошла ссора на посольском приеме, прежде чем мы даже поднялись на борт «Энтерпрайза», но страх был адекватным оружием для использования его на Нэко, и он боялся всех нас троих. В прошлом году Тельсон почти оторвал ему хвост, и Си-с-с(щелчок) укусил его за ухо на нашей последней крупной посольской встрече. Что касается меня самого, я увлекался его поднятием и хорошим встряхиванием, но это не заходило настолько далеко.
Карху улыбнулся, обнажив довольно острые для вегетарианца зубы. «Имейте в виду, если бы он слишком сильно отбился от рук, и сделал бы немного больше, чем незначительное царапание когтями, которое он обычно демонстрировал, я, возможно, счел бы необходимым нанести ему определенный ущерб, но он знал, что лучше не выходить за рамки в определенные моменты. Кроме того, Вы должны принять во внимание, что тот, кто убил Нэко, также убил Агнатху, а мы все согласны с тем, что Агнатха был вполне приемлемым видом. Нам не нравилась его политика, но мы были достаточно любезны с ним лично. Ваша версия разваливается, мой дорогой полковник, если Вы настаиваете на том, чтобы оба посла были убиты одним и тем же человеком. Мы трое невиновны.
- Значит, вы невиновны, потому что сказали, что вы невиновны? У меня есть слово Сарека как вулканца, что он не несет ответственности, а я очень доверяю слову вулканца. Но я не склонна сильно доверять глупому отвлекающему маневру, который вы трое устроили мне. Мне он не нравится, вы пытаетесь не дать мне подозревать кого-либо из вас, и я не знаю, это потому ли, что вы все виноваты или потому, что вы все настолько нелепы.
Она помолчала, внимательно изучая каждого посла. «Это отличный поступок. Си-с-с(щелчок), бегающий вокруг, как шут, в одном костюме или другом, Тельсон, лежащий так близко к земле, что его трудно заметить, и Вы, Вы, большой лохматый зверь, - сказала она Карху, - играющий на сладости и свете, притворяющийся, что опьянен листьями, выращенными на Хунае. О, это чудесное представление, и я оценила каждую минуту его, но я распознала, что это такое. Я могу поаплодировать прямо сейчас или позже?»
Трое послов выглядели смущенными, насколько каждый из них мог это изобразить, учитывая их разнообразные лица. «Господа, я думаю, нас разоблачили, - сказал Карху. - Я не думаю, что это принесло мне хоть какую-нибудь пользу, кроме сонливости и вялости. Знаете, я очень хорош в этом.»
- Нет, это не принесло Вам ни малейшей пользы. Все, кто присутствует на этом корабле, убеждены, что Вы милы и приятны. На самом деле мне сказали, что Вы отдали приказ, чтобы никто не обращался к Вам как к милому созданию. Это было бы интересно для психологов; естественно, когда говорят, чтобы не думали о нем как о милом, все будут стараться сделать наоборот.
Карху рассмеялся. «Они делают этих агентов ДОБ умными! Но если Вы хотите, моя дорогая, - прошептал он ей, - Вы можете называть меня милым, Вам я даю разрешение».
Элизабет изучала пушистое чудище без малейшего следа улыбки на лице. «Нет, сэр, я бы не назвала Вас милым. Вы слишком проницательны и слишком опасны, чтобы когда-либо считаться милым».
Карху кивнул и потянулся к чайнику и чашке. «Но видите ли, вот почему я сделал предложение. - Он налил себе еще чашку чая. - Я знал, что Вы его не примете. Моя репутация милого и остроумного осталась неповрежденной».
Элизабет оставила чаепитие, когда оно все еще было в самом разгаре. Она чувствовала, что это была полная трата времени; никто не собирался ей ничего рассказывать, и была вероятность, что все трое были виновны во всех грехах. Ей придется подождать, пока кто-нибудь из них не совершит ошибку и не скажет ей, что он знает об Ангеле Смерти. До тех пор все они были подозреваемыми и считались таковыми. Си-с-с, при всем своем позерстве, был, очевидно, их лидером, и, следовательно, требовал самого пристального наблюдения.
Теперь у нее оставалась посол Сирения, и Элизабет понимала, что это будет менее чем приятно. Она нашла женщину одну в ее каюте, печально поющую о славе Агнатхи, и рискнула ее допросить. Сирения не была настроена ни на какие обсуждения, но она признавала право Элизабет на свой допрос. Она сидела на кровати, словно ожидая пыток, пока Элизабет усаживалась напротив нее.
- Я здесь не для того, чтобы обсуждать ваши отношения с Агнатхой, - начала Элизабет. - Это не моя забота, так что успокойтесь, я не собираюсь вмешиваться в вашу личную жизнь, единственное, что я хочу знать, чувствовали ли Вы что-то подозрительное в его смерти? Мне сказали, что Вы были той, кто требовал расследования задолго до того, как было установлено, что Агнатха была убит.
- Я знала, что это не несчастный случай, - сказала Сирения. В ее голосе был слышен звук невыплаканных слез. - У него не было причин умирать, и он был отважным мужчиной. Я знаю, что были попытки сказать, что это было самоубийство, но я не верю в это. Кто-то убил его, и я хочу знать кто. У меня есть песни траура, которые я пою, но остались песни мщения, которые еще можно спеть.
- Каковы были убеждения Агнатхи об Ангеле Смерти? Его раса верит в такое существо?
Сирена кивнула. «О да, Ангел Смерти - живучая легенда, и большинство рас верят в это существо. Мой вид рассматривает его как великого пожирателя, Левиафана, который ест своих детенышей. Агнатха представлял это как Глубины, глубины моря, настолько темные, что только мерцающие лампы люминесцентных рыб освещали его путь. Смерть все больше и больше опускается в глубины, и Ангел Смерти и есть темнотой, всеохватывающей тьмой и давлением. Что бы ни было в этой комнате с ним, оно привело к увеличению давления в его резервуаре. Борьба Агнатхи была попыткой как-то ослабить это давление».
- Но разве он верил в существование создания, которое было Ангелом Смерти?
- Можете ли Вы рассматривать темноту и давление как существо? Если Вы можете, тогда да, Агнатха верил в Ангела Смерти. Если оно его убило, я могу понять, почему он трепыхался в баке. Но он не разбивал стенку – это было давление, которое давило на резервуар так сильно, что Агнатха знал, что смерть будет единственным результатом. Единственный вывод, к которому я могу прийти, если то, что сказал коммандер Скотт, было правдой, и резервуар был разрушен изнутри - тогда да, Ангел Смерти пришел за Агнатхой.
- И Вы всерьез ожидаете, что я поймаю этого Ангела Смерти? Я чувствую, что сражаюсь с туманом, а в моем домашнем мире, это почти так же неприятно, как давление или тьма. Я надеялась, что Вы мне поможете, но, кажется, у Вас не больше информации для меня, чем у кого-либо другого.
- Нет, я не могу помочь Вам какой-либо информацией о том, что убило Агнатху, но я могу сообщить о чем-то довольно странном. Капитан Кирк, который действительно очень хороший человек, сделал мне предложение, я отказала ему, и той ночью, когда я шла к комнате Агнатхи, я заметила, что за мной следует капитан, но когда он увидел, куда я иду, он повернулся и ушел. Я не думаю, что это очень поможет. Капитан Кирк - это не тот человек, который убил бы из-за женщины. В его жизни было слишком много женщин, чтобы это имело для него значение.
Элизабет отложила в памяти небольшой фрагмент информации и почувствовала себя немного неловко от описания Сиренией капитана как человека, который не нашел бы ни одну женщину имеющей значение.
Элизабет вернулась в свою каюту, чтобы продолжить изучение дела. Но когда она приблизилась к своим апартаментам, она почувствовала, что там кто-то есть. Дверь была слегка приоткрыта. Она медленно двинулась к каюте, задаваясь вопросом, кто ее непрошенный визитер. Она отстегнула свой фазер от задней части ремня и быстро проскользнула через узкое отверстие в двери.
Си-с-с сидел за столом, спокойно читая ее отчеты об Ангеле Смерти.
- Вы обычно входите в офицерские апартаменты без стука? - Она подержала фазер несколько секунд, а затем положила его обратно в кобуру.
- Я постучал, но здесь не было никого, поэтому я решил войти. - Он положил информационные диски на место. - Надеюсь, Вы не против, ведь Вы согласились, что я могу помогать в этом деле, и я должен признать, что оно довольно запутанное. Я сомневаюсь, что даже великий Шерлок Холмс мог бы что-то с этим сделать, я считаю, полковник, что мы зашли в тупик.
- Вы, мой друг, может и можете зайти в тупик, но я - нет. У меня есть девиз - я живу, чтобы сделать мою работу. ДОБ не ожидает от меня ничего другого. Теперь, если Вы не против, я собираюсь поужинать и заняться этими отчетами.
- О, я совсем не против. Вперед, пообедайте и обработайте эти отчеты, если хотите. Я пообедал бы с Вами, но мои привычки в питании таковы, что, как мне сказали, большинство гуманоидов находят их неприятными. Я бы предложил, чтобы после того, как Вы закончите с этими отчетами, Вы пришли в мою каюту, и мы будем сидеть и говорить о них, и посмотрим, что мы сможем обнаружить. Возможно, углубленный анализ даст что-то полезное и возможно, пока мы будем анализировать, мы сможем побаловать себя разнообразными алкогольными возлияниями. Удивительно, что алкоголь может сделать для ума.
- Как правило, меня алкоголь делает пьяной, и я не думаю, что это очень полезно.
Си-с-с улыбнулся, показывая все свои зубы. «Я использую слово «алкоголь» в общем смысле. Существует множество увлекательных жидкостей, которые существа по всей Галактике вливают в самих себя, чтобы вызвать интересные эффекты. Большинство из них изменяет сознание так или иначе. Я предлагаю, чтобы Вы или я попробовали некоторое количество их и, просматривая эти отчеты, увидели, как что-то встает на свои места. Если ничего не поможет, по крайней мере, мы насладимся интересным вечером в компании друг друга. Видите ли, - сказал он, вставая и подходя к ней, - Я нахожу Вас очень привлекательной, Элизабет. Вероятно самой привлекательной женщиной-гуманоидом, с которой я когда-либо встречался, и это очень необычно. Хотя я играю довольно хорошо, я думаю, что мой романтический режим был одним из моих лучших. Я нахожу большинство гуманоидных женщин немного отвратительными - все розовое, мягкое и нежное, ни о каких челюстях даже речь не идет. Тем не менее, Вы мне нравитесь, как личность, и поэтому все, что я предлагаю, это напиться, детка. Мы ничего не сможем сделать, анатомически это будет очень сложно».
Элизабет усмехнулась и одобрительно кивнула. Это может дать ей возможность узнать, был ли Си-с-с вовлечен в заговор со своими проромуланскими послами. Известно, что ликер быстро развязывает язык. «Не могли бы Вы рассказать мне, в каком режиме Вы собираетесь выступать? Вы сбросили роль Шерлока Холмса, и это явно не «Три Мушкетера». Что Вы читали, Си-с-с(щелчок)?»
Он наклонил голову в сторону и сказал: «Дэшил Хэммет, дорогая. Хотите помочь мне найти мальтийского сокола? Когда мы встретимся позже этим вечером, на мне будет серая федора, и Вы сможете называть меня Сэм Спейд».
Си-с-с был верен своему обещанию. Когда он впустил ее в свою комнату, он был одет в потрепанный голубой плащ и покрытую пятнами серую федору. В его комнате было большое количество бутылок различных форм и стилей, занимающих всю поверхность стола, и ему удалось раздобыть где-то пару стопок.
- Ну, дорогая, - сказал он, изо всех сил пытаясь говорить только уголком рта, - Вы готовы ввязаться в это?
Элизабет была не больше знакома с работами Дэшила Хэммета, чем с произведениями Артура Конан Дойля. Она только поняла, что это какая-то детективная фантастика, и определенно не викторианская. Одежда Си-с-са похоже, была с Земли ХХ века, и она не была уверена, что именно от нее ожидается в игре. Решив избежать ролевых игр, она заняла свое место за столом и подняла одну из стопок.
- Мои тренировки в ДОБ заставили меня остро подмечать детали, и одна деталь, о которой я сейчас точно знаю, это то, что этот стакан пуст. Вы собираетесь что-то сделать?
Си-с-с поспешил налить богатую янтарную жидкость, которую Элизабет опознала как саурианский бренди. Стопки не подходили для этого напитка, но служили для оказания помощи двум из них в опорожнении бутылки. Си-с-с крепко потряс бутылку причудливой формы, понял, что он пуста, и бросил ее через одно плечо в угол, где та разбилась об пол. Он потянулся к еще одной бутылке с надписью, которую ни он, ни Элизабет не смогли прочитать, а содержащаяся в ней жидкость оказалась темно пурпурной и сильно пахла ежевикой. Было довольно приятно. Бутылка быстро была опустошена, и Си-с-с повторил свой жест «через плечо и об пол».
Спустя четыре бутылки Элизабет начала осознавать, что у нее могут возникнуть проблемы после употребления еще одного напитка посла. «Я думаю, что достигла предела, - сказала она очень медленно, осторожно произнося каждое слово. - Еще один напиток, и я упаду, и это будет очень смущающим как для меня, так и для моей униформы»
- О, но есть одна вещь, которую Вы точно должны попробовать. - Си-с-с оказался в такой же плохой форме, как Элизабет. - Это-то-то-что-то-ссс-специальное. Я приберег его напосс-следок. Он происходит ссс моей родной планеты, и мы пьем его только с близзззкими друзьями. А ты близзкий друг, Лиззи. Я ссобираюсь выпить его сс тобой.
Он тянулся неустойчивой рукой через конгломерат бутылок, пока его когти не сомкнулись вокруг небольшого медного флакона размером с флакон для духов. Он потянул его к себе, уставился на него, поднимая его сначала перед одним глазом, а затем перед другим. «Это вещщщь. Это хорошая вещь, и я хочу поделиться ею ссс тобой, потому что ты мне нравишьссся».
Он взял ее стакан и очень осторожно влил в него жидкость, которая была бесцветной, но светилась всеми цветами; она мерцала в свете потолочных ламп и отражала их свет. В один момент казалось, что в стакане плавает ртуть, а в следующий момент это уже была чистая прозрачная жидкость, в которой плавала радуга. Си-с-с серьезно протянул ей стакан, а затем наполнил свой. Он подал знак, чтобы она подождала, прежде чем пробовать его, а затем поднял свой собственный стакан в тосте.
- Я даю тебе иллюзззию, - сказал он. - Я даю тебе сссны, я даю тебе вещщщество, из которого сделана магия. За всссе наши иллюззии.
Он закончил тост, опрокинув в себя содержимое стакана, и Элизабет скопировала его жест. Жидкость вызвала странные ощущения, как показалось. Было сначала холодно, потом жарко; она была густой, затем жидкой; она текла по ее горлу, словно живая, и ползала по ее животу с щекочущим ощущением. Это было точно самое странное вещество, которое Элизабет когда-либо добровольно принимала.
Она знала, что она очень пьяна; она употребила больше алкоголя за этот вечер, чем она потребляла в месяц. Но потом она начала понимать, насколько она пьяна. Си-с-с, казалось, колебался и мерцал в воздухе. Он тоже начал приобретать странные цвета и консистенции, а затем она с нарастающим ужасом поняла, что она сидит напротив крупного розового волосатого червя, возвышающегося над ней, существа, не имеющего абсолютно никакого физического сходства с Си-с-сом.
В комнате висела абсолютная тишина, и она чувствовала медленный холод, двигавшийся по ее позвоночнику. Может быть, это существо – Ангел смерти?
Она наблюдала, как розовый волосатый червь сливается в разноцветную кристаллическую структуру, ее грани сверкают, как лед.
- Это очень красиво, Си-с-с(щелчок), - медленно произнесла она, желая знать когда же он собирается превратиться в одетую в черное женщину, которая была ее предвестником смерти. - Я не знала, что ты можешь делать что-нибудь подобное. Это действительно очень интересно.
Ее речь был медленной, но не от воздействия алкоголя. Она поняла, что никогда не была так трезва в своей жизни и что ее жизнь закончится очень скоро. Си-с-с(щелчок), дорогой, сладкий Си-с-с(щелчок) был оборотнем.

