Inhoe Press (перевод Оldhorta)
На линии огня
На линии огня
Автор - Inhoe Press
Перевод – Оldhorta
Категория – драма
Рейтинг - PG
В сражении время замедляется.
Новоиспеченному лейтенанту Маккою казалось, что время остановилось. Он словно завис в кошмаре из давнего прошлого, полевой хирург без каких-либо инструментов, которому ничего не остается как лечить, полагаясь на собственную сообразительность, независимо от того сколько опыта у него было в прошлом.
Кровь, теплая и липкая, просачивалась сквозь пальцы Маккоя. Он сильнее надавил на открытую рану на груди и натолкнулся на обеспокоенный пристальный взгляд энсина.
- С вами все будет хорошо.
Это было обычным утешением… и ложью. Легкое юноши было пробито; сосуды и плоть разорваны проникающим импульсом, что прошел сквозь его тело как сталь сквозь мягкую глину. Рана была очень скверной; оружие террористов, которое использовали тэрики, это протооружие, разрушало у людей к-фактор. Никакой жгут не мог остановить кровотечение.
Далекая пульсация звукового обстрела эхом отзывалась вокруг него. Залпы сотрясали землю грохочущими волнами. Нервы Маккоя, натянутые как провода, содрогались под кожей в ожидании очередного взрыва, который его накроет.
- Держись.
Он не был уверен – обращается ли он к энсину или к самому себе. Его незанятая рука возилась с непривычной полевой аптечкой. Дрожащие пальцы вслепую отыскивали гипоспрей.
Где, черт побери, санитар?
Он ничего не видел сквозь дым, и никто не услышит его из-за обстрела. Санитар обещал, что вернется с носилками. С тех пор, казалось, прошли часы. Канонада придвинулась, рассеяв силы Звездного Фота. Они знают, где он? Они успеют добраться до него прежде, чем его найдет случайная граната?
Он склонил голову. Густой дым затянул небо, погрузив скалистый пейзаж Седьмой заставы в прозрачные сумерки. Где-то там было солнце, нагревающее землю точно в жаркий день в Джорджии. На юге практически не было никаких деревьев, и было непонятно, что там горело, и откуда шел дым. Казалось, он просто поднимается от земли как мистическое явление ниспосланное спрятать их.
Он ввел содержимое гипоспрея в энсина. Это было его единственным медицинским снаряжением. В гипоспрее было всего лишь безвредное лекарство для успокоения больного. Мальчик умирал.
Его удивило, как быстро он растратил запасы, как много раненых он успел осмотреть.
«Предполагалось, что это будет тренировочной операцией», думал он, одновременно осматривая пациента. Кровь неприятно застыла на его руке.
Он уставился на синеватые губы и задался вопросом о бессмысленности всего происходящего, и той череде событий, что обратила тэриков, обычно мирных жителей Седьмой заставы, против всей мощи Звездного Флота.
Тэрики напали незадолго до полудня, забросав здания Звездного флота звуковыми и оглушающими гранатами, протестуя против оккупации, как они то полагали, своей земли. По современным военным стандартам оружие было примитивным, но, тем не менее, как Звездный Флот в этом скоро убедился, чрезвычайно эффективным. Первые жертвы получили незначительные повреждения. Но по прошествии времени, когда Звездный Флот оказался неспособен справиться с маленькой группой повстанцев, их возросшая уверенность привела к усилению агрессии и появлению тяжких ранений. Медицинский центр заполнился ранеными, заставив персонал заняться их сортировкой во внутреннем дворе. Свежие рекруты, такие как Маккой, поучили задание отправиться на поле боя – собирать и отправлять.
Что я здесь делаю?
Но возможно он пытался спросить: «зачем я здесь?»
Годом раньше он состоял в медицинской коллегии и был главным хирургом Медицинского центра в Джорджии. Лечил пациентов согласно предписанным процедурам и читал лекции в престижной Ассоциации медиков. Теперь он находился в центре войны – поправка, в центре стычки - на отдаленной планете близ Ромуланской нейтральной зоны. Он потерял свой медицинский трикодер, коммуникатор и половину содержимого медицинской сумки.
Где-то перед ним, за стеной из серого дыма и пыли находились сотни врагов вооруженных гранатами и винтовками, нацеленными на любого одетого в форму Звездного Флота. Позади него точно листья на ветру было рассеяно двести офицеров Звездного Флота, большей частью с ЮСС «Фаррагут», недавно присланного на помощь для усиления заставы.
Присутствие Звездного Флота должно было защитить тэриков, и укрепить границу Федерации. Но местные повстанцы не оценили значения заставы и предлагаемой защиты. Казалось, их это не заботило.
Пронзительный вой звуковой гранаты прорвался сквозь беспорядочные звуки боя. Мгновенно жар ожег сзади его шею. Раздражающая волна от силового поля задела чувствительные участки его кожи.
Он выругался, проклиная академически-аккуратную стрижку, оставившую его кожу открытой. Он передвинулся, чтобы защитить своего пациента, когда граната разорвалась немного позади него. Шоковая волна слегка сотрясла спекшуюся от жара почву. Он покачнулся на коленях, когда земля просела от удара.
"Чертова форма как красная тряпка перед быком". Голубой цвет бросался в глаза на фоне белого пейзажа, делая из него заметную мишень. Он погибнет, разыгрывая из себя солдата, и они отправят его тело домой с серийным номером, выгравированным на серебряном гробу, который некому будет получить.
После развода он искоренил собственную жизнь – вычистил офис, распродал имущество и поцеловал на прощание дочь. Он расстался со своей жизнью как со старым пальто, отрекаясь от имен и званий, ради достижения которых трудился всю жизнь.
Что я здесь делаю?
- Док! – запыхавшийся член экипажа налетел на него и неистово ухватился за рубашку. – Что вы здесь делаете? Нам приказали отходить. Вы должны убираться отсюда.
«Как раз вовремя».
Следующий взрыв потряс землю. Было невозможно разглядеть где проходит линия фронта, насколько близко он находится от нее. Подошли еще люди с бледными лицами, покрытыми потом и грязью. Они опустились на колени возле раненного энсина, почти белого от потери крови.
- Берите его, - приказал Маккой. – Осторожно.
Тяжелый удар пришелся очень близко; его зубы лязгнули.
Спасатели покачнулись и быстро подхватили энсина. Военный клич прорвался сквозь хаос сражения. Повстанцы были рядом; они вошли в раж и не испытывали никакого желания проявлять милосердие.
- Идите!
- Подождите… пожалуйста, - умолял слабый голос. – Помогите мне.
Он обернулся к фронту. Сквозь пелену клубящегося дыма он разглядел красную форму и скрюченное тело, лежащее на мертвой земле.
- Подождите… подождите, пожалуйста… не бросайте меня.
- Нам надо идти, док, - сказали ему, унося прочь не приходящего в сознание энсина.
- Подождите, – крикнул он им вслед. – Вернитесь!
Они не остановились. Они даже не замедлили хода в своем стремлении убраться. Похолодевший и опустошенный он стоял на пропитанном кровью песке. Последняя искорка энтузиазма покинула его. В этот миг он осознал, что тайна, которую он прятал ото всех выставлена на показ. Они, должно быть, знали, вероятно, догадались, что именно он пытался утаить, пролетев полгалактики. Неуверенность, как и страх невозможно скрыть.
- Помогите мне…
Черт бы их всех взял. Он доктор, а не солдат.
Он повернулся к человеку.
Что-то тяжело ударило, и как будто стена внезапно выросла перед ним. Земля взорвалась брызгами пыли. Он покачнулся. Каждый мускул, каждый нерв вскрикнули от удара. Парализованный он стоял на оцепеневших ногах, пока звон – не из одного какого-то источника, а отовсюду – эхом отражался в гипнотической гармонии в его черепе. Словно звон колоколов дирижировал взрывом танцующих огней, затягивающих его в мир, скручивающийся по спирали.
Нечто твердое толкнуло его. Под сокрушительной тяжестью он опрокинулся на жесткую землю. Воздух вышибло из легких.
Что…?
Он моргнул, прогоняя белые искорки света, и попытался вдохнуть воздух в свои пострадавшие легкие. Звон взмыл до невиданных пределов, заглушив все иные звуки вокруг него. Лицо парило над ним. Через мгновение оно приобрело четкость: аккуратно подстриженные светлые волосы, с единственной прядкой упавшей поперек лба, и пара пронзительных карих глаз, потемневших от гнева. Рот двигался быстро, беззвучно.
Что? Как…?
Он не мог дышать, не мог двигаться. Человек своей тяжестью придавил его к спекшемуся песку. С болезненным щелчком к нему вернулся слух.
-… себя убить? – спросил человек. – Не поднимайте голову и не двигайтесь.
Тяжесть внезапно исчезла, и он смог снова дышать. Это было даже приятно на фоне боли и изнеможения, переполнявших его уставшее тело.
Пыль оседала на нем как белая пудра. Он слабо закашлялся, пристально глядя на кружащиеся узоры. Вой фазерной стрельбы и пульсирование протооружия в ритме стакатто заполонили воздух. Земля под ним дрожала от заградительного огня бомбардировавшего планету. Удары отдавались прямо в позвоночник. Вялые и бессвязные мысли вторглись в его, приходящее в себя, оглушенное тело. Как только ощущения вернулись, он вспомнил, что кто-то нуждался в помощи. Он собрался с силами и перевернулся на бок, подавив стон. Мускулы шеи стянуло в твердый узел, вбивая клин в череп. Земля расплылась пятном. Его затошнило. Он потянулся…
Внезапно пальцы вцепились в его рубашку и грубо потащили назад.
- Я же сказал, не двигайтесь.
Лицо появилось снова. Маккой разглядел золотую нашивку командира и серебро знаков различия. Молодой человек был с «Фаррагута». Он догадался бы об этом и без нашивок. Персонал Звездного Флота отличался бледностью. А этот выглядел так, как будто страдал малокровием.
- Я должен помочь, - произнес он, все еще пытаясь отдышаться. Канонада в его голове слегка притупилась.
Карие глаза потеплели. Изменились мальчишеские черты лица.
- Вы не сможете ему помочь.
- Я доктор.
Он произнес эти слова так, как будто они были ответом на любой вопрос. Они не раскрывали, что он из себя представлял; они говорили кем он был – врачом и хирургом.
- Я знаю, - человек отвернулся.
Он разозлился.
- Я собираюсь помочь тому человеку.
Гнев придал ему сил. Он оттолкнулся от земли.
Человек отреагировал со скоростью света, обездвижив его сильными руками.
- Вы ничем не сможете помочь. Он погиб в момент звукового удара. Оставайтесь здесь и не подымайте голову.
- Послушай, сынок…
- Я лейтенант, доктор.
Мгновенно взгляд стал колючим, глаза сузились, а лицо скрылось за маской дисциплины. – И я не ваш сын.
Чтоб тебе! Между ними выросла стена. Паренек болезненно воспринимал собственную юность. Не по годам развитый, определил Маккой, живущий строго по уставу. Он держался подальше от этих офицеров, жаждущих заделаться адмиралами к сорока годам, жаждущих командовать, во что бы то ни стало, любой ценой, создать себе имя. Солдафон с ног до головы.
«Вероятно, пошел по стопам отца».
- Ладно, лейтенант, - произнес он уступая. Он восстановил дыхание и если бы не слабая дрожь в руках, чувствовал бы себя более сильным и четко сознающим окружающее.
- Теперь, когда мы выяснили кто кому подчиняется…
Неожиданно комки земли полетели ему в лицо. Он выплюнул пыль, которую вдохнул. Еще один человек с «Фаррагута» присоединился к ним, соскользнув и неизящно приземлившись на спину. Маккой мельком увидел бледные веснушки и серые глаза, до того как человек прополз мимо него на животе.
- Проклятье, Гари, - сказал лейтенант, - я же приказал тебе оставаться с Уэйнсом.
