Лабиринт
http://ficbook.net/readfic/4146107

Автор: Кристиания
Фэндом: Deep Space 9
Персонажи: Гал Дукат/Тора Напрем
Рейтинг: R
Жанры: Гет, Романтика, Драма, AU
Описание:
Взрыв бомбы, обвал. Тора Напрем заперта в подземельях баджорского монастыря наедине с темнотой, страхом... и незнакомым кардассианцем.
Примечания автора:
Некоторые названия взяты отсюда: http://bajora.webs.com/derangednasat.htm



Трава здесь, на склоне, доставала почти до колен, из-под ног при каждом шаге скатывались камешки. Солнце уже припекало вовсю, и Напрем то и дело проводила рукой по влажному от пота лбу, убирая налипшие пряди. Время от времени, остановившись передохнуть на крутой тропинке, она оглядывалась назад, где волновалось под ветром зелёное море луга, где за тёмной кромкой рощи проглядывали покатые крыши домов.
До развалин монастыря от деревни было не так далеко, но залезть на самый верх мало кому удавалось меньше чем за полчаса. Одолеть ещё этот кусочек – до поваленного ствола, а там уж переберёшься через узкую трещинку – и вот они, руины из красного песчаника. Перемахнул через груду камней – и ты уже во дворе.
Напрем думалось иногда, что старый монастырь этот мог бы служить прекрасным убежищем для партизан Сопротивления. С верхушки плоскогорья всё долина просматривалась, как на ладони, среди камней удобно было прятаться и держать оборону, к тому же из подвала, поговаривали, вел подземный проход в узкий лабиринт пещер, где так легко было запутать врага, сбить со следу. Недостача была только в одном: в Хедрикспуле слыхом не слыхивали о партизанах.
Большого гарнизона кардассианцы здесь никогда не держали: зачем? Добыча руды, минералов, сельское хозяйство – вот что требует надзора, а недра по всей провинции были так же бесплодны, как и её сухая, каменистая почва. От жителей, в сущности, требовались только две вещи: чтобы не бунтовали – и чтобы как-то умудрялись не протянуть ноги.
Ах да, ещё – чтобы забыли о своей бессмысленной вере.
Усмехнувшись, Напрем перешагнула через сухие ветки, с облегчением распрямила затекшую спину. То-то ведек Эйми обрадуется, увидев её! Она ведь не обещала приехать, не знала, отпустят ли её на выходной.
Храм никогда не пустеет, часто говорила ведек Эйми. Конечно, у этого изречения из «Зова Пророков» смыслов много, но Напрем сейчас занимал самый простой и буквальный: на место древнего ордена, оставившего монастырь несколько веков назад, пришла ведек Эйми и её помощники, скрывавшиеся от кардассианцев. Саму Эйми объявили в розыск по всей провинции за религиозную пропаганду, но искали, видимо, не слишком усердно: уже пятый месяц монастырских затворников никто не тревожил.
Легко спрыгнув с каменной гряды, Напрем поправила рукава сброшенной кофты, узлом завязанные на поясе, и зашагала через двор.
Как же тихо здесь, как безмятежно. Только крохотные ремлы безмятежно щебечут в кустах, перепархивают с ветки на ветку. Солнце скрылось за ватными комьями облаков, даже прохладой, кажется, тянет…
В самом деле, а почему так тихо?
Напрем остановилась, поставив ногу на ступень. Обычно, когда она подходила к крыльцу, её уже успевали заметить из узких стрельчатых окон и сама Эйми торопилась ей навстречу. Её помощницы выходили следом за ней, обнимали гостью, засыпали вопросам…
А сейчас – ни звука.
Помедлив, Напрем зашагала наверх. Если бы здесь были ложкоголовые, она наверняка бы что-то заметила: примятую траву, следы пыльных ботинок на крыльце, оброненные крошки пайка…
Стук её каблуков гулко отдался от каменных стен. Никого – в коридоре, в трапезной, в спальнях. Исчезли разноцветные походные рюкзаки, исчезли соломенные тюфяки с постелями… На месте гобелена с вышитым символом Баджора чернело голое пятно стены.
Напрем провела ладонью по лбу, поспешно направилась в коридор, к большому треугольному камню между колоннами. Когда-то они с Эйми договорились, что будут оставлять под ним записки, если что-то случится и увидеться не удастся. Пока ещё такая связь не понадобилась ни разу.
Уперевшись коленкой в стену, Напрем обхватила камень, её пальцы стиснули холодные острые края. Она потянула, сперва осторожно, потом сильнее, сильнее, до дрожи в напряжённых мышцах. С резким шорохом, похожим на недовольное кряхтение, камень откатился, и Напрем спешно подняла с пола смятую полоску бумаги. Развернула, выходя на свет, вглядываясь в косой бисерный почерк.
«Солнышко, уходи отсюда как можно скорее. Нас предупредили, что скоро явятся кардассианцы. С нами всё хорошо, мы целы, невредимы и вернёмся, как только всё уляжется».
С облегчением переведя дыхание, Напрем сунула записку в карман и зашагала к крыльцу: медлить и впрямь не стоило. Кардассианцы могли уже уйти, но если они где-то поблизости…
От окна слабо, негромко донёсся низкий рокот. Напрем вздрогнула всем телом, прижалась боком к стене, осторожно выглядывая. Из ослепительной голубизны неба выныривали, вырастали металлически-серые шары. Флаер… а за ним ещё два. Сюда вот-вот явится целая кардассианская делегация, и показываться им на глаза – не лучшая идея.
Побежишь по тропинке вниз – сразу заметят, велят остановиться, а то и сразу стрелять начнут. Во двор соваться нельзя. Где бы отсидеться, пока они не уйдут?
Напрем подумала про каменную нишу под лестницей, но разочарованно тряхнула головой. Кардассианцы сюда не на пикник летят, они будут что-то искать… или кого-то. Всё перевернут, везде сунут нос. А вот если спуститься через подвал в подземный ход… Вряд ли они вообще про него знают.
Вот там она и подождёт.
Не теряя времени, Напрем побежала к узкой лестнице в конце коридора. Ступеньки, изъеденные сыростью, похрустывали, едва не крошились под ногами, Напрем чудом не упала, споткнувшись об очередную ямку. Втянувшись, вжав голову в плечи, она протиснулась мимо приотворенной двери, и сверху послышались звонкие голоса кардассианцев:
- Кажется, пусто, гал. Никого нет.
- Тем лучше. Но дисрапторы держите наготове. Вы осмотрите башни, а на вас, глинн, первый этаж.
Переведя дыхание, Напрем прижалась лопатками к влажной стене. Где-то здесь должен быть проход, про который говорила ведек Эйми. Напрем опустила руку в карман, пытаясь нашарить твердый цилиндр фонарика. Ага, вот он, родимый – хорошо ещё, что взяла.
Бледная струйка света брызнула на пол, скользнула по камням, поросшим зеленоватым мхом. Как же отсюда перебраться в пещеры? Всё глухо: четыре стены, никаких коридоров.
Вот только в углу что-то чернеет…
Мелким шажками Напрем подобралась ближе и едва не вскрикнула от радости: в полу зияло отверстие, ведущее прямо в узкий лаз.
Куда он тянулся, в какую глубину? Колебаться у Напрем времени не было. Опустившись на коленки, она потянулась вперёд и вниз, вытянула руки, опираясь на локти, и поползла, царапая ладони. Придётся обработать – потом, когда кардассианцы уберутся и можно будет вздохнуть спокойнее.
Затылок уже не касался потолка при малейшей попытке приподнять голову, стены расступились. Пол, прежде круто уходивший вниз, почти потерял уклон.
Кажется, можно передохнуть.
Напрем не стала подниматься. Вытянув ноги, она облокотилась о стену, прикрыла глаза. Сверху не доносилось ни шороха – видно, она забралась глубоко.
Ничего, здесь не заблудишься: путь обратно только один. Только не стоит торопиться, кардассианцы ведь здесь и заночевать могут.
Глухие удары пульса в висках утихали, дыхание понемногу успокаивалось, больше не вынуждая загнанно глотать воздух. Всё-таки большие молодцы те, кто прорыл этот лаз – пусть им улыбаются Пророки в Небесном Храме. Кардассианцы здесь ни за что её не найдут… но ведь они не за ней пришли. За ведеком Эйми? Кто-то всё-таки донёс? Или, может…
Додумать Напрем не успела: что-то тоненько зажужжало, и жужжание это напомнило ей звук, который издаёт трикодер в режиме сканирования.
- Кто здесь?
Гортанный голос, отдавшийся от стен, наполнил туннель. Обмершей от страха Напрем всё же показалось, что донёсся он сзади, из того самого лаза, по которому только что карабкалась она.
- Отзовись, или буду стрелять!
Кардассианскую фразу голос повторил по-баджорски. Напрем вдавила кнопку фонарика, гася свет, и ощупью поползла вперёд. Там, через несколько десятков шагов, туннель должен разойтись на два, и ложкоголовому придётся здорово побегать, чтобы отыскать её.
Правый. Она свернула в правый. Не забыть.
Пытаясь пробираться как можно тише, она вслушивалась, ожидая, что её вновь окликнет кардассианец. Но вместо низкого раскатистого голоса позади раздался тяжкий, раздирающий уши грохот. Пол тряхнуло, сверху посыпались камешки.
Вжавшись в пол, Напрем накрыла голову руками и крепко-крепко зажмурилась.

