ПУТЕШЕСТВИЕ К БЕЗУМНОМУ МИРУ
Стивен Голдин
Перевод Центурион Сона

Глава 1

Дневник капитана, Звездная дата 6188.4:
Мы собираемся покинуть орбиту Вавилона, как только подберем пару пассажиров: Костаса Спирукиса, известного исследователя новых планет, который лично несет ответственность за обнаружение более чем тридцати колонизируемых миров; и его дочь Мэтику. «Энтерпрайзу» было поручено перевезти их обратно на родину на колонию Эпсилон Дельта-4 после их пребывания здесь, и их безуспешной попытки изменить статус своего мира с колонии до полноправного члена Федерации. Это одно из заданий задание, которое я жду с нетерпением. С тех пор, как я был мальчиком, мне нравилось читать о смелых подвигах Спирукиса, и шанс наконец встретиться с ним заставил меня снова почувствовать себя кадетом.

Капитан Джеймс Кирк убедился, что в Зале транспортатора вместе с ним находятся Первый офицер Спок и доктор Маккой, когда ожидал материализации капитана Спирукиса. Это был человек, о котором было написано так много историй и легенд, - и Кирк много раз перечитывал их, будучи мальчишкой. Рассказы о подвигах Спирукиса были одним из факторов его решения делать карьеру в космических службах. Даже сейчас, когда собственные приключения Кирка более чем превзошли приключения его кумира, он не мог не чувствовать себя немного нервно, когда готовился встретиться с героем своего детства.
Но этот случай оказался большим разочарованием. Человек, который материализовался, был не полубогом, а человеком, подобным ему самому. Костас Спирукис был невысоким, жилистым мужчиной с темными волосами и сильно загорелой кожей. Его лицо носило следы выживания в самых суровых условиях; хотя он не был стариком по современным стандартам, состаренный вид его кожи заставлял его казаться старше, чем он был на самом деле.
Двигаясь медленно, капитан Спирукис сошел с платформы транспортатора и огляделся по комнате. «Вы, должно быть, капитан Кирк, - сказал он, заметив командира корабля.- Я много слышал о Вас. Для меня это большая честь».
Кирк покраснел. Он не ожидал такой похвалы от человека, которому он сам поклонялся. «Это для меня честь, сэр». Затем, заметив, что Спирукис был единственным человеком, который появился, добавил: «Я думал, что ваша дочь тоже должна была лететь».
- Она… - В голосе Спирукиса была слышна усталость, которая казалась странно неуместной. - Ей просто пришлось остаться, чтобы предоставить последний аргумент. Хотя мы проиграли дискуссию в Совете, она очень упрямая девушка.
Когда Спирукис двинулся вперед, Кирк увидел, что что-то действительно не так. Пожилой человек двигался с медлительностью, которая выдавала какую-то сильную немощь. По левую сторону от Кирка доктор Маккой тоже это заметил и сделал шаг вперед, чтобы помочь Спирукису.
- Что-то не так, капитан? - спросил Маккой. - Я лейтенант-коммандер Маккой, судовой хирург. Если вы чувствуете себя нехорошо, мы можем спуститься в медотсек, и я проведу Вас. Это займет всего несколько минут.
Однако озабоченность Маккоя вызвала раздражение у Спирукиса. «Я в порядке, - огрызнулся исследователь.- Просто немного устал, и все. Я очень много боролся, чтобы убедить Совет, что я прав, и это не сработало. Может быть, я получил несварение от этого всего, я не знаю. Просто позвольте мне пройти в мою каюту и прилечь. Все будет хорошо.»
- Вы уверены? - спросил Кирк.
Спирукис пристально посмотрел на него. «Капитан, я командовал космическими кораблями, пока вы все еще были в подгузниках. Я еще не стал стариком, я вполне способен позаботиться о своем теле».
Чувствуя себя должным образом поставленным на место, Кирк пробормотал извинения и поручил мистеру Споку задание показать капитану Спирукису его гостевую каюту. После того, как они ушли, Маккой повернулся к капитану: «Я обеспокоен, Джим. Несмотря на то, что он сказал, он выглядел не очень хорошо.»
Кирк кивнул. «Я знаю, но он, похоже, настроен против проверки каким-либо образом, в форме он или не в форме. Если бы он был новым членом экипажа, мы могли бы приказать ему в любом случае, но медицинские осмотры гостям только любезно предлагаются, поэтому я не могу настаивать, чтобы он пришел в ваш кабинет.»
- Хорошо, а я могу, - прорычал Маккой. - Если что-то угрожает здоровью экипажа, у меня есть чрезвычайные полномочия, чтобы справиться с этим - и, насколько я знаю, у Спирукиса может быть редкое и очень заразное заболевание. Я снова загляну к нему через некоторое время, после того, как он заселится. Если ему будет все еще так же плохо, герой он или нет, я заберу его зад в медотсек аж бегом.
- Сэр! - Инженер, который занимался управлением транспортатором, прервал их разговор. - Я только что получил сообщение о том, что мисс Спирукис готова сейчас траспортироваться.
- Прекрасно, поднимайте ее на борт, лейтенант. - Пока он говорил, Кирк перешел через комнату к интеркому на стене. Нажав кнопку динамика, он сказал: «Кирк - мостику. Приготовьтесь покинуть орбиту, мистер Сулу, как только наш второй гость будет поднят на борт. Проложите курс на колонию Эпсилон Дельта-4, варп-фактор 3.»
Через несколько секунд на платформе транспортатора появилось другое мерцающее изображение. Когда оно материализовалось в фигуру дочери исследователя, Кирк почувствовал разочарование в связи с неудачной встречей со Спирукисами.
В прошлом, возможно, на борту «Энтерпрайза» бывали и более красивые женщины, чем Мэтика Спирукис, но, конечно, не более оригинальные. Она была ниже, чем среднего роста, всего 160 сантиметров, и она была тоненькой, что обычно называется - как «тростинка». Ее лицо было светлым, и оно, если на него осмотрели очень близко, казалось немного несоразмерным: ее рот был слишком маленьким, а ее нос пуговицей производил впечатление небольшого ума, в то время как ее голубые глаза казались огромными и настороженными по отношению ко всему вокруг. Ранее, прочитав ее досье, Кирк узнал, что ей всего двадцать лет. Ее каштановые волосы, уложенные в стилизованный топ-узел, подчеркивали ее юность.
На ней было надето платье, которое могло быть создано только оригинальным дизайнером. Это была тонкая ткань, которая облегала контуры ее тела. Низ был темно-синим, переходящим во все более светлые оттенки синего по мере того, как взгляд достигал верха платья. Вокруг подола, сливаясь с темно-синим, располагался фиолетовый узор в виде водорослей; декольте декорировано материалом, который выглядел как белая пена. Общий эффект был таким, словно человек, носящий это платье, явился из волн синей морской воды - и Мэтика Спирукис была достаточно привлекательной, чтобы отлично пользоваться этим эффектом.
Однако вовсе не из-за ее красоты капитан Спирукис взял ее в эту поездку на Вавилон - это было только потому, что она была его дочерью. Кирк знал из ее досье, что Мэтика Спирукис, хотя и молода, и, возможно, неопытна, имеет блестящий ум и уже доказала, что она одна из самых решительных участников дебатов и администраторов колонии Эпсилон Дельта-4. Колонисты отправили ее и ее отца выступить перед Советом, потому что эти два человека были лучшими, которых могла предложить колония.
Выступив вперед, капитан сказал: «Добро пожаловать на «Энтерпрайз», мисс Спирукис. Я - Джеймс Кирк, и я хотел бы лично заверить Вас в приятном путешествии домой. Если я могу сделать что-нибудь, чтобы сделать поездку проще, не стесняйтесь, дайте мне знать».
- Большое спасибо, капитан, - улыбнулась Мэтика Спирукис.
Стоящий рядом с Кирком Маккой шумно прочистил горло. Капитан с опозданием добавил: «Это главный хирург нашего корабля, доктор Маккой».
- Всегда приятно познакомиться с такой красивой дамой, - сказал доктор.
Мэтика улыбнулась ему, и Маккой просиял.
- Боунз, разве Вы не говорили мне, что есть что-то, что Вы хотели бы проверить?
- Ну, Джим, это не...
- У меня даже и в мечтах не было отвлекать Вас от ваших обязанностей. Я помогу мисс Спирукис добраться до ее каюты, а затем проведу для нее экскурсию по «Энтерпрайзу». И, может быть, добавил он про себя, я смогу узнать от нее немного больше о том, что случилось с ее отцом.
Когда Джеймс Кирк делал это своим делом - сопровождать красивую и, в то же время, незамужнюю даму по своему кораблю, экскурсия становилась произведением эпических масштабов. В зависимости от интеллекта и интересов вовлеченной женщины экскурсия могла содержать подробные объяснения технических систем «Энтерпрайза» - двигателей, электростанций, станций рециркуляции воздуха и т.д. - или это могла быть просто прогулка по некоторым из наиболее приятных рекреационных зон, которые проектировщики корабля разработали, чтобы не допустить скуки экипажа при длительных перелетах. Мэтика Спирукис была особым случаем. Она была хорошо знакома со стандартными космическими операциями из-за прошлого своего отца; но в течение большей части своей карьеры ее отец командовал лишь небольшими разведывательными кораблями, а тяжелый крейсер класса «Констелейшн» был совершенно другим судном. Кирк решил изменить свой технический тур и начал с прохода через секцию автоматизированных пищевых процессоров. «Эти машины, - пояснил он, - могут перестроить основные белковые, жировые и углеводные соединения наших кладовых и превратить их в любое из тысячи запрограммированных блюд, которые зарегистрированы в наших компьютерных банках. Мы можем накормить любого - от абалкита до зикотианца пищей, к которой он привык дома, все автоматически. Врач нашего корабля может держать своих пациентов на строгой диете, если это необходимо - и, насколько это возможно, машины могут устроить банкет на двести человек так же легко, как и один прием пищи».
Мэтика действительно была впечатлена. «Мой отец всегда говорил мне, что худшая часть его экспедиций - еда. Машины на кораблях-разведчиках имеют очень ограниченное меню, и они склонны ломаться при малейшей возможности. Папа рассказывал, что как-то он и его команда должны были выживать только на тушеном мотыле больше месяца, потому что кухонный комбайн отказывался делать что-нибудь еще».
- Поистине судьба хуже смерти, - сказал Кирк, поднимая наружную часть своей ладони перед глазами в насмешливом ужасе.
- Это было самое лучшее тушеное мясо мотыля, - улыбнулась Метика, - но даже несмотря на это...
- Да, я могу себе представить. Я обещаю Вам, что если наши пищевые автоматы сломаются, - чего они еще не сделали, - ними немедленно займутся наши инженеры ... или мы все поужинаем тушеными инженерами. Быть капитаном имеет свои привилегии.
Затем Кирк провел свою посетительницу через дверь из зоны обработки пищи в судовой спортзал. Это была большая открытая комната двадцать метров на десять, в которой в настоящее время более чем несколько членов экипажа проводили свое нерабочее время. Двое упражнялись на параллельных брусьях, трое других поднимали тяжести, а еще одна грппа проводила класс по групповой гимнастике; остальные были вовлечены в товарищеский матч по вольной борьбе. Никто не удосужился поприветствовать капитана, когда он и его гостья прошли по коридору до двери на другую сторону; Капитан Кирк уже давно издал постоянный приказ, что в нормальных условиях ранг не имеет никакого значения на Палубе-8, где сосредоточены развлекательные объекты. Это была основная часть «Энтерпрайза», где экипаж мог расслабиться; Кирк считал, что было бы сверхнепродуктивно напоминать им об обязанностях и долге в моменты досуга.
Кирк и Мэтика Спирукис поднялись по короткому трапу в дальнем конце зала и вошли в коридор, который привел их в гостиную отдыха по соседству. Эта комната была немного больше, чем спортзал, хотя столы и стулья, установленные по периметру, визуально делали ее более компактной. Здесь было больше людей - некоторые ели за столиками со своими друзьями, другие – проводили время за карточными играми, но большинство из них было сгруппировано вокруг области голографического отображения, где отдельные члены экипажа были окружены трехмерными прогнозируемыми ситуациями, которые позволяли им проверять свои рефлексы на компьютерно-имитируемых событиях. Это были самые популярные игры на корабле, являющиеся современными преемниками древней игры в пинбол.
- Конечно, - объяснил Кирк, когда проводил гостью через гостиную, останавливаясь ненадолго, чтобы посмотреть на игры. – Как и все наши объекты, они все дублируются на вторичном корпусе. Там тоже есть тренажерный зал и гостиная, а также бассейн и терраса. Тем не менее, объекты верхней палубы используются чаще, потому что к ним легче добраться большей части экипажа. Вы всегда можете найти кого-нибудь здесь в любое время суток.
- Папа говорил мне, что все, что ему и его команде когда-либо приходилось делать, это читать или играть в карты. К счастью, он получает удовольствие от обоих этих занятий, но иногда я думаю, что бывают моменты, когда он бы убил ради такой установки.
- Когда у вас есть экипаж из 430 человек в продолжительной миссии, такой как наша, вы должны предоставить им что-то, чтобы развлекаться, или они вцепятся друг другу в горло через месяц. Хотя, по-прежнему, у нас не так много развлечений, как хотелось бы.
Глаза Мэтики расширились: «Что еще вы можете хотеть?»
- Футбольное поле, - задумчиво вздохнул Кирк. - Я думаю, что командные виды спорта помогают обеспечить еще большую социальную сплоченность - но, конечно, на борту даже такого большого корабля для любого приличного поля не хватит места. Мы должны довольствоваться низкогравитационной гимнастикой и поло в свободном падении. Но я скучаю по футболу.
Он прошептал Мэтике: «Знаете ли Вы, что я был лучшим бомбардиром в университете, когда учился на старшем курсе?»
- Вы не только красивы, но и скромны. Я впечатлена, сэр. Но у меня создалось впечатление, что у вашего корабля есть некоторые области, которые имитируют внешнюю среду.
- Именно то, куда мы следуем дальше. - Капитан взял ее за руку и провел через зал в район, который был «парком» корабля. Там усыпанная гравием дорожка пролегала через сине-зеленый ковер из густой травы с планеты Делестра; высокие, доходящие до плеча прогуливающегося, стебли призматических цветов качались взад и вперед, как будто на каком-то несуществующем ветру, их мерцающие лепестки преломляли свет радужными узорами вокруг; пятно небольших желтых саббоннетов гудело своим соблазнительным призывом любым блуждающим насекомым, которые должны прилететь и опылить их; и еще дальше, группа красных душистых цветов добавляла свой отчетливо сладкий аромат к свежему аромату парка. Были даже наземные деревья и кустарники, разбросанные с такими интервалами, чтобы создать небольшие уголки уединения в этом большом открытом пространстве.
Дальше прямо перед ними был фонтан, который распылял воду постоянно меняющихся оттенков через центральную абстрактную скульптуру, которая постоянно изменяла свою форму, переходя от одной интригующей формы к следующей чуть более, чем через одну минуту. Мэтика улыбнулась, как маленький ребенок, и немного ускорила продвижение вперед, желая охватить всю красоту этой части «Энтерпрайза». Уголки собственного рта Кирка приподнялись в улыбке, когда он последовал за ней в более подходящем темпе. Он догнал ее, когда она достигла конца дорожки, ведущей к фонтану.
Она повернулась к нему лицом. «Мне нравится все это. Кто бы мог подумать, что вы можете устроить что-то вроде этого на космическом корабле? Кажется, я могу продолжать смотреть на это вечно. Почему бы вам не устроить футбольное поле здесь, если вам так хочется?»
- Кажущийся внушительный размер - это тщательно продуманная оптическая иллюзия со стороны дизайнеров. Частично это объясняется тем, что деревья и кусты посажены так, чтобы вы не видели друг друга полностью. Если бы вы могли помотреть свободно в любом направлении , вы бы увидели, что парк занимает не более тридцати пяти метров в самой широкой части. Он также изогнут вокруг центральной оси кругового первичного корпуса, что на самом деле получилось бы очень странным полем для футбола.
Он снова взял ее за руку и повел по слабо извилистой дорожке через парк. «Здесь важна также форма тропинки, - продолжал он, - добавляет иллюзию, что парк больше, чем есть на самом деле. Есть даже записанные звуки насекомых, птиц и других мелких животных, чтобы мы чувствовали себя более непринужденно».
- Никакая иллюзия не может быть слишком хороша для нашего персонала Звездного флота, не так ли?
- Но ведь у них реально нелегкая работа, не так ли? Однако, как бы красиво это ни было, мы всегда помним, что это иллюзия. - Он обнял ее за талию и чуть притянул к себе. - Иллюзия может быть очень одинокой, если вы не разделяете ее с кем-то.
Это была начальная линия его излюбленного занятия - ухаживания, но Мэтика не позволила капитану легко справиться с этим. Притворившись, что она не расслышала его, она немного ускорила шаг, слегка опередив его. «Это когда-либо вызывало проблемы? - спросила она. - Я имею в виду, что подобное место может заставить кого-то тосковать по собственному миру. Я знаю, что сейчас я чувствую себя тоскующей по родине».
- Это напоминает Вам Эпсилон Дельты-4?
Ее лицо слегка покраснело. «Типун Вам на язык. Я думала о своем старом доме на Парфении, где мы жили, прежде чем мы поселились на Эпсилон Дельты-4. Я живу в колонии всего лишь около двух лет, и иногда я ловлю себя на мысли, что Парфения – мой дом. Я полагаю, что это естественная тенденция, но я пытаюсь ее прекратить. Я посвятила себя Эпсилон Дельты- 4 – как Богу, как я ненавижу называть это, это одна из причин, почему мы подали заявку на статус членства; мы можем получить настоящее имя, а не какое-то обозначение из каталога. Я посвятила себя новому дому, но бывают случаи, когда он не кажется таким уж домашним».
- Я никогда там не был. Что он из себя представляет?
- В основном очень жарко и очень сухо. Семьдесят семь процентов площади поверхности - это суша, а большая ее часть - пустыня, или, ближе к полюсам, тундра. В настоящий момент есть только один город, Ореополис, с видом на большую красную пустыню.
- Я согласен, это звучит не очень привлекательно. Зачем там вообще нужна колония?
- Минералы, с одной стороны - наши горы богаты напатическими солями и отложениями на основе карбоната - плюс папа очень доволен почвой. Он говорит, что она находится в первозданном состоянии, и все, что требуется, - это первоначальные инвестиции в правильные культуры и земля сможет поддерживать людей в течение полувека. Вот почему папа так стремился, чтобы мы объявили наш мир полноправным членом.
- Мне всегда было интересно это, - сказал Кирк. - Обычно требуется десять-двадцать лет, прежде чем Совет объявит планету полноправным членом, а не колонией. Им нравится, чтобы мир мог существовать без посторонней помощи, прежде чем они предоставят ему независимость.
Мэтика, похоже, была готова возобновить спор, который она уже закончила в палатах Совета. «Но иногда Совет также может сдержать развитие мира, которое должно произойти гораздо быстрее. Колония не может решать свою судьбу; Совет выделяет деньги, рассказывает, как сильно поможет, сколько запасов он сможет купить, где сосредоточит свои усилия. Совет считает, что благосостояние Федерации превыше всего, благосостояние самой колонии, в лучшем случае, имеет второстепенное значение ».
Кирк сморщил лоб. «Вы обвиняете Совет в попытках удержать колонию, сохранить ее подчиненной, а не развивать ее должным образом?»
- Нет ... по крайней мере, они не делают этого преднамеренно. Но поскольку они больше озабочены благополучием Федерации в целом, они, как правило, слишком консервативны. Они предпочитают играть с ней безопасно и позволить ей задержаться на несколько лет дольше, чем попробовать что-то новаторское, и, возможно, дорогое, чтобы быстрее развивать мир.
На мгновение тень прошла по чертам Кирка, и у него в памяти всплыло очень неприятное воспоминание. Он вспомнил планету-колонию, на которой он когда-то жил. Тарсус- IV казался идеальной колонией до тех пор, пока ее продовольствие не подверглось нападению и почти было уничтожено мутирующим грибком. Кодос, губернатор колонии, попробовал что-то «инновационное», чтобы спасти ее - убийство половины населения колонии, так, чтобы оставшейся пищи было достаточно, чтобы сохранить вторую половину населения.
- Боюсь, что я должен согласиться с Советом, - медленно произнес он вслух. – В мире колоний есть много вещей, которые могут пойти не так, как надо, так что лучше потратить немного времени, чтобы убедиться, что все сделано правильно. Проблема с инновационными процедурами заключается в том, что чаще всего они не работают, а терпение обычно вознаграждается. Если колония преуспеет, то еще несколько лет ожидания не будут иметь большого значения в долгосрочной перспективе; и если это не удастся, тогда нет смысла торопиться и предоставлять ему независимость, когда в любом случае его просто нужно будет покинуть. Слишком много юридических осложнений.
- Возможно, я знала, что Вы будете согласны с Советом, - сказала Мэтика. - Вы офицер Звездного флота, Вы должны принимать участие в Учреждении. Но посмотрите, мой отец обнаружил тридцать миров, из которых получились успешные колонии. Вы должны доверять подобному суждению; он узнает хороший мир, когда видит его. Это именно такое место, на которое он решил устроиться, когда ушел на пенсию; Вы действительно верите, что он выбрал бы что-нибудь с подобным риском, не так ли? Мой отец избрал Эпсилон Дельты-4 своим постоянным домом - мир, которому он хочет посвятить всю оставшуюся жизнь. У него большие планы по этому поводу. Во-первых, он хочет расширить горнодобывающие операции, чтобы мир получил выгодный экспортный баланс для оплаты своих будущих потребностей; на Эпсилон Дельты-4 более чем достаточно минеральных богатств, чтобы достичь этого, но Совет, в соответствии со своей мудростью, решил не расширять горнодобывающие операции еще больше, они сказали, что у нас недостаточно людей для работы с объектами.
Мэтика слегка усмехнулась. «У нас мало людей, потому что мало пищи. Недостаточно еды, потому что у нас нет капитала для инвестиций в сельскохозяйственную программу, которая восстановила бы нашу плодородную почву и начала практическое развитие. У нас нет капитала, потому что мы не можем добывать достаточно руды, чтобы накопить его. И мы не можем добывать достаточно руды, потому что у нас мало людей. Это замкнутый круг, капитан, и они замкнули нас в нем».
Кирк попытался стать примирителем. «Возможно, в таких обстоятельствах вам стоит подождать, пока Совет не сможет начать перекачивать в систему достаточное количество средств или материалов для выхода из этого круга».
- Но это только наша точка зрения. Мы могли бы сделать это самостоятельно, если бы они только позволили нам. Совету не пришлось бы тратить деньги Федерации еще на один кредит . Репутация моего отца безупречна, есть частные лица, которые одолжили нам миллиарды только под слово моего отца, чтобы помочь нам начать работу. Я даже показала Совету письменные обязательства. Но юридически они не могут давать деньги колонии, Совет Федерации полностью отвечает за дела колонии. Если бы мы были независимыми, мы могли бы сами получить деньги. Все на Эпсилон Дельты-4 гордятся собой - как самими собой, так и своим миром. Они хотели бы сделать это сами, а не получать благотворительность из Федерации.
Капитан Кирк вел Мэтику по длинному кольцевому пути через парк, но теперь они подошли к его концу, лицом к двери, которая выходила в зал и к турболифту. Командир корабля решил закончить этот спор сейчас. Совет отклонил просьбу колонии о независимости, и этот вопрос был мертв, не было смысла о нем спорить.
- Вы победили, - сказал он, поднимая руки. - Я согласен с тем, что Эпсилон Дельты-4 должна немедленно получить независимость и стать полноправным членом Федерации. Теперь все, что нам нужно сделать, - это занять место в Совете и найти большинство других членов, которые будут согласны с нами.
Мэтика какое-то мгновение выглядела озадаченной, затем улыбнулась и покачала головой. «Мне жаль, капитан, я не собиралась так долго пересказывать по-новому старые битвы. Этот бой уже проигран, и, принимая близко к сердцу мои разочарования, Вы ничего хорошего не добьетесь. Вы примете мои извинения?»
- Когда Вы улыбаетесь и так грустно смотрите, какой человек может сопротивляться Вам?» Взяв ее под руку, он проводил ее по коридору к лифту: «Просто чтобы показать Вам, что нет никаких трудностей, я отведу Вас в свое любимое место на всем корабле». Когда они вошли в турболифт, Кирк включил голосовой сигнал и сказал: «Палуба-12, тыльный».
Кабина лифта тихо прошипела свой путь, перенося двух своих пассажиров сначала горизонтально по внутреннему коридору Палубы-8, а затем по диагонали вниз по тыльной части корабля, соединяющей верхний первичный корпус с нижним вторичным корпусом. Даже когда это происходило, кабина лифта, которая была размещена в пункте назначения, автоматически маршрутизировалась по другому пути, чтобы вернуться на Палубу-8, в место, покинутое капитаном.
Лифт резко повернул, и двери перед ними открылись. Кирк вывел свою гостью из шахты, по которой подъезжал лифт, и завел в небольшой, эллиптический зал. Два ряда стульев сбегали вниз, возвращаясь назад по центру, лицом к внешним стенам. «Просто присядьте здесь, - сказал Кирк, усадив Мэтику на один стул, - и подождите, а потом смотрите».
Когда она устроилась, слегка озадаченная, капитан подошел к стене и отрегулировал пару элементов управления.
Медленно светильники в комнате потускнели до такой степени, что стали едва заметны - и тогда началось шоу. Внешние стены внезапно оказались прозрачными, и перед ними раскинулась Вселенная во всем своем таинстве. Говорить о черноте пространства было клише, но «чернота» была действительно бледным термином, описывающим глубины темноты, которые простирались за корпусом корабля. На этом фоне небытия раскинулись звезды, бесчисленные миллиарды их, каждая из которых сверкала как отдельный камень на бархатном фоне ночи. «Энтерпрайз» в настоящее время путешествовал на варп -факторе 3, значительной, но достойной скорости; эффект состоял в том, чтобы заставить звезды, как казалось, медленно проползать к задней части корабля - более близкие двигались быстрее, а дальние - практически стояли на месте.
- Это прекрасно, - сказала Мэтика. – Я видела это раньше на фотографиях и с передних экранов корабля, но раньше никогда там, где это занимает почти всю комнату вокруг меня.
Кирк подошел к центру комнаты и сел в кресло рядом с ней. «Любой, кто смог увидеть такие звезды и не был тронут, должен иметь дыру в нижней части своего черепа, куда просочилась его душа. Это то, что есть сама жизнь, природа, вселенная. Неудивительно, что почти каждая раса имеет давнюю мечту путешествовать здесь среди звезд и быть частью небес?»
- Мой отец говорил мне, что раньше использовался термин, употреблявшийся дайверами, которые исследовали дно океанов, - «восторг глубины». Здесь то же самое, только глубина простирается в вечность.
Двое посидели тихонько рядом несколько минут, любуясь красотой межзвездного пространства. Наконец Кирк нарушил долгое молчание. «Я сочел бы за честь, Мэтика, если бы Вы сегодня присоединились ко мне в моей каюте за ужином».
- Это звучит, как предложение на всю жизнь: какая женщина сможет сопротивляться? Вы должны будете пообещать мне, тем не менее ... никаких тушеных мотылей.
Капитан улыбнулся. «Теперь мне придется перестроить все меню, которое я запланировал. Что бы Вы сказали о закуске из фимальдианских грибов, фаршированных голубым сыром, салате из морских деликатесов, заправленным густым соусом моего собственного творения (и сильно сдобренным Саурианским коньячным уксусом), обжаренном филе эльдарина с молодым горошком и луком-пореем «о гратен» - и на десерт взбитый клубничный мусс? Я признаю, что ему не хватает...очарования тушеного мотыля...
- Капитан, Вы удивляете меня все больше. Чтобы человек с репутацией самого лучшего командира флота также обладал вкусами эпикурейца...
Она была прервана сигналом интеркома, требующим внимания капитана. Раздраженный, Кирк встал и вернулся к настенному блоку управления. Не утруждая себя выключением звездного поля, он активировал динамик: «Кирк слушает».
- Извините, что потревожила Вас, капитан, - раздался голос лейтенанта Ухуры, офицера связи корабля, - но доктор Маккой, похоже, считает, что это срочно. Он просит, чтобы Вы немедленно присоединились к нему в медотсеке.
- В чем проблема, лейтенант?
- Это капитан Спирукис. Его болезнь обострилась, и доктор Маккой думает, что он может умереть.
Даже через всю комнату Кирк почувствовал, как тело Мэтики напрягается при этих новостях. «Скажите доктору Маккою, что мы придем немедленно, - сказал капитан, - Кирк, отбой»