Глава двадцать первая

Элизабет медленно опустила руку в один ботинок, чтобы взять свой фазер специального действия ДОБ. Попытка убить Ангела Смерти может быть нелегкой, но она была уверена, что сможет убить Си-с-са. Здесь и сейчас он был телесным, видимым и, хотя выглядел немного странным, когда снова менял форму, но все же, очевидно, оставался Си-с-сом.
- Что это за странная маленькая субстанция? - спросила она его. - Она имеет особое влияние на мой разум.
- Да, разве это не чудесно? - заметила большая синяя летучая мышь. - Это не совсем законно у нас дома, поэтому мы делимся ею только с друзьями, но это заставляет воображение оживать, это создает великолепные образы. Мой мир такой скучный, что-то вроде иллюзионной жидкости - необходимость.
Большая голубая летучая мышь превратилась во что-то неопределенно гуманоидное, но все же ярко-синее. «Конечно, все чего я жду, - сказал синий гуманоид, бросая косой взгляд, - это чтобы начать выглядеть для Вас не как гавиалианец. Думаю, это было бы очень интересно. Вы мне очень нравитесь, Элизабет, я вполне могу не справиться со всей этой розовой мягкостью».
Она положила фазер на колени и выставила его на убийство. Она посмотрела на голубого гуманоида и поняла, что Си-с-с пытается выглядеть как капитан Кирк, насколько это было возможно. «Вы имеете в виду, что Вы делаете это просто с целью соблазнения? Это визуальная иллюзия, я предполагаю. Я имею в виду, Вы все еще Си-с-с и я все еще Элизабет, и независимо от того, какую форму Вы примете, анатомические проблемы, о которых Вы говорили ранее, все еще остаются с нами.»
Сквозь ее пропитанный химией мозг пробивалась мысль. Он был Си-с-сом, и она была Элизабет, и ни разу за время опыта она не потеряла это из виду. Этот факт был важен, он что-то значил; ей пришлось как-то держаться за него. Она поняла, что существо напротив нее теряет синий оттенок, и его глаза превращаются в очень знакомые ореховые.
- Да, - признал Си-с-с, - это только визуальная иллюзия. Но я постараюсь быть очень осторожным, и это может быть весело, Вы знаете. Не смотрите на это с закрытым умом. Кто знает? Мы можем открыть что-то новое в анналах биологии».
Элизабет медленно положила фазер на стол, его сине-черный корпус холодно блеснул в верхнем свете. «Знаете ли Вы, что это такое, Си-с-с(щелчок)? Это оружие с удвоенной скоростью среднего фазера. Это оружие, способное распылить Вас на атомы, и я думала об этом в течение последних нескольких минут. Вы подошли очень близко к встрече со смертью здесь, в этой комнате. Я почти стала и до сих пор могу быть вашим Ангелом Смерти. Любой, кто может появиться во множестве разных обликов, может быть убийцей, которого я ищу. Есть только одна вещь, которая спасает вашу жизнь, и это тот факт, что я знаю, что Вы - Си-с-с(щелчок), но я не знаю, знали ли Агнатха и Нэко, что Вы Си-с-с(щелчок). Это создает интересную проблему. Эти весы правосудия на моей униформе дают мне право быть судьей, присяжными и палачом. Я могу убить Вас прямо сейчас, и никто не будет подвергать сомнению мои суждения. Никто, кроме меня самой. Но поскольку я знаю, что Вы Си-с-с(щелчок), я не склонна полагать, что Вы были тем, кого видели Нэко и Агнатха, и я уверена, что Вы не тот, кого увидел Наджа. Наджа узнал бы Вас. Его бы Вы не обманули».
Выражение ужаса перекосило лицо псевдо-Кирка. Быстро мерцая, и он снова переформировался в Си-с-са. Трансформация не была полной, он все еще был довольно розоватым местами, и его глаза были очень похожими на глаза капитана «Энтерпрайза». «Знаете, я действительно очень злюсь на Вас за то, что Вы подозреваете меня. Я только пытался поделиться чудесным опытом с другом, или кем-то, кого я считал другом, а Вы сидели там с оружием, нацеленным на меня! Вы собирались убить меня, Элизабет! Мне больно, я действительно быстро обижаюсь! Я дал Вам что-то ценное для меня, а взамен Вы дали мне подозрение и страх. Больно, это очень больно». Голова Си-с-са упала на стол, и мягкий храп раздался из его челюстей. Он выкрутился из ситуации наилучшим образом, просто заснув.
Элизабет смотрела на него и чувствовала смесь жалости и ненависти к себе. Если сказанное было правдой, и он просто пытался поделиться с ней приятным опытом, она обидела его, и он имел полное право злиться. Но, в то же время, она должна продолжать думать как агент ДОБ. Позднее она разберется с его гневом. Ни один из них не был в подходящей форме для спора.
Она медленно встала на ноги; это было непросто. Галлюциноген был выведен, но полный эффект от употребленного ею алкоголя сильно ударил по ней. Она осторожно двинулась вокруг стола, сжимая его кромку, и, когда она поравнялась с громко храпящим телом гавиалианца, она потянулась, чтобы нежно погладить его глазные борозды.
- Мне очень жаль, друг мой, извините меня. В моей работе так много всего требуется, и большинство из этих требований не допускают дружбы. Забота, привязанность, даже любовь - все подозревается, и я ничего не могу с этим поделать. - Она осторожно погладила его по макушке, совершенно не понимая, сколько из того, что она сказала, дошло до него.
Она попыталась стащить его инертное тело с сидения, но это оказалось невозможным. Ему пришлось бы ночевать, опираясь головой на стол и храпя. Она повернулась, чтобы изучить комнату, ища что-нибудь, чтобы обернуть вокруг него, чтобы не допустить холода, который он почувствует, когда его температура тела упадет. Его плащ с капюшоном валялся скомканным в одном углу комнаты. Она направилась к нему, а затем вернулась обратно, обернув тяжелые складки плаща вокруг его тела. Она задумалась, задаваясь вопросом, что ей делать дальше. Попытка добраться до ее собственных апартаментов в ее состоянии была бы неразумной; она была слишком пьяна, чтобы перемещаться по коридорам. Она взглянула на большую спальную платформу, пожала плечами и пробормотала: «Черт возьми все это». Ей удалось добраться до кровати в два шатких шага и рухнуть на нее в забвении.
Элизабет проснулась с уверенностью в том, что команда вулканцев праздновала песчаный ритуал в ее рту. Ее голова болела невыносимо; в комнате стоял ужасный громообразный шум. Она прикрыла уши и обнаружила, что не может его заглушить. Повернув голову, она поняла, что это Си-с-с, все еще спящий за столом, громко храпит. Она была очарована звуком его храпа; это был странная разновидность чайного свистка, сопровождаемая фырканьем, во время которого его ноздри колебались. Это был неприятный звук.
Она попыталась сесть на спальной платформе, и ее желудок сказал ей, что это неразумно. Она поняла, что у нее есть выбор оставаться на спальной площадке и вырвать, или попытаться пересечь комнату до умывальника и вырвать. Последний курс был более аккуратным, и она почувствовала, что это гораздо больше соответствует ее роли в качестве агента ДОБ.
Она поднялась на ноги и шатаясь, пошла в ванную, где с большим чувством облегчения она несколько раз вырвала. Когда рвать стало нечем, она потянулась за стаканом и прополоскала рот. Ее голова все еще горько жаловалась, и она поняла, что ей нужен хороший детоксикант, чтобы вывести весь алкоголь из ее кровеносной системы. Вероятно, доктор Маккой мог бы это сделать. Она предположила, что ей нужно будет что-то сделать для Си-с-са, который, когда он проснется, вероятно, будет так же болен, как и она. Перспектива иметь дело с гавиалианцем с обширным похмельем ей не понравилась; Кроме того, она смутно помнила, что у него была причина жаловаться на ее поведение. Она была не совсем уверена, что она сделала, но она знала, что это было не очень вежливо. Она оглядела комнату, чтобы посмотреть, нет ли подсказки насчет ее действий и с удивлением заметила фазер, лежащий на столе. Это был не ее личный фазер, а оружие ДОБ. Она взяла оружие и обнаружила, что оно установлено на убийство.
- Что бы ни происходило здесь прошлой ночью, должно быть, это было глупо, - сказала она себе. - Интересно, что случилось? Должно быть, я пригрозила убить его, я не вытаскиваю эту игрушку, если не имею в виду этого. Она взглянула на спящего монстра и покачала головой; она не собиралась будить его, чтобы узнать, что именно она сделала.
Она была спасена от попытки решить, что делать дальше, пронзительным звуковым сигналом настенного коммуникатора. Си-с-с мгновенно проснулся или как бы мгновенно проснулся, как сильно страдающий с похмелья гавиалианец. Он поднял одно веко, снова закрыл его, один или два раза пробно щелкнул челюстями, а затем сказал спокойным разговорным тоном: «Я думаю, что меня тошнит».
Элизабет осторожно указала ему в сторону ванной, а затем решила, что если ее голова все равно собирается выжить, ей лучше ответить на сигнал с панели коммуникатора. Был один или два неуклюжих момента, когда она пыталась вспомнить, как работает переключатель, а затем сумела слабо бормотать: «Полковник Шеффер слушает».
Человеком на другом конце был капитан Кирк. «Шеффер? Думаю, Вам лучше притащить свою задницу в комнату Ровара. Он был убит прошлой ночью, когда Вы должны были следить за ним».
Элизабет прислонила голову к холодному металлу. Она хотела кричать, но знала, что мука от ее голоса будет больше, чем могла бы вынести ее голова. «Я сейчас буду там, капитан. Не могли бы Вы попросить доктора Маккоя поднести туда алкоголь-детоксикант?»
- Вы хотите сказать, что Вы прошлой ночью напились? Это достаточно плохо, воображая, что Вы играете в прыжки-и-щекотку с этой большой голубой ящерицей, но образ агента ДОБ, напившегося на дежурстве, больше, чем я могу переварить! Я жду объяснений от Вас, Шеффер, поскольку я уверен, что ваши начальники тоже будут их требовать. Кирк отбой!
- У меня проблемы, - сказала Элизабет никому конкретно. - У меня настоящие проблемы, мне дадут премию за идиотизм.
Она посмотрела вниз на свою помятую форму и подумала не сменить ли ее. Но Ровар, очевидно, был мертв в течение уже некоторого времени, и смена формы не имела большого значения. Каюта посла Ровара находилась всего через две двери от каюты Си-с-са, и ей пришлось бы пройти мимо нее по дороге в свою каюту, чтобы переодеться. Не было никакого смысла в этих телодвижениях. Она пойдет в комнату мертвого посла точно такой же, какая есть, невзирая на последствия.
Посол Ровар с Хемиптеры был сильно изуродован. Его помещение напоминало лавку мясника; стены были забрызганы кровью, а тело посла было разорвано со свирепостью, которая была ужасающей. Для опытного глаза Элизабет было совершенно ясно, что кто-то или что-то напало на него, используя как зубы, так и когти. Его ноги, язык и большая часть его рук были оторваны, его глаза выдернуты из своих стеблей; его гортань была разбита, и его тело разворочено, обнажив рваные внутренние органы. Его сердце все еще было на месте, кровавое, но неповрежденное, и его мозг был неповрежден - два факта, которые должны были что-то означать. Элизабет сделала заметку, чтобы не упустить ни одного этих из фактов.
Светильники были опрокинуты, кровать была сломана, стол был опрокинут на бок; все было залито кровью, щетинками и кусочками плоти.
- Не очень красиво, не так ли? - сказал доктор Маккой, подходя к Элизабет. - Я слышал, что Вы просили детоксикант.
Он прижал к ее руке гипоспрей, более резко, чем было необходимо. Через несколько секунд Элизабет почувствовала, что лекарство действует на ее мозг, превращая влажную сырую губку в нечто, способное нормально функционировать. «Я думала, что прошлый вечер я провела с Ангелом Смерти, - сказала она. - Очевидно, у меня был не тот Ангел. Вы хотите рассказать мне об этом, доктор? Я полагаю, Вы и доктор Ригель провели тщательный осмотр комнаты».
- То, что Вы видите, это все, что у нас есть. Кто-то или что-то буквально разорвало Ровара на клочья. Посмотрите на этот беспорядок. Это безусловно дико. Какую ненависть должен был чувствовать убийца к нему. Мне бы не хотелось встречаться с тем, кто сделал это.
- Очевидно, это был его Ангел Смерти.
Спок вошел в комнату из ванной. «Никаких признаков нанесения повреждений там, доктор. Все убийственные действия были совершены здесь». Он посмотрел на Элизабет и оставил без комментариев помятое состояние ее мундира. «Полковник, я взял на себя смелость проверить компьютер на наличие объяснений хемиптерийской концепции Ангела Смерти. Он рассматривается как Великий Пожиратель, зверь настолько внушающий страх, что принято вкладывать деньги в руки умирающих, чтобы подкупить Ангела, чтобы избежать такой судьбы. Разумеется, учитывая хемиптеранские погребальные традиции размещения тел мертвых на платформах и выставления их на открытый воздух, а также тот факт, что на Хемиптере есть большое количество животных-падальщиков, вполне логично предположить, что раса Ровара видела тела в разных состояниях расчленения и разложения и развила эту специфическую легенду».
- Вы можете считать, что это логично, Спок, - сказал Маккой, - но каждый тест, который я провел, показал, что Ровар был жив, когда это производилось с ним. Он не был мертвым остовом на какой-то платформе в пустыне. Он был жив, и тот, кто это сделал, позволил ему оставаться в живых достаточно долго. - Он взглянул на Элизабет, повторив, - Долгое время Ровар сильно мучился, прежде чем умер.
- Я установила полный периметр защиты вокруг этой комнаты, - сказала Элизабет. - Вы были там, доктор, когда я устанавливала визуальное оборудование, необходимое для круглосуточного наблюдения, а также заказывала группу охранников. Не могли бы Вы рассказать мне, что случилось с оборудованием и охранниками?
- Я могу ответить на это, - сказал Спок. - Около 22.00 часов прошлой ночи на визуальном оборудовании были обнаружены признаки поломки. Было зафиксировано статичное, затушеванное изображение комнаты Ровара, и никаких признаков того, что происходит внутри, даже если Ангел Смерти был рядом с Роваром. Мистер Скотт попытался отремонтировать свою часть и когда он не смог очистить искажения в визуальном оборудовании, он пришел к каюте посла и попросил разрешения войти. Посол Ровар, или кто-то, говоривший голосом Ровара, сказал ему уйти и не беспокоить его. Скотт сказал, что он имеет право осмотреть это визуальное оборудование, потребовал открыть дверь и ему снова было отказано. Он связался с капитаном, и они вместе попытались принудительно разблокировать дверь, так загадочно заклинившую. Их попытки не увенчались успехом и все время, пока они работали, они слышали Ровара в комнате, требующего, чтобы они ушли.
- Значит криков не было, не было никаких криков о помощи? - спросила Элизабет.
- Ничего такого не было, - сказал Спок. - Но доктор Маккой считает интересным тот факт, что первыми областями тела Ровара, которые были уничтожены, были его гортань и голосовые связки. К тому времени, когда лейтенант Скотт попросил разрешения войти в комнату Ровара, посол, скорее всего, уже не мог произнести ни звука.
- И когда вы все это обнаружили? - Элизабет жестом указала на окровавленную комнату.
- Только утром, - ответил Маккой. - Вооруженный отряд безопасности провел ночь за пределами комнаты, работая над переборкой, чтобы открыть дверь, но ничего, кроме того, что могло бы взорвать весь корабль, не сработало. Скотти все испробовал, даже отключал систему безопасности имитацией начала пожара; все двери на этом этаже, заблокированные или иным образом, открылись по сигналу пожара. Но даже это не сработало. Он не мог заставить систему безопасности Ровара сделать что-либо, только еще больше повредил экраны. Они, наконец, полностью погасли. Затем, в 06:00 этим утром, когда Скотти все еще работал над дверью, она просто открылась, как будто никогда не было никаких первоочередных проблем с ее открыванием. Затем он увидел все это.
- Где сейчас капитан Кирк? - спросила Элизабет. - Мне нужно объяснить ему, что случилось. Вчера вечером я провела время с кем-то, кого я подозревала в том, что он был участником заговора. У меня была теория о том, что был не один Ангел Смерти, а несколько, и я подозревала, что существует заговор между Си-с-сом(щелчок), Тельсоном и Kaрху. Вчера днем они дали мне такое представление, что мои подозрения были, по моему мнению, достаточно обоснованными, чтобы гарантировать дальнейшее расследование. Я считала, что Си-с-с(щелчок) будет единственным послом, способным признать правду, потому что он доверял мне. Я провела прошлую ночь в его каюте и очень близко подошла к его убийству, потому что он продемонстрировал способность изменять свою форму.
Она посмотрела на доктора, чтобы понять, какой эффект произвели слова, которые она произнесла. Он слушал с меньшим уважением, чем раньше. «Я была пьяна и недисциплинированна, доктор. Существует множество вещей, которые агент ДОБ должен делать по долгу службы, и иногда быть в хлам пьяным - это один из них. Я не извиняюсь за то, что произошло. Я приверженец законных ходов. Я чувствую тошноту и отвращение к себе за то, что, похоже, это был неправильный шаг, но я не буду больше извиняться за это. Если моя работа потребует, чтобы я продала себя, убила, украла, солгала, или даже сделала что-то подобное, - она взглянула на рвоту, украшающую ее сапоги - я сделаю это. Я сделаю все, что необходимо для решения этого дела. Я установила то, что было бы адекватным периметром при данных обстоятельствах и из того, что Вы сказали, экраны не сразу стали черными, и они не были вырваны из стены или что-то подобное, они работали. Я хочу знать, почему. Я подозреваю, что мистер Скотт - лучший человек, чтобы дать мне какое-то объяснение, так что я лучше поговорю с ним. Сразу же, как капитан Кирк закончит сердиться, я также поговорю с ним.
- Разговор со Скотти принесет Вам мало пользы. - Голос Маккоя был спокойным, даже немного сочувствующим. - Он проверил через каждый сантиметр установки безопасности в комнате. Все выглядело так же невинно, как родившийся в мае монгкат. В ней не было абсолютно ничего неправильного, кроме того факта, что она не сработала. Вот с чем мы имеем дело, Элизабет.
Она с удовольствием отметила свое имя. «Это не то, с чем мы когда-либо справлялись раньше. Это существо, которое может ходить сквозь стены, запирать двери, которые не заперты, и устраивать сбои в работе оборудования наблюдения. Это существо настолько дьявольское, что я не думаю, что кто-либо из нас мог бы справиться с ним. Если это может послужить каким-то утешением, а Вам понадобится утешение в короткие часы ночи, я не думаю, что пьяная или трезвая Вы могли бы иметь какое-либо значение здесь. Никто из нас не мог остановить это, и почему мы должны ожидать, что у Вас должны быть сверхъестественные способности только из-за того, что вы носите черную униформу дольше, чем я могу понять. Когда я увидел эту комнату этим утром, я бы с радостью задушил Вас голыми руками. Не потому, что я любил Ровара, я думаю, что он был вредителем, а из-за того, что Вы потерпели неудачу, и Ангел снова сделал дураков из всех нас. Но в этом-то и дело, Элизабет, он сделал нас дураками нас всех».
Элизабет потянулась, чтобы нежно коснуться плеча врача. «Спасибо, Леонард, за то, что поверили мне. Я чувствую себя как шесть разных дураков, и мне потребуется много времени, чтобы справиться с этим, и Вы правы, некоторые из этих коротких утренних часов собираются быть очень тяжелыми. Эту комнату будет нелегко забыть. Я видела много кровопролития в своей жизни, но это одно из тех, что определенно на двенадцать баллов по десятибалльной шкале. Я доберусь до Ангела. Я обещаю Вам это, хотя я собираюсь заполучить Ангела Смерти независимо от того, что он предпримет. Я его возьму.»
- Но сколько еще жизней это будет стоить? - спросил Спок. - У нас еще осталось несколько послов, полковник Шеффер. Сколькими из их жизней Вы рискуете, гоняясь за этим неуловимым существом?
Элизабет повернулась к вулканцу с выражение холодной решимости на лице. «Всеми ними в случае необходимости: здесь осталось только девять послов, а на Станции Разрядки-1, считая ромуланцев, их насчитывается почти двести пятьдесят. Я согласна, чтобы каждый посол на «Энтерпрайзе», член экипажа и я умерли от руки Ангела, прежде чем я позволю этому кораблю переместиться еще хоть на один метр в сторону Станции Разрядки-1. Ответило ли это на ваш вопрос, коммандер Спок?»

