Миражи
http://ficbook.net/readfic/2847029

Автор: Кристиания
Фэндом: Deep Space 9
Персонажи: Гал Дукат/Кира Меру, Кира Табан/Кира Меру, Лума Рал (Кира Нерис)
Рейтинг: R
Жанры: Гет, Драма
Описание:
Когда Киру Меру и других будущих наложниц для кардассианцев увозили на Терок Нор, она верила, что сумеет убежать и однажды вернется домой.


Часть 1

- Мне холодно, Табан, - прошептала молодая женщина, плотнее придвигаясь к боку мужа. Его ладонь мягко, успокаивающе легла ей на затылок:
- Всё в порядке, ты сейчас отогреешься. Главное – дождей ещё долго не должно быть. Мы успеем найти себе дом.
Помолчав, он с досадой хлопнул себя по колену:
- Дурак я, не успел взять ещё одеял.
- Нет-нет, Табан, - она испуганно качнула головой, - если бы мы промешкали, кардассианцы схватили бы всех нас. Они бы и детей не пожалели.
С беззвучным вздохом Табан повернулся к куче хвороста и травы. На этой колкой, неудобной постели, свернувшись калачиком под шерстяным покрывалом, спали дети.
- Такие худенькие, - горько вырвалось у него. – Им даже не тесно.
- Нам обязательно нужно раздобыть хоть немного мобы. В деревне нам бы помогли, а здесь… Все злы, как кардассианские крысы. Я от каждого встречного шарахаюсь.
- От голода никто не добреет, - невесело усмехнулся Табан. – Я что-нибудь придумаю, Меру. Обещаю.
В глазах молодой женщины вспыхнул огонёк.
- Если ты обещаешь, значит, всё будет хорошо, - замерзшие пальцы сжали его загрубевшую ладонь. – Помнишь, мы только-только пришли в школу и ты сел рядом со мной? А через два урока сделал мне предложение.
- Правда, что ли? – улыбнулся Табан.
- Только не говори, что не помнишь, - Меру тихонько рассмеялась. – Ты так и сказал: «Кира, выходи за меня замуж. Я всегда буду следить, чтобы тебя никто не обижал…
- И носить твою сумку с тетрадями», - закончил Табан, прижимаясь носом к затылку жены. – Пророки были милостивы ко мне, послав мне тебя.
- Мам? – сонный голосок послышался у них за спиной. – Мам, а Нерис куда-то ушла…
Меру ахнула:
- Как – ушла?
Табан подошёл к детям, приподнял сбившееся на землю покрывало. Реон тихонько посапывал, подложив руку под щёку, Пол заспанно моргал, глядя на мать с отцом. Нерис не было.
Вздрогнув всем телом, Меру поднесла ладони к лицу.
- Нерис! Нерис, где ты?!
- Тихо, тихо, - Табан осторожно усадил её рядом с детьми. – Побудь здесь. Я сейчас найду её, она не могла далеко уйти.
В глазах Меру уже блестели слёзы.
- Пророки… она могла заблудиться, попасть в беду… мало ли, кто здесь бродит…
- Не плачь, - пальцы мужа ободряюще сжали её плечо. – Мальчишек разбудишь.
- А я вовсе не хочу спать, - вздохнул Пол. – У меня живот сводит, мам.
- У нас осталось полчашки супа, - Меру беспомощно развела руками. – На три дня.
- Я приведу Нерис, и мы раздобудем еды.
Махнув рукой, Табан зашагал вниз, к кострам – галька зашуршала под его ногами.
Плотнее запахнув тонкую жилетку, Меру прижала к себе маленького Пола.
- Мам, а Нерис вернётся? Её не заберут ложкоголовые?
Мать приложила палец к губам:
- Тсс. Не называй так кардассианцев, если рядом есть чужие. Они могут донести в Службу безопасности, и тебя заберут в тюрьму.
Поцеловав сына в макушку, она усадила его к себе на колени.
- Конечно, Нерис вернётся. Она просто пошла погулять. Но ты так никогда не делай без моего разрешения, ладно?
- Ладно, - вздохнул Пол.
- Ты какой-то горячий весь…
Отведя со лба мальчика спутанные русые пряди, она коснулась губами его лба.
- Вроде лихорадки нет. Как себя чувствуешь?
- Я – нормально, - буркнул он. – Просто ты замерзла. Возьми себе одеяло.
- Что ты, что ты! Оно для вас.
С пригорка скатился мячик, легонько ударился о её ногу. Запыхавшаяся востроглазая девчонка подлетела следом, выпалила что-то вроде «извиняюсь», подхватила своё имущество и помчалась обратно, к приятелям.
Неужели у неё хватает сил и беспечности, чтобы вот так носиться? Словно она дома, а не среди беженцев. Словно и нет никакой оккупации.
- Меру! Меру, я нашёл Нерис.
Табан вёл девочку за руку, она послушно семенила за ним.
- Она бродила там, среди палаток, выпрашивала еду.
- Девочка моя, - Меру наклонилась к ней, ласково потрепала по щеке. – Как же ты нас перепугала. Садись, поешь.
Потянувшись за котелком, Меру тут же испуганно шагнула назад: двое внушительного вида мужчин заступили ей дорогу.
- Эй, мамаша, куда руки тянешь? Это наш суп.
- Что значит – ваш? – Табан подошёл к ним. – Моя жена весь день стояла в очереди, чтобы получить его.
- А это не наши проблемы.
Табан возмущённо сжал руку в кулак – и его подбородка коснулось холодное лезвие.
- С дороги, - прошипел обросший бородой мужчина.
- Это же для детей!
- Послушай-ка его, - раздалось у Меру за спиной. Высокая рыжеволосая женщина в тёмной куртке вышла в полосу света. – Не хапай чужого.
- Ты ещё кто такая, чтобы мне указывать? – второй, со шрамом, повернулся к ней.
- Спокойно, - она подняла руку. – Наши враги – кардассианцы. Мы не должны грызться друг с другом.
- Хватит с меня и того, что я должен выслушивать приказы ложкоголовых, - с кривой усмешкой процедил бродяга. – Ты мне не начальница.
Табан, дёрнувшись в сторону, пнул своего противника под колено – Меру вскрикнула, зажав рот ладонью. Второй бросился было приятелю на помощь, но рыжеволосая сбила его в пыль ударом ноги. Каким-то неуловимым броском выкрутив руку бородачу, она выхватила у него нож.
- Ну?
Меру перевела дыхание: с этой неожиданной защитницей связываться уже явно никто не рискнёт. Бродяги, кое-как поднимаясь и унося ноги, даже смотреть на неё опасались.
- Спасибо, - Табан отряхнул штанину. – Без вас нам бы туго пришлось.
Женщина перевела дыхание, провела ладонью по лбу, пытаясь успокоиться.
- Мы, баджорцы, должны помогать друг другу, - наконец сказала она.
- Нам бы очень хотелось как-то отблагодарить вас, - Меру подошла ближе. – К сожалению, у нас почти нет еды.
- Ничего, - незнакомка улыбнулась. – Это ничего. Рада была помочь.
Протянув руку, Меру крепко пожала её тёплые пальцы.
- Я Кира Меру. Это мой муж, Табан, и наши дети: Реон, Пол и маленькая Нерис.
Сглотнув, словно боль в горле мешала ей говорить, она наклонилась:
- Какие… какие у вас славные малыши.
Пальчики Нерис потянули Меру за рукав.
- Мам, - зашептала она, - а как красивую тётю зовут?
- Дочка хочет знать ваше имя, - рассмеялась Меру. – Она у нас любопытная.
- Я… Лума Рал, - отрывисто выговорила женщина. Похоже, неправду сказала. А если она…
Ну конечно же! Она из Сопротивления, вот и скрывает своё настоящее имя. Неудивительно, что она так умеет драться.
Поколебавшись, Меру уже хотела спросить, не из столицы ли она, но топот сапог заставил её обернуться.
- Внимание всем! – гаркнул полноватый, приземистый баджорец в щегольском костюме. – Гал Дукат, префект Баджора, уполномочил меня официально объявить, что новый центр переработки руды на орбите Баджора готов к открытию. Кардассианским военным, направленным туда на службу, понадобятся симпатичные и любезные подруги, с которыми они смогут расслабиться.
Он ещё что-то говорил – Табан схватил Меру за руку и потащил её к палаткам.
- Уходим отсюда. Бери Нерис, я понесу мальчиков. Оставь одеяло, не время!
Высокий кардассианец нацелил на них дисраптор:
- Ни с места.
- Она, - прислужник Дуката указал пальцем на бледную черноволосую женщину. Повернулся к Меру, хмыкнул:
- Она тоже.
Чешуйчатая ладонь накрыла плечо Меру – и тяжёлое, тоскливое оцепенение разом слетело. Она рванулась с диким криком:
- Нет! Не трогайте меня, не трогайте! Табан!
Табана уже оттаскивали солдаты. Он пытался вывернуться, дотянуться до неё – да куда ему против троих кардассианцев.
- Меру!
- Мама!
Пожилой кардассианец взял на руки напуганную Нерис, цеплявшуюся за руки матери.
- Да не хнычь ты, - пробормотал он, ссаживая девочку на колени отцу, - не хнычь. Жива-здорова будет мать твоя, в шелках ходить будет.
- Меру! – Табан вытянул шею, пытаясь разглядеть жену за спинами солдат. – Я люблю тебя! Не дай им заставить тебя это забыть!
Чья-то рука заставила Меру пригнуть голову. Её втолкнули в тёмный душный шаттл, и позади тяжело закрылись двери.
- Хоть бы попрощаться дали, - буркнул кто-то рядом. – Мой муж в палатке спал. Будет думать, что меня убили – или что я к ложкоголовым сбежала.
- Глупо ждать от кардассианцев милосердия.
Узнав голос Лумы Рал, Меру с невольным облегчением перевела дыхание: хоть кто-то рядом свой.


- Да хорош уже, подруги, причитать, - махнула рукой худенькая девчонка со светлой косой. – Не в Галитеп летим, в конце концов. Я слышала, на станции не так уж плохо. Есть дадут, спать уложат…
- Смотря с кем, - процедила её соседка. – Выберет тебя какой-нибудь урод с руками-граблями – и что, развлекать его?
Голубые глаза хитро блеснули:
- А ты постарайся, чтобы тебя выбрал тот, кого выберешь ты. Легче будет.
- Да все они на одно лицо, - вздохнула Меру.
- Не скажи. Наверняка кто-то из них будет у тебя вызывать меньшую неприязнь, чем другие.
- Я мужа люблю. Не могу представить, как я смогу с кем-то ему изменить.
- Какая же это измена? – рассмеялась голубоглазая. – Мы ж не по своей воле. Да дайте мне фазер – я хоть сейчас их расстреливать пойду.
Лума Рал подняла голову:
- Если так, ты должна о побеге думать, а не о том, с кем тебе в постель ложиться.
- О побеге? Да разве можно убежать с кардассианской станции?
Наклонившись к уху Меру, Лума шепнула:
- Не слушай её. Мы свяжемся с Сопротивлением и убежим – обязательно.
Сжав её ладонь, Меру кивнула.
Она будет верить. Она ни за что не предаст Табана.