Маккой лежал между ними, вжавшись в песок. Их укрытие было не более чем выбоиной в земле, но свою роль выполняло. Вокруг них продолжался сильный обстрел, но он не мог определить его направление. Все что он знал, это то, что артиллерия Звездного Флота поливала их огнем.
- Он получил приказ отступить. Мы с Персиллом разделились. Думаю он по-прежнему с Браво-2, но не знаю, удержится ли он.
- Он устоит.
Гари устроился на боку и слегка кивнул Маккою перед тем как осмотреть местность.
- Отличное местечко у вас здесь, лейтенант.
- Противник перемещается, - буднично произнес лейтенант.
- Да, прямо на нас.
Гари бросил более внимательный взгляд на Маккоя и отреагировал на его форму с удивлением.
- Не так уж ты и молод для Рики. Что с тобой - кризис среднего возраста или что-то другое?
Он негромко захихикал. Маккой ощетинился. Рекруты Рики, как их называли за стенами Академии, было кличкой кадетов, только что одевших форму. Против самого прозвища он ничего не имел. Он пережил два года интернатуры в Чикагском мемориальном госпитале, где его называли не иначе чем «салага». Оскорбляло то, что стояло за словами Гари. Молодежь вступала в Звездный Флот для приключения и удовлетворения амбиций. Такие как Маккой присоединялись, чтобы убежать от неудавшейся жизни и начать новую.
«Он еще одна Джоселин». Через секунду он пожалел о своих словах. Они звучали, как клише и были продиктованы эгоизмом.
Стоя в дверях, она печально улыбнулась; при других обстоятельствах нежное выражение ее лица выглядело бы сочувствующим. «Бедный Леонард, как было бы просто, если бы это было правдой».
Он боролся с растущим гневом, всегда сопровождавшим воспоминания, гневом к Джоселин, чтобы забыть о нем, не видеть к чему он привел; гневом к Гари, который быть столь чертовски самоуверенным. Он был раздет и взвешен едва взглянувшим на него мальчиком, недавно достигшим половой зрелости.
- Разве мы не отступаем? – спросил он с раздражением.
Уголки рта Гари скривились. Он уставился на Маккоя.
- Вы что думаете, лейтенант? Что мы должны присоединиться к остальным крысам бегущим с тонущего корабля?
- Мы пока не тонем, - лейтенант обратился к Гэри. – Что у тебя есть?
- Фазер. Но он почти разряжен.
Лейтенант облокотился на одну руку и в ней появился маленький, размером с ладонь, фазер. Огонек зарядки мигал красным светом – пусто. Он пристально разглядывал его.
- Если нам удастся оставаться на линии огня и корректировать его, то Персилл смог бы объединиться с капитаном Бэйнсуортом и остановить продвижение.
- Это довольно не продумано, лейтенант, - сказал хмуро Маккой. – Не лучше ли нам соединиться с остальными.
- Нам? – светлые глаза заманили его в ловушку.
Он замер пригвожденный бесчисленными эмоциями, сталкивающимися между собой: скорбью, неуверенностью, гневом, неустрашимостью. Собирался ли молодой человек стать героем из нежелания разделить славу? Или не хотел рисковать их жизнями ради победы?
- Вам здесь не место, - произнес лейтенант. - Мы прикроем вас огнем. Вы сможете вернуться в лагерь. Пригибайтесь пониже и двигайтесь быстро. Наткнетесь на какой-нибудь другой отряд в районе.
Его отпускали? Как бесперспективного Рики, непригодного даже в жертву, свободного от всякой ответственности. Неожиданно он рассердился. Какого черта этот лейтенант полагает, что может прогнать его как… как… Как Рики!
- Мы будем прикрывать его, и защищаться от тэриков одним фазером?
Впервые Гари выглядел растерянным.
- Проверь Гуерерро. У него было оружие.
Гари замешкался, затем открыл рот, намереваясь что-то сказать.
- Выполняй, – сказано это было не резко, но властно и в приказном тоне безусловного повиновения.
- Да, сэр, - торжественно произнес Гари, и низко пригибаясь, быстро побежал по открытому полю. Вскоре он исчез в блуждающем дыму.
Оставшись одни, они молчали. Маккой вглядывался в лейтенанта. Властный, высокомерный во всем…
Вдруг небо взорвалось электрическими сполохами. Ослепительные полосы прорезали запыленную атмосферу. Он припал ниже, вжав свой живот в землю.
- Вниз! – заорал лейтенант.
Вниз? Его щека была прижата к песку. Чтобы оказаться еще ниже он должен закопаться. Он закрыл глаза, как только ударила артиллерия, подбадривая себя пока земля протестующее сотрясалась. Его бедра поглощали каждый резкий толчок. Инстинкт уговаривал спасаться бегством; здравый смысл удерживал на месте. Ритмичное биение артиллерии разыгрывало симфонию в его голове. Каждый отдававшийся эхом взрыв кричал: выжить, выжить, выжить.
Приглушенные крики прервали литанию в его голове. Его мышцы, в непроизвольной реакции на крики, сводили конвульсии, убеждая оторваться от земли. Страх удерживал в тисках, возобладав над инстинктом и совестью. Были ли крики выражением ярости или боли, человеческими или чужаков он не знал. Стыд и гнев переполняли его.
Присягой и честью я клянусь защищать…
Вой фазеров и низкий рык под его щекой ослабел, оживив чувства. Бомбардировка переместилась, поражая район дальше к востоку. Он открыл глаза и осторожно приподнял голову. Тонкая завеса из недавно поднятой пыли висела повсюду. Восток сотрясали тяжелые удары. Отдаленные разрывы гранат и замирающие крики коконом окутывали его в маленькой грязной яме, где он нашел убежище. Кислый воздух обжигал нос и горло, жалил глаза. Он закашлялся, пытаясь не вдыхать мельчайшие частицы, душившие легкие.
- Лейтенант?
Он с трудом слышал себя. Очередной приступ кашля настиг его, вызвав продолжительный звон в ушах. Он покачал головой, словно хотел остановить звон, но добился только изменения звучания. Земля притягивала к себе. Пальцы впились в трудноухватимый песок, когда к горлу подступила тошнота.
Меня не вырвет.
Подавляя тошноту, он поднял голову. Лейтенант лежал спиной к нему на расстоянии всего нескольких футов, свернувшись калачиком. Ребра ходили ходуном от затрудненного дыхания.
- Лейтенант?
Руки дрожали; он встал на колени и пополз к лейтенанту. Он коснулся плеча, и человек со стоном перевернулся на спину. Юное лицо застыло от напряжения и боли. Темное пятно покрывало снизу левую сторону рубашки и оно быстро увеличивалось.
Он положил руку на рану, и ощутил теплую кровь, пульсировавшую под ладонью. Его мысли прыгали. Где Гари? Периферийным зрением он заметил тело растянувшееся неподалеку. Тэрик лежал лицом вниз, с протооружием в руке. Из невзрачного пистолета был выпущен проникающий импульс, угодивший лейтенанту в живот.
- Случайное попадание, - лаконично пояснил лейтенант и попытался улыбнуться.
Его нельзя было обмануть. Тело лейтенанта лежало как раз между ним и нападавшими. Выстрел предназначался ему.
Он прогнал эту мысль.
- С вами все будет в порядке.
Он не знал каким образом. Они были в ловушке во вражеском тылу без связи и помощи. У него не было ни фарратина, ни хемосинта, ничего даже чтобы просто притупить боль.
- Это протооружие, - сказал лейтенант учащенно дыша. – Вы должны вернуться… район…
- Я не брошу вас. Берегите силы.
Лейтенант схватил его за руку, пальцы дрожали.
- Я приказываю вам вернуться.
- Вы не можете тыкать своим званием, лейтенант. Раненые подчиняются медицинскому протоколу. - Кое-что он усвоил в Академии. - Теперь я старший по званию.
Лейтенант поджал губы, его глаза прищурились. – Мы во вражеском тылу, а они не берут пленных.
Маккой прижал рану и поднял голову, чтобы быстро осмотреться вокруг. Он ненавидел все это: заниматься лечением на поле боя, пропускать пациентов точно кукол через конвейер, уворачиваться от артиллерийского обстрела. Его руки были результатом многолетней учебы, совершенствования способностей, лучших медицинских достижений Федерации – и все напрасно - и причиной тому была география.
Зачем Звездный Флот выбрал эту планету для заставы?
Лейтенант тихо застонал. Его пальцы как когти впились в руку Маккоя.
- Дышите от диафрагмы, - сказал Маккой, оценивающе взглянув на пациента и поставив ему диагноз. Он знал физиологию проникающего ранения и мог даже процитировать учебник: учащенное дыхание, частота сердечных сокращений из-за сильной кровопотери. Наступал шок. Кожа молодого человека похолодела и была влажной от пота. Даже без медицинского оборудования он знал, что кровяное давление низкое, а пульс слабый и учащенный.
- Вот так, лейтенант. Хорошо.
Кровотечение не прекращалось и не прекратиться без надлежащего лечения, но если ему удастся удерживать пациента в неподвижности, он сможет свести к минимуму риск глубокого гиповолемического шока. Со временем клетки умрут, внутренние органы откажут, но к тому времени пациент умрет от потери крови. Пока что самой насущной необходимостью было обеспечение его кислородом. Если бы у него был триокс! Он высунул из убежища голову. Где Гари?
Внезапно лейтенант потянулся и уцепился за него, пытаясь изо всех сил подняться. Маккой схватил пациента, удивляясь его стойкости.
- Что вы делаете? Вам нельзя двигаться!
Но лейтенант уже стоял, слегка сгорбившись, сжав губы, белый как лист бумаги. Пот бусинами катился по его лицу. В правой руке его был фазер, левая прижата к боку.
- Нам надо вызвать на себя огонь… прорвать линию фронта.
- Чертов дурень, вы убьете себя.
Слегка пошатываясь, лейтенант отправился в восточном направлении, держа курс в расположение противника. Крепко стиснув фазер в руке, молодой человек выглядел как раненный гладиатор, претендующий на полную победу.
- Чертов дурень, - повторил Маккой. Но это относилось к ним обоим. Он побежал к лейтенанту.
- Я не привык, что мои пациенты не подчиняются мне, лейтенант. Если вы желаете убить себя, делайте это без меня
- Тихо, – лейтенант замер, в напряженном усилии увидеть нечто сквозь кружащуюся пыль.
Странная тишина повисла в воздухе. Массированный артиллерийский обстрел, накрывавший их в течение многих часов, неожиданно прекратился.
Все закончилось?
Маккой подал руку раненному лейтенанту, чтобы поддержать их обоих.
- Назад, - спокойно произнес лейтенант, отступая на шаг.
- Что там? – он не мог ничего разглядеть.
- Нам надо вернуться.
Еще один шаг. Лейтенанта развернуло. Его колени подогнулись. С приглушенным стоном он упал.
Маккой немедленно опустился на колени возле раненого. Глаза лейтенанта были зажмурены, и Маккой видел, как обозначились желваки на скулах. Кровь пропитывала золотую рубашку и орошала песок.
- Вы не в состоянии это сделать.
Пот лился по побледневшему лицу, терзаемому мучительной болью.
- Я не могу допустить, чтобы они погибли.
Ему показалось, что он услышал слово «снова», слетевшее со стиснутых губ. Всего лишь слово, но оно оставило след как отпечаток пальца на стакане. Он намеревался задать вопрос лейтенанту, когда услышал звук, пробивающийся сквозь пыль, устойчивый бьющий ритм, нарастающий и приближающийся. Внезапно он распознал, что это за шум. В животе все сжалось. Он ухватил лейтенанта за руку, и бесцеремонно поставив его на ноги, потащил, игнорируя слабый протестующий стон.
- Давай же.
Надо убираться отсюда. Он напрягался из всех сил, удерживая раненного человека, и торопясь через изрытое пространство, не различая ни на направления, ни конечной цели марш-броска; единственное, что он сознавал – это то, что им нужно было по возможности подальше уйти от нарастающего звука, и понимал, что с ними будет, если они опоздают.