* * *

Она не знала, сколько так пролежала, пока звон в ушах отступил, перестал разламывать голову изнутри, а сердце, отчаянно трепыхавшееся где-то над рёбрами, немного утихомирилось. Нащупав ладонью фонарик, она зажгла свет, подождала ещё немного, давая глазам привыкнуть.
Что-то там, позади, обвалилось. Или взорвалось. Кардассианцы принесли бомбу? Но зачем им понадобилось взрывать монастырь, в котором не было ни души?
Ноги дрожали. Для равновесия Напрем уперлась рукой в стену, не торопясь сделать первый шаг. Они и не знала, куда идти. Назад, к обвалу – что толку? Наружу ей не выбраться. Надо попытаться найти другой выход, он ведь должен быть, как-то же пробирались сквозь пещеры эти древние ведеки.
А если этот другой выход – за сотней извилистых коридоров? А если он обвалился ещё раньше?
Заряда в фонарике хватит часов на пять, еды… На сколько времени спасут от голода три плода мобы в рюкзаке?
К горлу подступили слёзы. Напрем жалобно всхлипнула, и полузадушенный звук отразился от стен пугающе громко. Отбросив волосы с лица, она с удивившей её саму яростью потёрла глаза рукавом.
- Хватит, - вслух произнесла она. Голос прозвучал ровно, привычно, словно на обходе в медпункте. – Поплачешь, когда выберешься. Может, там ещё и не всё завалено. Надо посмотреть.
Повинуясь собственной решимости, Напрем медленно, нетвёрдыми шагами направилась туда, где, как ей казалось, осталась позади развилка, несколько длинных коридоров и лаз. Если она перепутала направление… Что ж, если она перепутала, это скоро станет ясно. Придётся вернуться обратно, вот и всё. Слишком далеко уйти она не могла.
От каменных стен ощутимо тянуло холодом. Напрем только сейчас почувствовала, что мёрзнет: кончики пальцев словно отяжелели, по спине, по плечам побежали мурашки. Не останавливаясь, она провела рукой по животу, со вздохом облегчения стиснула шерстяную ткань, так и болтавшуюся на поясе. Узел не развязался, с кофтой ничего не случилось – слава Пророкам.
Напрем набросила кофту на плечи, просунула руки в рукава. Подрагивающие пальцы едва не выпустили фонарик.
Ещё не хватало разбить и без света остаться...
Вот и развилка: сбоку в стене видно ещё одно отверстие. Значит, осталось совсем чуть-чуть, скоро она увидит, что стряслось.
А что это там, в коридоре справа? Свет? Неужели свет? Или у неё просто в глазах слезится?
С чуть слышным неуверенным вздохом Напрем сомкнула пальцы на ручке фонарика – и погасила его.
Слабый, едва приметный глазу огонёк под низким сводом потолка никуда не делся. Напрем затаила дыхание, пытаясь вглядеться в вязкую черноту. Тихонько-тихонько она сделала шажок к проёму, потом её и ещё, высунулась из-за стены почти по плечи, готовая в любую секунду отпрянуть назад.
Мужчина сидел на полу, привалившись к стене, как-то неловко вытянув вперёд ногу. Предмет в его ладонях, источающий тусклый зеленоватый свет, похоже, был трикодером, и пленник подземелья старательно изучал что-то на экране, не поднимая головы. Черт его лица Напрем не могла разглядеть, но ей достаточно было и форменной брони, закрывающей широкую грудь. Её товарищ по несчастью был кардассианцем – значит, никакой помощи от него ждать не приходилось.
До Напрем вновь донёсся тонкий жужжащий звук, и зеленоватый огонёк спустился от лица кардассианца к его ноге. Похоже, его недурно приложило взрывом: ощупывает колено, бормочет что-то сквозь зубы. Надо уходить, а то ненароком оглянётся или прислушается тщательней, и тогда… Что «тогда», Напрем раздумывать не стала: на цыпочках отойдя от проёма, она направилась дальше, в коридор, откуда уже слабо тянуло гарью.
Долго идти не пришлось: за первым же поворотом путь преградила груда камней. Массивные глыбы забили проход от пола до потолка – нечего было и думать о том, чтобы его расчистить.
Напрем подавила вздох. Она не слишком-то надеялась выбраться через лаз наружу, но теперь, когда эту слабую надежду раздавила каменная гряда, внутри что-то больно и горько сжалось. Разве можно выбраться из этих пещер, не зная дороги? Всё, что ей остаётся – бродить наугад. И она, конечно, заблудится, заблудится ещё раньше, чем погаснет фонарик.
Неужели она так и останется здесь, в темноте, никогда больше не увидит солнечного света, неба над головой? И никого не будет рядом, чтобы хоть словом перемолвиться, хоть улыбнуться знакомому лицу?
Нет, нет, не надо так думать. Если она позволит этой едкой горечи захлестнуть свои мысли, она просто потеряет рассудок, и тогда уж не будет никакого спасения. Всё в руках Пророков. Они могут вывести её на свет, как бы здесь ни было глубоко, сколько бы дней и недель ни пришлось пробираться к выходу.
Жадно глотнув воздуха, Напрем опустилась на пол. Сейчас она немного посидит, разломит мобу напополам и подкрепится сочной долькой. А потом встанет и пойдёт обратно к развилке – искать дорогу наверх. Нельзя сдаваться, пускай даже она здесь совсем одна и никто её не видит…
Совсем одна?
Озадаченно нахмурившись, Напрем побарабанила пальцами по колену. Этот кардассианец в таком же капкане, как и она сама, ему даже тяжелее будет выбираться – с больной-то ногой. Может, он из тех, кто жёг деревни, выгонял на мороз женщин с детьми, расстреливал… Но сейчас-то ему нет никакого резона в неё стрелять.
И она к нему в душу лезть не станет. Ей просто надо услышать чей-то голос – пусть даже голос офицера оккупантов.
Напрем неловко поднялась, отряхнула брюки. Направив лучик фонаря вперёд, она зашагала к развилке, всё ускоряя шаг, чтобы не дать себе возможности остановиться и передумать.
Кардассианец сидел всё там же, у стены, где она его увидела в первый раз. В руках у него были какие-то обрывки, которыми он, приглушённо ругаясь, пытался обмотать ногу. Напрем уже не старалась ступать тихо – и он резко поднял голову, схватился за рукоять дисраптора, привстав на одно колено.
- Кто здесь? – гаркнул он.
- Не стреляйте, - устало выдохнула Напрем. – Я Тора, и у меня нет оружия. Я подумала – может, вы не откажетесь от компании?
Часть 2
* * *

