Вильям Шатнер (перевод: Дайнис Ракхл)
Журнал капитана
1
Перебирая файлы с фанфиками, обнаружила интересную вещь. Помню, что найдена она была в сети случайно, в качестве проекта перевода. Какое то время этот сайтик обновлялся и я скачивала оттуда новые кусочки перевода, но потом, как то внезапно – все исчезло… Короче я не знаю и не помню кто это делал; есть ли окончание – мне тоже неведомо… Но наверное это все равно интересно читнуть. Как я поняла, это был перевод одной из книг В. Шатнера про съемки сериала Star Trek . И как сказали люди в моем ЖЖ – возможно автор перевода Дайнис Ракхл. В общем, за что купила – за то продаю. Если у кого-то есть продолжение перевода или книга в оригинале – буду признательная с файлик
ЖУРНАЛ КАПИТАНА
Вильям Ша тнер
Похрапывая и широко улыбаясь, я сплю беззаботным сном без снов в тепле и безопасности. И тут началось.В одно мгновение мой покой был разрушен всепроникающим электронным визгом, испускаемым моим злодейским электронным будильником. Я быстро вскакиваю, и, героически пометавшись, применяю, наконец, отчаянный маневр, известный как "старый трюк с подушкой на голову". Ничего не помогает, и я прихожу к выводу, что это действительно безвыигрышная ситуация ... по-треккерски, утренний Кобаяши Мару. Медленно, мучительно мои веки начинают подниматься, и мои полусознательные чувства начинают воспринимать красно-оранжевые квадратные цифры, горящие и мигающие вне досягаемости, издеваясь над моей утренней беспомощностью. Их расплывчатая насмешливость немедленно напоминает мне, что зрение мое уже не то, и, после того, как я прищурился, что сейчас 5:15 утра. Я опаздываю.
Теперь, под отчетливое похрустывание и потрескивание большинства движущихся частей моего тела, я совершаю отчаянную попытку преодолеть блаженную инерцию. Я встаю с кровать и иду.
"Левая нога ... правая нога, левая нога, правая." Я без останвки повторяю этот приказ своему мозгу и, после короткого сопротивления, серое вещество нехотя подчиняется. Все еще не в полном сознании, я начинаю шаркать в темноте, ворча и почесываясь в полусогнутом состоянии. В общем, в этот момент я представляю собой неандертальца в голубой пижаме.
Теперь я смело иду ... в ванную, натыкаюсь на раковину, холодная плитка и холодная вода обжигают мои конечности. Паутина, наконец, начинает рассеиваться. Я нахожу свою зубную щетку, и, находясь в почти проснувшемся состоянии, даже умудряюсь намазать на нее пасту. Замираю, чтобы насладиться видом аккуратного симметричного червячка протвокариесной массы, наклоняюсь над раковиной, смотрю в зеркало и встречаюсь лицом к лицу с собственным отражением, которое меня пугает.
Здесь в бессердечном свете утреннего солнца, мое лицо представляет собой подробным доказательством моей смертности. Я выгляжу усталым. Я выгляжу старым. Это наводит меня на раздумья, но, к своему удивлению, в голову не приходят мрачные мысли о процессе старения. Напротив, меня почти немедленно переполняют теплые воспоминания о том, что привело меня сюда. Мои морщины, полагаю я, были честно заработаны и являются живым свидетельством наполненной замечательными воспоминаниями карьеры и жизни, исключительно богатой как в личном, так и в профессионально отношении.
Если совсем честно, я никак не могу отделаться от ностальгии по последнему, и в том числе и это могло стать причиной моих утренних воспоминаний. Видите ли, сегодня у нас конец съемок Star Trek VI: Неоткрытая страна (Star Trek VI: The Undiscovered Country). Этот фильм рекламируют как "последнее путешествие звездолета "Энтерпрайз"("Enterprise")," и, хотя я слышал это и о пяти других полноэкранных приключениях, мне кажется, на этот раз под слухами есть основание. Поэтому я смаковал каждый длинный и суматошный день на съемках, наслаждаясь обществом товарищей-актеров и поражаясь мастерству наших сценаристов, режиссеров и техников.
Как ни странно, мысль о том, что это действительно может оказаться "последним путешествием" позволила мне шире взглянуть на проблему, и я увидел весь феномен Star Trek в новом свете. Получается, что только когда он начинает ускользать, я могу рассматривать его всеобъемлющем свете и почтительно, как он и заслуживает. В смысле, я должен признать, я никогда не считал себя "треккером," так же как и никогда не понимал того неимоверного энтузиазма, порождаемого сериалом среди наиболее ярых фанатов. Для меня это всегда и в первую очередь было работой, и как-то только сейчас, когда она, возможно, заканчивается, я могу посмотреть сквозь работу, сквозь ежедневные проблемы в самый смысл того, что сделало его таким замечательным.
Через сорок пять минут я уже на Paramount Studios, где меня гримируют и одевают как капитана Джеймса Тибериуса Кирка (James Tiberius Kirk), может быть в последний раз. Наш последний день съемок достаточно прост; всего несколько коротких сцен. Однако сентиментальность начинает замедлять нас, по мере того, как все мы, все актеры и значительная часть съемочной группы, начинаем понимать, что каждый момент этих съемок, а в особенности этого дня, бесценен.
К середине второй половины дня мы заканчиваем. Хлопают бутылки шампанского, актеры и члены съемочной группы обнимаются, целуются и улыбаются во все лицо. Однако под радостью за успешное завершение нашего проекта скрывается, причем впервые, ощутимая грусть. Я думаю, тяжелым грузом легло на всех нас то, наше прощание может действительно означать "прощай."
Перенесемся вперед на четыре месяца. Приближается рождество, и Star Trek VI имеет успех среди критиков и еще больший успех по кассовым сборам. Paramount без устали раскручивают фильм, и в разгар всей этой суеты мы, члены оригинального актерского состава, получили приглашение еще раз собраться вместе, чтобы оставить отпечатки наших рук и ног in the на знаменитом мокром цементе перед Китайским театром Манна (Mann's Chinese Theater).
Когда я приехал, Нишель (Nichelle) и Вольтер (Walter) уже пробирались через толпу, улыбаясь, махая руками бесчисленным туристам под шквалом фотовспышек. Джорж Такеи (George Takei) тоже там, и, готов поклясться, этот парень думает, что он вулканец. В смысле, либо это, либо он перенес какую-то операцию на руках, потому что куда бы он ни пошел, он везде улыбается во все лицо, и в обе руки демонстрирует вулканский жест, означающий "Долгой жизни и процветания" ("Live long and prosper ."). Джимми Духан (Jimmy Doohan), как обычно, развлекается с репортерами, отвечая на каждый их вопрос стандартной фразой из трех слов: "Джимми, студия серьезно считает, что это последний кинофильм?" "Да это ПРИКОЛ!" орет Джимми. "Джимми, говорят, в следующем фильме могут сниматься актеры "Следующего поколения" (Next Generation). Это правда?" "Да это ПРИКОЛ!" "Джимми, какой прогноз погоды на завтра?" "Да это ПРИКОЛ!!" И, конечно, мой добрый друг Леонард (Leonard) тоже там, улыбается, строит из себя само спокойствие, хотя внутри, я уверен, он взбудоражен не менее, чем я.