Глава двадцать вторая

Дневник капитана, Звездная дата 6982.3

Полковник Шеффер объяснила мне свою деятельность в то время, когда был убит посол Ровар с Хемиптеры. Я склонен полагать, что она действовала сознательными методами; она выполняла свой долг и следовала законному руководству. То, что случилось с послом, не было ее ошибкой, и я согласен с доктором Маккоем, что даже если бы полковник Шеффер присутствовала во время смерти посла, это не имело бы большого значения или вообще не имело бы никакого значения. Мы имеем дело с существом со сверхъестественными способностями.
Я пользуюсь этим термином только в том значении, что нет ничего сверхъестественного, только то, чего мы не понимаем. Я, как капитан этого судна, сталкивался в других миссиях с явлениями, которые не имели достаточного объяснения. Если полковник Шеффер не сможет захватить Ангела Смерти, я сделаю запрос, чтобы это не отразилось плохо на ее записи. Если агент ДОБ не сможет захватить этого убийцу, никто не будет в состоянии раскрыть это преступление.
Я согласен с продолжением нахождения в карантине моего корабля и послов на нем. Мы все осознаем, что такой карантин необходим. Не было никаких указаний на присутствие Ангела смерти на Станции Разрядки 1, его или ее деятельность ограничивается «Энтерпрайзом», и поэтому мой корабль должен оставаться там, где он сейчас есть, и моя команда и послы на нем являются мишенью для создания, существование которого я не могу объяснить.

Элизабет Шеффер сидела в своих апартаментах, перекладывая данные с одного угла своего стола на другой. Она прочитала их все, и она проверила компьютер на наличие любых возможных доказательств. Там ничего не было; она не больше была осведомлена об этом деле, чем когда она впервые поднялась на борт «Энтерпрайза». Был соблазн сказать: «Я не могу это раскрыть», и сдаться. Она могла послать за дополнительным персоналом ДОБ, но простое присутствие большего количества агентов не гарантировало бы раскрытие. Должна была быть какая-то подсказка, какой-то важный фактор, который ускользнул от нее. Она найдет эту подсказку. Она снова взялась за стопку данных, затем панель интеркома на ее столе засветилась, и на ней появилось лицо лейтенанта Ухуры: «Полковник Шеффер, Вам звонят со Станции Разрядки-1. Примете ли Вы звонок?»
Элизабет знала, что это Алексис, по расписанию с извинениями; это соответствовало их предыдущим ссорам. Но принятие извинений может дать ей немного больше удовлетворения, чем просеивание доказательств еще раз. «Давайте полковника Шеффера, лейтенант».
Экран погас, а затем на нем появился Алексис. Его лицо выражало свое обычное сокрушенное выражение маленького-мальчика-поставленного-в-угол. «Элизабет, я был идиотом, я это понимаю. Я читал отчеты, отправленные сюда с «Энтерпрайза», и я вижу, что вы все переживаете. Мне жаль, что все стало еще трудней для тебя, но ты должна понять, насколько я люблю тебя и нуждаюсь в тебе. Я бы хотел, чтобы ты была здесь, мне нужно время, чтобы убедить тебя в том, насколько сильно я тебя люблю. Я знал, что эта разрядка будет продолжаться несколько месяцев, и ты и я были бы вместе, и я с нетерпением ждал этого из-за того, что я чувствую к тебе. Я полагал, что наши обязанности будут формальными и дадут нам время друг для друга, и когда я обнаружил, что все это расстроилось, ну, наверное, я потерял самообладание. Я знаю, что не должен был этого делать. - Он сладко улыбнулся ей мальчишеской улыбкой, которая всегда срабатывала в прошлом. - Пожалуйста, дорогая, попробуй поторопиться с этим делом, и спускайся сюда, на станцию, ко мне, и попробуй простить меня. Я был идиотом».
Элизабет обнаружила, что смотрит почти так, как будто это фильм или пьеса. Манипуляция, которую пытался провести ее муж, больше не имела для нее значения. Игра ставала устаревшей, слова роли притуплялись от слишком частого использования. Она поняла с далекой грустью, как часто в прошлом срабатывал особый метод мальчишеского раскаяния. Теперь он не работал. Она обнаружила, что ей есть очень мало чего сказать ему, и ничего такого, что могло бы утешить бедолагу. Она знала, что должна принять извинения, это было наименьшее из всего, что она могла сделать. Она взяла себя в руки и попыталась улыбнуться.
- Все в порядке, Алексис, это случалось и раньше, и я знаю, что тебе жаль, и я принимаю твои извинения. Я закончу здесь так быстро, насколько смогу, и я обещаю тебе, что у тебя будет время, прежде чем наш контракт закончится, убедить меня в преимуществах его обновления. Если этот случай займет больше времени, чем я предполагаю, я попрошу продление контракта до тех пор, пока у нас не появится время. Я обещаю тебе два месяца с момента окончания этого дела. Это самое справедливое, что я могу сделать для тебя.
Она смотрела на Алексиса и понимала, что выражение на его лице означает, что он думает, что выиграл. Он не понимал, что, возможно, он и выиграл эту битву, но он не выиграл войну.
- Я люблю тебя, Элизабет. Я всегда буду любить тебя. - Алексис послал ей воздушный поцелуй, а затем экран потемнел, прежде чем она смогла что-либо ответить. Вероятно, это было мудро с его стороны, потому что она не могла сказать «Я люблю тебя, Алексис» в ответ.
Элизабет передала свое официальное сообщение капитану Кирку через коммуникационную панель, а не лично. Она не чувствовала себя готовой справиться с капитаном Джеймсом Кирком с «Энтерпрайза», и она знала, что это позиция, которую Джим принимает. В конце концов, прочитав отчеты, она понимала - он вернется к тому, чтобы быть дорогим, милым Джимом Кирком, но тем временем у нее была работа, и настало время, когда она должна ее сделать. Она встала и потянулась, как кошка и выбросила проблему Алексиса из головы. На данный момент она не беспокоила ее. Она больше никогда не будет о нем беспокоиться. Он больше не важен для нее.
Ее целью был медотсек, и она нашла доктора Маккоя и доктора Ригель совещающимися, изучая отчеты о вскрытии Ровара. И Ригель и Маккой несколько смягчили свое прежнее отношение, и Маккой даже постарался быть дружелюбным и извиниться за свою вспышку гнева этим утром. «О, Элизабет. В официальном отчете есть несколько вещей, которые, я думаю, Вы найдете интересными, - сказал он тоном, который казался немного веселым. - Как бы то ни было, тот, кто разорвал Ровара, не использовал никакого оружия, следы воздействия которого я могу распознать. Никаких ножевых ранений, никаких доказательств применения хирургического инструментария, ничего, кроме использования зубов, когтей и грубой силы. Насколько нам известно, Ровар был просто разорван на части. Все выглядело так, как будто какое-то гигантское животное в этой комнате убивало ради убийства. Ничего не было съедено или унесено. У меня нет никаких объяснений по этому поводу. У нас нет животных на борту «Энтерпрайза», способных к такого рода насилию».
- После Нэко и Агнатхи это дело немного сложнее, - прокомментировала доктор Ригель. - Два других были просты: они были мертвы, вот и все. Но Ровар… я никогда не видела ничего подобного. Однажды дикий тигрекс убежал из зоопарка на Диане-4, и после того, как я убила зверюгу, я увидела, как выглядят некоторые из его жертв. Должна сказать, что все части тел были вырваны зубами и когтями перед смертью. Ровар был таким же, но тигрэкс такой же большой, как Тираннозавр Рекс, и в два раза подлее. Я замечу, что увидела бы, как он галопирует по нашим коридорам, и так же сделал бы кто-то еще. Их вид трудно не заметить. Я думаю, что плотоядное животное, добравшееся до него, было не очень голодным плотоядным животным.- Доктор Ригель пожала плечами. - Это настолько научно, насколько я могу понять, но, в конце концов, я всего лишь жалкий ветеринар, а не настоящий ксенобиолог. Если Вы и доктор Маккой придумаете что-то получше, я буду признательна.
- Мои знания по физиологии настолько достаточны, насколько их можно было получить из курса патанатомии, который я должна была пройти, - сказала Элизабет. - С какой-то долей точности я могу сказать, мертв кто-то или нет, и я могу дать обоснованное предположение о том, как он умер. Но я согласна с вами, это подлежит внесению в отчет. Мне нравится теория тигрекса, но если мы не можем заставить ее играть, мы не можем. Я думаю, что мы получили все, что могли, из отчетов по вскрытию, и пришло время рассмотреть другие факторы. Знаете ли вы, что Ровар делал, прежде чем пойти в свою каюту?
Маккой кивнул и взглянул на Ригель. «Вы хотите поговорить об этом, Рут, или я должен это сделать?»
- У вас более драматичный стиль речи, доктор, я думаю, Вы должны это объяснить. Кроме того, если я попытаюсь описать прошлую ночь, я не думаю, что у меня найдутся подходящие ругательства в моем словаре.
Доктор Маккой аккуратно сложил файлы отчетов о вскрытии один поверх другого. «В зале для послов на Палубе 4 была встреча. Это началось очень похоже на все остальные встречи, которые у нас были, я замечу, что Вас там не было, и что Си-с-с(щелчок), Тельсон и Kaрху тоже отсутствовали, но кроме этого это была обычная толпа - Сарек, Сирения, Эдентата, Даму и этот забавный маленький пирамидообразный парень. И некоторые из членов экипажа были там - я сам, доктор Ригель, Спок, доктор Картер, Скотти, доктор М'Бенга, Ухура, двое или трое парней из инженерного отдела, да, Грейс Темпл из моей медицинской лаборатории. Затем Бобби Робинсон из безопасности пришел с тремя своими друзьями, чтобы поддерживать порядок. Бобби дежурил с начала этого беспорядка. Он был нужен нам. Это был самый громкий и крикливый спор, который я слышал. Ровар обвинял всех и каждого в убийстве, поджоге, измене, оскорблении и кляузничестве в огромном количестве. Он был в одном из своих обычных параноидальных настроений, о которых Вы знаете, все были виноваты во всем, кроме него. Он слишком далеко зашел в обвинениях по отношению к Сареку, и Спок стал более возбужденным, чем я когда-либо видел его. Знаете, Сарек был не слишком хорош, я очень беспокоюсь о нем.»
- Я тоже, - сказала Элизабет. - Я не думаю, что он должен был давать вовлечь себя в слишком много таких встреч, пришло время, когда он должен отправиться домой на Вулкан и заняться выращиванием кактусов, или чем бы то ни было, что делают вулканцы, но расскажите мне о расстройстве Спока. Мне это интересно.
- Хорошо, - сказал Маккой, - Ровар вышел и обвинил Сарека в государственной измене, утверждая, что Сарек на самом деле является агентом ромуланцев. Спок не мог этого принять, зная насколько болен его отец, и он вскочил на ноги и действительно сказал, все, что думает о хемиптеранце. Вы знаете, как разговаривает Спок, его голос, как правило, настолько тих и спокоен, но это было не в этот раз. Если бы вулканца можно было рассердить, Спок рассердился. М'Бенга поддерживал беднягу, спрашивая, какое право имеет Ровар обвинять Сарека, что во всей Федерации хорошо известно, что вулканцы самый мирный из видов, чего нельзя было сказать о хемиптеранцах. Ровар возразил на это и назвал М'Бенгу шестью видами названий, включая одно довольно запутанное оскорбление, которое я не совсем понял, хотя оно было произнесено на языке Федерации. Это как-то связано с непристойной биологической функцией, включающей, по крайней мере, трех вулканцев. Это был первый раз, когда я когда-либо видел, как кончики ушей Спока становятся ярко-зелеными. Независимо от того, что Ровар сказал, это было достаточно вульгарно.
- Тогда было много свидетелей вспышки глупости Ровара - категорично сказала Элизабет. - Это не очень помогло, это только добавило несколько новых подозреваемых, но я расспрошу о местонахождении каждого из них и посмотрю, смогу ли я до чего-нибудь докопаться. Любой, кто считает, что Особая Безопасность - это гламурная работа, должен попробовать сделать ее. В ней больше упрямства, тупиков и отвлекающих маневров, чем вы когда-либо хотели бы заиметь в своей жизни, и этот случай погружается в жабры вонючей рыбы.
Элизабет, закончив свою тираду, собиралась покинуть медотсек, когда дверь распахнулась, явив капитана Кирка. Элизабет замолчала, не зная, каким будет прием от капитана. Он смущенно улыбнулся ей и сказал: «Я прочитал ваше сообщение, Элизабет. Думаю, я знаю, как Вы себя чувствуете. Почему бы Вам не пообедать в моей каюте, и Вы сможете поплакать на моем плече. Ткань, из которой сделаны эти униформы, является водонепроницаемой, и я не против развести немного сырости. Честно говоря, я думаю, Вы заслужили это.»
Элизабет тепло улыбнулась ему. У нее снова появился Джим Кирк, а не Джеймс Т. Кирк, капитан «Энтерпрайза». Она протянула руку, положила ее ему на руку и, как императрица с любимым супругом, вышла из медотсека.

Глава двадцать третья

Обед действительно помог. Джим сочувствовал, утешал и делал все возможное, чтобы вытащить Элизабет из ее настроения, близкого к отчаянию. Он успокаивал ее, что нет, она не была идиоткой, дело необычайно трудное, и она делает все возможное. Он признал, что злился на нее за пьянство, в то время как Ровара убивали, но, прочитав ее отчет, он понял, почему она это сделала.
- Это просто ощущение, что я не в неправильном месте в неправильное время, Джим, - сказала она, отставляя обеденные блюда. - Я все время думаю, что весь этот случай - это какой-то дурной сон. Знаешь, сон, где ты по колено в мелассе, и что-то ужасное преследует тебя, а ты не можешь двигаться вообще? Так я чувствую себя, по колено в мелассе, и если так и продолжится, я думаю, мне придется снять свою форму и заняться работой в конторе. Может быть, я теряю свой контроль, и мои мозги были испорчены слишком большим количеством мощных заданий, но я хочу, чтобы это был сон. Хотела бы я проснуться и понять, что всей этой миссии не существует.
- Я знаю, как Вы себя чувствуете. У меня была проблема с этим месяц или два назад. Мы изучали планету под названием Дельта Гаммы-4, и там была какая-то растительная жизнь, Спок сказал, что это скорее животное, чем растение. Но, что бы это ни было, у нас застряло много спор в наших головах, и вся десантная группа впала в кому. Некоторые из моих людей умерли от этого. Я провел десять дней в коме, видя кошмары, вещи, которые я не могу объяснить, и когда я проснулся, я даже не был уверен, что я точно проснулся. Это было самое странное ощущение - невозможность отличить сон от реальности .
- Сны прекратились? - Элизабет наклонилась вперед, опершись на локти, и положив подбородок на свои переплетенные пальцы. - Потому что и я так часто не знаю в этом случае, сон это или реальность.
- У меня все еще есть проблемы с этим. Доктор Маккой проводит мне Зигмундинг один раз в неделю, и он говорит, что это нормально, но у меня все еще есть эти сны. У меня была одна такая ночь, когда послы впервые поднялись на борт. Мне снилось, что я стою за пределами комнаты Сирении, и я последовал за ней по коридору. Это было так реально.
Ноздри Элизабет вздрогнули, вспоминая запах убийства. Она вспомнила, что Сирения упоминала Кирка, следующего за ней в комнату Агнатхи, но Кирк сейчас сказал, что это было во сне. Появилась еще одна деталь, которая может быть чрезвычайно важной, ключ, который может помочь раскрыть весь этот случай. Элизабет мысленно взглянула на кусочек головоломки и поняла, что ее зовут Джеймс Кирк, но ей это не понравилось.
Настолько спокойным голосом, насколько это было возможно, не выдавая никакого волнения по поводу того, что он сказал, она спросила: «Вы уверены, что видели сон? Или Вы можете ходить во сне?»
- О, мне это снилось, все в порядке, я видел, как Сирения входит в спальню Агнатхи. Это было так больно, понимать, что она заботилась о нем больше, чем она могла бы когда-либо заботиться обо мне, что я просто отшатнулся. Я даже был не слишком уверен в том, что это происходило во сне, и это было очень расплывчато, и я увидел эту забавную скульптуру, о которую я споткнулся, а затем я проснулся в своей постели, чувствуя себя невероятно одиноким, и на моем лице были слезы. Я не понимаю этого точно.
Кирк наклонил голову, как будто он не хотел встречаться взглядом с Элизабет, когда добавил: «Я сделал ей предложение, понимаешь, и она отвергла меня, и мне было больно. Думаю, именно поэтому мне все это и приснилось. Я завидовал Агнатхе, но сон был ужасно, ужасно реальным».
- Кажется, ты очень сильно запутался с дамами на борту своего корабля, Джим, - хладнокровно сказала Элизабет. - Сначала Сирения, а теперь я. Ты слишком очарователен для своего собственного блага или моего.
Ее ум был занят сортировкой информации, полученной ею от Кирка относительно сна, и вопросом о странной маленькой скульптуре - что-то новое, что ей придется исследовать. Но на другом уровне она рассматривала свои отношения с Джимом. Если он оказажется Ангелом Смерти, она поняла, что для нее будет чрезвычайно болезненно убить его. Она даже не была уверена, что она сможет нажать на курок и оборвать его жизнь, Ангел он или нет. Подобное мышление было опасно для агента ДОБ. Это могло стоить жизни ей или ему - не очень приятный выбор.
Это было поразительно, но не совсем неожиданно, потому что она раньше обнаружила, что она больше, чем немного влюблена в этого человека. Но она прекрасно помнила о своем долге; независимо от того, как сильно она его любила, если бы он оказался Ангелом Смерти, он встретил бы свою смерть от ее рук или ей пришлось бы отдать ему свою собственную жизнь в качестве признания ее неудачи.
- Элизабет, ты не такая, как Сирения, или многие другие женщины, которых я встречал, - тихо сказал Кирк. - Ты главный человек. О, признаюсь, когда я впервые встретил тебя, я определенно заинтересовался твоим телом, но все, что я знал о тебе, было то, насколько ты прекрасна. Но теперь это совсем другое. Разве ты не видишь этого? Ты значишь для меня больше, чем кто-либо, кого я когда-либо встречал на самом деле, ты значишь для меня достаточно, чтобы я спросил у тебя кое о чем, что очень важно.
Он протянул руку и взял ее руку, осторожно прижав ее к своей щеке. «Элизабет, Элизабет, моя дорогая, через два месяца, когда закончится этот нелепый брак, я хочу, чтобы ты вернулась на «Энтерпрайз» как моя жена. Я хочу, чтобы ты стала миссис Джеймс Кирк. Потому что я думаю, что ты - ответ на одиночество, чувство пустоты, которое у меня было с момента моей болезни на Дельте Гаммы-4, и с тобой и с моим кораблем я думаю, что я, наконец, выздоровею и стану таким совершенным человеком, насколько это возможно. Дорогая, ты выйдешь за меня замуж?»
Элизабет почувствовала легкое раздражение. Почему мужчинам в ее жизни всегда удается делать неправильные вещи в неподходящее время? В любой другой момент расследования она была бы в восторге от предложения Джима, но теперь этот странный сон, который он описал, был главной темой в ее голове. Она все еще была агентом ДОБ и очень малоэмоциональной женщиной. Предложение было интересным, но его придется отложить и рассмотреть позже.
Она могла сказать, глядя на лицо Джима, насколько он хотел получить утвердительный ответ, а также насколько он действительно любил ее, в данный момент, по крайней мере. «Джим, - она скользнула другой рукой, чтобы мягко обхватить его лицо: - Я забочусь о тебе гораздо больше, чем когда-либо о ком-либо. Впервые за время моего брака я позволила себе эмоциональные отношения с другим мужчиной. И мне хотелось бы сказать «да» твоему предложению, но Алексис связался со мной сегодня утром, будучи привычно раскаивающимся после еще одной из наших ссор, и я дала ему обещание - я ему обещала два месяца. Я выполняю свои обещания, Джим. У него будут эти два месяца, и я ни при каких обстоятельствах не скажу «да» другому мужчине, в то время, когда позволяю Алексису попытаться доказать мне, что в нашем браке есть что-то стоящее сохранения. Я бы сочла что-то вроде этого бесчестным; Я была бы обманщицей и лгуньей. Я вполне готова лгать, обманывать или воровать в процессе своей работы, но когда дело доходит до моей личной жизни, я не могу этого сделать. Я должна где-то сохранять целостность, и я не могу и не дам тебе ответа, пока эти два месяца не закончатся».
Она наклонилась вперед и нежно поцеловала его, стараясь не допустить своим страхам отразиться на есвоем лице. Она вполне могла, как она понимала, любить самого Ангела Смерти.