Глава 2

Когда Кирк и Мэтика молча прибыли на своем турболифте на Палубу-7, капитан подумал, что он провел слишком много времени в медотсеке с момента своего назначения на «Энтерпрайз» - как в качестве наблюдателя, так и в качестве пациента. Всякий раз, когда что-то катастрофическое собирается произойти, думал он, обычно это начинается со звонка от Маккоя, который просит меня прийти в медотсек. Возможно, если бы я просто полностью закрыл эту секцию, ничего плохого никогда не повторилось бы.
Когда двери турболифта распахнулись, Кирк прошел широкими быстрыми шагами ко входу в главную палату, где Маккой, скорее всего, сейчас заботится о своем пациенте. Следующая за ним Мэтика должна была почти бежать, чтобы соответствовать его темпу. В ее движениях сквозило отчаяние; Кирк мог сказать, что она очень любила своего отца.
На первый взгляд палата выглядела пустынной, но до того, как капитану понадобилось больше, чем секунда, чтобы задаться вопросом, где его Главный офицер медицины, вошла Главная медсестра Кристин Чэпел и сказала ему, что она и Маккой перевели Спирукиса в отделение интенсивной терапии. С нетерпением Кирк и Мэтика бросились через чистые коридоры, опасаясь худшего.
Уже подходя к палате, они увидели Спирукиса через открытую дверь. Прославленный исследователь лежал на смотровом столе, прикрытый только тонким белым покрывалом, окруженный силовым щитом, генератором стазиса и всеми другими чудесными устройствами современной медицины. Ничего из этого, казалось, не помогало; Кирк был достаточно опытным, чтобы читать показания мониторов жизнедеятельности над кроватью, и чтобы знать, что человек, которым он так восхищался, был в критическом состоянии. С приборной доски доносился низкий пульсирующий шум, но он был слишком нерегулярным и слишком низким, чтобы свидетельствовать о чем-либо хорошем.
Доктор Маккой стоял рядом с кроватью. Казалось, что, если это было вообще возможно, появилось несколько новых морщин на его уже и так не каменном лице - морщин беспокойства и недоумения. Кирк знал, что Маккой, как правило, беспокоится даже о самых тривиальных проблемах, но была некая глубина в этом конкретном выражении лица, которое не подразумевало ничего хорошего.
- Как он, Боунз? - спросил капитан, проходя через дверь. – Что с ним такое?
Маккой мог только взмахнуть руками в жесте поражения. «Мне жаль, я не знаю, Джим. У меня не было возможности нанести ему последующий визит. Я только что закончил свой ежедневный отчет, и, в следующий момент они зовут меня в срочном порядке, чтобы посмотреть на него. Что бы это ни было, это его поразило, когда он лежал на своей кровати - он попытался встать, сбил несколько предметов со своей тумбочки и, ползком добрался до интеркома, чтобы обратиться за помощью. По тому, как он выглядит, я бы сказал, что это уже было чудо, что он сделал даже так много, - но, тем не менее, из всего, что я слышал, капитан Спирукис никогда не был обычным человеком».
Мэтика тоже была в комнате, следуя по пятам за Кирком. Она хотела подбежать к кровати своего отца, но знала, что силовой щит и генератор стазиса делают это невозможным. Чувствуя себя бессильной и беспомощной, она повернулась к доктору, чтобы выразить свое разочарование. «Это, доктор, все еще не обычный человек. Вы говорите о нем, как будто он уже мертв».
Лицо Маккоя смягчилось, и он понизил свой голос до более успокаивающих тонов. «Простите, мисс Спирукис, я не хотел, чтобы это звучало преждевременно. Ваш отец определенно жив в этот момент, но как долго мы еще сможем так его поддерживать...» Его простое пожатие плечами говорило само за себя.
Взгляд Мэтики перешел с доктора на монитор и вернулся к неподвижной фигуре ее отца. Не сказав больше ничего, она переместилась, чтобы встать рядом со смотровым столом настолько близко, насколько оборудование позволяло ей.
Однако Кирк не собирался позволять своему врачу ставить такой упрощенный диагноз. «Разве Вы не понимаете, в чем дело? - спросил он - Разве Вы не можете даже догадаться?»
- Я могу догадываться до тех пор, пока корова не вернется домой, и это все равно не принесет Спирукису никакой пользы. - Усталость в тон Маккоя указывала, что он уже занимался серьезным теоретизированием и не смог прийти к каким-либо твердым выводам. - Самое близкое, к чему я смог прийти, это то, что это похоже на некую форму радиационного поражения, но это тот тип, которого я никогда не видел раньше, и наши компьютеры не могут его идентифицировать.
Первой тревогой Кирка была непосредственная опасность, которую это могло бы принести его команде. «Есть ли шанс, что он подвергся воздействию чего-то такого на борту?»
- Я так не думаю. Конечно, я не могу быть уверен, но у этого поражения есть все признаки накопительного эффекта от небольшой дозы в течение длительного, устойчивого отрезка времени. Я надеялся, что мисс Спирукис сможет мне помочь.
Мэтика внезапно подняла голову при упоминании своего имени, ее задумчивость на мгновение рассеялась. «Я? Что?»
- Во-первых, - сказал доктор, - мне нужна информация. Проводил ли ваш отец длительное время в необычных условиях?
Мэтика коротко, грубо рассмеялась. «Мой отец - эксперт по необычной обстановке. Вероятно, он посетил мест больше, чем любой другой живущий человек».
- Я имею в виду не просто месяц или два, чтобы разведать новую планету, я говорю о продолжительном проживании в течении нескольких месяцев или даже лет.
Мэтика покачала головой. «Работа папы никогда не давала ему возможности поселиться в одном месте очень надолго. Самое длительное время, которое он когда-либо провел где-либо, за все время, что я помню, это всего лишь последние два года после его выхода на пенсию на Эпсилоне Дельты-4.»
Маккой нахмурился и слегка постучал двумя пальцами по поверхности своего стола. Через мгновение он продолжил: «Еще одна вещь, мисс Спирукис. Не могли бы Вы позволить мне взять у Вас несколько анализов крови и тканей для сравнения?»
Мэтика, все еще ошеломленная внезапной болезнью своего отца, рассеянно кивнула. Маккой смог безболезненно взять свои образцы, и девушка повернулась к отцу. Пожилой человек, казалось, спокойно отдыхал, его состояние не изменилось. Если бы кто-то просто взглянул на него, ему показалось бы, что тот находится в глубоком расслабленном сне. Только низкое, нерегулярное гудящее пульсирование мониторов нарушало эту мирную иллюзию.
Маккой связался с одной из своих лаборанток, передал ей образцы, которые он взял у Мэтики, и дал указания насчет тестов, которые он хотел запустить. Когда женщина кивнула и ушла, Маккой посмотрел на Кирка и жестом показал головой, что хочет поговорить с капитаном наедине в другой комнате. Кирк посмотрел на Мэтику, которая стояла неподвижно, как статуя, у постели своего отца, а затем последовал за доктором в кабинет по соседству. Мэтика даже не заметила, что они ушли.
- Ты знаешь, о чем я думаю, Боунз? - спросил Кирк, когда они остались одни.
- О том что-то на Эпсилон Дельты-4 вызвало проблему?
Когда Кирк кивнул, Маккой продолжил: «Кажется, это самый простой вывод. Если Спирукис получил длительный контакт с чем-либо, это должно было быть там. И если он это сделал, есть хороший шанс, что некоторые из этих признаков могут проявиться и в теле его дочери. Если ее тесты покажут что-нибудь положительное, мы, по крайней мере, найдем ключ к тому, что мы ищем».
- Но что это может быть? - подумал Кирк. - Спирукис - самый опытный разведчик Федерации. Он обнаружил множество планет и открыл тридцать планет, подходящих для колоний; вы бы подумали, что он прежде всех не знал бы, есть ли что-то неподходящее на Эпсилон Дельты-4? И он, конечно, не выбрал бы это как мир, в котором он и его дочь могли бы поселиться навсегда, если бы что-то было даже слегка подозрительно.
- Возможно, это было то, что он посчитал незначительным, - предположил Маккой. - История медицины полна инцидентов, когда два или более отдельных факторов, каждый абсолютно безвредный сам по себе, сочетались в надлежащих обстоятельствах, чтобы произвести некоторые достаточно летальные эффекты. Я бы посоветовал вам приказать Споку поработать над этой конкретной проблемой. Если кто-то и сможет разобраться в миллионах незначительных фактов и прийти к правильному выводу, это будет Спок и его компьютеризированный мозг.
Капитан Кирк почувствовал легкий озноб, когда доктор это сказал. Чтобы Маккой порекомендовал передать проблему Споку, ситуация должна была бы выйти далеко за рамки серьезной - она должна была быть катастрофической!
Пять часов спустя Кирк созвал небольшую встречу с двумя ближайшими друзьями в зале брифингов Палубы-6. Рядом с ним за большим столом сидел доктор Маккой, выглядящий более строгим и мрачным, чем когда-либо. Справа от Кирка сидел Спок, негибкий, но расслабленный, как будто военная выправка была конечной целью дизайна его тела. У него была сводка письменных заметок на столе перед собой, но Кирк знал, что он никогда не смотрит в них. За все свое долгое знакомство с мистером Споком Кирк еще ни разу не видел, чтобы его Первый офицер не был готов к брифингу; он подозревал, что Спок запоминал все данные непосредственно перед тем, как войти в зал брифингов.
- Прежде всего, - официально начал Кирк, - мне нужен отчет о состоянии капитана Спирукиса.
- Медленно ухудшается, - ответил Маккой. - Я не думаю, что мы сможем поддерживать его больше, чем час или два, учитывая скорость, с которой он ускользает.
Кирк поморщился, хотя новость не была неожиданной. «Еще продвижение в том, чтобы точно отследить, с чем мы имеем дело?»
- Я полагаю, вы имеете в виду тесты мисс Спирукис? Да, Вы могли бы сказать, что нам повезло. Ей тоже.
Как только капитан отреагировал на это, Маккой поднял руку, чтобы успокоить его: «О, еще не до такой степени. Мы должны были выполнить тесты три раза, чтобы убедиться в этом. Показания были настолько слабы, что существовала вероятность, что это могут быть «небольшие погрешности в наших приборах». Мы почти исключили эту возможность. В настоящее время мисс Спирукис совершенно здорова, но если она подвергнется воздействию условий, которые испытывал ее отец в течение длительных периодов времени, у нее могут развиться те же симптомы».
- Есть ли шансы вылечить это?
Маккой печально покачал головой. «Никаких из того, что я знаю. Я перепробовал все наши стандартные противорадиационные методы терапии и даже несколько нестандартных. Болезнь кипела под поверхностью так долго, разрушая тело внутри, пока не стало очевидно, что я ничего не могу сделать, чтобы замедлить ее прогресс. Я подозреваю, что у капитана Спирукиса довольно давно появились симптомы и он просто игнорировал их, как признаки надвигающейся старости. Мягкие приступы головокружения, случаи диспепсии, истончение волос, и тому подобные вещи. Как и при раке, когда проблема становится действительно заметной, слишком поздно что-либо делать ».
Капитан повернулся к невозмутимому мистеру Споку. «К каким выводам Вы пришли? Что-нибудь на Эпслон Дельты-4 может стать причиной проблемы?»
- Боюсь, я тоже ограничен догадками и спекуляциями. Потенциал существует, но при отсутствии обширных лабораторных тестов я не могу точно утверждать, что мои предположения о причинных факторах правильны.
- Я соглашусь с вашей квалификацией, мистер Спок, - сказал Кирк, слегка раздраженный обычной уклончивостью вулканца. - В настоящий момент любое предположение лучше, чем вообще никакого, и у Вас есть большой опыт доказывания. Пожалуйста, продолжайте.
Спок почти незаметно кивнул головой капитану. «Очень хорошо. Поскольку проблема представляла собой форму радиационного отравления, я сначала рассмотрел самый большой источник излучения, доступный колонии Эпсилон Дельты-4: ее солнце. На нашем корабельном компьютере в его информационных банках памяти были оригинальные записи, полученные Капитаном Спирукисом при его первоначальном исследовании планеты, в дополнение к периодическим обновлениям, производимым учеными колонии с момента ее основания. Я провел спектрографический анализ кривой излучения этой звезды и сравнил ее с анализами, которые были сделаны ранее. Результаты совпали. Солнце Эпсилон Дельты-4 является сильным излучателем зетонной радиации».
- Но эффекты зетонного излучения хорошо известны, - прервал его Маккой. - Они не вызывают такой болезни.
Если прерывание его тщательно подготовленной презентации каким-либо образом и повлияло на Спока, он не показал этого. Его тон оставался ровным, когда он продолжал: «Совершенно верно, доктор. Эксперименты с зетонным излучением продолжались в течение многих лет и не вызывают никаких разумных сомнений в том, что зетонная радиация в любых встречающихся в природе дозах абсолютно безвредна для людей Земли, а также для большинства других рас в Галактике. Это было не из-за излучения зетонной радиации, то, что вызвало болезнь Капитана Спирукиса. Моя следующая мысль заключалась в том, что в этом может быть повинно и другое излучение. Помимо излучения зетонной радиации, излучение местного солнца не сильно отличается от земного Солнца, поэтому больше ничего там подозрительного не было. Я узнал, что Эпсилон Дельты-4 богата минералами, и подумал, что, возможно, некоторые радиоактивные материалы вблизи главного поселения колонии в сочетании с зетонным излучением могли бы вызвать этот эффект. Но это предположение тоже оказалось неверным. Не было зафиксировано никаких радиоактивных материалов в радиусе сотен километров от основного поселения; минералы, которые колония хочет добывать, - все абсолютно обычные. Поскольку только радиация не смогла объяснить феномен, я обратился к следующему наиболее распространенному аспекту окружающей среды колонии - воздуху. Атмосфера Эпсилон Дельты-4 почти идентична земной, но с одним основным исключением: вместо того, чтобы составлять только один процент, как на Земле, в атмосфере Эпсилон Дельты-4 содержится чуть менее двух процентов элемента аргона.»
- Но аргон - инертный газ, - возразил Маккой. - Даже в этой чуть более высокой концентрации его простое присутствие в легких и кровеносной системе вряд ли имеет значение.
- Опять же, доктор, - сказал Спок размеренно, - ваше предположение верно, насколько я знаю, но я решил сделать еще один шаг вперед. Было проведено несколько лабораторных экспериментов по воздействию сильного зетонного излучения на аргон. Было обнаружено, что атомы аргона, подвергшиеся бомбардировке непрерывными дозами излучения зетонной радиации, как правило, становятся неустойчивыми. В некоторых случаях они ионизировались, а в других они, как правило, теряли свое химическое свойство инертности и даже могли рекомбинировать с другими атомами, находящимися ниже в периодической таблице.
- Вроде водорода, кислорода, углерода и азота, - пробормотал Маккой.
- Точно. - Если бы вулканец мог выглядеть довольным собой, Спок выглядел именно так в это мгновение. - Эффект этой рекомбинации в любых краткосрочных обстоятельствах, конечно, был бы пренебрежимо малым, учитывая, насколько малое количество аргона было доступно для начала и насколько небольшой процент аргона фактически становится неустойчивым из-за зетонного излучения. Но живая ткань - это очень чувствительный материал, как Вы знаете, и кумулятивный эффект этой необычной реакции вполне может привести к симптомам, которые Вы описываете.
Маккой молчал, размышляя о том, что Спок сказал ему. «Я бы даже не подумал, что нужно что-то искать, но теперь, когда Вы на это указываете, это похоже на логический ответ».
- Естественно, доктор, - категорично сказал мистер Спок.
- Но мы ничего не можем сделать, чтобы изменить солнце или атмосферу Эпсилон Дельты-4, - продолжал Маккой, наполовину про себя. - Как и Мэтика Спирукис, все остальные колонисты в этом мире ежедневно изо дня в день сталкиваются с этой неизвестной угрозой. Сам воздух вокруг них убивает их всех, если что-то не будет сделано - и быстро.
Все трое мужчин за столом знали, что под этим подразумевается. Эпсилон Дельты-4, независимо от того, насколько идеальным этот мир казался для колонизации, должен был быть оставлен поселенцами Земли. Его города будут демонтированы, а надежды его поселенцев разбиты. Все люди, которые там жили, должны будут быть эвакуированы до того, как они тоже будут поражены таинственной болезнью, которая убивала Костаса Спирукиса.
И Мэтика Спирукис, которая только что улетела с Вавилона, где обсуждала вопрос о независимости Эпсилон Дельты-4, вряд ли будет рада, что ее недавно обретенная родина скоро будет опустошена.