Ведь это же Китайский театр Манна. Это ведь действительно нечто особое, и, наблюдая за работой подготавливающих нам мокрый цемент каменщиков, я заметил вокруг нашего участка такие имена, как Волэс Бири (Wallace Beery), Норма Ширер ( Norma Shearer ) и Бастер Китон ( Buster Keaton ). До меня доходит, что это легенды, великие звезды немого экрана. Конечно, я очень горжусь собой.
Но вот в итоге как оказались поделены наши клеточки: слева сверху втиснуто мое имя, сверху справа втиснуто имя Леонарда. А все потому, что аккурат посередине квадратиков, отхватив по приличному куску от каждого, расположилось имя ДеФореста Келли (DeForest Kelley). И никто не возмутился по этому поводу. Мы были слишком хорошо воспитаны. Но, уверен, что не только я глядел с подозрением, удивляясь: "Почему ДеФорест Келли получил целых четыре клетки?" Вообще то, ДеФорест был настолько взволнован, настолько восхищен собой, что, если приглядитесь к клеточке повнимательнее, увидите, что на самом деле он написал Д-Е-Ф-О-Р-О-Т (D-E-F-O-R-O-T) ... на ЦЕМЕНТЕ! Клянусь, человек забыл, как пишется его собственное имя! То есть, раньше бы он точно воспроизвел свое "Я врач, а не каменщик", но сейчас он это действительно доказал!
И, конечно же, я провел оставшийся вечер подшучивая над ним, уверяя, что он уже растерял свои навыки и вообще слишком стар, чтобы сниматься в кино. Было здорово.
И все же, глядя на людей, которые четверть века были моими друзьями, я не мог сдерживать накатившую волну воспоминаний. Не мог не думать о большей картине, о всех людях, чьи жизни изменил или даже сформировал Star Trek. Не только об актерах, ни и о наших создателях, членах съемочной группы, и, в первую очередь, о наших поклонниках. Только благодаря вам, все это стало возможным, и это именно вы радовались каждому мгновению существования Star Trek и сражались за них. Благодаря вам он выдержал все испытания, благодаря вам смог стать таким великим.
После того, как мы произнесли речи, сфотографировались для рекламных плакатов и погрузили наши конечности в предложенное Манном прохладное вязкое бессмертие, у меня выдалась возможность поговорить с другими актерами. Мы обменялись улыбками, объятиями, и множеством историй о Star Trek, которые знали только мы. Истории о хороших временах, и не очень. Воспоминания, о которых при всей непревзойденной задокументированности вселенной Star Trek, никто и никогда не слышал. Я подумал, что странно, даже несправедливо, что любители Star Trek, которые являются самыми эрудированными поклонниками во всем мире, никогда не знали всей истории. Что существуют вагоны информации, которую вам никогда не показывали, склады историй, которые вам никогда не рассказывали, и, учитывая все это, мне в голову пришла мысль, что кто-то должен написать разъясняющую книгу о Star Trek.
И, в истинном стиле Джима Кирка, я немедленно набросал план и привел его в действие. Теперь, закончив, я думаю, что, пролистав последующие дюймы, вы поймете, что эта книга о Star Trek сильно отличается от тех, с которыми вы раньше встречались. В ней не будет краткого описания каждого эпизода (потому что, если честно, вы и так их все наизусть знаете). В ней не будет точных чертежей "Энтерпрайза", или рассуждений о приключениях, которые могли бы произойти, или углубленного анализа таких вещей, как "передовые положения вулканского философского мировоззрения." Это все уже было написано, и, если быть до конца честным, я не уверен, что вообще смог бы написать какую-либо из этих книг.
Но, проведя четверть века в центре всего этого, я могу рассказать вам, как на самом деле получился сериал Star Trek. Я могу рассказать вам истории о том, как Star Trek был создан, написан, снят, отредактирован и отшлифован армией технических волшебников. Я также могу провести вас на сцену, возле сцены и за сцену, чтобы вы могли увидеть части того, что потом соединится и станет Star Trek. И больше всего я бы хотел рассказать вам о людях, благодаря которым Star Trek стал таким замечательным. О них настоящая история. Они настоящие герои, и заслуживают того, чтобы им воздалось по заслугам.
Учитывая все это, я предлагаю вам приступить, фактор искривления два.
Извините, иногда я ничего не могу с собой поделать.
"Клетка"
Получив от NBC заветные двадцать штук, Родденберри немедленно сел за работу, воплощать свое предложение о Star Trek и изничтожать целую кучу мелких внутренних проблем. Свою задачу первой необходимости он решил выкрав Мэта Джефферис (Matt Jefferies), одного из самых молодых и талантливых режиссеров-постановщиков у "Десулу", и засадил его на полную ставку рисовать наброски будущего "Энтерпрайза". Я попросил Мэта рассказать мне о том, как он начал работать со Star Trek, и чем он занимался в первые дни сериала.
Я работал в "Десулу" чем-то вроде помощника режиссера-постановщика в "Ben Casey". И во время показа сериала я взял четырехнедельный отпуск, во время которого съездил на Нью-йоркскую Международную ярмарку и заехал к семье, в Вирджинию. После отпуска я вернулся на работу, зашел в свою коморку и обнаружил, что она пуста. Исчезли и мой планшет, и мои инструменты. Поэтому я пошел к боссу и сказал: "Уж не знаю, где все мои вещи, но почему там нет следующего сценария к "Casey"?" А он сказал: "Забудь об этом, ты больше в этом сериале не работаешь."
Ну, я подумал: "Наверное, и поделом мне, нечего было выпендриваться и брать отгул на целый месяц." Но оказалось, мой босс вовсе не увольнял меня. Он сказал: "Тут один парень придет, его зовут Родденберри. Теперь ты работаешь с ним. У него задумка какого-то космического сериала. Так что твои вещи мы перенесли в большую комнату."
На самом деле это "большая комната" была неиспользуемым складским помещением тридцать на шестьдесят футов. Джефферис переходит туда, один, и распаковывает свои вещи до десяти утра, когда приходит Родденберри. Они разговаривают, знакомятся друг с другом, и быстро приходят к мнению, что они хорошо сработаются. Они быстро выясняют, что у них общая страсть к аэронавтике, особенно к В-17-ым Второй Мировой. Джефферис помнит, что ушел с той встречи весьма довольный перспективой работать с Джином. "Я мог рассмешить его," - вспоминает Джефферис, "и мы, казалось, идеально дополняли друг друга, в том смысле, что он был настоящим мечтателем и фантазером, а я мастером на все руки."