По чешуйчатому лицу в бледных отсветах фонаря скользнула тень усмешки, надбровные гребни слегка приподнялись.
- Компания – полезная вещь, - низким хрипловатым голосом произнёс кардассианец. – Мысли теряют остроту, когда их не с кем обсудить. Присаживайтесь, Тора, места много.
- Даже слишком, - хмыкнула она, осторожно опускаясь возле него, приглядываясь к резким чертам.
Гребни на лбу, у глаз, у подбородка придавали его лицу устрашающий вид, но безобразным его вряд ли можно было назвать – особенно в сравнении с многими ложкоголовыми, которых ей доводилось видеть раньше. Пронзительные светлые глаза изучали её с ответным любопытством.
- Это вы убегали от меня, когда я сканировал подвалы?
- Разумеется, - Напрем вздёрнула подбородок. – Мне всего-то и нужно было, чтобы меня оставили в покое. Я подождала бы, пока вы уйдёте, и выбралась бы сама.
- А что вы вообще здесь делали? – полюбопытствовал кардассианец. – Мне доложили, что эти развалины необитаемы.
Ему доложили… Значит, у него командная должность. Глинн – а может, даже гал. Начальник гарнизона провинции?
- Вы лучше скажите мне, - Напрем потянулась, заводя локти за голову, - что вы искали под землёй в полном одиночестве. Странно: вы оставили подчинённых наверху, а сами полезли вниз.
- Полагаю, вы не рассчитываете всерьёз на мой полный и искренний ответ, - усмехнулся он, - раз уж я не поделился планами даже с подчинёнными.
Напрем кивнула.
- Нога сильно болит?
- Вы и про ногу успели заметить? – светлые глаза слегка расширились. – Трикодер заело – видно, повредился при ударе. Не может показать, есть ли перелом. Но это пустяки.
- Можно мне глянуть на вашу ногу? – она подалась ближе. – Я работала медсестрой в районном медпункте для баджорцев.
- Вряд в баджорский медпункт набирают квалифицированные кадры, - заметил кардассианец. – Ну да чего уж там, смотрите.
- Мне следовало предположить, что кардассианцы даже под обвалом не расстаются со своим высокомерием, - хмыкнула Напрем, осторожно закатывая порванную штанину его форменных брюк. – Скажите, больно, когда я вот так кожи касаюсь?
Он мотнул головой.
- А вот так? – она легонько надавила под коленом. – Тоже нет? Кстати, вы ведь уже знаете моё имя, а я до сих пор не имею представления, как вас зовут.
- Глинн Масет, - глуховато отозвался он и слегка дёрнулся, когда её пальцы скользнули выше.
- Здесь, да? И здесь? Я касаться не буду, рана небольшая, но провоцировать кровотечение не надо. Масет, а вы встать можете? Шаг сделать?
Уголки его губ слегка приподнялись:
- Уже пробовал. Болит, но наступить могу.
- Не думаю, что у вас сломана кость, - задумчиво сказала она. – Жаль, конечно, что трикодер не работает. Знаете, что мы сделаем? Мы обработаем вашу рану. У вас с собой нет ничего дезинфицирующего?
Масет слегка склонил голову к плечу.
- Признаться, я как-то не рассчитывал застрять в подземелье с поцарапанной ногой.
- Зато у меня есть.
Спустив ремешок сумки с плеча, Напрем полезла внутрь.
- Привычка, - заметила она, доставая влажную салфетку, пропитанную антисептиком. – Никогда не знаешь, кому может понадобится медицинская помощь. Скорее всего, будет немного щипать, Масет, потерпите.
Её ладонь, обернутая салфеткой, легонько коснулась кожи, стирая подсохшие потеки крови возле запекшейся раны. Он вздрогнул, и его рука крепко обхватила её запястье.
- Что такое? – она растерянно подняла взгляд. – Вам больно?
Кардассианец покачал головой.
- У вас руки очень тёплые. Неужели вы совсем не мёрзнете, Тора?
Она неуверенно повела плечами:
- Ну, здесь прохладновато, конечно…
Не выпуская её запястья, Масет поднёс вторую ладонь к её лицу, и она почувствовала щекой прикосновение шершавых чешуек.
- И здесь вы тоже тёплая. Надо же! А мне зверски холодно.
- Я помню, - нерешительно пробормотала Напрем, пытаясь отодвинуться, - кардассианцы тяжело переносят низкие температуры. Но когда мы пойдём искать выход, согреться будет легче. Вот только как быть с вашей ногой…
Кардассианец развернул плечи.
- Идти я смогу, не сомневайтесь. Но нам надо подождать около суток. О взрыве и о моём исчезновении уже знают. Одно из двух: или меня бросятся искать немедленно, и тогда, сколько бы ни было там навалено камней, нас достанут…
Насмешливая гримаса скривила его губы, и он закончил:
- Или меня не будут искать совсем.
- Ясно, - Напрем энергично кивнула. – Если я правильно себе представляю положение, вы занимаете высокую должность и не знаете, кто из ваших сослуживцев будет заниматься поисками: преданные вам или метящие на вашу должность.
- Схватываете на лету, - хмыкнул Масет. – Есть хотите?
- Немножко, - она смущённо улыбнулась. – Я так изнервничалась, что совсем забыла о еде.
- И я немножко. Предлагаю поесть сейчас, чтобы потом не набрасываться на запасы, как голодные клингоны. У вас что с собой?
Напрем достала из сумки круглый плод мобы.
- Таких три.
- Ясно, - Масет вытряхнул на колени увесистую плитку полевого пайка. – Семь штук. Вкуса вообще никакого, зато сытные. Думаю, одной нам хватит, чтобы отобедать – а моба ваша пойдёт на десерт.
- Меню одобряю, - бодро сказала Напрем.
Пальцы кардассианца надорвали обертку с резким шелестом, и он щёлкнул кнопкой фонаря. Коридор погрузился в темноту.
- Заряд не будем попусту тратить, он нам ещё понадобится, если выбираться придётся самим.
Напрем невольно поёжилась, но возражать не стала. Чтобы выжить, можно на несколько часов и перебороть свою боязнь, правда?
Ладони кардассианца легли ей на плечи, притягивая к его груди. Сильная рука обхватила её талию.
- Надеюсь, вы не против, - негромко сказал Масет. – Потому что если вы против, я вас всё равно не отпущу. Я очень не хочу мёрзнуть.
Помедлив, Напрем отозвалась:
- Я не против, пока вы не переходите границы.
- О границах не беспокойтесь, - он беспечно рассмеялся, щека, покрытая чешуйками, коснулась её щеки. – Мои предпочтения не настолько извращённы.
- Что вы имеете в виду? – сорвалось с её губ резче, чем она сама ожидала.
- Твердый каменный пол, - вздохнул он. – И свою больную ногу. О… вы, должно быть, предположили, что мной владеют расовые предрассудки? Совсем нет. Я нигде не встречал таких прекрасных, обаятельных, страстных женщин, как на Баджоре.
- Не нужно комплиментов, - досадливо пробормотала Напрем. – Давайте уже наконец съедим этот паёк.

* * *

Должно быть, Масету и впрямь стало теплей: тело его, напряжённое, как сжатая пружина, немного расслабилось, и затылком она ощущала ровное биение сердца, отдававшееся в его шейных гребнях.
- До чего хороша ваша моба, - протянул он, устраивая поудобнее здоровое колено. – Где достали такую?
- Мама вырастила, - Напрем пожала плечами. – Нас в основном кормят огород и деревья возле дома. На недельном пайке, который выдают кардассианцы, и двух дней не протянешь.
- Продовольственные нормы вычислялись нашими передовыми учёными, - в голосе Масета послышалось недоверие.
- Какими учёными? Которые на живых баджорцах эксперименты проводят?
Грудь Масета тяжело приподнялась.
- Я никогда не был сторонником сомнительных методов в науке. Тем не менее, Центральное Командование считает их эффективными.
Помолчав, он спросил:
- Вы пить хотите, Тора? Воды у нас ещё меньше, чем продовольствия, поэтому каждая капля на вес латины. Но мучить себя не надо, толку всё равно не будет.
Напрем облизала сухие губы.
- Моба сочная, мне пока этого хватит. Масет, а может, вы попробуете что-то сделать с трикодером? Если бы его починить, мы могли бы проверить, как далеко тянутся эти переходы – и есть ли кто снаружи.
Масет мотнул головой:
- Уже пробовал. К сожалению, техник из меня не блестящий. Единственное, на что годна теперь эта штука – показывать время. Ну, и как запасной источник света сойдёт.
Пожав плечами, он добавил:
- Коммуникатору повезло ещё меньше. Впрочем, это несущественная потеря: если нас хотят найти – нас найдут.
Напрем сглотнула.
- Я маме сказала, что ухожу на пару дней. Если нас вытащат быстро, она не успеет за меня испугаться, но если я не вернусь до конца недели… И её даже успокоить, утешить некому.
- Вы одна у неё?
- Ещё Лисан, старшая, - глухо сказала она. – Но Лисан два года назад забрали на Терок Нор.
- Помнится, тогда как раз вербовали много баджорцев на обработку руды.
- Её не руду обрабатывать забрали. Её заставили стать наложницей префекта.
- Префекта? – удивлённо переспросил Масет.
- Или кого-то из его прихвостней. Я как подумаю, что они с ней сделали…
Напрем передёрнуло, и ладонь Масета легко накрыла её запястье.
- Не терзайте себя такими мыслями. С женщинами службы комфорта хорошо обращаются – я уверен, ваша сестра живёт безбедно и ей нравится на Терок Нор.
- Нравится? – Напрем привстала. – Не может это нравиться, не может! Или вам кажется, что это большое удовольствие – подчиняться тому, кто захватил твою землю, ублажать его, пресмыкаться перед ним?
- Как вы жёстко ставите вопрос, - заметил Масет. – Я лично никогда и ни от кого не требовал, чтобы передо мной пресмыкались. В постели это и вовсе не уместно. Да и потом, службу комфорта создавали совсем не для того, чтобы удовлетворить чьи-то тиранические потребности. Просто одиночество – поганая штука, даже для кардассианского солдата.
- Я не хочу обвинять всех кардассианцев поголовно, - сдержанно отозвалась Напрем. – Но службу комфорта, говорят, приказал создать нынешний префект – и ему безразлично, сколько горя приносят другим его развлечения.
- А что, было бы лучше, если бы его подчинённые просто набрасывались на всех подряд? – сухо спросил он. – Я служил на патрульном крейсере, и женщин мы не видели по полгода. Знаете, что творило пол-экипажа, когда нас посылали в рейды на Баджор? А ведь всех этих ненужных страданий легко можно избежать, если не доводить дело до крайностей.
Напрем покачала головой.
- Не знаю. Я не знаю, почему за благие намерения кардассианского командования должна платить моя бедная Лисан. Я очень устала, Масет, и у меня совершенно нет сил на спор.
- Вам надо поспать, - мягко сказал Масет. – Давайте переложим мобу ко мне в рюкзак, и вы сможете лечь головой на сумку. Хотя… на камнях всё равно жёстко. Лучше вот так, - он аккуратно отодвинулся, устраивая сумку себе под голову. Что-то лязгнуло в темноте, негромко зазвенело – похоже, он снимал броню. – Ложитесь, - он привлёк её голову к себе на грудь, прикрытую плотной тканью формы. – Будет удобнее и мне, и вам.
Беззвучно вздохнув, Напрем прикрыла глаза.
Через несколько секунд она распахнула их вновь – и не смогла различить ни черточки в кромешной тьме.
- Масет, - тихо позвала она. – Вы не зажжете фонарь? На секундочку.
Кажется, эта просьба его удивила – но переспрашивать он не стал. Кнопка щёлкнула, и в бледно-зеленоватых отсветах она разглядела над собой потолок, прочерченный сеткой щербин, стены во влажных потёках и задумчивое лицо Масета. Он вопросительно приподнял надбровные гребни, и Напрем кивнула:
- Выключайте.
Закрыв глаза, она уткнулась ему в бок, чувствуя, как обволакивает тело сонная усталость.
Часть 3
* * *