Они не берут пленных.
Лейтенант задыхался, пытаясь поспеть, и то и дело спотыкаясь.
- Прямо.
-Что?
Лейтенант тяжело навалился на него. Он не понимал, как он может говорить, и еще меньше понимал как он мог держаться на ногах.
- Прямо, прямо, - лейтенант говорил сквозь стиснутые зубы. – К хребту.
Он повиновался без колебания, развернув их в густой дым. Он понятия не имел куда они шли, словно было намного важнее продолжать двигаться, а не беспокоиться о направлении движения. Не замедляя шага, он вытянул шею и поглядел – следует ли кто-нибудь за ними. Дым скрыл их… или то была ложная атака? Что если они угодили в ловушку? Едва ему в голову пришла эта тревожная мысль, как земля ушла у него из-под ног. Какое-то время они кувыркались вниз, руки и ноги стремительно мелькали в воздухе. Он выпустил лейтенанта, когда коленом ударился о землю. Он упал вперед, проехавшись грудью по зернистому песку, и покатился кубарем. Инерция стремительно тащила его задом наперед, поднимая песок и камешки, пока, наконец, он не остановился. Он лежал на спине, осыпаемый песком и мелкими камнями, низвергающимися вниз по крутому склону ущелья подобно миниатюрной лавине. Кашлянув один раз, он открыл глаза.
- Вы в порядке?
Голос принадлежал человеку с ушами такой величины, какой ему прежде видеть не доводилось.
- Это самый дурацкий вопрос, какой только задавали человеку, свалившемуся в ущелье.
Человек выпрямился и с изумлением моргнул.
- Да, сэр. Простите, сэр.
Маккой застонал и перекатился на бок. Он чувствовал, что ничего не сломал, но голова просто раскалывалась. Он окинул взглядом глубокую расщелину. Там было полно людей. Около двенадцати представителей Звездного Флота занимали крутой склон расщелины. Их фазеры были наготове, но не было похоже, чтобы они собирались куда-то идти. Словно отряд оловянных солдатиков на выставке они стояли, не зная на что решиться, и выглядели неуместно.
Он взглянул на молодого человека все еще в молчании стоявшего возле него.
- Ладно, не торчите там. Помогите мне встать.
- Да, сэр.
Маккой покачнулся, оказавшись на ногах. Ему потребовалось несколько секунд, чтобы сосредоточиться. На земле прямо перед ним лежал лейтенант. Два кадета опустились рядом на колени, но выглядели они больше как зеваки, чем как помощники. Он поспешил к раненному, мысленно приготовившись к тому, что его ждало. Судя по выражению на лицах кадетов, дела обстояли плохо.
- Не мешайтесь, - приказал он кадетам. Глаза лейтенанта были открыты, но он лежал неподвижно, одной рукой касаясь безжизненной земли. Он встал на колени и прижал пальцы к шее. Кожа была холодной, пульс бился.
- Вы паршиво ориентируетесь, лейтенант.
- Я думал, что вы видели тридцатифутовый кратер.
Его голос был слабым и задыхающимся. Бледность залила губы и щеки. Но глаза сверкали по-прежнему и выглядели полными жизни по сравнению с умирающим телом.
- Это шутка, лейтенант? – спросил он, осторожно отвернув пропитанную кровью рубашку.
- Констатация факта, - ответил лейтенант.
Он осмотрел рану. Снаружи она почти закрылась; побочное следствие воздействия протооружия, внушающее обманчивую надежду. Кожа вокруг крошечного отверстия была темно-фиолетового цвета, и эта пигментация расползлась по животу быстро разрастающейся туманностью.
- Это от протооружия, да? – спросил один из кадетов. Маккой задержал взгляд на ребенке, который смотрел с наивным изумлением. Хотел бы он сказать слова утешения или поддержки. Узнав, как стоять по стойке «смирно», он невольно забыл про врачебный такт. Перед ним был мальчик ставший свидетелем ужасов войны, непредусмотренных аккуратными диаграммами и графиками из классных комнат Академии. Он не мог не припомнить, как расстался с собственными иллюзиями, в период между медицинской школой и интернатурой; первый разрез живой плоти как способ почувствовать и понять. Как он хотел тогда чтобы кто-нибудь сказал ему, что бояться – это в порядке вещей.
- Ступайте к другим кадетам, - тихо сказал лейтенант.
Эти слова удивили его. Он наблюдал за тем, как кадеты на мгновение замерли в нерешительности.
- Все в порядке. Идите, - тон был мягким и успокаивающим.
- Да, сэр.
Маккой встретился со спокойным взглядом лейтенанта. Он увидел боль, которую молодой человек пытался скрыть, слабость с которой он боролся, делая каждый вздох, и все-таки он нашел в себе силы побеспокоиться о кадетах.
- Сколько осталось? – спросил лейтенант.
Он не зажмурился, но поймал себя на том, что непривычно медлит с ответом.
- Трудно сказать. Час. Может быть меньше.
Лейтенант взглянул на кадетов.
- Достаточно… возможно.
Он догадался о чем думает лейтенант; его разум был открытою книгой.
- Они всего лишь дети.
- Как кадетов Звездного Флота их обучали обращению с фазерами.
Он нахмурился.
-Вы готовы рискнуть их жизнями ради клочка земли.
- Не ради земли. Ради основ Федерации. - Лейтенант напрягся, когда дрожь пронзила его. Голос ослаб. – Принципов Звездного Флота.
- Эта планета принадлежит тэрикам. Пусть они ей и владеют.
- А как на счет остальной части Федерации? Этой заставы? Ее назначение – охранять границу. Как на счет планет Федерации, что находятся позади нее? Это не просто планета – это звено блокады. Вы думаете, что Ромуланский военный корабль не заметит разрыва? - Лейтенант закрыл глаза и попытался восстановить дыхание. – У нас единственный шанс.
Маккой разрывался между восхищением и возмущением. Отчасти он уважал непреклонную решимость лейтенанта, но все же не понимал необходимости жертвенности. Он дал клятву спасать жизни, не причинять вреда; способность исцелять – лучшая из его способностей. Почему он должен приносить в жертву клятву Гиппократа ради обязательств перед Звездным Флотом?
Единственный шанс.
Он вытер ладони о брюки. Струйка пота бежала вниз по спине. Где-то за пределами расщелины наступал отряд повстанцев. В дыму и пыли на поле брани Звездный Флот пытался удержать контроль. Здесь, на откосах расщелины кадеты проводили время в ожидании.
Что мы здесь делаем?
- Спасаем жизни, - произнес мягко и спокойно лейтенант.
Он уставился на молодого офицера, что пристально и внимательно следил за ним. Он не осознавал, что говорил вслух. По занимаемому ими положению они были естественными противниками – военный командир, чье предназначение отнимать жизни и врач, спасающий жизни. И все же они были союзниками в одной операции, офицерами, делившими незнакомое им поле битвы, сведенные случаем и связанные долгом.
Но чьим долгом?
- Забудьте про уравнение… оно не решаемо. – Лейтенант задыхался, тщетно пытаясь насытить кислородом свою кровь. Жить ему оставалось недолго. Маккой осторожно взял лейтенанта за безвольно-вытянутую руку. Пальцы инстинктивно охватили запястье, нащупывая пульс.
- Нам надо прорваться сквозь линию фронта.
Слова были не более чем шепотом. Лейтенант не просил, чтобы его пожалели, он требовал повиновения. На мгновение Маккой позавидовал твердости его убеждений. За свою жизнь сам он никогда не был ни в чем уверен.
Единственный шанс. Он убегал от собственной жизни или стремился к ней? Но, возможно, он вообще не двигался.
Я устала, Леонард. Ничего не меняется. И никогда не изменится.
Глаза лейтенанта затуманились.
Маккой провел рукой по влажным волосам и лейтенант тут же бровями выказал неодобрение. Он мысленно улыбнулся. Упрямец, вне всякого сомнения…
Он посмотрел мимо лейтенанта.
- Кадет, вперед и на середину.
Неуклюжий молодой человек выступил вперед, отвечая на вызов, который мог предназначаться любому из двенадцати кадетов.
- Да, сэр?
Он показал кадету жестом, что ему надлежит встать на колени с другой стороны возле лежащего лейтенанта и внимательно выслушать то, что тот ему скажет.
- Запоминайте, кадет, - тихо сказал лейтенант. – У нас нет времени. Вы должны вбить клин… в оборону тэриков. Дог-1 пытается… прорваться. Разорвите цепь… и Браво сможет присоединиться.
Кадет вытаращился на лейтенанта, затем бросил быстрый взгляд на Маккоя, словно просил подтверждения.
- Как…
- Два отряда, - добавил лейтенант. Его веки трепетали. – Один, чтобы прорваться… другой в прикрытие.
- Боевой порядок дарон?
- Учебная миссия, кадет. - Глаза лейтенанта медленно закрылись. Губы, едва шевельнувшись на последнем слове, замерли.
- Он…?
- Потерял сознание.
Он умирает, и я не в силах этому помешать. Медицина 23 века, а пациенты по-прежнему умирают от потери крови. Это абсурд. Он посмотрел вниз на бледные черты лица и слегка приоткрытый рот.
На его месте должен быть я.
Они оба знали правду, хотя ничего так и не сказали. Может быть, молодой лейтенант не придавал значения своему героическому поступку. Как если бы подставляться под удар было частью его работы.
- Что нам делать, сэр? – спросил кадет.
- Вы получили приказ, кадет.
- Я не уверен, что он понимал что говорит, - кадет провел кончиком языка по своим пересохшим губам. – Это не означает, что я проявляю непочтительность… но выглядело так, что он не мог здраво мыслить. Я думаю надо выжидать, пока к нам не присоединятся другие отряды.
Лицо Маккоя моментально запылало и что-то тяжелое сдавило ему грудь. Это все, что кадеты собираются делать? Ждать пока кто-то спасет их, ждать, в то время как их товарищи рискуют собственными жизнями, чтобы прекратить восстание?
Рука лейтенанта была мягкой и холодной; пульс слабым и нитевидным.
На его месте должен быть я.
- Он умирает, а вы собираетесь ждать.
Он вспомнил Гари и Гуерреро и множество лиц безымянных офицеров, чьи тела усеяли поле, корчившихся от боли, брошенных во имя высшей необходимости, возвышенных принципов. Но неотступно преследовал его и образ лейтенанта, стоявшего на том же поле, прижимая рукой окровавленный бок, бесстрашно и непреклонно. Лицо кадета почти что уничтожило этот образ.
- Мы защищаем здесь Федерацию, мистер, а, следовательно, и эту землю.
- Я не уверен…
- В чем? В том, что вы обязаны выползти из этой дыры и встретиться лицом к лицу с врагом?
Потянувшись через тело лейтенанта, он схватил кадета за руку.
- Вы будете следовать отданному приказу, кадет. Я не намерен торчать здесь и смотреть как этот человек умирает, пока вы пытаетесь угадать как следует поступить.
Не ослабляя захвата, он легонько отправил кадета к остальным.
- Он умер? – спросил один из кадетов.
- Нет, черт возьми, - ответил Маккой, - но умрет, если мы не доставим его обратно в лагерь.
- Как нам это сделать?
- Напрямую через боевые порядки тэриков.
Одно он знал точно: если они задержатся здесь, тэрики до них доберутся. Он достаточно долго бездействовал. Пришло время двигаться. Быстро он повторил приказ лейтенанта и разделил кадетов на две группы.
- Установите фазеры на поражение и самый широкий радиус действия. Несмотря ни на что не отставайте.
Он посмотрел каждому в глаза.
- Мы сделаем это и мы выживем.
Что за вид у него был, когда он стоял с окровавленными руками, покрытый грязью и потом.
Он наблюдал за тем, как кадеты взобрались по склону расщелины и исчезли. Неспешно он вернулся к пациенту. Его долг и ответственность были очевидны, но он не мог не чувствовать вины, трепыхавшейся в его сознании. Он был врачом. И обязан был спасать жизни, а не отправлять их на гибель.