Потом Джин просветил Джеффериса на счет основных принципов Star Trek, затронув пятилетнюю миссия, путешествие в неисследованном пространстве, неформальную обстановку, экипаж в примерно двести - четыреста мужчин и женщин, квази-военные нотки и необходимость всегда оставаться правдоподобным. После того, как Родденберри объяснил общую концепцию своего сериала, они начали обсуждать собственное "Энтерпрайз", и, хотя Джин по большому счету не имел четкого представления о том, как должен выглядеть "Энтерпрайз", он точно знал, чего он не хотел.
Родденберри сказал мне: "Я не хочу видеть никаких ракет. Не хочу видеть никаких летающих тарелок. Не хочу видеть никаких самолетов. Не хочу видеть ничего реактивного. Я не хочу видеть никаких крыльев." На этом месте он сжал свои большие руки в большие кулаки и сказал: "Просто пусть будет видно, что он мощный." И вышел. Помню, я был молод и относительно неопытен, так что, когда Джин ушел, я понятия не имел что происходил, и как я с этим смогу справиться. И, хотя я пребывал в растерянности, я тут же сел за работу.
Первое, что сделал Джефферис, это потратил немного денег "Десулу" на покупку практически всего, что смог найти о Флэше Гордоне и Баке Роджерсе, купив все с изображениями космических ракет, что смог нарыть. Потом он вернулся в свой офис, повесил все это на одной из больших пустых стен и сказал: "Это то, чего я не буду делать."
А потом я начал делать наброски. Я почти сразу понял, что общие очертания "Энерпрайза" должны быть неповторимыми и быстро узнаваемыми с любого угла. Я также знал, что звездолет должен иметь относительно простую поверхность, чтобы мы могли наложить на нее разную раскраску, в зависимости от сюжета и от того, в какие сражения или атмосферу может попасть корабль. В смысле, мы понятия не имели какие цвета вообще могут существовать в космосе или откуда они будут исходить. Поэтому я достаточно быстро остановился на блеклом сером.
Что касается общих очертаний "Энтерпрайза", то я начал импровизировать с углем, карандашом и красками, выводя линии без всякой задумки, просто в поисках хоть какой-нибудь идеи. Я изображал сигарообразные формы, шары, что угодно, что не походило на стереотипные мозолящие глаза ракеты. Этим я занимался добрых две недели, и, когда пришел Джин, проверить мои успехи, у меня все стены были увешаны этими набросками. Все мои четыре огромные стены были покрыты возможными "Энтерпрайзами".
Потом Джин вернулся и притащил с собой несколько людей с NBC, и они обошли комнату, по очереди рассматривая наброски Джеффериса. Когда Родденберри положительно отзывался о какой-то черте наброска, Джефферис отмечал это. Все наброски, мимо которых Джин прошел без комментариев, Джеффери сорвал, скомкал и выкинул, как только они ушли.
Затем я посмотрел на все наброски, про которые они что-то сказали, и начал вроде как совмещать наброски, размещая вместе те элементы, которые, как мне показалось, понравились Джину. Примерно через десять дней мои стены снова были покрыты, Джин и ребята с NBC вернулись, осмотрели комнату и повторилась та же самая проклятая процедура. Им нравился кусок одного корабля, кусок другого, двигатель здесь, очертание там, и это чертовски раздражало, не столько из-за проделанной работы, сколько из-за того, что теперь мы начинали отставать от графика производства. В смысле, я уже опаздывал с разработкой декораций для пилотной серии.
Как бы то ни было, я, в конце концов, просто просмотрел еще раз свои наброски и выбрал все, что мне самому нравилось. А потом я просто сложил все это проклятые части вместе, слепив из них один большой корабль. Знаешь, мне понравилась идея отделить двигатель от основного корпуса и меня весьма привлекала общая форма тарелки, так что я поработал с этим. Я пробовал ставить двигатели внизу, вверху, где только не пробовал. Но все же, когда у меня, наконец, получилась наиболее нравившаяся мне конфигурация, я нарисовал именно этот корабль, что сильно сказалось в его пользу. У меня все стены были забиты набросками "Энтерпрайзов", но теперь, среди всех этих моих набросков, красовался куда более привлекательный рисунок в краске этого конкретного "Энтерпрайза". Дижн еще раз зашел, и ему так понравился рисунок, что в итоге он его забрал, и "Энтерпрайз" был готов к полету. С этого момента я очень немного изменял корабль, и, когда для изготовления спецэффектов пилотной серии наняли "Компанию Говарда Андерсона" (Howard Anderson Company), я работал с ними над созданием нашей первой миниатюры. Она была примерно пять дюймов в длину, и мы сделали ее из пробковой древесины и картона. Когда Джин одобрил ее, мы принялись за трехфутовый вариант, и к началу съемок мы закончили. Я показал ее джину на съемочной площадке, и ему очень понравилось. Тогда мы приступили к изготовлению настоящего оксюморона - большой миниатюры. Она была длинной сто тридцать четыре дюйма!
Пока Джефферис строил корабль, Родденберри придумывал наброски для трех сюжетов Star Trek, чтобы на NBC их прочитали и определили судьбу сериала. Если телесети более или менее понравится, то они выберут с их точки зрения наилучшую, и Джин сможет перейти к этапу создания сценария. Если им не понравится, Джин должен будет отправиться... домой. Проект будет загублен.
Учитывая, сколько зависело от этих сюжетных набросков, Джин работал еще больше, чем обычно, засиживаясь до глубокой ночи, мучаясь с каждой страницей, с каждым словом. Наконец, после месяца написания и нескольких недель правки, пересмотра и шлифовки, Джин передал NBC трио идей по сюжету Star Trek.
Через несколько дней он получил ответ. NBC очень понравились его истории, и они хотели сделать пилот из истории под названием "Клетка."
В общих чертах, в этой истории "Энтерпрайз" заманивается на планету Талос (Talos) IV сигналом, кажущимся сигналом бедствия. Когда капитан Эйприл (Captain April), Спок (Spock) и навигатор Тайлер (Navigator Tyler) перемещаются на поверхность планеты, они обнаруживают a импровизированный палаточный городок, построенный, на первый взгляд, из обломков упавшего космического корабля. Их встречает на вид достаточно беспомощную группу выживших. Они объясняют, что они - ученые, потерпели крушение на этой планете почти двадцать лет назад, и что большую часть этих двух десятилетий они только тем и занимались, что звали на помощь. Но, как это ни странно, согласно биологическим показаниям приборов Спока, эти измученные ученые абсолютно здоровы.
Появляется Вина (Vina), молодая и потрясающе красивая женщина, которая объясняет, что была совсем ребенком, когда корабль ученых потерпел аварию на Талосе IV, и что она с удовольствием покажет капитану секрет, который позволил старым чудакам выжить и сохранить такую замечательную форму. После чего она ведет Эйприла к одинокому каменистому уступу, где его немедленно обездвиживают и утаскивают в подземную пещеру какие-то инопланетяне с большими головами и маленькими телами.