Когда сон уже ушёл, она несколько минут лежала, пытаясь собрать мысли воедино и вспомнить, почему кругом так темно, всё тело мучительно ноет и ужасно хочется пить. Одна за другой перед глазами вставали картинки: опустевший двор монастыря, подземелье, обвал, глинн Масет… А где он?
Резко сев, Напрем провела рукой вокруг себя. Пальцы нащупали лишь пустоту. Горло сжало колючим спазмом, она принялась шарить по полу, пытаясь отыскать фонарик. Вот он, кажется, на сумке… Напрем судорожно стиснула твердый цилиндрик, но прежде, чем она успела зажечь свет, из-за поворота вынырнул серебристый лучик. Следом за ним показался и кардассианец.
- Вы проснулись, Тора? – голос бодро прокатился по коридору. Фонарь осветил её лицо, и Масет опустился рядом с ней, стараясь не наваливаться на больное колено. – Всё в порядке?
- Да, всё хорошо, - отозвалась она.
Масет с сомнением хмыкнул:
- У вас были такие глаза, как будто вы увидели шестиногую кардассианскую крысу.
- Крыс я не боюсь, - Напрем слегка улыбнулась. – Просто вас не было, и я подумала…
- Что я ушёл и вас бросил? Это был бы глупый поступок. Одному здесь ужасно скучно – не говоря уж о том, что меня было бы некому согревать.
Прохладные пальцы легонько сжали её ладонь.
- Надеюсь, вы также наслаждаетесь моей компанией и не бросите кардассианца с больной ногой мёрзнуть в одиночестве, - со смехом добавил Масет.
- Я вас не брошу, - тихо, серьёзно сказала Напрем. – А куда вы ходили?
- Выбирал, какой из боковых коридоров приспособить под уборную. Заодно вернулся к обвалу, проверил, не слышно ли чего сверху.
Его рот скривился в слабой усмешке.
- Знаете, Тора, мы достаточно здесь просидели. Думаю, больше нет смысла терять время.
Она невольно вздрогнула.
- За вами не придут?
Масет развёл руками:
- Видимо, кое-кто в Центральном Командовании решил, что каменная ловушка – моя достаточная награда за службу великой Кардассии. Но я с ними, разумеется, не согласен. Поэтому вставайте, приводите себя в порядок – и пойдём.
Напрем прочистила пересохшее горло.
- Я б водички попила.
Масет протянул ей фляжку.
- Очень досадно, что мы никак не можем отмечать пройденные коридоры. Легко заблудиться.
- А я думала, у вас, кардассианцев, фотографическая память.
- Боюсь, моя память может нас и не выручить: коридоры очень похожи. Слишком мало чётких зрительных образов. Но, разумеется, я буду стараться запоминать дорогу, - он пожал плечами.
Закрутив крышку фляги, Напрем вернула её кардассианцу.
- Масет, у вас есть нож?
Он слегка приподнял надбровные гребни, но сунул руку за пояс и протянул ей длинный узкий клинок в кожаных ножнах. Подавив вздох, Напрем спустила с плеч шерстяную кофту, вытащила нож и поднесла лезвие ко шву.
- Что вы делаете?
- Распарываю, - она поёжилась от прикосновений холодного воздуха. – Распущу кофту, и у нас получатся несколько клубков путеводной нити. Масет, помогите мне сматывать.

* * *

Кардассианец шагал небыстро – пожалуй, если бы они ускорили шаг, Напрем недолго смогла бы идти, не сбивая дыхание – но походка его казалась уверенной, и он даже не прихрамывал. Лишь по плотно сжатым уголкам губ Напрем угадывала, как нелегко ему приходилось.
Коридоры, на их счастье, разветвлялись редко и всё время тянулись под уклон. Идти было легче, но Напрем никак не могла отделаться от мысли, что они уходят всё глубже в гору, всё дальше от мира наверху.
- Знаете, - выдохнула она, - я никак не могу понять, что случилось. Этот монастырь простоял века, и сам по себе обвал не случился бы. Но кто мог устроить взрыв, если здесь вовсе нет отрядов Сопротивления? Неужели ваши солдаты настолько глупы, что взорвали бомбу, рискуя самими оказаться под обломками?
Масет усмехнулся:
- Зачем им это? А вот террористы ваши рассчитали неплохо: провинция, в которой никогда ничего не случается, безлюдное место… Охраны я с собой взял достаточно, но, как видите, это мне не сильно помогло.
- Говорю же вам, нет здесь Сопротивления, - вздохнула Напрем. – Я живу в Хедрикспуле всю жизнь и ни разу не слышала ни об одном отряде.
- Что с того? Разве не мог сюда перебраться отряд из Дахкура или Роканты?
Напрем тихонько хмыкнула.
- Интересно получается… Ячейка Сопротивления пробирается в чужую провинцию, подбрасывает кардассианцам какую-то приманку, устраивает взрыв в монастыре – ради того, чтобы убить глинна и его взвод охраны?
Её нога налетела на камешек, и, споткнувшись, Напрем едва не растянулась на полу. Пальцы Масета твердо стиснули её руку, удерживая.
- Аккуратней, Тора. Под ноги смотрите.
- Спасибо, - она перевела дыхание. – Это всё ваша загадочность, Масет, она меня отвлекла. Может, конечно, вы в самом деле глинн… глинн, за которым охотится Сопротивление, который на особом счету у начальства… но тогда не иначе как ваше начальство – Обсидиановый Орден.
- Ещё чего не хватало, - буркнул Масет.
- А может, вы гал. А то и легат. И о делах ваших баджорцы наслышаны достаточно, чтобы вас возненавидеть. Я даже не удивлюсь, если вы префект какой-нибудь провинции, - хихикнула Напрем.
- Видимо, мне остаётся только восхититься богатством вашей фантазии. Не хотите присесть? Нам пора бы уже подкрепиться.
В животе у неё давно уже неприятно скребло, и она обрадовано кивнула:
- Давайте отдохнём.
Масет опустился на пол, тяжело завалившись на здоровую ногу. Напрем присела рядом с ним:
- Я посмотрю ваше колено.
- Да что вы там без трикодера увидите, - отмахнулся он. Её пальцы осторожно коснулись его лодыжки, отворачивая ткань брюк, и он обречённо вздохнул:
- Ладно уж, любуйтесь.
Похоже, регенерация у кардассианских организмов развита на славу: вчерашняя рана уже затянулась плотной коркой. Но колено вспухло, и кожа вокруг потемнела.
- Гематома большая, - озвучила свои мысли Напрем. – Ходить вам сейчас, конечно, не следовало бы, но у нас нет выбора. С переломом или трещиной вы не прошли бы столько, вы бы просто свалились. Так что постепенно опухоль спадёт, и всё будет в норме.
- Жить захочешь – пойдёшь и с переломом, - иронически отозвался Масет. Достав влажную салфетку, Напрем легонько провела ей вдоль края раны.
Лёгкая блуза закрывала её руки лишь до локтей, и теперь, когда уже не было тепла от ходьбы, Напрем почувствовала, что дрожит. Придвинувшись ближе к Масету, она обняла его свободной рукой.
- Кофта бы сейчас очень пригодилась, - вырвалось у неё.
- Я думаю, вы нашли ей правильное применение, - Масет задумчиво потеребил шерстяную нитку. – Но нам нужно как-то согреться.
Напрем нервно улыбнулась:
- Я предложила бы побегать или попрыгать, но лучше беречь силы – не говоря уж о том, что у вас болит нога.
- Разумно, - он повёл плечами, потягиваясь. – Я, пожалуй, пока с предложениями повременю.
Крепче прижавшись к нему, Напрем протянула руку за фляжкой.
- Ох, мы, кажется, пьём слишком много.
- Думаю, лучше пить чаще, но по капельке, - задумчиво кивнул Масет. – Это вам.
Напрем повертела в руке половинку пайка… нет, явно не половинку: в ладони у Масета осталась куда меньшая часть плитки.
- Вы неровно разломили. Давайте я отломлю вам ещё.
Кардассианец мотнул черноволосой головой.
- Ешьте, вам нужно больше. Вы ведь слабее меня.
- Вы меня начинаете пугать, Масет, - усмехнулась она. – Кардассианская щедрость обычно за собой что-то скрывает.
- Ну разумеется, - Масет подавил зевок, приложил ладонь ко рту. – Я пытаюсь вас очаровать и привязать к себе – обычно еда в этом помогает неплохо. Но если вы боитесь моих недобрых намерений, я с вашего позволения возьму себе лишнюю дольку мобы.
- Берите, как раз последняя осталась… Как думаете, далеко нам ещё идти?
- Вероятно, дольше, чем нам довелось пройти, - устало улыбнулся он. – К сожалению.