Глава двадцать четвертая

Элизабет покинула каюту капитана Кирка, решив разобраться в ситуации, связанной со снами после миссии на Дельту Гаммы-4 и ночным визитом Джеймса Кирка к Сирении. Ей нужно было знать, может ли мужчина, которого она любила, быть Ангелом Смерти, что ей хотелось бы отрицать. Она слишком хорошо знала, что отрицание исходит из ее эмоций, а не из ее разума.
Она нашла Сирению на Палубе 4 в салоне отдыха послов, беседующей с Сареком и Хотэпом. Элизабет вежливо подождала, пока разговор не будет закончен, а затем попросила Сирению провести личную беседу. Они перешли на одну сторону комнаты, чтобы их не было слышно, и Элизабет снова спросила Сирению о деталях ночной прогулки Кирка в коридоре. Сирения могла только повторить то, что она говорила и раньше, что она заметила, как за ней следует капитан Кирк, и что он видел, как она вошла в комнату Агнатхи.
- Но я не думаю, что это он убил Агнатху, - добавила Сирения.
- Но можете ли Вы вспомнить еще что-нибудь необычное, что было в коридоре? Что-то другое, или того, чего не должно было быть там? Капитан Кирк говорил о том, что он споткнулся о кусочек скульптуры. Я проверила этот коридор.
Элизабет почувствовала, как кто-то дергает подол ее туники. Она посмотрела вниз и заметила посла Хотепа. В тот момент у него были ноги, одна рука, глаза, уши и рот. Очевидно, он не ощущал необходимости в носе или второй руке.
- Я услышал ваш разговор с другого конца комнаты, - сказал посол. - Боюсь, мне нравится подслушивать. Я знаю, что я не должен этого делать, но вы выбираете самые увлекательные фрагменты информации, и я могу решить вашу проблему со статуей в коридоре. Я боюсь, что это был я. Я искал какого-нибудь члена экипажа, чтобы он принес мне еще один запас фруктов, когда заметил, что Сирения идет по коридору. Меня не интересовал разговор с ней, мы уже разговаривали о разрядке раньше в этот день, и я устал от этого, поэтому я просто вернулся к естественной форме и устроился как можно ближе к стене. Удивительно, как много людей не замечают серую пирамиду высотой в один метр, если они не ищут ее специально.
- И Джеймс Кирк был в коридоре за пределами каюты Агнатхи? - сказала Элизабет.
- О, конечно. Но это было очень странно: это был капитан Кирк, но это был не капитан Кирк. - Пирамида на мгновение втащила все свои придатки в свое тело, представляя совершенно пустой вид; а затем, внезапно возобновился его период проявления – снова появились уши, глаза, рот и другие придатки. - Я знаю, это будет звучать очень глупо, но после того, как капитан Кирк увидел, как Сирения входит в комнату Агнатхи, он обернулся, и я подумал, что вижу то, что вы называете слезами на его лице. Он двинулся по коридору куда глаза глядят, споткнулся об меня, а потом - и теперь это самая странная часть - он растаял в воздухе. Я должен признать, что это очень хороший трюк, и на днях мне придется спросить его, как он это сделал.
- Вы в этом уверены? - Элизабет наклонилась так, что оказалась лицом к лицу с послом. - Он не просто повернул за угол или зашел в каюту? Или Вы прекратили использовать свои глаза? Вы уверены, что он действительно исчез?
- Без сомнений, полковник. Я все время наблюдал за ним, потому что он довольно грубо наткнулся на меня, и я ждал извинений. Я не получил их. Я признаю, что людям должно быть сложно извиняться перед пирамидой, но все же…
Он растворился в воздухе… - размышляла Элизабет. «Знаете ли Вы, - сказала она, обращаясь к послам, - я впервые чувствую, что приближаюсь к какому-то решению в этом случае. Я не уверена, нравится ли мне это, но это возможное решение.»
- Могу ли я напомнить Вам, полковник Шеффер, - сказала Сирения, - что у Вас уже было несколько теорий в прошлом о том, кто был Ангелом Смерти, и Вы оказались неправы. Почему Вы уверены, что правы на этот раз?
- О, это совсем не означает, что я подозреваю капитана Кирка. Это его исчезновение меня заинтриговало. Капитан Кирк клянется, что он не покидал своей каюты, он крепко спал и видел сон, и он проснулся в своей постели после этого, и, насколько он помнит, он физически не выходил из своей каюты.
- Астральная проекция? - спросила Сирения. - Я слышала о таких методах, и есть много специальной литературы по таким явлениям. Как Вы думаете, наш Ангел Смерти - такая проекция?
- Не совсем. - Элизабет заволновалась. - Истинная астральная проекция не работает так, как правило, она гораздо более эфемерная, и я сомневаюсь, что любое существо, особенно землянин, был бы способен убить кого-либо в астральной форме. Кажется, есть определенные правила, регулирующие этот процесс. Но капитан Кирк ссылался на инцидент, который произошел на планете под названием Дельта Гаммы -4. Есть шанс, что наш убийца может иметь какое-то отношение к этому инциденту. Теперь, если вы оба извините меня, мне нужно провести кое-какое серьезное исследование.
Она поклонилась обоим послам и повернулась, целенаправленно направившись в сторону ближайшего турболифта. Она и Маккой должны были быстро переговорить.
Несколько часов спустя Элизабет просмотрела все сообщения о Дельте Гаммы-4 и ее странных спорах. Аспект снов был совершенно увлекательным. Только капитан Кирк говорил о своих снах. Когда она спросила об этом Маккоя, он сказал, что Зигмунды всех других членов группы высадки на Дельту Гаммы-4 указывали на очень сильный характер REM, но ни один из них не упоминал о снах, с тех пор как они пришли в сознание. Фактически, большинство из них говорили, что у них вообще не было снов, что было странно для такого глубокого сна REM.
- То есть, - признался Маккой, - я могу сказать это обо всех, кроме Спока, почти невозможно получить приличную ЭЭГ вулканца. Я, честно говоря, не могу сказать, видит ли он сны или нет. Вам придется спросить об этом Спока, но если Вы хотите поговорить с парой жертв Дельты Гаммы-4, доктор Картер и доктор М'Бенга дежурят в медицинской лаборатории.
- Да, я думаю, что найду это очень интересным. Не могли бы Вы попросить их прийти в ваш кабинет, доктор?
Доктора Картер и М'Бенга очень мало помогли. Оба они заявили, что у них не было снов и памяти о сновидениях. Фактически, доктор Картер отметил, что единственное странное явление, которое он заметил после возвращения с Дельты Гаммы 4, состояло в том, что он вообще не мог вспомнить никаких снов.
- Да, я знаю об этой проблеме, - сказал М'Бенга. - Я провел несколько тестов REM на группе высадки и на себе. Все они показывают глубокий REM, поэтому мы видим сны, можем ли мы это запомнить или нет. В этом есть что-то необычное. Но я не уверен, что это важно.
- А как насчет Вас лично, доктор М'Бенга? - спросила Элизабет. - Вам не удалось вспомнить, как ваши сны повлияли на Вас?
- Недостаточно, чтобы меня это очень волновало, - сказал доктор. - Я скучаю по снам. Забавно, но в большинстве случаев сны - это просто какой-то беспорядок, и вы не обращаете на них особого внимания, но у меня были некоторые довольно приятные, все о том, что я снова оказался на Вулкане. Я провел там интернатуру, это были одни из самых приятных месяцев в моей жизни, и мне снилось, что я вернулся на Вулкан, и там мне было так спокойно. Теперь ничего. Я ложусь спать по ночам, я сплю, я просыпаюсь. По словам Маккоя, уровень токсичности тела в норме, и я показываю образцы REM, но я скучаю по своим снам. Конечно, если это единственная вещь, которую Дельта Гаммы-4 сделала с любым из нас, я полагаю, это небольшая цена.
- Это все так, господа, но есть одна проблема. У капитана Кирка есть сны, и, что хуже всего, он их помнит.
Маккой, Картер и М'Бенга посмотрели друг на друга, а затем снова на агента ДОБ.
- Тогда существует возможность, - медленно сказал Маккой, - что Джим, наш Джеймс Кирк, может быть Ангелом Смерти?
- Я отказываюсь от каких-либо дополнительных обвинений, - сказала Элизабет. - Я слишком часто выставляла себя идиоткой в этом деле. Я не собираюсь говорить, что это Кирк. Все, что я сказала, это то, что Кирк говорит, что у него были сны, и я бы предложила, доктор, чтобы Вы позвали капитана немедленно и провели ему самый причудливый Зигмунд, который вы можете придумать, потому что сейчас его сны - единственный ключ, который у нас есть. У меня есть доказательство того, что, когда капитан Кирк думал, что он видит сон, он не спал. Он физически был где-то еще, кроме своей кровати, и я хочу знать все, что можно.
Маккой, Картер и М'Бенга выдали шквал вопросов и комментариев в защиту своего капитана. Элизабет выслушала их. Она была склонна согласиться с ними; Джеймс Кирк казался самым маловероятным подозреваемым на роль Ангела Смерти. Но она повторила важность Зигмундинга, и доктор Маккой с некоторой неохотой связался с мостиком и потребовал, чтобы капитан Кирк явился в медотсек для специального Зигмундинга.
Элизабет ждала прибытия капитана. Она повторила трем врачам информацию, которую она получила от Хотепа и Сирении, и они смогли объяснить это не более, чем она сама могла. Картер был уверен, что это не соответствует стандартной схеме астральной проекции на самом деле, это не соответствует стандартной схеме чего-либо. Но тогда, как заметил М'Бенга, ничего на Дельте Гаммы-4 не было стандартным.
- Знаете, - сказал Маккой, - я припоминаю нечто странное, что Скотти сказал, пока мы все еще кружились над Дельтой Гаммы-4. Я не уверен, что это важно, но были некоторые проблемы с расходом топлива. Мы все были в недоумении, но Скотти сказал, что он не подписывал эту чертову форму. Может кто-то другой, как Джим, во сне подписал эти формы?
- Доктор, если Вы правы, Вы можете проклинать своего капитана как Ангела Смерти.
Элизабет перешла к компьютеру и запросила считывание листов расхода топлива для периода нахождения над Дельтой Гаммы-4. Там на форме, ясная и размашистая, стояла подпись Джеймса Кирка.
- Поздравляю, доктор Маккой, - сказала Элизабет без эмоций. - Еще одно доказательство того, что Джим может передвигаться во сне.
- Но подпись на форме потребления топлива не доказывает, что он Ангел.
В комнату вошел капитан Кирк, явно раздраженный. «Хорошо, Боунз, что случилось с Зигмундом? Вы проводили их мне раз в неделю после Дельты Гаммы-4, и я не планировал провести еще один по крайней мере три дня. Надеюсь, у Вас есть хорошее объяснение.»
- Боюсь, это я приказала, Джим, - сказала Элизабет. - Я изучила проблему Дельты Гаммы-4 и эти ваши сны хорошо, они больше, чем просто сны. В ту ночь Вы были вне апартаментов Агнатхи, и Сирения, и Хотеп видели Вас там. И Вы подписали отчет о расходе топлива, пока лежали здесь в коме. Что-то немного странное происходит, это больше, чем просто сны, и, поскольку Вы единственный из группы высадки на Дельту Гаммы-4, кто видит сны, я боюсь, что нам нужно провести несколько тестов. Я думаю, что это связано с проблемой «Ангела».
- Вы обвиняете меня в том, что я являюсь Ангелом Смерти? Если да, то Вы зря ушли с базы. Моя позиция насчет Ромуланской разрядки всегда была нейтральной: вся команда знает об этом, так же как и все послы. Я совершенно ясно дал понять, что, если состоится разрядка, я буду ее соблюдать, а если нет, я буду продолжать противостоять ромуланцам. Я исполняю приказы Звездного флота, и я не занимаюсь политикой. Что касается того, что я единственный из десантной группы, кто видит сны, это не так; у мистера Спока они тоже есть. Он сказал мне об этом, когда мы оправились от этой комы; мы были очень расстроены из-за сновидений, и это была единственная причина, по которой он упомянул об этом. Я думаю, прежде чем вы начнете проводить все эти модные тесты на мне, вы должны сделать то же самое со Споком.
- Полковник Шеффер, капитан прав, - сказал Маккой. - Если мне нужно провести Зигмунд на нем, а Спок тоже видит сны, Спок должен пройти тот же тип Зигмунда. Фактически, как Главный офицер медицины, я даже потребую, чтобы у него был такой же тест.
- И Вы имеете на это право, - сказала Элизабет. - Я вполне согласна с тем, что Спок должен быть зигмундирован. Вам понадобится время для Зигмунда Джима, и пока Вы это делаете, я поговорю с вашим Первым офицером. Он на мостике?
- Нет, я думаю, он в своей каюте, - сказал Кирк. - Это его период отдыха. Я не уверен, что он хотел бы, чтобы ему мешали.
Элизабет кивнула и повернулась к двери. Когда она открылась, она вышла в коридор, и Кирк и Маккой услышали, как она весело начала насвистывать мотив «Что ты делаешь с сердитым вулканцем»?