Огонь фазеров разрезал воздух. Он стоял, ощущая внезапный всплеск адреналина. Множество фазеров беспорядочно стреляло. Стрельбу периодически перемежали бессвязные команды. В этот хаос свою лепту вносила глухая пульсация протооружия. Они вступили в бой с противником.
Он присел на пятки и прикрыл лейтенанта рукой. Чуткие пальцы ощутили равномерное колебание груди. Он все еще дышал. Каким то чудом молодой человек был жив. Что заставляло его бороться? Семья? Долг?
Я даже не знаю твоего имени.
Он не знал ничьих имен из команды. Они были пациентами и их идентифицировали по полученным ранениям, подразделяли и распределяли. Граница между доктором и пациентом была четкой; сохранение дистанции между ними считалось основой выживания и поддержания здравого рассудка. С лейтенантом все было по-другому. Он не знал почему.
Стрельба прекратилась так же быстро как и началась. В зловещей тишине он услышал как бешено колотится его сердце и с каким шумом воздух устремляется в его легкие. Он придвинулся к лейтенанту, не отрывая взгляда от горной гряды. Дым стелился над землей и смешивался с меловой пылью планеты в аморфную завесу, которая, казалось, жила своей собственной жизнью. За этой завесой что-то перемещалось. Множество силуэтов тесным строем двигалось к нему по горной гряде.
Они не берут пленных.
Тонкая струйка пота скатилась по виску. Звук сердцебиения почти оглушал. Ряд фигур достиг вершины гряды и начал спуск по склону. Его первой четкой мыслью было, что он не только не сумел исполнить свои обязанности перед пациентом, но и свой долг перед Федерацией. Тысяча световых лет от дома, но ничего не изменилось.
Не удался брак. Не удалась карьера.
Он посмотрел вниз на умирающего лейтенанта.
- Прости.
- Сохраняйте движение. Всем вниз.
Безупречный английский язык. Он всмотрелся. Силуэты стали различимы, и их без труда можно было идентифицировать как тэриков, но… следом за ними вырисовывались изнуренные люди в форме Звездного Флота, и среди них несколько неопытных кадетов, гнавших повстанцев в кратер как овец в загон.
Сколько кадетов осталось на поле боя? Сколько серебряных гробов заполнят ими? В южной части хребта другой отряд из офицеров Звездного Флота, старших по возрасту и бывалых, спешно спускался по склону, чтобы присоединиться к товарищам. Кто-то знакомый с лицом озабоченным и напряженным, отделился от отряда, держа курс к Маккою, стоявшему в бессменной вахте. Но светлые глаза, не отрываясь, смотрели не на него, а на раненного офицера у его ног.
Гари бросился к лейтенанту и упал на колени. Страх моментально стер с его лица дерзкое выражение и показал Маккою какую привязанность молодой энсин питал к лейтенанту; привязанность, проявившуюся от ужаса его потерять.
Гари настойчиво взглянул на Маккоя.
- Он…?
- Нет. Но у нас не осталось времени.
Гари не стал тратить время впустую, рявкнув приказ о немедленной эвакуации. После этого молодой человек на мгновение замер и взглянул на друга.
- Он сделал это. Он отвлек целую армию чертовых тэриков.
Офицеры и санитары спешили спасти юного лейтенанта, имени которого Маккой по-прежнему не знал. Все мысли о сражении исчезли из головы Маккоя, пока он боролся за то, чтобы поддержать тонкую нить жизни лейтенанта.
Все разговоры в лагере велись о том, как дюжина свежеиспеченных кадетов, захватила целую армию повстанцев. Негромкий гул голосов наводнял коридоры и лестничные площадки. Теперь, после того как сражение закончилось, и Звездный Флот победил, офицеры занимались тем, что поздравляли друг друга с победой и потчевали рассказами о бое, как будто столкновение было не более чем страничкой давней историей. И раненные получили долю своей славы, выставляя на показ шрамы как награды.
Маккой пришел в отделение для выздоравливающих, опоздав на десять минут. Он отсыпался после долгой вахты, которую нес в операционной прошлой ночью и позволил себе без спешки принять душ перед началом дежурства. Он стоял в коридоре и наслаждался искусственным микроклиматом больницы. Солнце в небо стояло невысоко, но температура снаружи неуклонно повышалась. Он был рад, что этим утром его ждал обход и не придется покидать здание.
- Вы выглядите отдохнувшим. - Эми Торгусон занимала картотечный стол и делала заметки в файлах пациентов. Она была на втором году интернатуры и, обучаясь в Медицинской школе при Звездном Флоте, несла службу как военный офицер в третьем поколении.
- Я отдохнул, - сказал он и посмотрел на регистрационную карту. В отделении находилось около сорока пациентов. Обход и обновление их больничных карт займет большую часть дня.
- Вас разыскивали какие-то люди, - вернувшись к свом файлам, проговорила Торгусон.
- Люди?
- Двуногий вид с большим количеством полос на манжетах. Коммандер Р’елл, Главный хирург Седьмой заставы и одна изрядная задница.
- Что я натворил?
- Вы теперь важный человек, - она по-прежнему не отрывала взгляда от своего планшета. По положению ее плеч было ясно, что она над чем-то работает.
- Все говорят о вас.
Все?
- Ты что-то знаешь, - решительно произнес он.
- Я знаю множество вещей, - уголки ее рта резко взмыли вверх. Она продолжала возиться с файлом.
- Я должен догадаться?
Она подошла к стеллажу с файлами и, вынув один, подала ему как переходящий приз.
- Это протооружие противная штука. Кирку провели дренирование раны прошлой ночью. Мы считали, что он не выживет.
- Кто? – Он взял файл.
- Лейтенант. Гиповолемический шок. Р.В.К. (рассеянная внутрисосудистая коагуляция). К счастью он не умер. – Она смотрела на него, ее глаза сияли. – Вы всего лишь спасли ему жизнь.
Его глаза сузились. Что это означало?
- Не каждый день удается спасти детище Звездного Флота.
Торгусон посмотрела мимо него и нахмурилась.
- Диаз, не тащите это сюда.
Он сосредоточился на карте, как только она вернулась к столу.
- Меня не заботит, что вам приказали… - ее голос постепенно затих.
Он уставился на имя указанное в файле. Кирк, Джеймс Т., лейтенант, назначен на звездолет «Фаррагут». Название корабля ни о чем не говорило, хотя Торгусон утверждала, что этот человек пользовался влиянием, возможно, был сыном известного адмирала или что-то в этом роде. С другой стороны Маккой был всего лишь сельским доктором, незнакомым с военными идолами. Но любопытство росло, по мере того как он медленно шел по отделению для выздоравливающих. Конечно, лейтенант отличался своими манерами, выделяясь на фоне рядовых офицеров, ищущих признания. Интеллект и быстрота мышления, действия Кирка отвлекли силы тэриков, позволив Звездному Флоту восстановить контроль. Даже с учетом того, что вся честь за это досталась кадетам.
Завеса тайны усилилась возле кровати лейтенанта. Едва приблизившись, он услышал тихое бормотание незнакомого голоса.
«… часть работы. Вы понимаете это. Гуерраро понимал…». Пауза. «И капитан Гарровик».
Он остановился за перегородкой. Ответ был настолько тихим, что он его не услышал, но слова другого мужчины были произнесены громко и сочувствующим тоном.
- Иногда это вопрос не прорыва через линию врага, а вопрос времени.
Безо всякого предупреждения из-за перегородки показалась фигура. Маккой невольно выпрямился, чувствуя дискомфорт от того, что его поймали за подслушиванием. Гордость помешала ему уйти, пока здоровяк приближался. Знаки различия на золотой рубашке были такими же как у Кирка, только у этого человека на манжете был дополнительный галун. Капитан.
Как же звали этого человека? Бэйли? Бэйн?
- Доктор Маккой, я хотел поблагодарить вас за спасение жизни лейтенанта Кирка.
Он мысленно смутился как от того, что его имя было известно человеку которого он до этого никогда не встречал, так и от того что не последовало никакого замечания за то что он подслушивал.
- Я… Мне многие помогали… сэр.
- Я слышал другое. - Капитан расправил плечи. – Весь медицинский персонал был отозван с линии фронта.
- Да, сэр.
Капитан довольно долго изучал его, затем оглянувшись на перегородку, снова сосредоточил внимание на нем.
- Лейтенанта Кирка после обеда переправят на «Фаррагут». Я вынес вам благодарность, доктор. Вы выказали силу и характер на поле боя. Звездный Флот признателен вам за вашу службу.
Почему эта речь звучала как отрепетированная?
- Я хотел бы, чтобы вы присоединились к бригаде врачей на «Фаррагуте». Звездный Флот нуждается в людях вашего калибра.
Служба на звездолете? Человек моего калибра? Что Кирк наговорил капитану?
- Спасибо, сэр.
Капитан помолчал. Маккой начал было думать, что дал неправильный ответ на предложение. Казалось, что от него чего-то ждут.
Наконец капитан произнес: «Продолжайте, доктор», и прошел мимо него. Он выждал несколько секунд понимая, что упустил нечто важное, но никак не мог определить что именно. Как бы то ни было, он чувствовал, что Кирк имел к этому прямое отношение. Он шагнул за перегородку. Кирк был мертвенно-бледным; он лежал неподвижно и сразу же посмотрел на него так, словно ждал его прибытия.
- Вы должны спать, - сказал он, изучая диагностическую панель над кроватью. – Как вы себя чувствуете?
- Лучше, - сказал Кирк слабым голосом.
- Это не мудрено. Вы потеряли большое количество крови. Я потратил много времени, пытаясь остановить кровотечение.
- Разве я умирал.
На какой-то миг он подумал, что это вопрос, но потом столкнулся взглядом карих глаз и подошел ближе. Молодой лейтенант считал себя непогрешимым. Конечно, человек не смог бы оценить собственное состояние в пылу сражения. Или это было сущностью хорошо-обученного офицера? Долг прежде всего.
Кто же ты?
Губы Кирка растянулись в слабой, откровенной улыбке. Лейтенант намеревался удержать победу.
- Хорошо, - произнес он неохотно, признавая поражение, и осторожно опустился на стул возле кровати.
- Все еще не решаемо.
Фраза прозвучала как дружеское предостережение. Возможно, оно им и было. Кирк вращался во всем этом дольше него, и кое-что понял о том, как действуют военные, и, похоже, стал одним из них. Реплика подразумевала, что Маккой военным не стал.
- Я благоговею, - ответил он шутливо. – Не каждый день встречаешь героев.
Кирк нахмурился и повертел головой на подушке. – Я не герой.
- Вы спасли Звездный Флот, - сказал он. - Вы спасли меня.
В ответ ни застенчивого возражения, ни ложной скромности, ни полного признания. Только молчание. Чего в действительности жаждал этот молодой человек? Не медалей или продвижения по службе. Не признания за то, что он делал.
- Почему вы продолжали бороться? – неожиданно спросил он.
- А почему вы остались?
Тупик. Ни один из них не собирался раскрыть тщательно оберегаемые секреты.
Что ж, пусть так и будет.
- Капитан сообщил, что меня переводят на «Фаррагут». Вы не замешены в этом каким-то образом?
- Капитан Бэйнсуорт распознает хорошего офицера, едва увидев его.
Веки Кирка смыкались от усталости.
- Я всего лишь сельский врач.
Уголки рта Кирка приподнялись, и ленивая усмешка пробежала по его бледным губам.
- Неплохо, Костоправ.
Костоправ?
Он постоял.
- Поспите, лейтенант.
- Джим, - сказал негромко Кирк, закрывая глаза.
Он наблюдал за спящим человеком со странным чувством надежды. Единственный шанс сказал Кирк. Но для Маккоя это был второй шанс. Вместо смерти на поле боя назначение на звездолет. Он выжил и впервые с нетерпением ожидал, что принесет завтрашний день. Улыбаясь, он сложил руки за спиной и отправился на обход.