Часть 2

- Ещё воды? – Лума протянула Меру стакан.
- Спасибо. Мне уже легче, живот не так крутит.
- Я же говорила, не надо наедаться, - с сочувственной улыбкой Лума опустилась рядом на софу. Меру блаженно прикрыла глаза:
- Ты бы знала, сколько я не ела свежей мобы… О веклаве я уж и молчу. И я наконец-то согрелась.
- К этому не надо привыкать. Знаешь, кардассианцы – они ведь и рассчитывают, что мы купимся на вкусную еду, на роскошь, на красивые платья.
Меру вздохнула:
- Конечно, ты права. Но раз уж мы пока здесь… Сколько у нас до выхода?
Лума покосилась на таймер:
- Этот надсмотрщик, Бассо, сказал, мы должны быть готовы через час.
- И нас вот так сразу поведут… к кардассианцам?
- Не знаю. Надеюсь, что нет.
Меру повернулась к подруге, осторожно коснулась её завитых волос:
- Ты красивая. Нерис сразу сказала, что ты красивая, а я только сейчас поняла.
- Ты тоже очень красива, - тихо сказала Лума. – Мы похожи, правда?
Меру покосилась на зеркало:
- Что-то есть. Вот только…
Она вновь поправила волосы, и пальцы Лумы коснулись её запястья:
- Не обращай внимания. Шрам совсем не видно.
- Табан тоже так говорил, - Меру задумчиво улыбнулась. – Знаешь, этот кардассианец… он меня порезал за несколько дней до моей свадьбы. Я ревела всю ночь, не знала, как Табану покажусь. А он рассердился: и думать, мол, забудь, чтобы бросить меня. Мы будем вместе, что бы с тобой ни случилось.
Лума наклонила голову.
- Табан – благородный мужчина.
- Я надеюсь, кардассианцы всё-таки исполнят своё обещание и помогут моей семье. Не представляю, как Табан с детьми без меня…
- Нельзя рассчитывать на кардассианцев. Мы должны сами бороться за свою семью.
- Лума, а у тебя остались родные на Баджоре?
Помолчав, она мотнула головой.
- Моего отца убили кардассианцы, мать умерла в лагере от голода и болезней. Братья без вести пропали. Но у меня есть друзья, - её голос повеселел. – Мы с ними свяжемся, вот увидишь.
- Да помогут нам Пророки.
Поднявшись, Меру подошла к шкафу.
- Надо одеваться, Лума. Думаю, нас не поймут, если мы выйдем в том, в чём нас привезли. Да я и сама это больше не надену.
Лума пожала плечами:
- Достань мне какое-нибудь платье.
- Думаю, тебе пойдет тёмно-сиреневый, - Меру восхищённо разгладила тонкую шёлковую ткань. Примерь-ка. А я возьму голубое… Нет, Табан говорил, что больше всего мне к лицу зелёный. Эх, увидел бы он меня в этом платье!
Осекшись, она положила платье на софу.
- Глупости я болтаю, да? Я просто очень по мужу соскучилась.
- Я понимаю, - кивнула Лума. – Помочь тебе со шнуровкой?
- Да, пожалуйста.
Подойдя к зеркалу, Меру повернулась к подруге спиной.


Их выстроили возле широкого иллюминатора в два ряда, точно на парад или на расстрел. Розовощёкий Бассо с самодовольной улыбкой прохаживался мимо.
- Помните, - гундосил он, - одна неучтивость, один промах с вашей стороны, и вы отправитесь в лагерь. Незаменимых среди вас нет.
- Уж лучше в лагерь, - чуть слышно процедила Меру. Сейчас ей и впрямь в это верилось. Из лагерей мало кто возвращался живым, но там, наверное, хотя бы не придётся ложиться под кардассианцев.
- Смирение и послушание должны стать для вас…
- Довольно, - раздался от двери спокойный, властный голос. Высокий, молодой ещё кардассианец со значком гала подошёл к ним, а у двери осталось двое солдат.
- Добро пожаловать на Терок Нор, - негромко, но внушительно произнёс он. Цепкий взгляд серых глаз обвёл их всех, одну за другой, и Меру невольно опустила глаза. – Я надеюсь, ваше пребывание здесь будет приятным и комфортным. Знаю, среди баджорцев бытует предрассудок о том, что все кардассианцы грубы и жестоки. Увидите, - он слегка улыбнулся, - это не так. Мы способны на великую доброту.
Услышав короткий злой смешок Лумы, Меру вздрогнула: а ну как и у этого гала острый слух?
К счастью, тот был слишком увлечен собственной речью.
- С вами будут обращаться в высшей степени учтиво. Вы ни в чем не будете нуждаться…
Сейчас или никогда, поняла Меру. Пересилив робость, она подняла голову и спросила:
- Что будет с нашими семьями?
- Молчать! – рявкнул Бассо. – Кто давал тебе разрешения открыть рот? Охрана…
Солдаты дёрнулись было вперёд, но гал обернулся через плечо:
- Стойте, где стоите.
Он подошёл к ней совсем близко, она почувствовала сладковато-терпкий запах его одеколона – или чем кардассианцы себя поливают. Твёрдые подушечки пальцев осторожно, почти ласково приподняли её подбородок.
- С вашими семьями всё будет в порядке. Это я вам обещаю.
Губ кардассианца вновь коснулась улыбка, его пальцы скользнули по её щеке, отводя длинную прядь. Меру пыталась заставить себя не трястись.
Вдруг он нахмурился, в серых глазах мелькнула тень потрясения.
- Что это?
Меру зажмурила глаза.
Вот теперь точно конец. Никуда они с Лумой не успеют бежать. Гал просто прикажет расстрелять её прямо здесь.
- Простите, господин префект, простите, - бессвязно лепетал Бассо, - я не заметил брака… Сейчас её уберут.
Префект?! Так это сам…
Кардассианец медленно провёл кончиками пальцев вдоль её шрама.
- Бассо, дермальный регенератор.
- Но, господин префект…
- Сейчас же, - в голосе гала послышалось нетерпение.
Что-то холодное, металлическое прижалось к щеке Меру. Она рискнула открыть глаза.
- Расслабься, - тихо сказал префект, наклонившись к ней, и включил прибор. По щеке словно побежала струйка воды.
- Это не больно, - шепот обволакивал, подчинял, - всё хорошо… Расслабься.
Убрав регенератор, он слегка наклонил голову, точно любуясь. Меру машинально провела по щеке ладонью и беззвучно ахнула: кожа была совсем гладкой.
- Как красиво, - выдохнул гал и повернулся к Бассо:
- Можете продолжать.
Сделав знак охране, он направился к выходу. Осмелев, Меру повернула голову – и, поймав её взгляд, кардассианец улыбнулся. Ей.
- Я боялась, что он с тобой что-нибудь сделает, - шепнула Лума, наклоняясь к подруге.
- Всё в порядке. А кто он? Неужели действительно…
- Гал Дукат, - сквозь зубы пробормотала Лума. – Глава оккупационного режима. Убийца.


В зале было душно, остро пахло канаром и какими-то благовониями. У Меру сразу закружилась голова, она поспешила отойти к стене, опираясь на локоть Лумы.
Сквозь гремящую музыку до них доносились обрывки разговоров:
- …А ты откуда, из Роканты? Надо же – я там служил три года. Почти земляки.
- …Ещё канару, глинн? Или, может, потанцуем?
-…А почему ты худая такая? Вас что, на Баджоре правда не кормят?
Обхватив себя руками, Меру тяжело вздохнула.
- Странное всё-таки у Пророков чувство юмора. Кто бы мог подумать: у меня красивое платье, я наконец сыта, а на душе так погано.
Какой-то кардассианец, недобро ухмыляясь, подошёл к ним. Его пальцы больно сжали руку Меру, и она с трудом заставила себя не отшатнуться, не закричать.
- Что, так весь вечер и думаешь стенку подпирать в одиночестве? Не выйдет.
Он потащил её куда-то в угол. Беспомощно оглянувшись, она встретилась с полным отчаяния и тревоги взглядом Лумы.
Какие же холодные руки у этого офицера, какое неприятное лицо. Табан, где же ты? Почему ты позволил увести свою жену на потеху ложкоголовым, почему не спас?
Кардассианец притиснул её ближе, полез ладонью в вырез платья. Только бы обморок, колотилось в голове у Меру. Только бы обморок.
- Оставь её! – сквозь шум в ушах пробился знакомый голос. Кто-то оттащил от неё кардассианца, и она жадно глотнула воздуха.
- Да я ничего ей не говорил! Я только…
- Меня не интересует, что ты говорил. Меня интересует, что ты делал.
Заставив себя повернуть голову, Меру увидела гал Дуката. Он взглянул на неё, и холодная ярость на его лице сменилась участием.
- С вами всё в порядке, госпожа Кира?
- Д-да. Кажется.
- Я прошу у вас прощения за поведение своего подчинённого, - негромко сказал Дукат. – Надеюсь лишь, что вы не осудите нас всех за наглое поведение одного.
Она не знала, что ответить. Коленки у неё подкашивались, больше всего ей хотелось оказаться за миллионы световых лет отсюда.
Дукат, кажется, это понял.
- Бассо! Отведите эту женщину в каюту. Потрудитесь проследить, чтобы её не побеспокоили.
Бассо почтительно поклонился:
- Прошу вас, госпожа Кира.
Меру не видела, куда её ведут – несколько раз она едва не ударилась о стену. Бассо брал её под руку, осторожно подталивал:
- Сюда, пожалуйста.
Наконец добравшись до каюты, она вытянулась на кровати без сил и уткнулась лицом в подушку.