* * *

Лампочка мигнула, на пару секунд оставив их в кромешной темноте и вновь вспыхнув. Напрем с испугом взглянула на своего спутника, и он повернулся к ней, не сбавляя шаг:
- Давайте ваш фонарь. В моём сейчас сядет заряд.
Она поспешно полезла в сумку, протянула ему цилиндрик.
- Его на пару часов хватит.
- Ну что ж, потом нам останется ещё трикодер, - спокойно отозвался Масет. – Посмотрим, сколько он протянет. А дальше… что ж, пробираться можно и наощупь. Тем более, у нас есть нитка.
Напрем молча кивнула.
- Тора, скажите мне – только не нужно стесняться – вы боитесь темноты?
Она тряхнула головой.
- Я не боюсь. Просто мне вспоминается один случай.
- Из детства?
Напрем слегка улыбнулась:
- Десять лет мне было. К нам в деревню пришли солдаты – забирать тех, кому их компьютерная система определила отбывать трудовую повинность на шахтах. Взяли и меня.
Нагнувшись, она на ходу подтянула ослабший шнурок ботинка. Отбросила волосы со лба, вновь повернулась к Масету.
- В шахте было очень темно, и баджорцы, которых я видела, все были худющие, бледные, как тени. Надсмотрщики огрызались, толкали нас вперёд, а я всё думала: вдруг я никогда больше не увижу солнца? Вдруг не смогу вернуться? Я пообещала себе, что обязательно сбегу, - её голос дрогнул, как она ни старалась говорить ровно, отстранённо. – А потом нас привели в блок, начальник посмотрел на меня, как на какую-то неведомую диковинку, и сказал своим, что новый префект издал указ об отмене детского труда. Так что на шахты нельзя брать тех, кто младше шестнадцати. И меня вывели на поверхность. Не знаю, сколько я там лежала в траве, ревела…
Напрем развела руками.
- С тех пор без света мне неуютно. Понимаете, если бы не гал Дукат – одни Пророки ведают, пережила бы я эту трудовую повинность или нет.
Масет усмехнулся уголком рта:
- От баджорцев редко услышишь добрые слова о гале Дукате.
- Было бы странно, если бы мы любили главу оккупации, - вздохнула Напрем. – Но его указ спас мне жизнь, и я этого никогда не забуду.
Рука Масета крепко пожала её пальцы.
- Должен признаться, мне нравится ваше здравомыслие. Его и в кардассианце-то не в каждом сыщешь.
Он опустил фонарик ниже: в слабом свете трудно было различить очертания предметов уже в нескольких шагах впереди.
- Когда мы выберемся на поверхность, кое-кому из Отдела Безопасности придётся долго объяснять, почему они должным образом не организовали операцию по спасению. Представляю, какой у них будет глупый вид. А выберемся мы скоро. Быть может, всего несколько коридоров осталось…
Масет не договорил: плечом он едва не врезался в стену.
- Тупик, - пробормотала Напрем сквозь зубы.
- Ну что ж, - Масет пожал плечами. – Вернёмся к последней развилке и начнём всё с начала.

* * *

Ботинки, не предназначенные для таких долгих переходов, ужасно натирали в пятке. Напрем хотелось снять их и пойти босиком – пол был почти ровным, но она прекрасно представляла себе, что с ней будет после того, как она пройдёт голыми ногами по холодным камням.
Масет слегка припадал на левую ногу, но шагал так же широко, размашисто.
- Знаете, Тора, я далёк от суеверных мыслей, но ваша планета порой меня удивляет. Она как болото. Ты приходишь взять своё, делаешь, что хотел, потом решаешь идти дальше – а тебя уже затянуло по колено. И попробуй-ка вырвись. Вот и этот монастырь… Кто знал, что я здесь так надолго застряну?
- Сами виноваты, - отозвалась Напрем.
- Виноват, что спустился в подвал?
- Что вторглись туда, куда вас не приглашали. Сначала вы жжёте наши дома, убиваете, грабите, а потом разводите руками: почему в нас бомбы кидают, что мы плохого сделали?
- Меня всегда удручала неспособность Баджора увидеть и оценить по достоинству добрые намерения, - хмыкнул он. – Зачем сопротивляться прогрессу, движению вперёд? Но я сейчас даже не об этом. Вы видели когда-нибудь ригелианского паука?
Она со смешком мотнула головой:
- У нас таких не водится.
- Паутину, которую он плетёт, очень трудно разглядеть даже на ярком свету. Она очень лёгкая, тонкая, и ощущаешь её не сразу. Я видел пару раз мелких зверьков, опутанных этими нитями. Мне кажется, они так и не поняли до последней минуты, что поймало их в ловушку.
Повернувшись к нему, она внимательно вгляделась в его черты, едва различимые в полумраке.
- Вам кажется, что вас опутали, Масет?
- Не знаю. Может, я сам запутаться умудрился.
- Пауков у нас нет, - задумчиво сказала она. – Но здесь, в горах, растут этани – совсем крохотные цветы, их и не приметишь среди камней. Ничего другого на гористой почве и не вырастет, а они живут. Иногда их специально высаживают, чтобы предотвратить обвалы: стебельки так крепко сплетаются между собой, что удерживают на месте глыбы.
Светлые глаза Масета с любопытством скользнули по её лицу.
- Не помню, чтобы замечал их наверху. Надо присмотреться. А пока, может, присядем и перекусим? Жаль, мобы не осталось.
Подавив вздох облегчения, Напрем опустилась на пол прямо там, где стояла.
- Мне очень хочется пить.
- Мне тоже. Но у нас осталось на два глотка. Подождём.
Опустив голову, Напрем уткнула лицо в ладони.
- Плакать не надо, - донёсся до неё невозмутимый голос кардассианца. – Потеря жидкости в нашем положении недопустима.
- Я не плачу, - сухо сказала она, подняла взгляд. – Я пытаюсь хоть как-то…
Осекшись, она прижала руку к стене, к синему пятну, слабо переливающемуся в тусклом свете.
- Это краска! Клянусь Пророками, Масет, это краска! Она даже от сырости не облупилась! Здесь кто-то был – совсем недавно!
Подойдя ближе, Масет припал на одно колено, направил луч прямо на рисунок.
- Похоже на то. Интересно, зачем нашим предшественникам понадобилось это малевать здесь? Штука какая-то знакомая, - надбровные гребни сошлись к переносице.
Напрем скептически улыбнулась:
- Вряд ли вы вообще знаете, что это такое.
- Вы полагаете? – Масет вскинул подбородок. – Это Сфера, артефакт, способный провоцировать у гуманоидов изменённое состояние сознания, влияющий на мозговую деятельность. К сожалению, не похоже, чтобы за этой стеной был тайник – мне придётся довольствоваться рисунком.
Напрем ахнула, прижала ладонь ко лбу.
- Так вы за ней в подвал пошли, да? – с торжеством вырвалось у неё. – Хотели забрать последнюю Сферу! Ничего у вас не получится: её давно унесли из монастыря.
- Куда же? – светским тоном поинтересовался Масет.
Она вдохнула глубже, пытаясь успокоиться, заставила себя улыбнуться.
- Неужели вы думаете, что я сказала бы вам, даже если бы знала? А пытать меня вы вряд ли решите прямо здесь.
- Вообще-то я давно уже никого сам не пытал, - беспечно отозвался он. – Скорее всего, потерял сноровку. Стоило практиковаться время от времени… но не скажу, что я в восторге от этого занятия.
- Да вы эстет, - хмыкнула Напрем.
- И потом, сейчас я больше думаю о воде, чем о Сфере.
- Чего ж о ней думать, - Напрем пожала плечами. – Нет её. А пайков-то много осталось?
- Две штуки, - Масет разломил плитку. – Ещё разок мы сможем отобедать с комфортом.
Она откусила от своей половинки, машинально прожевала сухой безвкусный кусок, дерущий рот. Зачем вообще было говорить Масету о Сфере? Теперь не отцепится. Слава Пророкам, она и впрямь почти ничего не знала: только видела полную смуглую женщину, приезжавшую к ведеку Эйми и о чём-то долго шептавшуюся с ней. Молоденькие ранжены с восторгом рассказывали друг другу, что это ведек из столицы и они с ведеком Эйми повезут куда-то Сферу – последнюю Сферу, не попавшую в руки оккупантов. Напрем разбирало любопытство, но ведека Эйми она не расспрашивала. Чем меньше она слышала о Сфере, тем меньше смогла бы, случись что, разболтать ложкоголовым на допросе.
Масет между тем всё-таки вознамерился найти в стене тайник – или, может, замаскированный проход. Его пальцы скользили по стене, нажимая, постукивая, отыскивая крохотные трещинки. Ничего, разумеется, не помогало.
С усилием проглотив последние крошки, Напрем легла, свернулась клубочком на полу.
- Масет, как закончите, идите сюда. Не заставляйте меня долго мёрзнуть.
Часть 4
* * *