Глава 3

Дневник капитана, Звездная дата 6189.0:

Я отправил призыв Приоритет-1 командованию Звездного Флота, изложив ситуацию по миру колонии Эпсилон Дельты-4 почти так же, как мы смогли оценить. Звездный флот подтверждает получение наших гипотез и обещает привлечь лучшие научные команды для работы над проблемой немедленно. Они расскажут мне о ситуации, когда у них будут какие-то результаты.
Тем временем «Энтерпрайз» продолжает свой первоначальный курс на Эпсилон Дельты 4. Я взял на себя смелость увеличить нашу скорость до варп-фактора 4; в случае, если Звездный флот подтвердит наши худшие опасения, мы хотим добраться до колонии как можно быстрее, чтобы начать эвакуацию. Мой главный инженер в настоящее время работает над планами на случай непредвиденных обстоятельств с целью размещения эвакуированных на борту судна, если и когда это станет необходимым.
Мэтика Спирукис не покидает палату своего отца с тех пор, как он был поражен. Я считаю, что наша самая сложная задача - сказать ей, что Эпсилон Дельты-4, возможно, придется покинуть.

К большому удивлению Кирка, Мэтика восприняла новости о колонии гораздо лучше, чем он ожидал. Возможно, серьезность состояния ее отца сделала все другие вопросы неважными, поскольку когда капитан отвел ее в личный кабинет Маккоя и объяснил гипотезу Спока настолько тонко, насколько мог, ответ Мэтики заключался только в том, чтобы медленно кивнуть.
- Я боялась, что это может быть что-то вроде этого, - сказала она. – Мой мозг, очевидно, сегодня никуда не годен, иначе я бы сама это поняла. Зачем еще доктору Маккою брать анализы у меня, если он не подозревал что-то, что было бы общим для людей в моем мире? Мне нечего было делать, кроме как думать, стоя рядом с кроватью моего отца, и у меня было немного времени, чтобы привыкнуть к этой идее.
- Должен признаться, Вы воспринимаете это гораздо более спокойно, чем я ожидал, - сказал Кирк. - После страстного спора, который мы с Вами устроили раньше, я боялся, что Вы будете бороться с идеей отказа от колонии.
- Мой отец всегда был реалистом, капитан. Он должен был добиться такого же успеха, даже в таком рискованном поле. Он воспитал меня так же. Вы не выживете, если хотите какую-то вещь, а все факты указывают в другом направлении. Я, конечно, разочарована, но если все факты говорят нам, что оставаться на Эпсилон Дельты-4 - значит умереть, тогда мы должны как можно быстрее эвакуироваться. Мне, может быть, всего двадцать лет, капитан, но я не ребенок.
Она заколебалась, как будто задаваясь вопросом, продолжать ли обнажать свою душу еще дальше этому относительному незнакомцу. Глядя вниз на свои ноги, она продолжила более мягко: «Я хотела, чтобы колония преуспела больше ради моего отца, чем ради себя. Вы не знаете, как много это значило для него, - чтобы его последним домом был последний мир, который он сам обнаружил. Мой отец так много делал для Федерации настолько бескорыстно в течение стольких лет, что мы - все в колонии - хотели, чтобы этот мир преуспел, как постоянное воспоминание. - Она посмотрела в лицо Кирку. - И теперь его нужно оставить, ужасно тяжелая ирония».
- Мы еще не уверены, - поспешил указать Кирк. - Нам, возможно, не придется...
- Не дразните меня ложными надеждами, капитан, разочарование будет только более жестоким. Вы объяснили рассуждения своего научного сотрудника, и это в высшей степени логично. Позвольте мне сделать чисто эмоциональный перерыв и справиться с этим.
Она сильная духом женщина, - восхищенно подумал Кирк. Гораздо старше своего возраста.
В этот момент Маккой открыл дверь и вмешался в их разговор. «Джим, Спирукис пришел в себя, я не знаю, как долго это продлится»
Мэтика почти вскочила со стула: «Позволь мне увидеть его».
Маккой выглядел несколько смущенным. «Он... он специально попросил увидеться с капитаном сначала в одиночку».
Лицо Мэтики поникло. «О, я понимаю.» Она сделала глубокий вдох и расправила плечи. Ее голос был абсолютно нейтральным, когда она продолжила: «Мой отец всегда был сильным приверженцем военных традиций. Один шкипер другому, да? Я понимаю». Затем ее самообладание полностью сломалось: «Не задерживайтесь, капитан, я бы... я тоже хотела бы попрощаться».
Кирк на мгновение положил руку на ее плечо и молча кивнул. Без каких-либо лишних слов он вошел в соседнюю комнату, где лежал Костас Спирукис, и осторожно закрыл за собой дверь.
Несмотря на едкий запах антисептиков, Кирк мог поклясться, что он почувствовал запах кислого молока и мочи в комнате. Значки индикаторов на мониторе над кроватью пациента колебались вверх и вниз, но недалеко от нуля. Пульсация индикаторов была настолько медленной, что сначала Кирк подумал, что она совсем прекратилась.
Костас Спирукис лежал неподвижно на столе, окруженный слабым синеватым свечением, обеспечиваемым генератором стазиса. На первый взгляд он казался совершенно безжизненным, но затем Кирк заметил, что его глаза были слегка приоткрытыми, а веки слегка подрагивали. Кирк тихо подошел к краю силового поля. «Капитан Спирукис?»
Пациент был слишком слаб, чтобы повернуть голову более чем на пару сантиметров, но его глаза повернулись в сторону голоса Кирка. Его губы зашевелились, и Кирку пришлось напрячься, чтобы услышать, что он сказал.
- Ваш доктор сказал мне, капитан, что мне прийдется поговорить с Ввами, чтобы ... правильно определить некоторые факты.
- Правильно? - Кирк был озадачен.
- Да, я ... только другой капитан поймет мои проблемы. Только другой капитан может простить меня.
- Простить? Это подразумевает вину, сэр, а я...
- Я знал о возможной опасности. - Хотя голос Спирукиса был едва слышен, но в его личности все еще было достаточно силы, чтобы поразить Кирка до глубины души.
- Знали? Но тогда почему...
- Пожалуйста, не прерывайте меня, капитан, я не ... протяну долго, и каждое слово для меня мучительно. Я не знал наверняка, что это будет делать с нами, но я знал, что делает зетонное излучение с аргоном. Я хотел этот мир, капитан. Мне захотелось найти место, чтобы ... вырастить мою дочь должным образом. Через шестьдесят лет скитаний в космосе мне нужны были корни. Все мои миры были слишком хорошими, я хотел что-то где-то там, где ... где я мог бы стать основателем, а не просто первооткрывателем. - Он прервался на слабый кашель. - Знаете ли Вы, капитан, что из всех миров, которые я нашел для колоний, ни один из них никогда не назывался в мою честь? Это звучит ужасно тщеславно, чтобы захотеть ... памятника? Я просто глупый старик, капитан?
- У вас уже есть памятник, - тихо сказал Кирк. - Я об одном из них - чтение о ваших подвигах - это одна из тех вещей, которые подвигли меня на карьеру в космосе. Я уверен, что есть и тысячи других людей. Пока запись ваших подвигов продолжается, Вы будете сподвигать молодых людей на мужество и приключения.
- Это не одно и то же. - В голосе Спирукиса была слышна слабость, которая очень сильно беспокоила Кирка. Когда исследователь не говорил почти ничего больше минуты, Кирк начал поворачиваться, чтобы позвать Маккоя и Мэтику. Но Спирукис не закончил.
- Когда я почувствовал, что заболел, я стал подозревать еще больше. Я знал, что мне нужно действовать быстро, я попытался обратиться к Совету. Глупые - они никогда не торопятся, но я знал, что у меня мало времени.
Пожилой человек с большим усилием повернул голову до упора, так что теперь он смотрел прямо на Кирка. Глаза у него были слегка остекленевшими, но Кирк ни на минуту не сомневался, что Спирукис мог видеть его ясно. «Скажите мне, что я не ошибся, капитан, - прошептал он. – Скажите мне, что я не осудил сотни хороших людей на смерть просто ради тщеславия старика.»
- Вы этого не сделали, - быстро сказал Кирк. - Мы на пути туда в этот момент. Мы будем в состоянии эвакуировать их вовремя, я в этом уверен»
Тело Спирукиса заметно расслабилось. «Спасибо, капитан. Верно это или нет, это отличное утешение. - Он заколебался. - Мэтика...
- Вы хотите ее позвать?
- Через секунду, пожалуйста, капитан. Пожалуйста, никогда не говорите ей, что я знал. Никому, действительно, но особенно ей. Она... она думает, что я такой безупречный ...
- Не волнуйтесь. - Кирк хотел протянуть руку и успокаивающе положить ее на плечо умирающего, но силовой щит и генератор стазиса помешали этому жесту. Лучшее, что он мог сделать, это оправдать доверие, поэтому он сказал: «Все будет хорошо, мы эвакуируируем всех людей вовремя, и ваша дочь никогда не узнает о том, что Вы подозревали, что с самого начала было что-то неправильно».
Спирукис надолго закрыл глаза. «Спасибо, капитан, теперь, пожалуйста, приведите ее».
Кирк вышел из комнаты, чувствуя больший груз на плечах, чем когда он вошел. Кивнув головой, он указал Мэтике, что теперь все в порядке, и она может увидеть своего отца, и молодая женщина сразу же вошла в палату. Когда дверь закрылась за ней, Кирк устало сел за стол Маккоя. Доктор посмотрел на него и собрался что-то сказать, но прочитал выражение на лице своего друга и решил ничего не говорить.
Десять минут спустя из палаты вышла плачущая Мэтика Спирукис и сообщила им, что ее отец умер.
«Вопрос, который мы должны решить сейчас, - сказал Маккой, - сколько времени у нас есть для эвакуации? Почему его болезнь была намного более продвинутой, чем у его дочери, и как многим она рискует, прежде чем достигнет смертельной дозы?»