Это была не та комната, в которую их с Лумой поселили. Немного придя в себя и осмотревшись, Меру поняла, что новая каюта гораздо просторней и роскошней – даже компьютер на столе стоял. Подумать только, у неё – компьютер!
А Луму, что же, сюда переведут? Не похоже: кровать всего одна, хотя и широкая.
Прижав ладонь ко лбу, Меру растерянно покачала головой. Лума ведь осталась на вечеринке – что с ней сделают эти кардассианцы?
Надо было вызволять подругу. Вот только как? Вернуться? Вряд ли тот офицер ещё раз осмелится на какие бы то ни было поползновения, но…
От одной мысли, что надо будет снова войти в зал, Меру начинала бить дрожь. Да и как туда добраться? Её вели какими-то коридорами, она и не помнит.
За спиной раздался слабый шорох – это открывались двери. Обернувшись, Меру увидела на пороге гал Дуката с большой серебристой коробкой.
- Добрый вечер, госпожа Кира, - он слегка наклонил голову. – Как ваше самочувствие?
- В порядке, - она отступила к кровати. – Уже лучше, намного лучше.
- Рад это слышать, - он поставил коробку на стол. – Вы молочный шоколад любите или чёрный?
- Что, простите?
Меру попыталась вспомнить, когда она вообще в последний раз видела шоколад.
- Здесь и тот, и другой – на всякий случай, - Дукат опустился на софу. – Мне известно, что в вашей культуре женщинам принято дарить цветы, но я не знаю, какие вам нравятся. Боялся ошибиться.
- Баджорская сирень, - пробормотала Меру. – Табан дарил мне на свадьбу.
- Табан – это ваш муж?
- Да. Гал Дукат, - сцепив ладони в замок под грудью, она подошла к нему. – Я о вас слышала много разного, но мне кажется, вы знаете, что такое сострадание. Поймите, у меня муж и трое детей. Младшей, Нерис, три годика. Пожалуйста, отпустите меня к ним.
Дукат задумчиво кивнул.
- Я понимаю вас. Разлука с детьми – это тяжело. У меня у самого четверо сыновей. Они далеко от меня, на Кардассии Прайм.
- Вы скучаете по ним? – тихо спросила Меру.
- Ужасно скучаю. У меня не получается навещать их больше, чем три-четыре раза в год. Но я знаю, что моё пребывание здесь приносит им намного большую пользу, и мирюсь с разлукой.
- Что ж, - улыбнулась она, - у вас должность такая.
- Подумайте, как вы поможете своим близким, если останетесь на Терок Нор. В Дахкуре ведь сейчас тяжело с продовольствием. О лекарствах, тёплой одежде и игрушках я и не говорю. А раз вы здесь, члены вашей семьи попадают в программу государственной поддержки. Их обеспечат жильем и питанием, будут оказывать им первоклассную медицинскую помощь.
- Вы говорите правду?
- Вы сами сможете это проверить. Разумеется, если вам здесь настолько тяжело и вы хотите вернуться, я не стану вас удерживать силой. Но тогда, боюсь, ваша семья останется в бедственном положении. Решать вам, госпожа Кира.
Помолчав, она заглянула ему в лицо:
- Полагаю, если я останусь, это будет значить, что я стану вашей наложницей?
- Я вас не стану ни к чему принуждать. И никто другой не посмеет навязывать вам своё общество. Единственное, о чём я вас прошу – ваша компания. Здесь, на станции, не так уж много женщин и мужчин, с которыми я могу быть откровенным.
- А почему вы решили, что можете быть откровенным со мной?
- У вас хорошее лицо, - улыбнулся Дукат. – Вы мне не выстрелите в спину.
- Я и стрелять-то не умею, - негромко рассмеялась Меру. – Вы знаете, я должна подумать.
- Хорошо, - Дукат поднялся. – Я буду надеяться. Вы не против, если завтра мы с вами увидимся? Я хочу показать вам Терок Нор.
- Давайте увидимся, - кивнула она.
Взяв её руку в свою, Дукат поднёс тонкие пальцы к губам. Меру невольно задержала дыхание.
- До завтра, госпожа Кира.
- До завтра, гал Дукат.


Часть 3

- А это – Променад, главная улица, если так можно выразиться.
Подав руку Меру, Дукат помог ей спуститься по ступенькам.
- Здесь у нас торгуют всякой всячиной, от оружия до модных платьев. Тут же, неподалеку, и офис главы Службы безопасности: большинство беспорядков вспыхивают там, где оборачиваются деньги, и их надо пресекать незамедлительно.
- Деньги, - Меру усмехнулась. – Я уже не помню, когда в последний раз держала в руках полоску латины. В Дахкуре в основном дерутся из-за котелка супа, из-за одеяла…
- Вам нелегко жилось, - сочувственно кивнул Дукат. – Вот сюда, к Айле, я заглядываю иногда. Она орионка, торгует безделушками – порой у неё можно найти изумительно красивые, редкие вещи. Вон там – ателье Гарака, его я вам рекомендовать не стану: тот ещё проходимец.
Повернув голову, Меру вгляделась в полумрак бокового коридора.
- А что там, за силовым полем?
- Ничего интересного, - Дукат махнул рукой. – Там баджорская часть: блоки обработки руды, бараки. Вам туда ходить не стоит, госпожа Кира.
- Да уж, вряд ли меня там встретят с распростертыми объятиями.
- Рабочие, - он пожал плечами. – Народ грубый, необразованный. Прошу вас, сюда. Это бар Кварка – главное место развлечений на станции.
Хозяин бара – низкорослый ушастый ференги с хитро прищуренными глазками – поспешил им навстречу.
- Добро пожаловать, господин префект.
Дукат небрежно кивнул.
- Стакан канара и…
- Мне что-нибудь безалкогольное, - поспешно сказала Меру.
- …Оранжад.
- Господин префект, - хозяин подошёл к прилавку, - вы не представите меня своей очаровательной спутнице?
- Это Кира Меру. Ты поступишь очень разумно, Кварк, если приложишь все усилия, чтобы ей понравиться.
- Всегда к вашим услугам, леди, - подмигнул Кварк. – Ваш оранжад.
Усевшись на высокий стул рядом с ней, Дукат забросил ногу на ногу.
- Итак, госпожа Кира, что вы скажете о моей станции?
- Честно? – она смущённо улыбнулась. – Я не ожидала, что здесь так… мирно, спокойно. Я представляла Терок Нор чем-то вроде военного лагеря.
- Ещё один баджорский стереотип, - с беззлобной усмешкой заметил Дукат. – Кстати, у Кварка есть голокомнаты. Как-нибудь мы с вами обязательно отправимся туда, и я покатаю вас на антигравитационной яхте.
- На яхте? – Меру изумленно покачала головой. Её рука дрогнула, и Дукат осторожно взял у неё бокал.
- У вас голова кружится? Как вы?
- Нет, всё нормально, - она опустила голову на руки. – Просто я… как будто не в себе. Ещё два дня назад я не знала, будет ли для меня хоть глоток супа, а сегодня вы говорите про яхту.
- Это пройдёт, - мягко сказал Дукат. – Скоро вы свою прошлую жизнь будете вспоминать, как страшный сон.
Что-то резко, пронзительно пискнуло, и Дукат поднялся.
- Мне надо принять вызов по коммуникатору, я сейчас вернусь.
Проводив взглядом его статную фигуру, Меру глотнула прохладного оранжада.
Это всё нереально. Сейчас она проснётся в палатке рядом с Табаном, пойдёт стоять в очереди за пайком…
- Вы здесь, должно быть, недавно? – раздался над ухом вкрадчивый голос. Меру повернулась к Кварку.
- Да. А что такое?
- Видите ли… - присев рядом, он воровато оглянулся. – Вы слышали когда-нибудь о канабиоте?
Она пожала плечами:
- Кажется, наркотик такой.
- Синтетический, - Кварк кивнул. – Не то орионцы его изобрели, не то земляне... Тяжёлая вещь: подсаживаются на неё быстро, и мало кому удаётся бросить.
- Вы хотите меня предостеречь о вреде наркотиков? – скептически усмехнулась Меру.
- Знаете, какое главное правило у наркоторговцев? Первая доза всегда бесплатно. А вот дальше вы сами выложите последнее.
- Не понимаю, честно говоря.
- Потому что не хотите понять, - Кварк поднялся. – Что ж, вы правы: бесплатный совет стоит ровно столько, сколько ты за него заплатил. Господин префект возвращается, не буду вам мешать.


- За ней самой никаких нарушений не числится, - Тракс кивнул на экран. – Вот муж – другое дело. Его неоднократно подозревали в связях с ячейками Сопротивления. Правда, для ареста материала пока не набралось.
- Подозрения – это хорошо, - кивнул Дукат. – Это можно использовать при необходимости. Что ещё?
- У неё действительно трое детей. Старший, Реон, недавно перенёс болезнь Синара в тяжелой форме.
- Все необходимые распоряжения администрации Дахкура я уже направил. Семья Киры Меру ни в чём не должна нуждаться. Да, вот ещё что, - он повернулся к Траксу. – Она спрашивала меня о некоей Луме Рал, с которой жила в одной комнате. Хочет с ней увидеться.
Тракс пожал плечами.
- Бассо направил мне рапорт о бунте, который она устроила вчера ночью. Кричала, брыкалась, обзывала офицеров оскорбительными словами… Лума Рал явно не настроена на сотрудничество.
- А её досье вы смотрели?
- У нас на неё вообще ничего нет.
- То есть как это – ничего?
- Вам известно, господин префект, как сейчас работает архивное управление Дахкура. После теракта часть документов была утрачена. Возможно, среди них были и данные о Луме Рал.
- Или же она воспользовалась ситуацией, чтобы сменить имя, - Дукат покачал головой. – Так или иначе, Меру не следует с ней встречаться. Тем более, Центральное Командование уже утвердило мой запрос на отпуск.
Внимательные тёмные глаза Тракса встретились с его взглядом.
- А если это не поможет?
Дукат лишь усмехнулся.
Она будет его. Куда денется?


Дожди всё-таки начались – несмотря на приметы, сулящие ясную погоду, несмотря на молитвы баджорцев, кое-как обустроившихся в лагере под открытым небом. Косые струи хлестали с самого утра, и единственное одеяло Табану пришлось превратить в навес, чтобы дети не так зябли. Прижимая к себе котелок с супом, он брёл по тропинке, надеясь, что с Реоном, Полом и Нерис ничего не стряслось, пока он стоял в очереди.
- Что ты хнычешь, как девчонка, Пол? – услышал он голосок дочки. – Я тоже скучаю по маме. И Реон скучает. Но мы не ревём.
- Умница моя, - Табан опустился на колени рядом с ней. – Всем нам тяжело без мамы. Будем надеться, что она скоро к нам вернётся. Будем молиться Пророкам о ней.
- А где она? – спросил Реон.
- Она… она в лагере. Для пленных.
- Она сделала что-то плохое? – нахмурился мальчишка. – Я в это не верю.
- Нет, её забрали по ошибке. Я верю, что с ней всё будет в порядке. Ешьте, - он поставил котелок. – С утра ведь ходите голодные…
- А нас соседка угощала, - тихо сказала Нерис. Реон кивнул:
- Она сказала, что видела, как уводили нашу маму. И что ей самой повезло: она успела спрятаться под ворохом одеял.
- Да, повезло, - Табан машинально кивнул. – Но вы ешьте, ешьте.
- Пап, а когда мы домой вернёмся?
Его плечи тяжело опустились.
- Не знаю, Пол. Не знаю даже, цел ли наш дом. Но мы обязательно найдём себе жильё.
- Эй, ты! – раздалось за спиной. Обернувшись, Табан увидел кардассианца в форме.
- Ты Кира Табан?
- Я самый.
Под рёбрами что-то больно заскреблось. Неужели кардассианцы всё-таки проведали о его работе на подпольщиков? Его заберут… Что же с детьми будет?
- Твои? – спросил кардассианец, глядя на детей.
- Мои. Что вам нужно?
- По приказу гал Дуката, префекта Баджора, вам предоставляется отдельное жилое помещение. Пойдёмте. Заодно за продукты сразу распишешься.
Не соврали, выходит, пронеслось у него в голове.
Будь он один – послал бы он, наверное, на дно Огненных Пещер и солдата, и Дуката, и всю Кардассию целиком. Но с тремя голодными, мёрзнущими детьми он не мог позволить себе такую роскошь.
Наскоро собрав вещи, он усадил на руки Нерис, подозвал Реона и Пола.
- Пошли.