Внутри он находит разгадку. Ученые были всего лишь иллюзией, направленной на то, чтобы заманить подходящего партнера для кажущейся прекрасной Вины, которая и является единственным выжившиaм той катастрофы. Маленькие, слабые талосианцы (Talosians) приняли на себя ответственность за заботу о ней, а теперь, похоже ей очень понадобился капитан Эйприл.
Действия талосианцев разозлили капитана, но у него нет возможности бежать. Вместо этого талосианцы предлагают ему серию иллюзий, где они с Виной оказываются вместет в разных и гораздо более приятных условиях. Вина оказывается то как представительница средневековой знати, то как необузданная зеленокожая орионская рабыня, то, наконец, как сельская простушка, готовящаяся к пикнику.
Первый и старшина Кольт пытаются спасти Эйприла, и после серии поражений им все-таки удается перехитрить талосианцев, которые тогда и рассказывают всю правду. Оказывается, что Вина действительно выжила при крушении звездолета, Но она ни коем образом не молодая и красивая. На самом деле она средних лет и ужасно изувечена при аварии. Талосианцы всего лишь снабдили ее иллюзией красоты, чтобы ее жизнь была более счастливой.
Кроме всего этого талосианцы объясняют, что много веков назад все поверхность планеты была уничтожена ядерной войной. Это и заставило их уйти под землю и позволило им развить такую невероятную силу мысли. Однако, в качестве последствия той войны, их раса потеряла способность к размножению, и поэтому они и заботились о Вине. Их конечной целью было найти однажды ей подходящего партнера и вырастить наследников, которые могли бы впитать и сохранить наиболее благородные традиции некогда великого талосианского общества.
В конце Эйприл разрешает талосианцам создать для Вины иллюзию того, что он действительно влюбился в нее и решил остаться. После чего он возвращается на "Энтерпрайз", и исчезает в направлении того, что обещает стать серией еженедельных приключений.
И все же, хотя NBC понравился сюжет Джина, и они согласились дальше работать над Star Trek, у телесети был сдерживающий фактор, в том смысле, что они были не совсем уверены, что реальное производство проекта Джина было возможным, особенно в такой студии, как "Десулу". Star Trek, как предполагалось, представлял собой огромное начинание, требующее чрезвычайно сложных декораций, костюмов, грима и. самое главное, новых, не испробованных спецэффектов. Поэтому NBC достаточно беспокойно смотрело на совмещение восходящего молодого режиссера Родденберри и старой, приходящей в упадок студии "Десулу".
Больше всего телесеть боялась, что если Star Trek когда-нибудь и станет сериалом, его неизбежно объемные технические, режиссерские и оптические требования не позволят "Десулу" и Родданберри штамповать эпизоды с достаточной скоростью, чтобы успевать к срокам эфира. Поэтому NBC решили пристально наблюдать за производством, следя за затратами и соблюдением расписания пилота Star Trek.
Однако, с точки зрения Родденберри, Star Trek получил зеленый свет, а остальное не имело значения. Джин успешно довел своего космического ребенка от предложения до сюжета, и готовился любоваться тем, как он скоро расцветет полноценной пилотной серией. Star Trek был еще далеко, очень далеко от эфира, но пока Родденберри мог смаковать победу, пусть и недолго.
Буквально через несколько часов после решения NBC Родденберри сел за написание сценария к пилоту Star Trek. Снова Джин завел свой творческий мотор. Снова звуки озверелого печатания, озверелой ругани и озверелого комкания бумаги наполняли офис Джина с восхода да поздней ночи. Дым бил столбом из его офиса, как будто там выбирали папу римского, а его пальцы выбивали набросок за наброском, создавая, очищая, стараясь обеспечить для сценария баланс между творчеством и правдоподобностью.
Ближе к концу Родденберри начал общаться с некоторыми профессиональными учеными, в основном авиаинженерами, техниками, представителями естественных наук и физиками. Он давал этим ребятам почитать ранние черновики "Клетки", а потом просил у них совет о том, как можно сделать более научно точное, полностью правдоподобное изображение будущего и межгалактических путешествий.
Без преувеличения самым важным из этих советчиков был скромный физик из "Рэнд Лабораториз" (Rand Laboratories) по имени по имени Харви П. Линн (Harvey P. Lynn). Его общение с Родденберри было длительным и плодотворным: он вычистил многие научные несоответствия, которые нашел в сценарии Джина. Например, прочитав ранние грубые наброски к "Клетке," Линн предложил техническую рекомендацию по поводу того, как шаттл "Энтерпрайза" должен запускаться, возвращаться и стыковаться с кораблем. Он также спорил с Джином по вопросам межзвездной терминологии, настаивая на том, чтобы Джин изменил строчки диалога, где Эйприл направляет курс "Энтерпрайза" в определенный "квадрант" пространства. Линн объяснял, что, поскольку квадрант по определению относится к одной четвертой чего-то, а у вселенной определенных границ нет, то такое употребление термина будет просто бессмысленным. Линн вежливо настоял на том, чтобы вместо использовалось слово "область" ("region"). Таким же образом он просил Джина, например, убрать слово "статический" ("static") из диалога офицера по связи, утверждая, что такие помехи в космосе невозможны. И он искренне злился в связи с тем, что реальные небесные тела, упоминаемые в сценарии Джина, избирались не в силу логичного взаимного расположения или гипотетического курса "Энтерпрайза", а просто потому, что они звучали узнаваемо для зрителей. А в результате, утверждал он, если бы разбирающийся в астрономии человек сел и начертил курс "Энтерпрайза", то обнаружил бы его виляющим зигзагами по всему космосу.
Линн также отметил, что в сценарии "Клетки" указывалось, что на Талосе IV "гравитация составляет 1,3 земной" (примерно на треть сильнее, чем на Земле). А это, как правильно указал он, делало огромные головы талосианцев анатомически невозможными, поскольку гравитация, превышающая земную, со временем должна значительно уменьшить и сплющить головы обитателей. Это делало большие головы талосианцев необъяснимыми, а следовательно (по крайней мере для человека с таким техническим складом ума, как у мистера Линна) неправдоподобным. Он предложил, что уменьшение гравитации до уровня ниже земного легко прояснит эту проблему.
И, в качестве последнего примера того, как Родденберри использовал особый вид гения мистера Линна (хотя существует еще дюжины других), стоит отметить, что именно мистер Линн высказал справедливое сомнение по поводу идеи экипажа "Энтерпрайза", бегающего вокруг "лазерных" пушек. Он был тем человеком, который боролся за то, чтобы Родденберри подумал еще раз над этим названием и заменил бы его чем-нибудь менее уязвимым перед критикой научно подкованных людей, которые быстрой поймут, что лазер, вероятно, не сможет взорвать камень или завалить дерево. Так что в Star Trek "лазеры" вскоре после этого стали "фазерами".