Прошло уже десять часов после смерти Костаса Спирукиса. Маккой выполнил быстрое, но тщательное вскрытие тела исследователя и, как и ожидалось, обнаружил избыток аргона в его кровеносной системе. После этого у Кирка появилась печальная задача председательствовать на похоронах человека, которым он так восхищался. Слова, которые он произнес, были, по его мнению, совершенно неадекватными, чтобы выразить масштаб достижений Спирукиса в освоении космоса; но, какими бы они ни казались ему неуклюжими, его служба была хорошо воспринята присутствующими членами экипажа и теми, кто слушал ее со своих постов. Мэтика поблагодарила капитана и сказала, что ее отец гордился бы тем, что Кирк сказал о нем.
Хотя тела в космосе обычно уничтожались кремацией в корабельных ядерных печах, Джеймс Кирк почему-то не мог представить такой конец своего героя детства. Вместо этого он вернулся к старой земной морской традиции - чтобы удалить с корабля обернутый флагом гроб через люк в ангарной палубе, под шквал фотонных торпед, разлетающихся снаружи вокруг гроба, чтобы обеспечить соответствующий фейерверк. Это верно, подумал Кирк, что тело Костаса Спирукиса будет возвращено в космос, так что даже в смерти он может продолжать исследовать его глубины, как он делал это при жизни.
Теперь, после этой грустной работы, в зале брифингов был созван совет. В дополнение к Кирку, доктору Маккою и мистеру Споку, сидевшим вокруг большого стола в конференц-залае, были приглашены главный инженер Монтгомери Скотт, сотрудник по персоналу Рамона Плейсер и пассажир Мэтика Спирукис. До сих пор не было получено никакого сообщения от Звездного Флота, чтобы подтвердить или опровергнуть гипотезу Спока, но Кирк знал, что он не может дожидаться приказа, чтобы начать административные процедуры. Как превосходный офицер, он ожидал своих приказаний и был готов их реализовать в тот же момент, когда они будут получены.
Мэтика Спирукис, ее глаза теперь высохли от слез, смотрела на доктора Маккоя, когда говорила. «Дело моего отца было бы самым передовым, потому что он больше времени проводил на планете, чем кто-либо другой. Помните, что он был исследователем, который ее открыл, и до того, как Совет Федерации утвердил мир для колонизации, он должен быть доказать, что этот мир пригоден для человеческого поселения. Мой отец и его команда жили там в течение нескольких месяцев, прежде чем первым колонистам разрешили поселиться – включая меня».
- Сколько месяцев? - спросил Маккой.
- Я не совсем уверена. Три-четыре, я думаю. Затем он оставил его, чтобы вернуться в Звездный флот и подать свой отчет. Его выход на пенсию занял примерно столько же времени, сколько и обработка статуса колонизации планеты, и мы с папой прибыли на Эпсилон Дельты-4 с первым кораблем поселенцев через шесть месяцев.
- Неужели кто-то из команды вашего отца тоже высаживался на планету? - спросил Спок.
- Нет, он был единственным.
- В таком случае, если его скорость реакции на болезнь нетипична, мы можем предположить, что его болезнь началась на три-четыре месяца раньше, чем у любого другого на планете. Тесты доктора Маккоя на мисс Спирукис подтверждают это предположение, и следы болезни появляются в ее кровеносной системе, они кратковременные и, на данный момент, нелетальны.
- Тогда у нас есть почти три месяца, чтобы эвакуировать колонию, - сказал главный инженер. - Нам должно хватить этого времени.
- Боюсь, нет, Скотти, - сказал Кирк, глядя на Маккоя в подтверждение. Доктор кивнул.
- Видите ли, Скотти, - продолжал Кирк, - с такой необычной болезнью мы не знаем, когда будет достигнут смертельный уровень. Спирукис был на три месяца впереди остальных, поскольку его фактическая смерть наступила, но знаем ли мы, могли ли бы мы спасти его, если бы узнали о его состоянии один или даже два месяца назад? Мы просто не знаем, когда будет достигнута точка невозврата. Единственное, что мы можем сделать, это принять худший возможный вариант и вытащить всех с этой планеты как можно быстрее.
Кирк тяжело кивнул и снова посмотрел на Мэтику: «Сколько межзвездных кораблей имеют колонисты в своем распоряжении?»
Девушка ответила кривой улыбкой: «Это зависит от того, удастся ли нам сейчас иметь корабль в порту. Ответ вообще отсутствует. Мы так далеко от обычных торговых маршрутов, что судно может останавливаться у нас только один или два раза в год. А что касается наших кораблей - ну, мы даже не могли позволить себе все необходимые нам средства добычи; мы не могли позволить себе ничего большего, чем частная космическая яхта.»
Кирк вздохнул. Он боялся, что так и будет. Эпсилон Дельты-4 располагался вблизи внешнего периметра сектора, который патрулировал «Энтерпрайз». Любое другое судно Звездного флота, достаточно большое, чтобы помочь в эвакуации, скорее всего, будет в лучшем случае несколько недель в пути. Если частные грузовые суда посещали планету так редко, как сказала Мэтика, тогда «Энтерпрайз» был единственным судном, которое могло бы добраться до колонии вовремя.
- В таком случае, - сказал Кирк вслух, - нужно использовать планирование «худшего возможного случая». Мы предположим, что в непосредственной близости от него нет других кораблей, чтобы помочь с эвакуацией. Тогда возникает вопрос, может ли «Энтерпрайз» принять на всех колонистов сразу. Мэтика, сколько людей живет на Эпсилоне Дельты-4?
- Приблизительно 680.
Вокруг стола повисло молчание, так как остальная часть компании переваривала эту цифру. После того, как Кирк дал им достаточно времени, чтобы вникнуть, он обратился к своему Главному инженеру: «Скотти, могут ли системы поддержки жизнеобеспечения корабля справиться с таким многочисленным присутствием на борту?»
Скотти посмотрел на него с прищуром, учитывая материальные трудности, которые это повлечет за собой. «Я не знаю, капитан, - признался он. - Корабль предназначен для того, чтобы поддерживать 430 человек в комфортном проживании,ну мож в два раза больше, так как многое можно было бы сделать, внеся лепту дружелюбия во все вокруг нас, - но еще 680...»
- Здесь много места, - заговорила Метика. - В залах отдыха и в парке, который я видела вчера, много открытых площадок, и, в худшем случае, есть километры коридоров. Если бы каждый колонист взял с собой только несколько вещей, все равно было бы достаточно места для всех.
Скотти посмотрел прямо на нее с жестким, но не бездушным блеском в глазах. «Да, мисс - и что они будут есть, и что они будут пить, и - когда температура воздуха вокруг них начинает подниматься - чем они будут дышать?»
- Скотти прав, Мэтика, - поспешно вмешался Кирк. - Пространство - это наименьшая из наших проблем. Ресурсы корабля были рассчитаны на 430, а внезапно мы говорим о более чем 1100 - почти в три раза больше исходного количества. Любая система может выйти из строя, когда вы попытаетесь нагрузить ее в три раза больше, чем положено. У нас много еды, но распространение ее будет непростой задачей. Температура тела 1100 человек, тесно связанных между собой, создаст нагрузку на экологическую систему корабля. Большое количество людей также выделяет большое количество отходов, которые должны быть утилизированы, и это создает на корабле еще одно напряжение. Проблемы не являются непреодолимыми, но они большие, и их нужно учитывать.
- Прошу прощения, капитан, - прервал его мистер Спок, - но проблемы не должны быть такими сложными, как Вы предполагаете.
- Что Вы имеете в виду?
- Только то, что не нужно будет перевозить 1100 человек одновременно. Считайте: корабль звездного класса «Констеллейшн», такой как «Энтерпрайз», может эффективно управляться основным экипажем в 57 человек. Это неоднократно демонстрировалось. Я предлагаю оставить всех, кроме минимального количества нашей собственной команды, на поверхности Эпсилон Дельты-4, пока мы перевезем колонистов в безопасное место, затем мы возвращаемся и снова забираем нашу команду.
Лейтенант Плейсер, кадровик, выбрала этот момент для выступления. «Но тогда мы подвергнем своих людей этой угрозе».
- Было доказано, - объяснил Спок терпеливо, - что эта «угроза» существует только тогда, когда ей подвергаются длительное время. Разумеется, нам понадобится не более месяца, чтобы перебросить колонистов в какой-нибудь более безопасный мир, а затем вернуться за нашим экипажем. В течение этого времени воздействие на них опасных условий будет минимальным. Между тем, хотя корабль действительно будет переполнен во время операции эвакуации, количество людей на борту будет меньше 750, а не 1100, как обсуждалось ранее.
В этот момент с мостика было отправлено сообщение. Голос лейтенанта Ухуры раздался из интеркома: «Капитан, сообщение от Звездного флота. Лабораторные тесты подтверждают вашу гипотезу о соединении зетона и аргона. Немедленная эвакуация колонии Эпсилон Дельты-4 крайне необходима. Действуйте со всей возможной скоростью и предпринимайте любые действия, необходимые для спасения жизней.»
Кирк посмотрел на мрачных людей, сидящих вокруг стола. Вопрос, стоявший перед ними, просто прекратил существование.

Глава 4

Дневник капитана, Звездная дата 6189.5:

В соответствии с приказами «Энтерпрайз» находится на пути к эвакуации колонии Эпсилон Дельты-4. Мы уже предварительно связались с ними и объяснили ситуацию местным чиновникам, которые восприняли новости с вполне понятным гневом, тревогой и смятением; однако, когда Метика Спирукис объяснила подробнее - включая подробный отчет о смерти ее отца, - они признали необходимость действий и пообещали свое максимальное сотрудничество. Эвакуационная работа с их стороны начнется немедленно, так что они, надеюсь, будут готовы к моменту нашего прибытия.
Между тем, я поручил лейтенанту Плейсер решить, кто из членов экипажа останется на планете, чтобы предоставить больше места на борту корабля для эвакуированных; Коммандер-лейтенант Скотт поставил перед собой задачу подготовить корабль к почти удвоенному нормальному количеству людей. Зная компетенцию обоих офицеров, я уверен, что «Энтерпрайз» будет готов к тому времени, когда достигнет Эпсилон Дельты-4.

Лейтенант Рамона Плейсер была одним из «забытых» офицеров на борту «Энтерпрайза» - факт, который она предпочла принять в качестве комплимента. В качестве сотрудника по персоналу это была ее работа - убедиться, что весь экипаж выполняет свою работу гладко и без жалоб. Если бы были жалобы, это был ее долг - первой услышать их и позаботиться о них до того, как они станут серьезной проблемой. Именно ее заслуга была в том, что девяносто восемь процентов проблем, с которыми она сталкивалась, никогда не доходили до капитана Кирка, кроме как в ее официальном отчете, - оставляя ум капитана свободным для решения более важных вопросов, связанных с управлением звездолетом.
Теперь, по приказу капитана, она лихорадочно составляла списки. Теоретически в книге Правил действия в чрезвычайной ситуации было четко указано, какой должна быть комплектация основного экипажа судна; но на практике у кадрового офицера действительно была большая свобода действий относительно того, кто должен оставаться и кого следует оставить.
Например, в нормативных документах было указано, что на судне в боевом состоянии должно присутствовать, как минимум, шесть артиллеристов - офицеров; но задача Плейсер заключалась в том, чтобы выбрать шестерых из двадцати четырех, находящихся в настоящее время на борту «Энтерпрайза». Менее добросовестный сотрудник по персоналу мог бы просто выбрать шестерых с самым высоким рангом или трудовым стажем или оставить решение компьютеру; для лейтенанта Плейсер такое мышление представляло собой отмену ее ответственности. Это была ее обязанность принять самое лучшее решение, а не просто легкое.
Один из членов экипажа по фамилии Солари был артиллеристом с самым высоким званием на борту, начальником артиллерийской команды и был бы весьма и весьма логичным выбором, чтобы оставаться одним из членов основного экипажа; но его справочная информация указывала, что он родился и вырос в мире колонии, похожей на Эпсилон Дельты-4. Остальные члены экипажа должны были выживать в примитивных условиях, возможно, месяц до того, как «Энтерпрайз» сможет вернуться за ними; человек, уже живший при таких обстоятельствах, оказал бы огромную помощь в решении некоторых проблем, которые неизбежно должны были возникнуть.
Другой член экипажа, Ти-Чен, была в своей первой миссии после Академии. Плейсер назначила ее на стрельбу, потому что именно ее способности и интересы казались сильнейшими. Ее неопытность на ее посту, казалось бы, делала бы ее первым кандидатом, чтобы остаться на Эпсилоне Дельты-4 - но какой-то инстинкт в глубине сознания Плейсер заставил ее изменить свой выбор. Все указывало на то, что Ти-Чен однажды станет первоклассным артиллеристом - офицером. Укомплектовывая ее пост в аварийных условиях, в таких, в каких они сейчас были, она поставила бы ее в концентрированную учебную ситуацию, где та была бы вынуждена выполнять задания нескольких человек одновременно. В то же время, поскольку «Энтерпрайз» вряд ли попадет в боевые условия, неопытность Ти-Чен вряд ли навредит кораблю. Был шанс, что Энтерпрайз мог заполучить гораздо лучшего артиллерийского офицера, чем тот, что был назначен вначале, что Плейсер считала меньшим из зол.
Конечно, она не могла просто поставить всех неопытных артиллеристов на посты; должен был быть некоторый баланс. Она подумала, точно ли хочет она, чтобы Солари остался внизу, или один из других опытных артиллеристов мог бы стать таким же хорошим учителем для Ти-Чен...
Плейсер, конечно же, поместила свое имя в список тех, кто должен был остаться на Эпсилоне Дельты-4. Чрезвычайное положение не предусматривало присутствия офицера по кадрам на борту в составе основного экипажа.
Между тем Скотти и его инженерная команда готовили корабль к тому, что они считали вторжением. «Инфекция» могла даже быть более точным, даже если менее дипломатичным, термином, чтобы описать мысли Скотти. Его двигатели и его корабль были для него дороги, и идея о том, что скоро здесь будет стоять толпа незнакомцев, попирающая «Энтерпрайз» и нарушающая целостность его самых приватных внутренних ниш, была для него более чем отвратительной. Правда, он признавал необходимость того, что делается; Мистер Скотт был, в глубине души, очень добрым и щедрым человеком. При нормальных обстоятельствах он вряд ли навредил бы даже мухе; но если кто-то слишком быстро примется носиться вокруг его двигателей, он будет охотиться на него с помощью фазера, установленного на убийство. Он знал, что эвакуированные люди никогда намеренно не наносят ущерб кораблю; но, по своему невежеству, они могут внести немалый непредвиденный хаос на этом пути. И их будет так много ...
На «Энтерпрайзе» было так много сложного оборудования, что необходимо было учитывать множество взаимосвязанных систем. Первой мыслью, конечно же, была регенерация кислорода; ничто другое не было бы важно, если бы люди в корабле не смогли бы дышать. У «Энтерпрайза» были свои фильтры и сады, где углекислый газ перерабатывался обратно в кислород для дыхания; Скотти должен был следить за тем, чтобы эти процессы смогли функционировать почти в два раза выше своей стандартной емкости. Были в наличии большие насосы, которые беспрепятственно циркулировали воздух по всему кораблю, и они также были привязаны к системам качества окружающей среды. Работа с удвоенной обычной скоростью будет налагать на них большую нагрузку и может привести к преждевременным разрушениям. К этой проблеме добавлялся тот факт, что, имея только основной персонал на борту, будет меньше людей, чтобы чинить машины, если те сломаются.
Чтобы предотвратить такие ситуации, Скотти теперь гонял свою команду, проверяя каждый механический компонент, в то время как все еще требовалась рабочая сила для решения потенциальных проблем. Весь корабль демонтировался изнутри, по одной секции за раз, и каждая ее часть была подвергнута тщательной проверке, чтобы убедиться, что все в идеальном состоянии для испытания, которое должно было произойти. Если бы она показала хоть малейший признак износа, она была бы немедленно заменена совершенно новой версией; или, если замены не было бы под рукой, эта часть была бы указана в компьютере как потенциальный источник проблем, и были продуманы планы, чтобы иметь возможность обойти эту систему в любой момент и переключиться на резервную копию, если исходный компонент не справится со стрессом.
Если бы у них было неограниченное время и количество рабочих рук, работа была бы обычной, но у Скотти их не было. Его инженерный персонал был, как он часто хвастался, лучшим в Звездном флоте, но они были все лишь только существами, имеющими предел силы и выносливости. «Энтерпрайз» был крупным кораблем, и его команда часто демонстрировала сверхчеловеческие усилия, но до сих пор люди из плоти и крови могли быть заменены, прежде чем они упадут на своем пути - или, что еще хуже, до того, как их глаза станут настолько остекленевшими от усталости, что они не смогут обнаружить что-то жизненно важное и сделают роковую ошибку. Несмотря на необходимость спешки, Скотти решительно воплощал в жизнь обязательный график ротации в команде, чтобы никто не уставал чрезмерно, и чтобы все хорошо выполняли свою работу.
Он пообещал капитану, что к тому времени, когда они достигнут Эпсилона Дельты-4, корабль будет готов. Он еще ни разу не нарушил слова, данного Кирку, и он не собирался делать это сейчас. Но это будет гонка со временем...
На мостике Кирк делал все возможное, чтобы сократить это время еще больше. Он уже приказал увеличить скорость корабля до варп-фактора 7, который был хорош для их аварийного диапазона; он даже обсуждал сам с собой возможность увеличения ее до варпа 8, но решил пока отказаться от этого. На таких высоких скоростях сам корабль начинал испытывать механические трудности; «Энтерпрайз» выживал на таких скоростях раньше, но только потому, что он одновременно подвергался обширному лелеянию со стороны Скотти и его блестящего инженерного персонала. Скотти теперь хватало куда приложить свои руки и без того, чтобы беспокоиться о том, что корабль разрушится от чрезмерной скорости.
Тем не менее, даже на варп-факторе 7, как просчитал компьютер, «Энтерпрайзу» понадобится еще пять дней, чтобы добраться до Эпсилон Дельты-4. Кирк молчал. Пять дней были достаточным сроком, и он подумал, сколько еще людей может быть обречено умереть от таинственного отравления аргоном. Мэтика тоже была охвачена нетерпением; хотя ей не разрешалось присутствовать на мостике, она использовала любую возможность, которую могла найти, чтобы продемонстрировать свое чувство неотложности капитану. Должно было быть что-то, что он мог бы сделать, чтобы быстрее добраться до них.
В отчаянии Кирк дал задание компьютеру проиллюстрировать их курс для него. Он надеялся таким образом увидеть, есть ли какие-либо рациональные способы сократить расстояние, которые можно было бы задействовать, любые края, которые можно было срезать, чтобы сократить их курс еще на несколько минут. Однако он едва ли подготовился к тому, что показал ему экран, и он тут же позвал мистера Спока дать свою интерпретацию показанным результатам.
- Я становлюсь преждевременно старым, мистер Спок, - сказал Кирк, - или компьютерная симуляция показывает, что мы должны будем преодолеть более семидесяти световых лет по нашему маршруту?
Спок бесстрастно изучил экран. «Хотя обе альтернативы, которые Вы предложили, не являются взаимоисключающими, капитан, я должен сказать, что вторая предполагает большее правдоподобие».
Фактически, их путь, как было показано на графике, был очень длинным. Он показывал траекторию пути «Энтерпрайза», делающего широкую кривую в пространстве по пути от Вавилона до Эпсилона Дельты-4. Не было никаких крупных звездных систем или вражеских территорий по прямому маршруту между двумя конечными точками, и все же корабль сильно отклонялся от оптимального пути.
- Мистер Сулу, - сказал Кирк, - пожалуйста, объясните, почему наш маршрут включает такой большой «объезд».
Рулевой изучил курс, проецируемый на экран. «Это курс, который я рассчитал, капитан. Когда мы покинули Вавилон, я ввел координаты Эпсилона Дельты-4 в навигационный компьютер, и это был тот оптимальный путь, который рекомендовал компьютер». Даже когда он это говорил, лейтенант нажимал находящийся перед ним на приборной консоли набор кнопок. «Я посчитал само собой разумеющимся, что компьютер разработал оптимальный курс, но теперь я проверю, почему... Ах, вот оно. Компьютер показывает пустое пространство между Вавилоном и Эпсилоном Дельты-4 как навигационную опасность второго класса, сэр.»
- Мистер Спок, проверьте библиотечные записи корабля и определите природу опасности, - сказал Кирк, но обнаружил, что разговаривает с пустым воздухом. Мистер Спок, всегда эффективный офицер, предвидел команду и уже повернулся к своей собственной библиотечной консоли, чтобы сделать именно это. Кирк спокойно сидел в своем большом командном кресле, пока ждал ответа своего офицера по науке, рассматривая в своем уме то, что он знал о таких вещах. Межзвездное пространство было заполнено всякими видами препятствий для путешественников. Некоторые, как например черные дыры, туманности и звездные обломки, были очевидны. Другие были менее очевидны; например, ионный шторм мог катастрофически накатить из ниоткуда, навести неописуемый хаос на незащищенном корабле, а затем снова уйти в небытие.
Когда межзвездные исследования только начались, не было никакого способа предсказать некоторые из этих странных мимолетных феноменов, и многие корабли были потеряны из-за их своенравного насилия. Совсем недавно появилась теория о природе и образовании ионных штормов, основанная в основном на объемах данных, собранных доблестными разведывательныи кораблями, такими как «Энтерпрайз», которые позволяли предсказать, когда и где могут возникнуть проблемы.
Департамент по классификации навигационной опасности был создан Звездным флотом менее двадцати лет назад и уже зарекомендовал себя как одна из наиболее важных отраслей Службы. Он предоставлял информацию всем межзвездным судам, как военным, так и гражданским, в отношении потенциально опасных мест вдоль известных маршрутов. Все навигационные компьютеры кораблей обходили эти районы опасности при своих расчетах. При расчете нынешнего курса «Энтерпрайза» компьютер просто взял позиции, данные Сулу, отметил, что навигационная опасность лежит на прямом пути и обычно проложил траекторию в обход опасности, не беспокоясь о том, чтобы уведомить кого-либо об этом изменении. Не было причин, по которым он должен был уведомлять кого-либо; избегание особо заметных навигационных опасностей было включено в его программу. Для изменения этого требовалось ручное переопределение.
Тот факт, что это была опасность второго класса, был обнадеживающим. Второй класс включал постоянные, нединамические опасности с низким риском; такое препятствие было в значительной степени более опасно для небольших гражданских кораблей, которые не обладали усиленной защитой, которой располагал «Энтерпрайз». Судно Кирка пересекало многие районы опасности второго класса без каких-либо трудностей, когда возникала необходимость; возможно, если бы они смогли пересечь этот район, они могли бы выиграть гораздо больше времени для Эпсилона Дельты 4. Все зависело от точного определения природы опасности.
Доклад мистера Спока был готов всего за несколько минут. «Опасная область, которую мы огибаем, представляет собой область экстремальной туманности, капитан. Плотность межзвездного вещества в 87,6 раза выше, чем обычно».
Кирк воздержался от искушения вздохнуть с облегчением. Вместо этого он просто спросил разговорным тоном: «Есть ли доказательства наличия больших твердых препятствий или протозвездных объектов внутри облака?»
- В записях ничего нет, капитан. Поскольку колония Эпсилон Дельты-4 была заселена лишь недавно, пока было проведено немного исследований этого непосредственного объема пространства. Предварительная работа была завершена картографированием контуров области туманности, дальнейшие исследования внутреннего пространства запланированы, но еще не выполнены.
Кирк поерзал в кресле, пока переваривал новости, которые сообщил Спок. Межзвездное пространство, в общем, можно было бы определить как разреженное ничто, более совершенный вакуум, чем любой, достижимый в лаборатории. Обычно это означало, что всего двадцать атомов, обычно водорода, можно найти в пределах одного кубического метра. Однако были отдельные облака, такие как это, где плотность заметно увеличивалась; здесь, как предположил Спок, может быть до 1800 атомов на кубический метр.
Это не очень большое количество - и это несравнимо с плотностью типичного твердого вещества. Но когда крупный массивный объект, такой как «Энтерпрайз», путешествует на варпе 7 – в 334 раз быстрее скорости света - он входит в область транс-эйнштейновской физики, в которой даже мельчайшие изменения могут привести к радикальным результатам.
Главным беспокойством было трение. Двигаясь в сотни раз быстрее света, «Энтерпрайз» проходил через неисчислимые миллиарды кубических метров каждую секунду - и при этих пострелятивистских скоростях каждый встреченный атом вел себя так, как если бы он был во много раз тяжелее его фактической инерционной массы. Факторы трения и сопротивления даже в нормальном пространстве были далеки от незначительных и были учтены разработчиками «Энтерпрайза».
Двигаясь сквозь тонкое облако вещества туманности, сила трения будет возрастать и может нанести какой-то ущерб кораблю. Тем не менее, у «Энтерпрайза» были силовые щиты, способные отклонять фазерные лучи или даже фотонные торпеды, не допуская прямого удара. Включив экраны, он мог бы отклонить достаточное количество столкновений, чтобы сохранить внешний корпус без ущерба для пассажиров корабля.
- Какова максимальная скорость, с которой «Энтерпрайз» может безопасно совершить переход через эту туманность с поднятыми щитами? - спросил Кирк своего офицера по науке.
- Учитывая коэффициент лобового сопротивления корабля и допуски температуры поверхности корпуса, я бы оценил, что мы можем лететь на варп факторе 5,8.
Кирк нахмурился. Сейчас они шли на варпе 7. Вопрос заключался в том, сможет ли более короткое расстояние полета более чем компенсировать их потерю скорости. «А время, которое займет прямолинейный курс с нашего нынешнего положения до Эпсилона Дельты-4 на такой скорости?»
Спок все это просчитал. «Около 4.087 дней, капитан».
Это была экономия почти на целый день по текущим подсчетам. Кирк почувствовал, как по его груди разлилось тепло, и он снова понял, что он справился с трудной проблемой и получил ответ, который он хотел.
Конечно, могут быть и другие опасности внутри туманности. В облаке не было звезд, но в нем могли скрываться другие опасности. Такие туманности были местом рождения звезд, и всегда существовала вероятность наткнуться на небольшой пылающий узел накаливания, который был только на пути к звезде. Известно, что астероиды и другие обломки тоже попадались в пространстве газовой туманности, хотя дефлекторы корабля могли отразить все до размера маленькой луны.
Это должно получиться, если мы будем внимательно следить за тем, чтобы не столкнуться ни с чем - подумал Кирк, вполне довольный собой. Вслух он сказал: «Мистер Сулу, переопределите программу уклонения от компьютерного курса и рассчитайте прямолинейный курс на Эпсилон Дельты-4. Продолжайте движение на варпе 5.8, щиты поднять. И я хочу, чтобы наши сенсоры дальности были настроены на максимальное расстояние для полного сканирования на 180 градусов. Если там есть что-то больше горошины, я хочу узнать об этом мгновенно».