Букетик сирени стоял в стеклянной вазочке на столе – Меру увидела его, как только переступила порог каюты.
- Ох, гал, но это же совсем не обязательно!
Подойдя ближе, она наклонилась, вдохнула тонкий сладковатый запах.
- Реплицированные цветы так не пахнут, - её пальцы коснулись мягкого стебелька. – Неужели они настоящие, прямо с Баджора?
- Рад, что они вам понравились, Меру, - Дукат внимательно вгляделся в её лицо. – Вы позволите мне называть вас так?
Она неуверенно повела плечом: по имени её называли только родные. Ну, и ещё Лума Рал, с которой за пару дней она сблизилась больше, чем со всеми своими прежними подругами.
- А как мне вас называть?
- Да просто Дукат, не надо званий. Вы же не мой подчинённый.
- Не хотела бы я им быть, - негромко рассмеялась Меру, подливая воды в вазочку. – Вы, наверное, ужасно строгий командир.
- Это так, - в глазах Дуката мелькнули смешинки. – Я всегда требую, чтобы мои приказы исполнялись беспрекословно.
- А ваша жена? К ней это требование тоже относится?
Присев на софу, Дукат закинул руку на спинку.
- Жена? Жена для меня всё равно что совет Детапа: мы идём параллельными курсами и стараемся по возможности не пересекаться.
- Как всё запутанно, - Меру опустилась рядом с ним. – Что ж, я слышала, что многие кардассианские семьи строятся на политическом расчёте.
- Именно поэтому иногда от политики хочется отдыхнуть. Центральное Командование наконец-то дало мне отпуск, и я хочу полететь на Лакариан. Вы составите мне компанию?
А если она скажет «нет», что будет? Он её расстреляет? Отправит на рудники?
Скорее всего, она просто вернётся домой, к Табану и детям. Реон так и не окреп после этой ужасной болезни… и Нерис такая худенькая…
- Да, гал Дукат.
- Мы же договорились – без званий, - весело заметил он. – А впрочем, как вам удобнее.
- А что с Лумой Рал? Мне сказали, она приболела и не может прийти ко мне… Я могу её навестить?
Дукат вздохнул.
- Боюсь, всё не так просто. Лума Рал повела себя крайне неразумно и несдержанно, нападала на Бассо и на солдат охраны. Её отправили в барак. Полагаю, ей понадобится некоторое время, чтобы переоценить своё поведение.
Меру огорченно покачала головой.
- Мне бы хотелось поговорить с ней. Мне кажется, я могла бы её убедить, что драка – это не выход.
- Вы её убедите? – уголки губ Дуката насмешливо приподнялись. – Или она вас? Я не могу так рисковать… сейчас. Но вы увидитесь с ней, как только мы вернёмся из отпуска.
Взяв её руку в свою, он мягко провёл большим пальцем от запястья к центру ладони.
- Вам прислать кого-нибудь помочь с вещами?
- Нет, гал Дукат, - она не смогла заставить себя отнять руку. – Я сама всё соберу.


Часть 4

Какая же она худенькая, и кожа прямо просвечивается. Мягкая кожа, нежная-нежная, как у всех баджорок. Руки, правда, в мозолях, но это пройдёт. Не забыть бы достать для неё бальзам из трав.
Заснула. Ресницы длинные, золотистые, чуть вздрагивают. Так и тянет провести ладонью вдоль розовой щеки, спуститься ниже, к шее, к плечам, расстегнуть ворот блузы… Нет, пока нельзя. Пугливая она слишком, в панику впадёт. А он не собирается брать её насильно, совсем нет. Она сама к нему придёт.
И ждать осталось недолго. У неё же всё на лице, как в зеркале. Смешная. Маленькая смешная дикарка. Сама ещё не понимает, как ей повезло. Так бы и померла там, на Баджоре, в грязи, в холоде. Долго бы не протянула. А сейчас… Да сейчас перед ней – весь мир.
Дукат не зря гордился своим мастерством пилота: шаттл при посадке едва тряхнуло, Меру даже не проснулась – лишь повернула голову и что-то пробормотала. Отключив системы, он повернулся к ней.
- Меру, - легонько коснулся её лба, сдул упавшую на глаза прядь. – Пора вставать, мы прилетели.
Влажно-серые глаза распахнулись.
- Табан, - сонно вздохнула она, - а где…
Приподнявшись, она тяжело вздохнула и отвела глаза.
- Простите. Мне снился…
- Дом, я понимаю.
Открыв дверь шаттла, Дукат подал молодой баджорке руку.
- Ты сильная женщина, Меру. И я не сомневаюсь, что твои близкие оценят по достоинству твое мужество.
Солнечный свет брызнул в глаза, и Дукат невольно заслонился ладонью. А Меру изумлённо распахнула руки:
- Как здесь красиво! Горы… Я никогда не видела гор. И небо такое чистое… Как у нас в Дахкуре в начале лета. Я обязательно должна это всё зарисовать!
- Ты художница? – с улыбкой спросил Дукат.
- Рисую немного, - она отвела взгляд. – У меня редко есть на это время.
- Теперь будет, - подмигнул он. – Слушай, а меня нарисуешь?
- Вас? – растерянно переспросила Меру. – Ох, я даже не знаю. Мне как-то больше удаются пейзажи. Ну, или религиозные сюжеты.
- А ты попробуй. Очень хочется увидеть себя со стороны.


На столе у неё стоял ящик с красками, коробка мелков, подставка с кистями разной формы и размеров, большинство из которых она видела лишь на картинках. Холст, бумага, картон были кипами свалены в углу – только выбирай. Меру не могла решить, за что ей прямо сейчас больше всего хочется взяться. Она ходила по комнате, тихонько напевая, улыбаясь самой себе. Сворачивалась клубком на мягком пуфе, потягивая молочный коктейль. Примеряла платья, пытаясь выбрать, какое ей надеть сегодня.
«Если что, я в соседнем номере», - сказал ей Дукат и не показывался. Он, кажется, даже здесь не собирался домогаться её. Выходит, неправда, что все кардассианцы лишены деликатности.
Распахнув двери, Меру в очередной раз вышла на балкон. Ах, если бы Реон, Пол и Нерис могли увидеть эту красоту! Какие пушистые облака – словно пёрышки. Какая яркая синева. В это небо, как в озеро, хочется бултыхнуться с разбега.
- Вот ты где, - негромко сказал Дукат. – Какие у нас планы на вечер?
Вздрогнув, она обернулась.
- Что вы имеете в виду?
- Я имею в виду, чем ты хочешь заняться, - со смешком пояснил он. – Поплавать по реке? Или на солнечных лошадях покататься? А можем здесь остаться, посмотрим голофильмы.
- Голофильмы хочу, - сказала Меру. – Про то, как главная героиня попадает в сказку.
- И встречает своего возлюбленного? – Дукат подмигнул ей. – Хорошо.
- А потом гулять пойдём, - решила она. – Закаты здесь, должно быть, поразительные.
- Как раз солнце уже не так ярко светить будет для моих глаз.
Подхватив Меру на руки, Дукат перенёс её через порожек и бережно опустил – она даже испугаться не успела.
- Это будут замечательные каникулы, Меру. Я тебя уже обожаю.

Опустив сумку на пол, Табан вытер лоб.
- Ребята, идите сюда! Смотрите, что у меня есть.
Дети гуськом выбежали из своей комнаты. Реон, самый высокий, аж привстал на цыпочки.
- Что там, пап? Покажи!
Жестом фокусника Табан достал из пакета плюшевого медведя. Он был уже весь потрёпанный, побитый жизнью и молью, вместо левого глаза кто-то приспособил ему треснувшую насадку от репликатора, но восхищённое «О!» вырвалось у детей единогласно.
- Это мой! – Реон ухватил медведя за лапу. – Он мой, правда, пап?
- Вообще-то, я купил его для Нерис, - мягко сказал Табан. – Но, думаю, она будет разрешать вам поиграть с ним.
Потеребив пальцем кончик носа, Нерис глубоко задумалась.
- Ладно, - наконец сказала она, и отец улыбнулся.
- Умница моя. Вы уже поели?
- Да, пап, - Пол кивнул. – Моба очень вкусная.
- Хорошо.
Потрепав детей по макушкам, он побрёл к себе в каморку.
Как похолодало сегодня… Что с ними было бы, останься они под открытым небом? Реон такой слабый, да и Нерис здоровьем не отличается.
Сможет ли он, Табан, хоть когда-нибудь искупить ту жертву, которую Меру принесла ради них всех?


- Дукат? – Меру откинула голову на спинку дивана, распущенные волосы мазнули её по щеке. – А можно мне ещё канара?
- Хватит, хватит, - рассмеялся он, принимая у неё стакан. – Тебе и этого-то много.
- Я его ещё никогда не пила, - вздохнула Меру, чувствуя, как разливается по рукам и ногам приятное, дурманящее тепло. – Он очень… очень необычный на вкус.
- На Кардассии его многие любят. Уберу-ка я, пожалуй, бутылку: мне тоже не стоит напиваться.
Беззаботный, чуть расфокусированный взгляд скользнул по его лицу.
- Почему?
- Потому что я не смогу себя контролировать, глупенькая. Начну к тебе приставать. А ты будешь вопить и отбиваться. – Поднеся ладонь ко рту, он зевнул. – Вечер наш будет безнадёжно испорчен.
- Погоди… А почему я должна вопить и отбиваться?
Он пожал плечами:
- Не знаю. Наверное, потому, что ты боишься меня.
Наморщив лоб, она кивнула.
- Да, боюсь. Немного. Но уже не так, как раньше.
- А раньше, что, сильно боялась?
- Жуть! Знаешь, - она сонно вздохнула, - я всегда думала, что кардассианцы уродливые. А ты… ты очень даже симпатичный.
- Да ну? – хмыкнул он, подперев подбородок ладонью. – И что же тебе во мне нравится?
- Ну, - Меру неуверенно протянула руку, - твои волосы. Они такие гладкие, жёсткие… И твои глаза. Удивительные. В них столько всего… И нос, - она наклонилась ближе, касаясь чешуйчатой перепонки. – И твои… твои…
Дукат не стал дослушивать этот заплетающийся монолог: кольцом обхватив талию Меру, он притянул её к себе и поцеловал мягкие, пахнущие канаром губы.
Она глухо охнула, но отстраниться не попыталась, позволила ему скользнуть языком дальше, внутрь. Его свободная рука нырнула ей в волосы, придерживая затылок. До чего мягкие, как шёлк, до чего хочется прямо сейчас повалить её на диван, задрать это лёгкое, свободное платье, забросить её ноги себе на плечи. Она позволит. И будет кричать, задыхаться от наслаждения – а завтра протрезвеет и впадёт в истерику на три дня. Нужны ему такие сложности?
Заставив себя отстраниться, Дукат коснулся ладонью её щеки.
- Уже поздно, Меру, - мягко сказал он. – Мы решили утром сходить в горы, ты помнишь?
- Угу, - вздохнула она.
- Надо ложиться. Давай я донесу тебя до кровати.
Она мотнула головой:
- Я сама.
Ну, сама так сама. Дукат на всякий случай приобнял её за плечи, чтоб не грохнулась.
Хорошо всё-таки, что он сам надраться не успел. Кира Меру отдастся ему добровольно, и без всякого канара. Как и все, кто был до неё.