Перебирая файлы с фанфиками, обнаружила интересную вещь. Помню, что найдена она была в сети случайно, в качестве проекта перевода. Какое то время этот сайтик обновлялся и я скачивала оттуда новые кусочки перевода, но потом, как то внезапно – все исчезло… Короче я не знаю и не помню кто это делал; есть ли окончание – мне тоже неведомо… Но наверное это все равно интересно читнуть. Как я поняла, это был перевод одной из книг В. Шатнера про съемки сериала Star Trek . И как сказали люди в моем ЖЖ – возможно автор перевода Дайнис Ракхл. В общем, за что купила – за то продаю. Если у кого-то есть продолжение перевода или книга в оригинале – буду признательная с файлик
ЖУРНАЛ КАПИТАНА
Вильям Ша тнер
Похрапывая и широко улыбаясь, я сплю беззаботным сном без снов в тепле и безопасности. И тут началось.В одно мгновение мой покой был разрушен всепроникающим электронным визгом, испускаемым моим злодейским электронным будильником. Я быстро вскакиваю, и, героически пометавшись, применяю, наконец, отчаянный маневр, известный как "старый трюк с подушкой на голову". Ничего не помогает, и я прихожу к выводу, что это действительно безвыигрышная ситуация ... по-треккерски, утренний Кобаяши Мару. Медленно, мучительно мои веки начинают подниматься, и мои полусознательные чувства начинают воспринимать красно-оранжевые квадратные цифры, горящие и мигающие вне досягаемости, издеваясь над моей утренней беспомощностью. Их расплывчатая насмешливость немедленно напоминает мне, что зрение мое уже не то, и, после того, как я прищурился, что сейчас 5:15 утра. Я опаздываю.
Теперь, под отчетливое похрустывание и потрескивание большинства движущихся частей моего тела, я совершаю отчаянную попытку преодолеть блаженную инерцию. Я встаю с кровать и иду.
"Левая нога ... правая нога, левая нога, правая." Я без останвки повторяю этот приказ своему мозгу и, после короткого сопротивления, серое вещество нехотя подчиняется. Все еще не в полном сознании, я начинаю шаркать в темноте, ворча и почесываясь в полусогнутом состоянии. В общем, в этот момент я представляю собой неандертальца в голубой пижаме.
Теперь я смело иду ... в ванную, натыкаюсь на раковину, холодная плитка и холодная вода обжигают мои конечности. Паутина, наконец, начинает рассеиваться. Я нахожу свою зубную щетку, и, находясь в почти проснувшемся состоянии, даже умудряюсь намазать на нее пасту. Замираю, чтобы насладиться видом аккуратного симметричного червячка протвокариесной массы, наклоняюсь над раковиной, смотрю в зеркало и встречаюсь лицом к лицу с собственным отражением, которое меня пугает.
Здесь в бессердечном свете утреннего солнца, мое лицо представляет собой подробным доказательством моей смертности. Я выгляжу усталым. Я выгляжу старым. Это наводит меня на раздумья, но, к своему удивлению, в голову не приходят мрачные мысли о процессе старения. Напротив, меня почти немедленно переполняют теплые воспоминания о том, что привело меня сюда. Мои морщины, полагаю я, были честно заработаны и являются живым свидетельством наполненной замечательными воспоминаниями карьеры и жизни, исключительно богатой как в личном, так и в профессионально отношении.
Если совсем честно, я никак не могу отделаться от ностальгии по последнему, и в том числе и это могло стать причиной моих утренних воспоминаний. Видите ли, сегодня у нас конец съемок Star Trek VI: Неоткрытая страна (Star Trek VI: The Undiscovered Country). Этот фильм рекламируют как "последнее путешествие звездолета "Энтерпрайз"("Enterprise")," и, хотя я слышал это и о пяти других полноэкранных приключениях, мне кажется, на этот раз под слухами есть основание. Поэтому я смаковал каждый длинный и суматошный день на съемках, наслаждаясь обществом товарищей-актеров и поражаясь мастерству наших сценаристов, режиссеров и техников.
Как ни странно, мысль о том, что это действительно может оказаться "последним путешествием" позволила мне шире взглянуть на проблему, и я увидел весь феномен Star Trek в новом свете. Получается, что только когда он начинает ускользать, я могу рассматривать его всеобъемлющем свете и почтительно, как он и заслуживает. В смысле, я должен признать, я никогда не считал себя "треккером," так же как и никогда не понимал того неимоверного энтузиазма, порождаемого сериалом среди наиболее ярых фанатов. Для меня это всегда и в первую очередь было работой, и как-то только сейчас, когда она, возможно, заканчивается, я могу посмотреть сквозь работу, сквозь ежедневные проблемы в самый смысл того, что сделало его таким замечательным.
Через сорок пять минут я уже на Paramount Studios, где меня гримируют и одевают как капитана Джеймса Тибериуса Кирка (James Tiberius Kirk), может быть в последний раз. Наш последний день съемок достаточно прост; всего несколько коротких сцен. Однако сентиментальность начинает замедлять нас, по мере того, как все мы, все актеры и значительная часть съемочной группы, начинаем понимать, что каждый момент этих съемок, а в особенности этого дня, бесценен.
К середине второй половины дня мы заканчиваем. Хлопают бутылки шампанского, актеры и члены съемочной группы обнимаются, целуются и улыбаются во все лицо. Однако под радостью за успешное завершение нашего проекта скрывается, причем впервые, ощутимая грусть. Я думаю, тяжелым грузом легло на всех нас то, наше прощание может действительно означать "прощай."
Перенесемся вперед на четыре месяца. Приближается рождество, и Star Trek VI имеет успех среди критиков и еще больший успех по кассовым сборам. Paramount без устали раскручивают фильм, и в разгар всей этой суеты мы, члены оригинального актерского состава, получили приглашение еще раз собраться вместе, чтобы оставить отпечатки наших рук и ног in the на знаменитом мокром цементе перед Китайским театром Манна (Mann's Chinese Theater).
Когда я приехал, Нишель (Nichelle) и Вольтер (Walter) уже пробирались через толпу, улыбаясь, махая руками бесчисленным туристам под шквалом фотовспышек. Джорж Такеи (George Takei) тоже там, и, готов поклясться, этот парень думает, что он вулканец. В смысле, либо это, либо он перенес какую-то операцию на руках, потому что куда бы он ни пошел, он везде улыбается во все лицо, и в обе руки демонстрирует вулканский жест, означающий "Долгой жизни и процветания" ("Live long and prosper ."). Джимми Духан (Jimmy Doohan), как обычно, развлекается с репортерами, отвечая на каждый их вопрос стандартной фразой из трех слов: "Джимми, студия серьезно считает, что это последний кинофильм?" "Да это ПРИКОЛ!" орет Джимми. "Джимми, говорят, в следующем фильме могут сниматься актеры "Следующего поколения" (Next Generation). Это правда?" "Да это ПРИКОЛ!" "Джимми, какой прогноз погоды на завтра?" "Да это ПРИКОЛ!!" И, конечно, мой добрый друг Леонард (Leonard) тоже там, улыбается, строит из себя само спокойствие, хотя внутри, я уверен, он взбудоражен не менее, чем я.