Глава 5

Дневник капитана, Звездная дата 6191.7:

(Записано Первым офицером Споком)

Прошло уже два дня с тех пор, как капитан Кирк приказал вести корабль через область туманности, а не в обход навигационной опасности, как это требовала стандартная процедура. Хотя он и я дежурили чередующимися шестичасовыми вахтами, такой интервал был освежающе свободным от неприятных инцидентов. Если не случится никаких непредвиденных обстоятельств, «Энтерпрайз» достигнет Эпсилона дельты 4 через два дня. Главный инженер Скотт сообщил мне, что к тому времени все системы будут функционировать нормально для экстренной эвакуации. В целом, я могу сообщить, что условия на борту судна - именно такие, какие они должны быть при данных обстоятельствах.

Мостик был притихшим, когда Спок спокойно сидел в командном кресле. Хотя большинство дежурных на данный момент были из второй или третьей смен, они были более чем работоспособны на своих рабочих местах, и они знали, что Спок предпочитает спокойную работу. Было мало шуток или личных игр, как иногда бывало, когда капитан сидел в этом кресле; хотя не существовало никаких конкретных доказательств того, что такое поведение умаляло эффективность работы, Спок не одобрял ничего, что отвлекало внимание команды от выполнения своих обязанностей.
Споку нравился притихший мостик - он давал ему гораздо больше времени подумать. К сожалению, мостик «Энтерпрайза» редко был настолько тихим, как он предпочел бы; сама природа миссии корабля заключалась в поиске уникального и необычного, что часто приводило к неприятностям и тревожным действиям. Спок не избегал бы неприятностей, если бы столкнулся с ним, но он и не искал их специально. Это было не всегда так, он чувствовал себя по-другому со своим капитаном; временами казалось, что Джеймс Кирк действительно шел на многое, чтобы гарантировать, что «Энтерпрайз» увидит больше, чем оптимальную долю азарта.
Нынешняя ситуация была примером такого поведения. Для Спока не существовало логической причины, по которой «Энтерпрайз» должен был быть помещен в опасную ситуацию, путешествуя через эту туманность. Экономия в один день от общей продолжительности их полета незначительно повлияла бы на успех их миссии; отравление аргоном обладало таким медленнодействующим эффектом, что ни один из колонистов, скорее всего, не умрет от его воздействия за дополнительный день. Если бы Спок командовал судном, он бы сопоставил бы время, полученное сокращением расстояния с возможным ущербом кораблю, путешествующему по неизведанной территории и решил бы не брать на себя дополнительный риск.
Но именно этим он и его капитан отличались. Кирк был человеком с сильной склонностью к драматизму, и даже Спок должен был признать, что Кирк был в своей абсолютно лучшей форме, если элемент опасности присутствовал во всем, что он делал. Это сокращение расстояния, хотя и было бессмысленно в своем общем эффекте, символизировало для Кирка триумф над природой; а земляне, как заметил Спок, были особенно подвержены такому мелкому символизму.
Когда они только вошли в туманность, температура корпуса резко поднялась, даже несмотря на поднятые щиты. Спок внимательно следил за ростом температуры, и уже готов был сообщить капитану о том, что мгновенные критические допуски достигнуты. К счастью, подъем температуры стабилизировался незадолго до критического уровня, точно так, как рассчитывал Спок, поэтому не было реальной причины прекратить полет через туманность и вернуться в нормальное пространство.
С тех пор случилось не так уж и много неприятностей. «Энтерпрайз» сталкивался с небольшими кусками космического мусора вдоль своего маршрута, самым крупным из которых был метеор диаметром около километра. Они могли легко избегать и более крупных объектов, в то время как более мелкие отражались щитами почти так же, как будто их вообще не было. Казалось, что рискованная игра капитана снова окупилась, и мистер Спок в настоящее время размышлял о природе удачи и о том, почему у Джеймса Кирка было ее больше, чем у большинства других людей, которых он встречал.
Резкий крик рулевого нарушил его мягкую задумчивость. «Мистер Спок, показания сенсоров показывают что-то неподвижное впереди!»
Спок мгновенно пришел в состояние боевой готовности, пока его компьютерный ум проносился по приоритетам действия. Первым делом он нажал кнопку внутренней связи, которая соединила его с каютой капитана, где Кирк спал во время отдыха от смены. «Капитан Кирк, на мостик, - сказал он коротко. - Рулевой сообщает о потенциальном препятствии». Кирк дал постоянный приказ, чтобы его уведомляли обо всем, что было обнаружено.
Когда это действие было произведено, Спок повернулся к рулевому. «Лейтенант Родригес, какова природа препятствия?»
- Сенсоры регистрируют невероятный выброс энергии.
- Звезда?
- Нет, сэр, не совсем похоже на то, что я когда-либо видел. Тем не менее, оно ужасно быстрое, приборы показывают, что оно приближается к нам со скоростью, в несколько раз большей, чем наша.
- Сместите курс на пятнадцать градусов вправо, лейтенант.
- Есть, сэр. - Родригес мастерски ввел инструкции в свой навигационный компьютер, и корабль ответил ему мгновенно. Почувствовался мягкий толчок бокового ускорения, когда корабль слегка отклонился от первоначального пути.
Не поворачиваясь на своем месте, Спок направил замечание через свое плечо энсину Чехову, который в настоящее время работал за научной консолью, где обычно находился Спок. «Мистер Чехов, я хочу получить подробные данные об этом источнике энергии, включая кривую распределения и...»
- Сэр! - прервал его Родригес. Голос у него был резкий и слегка срывался от паники.- Препятствие сменило курс вместе с нами и все еще идет прямо на корабль. Оно... кажется, движется все быстрее.
Спок заметил зарождающуюся истерию в голосе Родригеса и решил пресечь любую такую вспышку эмоций, прежде чем она сможет нанести какой-либо ущерб. Паники на мостике следует избегать любой ценой; даже капитан Кирк, несмотря на свой вопиюще эмоциональный настрой, признавал этот факт. «В самом деле, лейтенант? - сказал он таким сухим голосом, каким только мог. Для акцента он поднял бровь в тот момент, когда спокойно посмотрел на рулевого. - Это очень хорошо указывает на некий искусственный характер этого явления. Дайте его вид на передний экран, чтобы мы все могли его изучить.»
Холодность голоса Спока возымела желаемый эффект; Родригес снова занялся своим делом, работая над своей панелью. В течение нескольких секунд изображение на переднем экране увеличилось, чтобы продемонстрировать препятствие, которое быстро сближалось с «Энтерпрайзом».
- Весьма необычно, - пробормотал Спок с полувздохом, и, как обычно, это было преуменьшением.
Все на мостике уставились на то, что было на экране. На темном фоне межзвездного пространства - почти не содержащего звезд из-за тусклого вещества туманности, через которую они проходили – была видна сияющая нить накала, которая становилась заметно больше с каждой секундой. Это, казалось, было не чем иным, как огромным разрывом, прорехой в самой ткани пространства. Через этот разрыв экипаж мог видеть дразнящие проблески чего-то, что казалось совсем другой вселенной. Эта дыра в действительности приближалась к ним со скоростью, совершенно нехарактерной для природных объектов.
Мистер Спок спокойно сказал: «Вернитесь на исходный курс, мистер Родригес».
Когда лейтенант поработал над своей панелью, «Энтерпрайз» переложил курс обратно на пятнадцать градусов влево. Разрыв исчез с экрана впереди, а затем неожиданно появился еще ближе, чем раньше. «Оно тоже сместилось, мистер Спок!»
- Да, я вижу. - Спок опять отказался приходить в смятение. - Отключите управление, мистер Родригес. Давайте посмотрим, что оно сделает, когда остановимся.
Корабль размеров «Энтерпрайза», массой 190 000 метрических тонн и перемещавшийся на варпе 5.8, не мог мгновенно остановиться. Тем не менее, он был сконструирован для сложного маневрирования на поле боя, где могла немедленно потребоваться практически любая команда. За короткое время «Энтерпрайз» почти буквально остановился на своем пути и повис в космосе перед приближающимся гиперпространственным разломом.
Но, как было видно на передних экранах, это не сдержало находящееся впереди перед ними странное препятствие. Во всяком случае, раскол, как казалось, только воодушевился маневром корабля и ускорился еще больше.
Как бы то ни было, он вел себя точно так же, как хищник, преследующий свою добычу. Он хотел «Энтерпрайз» - и точно так же Спок хотел избежать этого. «Полная скорость назад», - приказал он.
Лейтенант Родригес застыл на своем месте, загипнотизированный приближающимся изображением разрыва. Спок испытывал искушение вскочить со своего места и самому справиться с приборами управления, но он решил позволить своему голосу сделать за него эту работу. «Немедленно, мистер Родригес».
Хотя его тон не был громче, чем раньше, в нем была такая властность, что Родригес подпрыгнул, как будто ужаленный ударом хлыста. Он начал работать с соответствующими приборами управления, чтобы сразу же дать задний ход массивному боевому крейсеру. Весь корабль испытал массивный толчок, и те члены экипажа, которые не были на мостике, не осознавая, что именно происходит, были поражены и ужасно потрясены этим действием.
К сожалению, Спок не мог позволить им спекулировать на происходящем. Даже когда корабль отскочил назад, его длинный, тонкий указательный палец нажал кнопку «Красный сигнал», которая запустила предупреждающий сигнал, пронесшийся по всему кораблю. Члены экипажа, многие из которых готовили «Энтерпрайз» для предстоящей эвакуации, теперь должны были бросить все, что они делали, и бежать к своим боевым постам наверху, чтобы сражаться.
Спок бесстрастно наблюдал за экранами взглядом. Разрыв продолжал ускоряться, и даже обратное движение было намного медленнее того, что было необходимо для его спасения. Тем не менее, на его вулканском лице не было заметно никаких признаков эмоций.
Ему не нравилось использовать наступательное вооружение. Миссия «Энтерпрайза» заключалась в установлении мирных контактов с другими формами жизни, а движения разрыва показывали, что за всем этим стоит интеллект. Но бегство было невозможным, и не было времени открывать каналы связи. Разрыв настигнет их в считанные секунды, если что-то не будет сделано. «Фазерные батареи, приготовиться, - сказал он размеренно. - Наведите на цель и стреляйте немедленно»
Фазерные батареи звездолета «Энтерпрайз», самая смертоносная огневая мощь, которую Федерация могла встроить в мобильную структуру, выстрелили своей смертоносной энергией в зияющую дыру, которая надвигалась на них с такой фантастической скоростью. Но это оружие, способное нивелировать целые города одним выстрелом, никак не повлияло на надвигающееся явление. Энергетические лучи просто исчезли в небытии за пределами разрыва.
- Я должен был знать, - пробормотал Спок, настолько тихо, что только он мог это слышать. - Вы не можете расстрелять дыру.
Разрыв был почти перед ними сейчас, и надежды убежать от него не было. Одним плавным жестом своего пальца мистер Спок включил общий интерком, чтобы его голос был слышен каждому члену экипажа. «Столкновение с неизвестным явлением неизбежно. Приготовьтесь ...»
И без дальнейшего предупреждения чернота настигла «Энтерпрайз».
Капитан Кирк спал, когда раздался звонок Спока. Поскольку он занимался прокладыванием курса корабля через туманность, он хватался за каждый час сна, который мог улучить. Вахта, которую он чередовал со своим Первым офицером, была тихим, но, тем не менее, напряжением; прохождение через опасную область оставляло небольшой запас на ошибку, и каждое чувство должно было быть настороже к малейшему признаку неприятностей. При нормальных обстоятельствах любой вахтенный офицер мог принять командование мостиком в некритических ситуациях, оставив капитану и Первому офицеру немного больше свободного времени для отдыха; но сейчас каждый момент был критическим, и Кирк не мог доверить командование никому, кроме Спока и самого себя.
Он мгновенно проснулся, когда голос Спока раздался в его каюте, вызывая его на мостик, чтобы исследовать возможное препятствие; способность переходить от сна к полному бодрствованию была одной из тех, о которых величайшие военные узнавали в какой-то момент во время начала своей карьеры, и это была способность, которую Кирк высоко ценил.
Он скатился с кровати и быстро оделся в свежую форму, которую он положил рядом с кроватью перед сном. Его желудок заурчал, но теперь ему не нужно было перехватывать даже быстрой закуски; он всегда мог попросить что-то принести на мостик, если бы его присутствие было необходимо там всего через несколько секунд. Это моя собственная ошибка, что я оставляю приказы, чтобы уведомлять меня, если что-нибудь случится, - закралась у него ложная циничная мысль. Это, наверное, еще один маленький кусок скалы. Но лучше безопасность, чем сожаления.
Он только вышел из своей каюты, когда его дважды тряхнуло - сначала, когда корабль остановился, а затем когда дал обратный ход. Что там происходит? - спросил он себя. Спустя несколько мгновений в коридорах корабля раздался сигнал тревоги, и начали мигать красные огни. Красная тревога! Это слишком для его предположения, что препятствие было всего лишь небольшим куском камня. Если вулканец решил, что ситуация требует красного сигнала тревоги, все должно быть действительно серьезно.
Кирк побежал к турболифту. Теперь он был нужен на мостике; нельзя было терять время. Уже когда он мчался по коридору, он слышал, как фазерные батареи шумно стреляют по какой-то неизвестной цели. Его разум выдал дюжину ужасающих фантазий, когда он попытался представить, какая ситуация может заставить мистера Спока, обычно очень спокойного офицера, который предпочитает мирное решение большинства проблем, стрелять из корабельных орудий так быстро и так упрямо.
Он почти дошел до двери турболифта, когда голос Спока прозвучал из динамиков интеркома: «Столкновение с неизвестным явлением неизбежно. Приготовьтесь...»
Затем наступила чернота, потеря силы тяжести и тишина - полная сенсорная депривация, которая заставила Кирка ощутить как будто он выпал из существования в какую-то кошмарную неопределенность. Его импульс мгновенно бросил его на переднюю стену и, инстинктивно, он протянул руку, чтобы остановить движение.
Тишина не была абсолютной; остальные люди на борту корабля были все еще живы. Кирк слышал звуки там и сям по коридору, и несколько человек звали друг друга через темноту. Причина, по которой тишина сначала показалась такой плотной, состояла в том, что все мелкие звуки корабля - гудение вентиляторов, тихое жужжание машин - все они исчезли вместе с огнями и искусственной гравитацией. Для Кирка это означало одно: потеря энергии, на этом уровне, по крайней мере, если не на всем корабле.
Чтобы проверить свою теорию, он осторожно оттолкнулся от своего выступа и поплыл к турболифту. Двери должны были расступиться перед ним автоматически; вместо этого он врезался в них. Энергия определенно отсутствовала на Палубе 5.
Имелись резервные системы, которые должны были запуститься в течение нескольких секунд; тот факт, что они не запустились немедленно, был более чем серьезен. Возможно, инженеры Скотти работали над системами аварийного резервного копирования, когда кризис начался - издержки недостаточных сроков. Или, возможно, катастрофа, которая постигла «Энтерпрайз», была настолько обширной, что даже резервные копии были бессильны справиться с этой задачей.
Если бы это было так ... Кирк ненавидел думать обо всех проблемах, вызванных полным отсутствием энергии на всем корабле. В полной темноте даже самому Скотти было бы трудно исправить что-либо - и всего за пару часов весь воздух начнет заканчиваться. Экипаж умрет от удушья задолго до того, как мог бы умереть от жажды или голода.
Более чем когда-либо, Кирк чувствовал, что его присутствие необходимо на мостике. Так или иначе, у него было некое мистическое чувство, что никакая проблема не может быть неразрешимой, пока он находится там. Это было его личное место власти, источник его вдохновения. Но мостик был через четыре палубы, и турболифты не работали; ему придется подыскать альтернативный маршрут.
Кирк был настолько в гармонии со своим кораблем, что он знал свой путь через большую часть этого, не чувствуя себя одиноким. Держась руками за стену в качестве проводника, он снова повернулся в том направлении, с которого он пришел, и поплыл в воздухе неторопливым темпом. Он заставил себя не торопиться, не паниковать; было достаточно времени, чтобы сделать все необходимое, если он не потеряет голову.
Он пересчитал многие двери, когда проходил мимо них, представляя изображение каждой и сравнивая их со своими воспоминаниями о том, где каждая должна находиться по отношению к месту назначения. Наконец он подошел к двери, которая ему была нужна, и выплыл на аварийную лестницу. В нормальных условиях эта дверь была герметично закрыта магнитным замком, управляемым теми же цепями, которые управляли турболифтом; если эти схемы не срабатывали, магнитный замок также не срабатывал, позволяя пользоваться лестницей. Это был изобретательный отказоустойчивый механизм, и он хорошо служил своей цели; аварийная дверь легко открылась при прикосновении Кирка.
Несмотря на то, что воздух, как правило, циркулировал здесь, так же, как где-либо еще на борту корабля, на лестнице все же присутствовал затхлый запах. Кирк двигался осторожно, пытаясь избежать столкновений, так как он пытался нащупывать перила вслепую. Наконец он нашел их и, крепко сжав, медленно поплыл в темноте. Пока перила справа от него закручиваются по часовой стрелке, он знал, что идет в правильном направлении; не было другого способа понять, что он собирается плыть «вверх» вместо «вниз».
Он подсчитал уровни по количеству лестничных площадок, которые он прошел, когда поднимался. Ему не нужно было беспокоиться; это было очевидно, когда он достиг мостика. Спокойный голос Спока, полностью отвечающего за ситуацию, можно было услышать даже через закрытую дверь. Кирк, возможно, в миллионный раз, поблагодарил Бога и Звездный флот за то, что те дали ему такого компетентного Первого офицера; немногие другие люди могли бы избавиться от паники хотя бы наполовину так же хорошо, как делал это высокий, неэмоциональный вулканец.
Спок был в процессе восстановления связи, несмотря на потерю энергии, когда Кирк спокойно открыл дверь на мостик. «Люди общались друг с другом и до появления электричества, лейтенант Лирнинг. - сухо объяснял вулканец. - При необходимости мы можем найти трубу, ведущую в Инженерное отделение и отстукивать по ней код, пока они не ответят».
- Или мы можем создать целую систему там-тамов, - сказал Кирк.
Эффект его голоса на людей внутри помещения был сродни разряду электричества. Было несколько удивленных вздохов, поскольку команда мостика поняла, что их капитан каким-то чудесным образом снова оказался среди них. Даже в голосе Спока послышалось облегчение, когда он сказал: «Приятно слышать, что Вы вернулись нас к нам, капитан. Я полагаю, Вы использовали аварийную лестницу?»
- Да, на Палубе 5 пропала энергия. Или это по всему кораблю?
- Похоже, что да, хотя без проверки отсюда невозможно определить. И, конечно же, трудно связаться с Инженерным для более полного отчета.
- Что случилось? В один миг мы плавно шли вперед, а в следующий мы дошли до красного сигнала тревоги.
Спок осведомил своего начальника о событиях, которые произошли после первоначального фиксирования пространственного разлома. Он рассказывал всю историю обычным ровным тоном, но Кирк мог представить себе отчаяние, с которым столкнулись его люди на мостике, поскольку эта дыра в космосе неустанно неслась на них.
Когда Первый офицер закончил, Кирк сделал паузу, чтобы обдумать ситуацию. «Итак, логическое предположение, - сказал он наконец, - состоит в том, что мы прошли через этот разлом и теперь находимся в какой-то совершенно другой вселенной - возможно, в той, в которой физические законы, как мы их знаем, не применяются. Это объяснило бы, почему энергия так внезапно пропала».
- Это немного обобщенное предположение, капитан. Некоторые физические законы все же работают, иначе наши тела перестали бы функционировать. Мы продолжаем дышать – это указывает на то, что химические процессы дыхания работают нормально. Электрические синапсы в нашем мозгу не были заметно затронуты. Звуковые волны проходят по воздуху стандартным образом. Сцепление между клетками продолжает удерживать наши тела цельными. Все это и многое другое доказывает, что физические законы действительно применимы, так как мы привыкли, только наши энергетические системы были затронуты.
- Несомненно, нет ничего плохого в том, как работает ваша логика, - усмехнулся Кирк, хотя никто не мог видеть его выражение лица. - Хорошо, тогда, насколько нам известно, только наши энергетические системы не работают. Во всяком случае, для меня это достаточно чрезвычайная ситуация. Нашим первым приоритетом, о котором Вы говорили, когда я вошел, является восстановление связи с Инженерным отделением, чтобы мы могли понять, что не так. После этого самое главное - восстановить циркуляцию воздуха на корабле - возможно, Скотти сможет задействовать ручные насосы. После того, как воздух начнет циркулировать, хорошо бы найти способ работать с фильтрами и утилизаторами вручную, чтобы у них был кислород, чтобы дышать им вместо углекислого газа, а затем мы...
Кирк больше не стал перечислять приоритеты, когда освещение и гравитация снова внезапно появились. Мужчины и женщины из экипажа, которые плавали над своими станциями, попадали на пол с глухими ударами. Никто, казалось, не пострадал, но все были испуганы. Внезапный свет повредил глаза, и они пытались проморгаться от слез, пока снова не привыкли к свету. После минуты молчания раздался громкие звуки спонтанного восторга, которые эхом пронеслись через мостик - и Кирк готов был поспорить, что через весь остальной корабль тоже.
Сделав длинный переход, он подошел к коммуникационной консоли и настроил интерком для связи с Инженерным. «Скотти, я не знаю, что ты сделал, но это сработало».
Голос главного инженера донесся до них. «Я не могу принять похвалу, капитан; Я тоже не знаю, что я сделал. Мы работали в темноте, буквально, не совсем понимая, что было «не так», в первую очередь, когда внезапно энергия восстановилась сама по себе».
- Возможно, мы прошли через область магнитной аномалии, - предположил Спок. - Мы должны занять наши посты и выяснить, где мы находимся.
Кирк повернулся к переднему экрану, надеясь увидеть что-то вроде звездного поля, которое должно было быть там, но когда он увидел то, что показывает экран, он застыл от изумления. Другие члены экипажа, видя реакцию капитана, также повернулись к экрану - и они тоже были поражены увиденным.
- Очень хорошая идея, мистер Спок, - сказал Кирк, когда он снова обрел дар речи. - Мы, очевидно, прошли через этот разлом и вышли сюда. Но куда именно?