Микстуру от похмелья для неё кто-то оставил на прикроватном столике. После того, как пальцы Меру доползли до кружки и она сделала глоток, на лоб перестала давить махина размером с космическую станцию, и свет уже не бил так по глазам. Пить, правда, по-прежнему хотелось, но паршиво было не от этого.
Увы, Меру вчера выпила недостаточно много для того, чтобы события вечера стерлись из её памяти. Она сама лезла, именно что лезла с объятиями к гал Дукату. И называла его симпатичным. Если бы он захотел…
По спине Меру пробежала дрожь. Дукат мог сделать с ней вчера всё, что угодно – она бы и не подумала сопротивляться. Разве ей не было хорошо от его прикосновений?
Он кардассианец, Меру, помни, он кардассианец. А у тебя муж, дети…
- К тебе можно?
- Сейчас, одну секунду!
Вскочив, она стащила со спинки стула шёлковый халат и поспешно набросила его поверх ночной рубашки. Застелила постель, метнулась к зеркалу, пару раз взмахнула расчёской.
- Заходите.
Пророки, как она теперь посмотрит ему в глаза?
Дуката, похоже, этот вопрос совсем не волновал. Присев рядом с ней, он взял её руку в свою.
- Долго ты спала, Меру. Я уж успел по парку прогуляться. Как ты?
- Ничего, - смущённо выдохнула она. – Напомните мне больше никогда не пробовать канар, гал Дукат.
- Да хватит уже этих официальностей, - он махнул рукой. – И я рад, что вчера мы многое узнали друг о друге. Тебе нечего стесняться, Меру, - он ободряюще пожал её пальцы.
- Вы правда так считаете?
- Ну конечно.
Наклонившись, он поцеловал её в щёку.
- Что ты думаешь насчёт Парка развлечений, Меру? Странным было бы приехать на Лакариан и не посетить его.
- Парк развлечений? – она улыбнулась. – Звучит заманчиво. Когда я была маленькой, я один раз каталась на колесе обозрения. Ох, как у меня дух захватывало…
- Ты не боишься высоты?
- Нет. А вы?
- У кардассианцев не бывает иррациональных страхов, - засмеялся он. – Решено. Собираемся.

Часть 5

- Ты чудо, - весело сказал Дукат, помогая Меру вылезти из кабинки. – Третий раз уже мы приезжаем сюда, и после каждого катания на «Космической спирали» ты говоришь, что больше никогда на неё не пойдёшь.
- Всё-таки меня сюда тянет, - вздохнула Меру. Земля ещё ходила ходуном у неё под ногами, и она прикрыла глаза, обнимая Дуката за плечи. – Но больше я никогда не полезу на эту карусель, честное слово!
Они вместе рассмеялись, и Дукат повел её к скамье.
- Присядь. Я пока сообщения проверю.
Он читал, и довольная улыбка на лице выцветала, сменяясь серьёзным, суровым выражением.
- Что-то не так? – встревоженно спросила Меру.
- Сводки по Дахкуру, - он закрыл падд. – Опять с продовольствием проблемы. Придётся, видимо, сокращать пайки.
Меру судорожно вздохнула. И прежней-то нормы едва хватало, чтобы не свалиться – что же будет теперь?
Ладонь Дуката накрыла её пальцы.
- Твоей семьи это не коснётся.
Придвинувшись ближе, Меру заглянула ему в глаза, прижалась щекой к его щеке.
- Пообещайте мне, что они будут в безопасности. Кроме вас, никто им не может помочь.
- Я сделаю всё, что в моих силах. Ты не замёрзла, Меру? Здесь прохладные сумерки.
Она покачала головой.
- В самый раз.
- А для моей шкуры холодновато, - Дукат плотнее запахнул шерстяной плащ. – Пройдёмся?
- Давайте спустимся вниз, к пруду. Мне хочется посмотреть на лебедей.
- Как пожелаешь, - он подал ей руку.


Он целовал её в брови, в щёки, в губы, и от этих непривычно-суховатых прикосновений ей было неловко: хотелось отпрянуть и в то же время прижаться теснее. Коленки отяжелели, словно она опять глотнула канара. Влажная от пота спина, едва прикрытая тонким шёлком, прижималась к прохладному пластику двери, ладони вцепились в плечи Дуката. Она упадёт, она непременно упадёт, если сейчас выпустит их.
- Какая у тебя горячая кожа… - жадно втянув ноздрями воздух, Дукат потерся переносицей о её висок. – Какая мягкая…
Сухая чешуйчатая ладонь легла ей на грудь поверх ткани платья, длинные пальцы легонько сжались, и Меру шумно выдохнула, выгибая спину. В серых глазах Дуката искрилось желание и ещё что-то, похожее на усмешку – она не могла сейчас об этом думать, вздрагивая в его руках, то грубовато-властных, то удивительно нежных.
Как Дукат открывал двери, как довёл её до кровати, промелькнуло где-то на краешке сознания. Ткань заскользила вниз с её плеч – снова дразнящие касания, поцелуи-полуукусы, влажный жар шершавого языка. Кажется, Меру лепетала что-то, притискивая его ближе, обвив ногой его бедро… Кардассианец не торопился, лишая её остатков разума неспешными ласками – до мольбы, до блаженно-упоительных слёз в уголках глаз.
«Меру», - шептал он, прижимая её к кровати, врезаясь, врываясь в её податливое тело, распаляя его новыми и новыми волнами удовольствия. «Меру…» - сводил её кисти над головой, терзал хищными поцелуями шею. И потом уже, когда они, усталые, загнанно дышащие, наслаждались последними каплями своего блаженства, он шептал ей в волосы её имя.


«Меру», - Табан со вздохом повернулся на бок. Раньше он каждую ночь валился с ног как убитый, а сейчас то ли уставать меньше стал, то ли так донимала его лютая тоска по жене. У него не осталось даже голофото – но оно было и не нужно: лицо Меру словно отпечаталось на сетчатке глаз. Стоило ему опустить веки, он видел её мягкий взгляд, робкую улыбку, золотистые волосы, рассыпавшиеся по плечам.
Неужели она и впрямь была такой красивой? Была. Одни Пророки знают, увидит ли он её ещё хоть когда-нибудь.
Пусть. Это не главное. Лишь бы ей было не очень тяжело там, на станции, среди кардассианцев. Лишь бы её никто не обижал. Она ведь такая добрая, такая ранимая.
Вновь перевернувшись на живот, Табан сунул локоть под голову.
Ты держись, Меру. Держись, пожалуйста.


С наслаждением потянувшись, Дукат поднялся с кровати и подошёл к репликатору. Немного хотелось пить. И, скорее всего, Меру тоже захочется, учитывая, сколько жидкости теряет тело баджорца при физических нагрузках.
Ишь ты, улыбается, посапывает тихонько. Можно поцеловать её в голое плечо – она сонно поморгает, приподнимется и, конечно, очень смутится. Вчера, когда они шли домой через парк, Дукат без всяких вулканских техник чтения мыслей не мог не видеть, о чём она думает. «Да или нет? – спрашивал напряжённый взгляд, морщинка на лбу, отведённые назад лопатки. – Надо или не надо?» Не так уж сложно было склонить её к верному варианту.
А впереди ещё целая неделя наедине с очаровательной и пылкой Меру. Он не ошибся, выбирая. Он будет носить её на руках, холить и лелеять, а она… она будет смотреть на него, как на божество, своими невозможными блестящими глазами.


Свежий ветерок с воды играл складками юбки, перебирал пряди волос. Меру сидела на нагретой солнцем каменной плите, опустив голые ступни в воду, и смотрела, как бежит по зеленовато-голубой глади рябь.
Всё к лучшему, наверное. У Табана и детей будет еда, крыша над головой, они не будут поминать её, Меру, злом. Разве помогло бы им, если бы она осталась там, на Баджоре?
Только бы Дукат сдержал своё слово. Но он добр к ней, заботлив – должен позаботиться и о её семье.
Он любит её. Если бы не любил – не смотрел бы так ласково, не старался бы проводить с ней каждую секундочку. Не целовал бы так.
Ох, эти поцелуи… Стоит вспомнить, и сердце колотится, как заполошное. Он, конечно, враг Баджора. Но ведь и враги разные бывают.
И она совсем не изменяет Табану, нет. Она всегда будет помнить о нём. А Дукат – это совсем другое, то, чем нет названия ни в одном языке квадранта.


…Дзиннь! – стеклянная ваза, задетая рукавом Меру, свалилась на пол. Руку чуть ниже локтя больно обожгло. Вниз, к запястью, скатывалась красная струйка.
От слов Лумы было едва ли не больнее, чем от осколка, рассекшего кожу. Какое она вообще имеет право судить? Меру позвала её, чтобы вместе порадоваться, чтобы подруге больше не приходилось горбатиться на обработке руды, мести пол или развлекать офицеров.
А Лума смотрела на неё так, словно на её лице кардассианские гребни выросли. Жестокие слова резали слух: «Как ты могла забыть Табана, ваших детей? Ты предала их, предала весь Баджор!»
- Я не предательница, - всхлипнула Меру, подставляя руку под струю воды. – Я всё сделала ради семьи.
- Конечно, не предательница, - донёсся от дверей спокойный голос. – Что случилось, Меру?
Дукат подошёл ближе.
- У тебя кровь? – он взял её руку. – Сейчас я достану регенератор. Эй, кто там есть? – гаркнул он в коммуникатор. – Уберите осколки.
Приобняв Меру за плечи, он повёл её в кабинет.
От мягкого, внимательного взгляда, от тёплой струйки воздуха, обдавшей порез под регенератором, ей стало легче, она овладела собой. Даже улыбнулась:
- Из тебя получился бы отличный медик, Дукат.
- К сожалению, ничего более серьёзного, чем заживлять мелкие ранения, я не умею. Так что стряслось, Меру? Подруга наговорила тебя гадостей?
- Женские ссоры, - она махнула рукой. – Тебе будет неинтересно.
- Мне интересно всё, что касается тебя, - возразил он. – Лума не одобряет наши отношения?
- Она говорит, что ты палач, - процедила Меру . – Что у нас с тобой не может быть ничего общего. Что я… - опустив глаза, она всё же закончила:
- Что я влюбилась в тебя и забыла о своих близких.
- И ты её слушаешь? – Дукат беззаботно пожал плечами. – Она не может знать, что ты чувствуешь к своим близким. Строго говоря, ей вообще не должно быть до этого дело. А что касается любви… - уголки его губ слегка приподнялись. – Я тоже влюблен в тебя, Меру. И в этом не может быть ничего плохого.
Она улыбнулась:
- Правда?
- Конечно. Забудь о Луме, Меру. Она просто тебе завидует. Любая хотела бы оказаться на твоем месте.
Меру смущённо засмеялась. Разумеется, Дукат прав. Но как же всё-таки обидно, когда тебя отталкивает друг, к которому ты успел привязаться, который сделал тебе столько хорошего.
- Вот, - Дукат провел пальцем по гладкой коже, - и следа не осталось. Пойдём, Меру. Я заказал для нас голокомнату у Кварка. Помнишь о яхте?