Глава двадцать пятая

Элизабет пришлось несколько раз нажать сигнал двери, прежде чем она получила ответ от мистера Спока. Дверь наконец открылась, и появившийся в ней Первый офицер выглядел явно недовольным тем, что его прервали. Впервые с тех пор, как она поднялась на «Энтерпрайз», Элизабет увидела, что вулканец выглядит помятым. Его обычно гладкая челка была перекошена, а его туника была так поспешно надета, что он не застегнул застежку на шее.
- Полковник Шеффер, я уверен, Вы знаете, что это мой период отдыха. Я погрузился в медитацию и не хотел, чтобы меня беспокоили. Надеюсь, причина, по которой Вы здесь находитесь, имеет достаточное значение.
Ему было неприятно видеть ее, но он, по крайней мере, проявил достаточную любезность, чтобы придвинуть стул и убедиться, что ей удобно. Он сел напротив нее и потянулся, чтобы пригладить волосы. «Теперь, полковник, могу я спросить, в чем дело?»
- Да, мистер Спок, я пришла поговорить с Вами о снах. Снах после Дельты Гаммы-4, если быть точной.
Она посмотрела на лицо вулканца и увидела слабый отблеск света в глубине его спокойных черных глаз. Она коснулась какого-то нерва.
Лицо вулканца застыло в жестком официальном выражении. «Я не вижу снов, полковник Шеффер, я не вижу необходимости в сновидениях, а что касается Дельты Гаммаы-4, я не видел снов ни до, ни после опыта. Теперь, когда я ответил на ваш вопрос, могу ли я вернуться к моим размышлениям?»
Элизабет слегка наклонилась вперед, на ее лице появилась кошачья улыбка. «Тогда скажите мне, мудрый и честный вулканец, почему Вы сказали своему капитану, что видите сны после Дельты Гаммы-4?»
Вопрос, очевидно, застал Спока врасплох. Он встал со своего места и снова сел обратно. «Я не вижу снов, - повторил он почти механически. - Как вулканец, я не могу видеть сны. Это мое последнее слово по этому вопросу».
Элизабет потянулась к задней части ремня и вытащила свой стандартный фазер; она положила его на стол перед собой. «А это мое последнее слово на эту тему. Я хочу знать, что произошло после Дельты Гаммы-4, и я хочу узнать это быстро, или Вы станете очень мертвым вулканцем. Вы настаиваете, что не видите снов. В этот конкретный момент я склонна этому поверить, но мы попробуем еще один курс».
Она подняла свой фазер и выставила его на убийство. Она сделала это, удерживая его таким образом, чтобы направление энергии в случае необходимости прошло через сердце вулканца. «Теперь, мы начнем сначала, коммандер Спок. После Дельты Гаммы-4 вы когда-либо проявляли внетелесную активность, которая могла быть неверно истолкована другим человеком как сон?» Ее слова были столь же размеренными, словно она зачитывала смертный приговор.
Спок провел одной рукой по лицу и взглянул на нее, словно удивляясь, что он вспотел. «Это, к сожалению, вопрос, на который я должен ответить. Как вулканец я не могу лгать, и когда Вы спросили, вижу ли я сны, я мог сказать «нет» и не солгать. Я не вижу снов. Но когда Вы спросили о внетелесном опыте, что является прямым утверждением о том, что произошло, я должен ответить на него. Прошу Вас, полковник нет, я умоляю Вас не заставлять меня раскрывать, что это за опыт. Я даю Вам свою клятву, как вулканец, что это не имеет никакого отношения к Ангелу Смерти; Я не то существо, я не способен убить таким образом, каким убивает Ангел. Но то, что произошло, настолько неприятно мне лично, что я не могу с готовностью обсуждать это». Он посмотрел на нее с неприкрытой мольбой в глазах.
Элизабет почувствовала некоторую жалость к Первому офицеру. Очевидно, он перенес очень травмирующее событие, но ей нужно было знать, что это за опыт. Она осторожно опустила фазер на стол и вернула его в нейтральное положение. «Спок, сын Сарека, все, что о чем Вы говорите с агентом ДОБ, является конфиденциальным. Я не буду принуждать Вас повторить при всех что-либо, сказанное мне лично. Невозможно добыть из меня эту информацию даже пытками. Что бы Вы ни сказали, оно уйдет со мной в могилу столь же тайным, как если бы Вы хранили его только в своем собственном разуме. Но я должна снова спросить Вас, что Вы испытали? Помните, что, хотя Вы можете испытывать стыд или смущение, на карту поставлены жизни нескольких людей. Если я не смогу получить информацию от Вас добровольно, существуют способы добыть ее из Вас. Ни один из них не приятен, и я не говорю о пытках. Ваш отец Сарек был бы готов помочь мне, слившись с Вами разумами и узнать, что именно Вы знаете. Вы хотите рассказать мне об этом, или Вы хотите рассказать Сареку?»
Элизабет нажала правильную кнопку. При упоминании о Сареке, знающем что-либо об этом инциденте, лицо Спока выдало абсолютную тревогу на долю секунды. «Нет, я не могу допустить, чтобы мой отец узнал об этом. Вы победили, полковник Шеффер, и я надеюсь, что Вы сочтете это горькой победой, поскольку я нахожу это горьким поражением. Вы ничего не узнаете из этого».
Спок откинулся на спинку стула и закрыл глаза. «Растительные существа с Дельты Гаммы-4 интенсивные телепаты, их споры позволяют разуму любого хозяина, в котором они живут, путешествовать по своему желанию в любое место на поверхности планеты и переносить споры с собой. Таким образом споры могут быть высажены на плодородных земля и начать расти. Тело хозяина не обязательно должно путешествовать, только его дух. Это интересный биологический механизм, но так же, как Вы заметили, смертельно опасный. Потому что то, что путешествует со спорами, не то, что люди могут называть душой, а подсознание - глубокая темная часть, которая скрыта от света. Часть каждого существа, способная на бесчестные действия, способная на жестокость, боль или даже убийство. Теперь я могу понять Ангела Смерти, и я начинаю подозревать, что Дельта Гаммы-4 - это ключ к смерти послов. Это было предметом медитации, которую Вы так грубо прервали. Кто бы ни был Ангелом, это был один из людей, побывавших на Дельте Гаммы-4. Я знаю это по собственному опыту такого ментального путешествия. Маккой смог убить споры, но не желание покидать тело, которое вызвали споры. Я не понимаю этого процесса, только он все равно существует. Коматозное состояние, в котором я находился, позволило мне путешествовать по желанию по всему «Энтерпрайзу». То же самое верно и для капитана. У нас обоих довольно высокие психические показатели для наших соответствующих рас. Я, конечно, гораздо более способен, чем Капитан, я могу в определенной степени контролировать то, что я делаю, и знаю, что я это делаю. Я бы предложил Вам провести краткое изложение пси-моделей всех, кто был на Дельта Гамме-4, и эти показания скорее всего дадут вам вашего убийцу».
- То, что Вы рассказали, довольно интересно, мистер Спок, и я намереваюсь сделать именно это. Но Вы избегаете ответа на вопрос. Каков был ваш личный опыт?
Вулканец глубоко вздохнул. «Должен ли я рассказывать это Вам? Я рассказал Вам все, что Вам нужно знать, чтобы найти убийцу. Знание моей темной стороны Вам не нужно».
- Напоминаю Вам, мистер Спок, у Вас есть выбор. Вы скажете это мне, или Вы скажете это Сареку. - Элизабет понимала, что она жестока, но нет, это чувство было бесполезным. У нее должно было быть точное описание того, чем был опыт существования вне тела; описание от человека, который знал, что он действительно выходил из своего тела. Хотя она, вероятно, будет ненавидеть себя за то, что она делает с вулканцем, эта ненависть может быть оправдана одним словом. Она выполняла свою работу, и вопрос о том, кто может пострадать по пути, неважен.
- Опыт, мистер Спок, я жду.
Спок неуверенно переместился в кресле. Ей показалось, что ему не по себе, и как для вулканца он сильно нервничает. «Я совершил акт, который был аморальным, - сказал он. - Я чувствую стыд за свои действия, но если это поможет Вам, у меня нет другого выбора. В так называемом состоянии комы я оставил свое тело и отправился в каюту молодой лейтенантши из инженерного отдела корабля. Это женщина необычайно перспективная и необычайно умная. Также, - его лицо скривилось – по стандартам Земли, она очень красива. Я не позволяю себе, как вулканцу, замечать красоту, но под влиянием спор я обнаружил, что желаю эту женщину. Желание - это часть темной стороны моей личности. Это то, что я могу нормально держать под контролем, но под влиянием спор у меня не было такого контроля. Мне стыдно за свои действия, и я глубоко сожалею о них».
- Что Вы сделали? - спросила Элизабет. - Я должна знать, какие способности могут создавать споры в разрушении сопротивления аморальным действиям.
- Я пришел в каюту этой женщины поздно ночью, пока она спала, и я потворствовал своим определенным биологическием действиям с ней.
Уши и лицо вулканца были темно-зелеными. Его руки сплетались и расплетались, когда он признавался в своем позоре.
Элизабет хотела выдать какой-то утешительный комментарий, указывавший, что то, что он сделал, было не так плохо; корабельное соблазнение не обязательно было ужасным преступлением. Но потом она вспомнила, каким это может показаться вулканцу, вышедшему за пределы обычных каналов для такой деятельности. «Знала ли женщина, что Вы с ней?»
- Не-е-ет. Я убедился, что она оставалась в полубезсознательном состоянии, но это не было изнасилованием. Даже споры не могли принудить меня к такому действию. Лейтенант была более чем готова.
Он поднял руки и посмотрел на них. «С моей способностью мыслить было нетрудно разобраться в этом инциденте. Если бы Вы спросили ее, она бы призналась, что у нее был весьма эротический сон, не более того. Я бы предпочел не раскрывать Вам ее имя, это не имеет значения. Но это то, что я нахожу полностью предосудительным в себе - что я мог использовать другого человека таким образом. Это было шокирующим, полностью и совершенно шокирующим». Слова вулканца повисли в воздухе; он закрыл лицо руками. Было ясно, что ему больше нечего сказать.
Элизабет хотела успокоить его, сказать что-то, чтобы заставить его чувствовать себя немного менее виноватым, что-то, чтобы он осознал, что разрешил земной части себя потворствовать чему-то, что капитан Кирк счел бы повседневностью, и что, как и дыхание, не было преступлением. Но из-за его манеры поведения она знала, что это очень много значит для Спока. Она настроила свой мысленный способ и скорректировала химический баланс своего тела, чтобы он соответствовал матери Спока, Аманде.
Глубоко вздохнув, она потянулась вперед и осторожно погладила руки вулканца. «Спок, - тихо сказала она, - все уже сделано, никакое раскаяние не может изменить этого, и я полагаю, из того, что Вы сказали, дальнейших сновидений больше не было». Она наблюдала, как он быстро качает головой. «Это был единичный инцидент, с которым Вы не могли полностью справиться. Вы были под влиянием инопланетной формы жизни, Вы не должны винить себя за то, что произошло. Вполне возможно, что лейтенант, о котором идет речь, наслаждалась своим сном. Старайтесь не зацикливаться на этом, освободите свой разум, Вы знаете правильные методы. Вы изводили себя чем-то, что не было вашей виной. Это нелогично, и это неправильное поведение для вулканца. Я бы посоветовала справиться с ситуацией так, как это одобрил бы ваш отец. Это в прошлом».
Спок поднял голову, чтобы посмотреть на женщину, держа ее за руки. Темно-зеленый оттенок исчезал с его кожи, чтобы показать нормальный золотисто-коричневый оттенок его лица. Он глубоко заглянул в глаза Элизабет и увидел там прощение. Он глубоко вздохнул, почти всхлипнул.
- Я не хотел, чтобы это произошло, - сказал он. - Я действительно не хотел, чтобы это произошло, но я ничего не мог с этим поделать!
Элизабет встала со стула, чтобы встать перед сидящим вулканцем. Она обняла его за плечи, заметив необычное отсутствие сопротивления ее близости. Она притянула его к своему телу, протянув руку, чтобы погладить его темную, холеную голову. «Все в порядке, все в порядке». Она воспроизводила интонации в своем голосе настолько внимательно, насколько она могла вспомнить голосовой портрет жены Сарека, Аманды, старого друга из давней давности.
- Вы - вулканец, который, оказывается, является частично землянином. Это то, с чем Вы сражаетесь каждый день, и Вы хорошо сражаетесь. Без сомнений, Вы проиграли битву. Но Вы не проиграли войну, Спок. То, что произошло, больше никогда не повторится, так что будьте в ладу с самим собой.
Его руки обвились вокруг ее талии, и он прижал ее к себе. Жест не был романтичным; это была просто просьба и признательность комфорта. Она продолжала держать его, поглаживая его волосы, пока он не отпустил ее, и сел, снова гордый вулканский Первый офицер «Энтерпраза». Он поднял на нее глаза, тихонько кивнул и тихо сказал: «Спасибо. Как Вы можете видеть, я все еще страдаю от последствий спор. Мое прикосновение к Вам или возможность прикоснуться ко мне довольно необычны для меня. Обычно я не реагирую так, даже на свою мать, но Вы хорошо подражаете ее голосу и запаху тела, Вы заслуживаете похвалы за это. И хотя я признаю, что нахожу комфорт от этого нелогичным, но тем не менее…»
- Я очень рада. Я боялась, что в конечном итоге я причиню Вам сильную боль, и я пожалела об этом: есть много вещей, о которых я сожалею в своей работе, и если я смогла вернуть Вашу уверенность в себе, возможно, это один хороший момент, чтобы уравновесить много черных меток.
Она тихонько кивнула и повернулась, чтобы понять, что вулканец потянулся за ее рукой. Он поднес ее к своим губам в формальном жесте.
- Полковник, - сказал он, - кредиты, которые Вы накопили за всю вашу жизнь, намного превосходят суммы дебетов. Можете быть спокойны на этот счет.