Глава 6

Экипаж «Энтерпрайза» ожидал увидеть на экране черноту межзвездного пространства – черноту, разбавленную только горсткой звезд, достаточно яркой, чтобы сиять сквозь тусклую туманность, через которую их корабль путешествовал. Вместо этого они увидели впереди молочный свет с радужной люминесценцией, ослепительной для зрения, меняющий цвета в непрерывном, калейдоскопическом показе. Казалось, что кто-то раздавил миллиард жемчужин и рисовал ними на экране с ярким прожектором сзади них, сдвигающимся под углом каждые несколько секунд.
- Мистер Спок, - тихо сказал Кирк, - мне нужны некоторые показания. Узнайте, где мы находимся, и что это ... что это за штука там.
Единственной подобной штукой, с которой когда-либо сталкивался Кирк, был энергетический барьер, который окружал Галактику, и через который «Энтерпрайз» прошел пару раз. Этот барьер вызывал проблемы на корабле и раньше; если это было что-то отдаленно связанное с ним, он хотел узнать об этом побыстрее.
Пока Спок работал со своими приборами, Кирк потребовал проверить системы на всем корабле. Каждый отдел, в свою очередь, предостаил ему отчет о статусе, и каждый из этих отчетов был почти идентичен тому, который ему предшествовал: единственная проблема заключалась в сбое энергии, и теперь, когда это условие было устранено, все работало отлично. «Энтерпрайз» никогда не был в лучшей форме.
Кирк, который, как правило, с подозрением относился к новостям, которые были слишком хороши, нахмурился. Все это не имело смысла. Он пришел к заключению, однако, что многие вещи в этом месте действия не имеют большого смысла.
Спок закончил свое предварительное расследование к тому времени, когда отчеты о статусе были завершены. «Кажется, капитан, что, проходя мимо этого разрыва, мы действительно прошли через дыру в пространстве. Мы находимся сейчас в пространстве за пределами пространства из-за отсутствия подходящего слова. Это похоже на пузырь, подвешенный в жидкости с большей плотностью. Пузырь приблизительно сферический, со средним диаметром 3,7 световых года. Он заполнен не вакуумом, который мы обычно связываем с нашей собственной межпланетной пустотой, а уникальной формой энергии – опять же, слова терпят неудачу при описании этого. Я бы описал это как жидкую энергию, энергию, которая свободно дрейфует вокруг нас в потенциальной форме, готовая к использованию кем угодно или чем-угодно, что знает, как это сделать».
- Это что-то наподобие силового барьера вокруг нашей галактики? - спросил Кирк.
- Это имеет поверхностное сходство; Я бы осмелился утверждать, что два типа силы связаны каким-то образом, но эта не настолько угрожающа в своем применении.
- Тем не менее, у нее есть потенциал, который мы должны иметь в виду, - размышлял Кирк. Повернувшись к коммуникационной консоли, он встретился взглядом с лейтенантом Лирнингом, который занимался этим аспектом функционирования корабля, в то время, когда лейтенант Ухура не несла вахту. - Лейтенант, посмотрите, сможем ли мы отправить сообщение через разрыв, в который мы вошли...
- Не беспокойтесь, капитан, - сказал Спок. - Разрыв, видимо, снова запечатался, когда мы попали внутрь этого пузыря. Я не смог найти никаких следов разрыва во время моего исследования.
- Затем попробуйте другие подпространственные каналы связи, - продолжал Кирк говорить офицеру связи. – Мы должны попытаться сообщить Звездному Флоту, что с нами случилось. Если мы не сможем найти выход из этого в ближайшее время, им придется отправить еще один корабль, чтобы эвакуировать Эпсилон Дельты-4.
Он повернулся обратно к Споку. «Вы сказали, что эта область имеет определенные размеры. Это означает, что стены - это какая-то граница, чтобы удерживать ее. Мы прошли через нее один раз, возможно, мы сможем выйти точно так же».
- Я не знаю, капитан, - пожал плечами Спок. – Существует еще так много неизвестных факторов. В теории должен быть способ выхода, если есть способ входа, но на практике...
- По крайней мере, стоит попробовать. Даже если мы в конечном итоге отключимся еще раз, по крайней мере, мы вернемся в нормальное пространство, где мы знаем, чего ожидать. Вперед, варп фактор 1, мистер Родригес.
- Есть, сэр.
Рулевой ввел соответствующие инструкции в свой компьютер и ожидал подтверждения показаний. Поизучав свой экран в течение нескольких секунд, он снова попробовал элементы управления. «Сэр, происходит что-то необычное. Компьютер подтверждает получение инструкций, но сенсоры не дают показаний скорости».
Кирк нахмурился и нажал кнопку внутренней связи. «Скотти, что-то не так с двигателями?»
Голос инженера звучал смущенно. «Двигатели отлично работают, капитан. Просто мы не движемся».
- Противоречие в точках зрения, - пробормотал Спок себе под нос.
- Попробуйте импульсную энергию, мистер Родригес, - сказал Кирк.
На этот раз маневр увенчался большим успехом. «Импульсные двигатели работают, капитан, - сообщил рулевой, - но гораздо медленнее, чем обычно».
- Если это самая большая скорость с которой мы можем идти, - прокомментировал Спок со своей позиции, - нам понадобится почти неделя, чтобы добраться до ближайшей стены нашего пузыря. И с этой скоростью вряд ли у нас будет достаточно импульсной энергии прорваться.
Кирк пробормотал проклятие себе под нос, а рулевой снова попытался использовать различные комбинации скорости деформации. Все это было бесполезно. Самый быстрый способ, которым «Энтерпрайз» мог путешествовать в этой странной среде, - медленное ползание.
- Сэр! - Это был Чехов, теперь занимающий кресло штурмана, куда он пересел после того, как Спок освободил его с вахты за научной станцией. - Сенсоры фиксируют другое судно в непосредственной близости.
Кирк посмотрел на передний экран, но там почти ничего не было видно сквозь странный перламутровый туман. «Координаты, мистер Чехов?»
- Азимут 208.34, дальность 148 000 километров.
- Относительная скорость?
- Не поддается оценке, сэр.
Кирк какое-то мгновение обдумывал это. Чьим бы ни был этот другой корабль, он был очень далеко и, по-видимому, был неподвижен так же, как и «Энтерпрайз». Но был ли он другом или врагом? Был ли он, как и «Энтерпрайз», оказавшимся в ловушке здесь - или это стало причиной нынешнего затруднительного положения самого «Энтерпрайза»?
- Анализ, мистер Спок?
Офицер по науке сверился со своими приборами. «Некая крупная разновидность звездного крейсера, аналогичного нашему, его масса эквивалентна, и я могу зафиксировать излучение, подобное тому, которое мы ожидаем от корабля, работающего по принципу «вещество-антивещество». Более подробный анализ в настоящее время невозможен из-за экстремального диапазона объекта и обструктивного воздействия локальной среды.»
- Спасибо. - Кирк повернулся к офицеру связи. - Вам еще не удалось связаться со Звездным флотом?
- Нет, сэр, - ответил лейтенант. - Все, что я получаю, - это эхо нашего собственного сообщения, как будто стены этого места отражают его.
- Тогда переключитесь на частоты приветствия и посмотрите, можем ли мы связаться с этим другим кораблем.
Через мгновение лейтенант Лирнинг ответил: «Они принимают наш сигнал, капитан».
- Хорошо. Отправьте сообщение: Это звездолет Федерации «Энтерпрайз», капитан Джеймс Кирк, пожалуйста, назовите себя.
Однако ответ, который вернулся несколько мгновений спустя, был неожиданным и не особенно приветливым. Вид жемчужного ничто на переднем экране исчез только для того, чтобы его сменило суровое, смуглое лицом с густыми, раздвоенными бровями и коротко подстриженными черными волосами. «Это клингонский звёздный крейсер, под командованием капитана Колвора. Я требую немедленного объяснения этого надругательства».
Не то плохо, что пришлось застрять в таком месте, подумал Кирк с тревогой. А то, что пришлось застрять здесь с клингоном ... и к тому же агрессивным. Хотя, - быстро добавил он про себя, - другого их вида в природе не существует.
- Надругательства? - спросил он вслух.
- Да! Мой корабль мирно следовал по своим делам - и в пределах наших границ, я мог бы добавить - когда на нас набросилось это дьявольское новое оружие Федерации и заточило нас в тюрьму здесь против нашей воли. Это явное нарушение Органианского мирного договора, и вы можете поверить, что полное упоминание об этом будет сделано по нашему возвращению на базу.
- Уверяю Вас, капитан, что мы находимся в одинаковом положении. Что бы это ни было, это не наших рук дело. Мы оказались в ловушке здесь так же, как и вы. Возможно, если бы мы объединили наши данные и наши ресурсы, мы могли бы найти объяснение или решение. Пожалуйста, укажите статус вашей текущей ситуации.
Глаза клингона подозрительно сузились. Мысль о работе с членом ненавистной Федерации не очень понравилась ему. «Все функции корабля в норме».
- Скорее всего, он лжет, капитан, - сказал Спок так тихо, чтобы его голос не подхватили микрофоны и не передали на вражеский корабль. - Клингоны гораздо более склонны к действиям, чем к словам. Если бы его корабль мог двигаться, я предполагаю, что он уже делал бы это к настоящему времени. Вероятно, он заморожен так же, как и мы.
Кирк кивнул в знак согласия. Клингону не хотелось признаваться в бессилии своего корабля землянину, и сам Кирк должен был признать, что он был менее чем в восторге от того, что сказал другому, что они тоже застряли. В столкновениях, которые часто возникали между силами Федерации и Клингонской империи, это была не лучшая политика - раскрывать ваши слабости другой стороне.
Он собирался попытаться сформулировать дипломатичный ответ, когда еще одно восклицание энсина Чехова прервало его. «Теперь сенсоры показывают еще один корабль в этом районе, капитан. Азимут 143.17, дальность 113 000 километров».
- Простите меня, капитан Колвор, - сказал Кирк. - Похоже, еще кто-то присоединился к нашей вечеринке.
- Меня тоже проинформировали. - В улыбке Колвора было мало веселья и еще меньше тепла. Кирк кивнул лейтенанту Лирнингу, и изображение клингона исчезло с экрана, чтобы снова смениться странным светом, окружающим их.
- Можете ли Вы дать мне информацию об этом новом корабле, Спок? - спросил Кирк.
- Не больше, чем я мог сделать это в отношении клингонского судна. Меньшая масса, аналогичная картина радиации. Чьим бы ни был этот пузырь, в котором мы находимся, он, похоже, поглощает звездные крейсеры.
В голове Кирка мелькнула мысль. «Не хотите ли Вы поспорить, что этот новичок - ромуланец, мистер Спок?»
- Я предпочитаю не играть в азартные игры, капитан, особенно когда шансы настолько высоки, чтобы быть верными. Из всех возможных кораблей в Галактике все шансы против того, чтобы они были какого-то одного подданства. Почему Вы полагаете иначе?
- Просто предчувствие. Тот, кто или то, что за этим стоит, подобрал одно судно Федерации и одно клингонское судно. Почему бы ему не заполучить ромуланское судно, с целью иметь делегацию от каждой из трех основных держав в Галактике?
- Вы предполагаете, что сила, стоящая за этими событиями, разумна, а это еще предстоит окончательно выяснить.
- Тем не менее, я поставлю свои деньги на ромуланцев. Лейтенант Лирнинг, откройте приветственные частоты и посмотрим, что произойдет.
Лейтенант Лирнинг вернулся к коммуникационной панели и сделал то, что было приказано. Через несколько секунд на переднем экране появилось другое лицо: лицо с холодными глазами и вулканоидными ушами - ромуланец. Кирк повернулся, чтобы бросить на Спока победный взгляд «я так и сказал», но единственная реакция Первого офицера заключалась в том, чтобы спокойно моргнуть и сосредоточить взгляд на экране. Обманутый своим триумфом, Кирк вернулся к делу.
Опять произошел официальный обмен знакомствами. Ромуланским лидером был коммандер Актиус Пробикол, а его корабль назывался «Тэлон». Как и другие два корабля, он летел по своим собственным делам, когда внезапно он натолкнулся на транспространственный раскол и оказался в этом пузыре нереальности. Однако он отказался предоставить больше информации, кроме этой, и, когда Кирк начал давить, ромуланец прервал связь.
- Три корабля в небольшом объеме пространства, - вслух проговорил Кирк, - все неповреждены и неспособны двигаться.
Внезапная мысль пришла ему в голову, и он нажал кнопку интеркома: «Скотти, вы можете проверить наши орудия, не стреляя из них?»
- Да, капитан.
- Тогда, пожалуйста, сделайте это сейчас. Мы можем сражаться, но если мы начнем стрелять первыми, другие двое, безусловно, воспримут это как агрессивный ход и объединятся против нас. - Он повернулся к Споку. - Проблема в том, что они оба - наши враги, но мы точно не знаем, как они относятся друг к другу. Мы знаем, что существует какое-то торговое соглашение, согласно которому клингоны поставляют ромуланцам корабли, но является ли это соглашение также пактом о взаимной защите, мы не знаем.
- Нет никаких записей, - сказал Спок, - о любых нападениях клингонов от имени ромуланцев или наоборот.
- Мне не хотелось бы создавать прецедент, - мрачно сказал Кирк.
В этот момент пришло сообщение от Скотти. «Все наши испытания показывают, что оружие должно работать, но пока мы не выстрелим, мы не можем быть уверены. Они могут быть похожими на двигатели, которые работают отлично, но ничего не делают».
- Спасибо, Скотти.
- Я утверждаю, капитан, - сказал Спок, - что, если наше оружие не сработает, то, возможно, и оружие клингонов и ромуланцев тоже не сработает. То, что верно для одного в этом пузыре, похоже, справедливо для всех.
- Тем не менее, они противостоят нам вдвоем на одного, и мне не нравятся эти шансы. Интересно, было ли так и задумано. Кто бы ни стоял за этой причудливой маленькой игрой, возможно, он привел нас всех сюда, чтобы посмотреть, что мы будем делать - независимо от того, будем ли сотрудничать друг с другом или сражаться между собой, пока не останется только одна сторона.
- Право, капитан, Вы клевещете на меня, - раздался странный голос из передней части помещения. - У меня вообще не было таких кровожадных мотивов.