Саженцы веклавы лучше всего сажать в конце лета, когда уже не стоит душная, пыльная жара и ещё не начались затяжные ливни. Табан немного запоздал. Но, в конце концов, он делал всё, что от него зависело: аккуратно разрыхлял землю, каждое утро проверял навес от ветра и молился, чтобы Пророки благословили его труд.
Реон и Нерис не слишком интересовались будущим садом, они предпочитали носиться по двору, а если Табан не успевал за ними уследить, убегали к развалинам монастыря, где было так удобно играть в прятки. Вот Пол – тот часто приходил помочь отцу.
- Маме понравится, - как-то сказал он, придерживая колышек, пока Табан подвязывал саженец. – Она вернётся, а здесь всё зеленеет.
- Это будет наш подарок ей, - Табан через силу распрямил затекшую спину. – Пол, будь другом, сбегай к крыльцу – я там перчатки оставил.
Мальчик направился к дому, но тут же побежал назад:
- Папа! Пап, там у ограды какой-то лож… кардассианец. Тебя спрашивает.
- Побудь пока здесь, никуда не уходи, - устало сказал Табан и зашагал по тропинке.
Молодой кардассианский гил, уже перемахнувший через низенькую калитку, беззаботно рассеялся на ступеньках, вертя в пальцах жилистый стебель.
- Я к тебе по делу, хозяин.
- Догадываюсь, что не от скуки. Что такое?
- Ты жену-то свою помнишь ещё? У тебя есть возможность записать для неё сообщение. Чтобы она увидела, что с вами всё в порядке.
- И вы действительно передадите его Меру?
- Мне приказано отправить файл гал Дукату, а что уж там он решит, меня не касается.
Табан нахмурился:
- Дукату? С каких это пор префекта интересуют семейные дела баджорцев?
- Во-первых, гал Дукату, деревенщина, - беззлобно буркнул кардассианец. – А во вторых, это уже его семейное дело.
- Что?
- Что слышал. Красивая жена у тебя, и характер, видно, покладистый. Господину префекту такие нравятся. Ну, чего стоишь, как истукан? Пошли, у меня времени мало.


Держа руку Меру в своей и склонившись над картой, Дукат увлеченно объяснял:
- Видишь, это временные трудности. В ближайшие десять лет мы всё наладим и с продовольствием, и со здравоохранением. Кардассианский Союз на пути к процветанию, и баджорцы вскоре по достоинству оценят то, что стали его частью.
- Я надеюсь, что всё будет так, как ты говоришь, - улыбнулась Меру. - Знаешь, я часто думаю: что скажут мои дети, когда подрастут? Поймёт ли меня Нерис?
- Я уверен, она будет благодарна тебе.
- Как знать… Что, если она станет такой же непримиримой, как Лума? Откажется от меня?
- Что значит – откажется? – Дукат сдвинул набровные гребни. – У нас на Кардассии мать священна. Она вправе отречься от ребенка, если он опозорил род, но ребенок от матери – никогда.
- А вдруг она решит, что я бросила её?
- Что за глупости, Меру, - наклонившись, Дукат поцеловал её в щеку. – Даже не думай так.
- Не буду, - она наклонила голову.
- Может, сыграем во что-нибудь?
Меру не успела ответить: двери каюты открылись, пропуская Бассо.
Рядом с ним стояла Лума Рал.
- Ты прости меня, - глухо произнесла она, глядя себе под ноги. – Я была неправа, Меру. Вспылила. Прости.
Слова звучали медленно и в то же время отрывисто, словно на каждом вдохе Луме приходилось бороться с мучительной болью. Меру поднялась, подошла к ней, стиснула ледяные пальцы:
- Ну конечно, я не сержусь. Я так рада, что мы больше не в ссоре!
Губы Дуката изогнулись в скептической усмешке, но Меру строго взглянула на него, и он едва заметно пожал плечами: дело твое, мол.
- Нам надо найти тебе каюту недалеко от моей, - Меру стиснула плечи подруги. – И я распоряжусь насчёт обеда.
Бассо шагнул вперёд и заикнулся было:
- Я не уверен, что это хорошая идея…
- А почему нет, если Меру это развлечёт? – Дукат пожал плечами. – Лума больше не доставит нам хлопот. Не так ли?
Гостья быстро кивнула.
- Господин префект, я принес то, о чем вы говорили, - Бассо протянул Дукату изолинейный стержень.
- Прекрасно. Можете идти.
Повернувшись к Меру, он протянул ей стержень. Прохладный металл коснулся её ладони.
- Думаю, тебе приятнее будет посмотреть это видео одной. Если что, я у себя в кабинете.
Аккуратно вставив стержень в разъем, Меру щёлкнула по экрану.
- Так… Кажется, включение здесь… Ничего не соображаю в этой технике.
- Всё правильно, - Лума подошла к столу. – Я сейчас вернусь, Меру.
- Хорошо.
Вытянувшись в кресле, Меру запустила файл.


К горлу, к глазам подступали слёзы – она тщетно старалась сдержать их. Теплые карие глаза Табана смотрели на неё с экрана. Кажется, протяни только руку, дотронься… Но пальцы упирались в непроницаемое стекло.
«Ты спасла нам жизнь, Меру. Пожалуйста, помни это».
Он и вправду поправился немного, уже не кажется, будто щеки обтягивают кости. Бледность отошла. А глаза всё те же – ласковые, задумчивые.
«Если тебе удастся найти в своей новой жизни доброту, цени её. Держись за неё».
И ни единого недоброго слова.
- Я люблю тебя, Табан, - пробормотала она. – Я тоже тебя люблю.
Чья-то рука дернула её из кресла так, что она пошатнулась.
- Шагай, - прошипела Лума. – Скорее. Дукат!
- В чём дело? – он выглянул из кабинета.
- Под столом бомба, бежим!
Рванувшись к дверям, Дукат выпихнул Меру первой в коридор. Растянувшись на полу, она прижала руки к голове и почувствовала, как тяжелое тело навалилось сверху.
Громыхнуло так, что затылок прорезало болью. Зажмурившись, вжавшись щекой в пол, Меру не сразу поняла, что её кто-то зовёт.
- Меру, - голос Дуката доносился как из бочки. – Меру…
Руки и ноги не слушались, но она кое-как села, привалившись спиной к его груди. Шершавые ладони скользнули по её груди, талии, коленям.
- Цела, - удовлетворенно произнёс Дукат.
- А… а ты?
- А меня их бомбы не берут, - хмыкнул он. – Это уже третий раз.
Повернувшись, Меру попыталась найти взглядом подругу – и не смогла.
Ни капли крови, ни лоскута платья. Лума Рал исчезла.


Часть 6

- Она же не могла просто так раствориться в воздухе. И бомба, ты говоришь, не настолько мощная, чтобы… чтобы разнести тело на молекулы. Что произошло?
- Не представляю, - Дукат повел плечами. – Хочешь – считай, что её взяли на небо Пророки, как в ваших легендах.
- Такими вещами не шутят, - тихо сказала Меру. – Неужели её тебе совсем-совсем не жалко?
- Меру, дорогая, - он опустился рядом с ней, - честно говоря, не вижу причины, по которой я должен бы её жалеть.
- Она была моим лучшим другом.
- Уверена? Ни у кого, кроме неё и Бассо, не было возможности подбросить взрывное устройство.
Меру тряхнула головой:
- Не могла Лума такого сделать! Она любила меня!
- О, как убийственно мы любим… - Дукат удобнее вытянулся на софе. – Как в буйной слепоте страстей мы то всего вернее губим, что сердцу нашему милей*.
Меру удивленно взглянула на него:
- Это твои стихи?
- Кого-то из поэтов Федерации. Один из минусов кардассианской памяти - запоминается много лишнего.
- Кстати, - она поднялась. – Ты мне напомнил кое о чём. Я хотела положить на стол в гостиной… Хорошо, что не успела.
Достав из ящика шкафа свёрнутый в трубку лист бумаги, она торжественно протянула его Дукату.
- Ну-ка, ну-ка… - аккуратно развернув свиток, Дукат с веселым изумлением приподнял надбровные гребни. – Выходит, это я?
- Кто же ещё? – фыркнула Меру. Сложив руки под грудью, она с волнением ожидала вердикта. А Дукат внимательно вглядывался в рисунок.
Резковатый и в то же время изящный профиль, пронзительный взгляд ярких глаз, твёрдый подбородок, губы, сложившиеся в ироничной полуулыбке – этот мужчина на портрете был не просто хорош собой, он был ошеломляюще красив. Столько уверенности в нём было, энергии, непреклонной, непобедимой воли – хватило бы и на трёх Дукатов.
Наверное, именно такое лицо ему всегда хотелось видеть в зеркале. И вот теперь, совершенно некстати, в голове у него мелькнуло: это вообще не лицо, это манекен для агитплаката. Вперёд, Кардассия, в светлые дали!
- Тебе не нравится? – тревожно спросила Меру, обнимая его за плечи.
- Что ты! – он притянул её к себе на колени. – Это чудесный портрет.
Полюбуйся на себя идеального, Дукат. Можешь даже на стенку повесить. Ты же мечтал, чтобы тебя видели таким – так в чём грёбаная проблема?
- Спасибо, Меру. Я… не ожидал.
- Я и сама от себя не ожидала, - негромко рассмеялась она. – Знаешь, мне кажется, я увидела тебя настоящего ещё в тот момент, когда ты оттащил от меня этого гала на вечеринке. У тебя было такое лицо, как будто ты его растерзать хотел на мелкие клочки. А я тебя тогда даже не поблагодарила.
Тёплые влажные губы коснулись его виска, и Дукат подавил иррациональное желание взвыть.
- Я сам всё устроил, - сорвалось с языка прежде, чем он успел включить голову.
- Сам? – изумленно ахнула Меру. – Как же это?
- Я велел ему сделать вид, что он тебя домогается, - процедил Дукат, чувствуя, как между ребрами свивается клубком злое, колючее удовлетворение. – Чтобы я мог геройски тебя спасти.
Она смотрела на него непонимающе. Дукат ждал: вот сейчас вскрикнет, расплачется, попытается залепить ему пощёчину.
Откинув голову на подушку, Меру обхватила его за шею и притянула ближе.
- Ты настолько сильно хотел мне понравиться, да? И боялся, что я буду видеть в тебе только кардассианца?
- Да, - обреченно выдохнул Дукат, целуя её.
Он никогда не поймёт женскую логику. Баджорскую – тем более.


- Мама!
Меру села на постели, поспешно оглянулась:
- Нерис! Нерис, где ты?
Дочка сидела на краешке кровати, свесив ноги и подложив под локти подушку. На крохотном личике застыло какое-то недетски хмурое выражение.
- Что с тобой, Нерис? Кто тебя обидел?
Меру потянулась к дочке, но пальцы коснулись не мягких волос, а лысой головы ференги, владельца бара.
- На что будем ставить, прекрасная леди? – подмигнул он. – Возможно, сегодня вам повезет.
- Где Нерис? Где моя дочь?
Кварк с сожалением развел руками:
- Результаты азартных игр не обжалуются в суде. Тут уж ничего не поделаешь.
- Где моя дочь?! – она вцепилась в плечи коротышки, но поняла, что сжимает в руках какого-то истукана с птичьим лицом.
- Я же просил тебя не ходить в баджорский отсек, - недовольно произнёс голос Дуката.
Дёрнувшись всем телом, Меру открыла глаза.
Сквозь полумрак проглядывали привычные очертания кровати, шкафа, занавесей. Под потолком слабо помаргивала лампочка сигнализации. Ровное, спокойное дыхание Дуката заполняло тишину каюты.
Нерис здесь не было и быть не могло. Зачем она приснилась? Зачем?
Стукнув кулаком по постели, Меру вжалась лицом в подушку. В глазах щипало, всхлипы против воли рвались из горла.
Натянула одеяло на голову – тут же стало душно. Высунувшись из-под него, Меру с опаской повернулась к Дукату: не разбудила ли его?
Кардассианец по-прежнему спал блаженным сном.