Шее, спине, рукам было ужасно холодно, а внутри как будто жгло нестерпимое солнце пустыни. Коленки едва сгибались, ныли при каждом шаге, под рёбрами давило. Напрем недоумевала, как Масет с его больной ногой ещё может идти – но он шёл, и даже болтал что-то беззаботно, и не особенно ждал от неё ответов. Она будто увязла с головы до ног в каком-то ватном тумане и с трудом понимала смысл его слов. Говорить что-то и вовсе было мучением: шершавый, как бумага, язык едва повиновался, пересохшее горло прорезало болью при каждой попытке глотнуть.
Только бы не упасть. Ведь выход наверняка есть, он где-то близко, до него только надо добраться. Она дойдёт. Если придётся, доползёт. Только бы один глоток, только один… но флягу они опустошили давным-давно.
В очередной раз она сделала шаг, и пальцы Масета клещами сжали её плечо:
- Ты куда? Не видишь, что ли?
Она растерянно наклонила голову, потёрла слипающиеся глаза в попытке хоть что-то рассмотреть впереди. Взгляд упёрся в черноту.
- Трещина, - процедил Масет. – Похоже, глубокая.
- Угу, - Напрем приложила руку ко лбу.
- Но там не так уж широко, - он наклонился, вытянул руку с трикодером, разглядывая зияющую в полу дыру. – Мы перепрыгнем.
Она с сомнением покачала головой:
- Ты будешь прыгать?
- А ты предлагаешь вернуться на десять коридоров назад? – скривился он. – Хочешь – пробуй первая.
Напрем вздёрнула подбородок:
- И попробую.
Отойдя от края, она нерешительно потёрла носком ботинка пол.
- Ещё на шаг отступи, - посоветовал Масет. – И разбегайся аккуратнее, здесь скользко.
Слабый огонёк едва освещал коридор, и она с трудом представляла, как далеко ей нужно прыгнуть. Когда она вообще прыгала в последний раз? В школе?
Глубокий вдох наполнил глотку сухим и горячим, как песок, воздухом – Напрем едва не закашлялась. Масет поглядывал на неё саркастически, словно сомневался, что она вообще сделает шаг.
Ну же.
Через силу оторвав ногу от пола, она побежала. И оттолкнулась. В груди тяжко стукнуло, и в ладони, в локти вгрызлась царапающая боль – она перелетела.
Она цела.
Переведя дыхание, Напрем отползла к стене. Масет махнул ей рукой, свел вместе колени, сгибаясь с небрежной грацией хищника, и прыгнул прямо с места.
Он приземлился рядом с ней, заваливаясь на бок, скребя пальцами по камням: кажется, сам не ждал, что сил хватит. Подрагивающая ладонь Напрем легла ему на плечо.
- Масет?
Он не сразу повернул голову: медленно перекатился на живот, уперся локтем в пол, и только тогда мутный взгляд остановился на её лице.
- Всё нормально, - шевельнулись сухие губы, и Напрем разглядела на них тёмные пятнышки. – Пошли.
- Может, отдохнём?
Кардассианец упрямо мотнул головой:
- Ждать нам нечего, Тора.
Оперевшись на кулаки и на здоровое колено, он рывком поднялся, отбросил спутанные волосы к затылку.
- По-моему, теплеет. Надо глянуть, что там, впереди.
Напрем невесело улыбнулась:
- Мне тоже кажется, что тут жарко. Это от жажды, наверное – организм уже не может нормально воспринимать температуру.
- Мой организм не настолько хлипкий, - фыркнул Масет. – Готов поспорить на пол-Баджора, где-то рядом выход наружу.

* * *

Не сразу она почувствовала, что воздух уже не режет лёгкие так мучительно при каждом вдохе. Не сразу заметила, как стены расходятся в стороны, превращая извилистый коридор в широкий грот. Но слабый, едва слышный плеск донёсся до неё – и она дёрнулась вперёд, забыв о разбитых в кровь ногах, о сдавившем виски обруче боли.
Задыхаясь, кашляя, спотыкаясь на каждом шагу, она выскочила к тёмной зеркальной глади, в которой отражался мерцающий зелёный огонёк. Коленки задрожали, подломились – она не могла больше удержаться на ногах и, сдавленно всхлипнув, растянулась на полу, уткнулась истрескавшимися губами во влажную теплоту. И глотала, захлёбываясь, давясь безудержно рвущимися слезами. Отрывалась, пытаясь хоть немножко перевести дух, и вновь глотала.
Наконец, обессилев, она легла щекой на ребристые камни, протянула вперёд непослушные, как у пьяной, руки – вода обдала их по локоть. Вода. Пророки, как же это невыносимо здорово – пить, просто пить, не зная, что будет дальше, как выбраться наружу, насколько ещё хватит заряда в лампочке трикодера. Как же хочется жить – вот сейчас, здесь, в эту самую минуту, ни на что не надеясь…
Шумно, по-звериному фыркнув, Масет поднял голову. По его лицу, по шейным гребням скатывались струйки, и он не пытался их вытирать. Притянул к себе рюкзак, полез за флягой.
- Мы ведь посидим здесь немного? – спросила Напрем. Собственный голос показался ей непривычно низким, тягучим.
- Меня сейчас и двадцать клингонов с места не сдвинут, - хмыкнул Масет. Вода забулькала, прорываясь в узкое горлышко. – Буду лежать, пока не вспомню, что на свете полным-полно ещё всяких благ и удовольствий, кроме глотка воды.
Привстав не без труда, Напрем озабоченно провела ладонью по полу.
- На сыром лежать ещё опаснее, воспаление мигом схватим. Давайте подниматься, Масет.
Он даже головой не мотнул – так и разглядывал потолок, и в широких зрачках, тёмных, как озёрная глубина, плескалось весёлое равнодушие.
- Только мне ещё кашляющих кардассианцев не хватало, - пробормотала Напрем. – Масет, разве вам не холодно?
- Не особенно, - он лениво повёл плечом.
- Вы как хотите, а я окунусь, - она расстегнула верхние крючки на блузе, скинула её через голову. – В тёплой воде погреюсь.
- Куда вы? – Масет сел, принялся за застёжки формы. – Надо сперва проверить дно, и займусь этим я.
- Разумно, - усмехнулась Напрем, - у вас шкура прочней.
Стянув штаны, она переступила через ком ткани, откинула его к стене. По коже побежали мурашки – от непривычного прикосновения влажного воздуха, от кардассианского взгляда, исподволь наблюдавшего за ней. Звякнула пряжка пояса – Напрем скосила глаза, поглядывая на гребни, спускавшиеся от шеи Масета до середины широкой, покрытой чешуйками груди. Ткань форменных брюк скользнула вниз, и Напрем вновь повернулась к ровной глади озера, пряча улыбку.
Вода негромко плеснула, и Масет блаженно вздохнул, раскидывая руки.
- Идите ко мне, Тора. Тут неглубоко.
Вода и впрямь не доставала ему до плеч – значит, ей будет по подбородок. Что ж, не зря мама учила её плавать.
Торопливыми, неуверенными движениями сбросив последнее, что на ней оставалось, она шагнула вперёд, легла грудью на воду. Ласковое тепло обняло, окутало её тело, и Напрем тихонько рассмеялась.
- Хорошо как… Масет, знаете, что я больше всего любила делать, когда мы с сестрой бегали на речку?
- Что? – в низком голосе послышались нотки озорства. С мягким плеском Масет шагнул ближе к ней, и она хлопнула ладонями по воде, окатывая его лицо, волосы, шею брызгами.
- Ну, держись! – выдохнул он. Не успела она отпрянуть к берегу, как крепкие руки поймали её, обхватили, притягивая спиной к груди. Теплое дыхание коснулось её шеи, заставляя вздрогнуть.
Шершавые ладони скользнули выше, поглаживая её грудь неспешно, уверенно. Сухие губы прихватили кожу над мочкой уха, язык настойчиво обвёл её, и Напрем тихонько охнула, откидывая голову ему на плечо.
Он прижал её к себе крепче, его рука спустилась к её животу, легла на бедро, дразня легкими касаниями. Хихикнув, Напрем вновь потянулась к воде – обдать его дождём брызг, но он перехватил её руку, поднёс к губам.
- У меня есть вода, - шептал он, целуя её пальцы, ладонь, запястье. – У меня есть ты. Всё остальное не так важно, совсем не так…
Отстранившись на мгновение, она повернулась к нему лицом, легонько сжала гребень у его плеча. Оплетя ногой его поясницу, потянулась губами к его губам – и крепко зажмурилась, словно из-под каменных сводов вот-вот должно было брызнуть солнце.

* * *

Устроившись на берегу, лениво болтая ногами в воде, они доедали последний паёк.
- Ты видела ручеёк? – спросил Масет, мягко перебирая её влажные волосы. – Он вытекает из озера и тянется дальше по проходу. Наверняка он где-то выходит на поверхность.
- Надеюсь, это «где-то» - не очень далеко, - вздохнула Напрем. – Твоя нога в порядке? Прости, я не хотела так на тебя наваливаться…
- Ничего, - он чмокнул её в ребристую переносицу. – Моя нога и не такое выдержит. Знаешь, когда выберемся, непременно надо будет повторить.
Напрем фыркнула:
- Размечтался. Ох уж эти кардассианцы…
- А ты разве не будешь мечтать о том же самом? – лукаво поинтересовался он. – Хотя баджорцы ведь любят отрицать очевидное.
- Я не собираюсь ничего отрицать! – краска бросилась в лицо Напрем. – Я, конечно, никогда не могла предположить, что мне будет хорошо в постели с кардассианцем…
- В озере, вообще-то, - невинно заметил Масет. – В постели будет ещё лучше.
- Надейся, надейся, - она потянулась за брюками. – Давай собираться? Мне ужасно хочется поглядеть на тебя при ярком свете.
- Мне тоже хочется, чтобы ты разглядела меня во всех подробностях, - хмыкнул он, натягивая форму. – А какого цвета у тебя волосы? Рыжие?
- Скорее, русые, - она отбросила пряди назад. – Ничего особенного.
- Не скажи… На Кардассии любой цвет волос, отличающийся от чёрного – уже диковинка. Пошли?
Он щёлкнул кнопкой трикодера, но свет не загорелся.
- Странно, - протянул Масет. – Ну-ка, ещё раз… По-моему, он уже не включится, Тора. Заряда слишком мало.
Она замерла, испуганно прижала ладонь к щеке. Под рёбрами больно кольнуло.
Тёплая ладонь Масета опустилась ей на плечо.
- Пошли. В конце концов, у нас есть твой клубок.
Пальцы Напрем потеребили тоненькую нить.
- Его хватит ещё на пару коридоров. Может быть.
- Ну, потом будем просто пробираться на шум ручья. Или баджорцы сдаются при первых трудностях?
- Трудности не первые, - буркнула Напрем, - и я не собираюсь сдаваться. И если ты ещё что-нибудь скажешь про мой народ…
- Понял, - Масет шутливо поднял руки, сдаваясь, - можешь не продолжать. Думаю, нам всё-таки лучше потратить силы на что-то более мирное… на поиски выхода, например.
Часть 5
* * *