Глава 7

На мостике «Энтерпрайза» прямо перед передним экраном стоял гном. Он был ростом не больше метра, с кудрявыми каштановыми волосами и черной бородкой и усами. Судя по его одежде, он одевался в темноте: ярко-красная атласная рубашка с серебряной вышивкой; бархатные бриджи до колен глубоко фиолетового цвета с поясом цвета младенческой кожи; оранжевые носки; золотые тапочки, носки которых были изогнуты вверх возмутительными завитками; и, дополняла ансамбль заостренная шапочка с маленьким колокольчиком наверху. Вес колокольчика стягивал шапочку на одну сторону под углом.
Экипаж мостика мог только молча смотреть на это привидение в течение нескольких ошеломительных секунд. Гном, в свою очередь, смотрел на них с равной долей любопытства, если даже не удивления. Наконец капитан Кирк обрел дар речи. «Кто Вы?» - спросил он.
- Меня зовут Эновил, - сказал гном, как будто все это объясняло.
- И Вы утверждаете, что несете ответственность за то, что привели нас сюда? - спросил мистер Спок.
Эновил улыбнулся. «Любой благоразумный человек избегал бы претензий в месяцах, в которых нет буквы «р».
Спок выглядел просто озадаченным этим ответом, поэтому Кирк пояснил: «Это каламбур, мистер Спок, и не очень удачный. Кроме того, там на самом деле вместо претензий должны быть устрицы».
- Видимо, наши вкусы в морепродуктах отличаются, капитан, - ответил гном. - Но я признаю, что до сих пор наш разговор был бесплодным, возможно, нам следует продолжить его позднее.
По крайней мере три отдельных персонажа, ориентированных на каламбуры, всплыли в сознании Кирка, но он беспощадно отмел их. Не было времени играть в ролевые игры. «Эновил, - сказал он, спокойно и отчетливо, - мы были перенесены в это ... место против нашей воли. Мы не знаем, почему и как, или что станет с нами. Если у Вас есть какие-либо знания об этих событиях, мы были бы очень благодарны, если бы Вы просветили нас.
- Однако же мне больно от вашего предположения, что я привел Вас и других сюда, чтобы сражаться. За все мои тысячелетия существования я никогда умышленно не причинял вреда даже самым маленьким живым существам. - Гном по-детски надулся.
Кирк глубоко вздохнул. Он видел, что эта ситуация требует его максимального терпения и дипломатического мастерства. «Мне очень жаль, что я бросил тень на Ваш светлый образ. Вы должны понять, что я столкнулся с какой-то странной ситуацией, и я отвечаю за благосостояние сотен людей на борту моего корабля. Я должен был бояться худшего. Теперь, когда я встретил Вас, я вижу, что Вы явно не навредите нам».
- Никто не может навредить человеку, который сам не ошибается.
- Да, да. Тем не менее, мы находимся в необычном положении, и нам интересно, что Вы могли бы сделать, чтобы помочь нам понять, что происходит. Например, - сказал Кирк, выбрав небольшой пример для начала, - как Вы сюда попали?
- Ах, да, как кто-то из нас появился здесь? - сказал Эновил, его глаза загорелись. - Я и не подозревал, что Вы метафизик, капитан.
- Я имел в виду именно сюда, на мостик.
- Ах это… - Его лицо снова сникло. – Понимаете, я могу сделать все, что угодно. По крайней мере, здесь, в этом пузыре. Я также могу много сделать за его пределами, но зачем беспокоиться? Для меня достаточно и этого мира.
Хотя Кирк имел тенденцию сомневаться в экстравагантных утверждениях, он старался не проявлять никакой реакции. Вместо этого он спокойно продолжал: «Почему нас сюда привели?»
- Потому что мне нужна ваша помощь.
- Я думал, Вы сказали, что можете сделать все, что угодно, - прервал его мистер Спок. - Если это так, что мы можем сделать для Вас, чего Вы сами не можете сделать для себя?
Эновил повернулся, чтобы посмотреть на него. «О, хорошо, что Вы обратили внимание. Мне не нравится повторяться, это становится настолько повторяющимся, если Вы знаете, что я имею в виду. Просто держите все в голове, и я уверен, что вы преуспеете в тесте после этого. Да, конечно, я сказал, что могу сделать что угодно, проблема в том, что я не все знаю. Видите ли, делать не значит знать и, наоборот, знать не значит делать. Разница между действиями и знаниями подобна разнице между ... ну, между тем, как человек рядом с вами и на вашей стороне, разве не ясно?»
Кирк пытался пробраться сквозь дебри этой последней тирады, чтобы найти смысл, скрытый в ней. «Вы имеете в виду, что вам нужно, чтобы мы предоставили Вам некую информацию», - рискнул он.
Эновил с восторгом хлопнул в ладоши. «О, вы, земляне, настолько умны. Я уверен, что у вас не будет проблем при решении моей проблемы».
Лейтенант Родригес, наблюдавший за Эновилом больше, чем за своей консолью, внезапно посмотрел на мигающие красные огни. «Сэр! - воскликнул он. - Клингоны стреляют по нашему кораблю фотонными торпедами. Столкновение через пятнадцать секунд.»
- Поднять щиты, быстро, - реакция Кирка была инстинктивной.
- Ох, эти непослушные клингоны, - вздохнул Эновил. - Что нам с ними делать? Извините, капитан, я должен одернуть их.
И с этими словами гном исчез с мостика так же резко, как и появился.
- Подождите, - сказал Кирк, но было слишком поздно. Если бы Эновил был таким всемогущим, как он утверждал, он мог бы предотвратить нанесение ущерба «Энтерпрайзу»; но теперь экипажу Федерации придется противостоять нападению клингонов собственными устройствами. Корабль не мог двигаться достаточно быстро, чтобы уклониться от направленных на него торпед; Кирку пришлось положиться на силу щитов - если они вообще способны работать в этом своеобразном пузыре.
- Всем, всем! - объявил Кирк по интеркому, - Приготовиться к торпедному удару.
Кирк вжался в кресло, когда сенсоры показали, что фотонные торпеды приблизились к кораблю. На переднем экране возникла ослепительная вспышка света, и экипаж съежился, готовый к сотрясению корабля, которое наверняка последует. Но ничего больше не произошло. Когда несколько секунд прошли без дальнейших инцидентов, члены экипажа снова открыли глаза и посмотрели на экран в поисках объяснений.
Там, среди фейерверков на перламутровом фоне, был виден прямоугольный узор из зеленых, красных и белых искр, который Кирк с запозданием признал сносным подобием Имперского клингонского флага.
Кто-то здесь, подумал Кирк, явно обладает чувством юмора. Поскольку клингоны в этой области, как правило, не сильны, я подозреваю, что это наш новый друг Эновил. Но в чем его игра?
- Мистер Спок, - сказал он вслух, - как бы Вы описали поведение Эновила до сих пор?
- Необычное, непредсказуемое, возможно, причудливое, безусловно, сильно воздействует на эмоции. Безвредное и дружелюбное до сих пор. Но если то, что он говорит, правда, он может нанести большой ущерб «Энтерпрайзу».
- Вы включили бы «детское» в этот список прилагательных?
- Если Вы имеете в виду, как у ребенка-землянина, то да. Это прилагательное не пришло мне в голову, потому что дети вулканцев ведут себя не так.
Кирк непроизвольно улыбнулся. Он вспомнил разговор, который у него был с Амандой, матерью Спока, - и независимо от того, что сказал Спок, Кирк сомневался в том, что вулканские дети во всем отличались от своих сверстников-землян. Но он дал замечанию остаться без комментариев; сейчас были более важные вопросы для рассмотрения.
- Он напоминает Вам о каком-нибудь другом «ребенке», с которым мы столкнулись? - спросил Кирк.
- Вы имеете в виду Трелейна? - Спок вопросительно поднял бровь. - Интересное предположение. Но силы Трелейна, хотя и были огромными, никогда не были такими масштабными, как это продемонстрировал сегодня Эновил.
«Ребенок», о котором он упомянул, был существом, называемым Трелейном, самоназванным «Готосским Сквайром», создавшим на непригодной для жизни планете развлечение в виде поместья британского дворянина начала девятнадцатого века. Поскольку Трелейн явился команде в образе совершенно взрослого человека, они не поняли психологических причин его желания, чтобы они присоединились к нему в его играх; он использовал их в качестве личных игрушек, которые перемещались по его усмотрению. Только когда он уже был на грани убийства Кирка, его родители вмешались, и затем команда «Энтерпрайза» узнала, что Трелейн на самом деле был ребенком по меркам своей древней и могущественной расы. Это оставило экипаж гораздо менее желающим относиться благосклонно к чему-либо только на основе его внешнего вида после этого.
- Это то, что мы должны иметь в виду, - сказал Кирк. - Он явно ведет себя так, что мы считаем эксцентричной манерой. Ну, надо подыгрывать ему, пока мы не узнаем, что именно он из себя представляет.
Ему пришлось недолго ждать. Через несколько минут Эновил снова появился на мостике, выглядя по-прежнему ярко. «Я только что поговорил с капитанами двух других кораблей, - сказал он, - и я объяснил им, что такое поведение я просто не буду терпеть. Какими бы ни были ваши мелкие дрязги, это мой пузырь, вы все мои гости. И я ожидаю, что вы все сохраните хотя бы базовую вежливость друг к другу, пока вы здесь.»
- Вы подняли интересную тему, - сказал Кирк. - Как долго мы будем здесь?
Эновил поднял голову в выражении любопытства, и маленький колокольчик на его шапке слегка пошевелился, когда он двинулся. «Это находится на рассмотрении, - сказал он. - Надеюсь, вы быстро решите мою проблему, и снова вернетесь к своим делам, прежде чем вы это узнаете.»
- А что, если мы не сможем решить вашу проблему? - холодно спросил Спок.
- Я на самом деле не предполагал этого. Вы очень умные, и я надеялся, что вы (или клингоны или ромуланцы) что-нибудь придумаете. Тем не менее, мне ненавистна мысль о том, чтобы удерживать кого-либо против его воли; вы сможете уйти, я думаю. Но вы не получите награду.
- Награду? - подозрительно спросил Кирк. - Какую награду?
- Мою награду, конечно, я же не могу предложить вам чью-либо еще, не так ли? И прежде чем вы спросите, капитан - нет, я не Трелейн.
Кирк открыл рот: «Как ... Вы телепат?»
- Не в данный момент, хотя я полагаю, что мог бы быть, если бы захотел. Но вам нужно быть осторожным в выборе того, что вы говорите, капитан. У стен, в конце концов, есть уши.
И так они и сделали. Так или иначе, стены мостика «Энтерпрайза» обросли десятками ушей, всех размеров и форм; от маленьких детских ушек до взрослых мужских ушей, от вулканских ушей до ослиных ушей - все внимательно слушали беседы на мостике вокруг них.
- Фактически я встречался с родителями Трелейна несколько столетий назад, но тогда Трелейн был всего лишь младенцем. Вряд ли заслуживающим внимания. - сказал Эновил, полностью игнорируя вздохи экипажа.
- Он... интересный ребенок, не так ли? - спросил Кирк.
Гном состроил гримасу. «Испорченное отродье, если Вы спросите меня. Не жалей сына, сломай розгу, вот что я всегда говорю. Кстати, капитан, Вы действительно должны что-то сделать со всеми этими ушами на стене - они отвратительны».
- Вы прямо читаете мои мысли, - сказал Кирк. - Могли бы Вы...
- С удовольствием.
Уши исчезли, и стены снова стали стенами. Эновил сделал не так много, просто взмахнул им рукой. «Ну вот, так лучше. Они были слишком отвлекающими. Я собирался рассказать вам о своей проблеме, если вам интересно».
Кирк собирался сказать: «Я весь - уши», но внезапно передумал. Вместо этого он просто ответил: «Да, я уверен, что всем нам интересно».
- Я есть - или был, по крайней мере, - органианцем. Ах, я вижу по вашему лицу, капитан, что Вы слышали о нас.
Кирк не просто слышал о них; он и «Энтерпрайз» фактически были на той загадочной планете в свое время, когда война между Федерацией и Клингонской империей была неизбежной. Поскольку Органия занимала стратегическое положение между двумя державами, каждая сторона, естественно, хотела использовать ее в качестве базы для операций против другой. На первый взгляд, Органианцы были простой, примитивной и пацифистской расой, не желающей оказывать никакого сопротивления, когда обе стороны начали сражаться за нее; но опять же, как и в случае с Трелейном, внешний вид оказался обманчивым. В действительности, Органианцы были расой, которая была гораздо более продвинута, чем Федерация или клингоны, а смертные формы, которые они принимали, были просто удобством для общения с низшими существами, с которыми они имели дело. Наконец, растущее раздражение от того, что казалось им мелочным пререканием детей, привело к тому, что они вмешались и остановили войну Федерации и клингонов, «заморозив» все действия. Используя свои превосходящие способности, они ввели в действие договор с обеими сторонами, по которому вооруженный конфликт будет заменен мирной конкуренцией. И, в то время как клингоны нарушали дух, если не фактическое послание договора больше раз, чем Кирк хотел бы сосчитать, договор, по крайней мере, придал видимость мира и порядка в Галактике.
Если Эновил действительно был органианцем, понял Кирк, ему придется продвигаться гораздо более осторожно в этом вопросе. Органианцы, будучи очень терпимыми к другим (до определенного момента), имели свой собственный строгий кодекс поведения, который они неукоснительно соблюдали. Они были действительно достаточно могущественными, и в то время, как требование Эновила не причинять вреда кому-либо было бы полностью оправдано в этом случае, простое присутствие такой силы не могло не вызвать осложнений для всех низших вовлеченных существ.
- Да, - просто сказал Кирк. - Я был на Органии.
- Вы упомянули, - добавил Спок, - что Вы были органианцем, в прошедшем времени. Что изменило этот статус?
- Да, Вы проницательны, не так ли, мистер Спок? Вы ничего не пропустите. Я могу сказать, что у Вас не должно быть никаких проблем при решении моей проблемы. Да, я был органианцем, пока остальная часть моих собратьев не выгнала меня. О, все не так грубо, как Вы, вероятно, представили себе. Они не поставили мне ультиматум или что-то такое мелодраматическое. Я предполагаю, что они терпели бы меня, но есть ли у Вас какие-нибудь понятия, насколько утомительно может быть это «терпеть»?» Было достаточно ясно, что они не хотели, чтобы я был там, поэтому я ушел.
- Почему они не хотели вашего присутствия? - спросил Кирк, уже будучи почти уверен, что знает ответ.
Эновил посмотрел по сторонам, как бы для того, чтобы убедиться, что никто не подслушивает. Затем он наклонился вперед и заговорщически прошептал: «Они думали, что я сумасшедший». Шепот легко был слышен всем на мостике.
- Я не могу даже представить, почему.
- Ах, сарказм - это сливки остроумия, капитан. Я же, в свою очередь, думал, что они консервативны, педантичны и скучны. Вы можете себе представить, что они могли проводить десятилетия, буквально, размышляя о том, почему?, в то время как я, конечно, был далеко за их пределами, размышляя о том, что? Я был не слишком осторожен в том, чтобы расставлять каждую точку над и, и перечеркивал каждую и, но формальная неточность хороша для души - и дает стабильную работу тем, кто идет вслед за Вами. Результаты, которые я оставил для них, могли бы занимать их на протяжении веков, так что они должны были быть в восторге. Но они разве поблагодарили меня? Вовсе нет. Они были очень рады, когда я ушел.
Я понимаю, как они себя чувствовали, подумал Кирк, но вслух ничего не сказал.
- Что ж, кратко расскажу всю историю. Я удалился сам. Я знал, что расстрою их, если я буду играть со своей реальной вселенной, поэтому я просто создал свой собственный маленький пузырь нереальности вокруг себя. С тех пор я живу здесь. Пока я оставляю внешнюю вселенную в одиночестве, остальные мои собратья довольны, что позволили мне существовать, - и я достаточно счастлив здесь, где могу делать все, что захочу.
- Кроме того, что у Вас имеется проблема, - сказал Кирк.
- Не нужно быть грубым. Конечно, у меня есть проблема. Я же сказал, что у меня проблемы. Вот почему я привел вас сюда, чтобы решить мою проблему.
- Но разве другие органианцы не возражают? Вы вмешались во внешнюю вселенную, приведя сюда нас, клингонов и ромуланцев.
- Тьфу, капитан, - и снова я говорю, тьфу! Я не задержу вас так надолго. Они даже не заметят. Даже месяц меньше, чем мгновение ока для них, а вы слишком переоцениваете свою важность в своей общей картине Вселенной. Если мне может быть позволено довольно сельское сравнение, эти три корабля похожи на трех бычков, которые на мгновение вырваны из громадного стада. Органианцы не могут быть обеспокоены столь маленьким числом; они принимают меры только тогда, когда все стадо начнет паническое бегство.
- Я все еще не вижу в чем ваша проблема, - вмешался Спок. - Вы говорите, что в этом пузыре Вы можете поступать по своему усмотрению, что у Вас есть сила поступать по своему усмотрению, и что у Вас нет желания иметь дело с внешней вселенной. В чем же ваша проблема?
- Ах, действительно, в чем? - Эновил скрестил ноги и «сел», повиснув в воздухе, не обращая внимания на кажущуюся невозможность этого. Воздух внезапно заполнился тихой мелодией скрипок, когда он продолжил: «Позвольте мне сказать вам, я здесь уже три столетия, плюс-минус десятилетие или два, и недавно я начал изъявлять желание, что мы будем свободны уйти, если выберем».
- Отлично! - Эновил хлопнул в ладоши, затем распрямил ноги, чтобы снова оказаться на твердой земле. - Вы сделали это очень хорошо, мистер Спок, я собираюсь дать Вам золотую звезду за это. Вы, капитан, усвоили свой урок даже приблизительно не так хорошо. Вы вряд ли можете ожидать, что я дам Вам золотую звезду за ваше представление, не так ли?
- Тогда мы будем свободны уйти? Никаких трюков?
Эновил выглядел обиженным. «Неужели я выгляжу таким жестоким? Думаете, я действительно встану на пути вашего спасения шестисот восьмидесяти человек? Я признаю, что я эксцентричен, капитан, но я не монстр». Он снял остроконечную шапочку и прижал ее к сердцу, чтобы подчеркнуть свои слова. «Судьба этих людей глубоко трогает меня. Если бы Вы захотели, я бы даже позволил вам выйти из пузыря прямо над их планетой, чтобы сэкономить ваше дальнейшее время в пути. Почему бы Вам не переговорить с остальными вашими офицерами и не предоставить мне свое решение через час?»
Кирк сталкивался со слишком большим количеством угроз, чтобы посмотреть на такую щедрость ни с чем иным, кроме как с подозрением. «И если мы решим уйти, Вы поместите нас туда, где мы хотим быть, без уловок?»
- Никаких уловок. - Эновил положил свою шляпу себе на голову и сделал над своим сердцем крестообразное движение. «Щедрый человек приносит пользу всему миру, в то время как мстительный человек обманывает только самого себя. Вам это нравится? Я провел некоторое время на вашей родной планете один раз, несколько столетий назад, - объяснил он. - Я был главным писателем на фабрике печенья с предсказаниями. Конечно, - добавил он небрежно, - если вы уйдете, вы будете лишены права на вознаграждение, которое я планировал предложить группе, которая решит мою проблему».
- Это уже второй раз, когда Вы упомянули о награде, - сказал Кирк, сузив глаза. - Что именно Вы планировали дать в качестве приза?
- Что?! Все что угодно, капитан, - сказал Эновил с широкой улыбкой. - То есть все, что в моих силах дать. А я должен признать со всей чрезмерной скромностью, что моя сила в самом деле довольно значительна.