Автор - Inhoe Press
Перевод – Оldhorta
Категория – драма
Рейтинг - PG
В сражении время замедляется.
Новоиспеченному лейтенанту Маккою казалось, что время остановилось. Он словно завис в кошмаре из давнего прошлого, полевой хирург без каких-либо инструментов, которому ничего не остается как лечить, полагаясь на собственную сообразительность, независимо от того сколько опыта у него было в прошлом.
Кровь, теплая и липкая, просачивалась сквозь пальцы Маккоя. Он сильнее надавил на открытую рану на груди и натолкнулся на обеспокоенный пристальный взгляд энсина.
- С вами все будет хорошо.
Это было обычным утешением… и ложью. Легкое юноши было пробито; сосуды и плоть разорваны проникающим импульсом, что прошел сквозь его тело как сталь сквозь мягкую глину. Рана была очень скверной; оружие террористов, которое использовали тэрики, это протооружие, разрушало у людей к-фактор. Никакой жгут не мог остановить кровотечение.
Далекая пульсация звукового обстрела эхом отзывалась вокруг него. Залпы сотрясали землю грохочущими волнами. Нервы Маккоя, натянутые как провода, содрогались под кожей в ожидании очередного взрыва, который его накроет.
- Держись.
Он не был уверен – обращается ли он к энсину или к самому себе. Его незанятая рука возилась с непривычной полевой аптечкой. Дрожащие пальцы вслепую отыскивали гипоспрей.
Где, черт побери, санитар?
Он ничего не видел сквозь дым, и никто не услышит его из-за обстрела. Санитар обещал, что вернется с носилками. С тех пор, казалось, прошли часы. Канонада придвинулась, рассеяв силы Звездного Фота. Они знают, где он? Они успеют добраться до него прежде, чем его найдет случайная граната?
Он склонил голову. Густой дым затянул небо, погрузив скалистый пейзаж Седьмой заставы в прозрачные сумерки. Где-то там было солнце, нагревающее землю точно в жаркий день в Джорджии. На юге практически не было никаких деревьев, и было непонятно, что там горело, и откуда шел дым. Казалось, он просто поднимается от земли как мистическое явление ниспосланное спрятать их.
Он ввел содержимое гипоспрея в энсина. Это было его единственным медицинским снаряжением. В гипоспрее было всего лишь безвредное лекарство для успокоения больного. Мальчик умирал.
Его удивило, как быстро он растратил запасы, как много раненых он успел осмотреть.
«Предполагалось, что это будет тренировочной операцией», думал он, одновременно осматривая пациента. Кровь неприятно застыла на его руке.
Он уставился на синеватые губы и задался вопросом о бессмысленности всего происходящего, и той череде событий, что обратила тэриков, обычно мирных жителей Седьмой заставы, против всей мощи Звездного Флота.
Тэрики напали незадолго до полудня, забросав здания Звездного флота звуковыми и оглушающими гранатами, протестуя против оккупации, как они то полагали, своей земли. По современным военным стандартам оружие было примитивным, но, тем не менее, как Звездный Флот в этом скоро убедился, чрезвычайно эффективным. Первые жертвы получили незначительные повреждения. Но по прошествии времени, когда Звездный Флот оказался неспособен справиться с маленькой группой повстанцев, их возросшая уверенность привела к усилению агрессии и появлению тяжких ранений. Медицинский центр заполнился ранеными, заставив персонал заняться их сортировкой во внутреннем дворе. Свежие рекруты, такие как Маккой, поучили задание отправиться на поле боя – собирать и отправлять.
Что я здесь делаю?
Но возможно он пытался спросить: «зачем я здесь?»
Годом раньше он состоял в медицинской коллегии и был главным хирургом Медицинского центра в Джорджии. Лечил пациентов согласно предписанным процедурам и читал лекции в престижной Ассоциации медиков. Теперь он находился в центре войны – поправка, в центре стычки - на отдаленной планете близ Ромуланской нейтральной зоны. Он потерял свой медицинский трикодер, коммуникатор и половину содержимого медицинской сумки.
Где-то перед ним, за стеной из серого дыма и пыли находились сотни врагов вооруженных гранатами и винтовками, нацеленными на любого одетого в форму Звездного Флота. Позади него точно листья на ветру было рассеяно двести офицеров Звездного Флота, большей частью с ЮСС «Фаррагут», недавно присланного на помощь для усиления заставы.
Присутствие Звездного Флота должно было защитить тэриков, и укрепить границу Федерации. Но местные повстанцы не оценили значения заставы и предлагаемой защиты. Казалось, их это не заботило.
Пронзительный вой звуковой гранаты прорвался сквозь беспорядочные звуки боя. Мгновенно жар ожег сзади его шею. Раздражающая волна от силового поля задела чувствительные участки его кожи.
Он выругался, проклиная академически-аккуратную стрижку, оставившую его кожу открытой. Он передвинулся, чтобы защитить своего пациента, когда граната разорвалась немного позади него. Шоковая волна слегка сотрясла спекшуюся от жара почву. Он покачнулся на коленях, когда земля просела от удара.
"Чертова форма как красная тряпка перед быком". Голубой цвет бросался в глаза на фоне белого пейзажа, делая из него заметную мишень. Он погибнет, разыгрывая из себя солдата, и они отправят его тело домой с серийным номером, выгравированным на серебряном гробу, который некому будет получить.
После развода он искоренил собственную жизнь – вычистил офис, распродал имущество и поцеловал на прощание дочь. Он расстался со своей жизнью как со старым пальто, отрекаясь от имен и званий, ради достижения которых трудился всю жизнь.
Что я здесь делаю?
- Док! – запыхавшийся член экипажа налетел на него и неистово ухватился за рубашку. – Что вы здесь делаете? Нам приказали отходить. Вы должны убираться отсюда.
«Как раз вовремя».
Следующий взрыв потряс землю. Было невозможно разглядеть где проходит линия фронта, насколько близко он находится от нее. Подошли еще люди с бледными лицами, покрытыми потом и грязью. Они опустились на колени возле раненного энсина, почти белого от потери крови.
- Берите его, - приказал Маккой. – Осторожно.
Тяжелый удар пришелся очень близко; его зубы лязгнули.
Спасатели покачнулись и быстро подхватили энсина. Военный клич прорвался сквозь хаос сражения. Повстанцы были рядом; они вошли в раж и не испытывали никакого желания проявлять милосердие.
- Идите!
- Подождите… пожалуйста, - умолял слабый голос. – Помогите мне.
Он обернулся к фронту. Сквозь пелену клубящегося дыма он разглядел красную форму и скрюченное тело, лежащее на мертвой земле.
- Подождите… подождите, пожалуйста… не бросайте меня.
- Нам надо идти, док, - сказали ему, унося прочь не приходящего в сознание энсина.
- Подождите, – крикнул он им вслед. – Вернитесь!
Они не остановились. Они даже не замедлили хода в своем стремлении убраться. Похолодевший и опустошенный он стоял на пропитанном кровью песке. Последняя искорка энтузиазма покинула его. В этот миг он осознал, что тайна, которую он прятал ото всех выставлена на показ. Они, должно быть, знали, вероятно, догадались, что именно он пытался утаить, пролетев полгалактики. Неуверенность, как и страх невозможно скрыть.
- Помогите мне…
Черт бы их всех взял. Он доктор, а не солдат.
Он повернулся к человеку.
Что-то тяжело ударило, и как будто стена внезапно выросла перед ним. Земля взорвалась брызгами пыли. Он покачнулся. Каждый мускул, каждый нерв вскрикнули от удара. Парализованный он стоял на оцепеневших ногах, пока звон – не из одного какого-то источника, а отовсюду – эхом отражался в гипнотической гармонии в его черепе. Словно звон колоколов дирижировал взрывом танцующих огней, затягивающих его в мир, скручивающийся по спирали.
Нечто твердое толкнуло его. Под сокрушительной тяжестью он опрокинулся на жесткую землю. Воздух вышибло из легких.
Что…?
Он моргнул, прогоняя белые искорки света, и попытался вдохнуть воздух в свои пострадавшие легкие. Звон взмыл до невиданных пределов, заглушив все иные звуки вокруг него. Лицо парило над ним. Через мгновение оно приобрело четкость: аккуратно подстриженные светлые волосы, с единственной прядкой упавшей поперек лба, и пара пронзительных карих глаз, потемневших от гнева. Рот двигался быстро, беззвучно.
Что? Как…?
Он не мог дышать, не мог двигаться. Человек своей тяжестью придавил его к спекшемуся песку. С болезненным щелчком к нему вернулся слух.
-… себя убить? – спросил человек. – Не поднимайте голову и не двигайтесь.
Тяжесть внезапно исчезла, и он смог снова дышать. Это было даже приятно на фоне боли и изнеможения, переполнявших его уставшее тело.
Пыль оседала на нем как белая пудра. Он слабо закашлялся, пристально глядя на кружащиеся узоры. Вой фазерной стрельбы и пульсирование протооружия в ритме стакатто заполонили воздух. Земля под ним дрожала от заградительного огня бомбардировавшего планету. Удары отдавались прямо в позвоночник. Вялые и бессвязные мысли вторглись в его, приходящее в себя, оглушенное тело. Как только ощущения вернулись, он вспомнил, что кто-то нуждался в помощи. Он собрался с силами и перевернулся на бок, подавив стон. Мускулы шеи стянуло в твердый узел, вбивая клин в череп. Земля расплылась пятном. Его затошнило. Он потянулся…
Внезапно пальцы вцепились в его рубашку и грубо потащили назад.
- Я же сказал, не двигайтесь.
Лицо появилось снова. Маккой разглядел золотую нашивку командира и серебро знаков различия. Молодой человек был с «Фаррагута». Он догадался бы об этом и без нашивок. Персонал Звездного Флота отличался бледностью. А этот выглядел так, как будто страдал малокровием.
- Я должен помочь, - произнес он, все еще пытаясь отдышаться. Канонада в его голове слегка притупилась.
Карие глаза потеплели. Изменились мальчишеские черты лица.
- Вы не сможете ему помочь.
- Я доктор.
Он произнес эти слова так, как будто они были ответом на любой вопрос. Они не раскрывали, что он из себя представлял; они говорили кем он был – врачом и хирургом.
- Я знаю, - человек отвернулся.
Он разозлился.
- Я собираюсь помочь тому человеку.
Гнев придал ему сил. Он оттолкнулся от земли.
Человек отреагировал со скоростью света, обездвижив его сильными руками.
- Вы ничем не сможете помочь. Он погиб в момент звукового удара. Оставайтесь здесь и не подымайте голову.
- Послушай, сынок…
- Я лейтенант, доктор.
Мгновенно взгляд стал колючим, глаза сузились, а лицо скрылось за маской дисциплины. – И я не ваш сын.
Чтоб тебе! Между ними выросла стена. Паренек болезненно воспринимал собственную юность. Не по годам развитый, определил Маккой, живущий строго по уставу. Он держался подальше от этих офицеров, жаждущих заделаться адмиралами к сорока годам, жаждущих командовать, во что бы то ни стало, любой ценой, создать себе имя. Солдафон с ног до головы.
«Вероятно, пошел по стопам отца».
- Ладно, лейтенант, - произнес он уступая. Он восстановил дыхание и если бы не слабая дрожь в руках, чувствовал бы себя более сильным и четко сознающим окружающее.
- Теперь, когда мы выяснили кто кому подчиняется…
Неожиданно комки земли полетели ему в лицо. Он выплюнул пыль, которую вдохнул. Еще один человек с «Фаррагута» присоединился к ним, соскользнув и неизящно приземлившись на спину. Маккой мельком увидел бледные веснушки и серые глаза, до того как человек прополз мимо него на животе.
- Проклятье, Гари, - сказал лейтенант, - я же приказал тебе оставаться с Уэйнсом.