Глава двадцать шестая

Элизабет сидела в своей каюте, пытаясь сопоставить материал, который она накопила. Экспедиция на Дельту Гаммы-4 определенно была местом для начала поиска Ангела Смерти. Из ее бесед с Кирком и Споком было очевидно, что споры Дельты Гаммы имели множество странных свойств. Она читала в отчетах коронера, что мозг мертвых членов экипажа были заполнен спорами, разрушившими ткани. Спок что-то сказал о психических способностях, таящихся в глубине души. У мертвых членов экипажа вообще не было психических способностей, поэтому, конечно, они не могли вывести споры из своих тел. Это их убило.
Она вытащила из стопки информационных дисков отчет о последнем Зигмунде Спока, который она приказала провести Маккою. Сопоставив его результаты для сравнения с прошлыми его Зигмундами, он оказался нормальным; она могла понять, почему Маккой не беспокоился. Но она заметила высокие телепатические способности, силу ума Спока и его способность влиять на других существ посредством использования мышления. Она положила компьютерный диск, посмотрела на него и вздохнула. Он был таким великолепным подозреваемым, и также очень маловероятным. Она отбросила диск в сторону и потянулась к Зигмунду капитана Кирка, проведенного незадолго до Споковского. Он также показывал, что капитан функционирует нормально. Было указание на глубокий сон REM, но совсем немного легких дельта-фрагментов, которые обычно встречаются у человека между стадиями глубокого сна REM. Был также некоторый признак нарушений в его структуре альфа-волны сна, когда он засыпал. Альфа-состояние было слишком коротким. В этот сумеречный период сна не было ни одного признака подсознательного, которое можно было ожидать от него. Она обнаружила, что это самое интригующее.
Но споры были убиты в Кирке, Споке, М'Бенге, Картере, Темпл и Робинсоне. Или нет? Элизабет пересмотрела отчет Маккоя о применении антител и обнаружила, что, хотя он действительно убил споры, органические остатки были поглощены членами экипажа и отфильтрованы из их тел. Существовала такая возможность, что, пока споры исчезали, команда, чтобы что-то делать, оставалась. Она тщательно сопоставляла модели поведения группы высадки как до, так и после Дельты Гаммы-4. Было несколько различий.
Грейс Темпл набрала пятнадцать килограмм, чего было почти достаточно, чтобы уволить ее с работы. Картеру было трудно контролировать свой характер и он был замечен в нескольких ссорах. Бобби Робинсон стал зацикленным на своей работе. Кирк страдал от одиночества. М'Бенга захотел вернуться на Вулкан. И Спок повел себя совершенно как человек для своей же пользы. Сцена в его каюте доказала это к ее удовлетворению и решительно поместила его в список подозреваемых. Вулканец, который чувствовал сексуальное желание, также мог бы преодолеть и свое отвращение к убийству. Споры действительно выявили некоторые очень интересные характеристики у жертв, но какая характеристика указывала на Ангела Смерти? Желание чего-то очень плохо представлялось ответом, но что в этом конгломерате неудовлетворенных потребностей могло бы привести к убийствам послов для сохранения разрядки? Нечего было делать, кроме проверки и двойного контроля Зигмундов группы высадки на Дельту Гаммы-4. Она потянулась к следующему диску, доктора М'Бенги, когда интерком просигнализировал, что для нее есть сообщение.
Проклиная интеркомы и сообщения в целом, она выключила компьютер и подошла к настенной панели. Это была лейтенант Ухура.
- Полковник Шеффер, мне было сообщено командованием Звездного флота, что карантин с «Энтерпрайза» был снят. - Повисла долгая пауза, как будто Ухура не была уверена, как было воспринято сообщение. Затем она сказала: «Уверяю Вас, полковник, никаких просьб о снятии карантина с «Энтерпрайза». не поступало. Кажется, они поступили со Станции Разрядки-1».
Элизабет знала, кто снял карантин. Холодный гнев усилился в ней, чувство деструктивности и ненависти - чувство Богини, желающей отомстить. Она сквозь слезы разглядела первую попавшуюся вещь, маленькую глиняную вазу, и бросила ее через всю комнату так сильно, насколько могла.
- Лейтенант, соедините меня со Станцией Разрядки-1 как можно быстрее. Я хочу поговорить с полковником Алексисом Шеффером. Нет, было бы лучше попросить чтобы я поговорила с лейтенантом Алексисом Шеффером. Потому что, когда я закончу с ним, он будет счастлив, чтобы остаться хотя бы ним!
- Есть, мэм! - Экран быстро погас. Ухура, явно пораженная холодной яростью, которую она никогда не слышала в голосе полковника, позаботилась о послании так быстро, как только могла.
Элизабет стояла у коммуникационной панели, стуча ногтями по стене. Бросить вазу мало помогло, и она знала, что Алексису сильно повезло, что он не оказался в радиусе ее действия. Коммуникационная панель снова ожила, и голос Ухуры сказал: «Я связалась с полковником Шеффером для Вас, он хочет знать, хотите ли Вы, чтобы сообщение было выведено на экран просмотра или просто прослушаете его?»
- Просто послушаю, лейтенант. Если я буду смотреть на него, я, вероятно, сделаю то, о чем буду сожалеть всю оставшуюся жизнь.
- Элизабет? Ты вытащила меня с довольно важной встречи. Надеюсь, это важно.
- Очень важно! Ты что, засунул свой мозг в задницу свиньи? Как ты думаешь, что ты сделал? Как ты смел снять карантин с «Энтерпрайза», пока я не дала разрешения? Я знаю, кто отправил запрос Звездному флоту, потому что ты единственный на Станции Разрядки-1, имеющий достаточные полномочия, чтобы сделать это, и я говорю Вам, мистер, мне это не нравится! Как ты смеешь вмешиваться в мое задание?
- А ты вмешиваешься в мое. Если ты не забыла, Элизабет, у меня есть конференция, на которой нужно выступать здесь, и нам не хватает нескольких важных послов. Я почувствовал, что пришло время, когда пора начинать, и поскольку ты не можешь справиться с Ангелом Смерти самостоятельно, ты могла бы также привести «Энтерпрайз» и позволить Дереку и мне взять это в наши руки.
- Ты, Дерек и вся станция? Ты хочешь, чтобы Ангел Смерти устроил сплошную бойню среди послов Федерации? Алексис, я обещала тебе дать два месяца, но это обещание было сделано при условии моего самостоятельного завершения этого дела. Ты нарушил свою сторону соглашения, и что может заставить меня сохранить мою?
Повисла долгая пауза, затем Алексис мягким голосом произнес: «Твое чувство долга? Ты должна признать, что ты не очень хорошо справляешься, а так нас будет трое. Мы могли бы держать «Энтерпрайз» на орбите вокруг станции, и я уверен, что три агента ДОБ могут быстрее справиться с этой проблемой». Его голос был извиняющимся и более чем немного испуганным.
- Я хочу, чтобы этот приказ был отменен, Алексис, и я хочу, чтобы он был отменен немедленно. Карантин остается.
- Слишком поздно. - Его голос стал более жизнерадостным. - Я уже убедил Звездный флот в том, что это необходимо. Ваш капитан уже получил распоряжения продолжать движение к Станции Разрядки-1. Дело, в определенной степени, во всяком случае, часть его, в тебе. Ты поступаешь немного эгоистично там, думая, что ты справишься с этим сама. Ясно, что вам нужна помощь, и я более чем готов дать ее тебе.
- Я не хочу твоей помощи. Мне не нравится, как ты это делаешь. Ты не беспокоишься о миссии «Энтерпрайза» или разрядке, ты просто пытаешься ускорить мое появление на Станции Разрядки-1. Ну, позволь мне сказать тебе, Алексис Грегорович Шеффер, ты попал впросак и сильно. Ты получишь свою вторую половину месяца до минуты, и это все, что ты получишь. Насколько мне известно, этот брак закончился. Полковник Элизабет Шеффер отбой!
Ее кулак ударил кнопку с такой силой, что кнопка разломалась на две части, и зубчатый край врезался в ее запястье. Она смотрела, как течет кровь, чувствуя какое-то извращенное удовольствие от боли. «Я его убью, - пробормотала она. - Господи, помоги мне, я убью его. Если хоть один посол на Станции Разрядки-1 умрет, то умрет и Алексис Шеффер».
Элизабет начала систематически крушить свою комнату. Она находила огромное удовлетворение в этом поступке. Ей нужно было выплеснуть гнев. Раздирание подушек и крушение безделушек было намного безопаснее, чем избиение разумного существа. Когда она закончила, и выброс адреналина закончился, она посмотрела на обломки и пожала плечами в спокойном признании своего поступка. Пролилось много крови; она поняла, что ее запястье было порезано сильнее, чем она думала сначала. Панель связи не функционировала, и она не смогла позвонить в медотсек.
Она подошла к двери и высунула голову в коридор, чтобы посмотреть, кто был доступен. Молодой лейтенант, в котором она узнала одного из членов команды мостика, остановился, чтобы посмотреть на нее. Она поняла, что выглядит как какая-то дикая женщина, ее волосы всклокочены, и кровь стекает по ее измятой форме.
- Вы… лейтенант… - сказала она, - Вы можете, пожалуйста, пригласить доктора Маккоя ко мне? Кажется, я поранилась.
Лейтенант подошел к ее двери, его восточное лицо вспыхнуло любопытством, когда он смог увидеть лишь часть разгрома. «Я лейтенант Сулу, полковник. Я могу что-нибудь сделать, чтобы помочь Вам? В вашей комнате побывал Ангел?»
- Нет. - Она прислонилась к дверной раме, чувствуя себя полностью истощенной. - Это был не Ангел Смерти, но, - добавила она, подняв руку, чтобы завернуть пропитанный кровью рукав, - боюсь, он сделает мне вызов, если Вы не приведете Маккоя побыстрее. Я не думаю, что я попала по артерии, иначе я бы истекла кровью до смерти быстрее, чем сейчас. Но я, кажется, повредила что-то важное.
Лейтенант Сулу кивнул, повернулся и быстро помчался по коридору, где Элизабет услышала, как он сигнализирует не только доктору Маккою, но и паре охранников. Ну, подумала она, я, наверное, выгляжу так, как будто меня нужно взять под стражу. Я прямо вижу, как эта сплетня облетает «Энтерпрайз»: «Вы слышали, что полковник Шеффер сегодня совершенно сошла с ума?»
Она посмотрела вниз на свое запястье, наблюдая, как кровь течет по спусковому браслету, который соскользнул почти до ее локтя от силы удара по панели коммуникатора. Интересно, а это ответ. Нажми это, и все будет кончено. Не будет больше Алексиса или Кирка, не будет больше «Энтерпрайза» и не будет больше Ангела Смерти.
Она коснулась скользкой пластмассы, вытирая кровь. Одно нажатие, и у меня чистая запись; дело решено. Я свободна от Алексиса, Джим свободен от меня, и ДОБ, вероятно, сделает меня героем посмертно. Элизабет истерически хихикнула. Нет, я не могу этого сделать; У меня нет никаких подтверждений, нет доказательств. Это не профессионально. Если я умру сейчас, я никогда не узнаю, кто был Ангелом, и Джим никогда не простит меня за уничтожение его корабля или себя самого. Я не могу этого сделать, и я не хочу этого делать.
Доктор Маккой сумел исправить небольшие проблемы на ее запястье. Она разорвала пару сосудов и разорвала сухожилие; ее рука будет болеть в течение нескольких дней.
- Я так понимаю, полковник, что, когда Вы злитесь, Вы действительно злитесь, - сказал Маккой, окидывая взглядом ущерб, нанесенный ею своей каюте. - Я предполагаю, что это было что-то важное. Вам не кажется, что я могу понять женские вспышки без всякой причины, но я знаю, что сейчас не время для вашего лунного цикла.
Элизабет вздохнула. «Я не часто выхожу из себя, доктор, но когда я это делаю, я предпочитаю снимать напряжение с помощью неодушевленных предметов. Это безопаснее, их легче отремонтировать, чем людей. Нет, это не был ПМС. Я была зла. Мой больной на голову муж, Алексис, поднял на ноги Звездный флот, чтобы снять карантин с «Энтерпрайза».
- Что? - Маккой был ошеломлен. - На каких основаниях? Вы еще не поймали Ангела Смерти, и этот корабль является механическим эквивалентом Тифозной Мэри. Я бы не стал держать его нигде рядом со Станцией Разрядки-1. Разве ваш муж не знает, что произойдет с Ангелом Смерти среди всех этих послов?
- Он знает, доктор, но ему все равно. Алексис, к сожалению, является жертвой старой и почетной болезни, которая называется любовь ко мне, и он хочет меня видеть. Что-либо еще несущественно. Ему еще повезло, это займет у нас, по крайней мере, полтора дня - достичь Разрядки-1. Это даст мне время рассмотреть все возможные способы, которыми я могла бы его убить, ни один из них не будет приятным, и к тому времени я успокоюсь настолько, что я смогу встретиться с ним, не причиняя большого телесного вреда. Бывают моменты, когда я соглашаюсь с вулканцами, эмоции - это ад, и любовь, мой дорогой Доктор, худшая из них.
Маккой покачал головой. «Знаете, - сказал он, - если бы я был игроком на спор, я бы не поставил и поддельного кредита на ваши шансы на продление брачного контракта. Похоже, что ваш Алексис очень испортил мнение о себе, как ваше, так и ДОБ. Но, тем не менее, люди делают много странных вещей во имя любви. Это то, что, как мне кажется, Вам трудно понять, Элизабет, Вы недостаточно землянка. Если бы Вы ею были, Вы могли бы делать и сами некоторые из этих ошибок. Или даже смогли бы даже полюбить его достаточно. Но достаточно философии, Вам нужно сейчас поужинать, Вы потеряли много крови. Я рекомендую высоко белковый ужин, и если Вы не возражаете, я останусь здесь с Вами.»
- Боитесь, я впаду в очередной приступ ярости? Не волнуйтесь, доктор, я позаботилась об этом.
- Нет, не поэтому. Это может удивить Вас, я обнаружил, что злюсь на себя.
Маккой направился к раздатчику и подал заяку на ужин с высоким содержанием белка для Элизабет, небольшого стейка и салата для себя. Он поставил подносы на стол и жестом пригласил ее присесть. «Если Вы не съедите все до последнего кусочка, я насильно буду Вас кормить» - сказал он, усмехаясь.
- Вы сказали, что рассердились. На что Вы должны злиться? Не Вы испортили дело. У Вас есть доктор Ригель, которая справляется с медицинской частью, честно говоря, Вы, похоже, были командиром корабля в этой миссии.
Маккой взял вилку и нож и отзрезал кусок стейка. «Я сделаю вид, что не слышал этого, я спишу это на то, что Вы только что перенесли. Но да, я злюсь, и я имею полное право быть таким. Потеря жизни вызывает у меня ярость, убийства вызывают у меня ярость и больше у меня вызывают ярость ненужные потери, а я наблюдаю, как этот корабль разрывает на части призрак, на которого никто не может надеть наручники. Я также наблюдаю необычайно компетентную женщину, к которой я пришел, чтобы полюбоваться на весь этот разгром. Я думаю, что у меня есть счет, чтобы предъявить его самому Ангелу Смерти. Но прежде чем я получу свою дозу адреналина, мне лучше разделаться с моим обедом, и я советую Вам сделать то же самое. Через полчаса состоится встреча в зале послов; мы оба должны быть там. Капитан Кирк, несомненно, сообщит им об отмене карантина, и это вызовет беспорядки. Я очень устал от этого беспорядка на моем корабле.»
Элизабет посмотрела на него, удивленная его использованием фразы «моем корабле». «Как Вы думаете, Джим Кирк единственный, кто имеет право называть его своим кораблем? - спросил Маккой. - Он мой настолько же, как и его, я отвечаю за здоровье экипажа, как психическое, так и физическое, Скотти управляет двигателями, а Кирк отдает приказы. Если кто-то из нас ошибется, «Энтерпрайз» перестанет существовать. Ну, есть много способов, как я могу ошибиться, и мне это не нравится. Теперь ешьте свой обед. Я хочу налить Вам бокал хорошего крепкого бренди, прежде чем мы пойдем на эту встречу, я думаю Вам это понадобится, и еще я думаю, - сказал он, кивнув, - я думаю, что я пропишу еще один для себя. Возможно, мне тоже это понадобится.»
Встреча уже была в разгаре, когда прибыли Элизабет и Маккой. Предписание Маккоя насчет бокала бренди было отличной идеей; Элизабет чувствовала себя расслабленной и согретой, но холодно трезвой.
Комната казалась намного более заполненной, чем обычно. Все оставшиеся в живых послы были там, и многие из членов экипажа, которые могли вписаться в небольшое пространство. Старшие офицеры тоже присутствовали, и множество людей, которых Элизабет даже не подозревала, что она сможет идентифицировать. Доктор Маккой указал на некоторых членов группы высадки на Дельту Гаммы-4, когда они пробирались по комнате, в поиске свободных мест. Грейс Темпл сидела рядом с доктором Картером. Бобби Робинсон, как обычно, отвечал за безопасность комнаты, направляя различных сотрудников службы безопасности на свои посты. Доктор М'Бенга придержал несколько мест для Маккоя и Шеффер.
Он поднял глаза и усмехнулся, увидев их обоих. Похлопав по пустым секциям скамьи, он сказал: «Я не был уверен, что вы это сделаете. Я слышал от Сулу о беспорядке в комнате Шеффер, и я подумал, что Вы будете утешать и давать советы еще долго, доктор.»
Маккой взглянул искоса и помог Элизабет присесть рядом с М'Бенгой с артистической пышностью. «О, я был более чем готов успокаивать и советовать до полуночи, но мы с Элизабет почувствовали, что эта встреча может быть более важна. Не так весело, но немного важнее, и, как Вы можете видеть, я даже желаю разделить с ней свою компанию, до тех пор, пока Вы не зайдете слишком далеко!»
Маккой уселся с другой стороны от Элизабет и огляделся вокруг, чтобы поднять вопрос о том, что происходит. Сарек, как обычно, председательствовал на собрании, и Карху стоял рядом с ним, как большое нависшее напоминание о том, что дисциплина необходима. Так много людей говорили одновременно, что Маккой не мог понять смысла спора. Наконец, в отчаянии, казалось, Карху сильно ударил кулаком по столешнице, и громким голосом потребовал тишины. Комната мгновенно стала безмолвной. Это был первый случай, когда многие люди в комнате услышали, как посол Хуная повысил голос.
- Благодарю, - сказал Сарек. - Мне хорошо известно, что все вы думаете относительно недавнего снятия карантина, но я чувствую, что если мы собираемся прийти к какому-либо консенсусу, необходимо, чтобы один человек говорил за один раз. Поэтому я бы рекомендовал, чтобы кто-нибудь, у кого есть что сказать, встал и высказался. Я больше не хочу этого вульгарного гула.
Капитан Кирк поднял руку и, когда его вызвали, повернулся лицом к толпе. «Послушайте, снятие этого карантина было не моей идеей. Приказания поступили не от «Энтерпрайза» или от какого-либо посла на борту. Это были Звездный флот и полковник Алексис Шеффер на Разрядке-1, те, кто решил, что нам больше не нужен карантин».
Споры разразились снова, и еще раз Карху подал сигнал о соблюдении тишины. «Мне это нравится не больше, чем остальным, - продолжал Кирк. - У нас очень опасное существо на борту. Мы дали ему имя Ангела Смерти, потому что оно кажется наиболее применимым, но это наша проблема, и я имею в виду что мы должны ее решить. Полковник Элизабет Шеффер была отправлена сюда ДОБ, чтобы разобраться с этим вопросом, и она выполняет свою работу, но мы имеем дело с чем-то, чего никто из нас не понимает. Меня беспокоит, что, что бы это ни было, мы можем занести его на Станцию Разрядки-1. Для тех из вас, кто по-прежнему нейтрален в этом вопросе, у вас есть небольшое представление о том, какие последствия будут у ваших коллег послов, если их посетит Ангел Смерти. Что касается тех послов, которые выступали против…» - Кирку не нужно было продолжать. Все в комнате знали, как умер Ровар.
Капитан Кирк сел на место, оставив звенящую тишину, поскольку послы и экипаж рассматривали возможность появления Ангела Смерти на Станции Разрядки Один. Тишина была нарушена звуком со стороны Си-с-са, который поднялся на ноги.
- Капитан, я обычно с Вами соглашался. - Он поправил свой плащ на плечах и надвинул свою нелепую федору под нелепым углом. - Но Вы видите, что Ангел Смерти сумел унифицировать точку зрения различных послов на борту этого корабля. Я уверен, что Эдентата и Даму и Спираклес и Хотеп теперь полностью поддерживают Разрядку. Поэтому я не вижу никакого вреда в продолжении нашего пути к Разрядке-1.
- И Вы глупый синий идиот! - Головы повернулись, чтобы посмотреть, откуда появился этот комментарий. Доктор Маккой поднялся на ноги; он не ждал, чтобы его узнали. Лицо его было залито краской. - Я не знаю, как Вы все это визуализировали, господин посол, я знаю, что ваши люди любят иллюзию и игры. Возможно, все это было для вас милым маленьким праздником, возможностью носить причудливые костюмы и притворяться быть всевозможными чудесными созданиями. Ну, это все очень хорошо для вас лично, но это было совершенно иначе для всех нас. Я должен был помочь очистить каюту Ровара после его смерти, и это тот опыт, который я никогда не хочу повторять. Я не хочу, чтобы карантин был снят, я не хочу, чтобы этот корабль был доставлен к Разрядке-1, и больше всего я не хочу, чтобы ромуланцы победили. Разве вы не видите, что эти высокомерные, властные поджигатели войны смеются надо всей этой миссией? Мы не смогли поймать Ангела Смерти, и мы достаточно глупы, чтобы притащить его на Станцию Разрядки-1. Мы передаем Ромуланцам Федерацию, замок, запасы и бочку с порохом. Я этого не допущу. Я собираюсь подать протест; Я собираюсь заставить каждого офицера на этом корабле протестовать; и я собираюсь поговорить с каждым нейтральным послом в пределах досягаемости, когда мы доберемся до Разрядки-1. Я не был уверен в мудрости этого договора, когда впервые услышал об этом, а теперь я знаю, что мне это не нравится. Если что-то вроде Ангела Смерти необходимо для создания разрядки между Федерацией и Ромуланцами, эта разрядка ошибочна. У нас было три посла, которые погибли за эту разрядку, и, на мой взгляд, они погибли зря. Как долго вы думаете, ромуланцы будут поддерживать с нами договор? При первом же удобном случае, когда клингоны предложат им сделку получше, этот договор не будет стоить и того пергамента, на котором он написан. Мы выполняем дурацкое поручение, и я сделаю все, что в моих силах, чтобы не допустить этой глупости. Мне это надоело, это очень больно!
Прежде чем доктор Маккой смог продолжить, Элизабет вскочила на ноги. Она отодвинулась от М'Бенги и схватила испуганного Доктора за руку. Протянув его через колени М'Бенги, он вытащила Маккоя из комнаты.
Как только они вышли в холл, она схватила Доктора за плечи и тяжело ударила его об стену, вздрогнув от боли в руке.
- Си-с-с(щелчок) может быть дураком, но Вы вдвойне глупее, доктор, Вы понимаете, что Вы наделали? В одном из тех существ есть Ангел Смерти, и Вы только что установили себя в качестве следующей цели, и я буду отвечать за спасение вашей жизни. Если бы у меня был способ, я передала бы Вам это, потому что такая глупость, как ваша, совершенно неоправдана. Как Вы думаете, мне нужна еще одна смерть на моих руках? Ваша кровь капающая с моих пальцев? Так что помогите мне, Маккой, во мне все еще есть какая-то ярость, и Вы не неодушевленный предмет.
Она медленно отпустила его плечи, с интересом наблюдая, как лицо Маккоя смертельно белеет. Он был в ужасе. Она не была уверена, был ли это страх от выражения на ее собственном лице, или было ли это от понимания доктором того, что он только что сделал. Она ждала, наблюдая, как он опирается на стену, восстанавливая самообладание.
- Вы не думаете, что это было только мое мнение, я имею право высказать то, что я чувствую?
- И у Вас также есть право умереть. Что сделает Вам Ангел смерти, Леонард? У меня такое чувство, что у Вас будет хороший шанс увидеть его сегодня.
Она восстановила самообладание, ярость медленно исчезала. Она глубоко вздохнула и потянулась, вытягивая свои мускулы до полного растяжения, поддерживая свою больную руку. Это было упражнение по релаксации, которому ее научило ДОБ, и на данный момент это было очень необходимо. «Я собираюсь поставить группу наблюдения вокруг ваших апартаментов, мы установим камеры и сделаем все, что мы сделали для Ровара, - сказала она спокойным голосом. - Но будет еще один фактор: на этот раз я буду в комнате с Вами. Если Ангел смерти придет за Вами сегодня вечером, у него будет не только один довольно глупый доктор, с которым он легко справится. Я думаю, пришло время встретиться с моим врагом и выяснить, кто он. Даже если он убьет меня, эти несколько секунд знания могут стоить того».
Она крепко схватила Маккоя за руку и повела его по коридору к своей каюте. «У нас много работы, доктор, давайте начнем».