Ведь это же Китайский театр Манна. Это ведь действительно нечто особое, и, наблюдая за работой подготавливающих нам мокрый цемент каменщиков, я заметил вокруг нашего участка такие имена, как Волэс Бири (Wallace Beery), Норма Ширер ( Norma Shearer ) и Бастер Китон ( Buster Keaton ). До меня доходит, что это легенды, великие звезды немого экрана. Конечно, я очень горжусь собой.
Но вот в итоге как оказались поделены наши клеточки: слева сверху втиснуто мое имя, сверху справа втиснуто имя Леонарда. А все потому, что аккурат посередине квадратиков, отхватив по приличному куску от каждого, расположилось имя ДеФореста Келли (DeForest Kelley). И никто не возмутился по этому поводу. Мы были слишком хорошо воспитаны. Но, уверен, что не только я глядел с подозрением, удивляясь: "Почему ДеФорест Келли получил целых четыре клетки?" Вообще то, ДеФорест был настолько взволнован, настолько восхищен собой, что, если приглядитесь к клеточке повнимательнее, увидите, что на самом деле он написал Д-Е-Ф-О-Р-О-Т (D-E-F-O-R-O-T) ... на ЦЕМЕНТЕ! Клянусь, человек забыл, как пишется его собственное имя! То есть, раньше бы он точно воспроизвел свое "Я врач, а не каменщик", но сейчас он это действительно доказал!
И, конечно же, я провел оставшийся вечер подшучивая над ним, уверяя, что он уже растерял свои навыки и вообще слишком стар, чтобы сниматься в кино. Было здорово.
И все же, глядя на людей, которые четверть века были моими друзьями, я не мог сдерживать накатившую волну воспоминаний. Не мог не думать о большей картине, о всех людях, чьи жизни изменил или даже сформировал Star Trek. Не только об актерах, ни и о наших создателях, членах съемочной группы, и, в первую очередь, о наших поклонниках. Только благодаря вам, все это стало возможным, и это именно вы радовались каждому мгновению существования Star Trek и сражались за них. Благодаря вам он выдержал все испытания, благодаря вам смог стать таким великим.
После того, как мы произнесли речи, сфотографировались для рекламных плакатов и погрузили наши конечности в предложенное Манном прохладное вязкое бессмертие, у меня выдалась возможность поговорить с другими актерами. Мы обменялись улыбками, объятиями, и множеством историй о Star Trek, которые знали только мы. Истории о хороших временах, и не очень. Воспоминания, о которых при всей непревзойденной задокументированности вселенной Star Trek, никто и никогда не слышал. Я подумал, что странно, даже несправедливо, что любители Star Trek, которые являются самыми эрудированными поклонниками во всем мире, никогда не знали всей истории. Что существуют вагоны информации, которую вам никогда не показывали, склады историй, которые вам никогда не рассказывали, и, учитывая все это, мне в голову пришла мысль, что кто-то должен написать разъясняющую книгу о Star Trek.
И, в истинном стиле Джима Кирка, я немедленно набросал план и привел его в действие. Теперь, закончив, я думаю, что, пролистав последующие дюймы, вы поймете, что эта книга о Star Trek сильно отличается от тех, с которыми вы раньше встречались. В ней не будет краткого описания каждого эпизода (потому что, если честно, вы и так их все наизусть знаете). В ней не будет точных чертежей "Энтерпрайза", или рассуждений о приключениях, которые могли бы произойти, или углубленного анализа таких вещей, как "передовые положения вулканского философского мировоззрения." Это все уже было написано, и, если быть до конца честным, я не уверен, что вообще смог бы написать какую-либо из этих книг.
Но, проведя четверть века в центре всего этого, я могу рассказать вам, как на самом деле получился сериал Star Trek. Я могу рассказать вам истории о том, как Star Trek был создан, написан, снят, отредактирован и отшлифован армией технических волшебников. Я также могу провести вас на сцену, возле сцены и за сцену, чтобы вы могли увидеть части того, что потом соединится и станет Star Trek. И больше всего я бы хотел рассказать вам о людях, благодаря которым Star Trek стал таким замечательным. О них настоящая история. Они настоящие герои, и заслуживают того, чтобы им воздалось по заслугам.
Учитывая все это, я предлагаю вам приступить, фактор искривления два.
Извините, иногда я ничего не могу с собой поделать.
"Клетка"
Получив от NBC заветные двадцать штук, Родденберри немедленно сел за работу, воплощать свое предложение о Star Trek и изничтожать целую кучу мелких внутренних проблем. Свою задачу первой необходимости он решил выкрав Мэта Джефферис (Matt Jefferies), одного из самых молодых и талантливых режиссеров-постановщиков у "Десулу", и засадил его на полную ставку рисовать наброски будущего "Энтерпрайза". Я попросил Мэта рассказать мне о том, как он начал работать со Star Trek, и чем он занимался в первые дни сериала.
Я работал в "Десулу" чем-то вроде помощника режиссера-постановщика в "Ben Casey". И во время показа сериала я взял четырехнедельный отпуск, во время которого съездил на Нью-йоркскую Международную ярмарку и заехал к семье, в Вирджинию. После отпуска я вернулся на работу, зашел в свою коморку и обнаружил, что она пуста. Исчезли и мой планшет, и мои инструменты. Поэтому я пошел к боссу и сказал: "Уж не знаю, где все мои вещи, но почему там нет следующего сценария к "Casey"?" А он сказал: "Забудь об этом, ты больше в этом сериале не работаешь."
Ну, я подумал: "Наверное, и поделом мне, нечего было выпендриваться и брать отгул на целый месяц." Но оказалось, мой босс вовсе не увольнял меня. Он сказал: "Тут один парень придет, его зовут Родденберри. Теперь ты работаешь с ним. У него задумка какого-то космического сериала. Так что твои вещи мы перенесли в большую комнату."
На самом деле это "большая комната" была неиспользуемым складским помещением тридцать на шестьдесят футов. Джефферис переходит туда, один, и распаковывает свои вещи до десяти утра, когда приходит Родденберри. Они разговаривают, знакомятся друг с другом, и быстро приходят к мнению, что они хорошо сработаются. Они быстро выясняют, что у них общая страсть к аэронавтике, особенно к В-17-ым Второй Мировой. Джефферис помнит, что ушел с той встречи весьма довольный перспективой работать с Джином. "Я мог рассмешить его," - вспоминает Джефферис, "и мы, казалось, идеально дополняли друг друга, в том смысле, что он был настоящим мечтателем и фантазером, а я мастером на все руки."