- Что-то странное со мной творится, - тихо сказала Напрем. – Может, это от темноты, или оттого, что мы уже невесть сколько часов не ели… У меня всё в голове переворачивается.
Слабый шорох донёсся до неё: Масет, скорчившийся рядом с ней в узком проходе, повернул голову.
- Что случилось, тебе плохо? Голова кружится?
- Нет, я не о том… Я не узнаю себя. Может, я с ума схожу понемножку? То, как я рассуждаю, как я себя веду… Мне кажется, я выйду наружу – и меня мать с трудом узнает.
- Это ещё что, - Масет повёл плечами. – Вот посидим здесь ещё без еды – вовсе озвереем. От инстинктов не всегда спасает даже кардассианский дисциплинированный разум.
Напрем потёрла ноющие виски.
- Ещё пару минуточек посидим – и надо ползти дальше… Ты уверен, что мы не заблудились, когда свернули в последний раз?
- Я на это надеюсь. Вообще-то, в Лакатской гимназии у меня был высший балл по ориентированию.
- Значит, ты вырос в столице? – полюбопытствовала Напрем. – А сейчас ты там же живёшь?
- Считается, что да, - Масет опустил подбородок ей на плечо. – В Лакате у меня дом, жена и дети. А сам я служу на Терок Нор.
Она хмыкнула:
- Подумать только, я соблазнила женатого кардассианца. А всего-то на всего хотела к развалинам монастыря сходить…
- Полагаю, мою жену волнует, как я провожу свободное время, не больше, чем мне интересны её развлечения.
- А то, что ты пропал под развалинами, её тоже не волнует?
- Почему же, волнует. Ей совсем не выгодно терять такого мужа, как я, - самодовольно усмехнулся Масет.
Помолчав, он сухо добавил:
- Надеюсь, Мекору и ребятам она пока ничего не сказала.
Напрем стиснула его руку:
- Ты обязательно вернёшься к своим детям. А я – к маме.
- Ещё кто-нибудь тебя дожидается? – с явным интересом спросил он.
- Хочешь знать, замужем ли я? Нет. И не встречалась ни с кем давно. Но это не значит, что я собираюсь стать любовницей кардассианского офицера, у которого есть семья и за которым охотится наше Сопротивление.
- Не собирайся, - легко согласился Масет. – Кажется, ваше религиозное учение утверждает, что действия важнее слов.
Напрем тихонько усмехнулась.
- Нет, со мной явно что-то не то. Я сижу в кромешной темноте, мне нечего есть, я не знаю, доживу ли до того дня, когда снова увижу небо – и трачу время и силы на бессмысленные споры с кардассианцем. Вы вообще можете жить без дискуссий?
- Это ведь ужасно скучно, Тора, - рассмеялся он. – Разве я не прав?

* * *

Ещё один поворот. Бесконечный глухой коридор. От голода перед глазами уже пляшут цветные полосы, сливаясь воедино и разбегаясь вновь. Лечь бы, уснуть прямо здесь… но пока можно проползти ещё хоть немножко, она будет бороться.
Столько часов, столько тягучих дней она надеялась: вот сейчас всё закончится, осталось пройти ещё несколько шагов… и ещё… и ещё… На надежду сил уже не осталось. Она просто ползла, стиснув зубы, тяжело, надсадно дыша.
Ещё один поворот. Длинный пустой коридор… обрывающийся в голубую пустоту. Напрем даже не пыталась понять, что там, за сводами, что значит это пятно голубой краски. Одна-единственная мысль стучала в виски: до него надо добраться.
Волна свежего воздуха, пахнущего травой и чем-то сладковато-пряным, коснулась её лица, пробуждая, будоража впавшие в спячку чувства. Она подтянулась на локтях ближе к краю, перекатилась – и увидела над собой ватно-пушистые хлопья облаков. Вниз уходил крутой склон, кое-где серо-голый, кое-где поросший травой. У самого горизонта чернела стена кардассианского форта.
С тихим шорохом Масет сел рядом с ней, ткнулся лбом ей в щёку. Он был совсем бледный, худой, под обрывками форменной рубашки серели царапины. Спутанные волосы паклями падали ему на лицо, и где-то в глубине души Напрем порадовалась, что не видит саму себя. Не иначе как она ещё страшнее.
- Не так уж мы и далеко от монастыря, - задумчиво произнёс Масет. – Похоже, коридоры слишком много петляли.
Она кивнула.
Внизу по тропинке неспешно шагал какой-то седой баджорец в поношенной одежде. Завидев его сутулую фигуру, Напрем радостно охнула, вскочила – помахать, окликнуть. В глазах у неё потемнело, земля поехала из-под ног, и она едва расслышала тревожный вскрик рядом.
Что-то твёрдо, больно сжало её плечи, и она провалилась под тёплую вату облаков.