- Папа, папа! – обиженно позвал Пол, потирая коленку. – Нерис меня ударила!
Положив молоток на землю, Табан поднялся на крыльцо.
- Покажи, - его пальцы проворно отвернули штанину сына. – Вот так – больно?
Втянув нижнюю губу, Пол покачал головой.
- Наступить можешь на ногу?
Мальчик несколько раз подпрыгнул, русая чёлка упала ему на глаза. Табан ласково взъерошил непослушные вихры:
- Значит, пустяк. Пройдёт. А ты, Нерис, должна попросить у брата прощения.
Надувшись, девочка мотнула головой.
- Не буду. Он заслужил.
- Чем же? Он обидел тебя?
- Он сказал, что мама больше не вернётся.
Растерянно проведя ладонью по затылку, Табан присел на ступеньки рядом с детьми.
- Ох, ребята-ребята… Почему ты думаешь, что мама не вернётся, Пол?
- Потому что…
Сглотнув, мальчишка опустил голову:
- Потому что Пророки забрали её в Небесный храм. У Лосса из крайнего дома так же пропали папа с дядей, он их полгода ждал, пока мама всё ему не рассказала. И тебе, пап, - он шмыгнул носом, - не надо было ничего выдумывать.
Глазенки Нерис вопросительно смотрели на отца. Обняв её одной рукой, а другой прижав к себе Пола, он вздохнул:
- Я ведь сам точно не знаю, что с ней случилось. Мне остаётся только надеяться, что она жива и здорова.
- Если бы Пророки её не забрали, - тихонько сказала Нерис, - она бы не бросила нас. Правда?
- Конечно, правда, - за спиной у них хлопнула дверь. Уперев руки в боки, Реон оперся о деревянные перила. – Иначе получается, что она просто струсила.
Табан покачал головой.
- Никогда не говори так о матери. Она – самый храбрый человек из всех, кого я знал. Если бы не она, мы бы не пережили холодов.
Кивнув, Нерис прижалась лбом к его груди.
- Значит, она все-таки не придёт? Пророки не отпустят её к нам?
- Не знаю, маленькая. Нам остаётся только молиться за неё и ждать.


Статная светловолосая женщина за прилавком с улыбкой протянула Меру пакет:
- Заходите ещё. На следующей недели мы ждём новую линию средств по уходу за лицом.
- Спасибо, - кивнула Меру, - я зайду обязательно.
- Постойте, - она подошла ближе, всё так же ласкательно улыбаясь. – Завтра вечером мы с мужем устраиваем вечеринку для кардассианских офицеров – и для избранного баджорского общества, разумеется. Я вас приглашаю.
Меру подняла брови:
- Избранное общество? Те, кто сотрудничает с кардассианцами?
- Разумеется, - кивнула аптекарша, - как и вы, и я.
- Но я не сотрудничаю. Я просто… - Меру запнулась, подбирая слово, - просто подруга гал Дуката.
- А ваша душа и сердце там? – женщина махнула белой, унизанной кольцами рукой в сторону бараков. – Что ж, очень удобно. Жаль, я не умею так раздваиваться.
Меру переступила с ноги на ногу.
- Вы меня неправильно поняли. В кардассианской оккупации, наверное, есть некоторая польза для Баджора, но…
- Разумеется, есть. Без кардассианцев моему мужу не удалось бы стать аптечным монополистом, - звонко рассмеялась женщина. – Каждый ищет свою выгоду, не так ли? Завтра в семь, на углу Променада и административного квартала. Мы будем вас ждать.
Машинально прижимая к себе пакет, Меру вышла из аптеки. В голове назойливым молоточком стучали мысли.
А что, если Лума была права? Что, если она, Меру, не о семье, а о себе думает? В конце концов, ей же хорошо с Дукатом.
И что, обязательно надо, чтобы было плохо? В конце концов, Табан сам сказал… Не думать о Табане, нет. Не надо.
Она согласилась, чтобы спасти его и детей. А то, что она чувствует к Дукату, то, что Дукат чувствует к ней – кому какое дело?
В конце концов, Дукат – справедливый правитель, он любит баджорцев. Он сам говорил, что относится к ним, как к собственным детям. И он желает им только добра.
Между прочим, рабочие здесь на станции, выглядят здоровее, чем те, кто живут на Баджоре. Может, это только начало – а дальше легче будет всем?
Ой ли?
Приостановившись, Меру провела свободной рукой по лбу. Зачем кардассианцы вообще вторглись на Баджор? Разве не лучше было бы, если они сидели у себя на Кардассии Прайм и никого не трогали?
Она тряхнула головой. Хватит рассуждений, не то она сейчас до такого додумается, что впору будет биться головой о силовое поле. Надо прибавить шагу и идти домой: наверняка Дукат уже вернулся, ждёт её.


С негромким шорохом двери распахнулись, и Дукат лениво повернул голову. Очертания комнаты колыхались перед глазами – не то он так упахался, не то третий стакан канара был лишним.
- Меру, - он протянул руки ей навстречу. – Наконец-то!
- А ты, я смотрю, уже успел отдохнуть без меня, - с весёлым упреком заметила она. – Что праздновал?
- Сегодня великий день, - криво ухмыльнулся Дукат. – Мы с Траксом раскрыли заговор подпольщиков. И знаешь, кто у них стоял во главе? Глинн Ардел.
Меру, которой, очевидно, ничего не говорило это имя, опустилась рядом, на софу.
- Мы вместе Академию заканчивали, - рассеянно сказал Дукат. – Я у него списывал зачёты по истории Кардассии, а он у меня – подпрограммы управления звездолетом. Потом служили вместе на «Корнэйре». Ему должны были через полгода гала дать, а он, тарг его задери…
Повернувшись на бок, Дукат подпер щеку ладонью.
- И молчал. Всё время молчал – а я семь часов его допрашивал. Сам. На нем живого места не…
Встретившись с её взглядом, он осекся. Кивнул с коротким смешком:
- Ты права. Разумеется, тебе это ни к чему.
Его пальцы скользнули по её гладкому подбородку:
- Иди ко мне.
Голова Меру опустилась ему на грудь, и он машинально пропустил между пальцами пушистые, пахнущие чем-то травяным пряди. Какие они мягкие… Как шёрстка у триббла.
Да, некогда у него был триббл – ласковый, послушный, благодушно мурчащий. Неплохая компания, если не предвидится другой.
Усмехнувшись собственным мыслям, Дукат обнял Меру поперек талии и прикрыл глаза.


*Ф. Тютчев.


Часть 7

Поставив перед посетительницей поднос с бутербродами и имбирным чаем, Кварк заговорщически ухмыльнулся:
- Вот уже восьмой год вы наведываетесь ко мне, госпожа Кира, и я так и не убедил вас сыграть в дабо.
- Никогда не любила азартные игры, - пожала она плечами.
- Хоть бы вечерок скоротали. Гал Дукат надолго улетел?
- Послезавтра должен вернуться.
- Что ж, - Кварк слегка поклонился, - желаю вам, чтобы с ним всё было в порядке – и чтобы ваш родственник благополучно выздоровел.
Меру недоуменно нахмурилась:
- Родственник? Какой родственник?
- Ну, тот, которого из Галитепа привезли. Или вы однофамильцы? – Кварк встревоженно взглянул на неё. – В таком случае, прошу прощения.
- Погоди, - Меру привстала. – Расскажи-ка толком, о ком ты говоришь.
- Да о баджорце по фамилии Кира. Его вместе с другими привезли из трудового лагеря на переработку руды, а потом нашли у него какую-то жутко редкую заразу. Гал Дукат рвёт и мечет: говорит, что из-за медицинских экспериментов в лагере, о которых даже не уведомили Центральное Командование, в него теперь все камни полетят.
Разведя руками, Кварк заглянул ей в глаза:
- А вы разве не слышали? Весь Променад об этом толкует.
Рука Меру скользнула вдоль воротника, пытаясь отвернуть стиснувшую горло ткань.
- Как его имя, Кварк? Как зовут этого заключенного?
- Да разве упомнишь? – он пожал плечами. – У вас, баджорцев, такие странные имена. Не то Рабан, не то Барабан… Госпожа Кира, куда же вы? А чай?
У самых дверей он поймал её за руку.
- Вас всё равно не пустят в здравпункт, госпожа Кира. Там карантин.
Меру тряхнула головой:
- Я должна туда попасть. Должна, понимаешь? Расскажи мне, где находится здравпункт.
- А вы разве сами там ни разу не были?
- Только в кардассианском госпитале. Кварк, не молчи же! – она умоляюще взглянула на него.
Ференги нерешительно переминался с ноги на ногу. Запустив пальцы в волосы, Меру расстегнула заколку с изумрудом, и тяжелая волна волос упала ей на плечи.
- Вот.
- Хорошая вещь, - Кварк повертел в руках заколку, прищёлкнул языком. – На что только не пойдёшь ради дружбы! Не выдавайте меня префекту, госпожа Кира.
Её глаза впились в его лицо:
- Не выдам.