Потом Джин просветил Джеффериса на счет основных принципов Star Trek, затронув пятилетнюю миссия, путешествие в неисследованном пространстве, неформальную обстановку, экипаж в примерно двести - четыреста мужчин и женщин, квази-военные нотки и необходимость всегда оставаться правдоподобным. После того, как Родденберри объяснил общую концепцию своего сериала, они начали обсуждать собственное "Энтерпрайз", и, хотя Джин по большому счету не имел четкого представления о том, как должен выглядеть "Энтерпрайз", он точно знал, чего он не хотел.
Родденберри сказал мне: "Я не хочу видеть никаких ракет. Не хочу видеть никаких летающих тарелок. Не хочу видеть никаких самолетов. Не хочу видеть ничего реактивного. Я не хочу видеть никаких крыльев." На этом месте он сжал свои большие руки в большие кулаки и сказал: "Просто пусть будет видно, что он мощный." И вышел. Помню, я был молод и относительно неопытен, так что, когда Джин ушел, я понятия не имел что происходил, и как я с этим смогу справиться. И, хотя я пребывал в растерянности, я тут же сел за работу.
Первое, что сделал Джефферис, это потратил немного денег "Десулу" на покупку практически всего, что смог найти о Флэше Гордоне и Баке Роджерсе, купив все с изображениями космических ракет, что смог нарыть. Потом он вернулся в свой офис, повесил все это на одной из больших пустых стен и сказал: "Это то, чего я не буду делать."
А потом я начал делать наброски. Я почти сразу понял, что общие очертания "Энерпрайза" должны быть неповторимыми и быстро узнаваемыми с любого угла. Я также знал, что звездолет должен иметь относительно простую поверхность, чтобы мы могли наложить на нее разную раскраску, в зависимости от сюжета и от того, в какие сражения или атмосферу может попасть корабль. В смысле, мы понятия не имели какие цвета вообще могут существовать в космосе или откуда они будут исходить. Поэтому я достаточно быстро остановился на блеклом сером.
Что касается общих очертаний "Энтерпрайза", то я начал импровизировать с углем, карандашом и красками, выводя линии без всякой задумки, просто в поисках хоть какой-нибудь идеи. Я изображал сигарообразные формы, шары, что угодно, что не походило на стереотипные мозолящие глаза ракеты. Этим я занимался добрых две недели, и, когда пришел Джин, проверить мои успехи, у меня все стены были увешаны этими набросками. Все мои четыре огромные стены были покрыты возможными "Энтерпрайзами".
Потом Джин вернулся и притащил с собой несколько людей с NBC, и они обошли комнату, по очереди рассматривая наброски Джеффериса. Когда Родденберри положительно отзывался о какой-то черте наброска, Джефферис отмечал это. Все наброски, мимо которых Джин прошел без комментариев, Джеффери сорвал, скомкал и выкинул, как только они ушли.
Затем я посмотрел на все наброски, про которые они что-то сказали, и начал вроде как совмещать наброски, размещая вместе те элементы, которые, как мне показалось, понравились Джину. Примерно через десять дней мои стены снова были покрыты, Джин и ребята с NBC вернулись, осмотрели комнату и повторилась та же самая проклятая процедура. Им нравился кусок одного корабля, кусок другого, двигатель здесь, очертание там, и это чертовски раздражало, не столько из-за проделанной работы, сколько из-за того, что теперь мы начинали отставать от графика производства. В смысле, я уже опаздывал с разработкой декораций для пилотной серии.
Как бы то ни было, я, в конце концов, просто просмотрел еще раз свои наброски и выбрал все, что мне самому нравилось. А потом я просто сложил все это проклятые части вместе, слепив из них один большой корабль. Знаешь, мне понравилась идея отделить двигатель от основного корпуса и меня весьма привлекала общая форма тарелки, так что я поработал с этим. Я пробовал ставить двигатели внизу, вверху, где только не пробовал. Но все же, когда у меня, наконец, получилась наиболее нравившаяся мне конфигурация, я нарисовал именно этот корабль, что сильно сказалось в его пользу. У меня все стены были забиты набросками "Энтерпрайзов", но теперь, среди всех этих моих набросков, красовался куда более привлекательный рисунок в краске этого конкретного "Энтерпрайза". Дижн еще раз зашел, и ему так понравился рисунок, что в итоге он его забрал, и "Энтерпрайз" был готов к полету. С этого момента я очень немного изменял корабль, и, когда для изготовления спецэффектов пилотной серии наняли "Компанию Говарда Андерсона" (Howard Anderson Company), я работал с ними над созданием нашей первой миниатюры. Она была примерно пять дюймов в длину, и мы сделали ее из пробковой древесины и картона. Когда Джин одобрил ее, мы принялись за трехфутовый вариант, и к началу съемок мы закончили. Я показал ее джину на съемочной площадке, и ему очень понравилось. Тогда мы приступили к изготовлению настоящего оксюморона - большой миниатюры. Она была длинной сто тридцать четыре дюйма!
Пока Джефферис строил корабль, Родденберри придумывал наброски для трех сюжетов Star Trek, чтобы на NBC их прочитали и определили судьбу сериала. Если телесети более или менее понравится, то они выберут с их точки зрения наилучшую, и Джин сможет перейти к этапу создания сценария. Если им не понравится, Джин должен будет отправиться... домой. Проект будет загублен.
Учитывая, сколько зависело от этих сюжетных набросков, Джин работал еще больше, чем обычно, засиживаясь до глубокой ночи, мучаясь с каждой страницей, с каждым словом. Наконец, после месяца написания и нескольких недель правки, пересмотра и шлифовки, Джин передал NBC трио идей по сюжету Star Trek.
Через несколько дней он получил ответ. NBC очень понравились его истории, и они хотели сделать пилот из истории под названием "Клетка."
В общих чертах, в этой истории "Энтерпрайз" заманивается на планету Талос (Talos) IV сигналом, кажущимся сигналом бедствия. Когда капитан Эйприл (Captain April), Спок (Spock) и навигатор Тайлер (Navigator Tyler) перемещаются на поверхность планеты, они обнаруживают a импровизированный палаточный городок, построенный, на первый взгляд, из обломков упавшего космического корабля. Их встречает на вид достаточно беспомощную группу выживших. Они объясняют, что они - ученые, потерпели крушение на этой планете почти двадцать лет назад, и что большую часть этих двух десятилетий они только тем и занимались, что звали на помощь. Но, как это ни странно, согласно биологическим показаниям приборов Спока, эти измученные ученые абсолютно здоровы.
Появляется Вина (Vina), молодая и потрясающе красивая женщина, которая объясняет, что была совсем ребенком, когда корабль ученых потерпел аварию на Талосе IV, и что она с удовольствием покажет капитану секрет, который позволил старым чудакам выжить и сохранить такую замечательную форму. После чего она ведет Эйприла к одинокому каменистому уступу, где его немедленно обездвиживают и утаскивают в подземную пещеру какие-то инопланетяне с большими головами и маленькими телами.