Маккой лежал между ними, вжавшись в песок. Их укрытие было не более чем выбоиной в земле, но свою роль выполняло. Вокруг них продолжался сильный обстрел, но он не мог определить его направление. Все что он знал, это то, что артиллерия Звездного Флота поливала их огнем.
- Он получил приказ отступить. Мы с Персиллом разделились. Думаю он по-прежнему с Браво-2, но не знаю, удержится ли он.
- Он устоит.
Гари устроился на боку и слегка кивнул Маккою перед тем как осмотреть местность.
- Отличное местечко у вас здесь, лейтенант.
- Противник перемещается, - буднично произнес лейтенант.
- Да, прямо на нас.
Гари бросил более внимательный взгляд на Маккоя и отреагировал на его форму с удивлением.
- Не так уж ты и молод для Рики. Что с тобой - кризис среднего возраста или что-то другое?
Он негромко захихикал. Маккой ощетинился. Рекруты Рики, как их называли за стенами Академии, было кличкой кадетов, только что одевших форму. Против самого прозвища он ничего не имел. Он пережил два года интернатуры в Чикагском мемориальном госпитале, где его называли не иначе чем «салага». Оскорбляло то, что стояло за словами Гари. Молодежь вступала в Звездный Флот для приключения и удовлетворения амбиций. Такие как Маккой присоединялись, чтобы убежать от неудавшейся жизни и начать новую.
«Он еще одна Джоселин». Через секунду он пожалел о своих словах. Они звучали, как клише и были продиктованы эгоизмом.
Стоя в дверях, она печально улыбнулась; при других обстоятельствах нежное выражение ее лица выглядело бы сочувствующим. «Бедный Леонард, как было бы просто, если бы это было правдой».
Он боролся с растущим гневом, всегда сопровождавшим воспоминания, гневом к Джоселин, чтобы забыть о нем, не видеть к чему он привел; гневом к Гари, который быть столь чертовски самоуверенным. Он был раздет и взвешен едва взглянувшим на него мальчиком, недавно достигшим половой зрелости.
- Разве мы не отступаем? – спросил он с раздражением.
Уголки рта Гари скривились. Он уставился на Маккоя.
- Вы что думаете, лейтенант? Что мы должны присоединиться к остальным крысам бегущим с тонущего корабля?
- Мы пока не тонем, - лейтенант обратился к Гэри. – Что у тебя есть?
- Фазер. Но он почти разряжен.
Лейтенант облокотился на одну руку и в ней появился маленький, размером с ладонь, фазер. Огонек зарядки мигал красным светом – пусто. Он пристально разглядывал его.
- Если нам удастся оставаться на линии огня и корректировать его, то Персилл смог бы объединиться с капитаном Бэйнсуортом и остановить продвижение.
- Это довольно не продумано, лейтенант, - сказал хмуро Маккой. – Не лучше ли нам соединиться с остальными.
- Нам? – светлые глаза заманили его в ловушку.
Он замер пригвожденный бесчисленными эмоциями, сталкивающимися между собой: скорбью, неуверенностью, гневом, неустрашимостью. Собирался ли молодой человек стать героем из нежелания разделить славу? Или не хотел рисковать их жизнями ради победы?
- Вам здесь не место, - произнес лейтенант. - Мы прикроем вас огнем. Вы сможете вернуться в лагерь. Пригибайтесь пониже и двигайтесь быстро. Наткнетесь на какой-нибудь другой отряд в районе.
Его отпускали? Как бесперспективного Рики, непригодного даже в жертву, свободного от всякой ответственности. Неожиданно он рассердился. Какого черта этот лейтенант полагает, что может прогнать его как… как… Как Рики!
- Мы будем прикрывать его, и защищаться от тэриков одним фазером?
Впервые Гари выглядел растерянным.
- Проверь Гуерерро. У него было оружие.
Гари замешкался, затем открыл рот, намереваясь что-то сказать.
- Выполняй, – сказано это было не резко, но властно и в приказном тоне безусловного повиновения.
- Да, сэр, - торжественно произнес Гари, и низко пригибаясь, быстро побежал по открытому полю. Вскоре он исчез в блуждающем дыму.
Оставшись одни, они молчали. Маккой вглядывался в лейтенанта. Властный, высокомерный во всем…
Вдруг небо взорвалось электрическими сполохами. Ослепительные полосы прорезали запыленную атмосферу. Он припал ниже, вжав свой живот в землю.
- Вниз! – заорал лейтенант.
Вниз? Его щека была прижата к песку. Чтобы оказаться еще ниже он должен закопаться. Он закрыл глаза, как только ударила артиллерия, подбадривая себя пока земля протестующее сотрясалась. Его бедра поглощали каждый резкий толчок. Инстинкт уговаривал спасаться бегством; здравый смысл удерживал на месте. Ритмичное биение артиллерии разыгрывало симфонию в его голове. Каждый отдававшийся эхом взрыв кричал: выжить, выжить, выжить.
Приглушенные крики прервали литанию в его голове. Его мышцы, в непроизвольной реакции на крики, сводили конвульсии, убеждая оторваться от земли. Страх удерживал в тисках, возобладав над инстинктом и совестью. Были ли крики выражением ярости или боли, человеческими или чужаков он не знал. Стыд и гнев переполняли его.
Присягой и честью я клянусь защищать…
Вой фазеров и низкий рык под его щекой ослабел, оживив чувства. Бомбардировка переместилась, поражая район дальше к востоку. Он открыл глаза и осторожно приподнял голову. Тонкая завеса из недавно поднятой пыли висела повсюду. Восток сотрясали тяжелые удары. Отдаленные разрывы гранат и замирающие крики коконом окутывали его в маленькой грязной яме, где он нашел убежище. Кислый воздух обжигал нос и горло, жалил глаза. Он закашлялся, пытаясь не вдыхать мельчайшие частицы, душившие легкие.
- Лейтенант?
Он с трудом слышал себя. Очередной приступ кашля настиг его, вызвав продолжительный звон в ушах. Он покачал головой, словно хотел остановить звон, но добился только изменения звучания. Земля притягивала к себе. Пальцы впились в трудноухватимый песок, когда к горлу подступила тошнота.
Меня не вырвет.
Подавляя тошноту, он поднял голову. Лейтенант лежал спиной к нему на расстоянии всего нескольких футов, свернувшись калачиком. Ребра ходили ходуном от затрудненного дыхания.
- Лейтенант?
Руки дрожали; он встал на колени и пополз к лейтенанту. Он коснулся плеча, и человек со стоном перевернулся на спину. Юное лицо застыло от напряжения и боли. Темное пятно покрывало снизу левую сторону рубашки и оно быстро увеличивалось.
Он положил руку на рану, и ощутил теплую кровь, пульсировавшую под ладонью. Его мысли прыгали. Где Гари? Периферийным зрением он заметил тело растянувшееся неподалеку. Тэрик лежал лицом вниз, с протооружием в руке. Из невзрачного пистолета был выпущен проникающий импульс, угодивший лейтенанту в живот.
- Случайное попадание, - лаконично пояснил лейтенант и попытался улыбнуться.
Его нельзя было обмануть. Тело лейтенанта лежало как раз между ним и нападавшими. Выстрел предназначался ему.
Он прогнал эту мысль.
- С вами все будет в порядке.
Он не знал каким образом. Они были в ловушке во вражеском тылу без связи и помощи. У него не было ни фарратина, ни хемосинта, ничего даже чтобы просто притупить боль.
- Это протооружие, - сказал лейтенант учащенно дыша. – Вы должны вернуться… район…
- Я не брошу вас. Берегите силы.
Лейтенант схватил его за руку, пальцы дрожали.
- Я приказываю вам вернуться.
- Вы не можете тыкать своим званием, лейтенант. Раненые подчиняются медицинскому протоколу. - Кое-что он усвоил в Академии. - Теперь я старший по званию.
Лейтенант поджал губы, его глаза прищурились. – Мы во вражеском тылу, а они не берут пленных.
Маккой прижал рану и поднял голову, чтобы быстро осмотреться вокруг. Он ненавидел все это: заниматься лечением на поле боя, пропускать пациентов точно кукол через конвейер, уворачиваться от артиллерийского обстрела. Его руки были результатом многолетней учебы, совершенствования способностей, лучших медицинских достижений Федерации – и все напрасно - и причиной тому была география.
Зачем Звездный Флот выбрал эту планету для заставы?
Лейтенант тихо застонал. Его пальцы как когти впились в руку Маккоя.
- Дышите от диафрагмы, - сказал Маккой, оценивающе взглянув на пациента и поставив ему диагноз. Он знал физиологию проникающего ранения и мог даже процитировать учебник: учащенное дыхание, частота сердечных сокращений из-за сильной кровопотери. Наступал шок. Кожа молодого человека похолодела и была влажной от пота. Даже без медицинского оборудования он знал, что кровяное давление низкое, а пульс слабый и учащенный.
- Вот так, лейтенант. Хорошо.
Кровотечение не прекращалось и не прекратиться без надлежащего лечения, но если ему удастся удерживать пациента в неподвижности, он сможет свести к минимуму риск глубокого гиповолемического шока. Со временем клетки умрут, внутренние органы откажут, но к тому времени пациент умрет от потери крови. Пока что самой насущной необходимостью было обеспечение его кислородом. Если бы у него был триокс! Он высунул из убежища голову. Где Гари?
Внезапно лейтенант потянулся и уцепился за него, пытаясь изо всех сил подняться. Маккой схватил пациента, удивляясь его стойкости.
- Что вы делаете? Вам нельзя двигаться!
Но лейтенант уже стоял, слегка сгорбившись, сжав губы, белый как лист бумаги. Пот бусинами катился по его лицу. В правой руке его был фазер, левая прижата к боку.
- Нам надо вызвать на себя огонь… прорвать линию фронта.
- Чертов дурень, вы убьете себя.
Слегка пошатываясь, лейтенант отправился в восточном направлении, держа курс в расположение противника. Крепко стиснув фазер в руке, молодой человек выглядел как раненный гладиатор, претендующий на полную победу.
- Чертов дурень, - повторил Маккой. Но это относилось к ним обоим. Он побежал к лейтенанту.
- Я не привык, что мои пациенты не подчиняются мне, лейтенант. Если вы желаете убить себя, делайте это без меня
- Тихо, – лейтенант замер, в напряженном усилии увидеть нечто сквозь кружащуюся пыль.
Странная тишина повисла в воздухе. Массированный артиллерийский обстрел, накрывавший их в течение многих часов, неожиданно прекратился.
Все закончилось?
Маккой подал руку раненному лейтенанту, чтобы поддержать их обоих.
- Назад, - спокойно произнес лейтенант, отступая на шаг.
- Что там? – он не мог ничего разглядеть.
- Нам надо вернуться.
Еще один шаг. Лейтенанта развернуло. Его колени подогнулись. С приглушенным стоном он упал.
Маккой немедленно опустился на колени возле раненого. Глаза лейтенанта были зажмурены, и Маккой видел, как обозначились желваки на скулах. Кровь пропитывала золотую рубашку и орошала песок.
- Вы не в состоянии это сделать.
Пот лился по побледневшему лицу, терзаемому мучительной болью.
- Я не могу допустить, чтобы они погибли.
Ему показалось, что он услышал слово «снова», слетевшее со стиснутых губ. Всего лишь слово, но оно оставило след как отпечаток пальца на стакане. Он намеревался задать вопрос лейтенанту, когда услышал звук, пробивающийся сквозь пыль, устойчивый бьющий ритм, нарастающий и приближающийся. Внезапно он распознал, что это за шум. В животе все сжалось. Он ухватил лейтенанта за руку, и бесцеремонно поставив его на ноги, потащил, игнорируя слабый протестующий стон.
- Давай же.
Надо убираться отсюда. Он напрягался из всех сил, удерживая раненного человека, и торопясь через изрытое пространство, не различая ни на направления, ни конечной цели марш-броска; единственное, что он сознавал – это то, что им нужно было по возможности подальше уйти от нарастающего звука, и понимал, что с ними будет, если они опоздают.
Они не берут пленных.