Глава двадцать седьмая

Элизабет лично руководила установкой сети безопасности. Она дважды проверила каждую камеру безопасности Скотти и Спока; она помогла уложить тонкую ячеистую сеть под дверь, настолько чувствительную, что та зафиксировала бы шаги блохи. Дверь будет разблокирована и приоткрыта. Она договорилась с Скотти, что механизм блокировки будет удален, чтобы убедиться, что дверь не может быть застопорена. Она осмотрела каждый уголок комнаты, все возможные укрытия, каждую щель, которая могла содержать голографическое оборудование или что-нибудь, что могло бы вызвать явление. Комната была настолько безопасна, насколько позволяли технологии Звездного флота. Рядом с дверью Маккоя стояли шесть охранников, и лейтенант-командер Грег Кольер среди них.
На столе рядом с Маккоем она выложила свой арсенал - дюжину гранат, стреляющим ядом пушек, газовых бомб, винтовку-фазер и три фазера, один из которых был фазером двойного действия ДОБ. Она даже приняла меры предосторожности, чтобы добавить в эту коллекцию стилет, рапиру и двусторонний метательный топор; всегда была вероятность того, что вмешательство, замеченное в комнате Ровара, может также повлиять на ее оружие. Очень мало что могло помешать рапире в руке эксперта, а Элизабет Шеффер была экспертом и владела обеими руками.
Она молча заботилась о своих мерах предосторожности, не отвечая на комментарии Спока, Скотти или Маккоя, направленные на нее. Она полностью была агентом, блуждающей машиной, из которой все человеческое было удалено.
Наконец комната была готова к ее уплате долга. Она кивнула Скотти и Споку и сказала: «Вы сделали все, что могли. Теперь это просто вопрос ожидания». Ее голос казался странным в почти пустой комнате.
- Не хотите ли дальнейшей помощи, мэм? - спросил Скотти. - Я не могу думать о чем-то другом, кроме того, что мы что-то упустили. Должно быть что-то.
- Я бы посоветовал Вам, полковник, согласиться на мое присутствие в комнате вместе с вами, - сказал Спок. - Возможно, было бы безопаснее, если бы мы оба охраняли доктора Маккоя.
Элизабет посмотрела на вулканца, как будто она никогда не видела его раньше. «Нет, я бы предпочла, чтобы Вы этого не делали, - ответила она необычайно ровным голосом. - Я знаю один факт. Я не Ангел Смерти, я могу предположить, что доктор Маккой не является Ангелом. Помимо этого…» Она посмотрела на Спока.
Вулканец поднял одну бровь и кивнул. «Да, это логично, я действительно являюсь отличным подозреваемым, но моей единственной заботой была ваша безопасность и безопасность доктора. Если Вы хотите, чтобы я ушел, я уйду, но я буду недалеко. Я решил провести сегодняшнюю ночь в пустой каюте дальше по коридору, а не в своих апартаментах. В случае возникновения проблем я буду в пределах досягаемости».
- Спасибо, я бы предложила, что бы Вы также захватили капитана Кирка. У нас также могло бы быть как можно больше людей на вечеринке, хотя у меня есть сильное подозрение, что это произойдет только между нами троими – Маккой, я и Смерть.
Она смотрела, как Скотти, Спок, и технический персонал покидают комнату. Теперь она была одна с Маккоем. Она заняла свое место за столом и приготовилась ждать и смотреть.
- Доктор, я бы посоветовала Вам сделать все, что необходимо для того, чтобы ложиться спать, пройти через ритуал подготовки ко сну, который Вы используете, и не слишком беспокоиться о моем присутствии. Если Вы спите вообще нагишом, не беспокойтесь об этом. Ваше тело не будет первым голым мужским телом, которое я видела.
- Разве Вы никогда не смущаетесь ни от чего, Шеффер? Я, даже если бы я спал в обнаженном виде, я бы, конечно, не делал этого при Вас, находящейся в комнате. Не из-за какого-то чувства ложного стыда, - добавил он. - Это просто сама мысль о том, что я голый в комнате с красивой женщиной, ведет к идеям, которые не связаны со смертью. Если Вы не возражаете, я думаю, что я просто сниму сапоги и буду спать прямо в своей форме. Мне нравится чувство готовности к тому, что Вы ожидаете здесь, хотя я не совсем уверен, что согласен с Вами. Да, я наговорил всякого на встрече, но я не думаю, что то, что я сказал, так уж ужасающе. Я уверен, что многие люди в этой комнате думали точно так же.
- Думаю, да, но они не распространялись об этом. Именно это делает Вас мишенью.
Она наблюдала, как он снял сапоги и залез в постель.
- Вам там будет комфортно? - спросил ее Маккой. - Сидеть всю ночь не очень привлекательно для меня.
- Это не комфортно, но я могу провести не менее семидесяти шести часов без сна, если мне понадобится. Токсины тела - это не весело, и мне обычно приходится несколько дней восстанавливаться, но при необходимости я могу сделать это, и поверьте мне, я не буду спать сегодня вечером. Вы можете спать, если хотите, я могу даже предложить Вам принять что-то, чтобы снять напряжение. Попробуйте транквилизатор или что Вы там используете, чтобы успокоить нервы.
- Я вообще не увлекаюсь таблетками, и чаще я нахожу свое спокойствие в бутылке. Но если я собираюсь встретиться с Ангелом Смерти сегодня вечером, я думаю, что я предпочту сделать это трезвым.
Элизабет взглянула на книжный шкаф у кровати. «Вы можете попробовать почитать. Я часто нахожу это успокаивающим».
- Что вы обычно читаете? Ваши профессиональные инструкции? - Комментарий остался без ответа, и Маккой понял почему. - Послушайте, извините меня. Я тоже нервничаю по этому поводу. Но я не думаю, что смогу читать. Почему бы нам просто не поговорить о чем-нибудь вообще. Расскажите мне об ДОБ, о самой себе.
Он опустил голову на подушку и посмотрел в потолок. «Я никогда не чувствовал себя более бодрым в своей жизни, - заметил он. - Можете ли Вы придумать что-нибудь скучное, разговор о чем поможет мне заснуть?»
- Хорошо, - Элизабет опустилась на свое место, преднамеренно расслабляя мышцы, чтобы они были не перегружены. - Хотите поговорить о чем-то скучном? Давайте поговорим о моих отношениях с Джеймсом Кирком. О, я прекрасно понимаю, что Вы умираете от любопытства по поводу всего этого. Я заметила эти любопытные взгляды. Что Вы хотите знать?
Маккой повернул голову на подушке, усмехаясь. «За последние несколько лет я видел много романов Джима, одним больше или меньше, это не так интересно. Но если Вы хотите поговорить об этом, продолжайте. Я уверен, что знаю сценарий».
- Он когда-нибудь рассказывал женщинам, что он запутался от того, насколько он одинок? - Маккой выглядел немного озадаченным, и она поняла, что, возможно, в ее отношениях с Джеймсом Кирком была какая-то сила. - Он сказал мне, что переживает какой-то кризис среднего возраста, это что-то обычное, что приходит к человеку его возраста. Здесь он, чрезвычайно успешный, на вершине, вероятно, станет адмиралом, но он чувствует, что в его жизни, как он думает, чего-то может не хватать, и он попросил меня выйти за него замуж, доктор Маккой. Сколько раз он спрашивал об этом у своих подруг, или Вы думаете, это просто влияние спор?
Маккой задумался на мгновение, словно пытаясь вспомнить. «Хорошо, он почти женился на одной, о которой я знаю, и, вероятно, было еще предложение или два. Хотя для Джеймса Кирка может быть какая-то разница, у Вас есть еще большая проблема. Во-первых, Вы уже замужем, хотя всего еще два месяца. Что Вы собираетесь делать, Элизабет? Подождете два месяца, позволите договору закончиться, а затем вернетесь на «Энтерпрайз», чтобы выйти замуж за Джима, даже если это его реакция на споры?»
- Я думала об этом: сегодня я так злилась на Алексиса, что даже не хотела давать ему эти два месяца вместе, которые он просил, но я поняла, что я проклята одним отвратительным атрибутом, чувством чести. Он имеет право на свои два месяца уговариваний. Это не сработает, Вы и я уже это знаем. Мой брак с Алексисом Шеффером закончился. Но в то же время я не уверена, что вернусь на «Энтерпрайз». Знаете, есть некоторые радости, которые женщине можно найти в свободе. Я была «замужем» в течение десяти лет. Я хотела бы посмотреть, каково это быть одинокой какое-то время. Это может даже улучшить ситуацию для меня и Алексиса. Что касается Джима, я люблю его, и я думаю, что он любит меня, но я не уверена, и до тех пор, пока я не буду уверена, я не вернусь на «Энтерпрайз». Любовь - это обоюдоострый клинок, доктор, он может нанести вред, но также исцелить, он может освободить от мучений или причинить боль недоверия. Мне нужно некоторое время подумать, прежде чем я направлю клинок на Джеймса Кирка.
Слабый храп с кровати подсказал ей, что Маккой отправился спать где-то в своем одиночестве. Она улыбнулась про себя, удивляясь, как много он услышал или даже волнует ли его вообще все это. Вероятно, он был прав, он видел много женщин-приятельниц Кирка на «Энтерпрайзе», но Элизабет чувствовала себя спокойной и гордой за то, что была одной из этих женщин. Даже если между ней и капитаном не будет ничего длительного, она будет его женщиной на короткое время, и в этом может быть много радости. Это дало бы ей представление о том, чего она хотела в будущем от других мужчин, не обязательно от Кирка, хотя была и такая возможность. Но он снабдил ее средством для спасения от Алексиса, и только за одно это, она знала это, она любит его.
Часы тянулись медленно, свинцовыми маленькими кошачьими лапками двигаясь по комнате. Элизабет проверила свой арсенал в третий раз; все было в полном порядке.
Она начала задаваться вопросом, а может она ошиблась, и Ангел Смерти не собирался появляться. Вполне возможно, что ее снова обманули. Если бы это было так, это не удивило бы ее; она более чем превзошла свою клятву глупости в этой конкретной миссии. Затем она заметила падение температуры в помещении, ощущуая холод в воздухе.
Возникло чувство предчувствия чего-то злого, чего-то скрывающегося. Она погасила свет, когда поняла, что Маккой уснул, но света все еще хватало, чтобы различить каждую деталь комнаты. Она слегка напряглась, как кошка. В ее пальцах появилось ошеломляющее ощущение. Что-то пришло, подошло к этой комнате и это что-то пахло смертью.
Она ждала, не зная, где именно появится призрак. У нее возник соблазн обратиться к охранникам, но она знала, что если она сделает это, она почувствует, что оно исчезло, и в комнате не будет ничего, когда в нее ворвется Кольер и его команда. Нет, она подождет еще немного.
В комнате стало светлее. Она знала, что не касалась контроля освещения. В комнате возник свет - люминесцентный, сверкающий гранями блестящий золотой блеск. Она обнаружила, что хочет отвернуться от кровати Маккоя, желая выйти из комнаты; это было позывом, необычайно сильным, говорившем ей, что она здесь не к месту. Ее раненная рука болела невыносимо. Ее мочевой пузырь ощущался переполненным. Она взглянула на ванную, затем поклялась, что даже боль в теле не заставит ее двинуться с этого места. Что бы ни происходило, она осталась бы наблюдать это.
У подножия кровати Маккоя возникла фигура, одетая в белые струящиеся одежды и с золотой косой в одной руке, а в другой - золотыми песочныи часами, наполненными серебряным песком.
Элизабет захотела вскрикнуть и обнаружила, что ее ужас не дает ей это сделать. Она сидела безмолвно, глядя на фигуру. Она поняла, кто был Ангелом Смерти.
Он не смотрел на нее. Его внимание было обращено на спящего человека на кровати. Элизабет хотела выкрикнуть его имя, чтобы отвлечь его, но у нее не было голоса. Она потянулась к запястному взрывателю, но жест не был завершен. Сообщение дошло от мозга к мышцам, но не было выполнено. Ее рука осталась на краю стола, там, где она и покоилась все это время. Она попыталась встать и обнаружила, что не может двинуться. Ее быстро усадили на место силой, намного превосходящей все, что она когда-либо встречала. Ее борьба привлекла внимание фигуры у подножия кровати, и он повернулся к ней лицом.
Она посмотрела в его черное лицо, как на резную африканскую фигуру. Ангелом Смерти был доктор М'Бенга.
- Я пришел не за тобой, это не твоя очередь. - Его голос был мягким, нежным, в отличие от человека, которого она знала как М'Бенгу. «Ты ничего не сделала, - продолжал Ангел. - Ты не пыталась положить конец миру. Ты только пыталась найти меня, поиск, который был тщетным с самого начала. И теперь «Энтерпрайз» отправится на Разрядку-1, и я продолжу свою работу. Будет мир между Федерацией и ромуланцами, я обязательно позабочусь об этом. Посол Си-с-с(щелчок) не ошибся, если мои полномочия - все, что он сказал. Я уговорю нейтралов и уничтожу тех, кто выступает против разрядки.» Словно вспомнив об оппозиции, он повернулся к спящему врачу.
- Доктор Леонард Маккой, встаньте!
Маккой внезапно сел в постели, дико глядя на него. Затем он увидел фигуру и застыл.
- Я - Смерть, и ваше время пришло. Вы должны пойти со мной.
- Но я еще слишком молод, - сказал Маккой. - У меня нет никаких неизлечимых болезней, мое сердце в хорошем состоянии, поэтому мне не нужно умирать.
Было очевидно, что он не узнал человека, стоящего перед ним, он видел только Ангела Смерти, а не М'Бенгу.
Элизабет поняла, что она одна опознала личность Ангела, потому что он пришел не за ней, и он не мог одновременно быть ее концепцией Ангела Смерти и тем же для Маккоя. Это было очко в ее пользу. Она наблюдала, как он прибавляет в размерах и весе, нависая над кроватью, и она знала, что это не просто доктор М'Бенга; это было что-то еще, какая-то темная и подсознательная часть доктора, какая-то часть его, которая требовала Разрядки, которая жаждала ее.
Она знала, что ей придется рассказать кому-то, кто является Ангелом Смерти. Он сказал, что он пришел не за ней, но он был бы глуп, если бы оставил ее в живых, если бы он увидел хоть малейший намек на то, что она узнала его. Она не была уверена, каковы способности псевдо-М'Бенги в телепатии; она надеялась, что их у него было не больше, чем в настоящее время. Ее собственный пси-рейтинг был достаточно высок, чтобы беззвучно закричать в пустоту. Спок сказал, что он будет находиться дальше по коридору. Спок услышал бы этот бессловесный крик. Она сосредоточила все усилия своего разума на одном громком, мучительном крике. Ее разум закричал, но в комнате по-прежнему была тишина.
Ангел игнорировал ее, как будто ее вообще здесь не было. Он смотрел только на человека, лежащего на кровати. «Видите ли, доктор Маккой, Вы стоите между мной и моей целью. Должен быть мир во Вселенной, должна быть Разрядка между ромуланцами и Федерацией, а в конечном итоге между Федерацией и клингонами. У нас было достаточно кровопролития. Я устал от кровопролития, я скорблю о кровоточащих телах, с которыми я должен иметь дело изо дня в день. Я Ангел смерти, и пока во Вселенной нет мира, я должен продолжать свою жатву. Я стал тем, кем стал, думая сыграть роль Ангела Милосердия, но это по иронии судьбы не так. Это только смерть, то, что я вижу вокруг, и она должна быть закончена. Вы стоите у меня на пути. У меня нет желания забирать Вас со мной; другие, которых я не знал, были просто препятствиями. Но Вы были его другом, того, кто спит, и он будет скорбеть о Вас, и я буду скорбеть с ним. Но это должно произойти. Пойдемте, Леонард. Пойдемте со мной.»
Кирк сел прямо в кровати. Элизабет кричала, но ее в комнате не было. Она была с Маккоем! Кирк спустился с кровати и помчался к коммуникационной панели. «Красная тревога! Красная тревога! - закричал он в интерком. - Ангел Смерти находится в комнате доктора Маккоя! Красная тревога!»
Не потрудившись натянуть тунику или брюки на свое нижнее белье и футболку, он выбежал из комнаты и помчался по коридору, отчаянно спеша, чтобы спасти Элизабет. Он знал, что крик все еще раздается у него в голове, и что она в смертельной опасности.
Он обнаружил, что охранники, Грег Кольер и мистер Спок собрались у двери в комнату Маккоя. Они услышали сигнал красной тревоги во всем холле и поняли, что это может означать только одно.
Сама дверь была «слита» с коробкой. Не было никакого замка, никакого механизма блокировки, но она не сдвигалась. Только тонкая линия темноты была видна в пространстве - линия, которую Элизабет оставила открытой, и эта тьма была такой же прочной, как и дюрасталь дверной коробки.
- Пошлите за Скотти! - крикнул Кирк. - Я хочу, чтобы эта дверь открылась и быстро. Ангел Смерти находится там с Боунзом и Элизабет.
Спок повернулся, чтобы посмотреть на своего капитана. «Тогда ты тоже это слышал, - сказал он. - Ее крик: она не может помочь Маккою, Джим, но она может связаться с нами. Мы вместе можем помочь Маккою. Я знаю, кто там с ними. Я стал частью сознания полковника Шеффер, отследив ее крик. Мой разум более точно настроен на пси-уровень, чем твой собственный, но мне нужна твоя помощь, чтобы подчинить Ангела Смерти».
Спок потянулся, схватив своего капитана за руку. «Это М'Бенга, он был на Дельте Гаммы-4 с нами, и сейчас он видит сон. Я отправил охранника в его комнату, но она заперта. Но мы с тобой вместе, используя разум Элизабет в качестве проводника, можем попасть в эту комнату. Если М'Бенга может это сделать, то и мы тоже сможем. Вспомни сны, Джим. Возможности в этих снах.»
Лицо Спока было напряженным, когда он пытался обьяснить Кирку, что нужно сделать. Кирк посмотрел на дверь в комнату Маккоя, а затем повернулся к Споку. «Скотти, надо проникнуть в комнату М'Бенги и разбудить его! Это приказ, мистер».
Вулканец покачал головой. «Это не остановит то, что происходит, и это может убить Элизабет, Маккоя и самого М'Бенгу. Он не знает, что он делает это, Джим, не больше, чем ты знал, когда видел сон. Но ты, Элизабет и я, как единый разум, вместе сможем помочь». Спок отвел Кирка от двери к другой стене коридора и потянул его вниз на пол в сидячее положение. Вулканец опустился на колени перед своим капитаном, его длинные тонкие пальцы коснулись нервных точек на голове Джима. «Подумай, что может страх перед Ангелом Смерти, Джим. Подумай, кто контролирует Ангела Смерти и пойдем со мной к Элизабет!»
В спальне Маккоя, Элизабет, замороженная ужасом, наблюдала, как М'Бенга поманил Маккоя. Она заметила, как на лице доктора появляется пепельный оттенок; она увидела, как он мягко опустился на кровать и понял, что жизненная сила начинает покидать его. Она ничего не могла сделать. Крик о помощи не получил ответа.
Затем в комнате появился свет, словно свет от свечей, сверкающих со стен. Появились тепло и какая-то энергия, которые заставили Элизабет распластаться обратно в кресле. В комнате появилось другое существо, большее и даже более впечатляющее, чем Ангел Смерти, на которое она не могла смотреть, оно мерцало и светилось яркостью тысячи солнц. И из этой яркости раздался голос, который варьировался от самого слабого шороха птичьего крыла до самого громкого грома, когда-либо раздававшегося.
- ЧТО ВЫ ЗДЕСЬ ДЕЛАЕТЕ, СЫН МОЙ? - спросил голос у Ангела Смерти. М'Бенга повернулся лицом к нему, и его контроль над Маккоем пропал. Он стоял перед светом, который смутно напоминал гуманоидную фигуру.
- Я выполняю свой долг, принося мир во Вселенную, - ответил М'Бенга.
- Я НЕ ОТПРАВЛЯЛ ТЕБЯ НА ТАКУЮ МИССИЮ МИРА, - объявил свет. - ТЫ ОГОРЧИЛ МЕНЯ. ОТПУСТИ ЗЕМЛЯНИНА, ПОКА Я НЕ ДАЛ ВОЛЮ СВОЕМУ УЖАСНОМУ И БЫСТРОМУ МЕЧУ.
Ангел, теперь уменьшившийся, явно запыхавшийся, повернулся к кровати и взмахнул косой, только на этот раз в знак благословения. Цвет лица Маккоя вернулся в норму; Элизабет увидела, как его грудь поднимается и опадает в устойчивом ритме. Но, к своему собственному изумлению, она поняла, что видит это с двух угловых позиций и с места сияющего света одновременно.
Ангел встал у изножья кровати и опустил косу и песочные часы. Теперь он был маленькой и жалкой фигуркой, просто человеком в белом халате. Элизабет обнаружила, что она может двигаться, и что может дотянуться до стола к своему фазеру и положить конец тому, что называется Ангелом Смерти. Она подняла руку, но голос остановил этот жест.
- Не вреди ему, Элизабет, он не знает, что делает. Мы позволим ему вернуться в его тело, потому что если ты уничтожишь то, что здесь, ты также уничтожишь то, что спит, и смерть М'Бенги будет на твоей совести…
Она опустила руку на стол. «Я имею право быть палачом, я имею право быть его Ангелом Смерти». Она спорила со светом и с собой в одно и то же время.
- Но, возможно, существует большая степень знания. Мы должны знать, что вызвало это, чтобы это больше никогда не повторилось.
Элизабет посмотрела на свет, затеняя его ладонью. Ей казалось, что она видит в нем черты Джима Кирка, Спока и свои собственные, но она не могла быть в этом уверена; накал был слишком сияющим, чтобы разобрать детали. «Я хочу быть там, когда он вернется в свое тело. У меня есть право допросить его».
Огромный устрашающий свет показал, что она имеет такое право. «Иди, - сказало она-оно. - Иди в комнату М'Бенги. И будь там».
Она встала и прошла мимо теперь жалкой фигуры того, что было Ангелом Смерти. Это было не более чем мерцание в воздухе, весьма расплывчатое. Она даже не взглянула на него. Дверь легко открылась при ее прикосновении, блестящий желтый свет вылился в коридор. Охранники собрались вокруг нее, задавая вопросы, но она увидела на другой стороне коридора только Джеймса Кирка и Спока, прижавшего руки к голове своего капитана. Она опознала источники света и существо в спальне Маккоя, и этого было достаточно. Она услышала, как за ней закрылась дверь, яркость погасла; она моргнула в сравнительно тусклом свете коридора, прервала контакт с Споком и Кирком, а затем направилась к спальне М'Бенги.
Либо Скотти удалось отпереть дверь, либо дверь просто не была заперта изначально; Мистер Скотт так и не смог сказать. Но он остался в стороне, чтобы позволить Элизабет войти в каюту. Она была тускло освещена, купаясь в свете красного сигнала тревоги.
Каюта М'Бенги была по-прежнему почти монашеской по своей простоте. Он очень мало добавил в комнату - маленький коврик ручной работы у своей постели, резную скульптуру какого-то африканского божества из эбенового дерева и несколько медицинских книг - вещи, в которых было очень мало признаков того, каким человеком может быть их хозяин. Единственным звуком в комнате было тихое дыхание доктора в его постели. Элизабет стояла рядом с ним, глядя на своего врага, на то, что она бесцельно преследовала. Но она не чувствовала ни ненависти, ни какого-то чувства мести. Если М'Бенга не знал, что он делает, знание, с которым он должен был столкнуться, будет наказанием.
Наблюдая за тем, как мужчина повернулся в своей постели, отодвинув одеяла в сторону, обнажив грудную клетку цвета меди с редко растущими волосами, Элизабет почувствовала глубокое сочувствие к созданию, которое так заботилось о мире, что было готово убить ради этого. Она наклонилась над ним, чтобы поправить его постельные принадлежности, осторожно укрывая одеялом его тело.
М'Бенга шевельнулся, нахмурившись, как будто в каком-то неприятном сне, а потом внезапно открыл глаза. Он озирался, испуганный, и увидел, что Элизабет стоит над ним, со взглядом материнской заботы на своем лице.
- Полковник Шеффер? Что Вы здесь делаете? Что-то не так? - Его вопросы были настолько важны, что она колебалась, чтобы начать отвечать на них. Ей хотелось еще хоть на секунду сохранить выражение спокойствия на лице этого человека, прежде чем оно будет разрушено знанием того, кем он был.
Она услышала, как за ее спиной открылась дверь, и включился свет. М'Бенга сел в постели, озадаченно глядя на своего капитана, Спока, и отряд охранников, вошедших в его комнату. Он посмотрел на лицо Кирка и увидел ответ на это грубое пробуждение. Медленно он склонил голову и закрыл лицо руками.
- Я сделал это? - спросил он, вся боль Вселенной звучала в этом вопросе. – Это был я? Разве я - тот, полковник Шеффер, кого Вы искали?
Его слова были разборчивы лишь наполовину из-за глотков и рыданий. Слезы текли между пальцами, чтобы упасть на поверхность кровати. «Я не понимаю, я не понимаю, как это мог быть я? Я бы знал, я бы чувствовал что-то…»,
Элизабет села рядом с ним и вытащила из рукава мягкий белый шелковый платок, вложив его в пальцы М'Бенги. Она обняла его за плечи, мягко покачав его, пока он плакал. «Скажите мне, доктор М'Бенга, - тихо сказала она, - Вы когда-нибудь видели сны? С тех пор, как вернулись с Дельты Гаммы-4, Вы когда-нибудь видели сны?»
Доктор посмотрел на нее, его лицо, покрытое слезами, было маской сплошного мучения. «Нет, я не могу видеть сны, но я, очевидно, могу убивать».