* * *

Лежать было мягко, тепло. Разве что света бы чуть побольше – отбросить бы шторы, распахнуть окно… Тогда, пожалуй, и эту затейливую роспись на потолке она смогла бы рассмотреть лучше.
Тонкие, изящные линии, разделенные резкими штрихами – похоже на кардассианскую каллиграфию, которую ей когда-то показывала ведек Эйми. Значит, это кардассианский форт? Неужели они свои форты так украшают?
Напрем приподнялась на локте, осматриваясь. Какой-то датчик над кроватью тихонько пискнул, и двери комнаты разъехались, пропуская невысокую плотную кардассианку в синей тунике.
- Рада, что вы очнулись, Тора, - произнесла она с резким акцентом. – Как вы себя чувствуете?
Напрем неуверенно пожала плечами:
- Да вроде ничего… Я, кажется, теряла сознание. Меня принёс сюда глинн Масет?
Кардассианка озадаченно нахмурилась.
- У вас было сильное истощение, мы кололи вам витаминный комплекс. Думаю, ещё несколько дней вам стоит отдохнуть, а дальше можно приступать к полноценной жизни и деятельности.
Напрем спустила ноги на пушистый ковёр, покрутила в пальцах поясок белой ночной рубашки, сшитой из чего-то тонкого, лёгкого невесть по какой моде.
- Тогда мне, наверное, надо собираться домой?
Женщина качнула головой:
- Не торопитесь, вы пока можете остаться в резиденции префекта.
- В резиденции префекта?! – Напрем подалась вперёд, прижала ладонь к щеке. – Что я делаю в резиденции префекта?
- Вам всё объяснят.
Словно в ответ на эти слова двери вновь распахнулись, и вошёл Масет.
Напрем невольно выдохнула: этот лощёный кардассианец мало чем напоминал её измождённого спутника. Он шёл к ней грациозно, вальяжно, густые чёрные волосы были зачёсаны назад, на форменной броне поблескивал значок гала. Вот только под гребнями бровей искрились всё те же насмешливые серые глаза, а на губах играла мягкая улыбка.
- Вы свободны, Илара, - махнул он женщине. Наклонив голову, она чётким армейским шагом вышла из комнаты.
Стянув одеяло к коленям, Напрем откинулась на подушку. Она уже догадывалась, она отчаянно не хотела услышать подтверждение своим мыслям – и всё же отчего-то к сердцу прихлынуло какое-то бесшабашное веселье. С таким весельем она когда-то на Встрече весны прыгала через костёр.
- Я должен представиться, - он церемонно наклонил голову, словно приветствуя посла на дипломатическом приёме. – Командир Второго Ордена Вооружённых Сил Кардассии, префект военной администрации Баджора, гал Скрэйн Дукат.
Напрем покачала головой.
- Я всегда верила, что у Пророков есть чувство юмора. Но чтобы настолько…
Присев рядом с ней, он взял её руку в свою.
- Я назвался именем своего двоюродного брата. Думаю, ты понимаешь, почему я это сделал.
- Ещё бы, - хмыкнула она. – Видимо, я тоже должна как-то пафосно представиться, но мне хвастаться особенно нечем.
- А я ведь так и не знаю твоего личного имени, - заметил он. – Тора – это ведь фамилия?
- Меня зовут Напрем.
Опустив взгляд на свои белые руки без следа царапин, она слегка улыбнулась:
- Спасибо, что приказал позаботиться обо мне.
- Твою мать уведомили, что ты спаслась из-под обвала и вернёшься домой, как только совсем оправишься.
- Я тебе очень благодарна, - кивнула Напрем. – Думаю, мне не стоит здесь задерживаться – тем более, ты наверняка скоро на Терок Нор возвращаешься.
- Через пару дней. Ты полетишь со мной?
Серые глаза Дуката смотрели на неё пристально, серьёзно, без тени иронии. Пальцы легонько сжали её ладонь.
- В качестве твоей женщины для комфорта?
- В качестве моей женщины. Женщины, которая мне нужна.
- С чего ты решил, что тебе нужна именно я? – сухо обронила Напрем.
- Я же знаю тебя, - ладонь, покрытая узором чешуек, ласково коснулась её виска. – Я знаю, как ты умеешь заботиться. Как ты терпишь боль, не выдаёшь страха. Как ты улыбаешься мне. Как ты вздрагиваешь в моих объятиях и сжимаешь губы крепко-крепко, пытаясь сдержать вскрик наслаждения. Как ты целуешь меня.
Обняв Напрем, Дукат привлёк её к себе, и она прикрыла глаза, прижимаясь к нему в ответ.
- Тебе будет хорошо, я обещаю. Поедем со мной.
Поцеловав гребень на его щеке, Напрем тихонько рассмеялась.
- Как же ты можешь обещать мне то, что я и сама-то себе обещать не могу? Прости, Дукат. У меня здесь мама, как же я её брошу? У меня друзья, работа в госпитале. И потом… на Терок Нор не бывает солнца.
Помолчав, Дукат кивнул.
- Тебе и так досталось слишком много темноты. Я спрошу ещё – попозже.
Она раскрыла рот, но он предупреждающе поднял ладонь:
- Погоди. Это тебе, - его рука выудила из кармана браслет-коммуникатор. – В него вбит мой личный код. Если вдруг у тебя случатся какие-то проблемы, понадобится помощь – напиши мне. А ещё лучше – просто так напиши, - уголки губ вновь приподняла беспечная мальчишеская улыбка.
Напрем нерешительно взяла браслет, повертела в руках.
- Дукат, если тебе кажется, что между нами возможны какие-то отношения…
- Мне кажется, - кивнул он, притягивая её к себе на колени. – И даже не пытайся от меня прятаться – всё равно найду, на Баджоре или не на Баджоре.
- Надо было сразу догадаться, что ты префект планеты, - фыркнула Напрем. – Ни у кого другого не возьмётся столько нахальства.
Дукат рассмеялся, откинув голову:
- Так разве дело в должности? Уверенность в себе – дар природы.
- Одарили тебя, по-моему, слишком щедро.
- И не только в этом, - хохотнул он, опрокидывая её спиной на кровать. – Раз уж ты твёрдо собралась домой, я, по крайней мере, не дам тебе меня забыть. Ты не предпочтёшь мне кого-то другого.
- Ты будешь меня убеждать? – Напрем попыталась вывернуться, путаясь в подоле, и со смехом стукнула его подушкой по плечу. – Видимо, меня ждёт цветистая кардассианская речь.
Забравшись рукой под тонкую ткань, Дукат провёл ладонью по спине Напрем, покрывшейся мурашками предвкушения, легонько ущипнул мягкую кожу на животе.
- О да, речь будет… цветистая… - он прижался губами к её затылку, зарылся носом в пушистые пряди. – Я бы даже сказал, бурная…
- Тогда на монолог не рассчитывай, - пальцы Напрем нырнули под пояс его брюк. – Я успела оценить прелесть… обоюдной дискуссии.

* * *

Солнце припекало вовсю, и тонкая ткань платья липла к влажной спине. Потягиваясь, отводя назад затекающие плечи, Напрем поправляла косынку, закрывающую голову от жары, и вновь нагибалась, наклоняла тяжёлую лейку: если зелень посохнет от зноя, еды на зиму им с мамой не видать.
Вода брызгала на сухую потрескавшуюся землю, на босые девичьи ноги, на подол платья. Тихонько мурлыкая песенку, Напрем обходила грядки, возвращалась к кадке, снова наполняя жестяную лейку.
- Может, без обеда сегодня? – окликнул её мамин голос. – Вечером ведек Эйми придёт, надо ей побольше оставить.
- Вряд ли нам хотя бы на ужин хватит, - фыркнула Напрем. – Горстка кавы да пара листиков прузина – разве этим можно накормить?
Мать озабоченно покачала головой:
- Я думала, у нас есть веклава.
- Зелёная совсем, - Напрем махнула рукой. – Горечь одна. Кстати, прузин вы с ведеком Эйми возьмите себе: я что-то от него чихаю. Никогда раньше не было на его листья аллергии – а сейчас прямо глядеть не могу.
Мела подошла ближе, её мозолистая ладонь легла на лоб дочери.
- Ты не больна? Кажется, чихание может быть симптомом лихорадки Глассара.
- А ещё – беременности, - рассмеялась Напрем. – Но я всё-таки думаю, что мне не грозит ни то, ни другое.
Её взгляд скользнул вдоль изгороди, и, вздрогнув, она инстинктивно отступила назад.
- Мам, не оборачивайся, иди в дом. У нашей калитки кардассианец. Я спрошу, что ему надо.
Конечно, мать никуда не ушла. Обернулась, шагнула к стене, прожигая кардассианца враждебным взглядом.
Кинув лейку в траву, Напрем подхватила грабли и неспешной походкой направилась к изгороди.
- Хорошего дня, - она бодро кивнула солдату. – Чего тебе?
- Ты Тора Напрем? – низким, словно простуженным голосом осведомился он.
- Положим, я, - Напрем перехватила грабли поудобнее. – Что случилось-то?
- Приказано передать, - солдат протянул ей укрытую клетчатой тканью корзину. Напрем машинально ухватилась за ручку и шатнулась, до того тяжёла была посылка.
Осторожно прислонив грабли к плетню, Напрем отвернула ткань. Сладковато-острый запах специй заставил её жадно втянуть ноздрями воздух – и вновь чихнуть.
- Обоз с продуктами для кардассианской армии отправили не по адресу? – хмыкнула она, перебирая коробочки и бутыли. – Хаспарат, моба, зрелая веклава, даже весеннее вино… Серьёзно, откуда это?
- Я не уполномочен что-либо тебе сообщать, - равнодушно отозвался солдат и протянул ей падд. – Распишись здесь, что получила.
- Да не собираюсь я это брать! – Напрем тряхнула головой. – Ещё чего. Кардассианские подарки принимать… апчхи!
- Дело твоё, - солдат дёрнул плечом. – Распишись – и хоть в канаву выкидывай.
Подавив вздох досады, Напрем вывела пальцем росчерк в уголке экрана. Не попрощавшись, кардассианец повернулся и зашагал по пыльной деревенской дороге.
- Кажется, обошлось, - голос матери дрогнул. Подойдя ближе, она заглянула в корзину – и охнула.
- Святые Пророки, это кто ж тебе такое богатство прислал?
- Помнишь, я тебе рассказывала про кардассианца, с которым мы из развалин выбирались? – Напрем дёрнула плечом. – Больше некому.
Мела изумлённо покачала головой.
- Видно, крепко ты ему в душу запала, дочка. Как звать-то его? Совсем из головы вылетело.
- Мне он представился глинном Масетом, - Напрем потёрла босой ногой горячую пыльную землю. – Конечно, я не собираюсь брать его подарки.
Рука матери легла ей на плечо.
- Как ты решишь, так и сделаем, Напрем. Просто… он же тебе это всё из добрых побуждений прислал, верно? Вряд ли в этом есть что-то зазорное.
Напрем усмехнулась:
- Ты ещё скажи – из бескорыстных… апчхи! Да что ж такое? У соседей, кажется, всё давно отцвело!
Прижав ладони к лицу, она чихнула вновь.
- Мам, полей мне, пожалуйста.
Проворно подхватив лейку, мать плеснула воды ей на руки, и холодные брызги обдали лоб и щёки Напрем.
Она с облегчением перевела дыхание, присела прямо в траву, расправив подол лёгкого платья.
- Знаешь, мам, я бы с удовольствием отослала ему обратно эту корзину. Ещё с большим удовольствием я бы всё слопала. Но… мне кажется, если я решу отказаться, я не только себя обделю, - её пальцы потеребили сухую травинку. – Ещё и моих близких, которые будут страдать из-за моей гордости.
- Ты обо мне, что ли? – мать обняла её. – Я уж сказала, Напрем: как ты решишь, так и будет. Думай о себе.
- А я уже не могу только о себе, - улыбнулась Напрем, прижимая ладонь к тонкой ткани платья под грудью. – Пошли, накроем на стол? Я буду хаспарат.
- А я веклаву сто лет не ела, - Мела ласково сжала пальцы дочери. – Нет, корзину не хватай, я сама понесу… Может, прямо тут пообедаем, на воздухе? Я достану плед, а ты скатерть возьми в шкафу.
…Прикрыв дверь в комнату, Напрем подошла к деревянным полкам, сняла с верхней скатерть. На нижней открыла коробочку, достала тонкий браслет-коммуникатор.
Пальцы проворно пробежались по экрану, набирая сообщение.
«Подарок хорош. Спасибо. Кстати, я даже не очень сержусь».

Copyright © TsPok & SilverWind

2014