Лейтенант задыхался, пытаясь поспеть, и то и дело спотыкаясь.
- Прямо.
-Что?
Лейтенант тяжело навалился на него. Он не понимал, как он может говорить, и еще меньше понимал как он мог держаться на ногах.
- Прямо, прямо, - лейтенант говорил сквозь стиснутые зубы. – К хребту.
Он повиновался без колебания, развернув их в густой дым. Он понятия не имел куда они шли, словно было намного важнее продолжать двигаться, а не беспокоиться о направлении движения. Не замедляя шага, он вытянул шею и поглядел – следует ли кто-нибудь за ними. Дым скрыл их… или то была ложная атака? Что если они угодили в ловушку? Едва ему в голову пришла эта тревожная мысль, как земля ушла у него из-под ног. Какое-то время они кувыркались вниз, руки и ноги стремительно мелькали в воздухе. Он выпустил лейтенанта, когда коленом ударился о землю. Он упал вперед, проехавшись грудью по зернистому песку, и покатился кубарем. Инерция стремительно тащила его задом наперед, поднимая песок и камешки, пока, наконец, он не остановился. Он лежал на спине, осыпаемый песком и мелкими камнями, низвергающимися вниз по крутому склону ущелья подобно миниатюрной лавине. Кашлянув один раз, он открыл глаза.
- Вы в порядке?
Голос принадлежал человеку с ушами такой величины, какой ему прежде видеть не доводилось.
- Это самый дурацкий вопрос, какой только задавали человеку, свалившемуся в ущелье.
Человек выпрямился и с изумлением моргнул.
- Да, сэр. Простите, сэр.
Маккой застонал и перекатился на бок. Он чувствовал, что ничего не сломал, но голова просто раскалывалась. Он окинул взглядом глубокую расщелину. Там было полно людей. Около двенадцати представителей Звездного Флота занимали крутой склон расщелины. Их фазеры были наготове, но не было похоже, чтобы они собирались куда-то идти. Словно отряд оловянных солдатиков на выставке они стояли, не зная на что решиться, и выглядели неуместно.
Он взглянул на молодого человека все еще в молчании стоявшего возле него.
- Ладно, не торчите там. Помогите мне встать.
- Да, сэр.
Маккой покачнулся, оказавшись на ногах. Ему потребовалось несколько секунд, чтобы сосредоточиться. На земле прямо перед ним лежал лейтенант. Два кадета опустились рядом на колени, но выглядели они больше как зеваки, чем как помощники. Он поспешил к раненному, мысленно приготовившись к тому, что его ждало. Судя по выражению на лицах кадетов, дела обстояли плохо.
- Не мешайтесь, - приказал он кадетам. Глаза лейтенанта были открыты, но он лежал неподвижно, одной рукой касаясь безжизненной земли. Он встал на колени и прижал пальцы к шее. Кожа была холодной, пульс бился.
- Вы паршиво ориентируетесь, лейтенант.
- Я думал, что вы видели тридцатифутовый кратер.
Его голос был слабым и задыхающимся. Бледность залила губы и щеки. Но глаза сверкали по-прежнему и выглядели полными жизни по сравнению с умирающим телом.
- Это шутка, лейтенант? – спросил он, осторожно отвернув пропитанную кровью рубашку.
- Констатация факта, - ответил лейтенант.
Он осмотрел рану. Снаружи она почти закрылась; побочное следствие воздействия протооружия, внушающее обманчивую надежду. Кожа вокруг крошечного отверстия была темно-фиолетового цвета, и эта пигментация расползлась по животу быстро разрастающейся туманностью.
- Это от протооружия, да? – спросил один из кадетов. Маккой задержал взгляд на ребенке, который смотрел с наивным изумлением. Хотел бы он сказать слова утешения или поддержки. Узнав, как стоять по стойке «смирно», он невольно забыл про врачебный такт. Перед ним был мальчик ставший свидетелем ужасов войны, непредусмотренных аккуратными диаграммами и графиками из классных комнат Академии. Он не мог не припомнить, как расстался с собственными иллюзиями, в период между медицинской школой и интернатурой; первый разрез живой плоти как способ почувствовать и понять. Как он хотел тогда чтобы кто-нибудь сказал ему, что бояться – это в порядке вещей.
- Ступайте к другим кадетам, - тихо сказал лейтенант.
Эти слова удивили его. Он наблюдал за тем, как кадеты на мгновение замерли в нерешительности.
- Все в порядке. Идите, - тон был мягким и успокаивающим.
- Да, сэр.
Маккой встретился со спокойным взглядом лейтенанта. Он увидел боль, которую молодой человек пытался скрыть, слабость с которой он боролся, делая каждый вздох, и все-таки он нашел в себе силы побеспокоиться о кадетах.
- Сколько осталось? – спросил лейтенант.
Он не зажмурился, но поймал себя на том, что непривычно медлит с ответом.
- Трудно сказать. Час. Может быть меньше.
Лейтенант взглянул на кадетов.
- Достаточно… возможно.
Он догадался о чем думает лейтенант; его разум был открытою книгой.
- Они всего лишь дети.
- Как кадетов Звездного Флота их обучали обращению с фазерами.
Он нахмурился.
-Вы готовы рискнуть их жизнями ради клочка земли.
- Не ради земли. Ради основ Федерации. - Лейтенант напрягся, когда дрожь пронзила его. Голос ослаб. – Принципов Звездного Флота.
- Эта планета принадлежит тэрикам. Пусть они ей и владеют.
- А как на счет остальной части Федерации? Этой заставы? Ее назначение – охранять границу. Как на счет планет Федерации, что находятся позади нее? Это не просто планета – это звено блокады. Вы думаете, что Ромуланский военный корабль не заметит разрыва? - Лейтенант закрыл глаза и попытался восстановить дыхание. – У нас единственный шанс.
Маккой разрывался между восхищением и возмущением. Отчасти он уважал непреклонную решимость лейтенанта, но все же не понимал необходимости жертвенности. Он дал клятву спасать жизни, не причинять вреда; способность исцелять – лучшая из его способностей. Почему он должен приносить в жертву клятву Гиппократа ради обязательств перед Звездным Флотом?
Единственный шанс.
Он вытер ладони о брюки. Струйка пота бежала вниз по спине. Где-то за пределами расщелины наступал отряд повстанцев. В дыму и пыли на поле брани Звездный Флот пытался удержать контроль. Здесь, на откосах расщелины кадеты проводили время в ожидании.
Что мы здесь делаем?
- Спасаем жизни, - произнес мягко и спокойно лейтенант.
Он уставился на молодого офицера, что пристально и внимательно следил за ним. Он не осознавал, что говорил вслух. По занимаемому ими положению они были естественными противниками – военный командир, чье предназначение отнимать жизни и врач, спасающий жизни. И все же они были союзниками в одной операции, офицерами, делившими незнакомое им поле битвы, сведенные случаем и связанные долгом.
Но чьим долгом?
- Забудьте про уравнение… оно не решаемо. – Лейтенант задыхался, тщетно пытаясь насытить кислородом свою кровь. Жить ему оставалось недолго. Маккой осторожно взял лейтенанта за безвольно-вытянутую руку. Пальцы инстинктивно охватили запястье, нащупывая пульс.
- Нам надо прорваться сквозь линию фронта.
Слова были не более чем шепотом. Лейтенант не просил, чтобы его пожалели, он требовал повиновения. На мгновение Маккой позавидовал твердости его убеждений. За свою жизнь сам он никогда не был ни в чем уверен.
Единственный шанс. Он убегал от собственной жизни или стремился к ней? Но, возможно, он вообще не двигался.
Я устала, Леонард. Ничего не меняется. И никогда не изменится.
Глаза лейтенанта затуманились.
Маккой провел рукой по влажным волосам и лейтенант тут же бровями выказал неодобрение. Он мысленно улыбнулся. Упрямец, вне всякого сомнения…
Он посмотрел мимо лейтенанта.
- Кадет, вперед и на середину.
Неуклюжий молодой человек выступил вперед, отвечая на вызов, который мог предназначаться любому из двенадцати кадетов.
- Да, сэр?
Он показал кадету жестом, что ему надлежит встать на колени с другой стороны возле лежащего лейтенанта и внимательно выслушать то, что тот ему скажет.
- Запоминайте, кадет, - тихо сказал лейтенант. – У нас нет времени. Вы должны вбить клин… в оборону тэриков. Дог-1 пытается… прорваться. Разорвите цепь… и Браво сможет присоединиться.
Кадет вытаращился на лейтенанта, затем бросил быстрый взгляд на Маккоя, словно просил подтверждения.
- Как…
- Два отряда, - добавил лейтенант. Его веки трепетали. – Один, чтобы прорваться… другой в прикрытие.
- Боевой порядок дарон?
- Учебная миссия, кадет. - Глаза лейтенанта медленно закрылись. Губы, едва шевельнувшись на последнем слове, замерли.
- Он…?
- Потерял сознание.
Он умирает, и я не в силах этому помешать. Медицина 23 века, а пациенты по-прежнему умирают от потери крови. Это абсурд. Он посмотрел вниз на бледные черты лица и слегка приоткрытый рот.
На его месте должен быть я.
Они оба знали правду, хотя ничего так и не сказали. Может быть, молодой лейтенант не придавал значения своему героическому поступку. Как если бы подставляться под удар было частью его работы.
- Что нам делать, сэр? – спросил кадет.
- Вы получили приказ, кадет.
- Я не уверен, что он понимал что говорит, - кадет провел кончиком языка по своим пересохшим губам. – Это не означает, что я проявляю непочтительность… но выглядело так, что он не мог здраво мыслить. Я думаю надо выжидать, пока к нам не присоединятся другие отряды.
Лицо Маккоя моментально запылало и что-то тяжелое сдавило ему грудь. Это все, что кадеты собираются делать? Ждать пока кто-то спасет их, ждать, в то время как их товарищи рискуют собственными жизнями, чтобы прекратить восстание?
Рука лейтенанта была мягкой и холодной; пульс слабым и нитевидным.
На его месте должен быть я.
- Он умирает, а вы собираетесь ждать.
Он вспомнил Гари и Гуерреро и множество лиц безымянных офицеров, чьи тела усеяли поле, корчившихся от боли, брошенных во имя высшей необходимости, возвышенных принципов. Но неотступно преследовал его и образ лейтенанта, стоявшего на том же поле, прижимая рукой окровавленный бок, бесстрашно и непреклонно. Лицо кадета почти что уничтожило этот образ.
- Мы защищаем здесь Федерацию, мистер, а, следовательно, и эту землю.
- Я не уверен…
- В чем? В том, что вы обязаны выползти из этой дыры и встретиться лицом к лицу с врагом?
Потянувшись через тело лейтенанта, он схватил кадета за руку.
- Вы будете следовать отданному приказу, кадет. Я не намерен торчать здесь и смотреть как этот человек умирает, пока вы пытаетесь угадать как следует поступить.
Не ослабляя захвата, он легонько отправил кадета к остальным.
- Он умер? – спросил один из кадетов.
- Нет, черт возьми, - ответил Маккой, - но умрет, если мы не доставим его обратно в лагерь.
- Как нам это сделать?
- Напрямую через боевые порядки тэриков.
Одно он знал точно: если они задержатся здесь, тэрики до них доберутся. Он достаточно долго бездействовал. Пришло время двигаться. Быстро он повторил приказ лейтенанта и разделил кадетов на две группы.
- Установите фазеры на поражение и самый широкий радиус действия. Несмотря ни на что не отставайте.
Он посмотрел каждому в глаза.
- Мы сделаем это и мы выживем.
Что за вид у него был, когда он стоял с окровавленными руками, покрытый грязью и потом.
Он наблюдал за тем, как кадеты взобрались по склону расщелины и исчезли. Неспешно он вернулся к пациенту. Его долг и ответственность были очевидны, но он не мог не чувствовать вины, трепыхавшейся в его сознании. Он был врачом. И обязан был спасать жизни, а не отправлять их на гибель.