Глава двадцать восьмая

Звездолет «Энтерпрайз» находился на орбите вокруг Станции Разрядки-1. Послы покинули корабль, и тела Агнатхи, Ровара, Наджи и Нэко были удалены с него. Осталось всего три человека в Главном зале транспортатора. Лейтенант Кайл стоял у консоли, стараясь не замечать, что капитан Кирк и Элизабет Шеффер стоят у края платформы транспортера.
- Что сделает ДОБ с М'Бенгой? - спросил Кирк. - Он блестящий врач, и Вы слышали, что сказал Сарек, изучив его мысли, он точно не знал, что он Ангел Смерти. Он не виноват в этом.
Элизабет печально улыбнулась, потянулась, чтобы погладить золотую тесьму на куртке Джима, золото, которое было таким безжизненным и блеклым по сравнению с тем сияющим свечением, которое она видела в комнате Маккоя. «Он не пострадает, уверяю Вас. Из моего отчета совершенно ясно, что он не знал, что он делает. Это просто подсознательная часть его, которая очень требовала мира, - вздохнула она. - Мне жаль, что у меня не было такой ментальной силы, чтобы хотеть чего-то такого».
- Но почему он не мог вспомнить свои сны? - спросил Кирк. - Спок и я смогли вспомнить наши.
- Да, но вы никого не убивали. Потребность М'Бенги в мире была в прямом конфликте с его способностью убивать, поэтому его сознательная часть разума блокировала все мысли о сновидении. Я не могу сказать, что я понимаю все, что произошло. Спок и Сарек, оба, сливались разумами с М'Бенгой, и лучшее, что они могли придумать, состояло в том, что споры не должны были быть убиты. Если бы их оставили в покое, все вы, кто выжил, просто оставили бы споры в подходящем для их роста месте, и не было бы проблем с тем, чтобы ваши отделы мозга запутались с проблемами спор.
- Я не уверен, что справился бы с этим на своем корабле, Элизабет. Единственным подходящим местом для роста спор была бы гидропоника. У нас была бы эпидемия спор на всем корабле по мере роста новых растений, захватывающая умы еще большего количества членов экипажа, и неоторые из них умерли бы из-за отсутствия пси-способностей, так же как Раймонд, Мэтьюз и Джеймисон. Я бы потерял многих из своей команды, и, честно говоря, я предпочитаю потерять нескольких послов.
- Это только Ваша точка зрения, Джим. Я уверена, что Ровар и Нэко не согласились бы, и не согласится Сирения, если Вы повторите свое мнение о ценности послов при ней. Она действительно заботилась об Агнатхе. Он был хорошим послом, его единственная ошибка заключалась в том, что он был не на той стороне этого спора. Этого недостаточно, чтобы заслужить смерть.
- А как насчет Ровара? - спросил Кирк. - Мне он не нравился, но это был ужасный способ умереть. Можете ли Вы простить М'Бенгу за этот кусочек бессмысленной бойни? Вы когда-нибудь забудете об этой каюте? Я точно знаю, что не смогу.
Элизабет отвернулась от Кирка, скрывая от него свое лицо. «М'Бенга не разрывал Ровара, - медленно произнесла она. - Ровар сделал это сам с собой: это был его «Ангел Смерти» после того, как он сам был пожирателем и уничтожал плоть, убивая ее».
Кирк схватил ее за плечи и притянул ее к себе. «Объясните, - рявкнул он. - Объясните, как любое разумное существо может сделать это само с собой».
- Это было сделано двумя руками, все еще соединенными с телом и с неповрежденными сердцем и мозгом, и которые послужили доказательством этого Маккою, Ригель и мне. Настоящий зверь оторвал бы ему голову и вырвал бы его сердце тоже. Но Ровар верил в Ангела Смерти, который разорвал бы его на части, и это именно то, что выдало ему его подсознание. Повреждения были нанесены по приказу Ангела. А фактически он умер от шока и потери крови от своих же рук.
- Но как он смог прожить достаточно долго, чтобы сделать это? Как он мог причинить себе столько повреждений и не умереть просто от болевого шока, разбивая свою собственную гортань? Маккой сказал, что эта часть была повреждена первой.
Выражение лица Элизабет было жестко контролируемым. «Когда Вы почувствуете, что сможете без эмоций разобраться с этим, прочитайте часть своей истории Земли об искусстве вытягивания и четвертования, которое практиковалось в XVI веке. Удивительно, сколько боли человек может вынести и по-прежнему оставаться жить. У Ровара была такая центральная нервная система, которая была менее сложной, чем у человека, и он получил гораздо больше повреждений до того, как умер, чем Вы или я смогли бы выдержать. Он был мерзким дураком, но я все еще могу скорбеть об ужасе его смерти. Возможно, это доказывает, что я не просто какой-то бесчувственный продукт «промывания мозгов» ДОБ». Она пожала плечами и попыталась скрыть слезы на глазах.
- Что-нибудь хорошее есть во всем этом? - Кирк обнял ее, чтобы снова успокоить ее. - М'Бенга вполне может изменить направление разрядки. Ромуланцы могут победить из-за его «снов». Я не уверен, что мне это нравится.
- То, что чувствовал М'Бенга, само по себе не было вредным, - ответила Элизабет, быстро восстанавливая контроль над собой. - «Он просто хотел покончить с войной и убийствами, я не могу винить его за это. Также не может это делать ДОБ. Но нам нужно будет больше узнать о спорах Дельты Гаммы-4, и у него будет команда врачей-вулканцев помогающая ему в восстановлении его разума. Я сомневаюсь, что он когда-нибудь сможет снова проявить Ангела Смерти, я надеюсь, что эта его часть исчезла навсегда, но ему будет трудно справляться с самим собой. Ему потребуется много времени, чтобы исцелиться. Как только Департамент будет уверен, что он в безопасности и больше никому не угрожает, я думаю, что они, вероятно, отправят его на Вулкан. Он любит Вулкан, почти так же, как Спок или Сарек. Думаю, я свяжусь с женой Сарека, Амандой. В этой женщине много сострадания и понимания. Любой, кто будет оставаться в браке с вулканцем столько лет, сколько она остается, нуждается с этих качествах. Я попрошу ее ухаживать за М'Бенгой.
- Я не смог бы придумать лучших рук для него.- сказал Кирк. - За одним исключением, и это исключение - Вы сами, Элизабет. У вас было право как у агента ДОБ уничтожить его, и все же Вы этого не сделали. В Вас тоже есть доброта и сострадание.
Элизабет опустила взгляд, ее рука рассеянно коснулась золотого вышитого знака юстиции на ее тунике. «Не отдавайте мне должного ни за что, чего я не заслуживаю. Если бы я верила, что доктор М'Бенга делает то, что он сделал, намеренно, он бы не покинул этот корабль живым. То, что я сделала, было, как ваш Первый офицер очаровательно сформулировал бы, «логично». Нет смысла уничтожать всего человека, чтобы удалить маленькую раковую опухоль. Это все, чем был Ангел Смерти, он был раком, и я не беру на себя ответственность за его удаление или даже за исцеление М'Бенги. Будут другие, кто успокоит его разум и даст ему возможность жить в ладу с самим собой, и это будет единственным случаем, когда я продемонстрировала свою собственную глупость. В ближайшие годы, когда я выполню какое-нибудь дело необычайно хорошо и почувствую себя весьма самодовольной, я вытащу файл на Ангела Смерти и прочитаю его, и это будет усмирять меня. Смирение - это качество, которого иногда не хватает агенту ДОБ».
Джим потянулся, чтобы взять ее за руки. «Не обвиняйте себя в том, что произошло. Это было нечто большее, с чем кто-либо из нас мог справиться самостоятельно. Я не понимаю, как Вы это сделали. Мой пси-рейтинг неплох для землянина, но он не достаточно хорош, чтобы услышать звук безмолвного крика».
- Да, это так, если у издающего крик нет моей родословной и силы воли. Я признаю, что я кричала для Спока, что было логично. Но эмоционально… эмоционально, Джим, я хотела только тебя, поэтому ты меня услышал. Спок сказал бы, что это нелогично, и он был бы прав. Но с другой стороны, что вулканец знает об эмоциях?
- Не так много, но он знал, что только вместе мы трое сможем проделать этот трюк. Если бы ты не закричала, мы со Споком не узнали бы, в чем проблема: я не смог бы войти в эту комнату, и даже у Спока не было бы такой энергии. Но мы втроем объединились, и все мы вместе смогли победить Ангела Смерти. Мы смогли стать чем-то большим и лучшим, чем Ангел Смерти. Мы все приложили руку к тому, что там произошло, и я чувствую, что дело было хорошо сделано. Поздравляю, полковник Шеффер.
Элизабет кивнула, принимая его слова. «Теперь мне нужно спуститься на Станцию Разрядки-1. У меня есть работа. - Она взглянула на него, легкая улыбка играла в ее глазах. - Алексис всегда говорит, что я очень утомляю своим чувством долга. Он прав: я не оставлю Станцию до тех пор, пока не закончится вся эта дискуссия между Федерацией и ромуланцами, а это может занять несколько месяцев или даже несколько лет. Но пока это продолжается, я буду там и буду командовать. Алексис был понижен в должности за свою роль в этом беспорядке; он вернулся в чин подполковника, и я думаю, что красный воротник его нервирует».
- У него будут его два месяца? - спросил Кирк, надеясь прочитать ответ в ее глазах.
- У Алексиса будет мое физическое присутствие в течение двух месяцев, вот и все. Я отказываюсь делить с ним постель после того, что он со мной сделал. Насколько мне известно, он нарушил соглашение, но я не могу не быть рядом с ним следующие два месяца, и он не может спорить со мной, но когда это время закончится, я не подпишу новое соглашение о браке. Мой брак с Алексисом Шеффером закончился.
- А твой брак с Джеймсом Кирком? - Он медленно поднял одну из ее рук, чтобы поцеловать ладонь и сложенные пальцы.
- Я не знаю ответа на этот вопрос. Я не могу дать тебе его. Я знаю, что это трусость с моей стороны, но я должна подумать, и ты тоже. Мы не знаем, как долго продолжится эффект спор. Ты должен быть уверен в том, чего ты действительно хочешь от меня, прежде чем брак снова станет предметом обсуждения. У тебя есть твой корабль, это твой главный долг; У меня есть ДОБ, это моя главная обязанность. Мы оба будем делать все как можно лучше на наших соответствующих должностях. И если выяснится, что наши пути пересекаются или мы оба хотим следовать одному и тому же пути, только время сможет дать ответ на этот вопрос. Я не могу.
Она нежно поцеловала его на прощанье, а затем отвернулась и заняла свое место на платформе транспортатора.
- Что бы ни происходило между тобой и мной, сейчас или в будущем, - продолжал он, - я всегда буду помнить эту сияющую фигуру в каюте Маккоя. Я никогда этого не забуду, и я никогда не забуду тебя.
Она показала лейтенанту Кайлу, что готова спуститься на Станцию Разрядки-1. Кирк сделал шаг назад от платформы транспортатора. Он посмотрел на нее, запоминая каждую черточку ее лица и тела. «И помни о том, Элизабет Шеффер, помни, споры или не споры, я люблю тебя!»
Она начала пропадать из виду, но ее голос прозвучал отчетливо: «Я тоже люблю тебя, Джеймс Кирк!»

Copyright © TsPok & SilverWind

2014