Внутри он находит разгадку. Ученые были всего лишь иллюзией, направленной на то, чтобы заманить подходящего партнера для кажущейся прекрасной Вины, которая и является единственным выжившиaм той катастрофы. Маленькие, слабые талосианцы (Talosians) приняли на себя ответственность за заботу о ней, а теперь, похоже ей очень понадобился капитан Эйприл.
Действия талосианцев разозлили капитана, но у него нет возможности бежать. Вместо этого талосианцы предлагают ему серию иллюзий, где они с Виной оказываются вместет в разных и гораздо более приятных условиях. Вина оказывается то как представительница средневековой знати, то как необузданная зеленокожая орионская рабыня, то, наконец, как сельская простушка, готовящаяся к пикнику.
Первый и старшина Кольт пытаются спасти Эйприла, и после серии поражений им все-таки удается перехитрить талосианцев, которые тогда и рассказывают всю правду. Оказывается, что Вина действительно выжила при крушении звездолета, Но она ни коем образом не молодая и красивая. На самом деле она средних лет и ужасно изувечена при аварии. Талосианцы всего лишь снабдили ее иллюзией красоты, чтобы ее жизнь была более счастливой.
Кроме всего этого талосианцы объясняют, что много веков назад все поверхность планеты была уничтожена ядерной войной. Это и заставило их уйти под землю и позволило им развить такую невероятную силу мысли. Однако, в качестве последствия той войны, их раса потеряла способность к размножению, и поэтому они и заботились о Вине. Их конечной целью было найти однажды ей подходящего партнера и вырастить наследников, которые могли бы впитать и сохранить наиболее благородные традиции некогда великого талосианского общества.
В конце Эйприл разрешает талосианцам создать для Вины иллюзию того, что он действительно влюбился в нее и решил остаться. После чего он возвращается на "Энтерпрайз", и исчезает в направлении того, что обещает стать серией еженедельных приключений.
И все же, хотя NBC понравился сюжет Джина, и они согласились дальше работать над Star Trek, у телесети был сдерживающий фактор, в том смысле, что они были не совсем уверены, что реальное производство проекта Джина было возможным, особенно в такой студии, как "Десулу". Star Trek, как предполагалось, представлял собой огромное начинание, требующее чрезвычайно сложных декораций, костюмов, грима и. самое главное, новых, не испробованных спецэффектов. Поэтому NBC достаточно беспокойно смотрело на совмещение восходящего молодого режиссера Родденберри и старой, приходящей в упадок студии "Десулу".
Больше всего телесеть боялась, что если Star Trek когда-нибудь и станет сериалом, его неизбежно объемные технические, режиссерские и оптические требования не позволят "Десулу" и Родданберри штамповать эпизоды с достаточной скоростью, чтобы успевать к срокам эфира. Поэтому NBC решили пристально наблюдать за производством, следя за затратами и соблюдением расписания пилота Star Trek.
Однако, с точки зрения Родденберри, Star Trek получил зеленый свет, а остальное не имело значения. Джин успешно довел своего космического ребенка от предложения до сюжета, и готовился любоваться тем, как он скоро расцветет полноценной пилотной серией. Star Trek был еще далеко, очень далеко от эфира, но пока Родденберри мог смаковать победу, пусть и недолго.
Буквально через несколько часов после решения NBC Родденберри сел за написание сценария к пилоту Star Trek. Снова Джин завел свой творческий мотор. Снова звуки озверелого печатания, озверелой ругани и озверелого комкания бумаги наполняли офис Джина с восхода да поздней ночи. Дым бил столбом из его офиса, как будто там выбирали папу римского, а его пальцы выбивали набросок за наброском, создавая, очищая, стараясь обеспечить для сценария баланс между творчеством и правдоподобностью.
Ближе к концу Родденберри начал общаться с некоторыми профессиональными учеными, в основном авиаинженерами, техниками, представителями естественных наук и физиками. Он давал этим ребятам почитать ранние черновики "Клетки", а потом просил у них совет о том, как можно сделать более научно точное, полностью правдоподобное изображение будущего и межгалактических путешествий.
Без преувеличения самым важным из этих советчиков был скромный физик из "Рэнд Лабораториз" (Rand Laboratories) по имени по имени Харви П. Линн (Harvey P. Lynn). Его общение с Родденберри было длительным и плодотворным: он вычистил многие научные несоответствия, которые нашел в сценарии Джина. Например, прочитав ранние грубые наброски к "Клетке," Линн предложил техническую рекомендацию по поводу того, как шаттл "Энтерпрайза" должен запускаться, возвращаться и стыковаться с кораблем. Он также спорил с Джином по вопросам межзвездной терминологии, настаивая на том, чтобы Джин изменил строчки диалога, где Эйприл направляет курс "Энтерпрайза" в определенный "квадрант" пространства. Линн объяснял, что, поскольку квадрант по определению относится к одной четвертой чего-то, а у вселенной определенных границ нет, то такое употребление термина будет просто бессмысленным. Линн вежливо настоял на том, чтобы вместо использовалось слово "область" ("region"). Таким же образом он просил Джина, например, убрать слово "статический" ("static") из диалога офицера по связи, утверждая, что такие помехи в космосе невозможны. И он искренне злился в связи с тем, что реальные небесные тела, упоминаемые в сценарии Джина, избирались не в силу логичного взаимного расположения или гипотетического курса "Энтерпрайза", а просто потому, что они звучали узнаваемо для зрителей. А в результате, утверждал он, если бы разбирающийся в астрономии человек сел и начертил курс "Энтерпрайза", то обнаружил бы его виляющим зигзагами по всему космосу.
Линн также отметил, что в сценарии "Клетки" указывалось, что на Талосе IV "гравитация составляет 1,3 земной" (примерно на треть сильнее, чем на Земле). А это, как правильно указал он, делало огромные головы талосианцев анатомически невозможными, поскольку гравитация, превышающая земную, со временем должна значительно уменьшить и сплющить головы обитателей. Это делало большие головы талосианцев необъяснимыми, а следовательно (по крайней мере для человека с таким техническим складом ума, как у мистера Линна) неправдоподобным. Он предложил, что уменьшение гравитации до уровня ниже земного легко прояснит эту проблему.
И, в качестве последнего примера того, как Родденберри использовал особый вид гения мистера Линна (хотя существует еще дюжины других), стоит отметить, что именно мистер Линн высказал справедливое сомнение по поводу идеи экипажа "Энтерпрайза", бегающего вокруг "лазерных" пушек. Он был тем человеком, который боролся за то, чтобы Родденберри подумал еще раз над этим названием и заменил бы его чем-нибудь менее уязвимым перед критикой научно подкованных людей, которые быстрой поймут, что лазер, вероятно, не сможет взорвать камень или завалить дерево. Так что в Star Trek "лазеры" вскоре после этого стали "фазерами".
Оставить комментарий