Огонь фазеров разрезал воздух. Он стоял, ощущая внезапный всплеск адреналина. Множество фазеров беспорядочно стреляло. Стрельбу периодически перемежали бессвязные команды. В этот хаос свою лепту вносила глухая пульсация протооружия. Они вступили в бой с противником.
Он присел на пятки и прикрыл лейтенанта рукой. Чуткие пальцы ощутили равномерное колебание груди. Он все еще дышал. Каким то чудом молодой человек был жив. Что заставляло его бороться? Семья? Долг?
Я даже не знаю твоего имени.
Он не знал ничьих имен из команды. Они были пациентами и их идентифицировали по полученным ранениям, подразделяли и распределяли. Граница между доктором и пациентом была четкой; сохранение дистанции между ними считалось основой выживания и поддержания здравого рассудка. С лейтенантом все было по-другому. Он не знал почему.
Стрельба прекратилась так же быстро как и началась. В зловещей тишине он услышал как бешено колотится его сердце и с каким шумом воздух устремляется в его легкие. Он придвинулся к лейтенанту, не отрывая взгляда от горной гряды. Дым стелился над землей и смешивался с меловой пылью планеты в аморфную завесу, которая, казалось, жила своей собственной жизнью. За этой завесой что-то перемещалось. Множество силуэтов тесным строем двигалось к нему по горной гряде.
Они не берут пленных.
Тонкая струйка пота скатилась по виску. Звук сердцебиения почти оглушал. Ряд фигур достиг вершины гряды и начал спуск по склону. Его первой четкой мыслью было, что он не только не сумел исполнить свои обязанности перед пациентом, но и свой долг перед Федерацией. Тысяча световых лет от дома, но ничего не изменилось.
Не удался брак. Не удалась карьера.
Он посмотрел вниз на умирающего лейтенанта.
- Прости.
- Сохраняйте движение. Всем вниз.
Безупречный английский язык. Он всмотрелся. Силуэты стали различимы, и их без труда можно было идентифицировать как тэриков, но… следом за ними вырисовывались изнуренные люди в форме Звездного Флота, и среди них несколько неопытных кадетов, гнавших повстанцев в кратер как овец в загон.
Сколько кадетов осталось на поле боя? Сколько серебряных гробов заполнят ими? В южной части хребта другой отряд из офицеров Звездного Флота, старших по возрасту и бывалых, спешно спускался по склону, чтобы присоединиться к товарищам. Кто-то знакомый с лицом озабоченным и напряженным, отделился от отряда, держа курс к Маккою, стоявшему в бессменной вахте. Но светлые глаза, не отрываясь, смотрели не на него, а на раненного офицера у его ног.
Гари бросился к лейтенанту и упал на колени. Страх моментально стер с его лица дерзкое выражение и показал Маккою какую привязанность молодой энсин питал к лейтенанту; привязанность, проявившуюся от ужаса его потерять.
Гари настойчиво взглянул на Маккоя.
- Он…?
- Нет. Но у нас не осталось времени.
Гари не стал тратить время впустую, рявкнув приказ о немедленной эвакуации. После этого молодой человек на мгновение замер и взглянул на друга.
- Он сделал это. Он отвлек целую армию чертовых тэриков.
Офицеры и санитары спешили спасти юного лейтенанта, имени которого Маккой по-прежнему не знал. Все мысли о сражении исчезли из головы Маккоя, пока он боролся за то, чтобы поддержать тонкую нить жизни лейтенанта.
Все разговоры в лагере велись о том, как дюжина свежеиспеченных кадетов, захватила целую армию повстанцев. Негромкий гул голосов наводнял коридоры и лестничные площадки. Теперь, после того как сражение закончилось, и Звездный Флот победил, офицеры занимались тем, что поздравляли друг друга с победой и потчевали рассказами о бое, как будто столкновение было не более чем страничкой давней историей. И раненные получили долю своей славы, выставляя на показ шрамы как награды.
Маккой пришел в отделение для выздоравливающих, опоздав на десять минут. Он отсыпался после долгой вахты, которую нес в операционной прошлой ночью и позволил себе без спешки принять душ перед началом дежурства. Он стоял в коридоре и наслаждался искусственным микроклиматом больницы. Солнце в небо стояло невысоко, но температура снаружи неуклонно повышалась. Он был рад, что этим утром его ждал обход и не придется покидать здание.
- Вы выглядите отдохнувшим. - Эми Торгусон занимала картотечный стол и делала заметки в файлах пациентов. Она была на втором году интернатуры и, обучаясь в Медицинской школе при Звездном Флоте, несла службу как военный офицер в третьем поколении.
- Я отдохнул, - сказал он и посмотрел на регистрационную карту. В отделении находилось около сорока пациентов. Обход и обновление их больничных карт займет большую часть дня.
- Вас разыскивали какие-то люди, - вернувшись к свом файлам, проговорила Торгусон.
- Люди?
- Двуногий вид с большим количеством полос на манжетах. Коммандер Р’елл, Главный хирург Седьмой заставы и одна изрядная задница.
- Что я натворил?
- Вы теперь важный человек, - она по-прежнему не отрывала взгляда от своего планшета. По положению ее плеч было ясно, что она над чем-то работает.
- Все говорят о вас.
Все?
- Ты что-то знаешь, - решительно произнес он.
- Я знаю множество вещей, - уголки ее рта резко взмыли вверх. Она продолжала возиться с файлом.
- Я должен догадаться?
Она подошла к стеллажу с файлами и, вынув один, подала ему как переходящий приз.
- Это протооружие противная штука. Кирку провели дренирование раны прошлой ночью. Мы считали, что он не выживет.
- Кто? – Он взял файл.
- Лейтенант. Гиповолемический шок. Р.В.К. (рассеянная внутрисосудистая коагуляция). К счастью он не умер. – Она смотрела на него, ее глаза сияли. – Вы всего лишь спасли ему жизнь.
Его глаза сузились. Что это означало?
- Не каждый день удается спасти детище Звездного Флота.
Торгусон посмотрела мимо него и нахмурилась.
- Диаз, не тащите это сюда.
Он сосредоточился на карте, как только она вернулась к столу.
- Меня не заботит, что вам приказали… - ее голос постепенно затих.
Он уставился на имя указанное в файле. Кирк, Джеймс Т., лейтенант, назначен на звездолет «Фаррагут». Название корабля ни о чем не говорило, хотя Торгусон утверждала, что этот человек пользовался влиянием, возможно, был сыном известного адмирала или что-то в этом роде. С другой стороны Маккой был всего лишь сельским доктором, незнакомым с военными идолами. Но любопытство росло, по мере того как он медленно шел по отделению для выздоравливающих. Конечно, лейтенант отличался своими манерами, выделяясь на фоне рядовых офицеров, ищущих признания. Интеллект и быстрота мышления, действия Кирка отвлекли силы тэриков, позволив Звездному Флоту восстановить контроль. Даже с учетом того, что вся честь за это досталась кадетам.
Завеса тайны усилилась возле кровати лейтенанта. Едва приблизившись, он услышал тихое бормотание незнакомого голоса.
«… часть работы. Вы понимаете это. Гуерраро понимал…». Пауза. «И капитан Гарровик».
Он остановился за перегородкой. Ответ был настолько тихим, что он его не услышал, но слова другого мужчины были произнесены громко и сочувствующим тоном.
- Иногда это вопрос не прорыва через линию врага, а вопрос времени.
Безо всякого предупреждения из-за перегородки показалась фигура. Маккой невольно выпрямился, чувствуя дискомфорт от того, что его поймали за подслушиванием. Гордость помешала ему уйти, пока здоровяк приближался. Знаки различия на золотой рубашке были такими же как у Кирка, только у этого человека на манжете был дополнительный галун. Капитан.
Как же звали этого человека? Бэйли? Бэйн?
- Доктор Маккой, я хотел поблагодарить вас за спасение жизни лейтенанта Кирка.
Он мысленно смутился как от того, что его имя было известно человеку которого он до этого никогда не встречал, так и от того что не последовало никакого замечания за то что он подслушивал.
- Я… Мне многие помогали… сэр.
- Я слышал другое. - Капитан расправил плечи. – Весь медицинский персонал был отозван с линии фронта.
- Да, сэр.
Капитан довольно долго изучал его, затем оглянувшись на перегородку, снова сосредоточил внимание на нем.
- Лейтенанта Кирка после обеда переправят на «Фаррагут». Я вынес вам благодарность, доктор. Вы выказали силу и характер на поле боя. Звездный Флот признателен вам за вашу службу.
Почему эта речь звучала как отрепетированная?
- Я хотел бы, чтобы вы присоединились к бригаде врачей на «Фаррагуте». Звездный Флот нуждается в людях вашего калибра.
Служба на звездолете? Человек моего калибра? Что Кирк наговорил капитану?
- Спасибо, сэр.
Капитан помолчал. Маккой начал было думать, что дал неправильный ответ на предложение. Казалось, что от него чего-то ждут.
Наконец капитан произнес: «Продолжайте, доктор», и прошел мимо него. Он выждал несколько секунд понимая, что упустил нечто важное, но никак не мог определить что именно. Как бы то ни было, он чувствовал, что Кирк имел к этому прямое отношение. Он шагнул за перегородку. Кирк был мертвенно-бледным; он лежал неподвижно и сразу же посмотрел на него так, словно ждал его прибытия.
- Вы должны спать, - сказал он, изучая диагностическую панель над кроватью. – Как вы себя чувствуете?
- Лучше, - сказал Кирк слабым голосом.
- Это не мудрено. Вы потеряли большое количество крови. Я потратил много времени, пытаясь остановить кровотечение.
- Разве я умирал.
На какой-то миг он подумал, что это вопрос, но потом столкнулся взглядом карих глаз и подошел ближе. Молодой лейтенант считал себя непогрешимым. Конечно, человек не смог бы оценить собственное состояние в пылу сражения. Или это было сущностью хорошо-обученного офицера? Долг прежде всего.
Кто же ты?
Губы Кирка растянулись в слабой, откровенной улыбке. Лейтенант намеревался удержать победу.
- Хорошо, - произнес он неохотно, признавая поражение, и осторожно опустился на стул возле кровати.
- Все еще не решаемо.
Фраза прозвучала как дружеское предостережение. Возможно, оно им и было. Кирк вращался во всем этом дольше него, и кое-что понял о том, как действуют военные, и, похоже, стал одним из них. Реплика подразумевала, что Маккой военным не стал.
- Я благоговею, - ответил он шутливо. – Не каждый день встречаешь героев.
Кирк нахмурился и повертел головой на подушке. – Я не герой.
- Вы спасли Звездный Флот, - сказал он. - Вы спасли меня.
В ответ ни застенчивого возражения, ни ложной скромности, ни полного признания. Только молчание. Чего в действительности жаждал этот молодой человек? Не медалей или продвижения по службе. Не признания за то, что он делал.
- Почему вы продолжали бороться? – неожиданно спросил он.
- А почему вы остались?
Тупик. Ни один из них не собирался раскрыть тщательно оберегаемые секреты.
Что ж, пусть так и будет.
- Капитан сообщил, что меня переводят на «Фаррагут». Вы не замешены в этом каким-то образом?
- Капитан Бэйнсуорт распознает хорошего офицера, едва увидев его.
Веки Кирка смыкались от усталости.
- Я всего лишь сельский врач.
Уголки рта Кирка приподнялись, и ленивая усмешка пробежала по его бледным губам.
- Неплохо, Костоправ.
Костоправ?
Он постоял.
- Поспите, лейтенант.
- Джим, - сказал негромко Кирк, закрывая глаза.
Он наблюдал за спящим человеком со странным чувством надежды. Единственный шанс сказал Кирк. Но для Маккоя это был второй шанс. Вместо смерти на поле боя назначение на звездолет. Он выжил и впервые с нетерпением ожидал, что принесет завтрашний день. Улыбаясь, он сложил руки за спиной и отправился на обход.
Оставить комментарий