Введя код доступа, подсказанный Кварком, Меру затаила дыхание. Тяжелая металлическая дверь медленно поехала в сторону – сработало.
Эта узкая тёмная комната с красной лампочкой, мигающей под потолком, была, должно быть, приёмной. Куда же теперь? Не натолкнуться бы на заведующую. Кварк говорил, что она кардассианка и притом жуткий бюрократ. С такой не сговоришься.
Из-под крайней слева двери в коридор тянулась полоска света. Может, там палата? Подойдя ближе, Меру прислушалась. Звонкий женский голос, похоже, заканчивал какую-то историю:
- …И вот с тех пор он понял, что легче поймать за хвост песчаную ящерку, чем кардассианца – на честном слове.
Одобрительный смех донёсся из-за двери.
- Сестра Тора, - хрипловато произнёс какой-то мужчина, - расскажи ещё что-нибудь забавное.
- Да где ж я на вас напасусь? – фыркнула рассказчица. – Ладно, слушайте. Если у тебя за всю жизнь была только одна женщина, значит, ты однолюб. Если две – верный возлюбленный. Пять – разборчивый мужчина. Десять – ловелас. Двадцать – развратник. Тридцать – озабоченный маньяк. Ну, а если их количество измеряется сотнями, значит, ты – гал Дукат.
Последнее слово потонуло в хохоте.
- Ты за ним считала, что ли? – сквозь кашель спросил кто-то.
- Упаси меня Пророки, - беззлобно буркнула она.
Откуда-то из глубины комнаты раздался резкий, надломленный голос:
- Ох, Тора, несдобровать тебе. Доведёт тебя язык…
- Вы мне каждый раз говорите это, Мол, - беспечно отозвалась девушка.
- А разве мало кого в лагерь отправили за разговоры?
- Надеюсь, обойдётся. Лежите, Мол, лежите, мне вам ещё компресс ставить. Я сейчас.
Расслышав легкие шаги, Меру испуганно оглянулась и дернула на себя первую попавшуюся дверь. К счастью, та поддалась.
Комнатушка была ещё теснее: в ней не было ничего, кроме стола, уставленного какими-то пробирками, железного шкафа и проводов на полу. А на двери напротив той, через которую Меру только что юркнула, светилась надпись: «Опасно! Карантин».
Не раздумывая ни о чем, Меру подбежала к двери, и та отворилась. Какая-то аппаратура кругом, цветные лампочки… На койке у стены лежал худой баджорец.
В тусклом свете Меру разглядела слипшуюся прядь русых волос у него на лбу – и ринулась вперёд, обхватила горячие, влажные от пота руки.
- Табан! Родной мой, проснись! Это я, Меру. Я заберу тебя домой, на Баджор. Ты поправишься, обязательно поправишься!
Опустившись на колени, она принялась покрывать его лоб и щёки поцелуями.
- Открой глаза, хороший мой. Это же я! Больше уж мы не расстанемся.
- Что за… Компьютер, свет! – резко раздалось за спиной.
Под потолком тяжелым медным светом вспыхнули лампы, и Меру беззвучно охнула, увидев совсем чужое лицо.
Тяжелый квадратный лоб, длинный нос, ввалившиеся скулы… Не Табан.
- Что вы здесь делаете? – процедила сквозь зубы кардассианка в форменной медицинской накидке. – Кто вас сюда пустил, дрянь вы эдакая?
Она разглядела дорогое шелковое платье Меру, браслет на её руке, и тёмно-карие миндалевидные глаза расширились от гнева и страха.
- Я же из-за вас, чего доброго, под суд пойду. Тора! – гаркнула кардассианка на весь коридор, и на пороге появилась невысокая фигура баджорской медсестры.
- Да, гил Ондар?
- Где ты шляешься?
- Я с больными сидела, - девушка слегка пожала плечами. – В общей палате.
- Кто сегодня дежурный по карантину?
Взяв из шкафа гипошприц, кардассианка впилась железными пальцами в плечо Меру.
- Не дергайтесь. Надо хоть прививку сделать, хотя, скорее всего, уже поздно. Ну? – она повернулась к медсестре. – Мне что, силу применить?
- Дежурил Оран Анто, - нехотя произнесла девушка. – У него мать больная. Он, наверное, к ней побежал – проведать.
- Пойдёт теперь руду обрабатывать. А ты… - взгляд кардассианки скользнул по бледному лицу. – Ты лишаешься продовольственного пайка на два дня.
- Она-то за что? – не выдержала Меру.
Кардассианка повернулась к ней:
- Пойдемте. Надо провести обследование. Смотри, - она кивнула Торе, - чтобы больше здесь и духу ничьего не было.
- Да, гил Ондар. Возможно, - девушка сложила руки под грудью, - разумнее было бы поставить в этой палате дверь с компьютерным кодом?
- А средства я где возьму? – заведующая дернула плечом. – Хочешь – сходи на приём к гал Дукату и попроси его расширить финансирование баджорской медицины. Только я тебе этого делать не советую.
Молча наклонив голову, медсестра подошла к экрану трикодера, проверяя состояние больного. Гил Ондар легонько подтолкнула Меру:
- Пошли, нечего медлить.


Гал Дукат шагал по Променаду так, что главный врач военного госпиталя и охранники едва поспевали за ним. Медик на ходу разводил руками:
- Иммунитет ослабленный, организм почти не сопротивляется. Мы делаем всё, что можем, гал, но она уже никого не узнаёт.
- И чего её понесло в этот здравпункт… - процедил Дукат и прибавил ругательство.
Лекарство обещали синтезировать на Кардассии Прайм, но на это должно было уйти не меньше недели.
- Она столько не протянет, - словно подслушав его мысли, сказал врач. – Если бы она хотя бы пыталась бороться…
- Она говорила что-нибудь?
- Всё Табана какого-то зовет – не знаю, кто он ей. Больше ничего.
Двери палаты интенсивной терапии разъехались в стороны, и врач протянул Дукату халат и маску с перчатками.
- Наденьте. Неизвестно, как эта зараза действует на нашу расу.
Облачившись в пахнущее озоном одеяние, Дукат подошёл к постели и покачал головой. Утопавшая в подушках Меру казалась такой же белой, как наволочка под ней, и совсем худенькой – ещё тоньше, чем когда её только-только привезли из голодного Дахкура.
Опустившись на стул, он наклонился и взял её пальцы в свои.
- Меру, - позвал негромко, - ты слышишь меня?
Светлые ресницы дрогнули. Повернув голову к плечу, Меру открыла мутные, воспаленные глаза.
- Это ты, - чуть слышно выдохнула она. – Табан… ты пришёл. Ты не бросил меня.
Резко вскинув голову, Дукат впился взглядом в лицо главврача. Тот молча пожал плечами.
- Я ждала тебя, - с усилием оторвав голову от подушки, Меру села на постели. – Долго ждала. Ты не верь, если кто-то тебе будет на меня наговаривать. Я люблю тебя. Я всю жизнь, каждую минуту любила только тебя.
- Ляг, - пробормотал Дукат. – Тебе не надо напрягаться.
Опустив свободную руку на плечо Меру, он попытался уложить её на подушки, но она с неожиданной силой высвободилась.
- Миражи, - сипло сорвалось с пересохших губ. – Всё остальное – только миражи. Ты веришь мне, Табан? Или ты уже давно забыл меня? Скажи.
Тонкий рот искривился, словно в судороге или рыдании.
- Скажи. Мне не будет покоя в Небесном Храме, если я буду знать, что ты… сердишься на меня.
- Я не сержусь, - тихо сказал Дукат по-баджорски. – Я люблю тебя.
- Я знала, - шепнула Меру, вновь откидываясь на постель. Глядя куда-то сквозь потолок, она счастливо улыбалась.
Осторожно выпустив её руку, Дукат поднялся.
- Сообщайте мне об изменениях, - сквозь зубы бросил главврачу и вышел.
Прямо там, в коридоре, присел на подоконник иллюминатора и вытянул ногу. Какая-то дикая усталость навалилась, как давным-давно, после экзаменов, когда он лежал, запрокинув лицо к небу, и думал: а зачем всё? Зачем учиться, воевать, любить, управлять, рваться к чему-то? Всё равно от этой бестолковой суеты останется одна только звездная пыль.
Может, бросить к таргам эту станцию, префектуру и уехать куда-нибудь на необитаемую планету растить лианы? Представив себе лица родичей, друзей и врагов, Дукат беззвучно захохотал, закрыв рот ладонью. Нет уж, не доставит он никому такого праздника – сбежать. Он будет идти дальше: вперёд и вверх.


Эпилог


Давно уже гал Дукат не занимался с таким рвением военными и экономическими вопросами. Сам принимал делегатов, сам летал в патрулирование и умудрился ввязаться в стычку с орионскими пиратами, разработал и опубликовал несколько новых инструкций для кардассианского персонала станции. Он хватался за любое дело, лишь бы оставалось меньше времени для пустых раздумий и меньше сил для верченья с боку на бок по ночам.
Какая-то томительная, тоскливая скука забиралась под шкуру, надоедливо стучала в висках. Он гнал её от себя – и старался реже вспоминать Меру.
Потом, уже после поездки домой, в Лакат, полегчало. Старшего сына он учил обращаться с дисрапторной винтовкой, с младшими они день-деньской гонялись наперегонки – как-то совсем нежданно пришло время возвращаться.
Генеральная инспекция всей Терок Нор, заранее запланированная им на начало месяца, представлялась уже не возможностью развеяться и отвлечься, а утомительным бюрократическим мероприятием. Но менять расписание Дукат не хотел – да и потом, многие уязвимые точки станции действительно нуждались в проверке.
Например, четвертый, шестой и седьмой блоки обработки руды. Надсмотрщики вяло оправдывались, придумывали кучу причин – особенно старался молодой и льстивый глинн Дарос.
- Никакие слова, - бросил подчиненным Дукат, - не заменят руду. Темпы обработки на вверенных вам объектах снизились на двадцать процентов. Даю вам десять дней на исправление ситуации – в противном случае пойдете под трибунал за саботаж.
С безопасностью и медициной дело обстояло получше. Беспорядков в бараках и в промышленном центре почти не было, и несчастные случаи исчислялись единицами. Ирса Ондар, заведующая здравпунктом, лихо рапортовала ему об успехах, пока её помощники-баджорцы выводили на экран графики.
Осталось только осмотреть стыковочные шлюзы и главный транспортатор.
- Проблем у нас почти нет, - рассказывал главный инженер по дороге к посадочной площадке. – Три недели назад при транспортации экипажа эсминца «Хоттор» из-за перебоев с энергией заклинило главную цепь, но мы вовремя перевели управление на запасные, и всё прошло успешно.
- Вы разобрались в причине неполадки?
- Так точно. Резкий скачок напряжения, спровоцированный…
- Гал Дукат! – раздалось позади. Судя по легким шагам и сбившемуся дыханию, кто-то бежал за ними.
Дукат недоуменно повернул голову, скользнул взглядом вдоль худенькой фигурки. Тренированная память не подвела его: он узнал медсестру из здравпункта, девочку на побегушках у Ирсы Ондар.
- Гал Дукат, - сорванно выдохнула она, подходя ближе, - позвольте мне с вами поговорить.
Заинтригованный – не каждый день всё-таки к нему на Променаде подбегают баджорцы и требуют аудиенции – он сделал шаг вперёд. С ревом вырвавшаяся из-под ног белая волна ослепила его, дикая боль ввинтилась в тело сквозь макушку вниз, по позвонкам.
Он услышал только собственный слабый крик – и навалилась тишина.


Пальцы сгибались с трудом, левое колено почему-то жило собственной жизнью, вздрагивая в ответ на малейший звук. Под рёбрами что-то противно ныло, словно оттуда забыли убрать врезавшийся осколок.
- Пожалуйста, не трогайте регенерационную повязку, гал, - тонкая, но сильная рука главврача отвела ладонь Дуката ото лба. – Для полного заживления ран требуется как минимум трое суток.
- Понял, - буркнул Дукат. – Сколько я уже здесь провалялся?
- Шесть с половиной часов. У вас потрясающая воля к жизни, - с уважением сказал врач. – Я не ожидал такого быстрого восстановления.
Дукат крепко пожал морщинистую ладонь.
- Выкарабкаюсь – к награде вас представлю.
- Вообще-то, я только довершил дело, - ученый отвел взгляд. – Вас спасла эта девочка, баджорка. Счёт на секунды шёл, она быстро среагировала, даром что медсестра.
- Это правда? – Дукат поднял надбровные гребни. – Она оказывала мне первую помощь?
- Вероятнее всего, вы истекли бы кровью без её вмешательства.
Задумчиво потерев подбородок и пытаясь унять внезапно усилившееся сердцебиение, он поудобнее устроил голову на подушке.
- Как её зовут?
Взяв падд, главврач пролистал несколько файлов, открывая нужный.
- Тора Напрем.
Рука префекта Баджора потянулась за паддом.
С экрана на него слегка удивленно, с каким-то затаенным любопытством смотрели светло-карие глаза. Вполне типичная баджорка, такую не назовешь красавицей: длинноватый, чуть вздернутый нос, пара прыщиков на щеке, довольно тонкие обветренные губы. На плечо спускалась рыжеватая коса.
Ещё раз внимательно рассмотрев голофото, Дукат положил падд на тумбочку.
- Ну что ж, Тора Напрем, - тихо сказал он. – Будем знакомы.
Не забудьте оставить свой отзыв: http://ficbook.net/readfic/2847029

Copyright © TsPok & SilverWind

2014