Глава 8

Дневник капитана, Звездная дата 6191.9:

Органианец, называющий себя Эновилом, дал мне час, чтобы посоветоваться с моими офицерами о том, должны ли мы помочь ему решить его проблему или же мы должны продолжить нашу первоначальную миссию по эвакуации колонии Эпсилон Дельты-4. Хотя он утверждает, что он чувствует, что его подозревают, я заставил Эновила пообещать не подслушивать встречу - а я считаю, что он существо, которое держит свое слово.
Я созвал своих главных офицеров: коммандера Спока, коммандера-лейтенанта Скотта и доктора Маккоя. Кроме того, хотя она и не будет участвовать в принятии решения, я разрешил Мэтике Спирукис присутствовать на собрании. Решение, принятое на нем, в конце концов, повлияет как на ее, так и на ее планету.

С его тремя наиболее важными офицерами и присутствующей Мэтикой Спирукис Кирк начал собрание, как было назначено. Только Спок из тех, кто находился на брифинге, имел какое-то представление о том, что происходит, и Кирк сделал все возможное, чтобы кратко рассказать о событиях, которые только что произошли на мостике корабля. Однако он не был уверен, сможет ли хоть какое-либо краткое описание передать полный «букет» того существа, с которым они имели дело.
- Джим, - сказал Маккой, когда капитан закончил рассказ, - если Вы хотите знать экспертное мнение врача, который также занимался космической психологией и психическими расстройствами, я бы сказал, что этот Эновил - это совершенно буйный полоумный. Я удивлен, что другие Органицы отпустили его, если бы он был моим пациентом, я бы давно его закрыл в одиночной палате.
- И все же, Доктор, - сказал Спок, - он существо по-своему эксцентричное, но вполне согласованно действующее. Он не причинил нам вреда и не угрожал, он сказал, что позволит нам продолжить нашу предыдущую миссию, если мы захотим, и даже предложил помочь нам, сразу же отправив нас к Эпсилону Дельты-4.
- Вы должны признать, Боунз, - добавил Кирк, - что если бы мы не были в разгаре миссии по чрезвычайной ситуации, проблема Эновила бросила бы нам захватывающий вызов.
- Но мы находимся в чрезвычайной миссии, - заговорила Мэтика. – Колония Эпсилон Дельты-4 находится в беде. Там мои друзья, около семисот человек, которые могут умереть, если мы не сможем вскоре их эвакуировать.
- Я должен согласиться с ней, Джим, - сказал Маккой. - Каждую минуту нашей задержки отравление аргоном достигает более высоких уровней в телах этих колонистов. Вероятно, они еще не достигли опасного уровня, но наша главная обязанность - спасти их жизни, а не играть в игры с каким-то сумасшедшим, возомнившим себя богом. Я даже не понимаю, почему Вы должны были созывать это собрание, ведь решение очевидно.
- Каково оно? - Кирк задал вопрос спокойно, но его тон показал, что за ним что-то стоит. - Может быть, Вы забыли, что Эновил сказал о награде.
Рот Мэтики, сидящей за другим концом стола, приоткрылся в удивлении. Она долго смотрела на капитана, прежде чем заговорить. «Не могу поверить, что я это слышу. Мой отец служил в Звездном флоте более полувека, и я была воспитана на мысли, что люди Звездного флота служат высоким принципам. Я думала, что Вы согласны с этими идеалами служения. Я никогда не думала, что я услышу, как капитан флота подумывает о том, чтобы оставить людей в беде просто ради собственной алчности».
Кирк выглядел обиженным ее замечаниями, но именно Спок ответил на обвинения. «Это не алчность, мисс Спирукис, а практичность».
Мэтика фыркнула. «Я хотела бы услышать рациональное обьяснение этого».
Кирк прочистил горло. «Очень хорошо. Эновил предложил вознаграждение тому, кто сможет решить его проблему - все, что в его силах дать. Я видел доказательства этой силы, она невероятна. Хорошо, предположим, мы откажемся от этого, скажем «спасибо, но у нас есть другие дела». Что дальше? Клингоны и ромуланцы все еще здесь, и у них может и не быть лучшего дела, чем сыграть в его игры. Предположим далее, что один из них решает проблему Эновила, а затем Эновил выполняет обещание дать им все, что они пожелают».
Кирк выпрямился в кресле и посмотрел прямо в лицо Мэтики. «Можете ли Вы представить, что попросит клингон или ромуланец? Вы бы поставили под угрозу безопасность Федерации, если это будет схемами какой-то революционной новой системы вооружений, на данный момент выходящей за пределы наших нынешних возможностей настолько, что мы были бы бессильны против нее? Минуту назад Вы говорили о сотнях людей, и вдруг ставки выросли более чем в миллиард раз. Я не знаю, сколько триллионов существ, живущих в Федерации...»
- Приблизительно 12 682 118 000 000, - прервал его Спок. - По данным последней официальной переписи.
Кирк нетерпеливо кивнул. «Это достаточно точно для меня. Это те числа, с которыми мы имеем дело, Мэтика. Если либо клингоны, либо ромуланцы возьмут на вооружение непреодолимое оружие, они могут пройти через Федерацию, как фазерный луч через сырой картон. Вы знаете, как клингоны или ромуланцы относятся к тем людям, которые живут под их господством?»
Мэтика - и все остальные в комнате - замолчали на мгновение, созерцая полные последствия предположения капитана. Девушка задумчиво облизнула губы, потом наконец сказала: «Это пугающая мысль, но насколько это возможно? Вы сами сказали, что Эновил - это этичное существо. Он не хочет никого обижать. Он знает, какими были бы результаты, если бы он дал супероружие любому из этих людей. Может быть, он отказался бы и настаивал бы, чтобы они попросили что-то более мирное».
- Трудно сказать, - ответил Спок. - Здесь, в своем собственном пузыре, он достаточно внимателен, но будет ли он так же осторожен в событиях вне сферы его влияния, это другой вопрос.
- Хорошо, тогда… - не сдавалась Мэтика. В конце концов, она была опытным дебатером и звучала так, как будто она была в своей собственной среде. - предположим самое худшее. Предположим, что Эновил дает одному из наших врагов оружие неисчислимого уничтожения. Все, что может сделать Эновил, другие органианцы тоже могут сделать - и еще лучше, потому что их больше. Как вы думаете, они будут бездельничать и позволят разгореться войне? Они вмешались однажды, чтобы остановить войну с намного меньшим разрушительным потенциалом. Они наверняка сделают это и в этот раз, чтобы остановить войну.
- Я узнал, что, когда разумные существа обеспокоены, прошлое поведение не является определенным признаком будущих действий, - сухо сказал Спок. - Рисковать столь многим, предполагая вероятное вмешательство Органианцев - это отчаянная игра. Действительно, следует помнить, что Органианцы встали между Федерацией и клингонами, потому что Органия расположена между двумя державами, и они не хотели нарушать свой мир. Органия не расположена между Федерацией и Ромуланской империей, и если ромуланский капитан решит проблему Эновила, станут ли Органианцы вмешиваться в последующую войну или нет - будет спорным моментом.
- Они должны будут это сделать, - ответила Метика. - Как только Ромуланцы покончат с Федерацией, они, естественно, примутся атаковать Клингонов, и Органия снова будет посередине. Я думаю, они могут быть убеждены действовать заблаговременно, прежде чем понадобятся более решительные действия.
- Ваша наивная вера в Органианцев как в deus ex machina (бога из машины) очень трогательна, - сказал Кирк. - Однако, как военный офицер Федерации, я не могу позволить себе быть настолько доверчивым. Я должен думать о худшем и планировать действия в случае его наступления. Но только ради спора, давайте предположим, что ваши идеи верны, и органианцы немедленно отреагируют на любую угрозу оружия, разработанного Эновилом. Давайте даже сделаем еще шаг вперед – вероятно тот, кто решит проблему Эновила, достаточно умен, чтобы подумать об этом заранее. В конце концов, мы бы так и сделали, мы не должны их недооценивать. Это все еще дает им широкий выбор возможных вариантов, с помощью которых они поставили бы Федерацию в невыгодное положение.
Кирк повернулся к своему главному инженеру. «Скотти, предположим, что Вы можете получить что угодно во вселенной, каким бы это ни казалось невозможным. Вы захотите иметь возможность использовать это, чтобы опередить своих соперников, но это не может быть какое-то очевидного вида оружие. Вы можете придумать, что это будет за трюк?»
Скотти рассмеялся. «Да, капитан, есть десятки тысяч таких вещей. Силовое поле, способное защитить всю планету от атаки, система обнаружения, способная рассказать друзьям о приближении врагов за тысячи световых лет, новый вид космического привода, который сделает скорость деформации выглядящей неподвижной, метод встроенных «механических систем» со стопроцентной энергоэффективностью - даже такой странный зверь, как абсолютно без трения шарикоподшипник, может иметь чертову разницу».
- В точку. - Теперь выражение лица Кирка было мрачным. - И Вы должны помнить условия Органианского мирного договора. Чтобы каждая спорная планета развивалась, мы и клингоны должны продемонстрировать, какая из ее сторон сможет наиболее эффективно ее развивать. Чудесный прорыв в сельском хозяйстве или экономичный и быстрый метод терраформирования враждебно настроенной планеты, в буквальном смысле позволили бы им опередить нас в гонке за новыми территориями. Даже если обе стороны никогда не раздуют пламя войны, они могут в конечном итоге оттеснить нас до точки, в которой они смогут экономически раздавить нас. Потенциал нанесения вреда Федерации ограничивается только воображением - а когда дело доходит до хитроумных трюков, ни ромуланцы, ни клингоны не демонстрируют никакого недостатка воображения.
Мэтика поняла, что она была побеждена этим вопросом, но она еще не была готова признать поражение. Уклонившись, она перешла в атаку с нового ракурса. «Хорошо, даже если предположить, что вы правы на этот момент, мы по-прежнему не можем гарантировать, что мы сможем получить какую-то пользу, оставаясь здесь. Останемся мы или нет, клингонский и ромуланский капитаны, вероятно, думают о тех же самых аргументах, что и Вы. Эновил размышлял об этой проблеме на протяжении столетия и никуда не уходил. Мы могли бы пробыть здесь год или два, и все же не будем ближе к решению, только чтобы помешать другому придумать ответ. Просто потому, что мы будем здесь, мы не помешаем нашим врагам победить, в любом случае. Мы можем быть в сильной позиции на Эпсилоне Дельты-4, но здесь нет никакой гарантии. Вы можете пропустить надежную вещь только потому, что у Вас есть шанс что-то сделать здесь, - и вы можете потерять обе. Стоит ли риск этого?»
Кирк сделал паузу, слегка наклонив голову, когда он рассматривал ее аргумент: «Вы хорошо это продумали, и это то, что я не просчитал глубоко, это правда. Это азартная игра, и ставки высоки - но я всегда придерживался мнения, что капитан звездолета - профессиональный игрок, в любом случае; мы просто скрываем факты в наших журналах, называя наши азартные игры «рассчитанными рисками». Но даже если мы потерпим неудачу, Мэтика, даже если клингоны или ромуланцы решат проблему до того, как мы это сделаем, мы по-прежнему будем служить полезной цели здесь. Просто находясь здесь, и, зная, кто выиграл, мы будем обладателями ценной информации, когда вернемся в Федерацию. Даже если мы не узнаем, что победитель выбрал в качестве награды, мы сможем, по крайней мере, вернуться в Совет Федерации и сообщить им, чтобы они ожидали неприятностей из данной области. На войне любые знания ценны, потому что только знание может спасти миллионы, если не миллиарды жизней. Боюсь, я должен сделать выбор остаться здесь и увидеть это».
- Но…
- Я могу сделать предложение, капитан, - вмешался Спок. - Даже если бы мы не были похищены этим пузырем Эновила, мы все равно не достигли бы Эпсилона Дельты-4 еще два или три дня. Следовательно, до тех пор мы не в худшем положении здесь, чем мы были бы в обычной вселенной. Нам, конечно, не помешает более внимательно изучить масштабы проблемы, стоящей перед Эновилом, и провести следующие несколько дней, пытаясь ее решить. К этому времени мы сможем достаточно хорошо оценить, принадлежит ли проблема Эновила к тому классу проблем, который разрешим вообще, или он безнадежен. Если последнее окажется правдой, мы можем снова попросить Эновила выпустить нас, и он позволит нам выйти прямо рядом с Эпсилоном Дельты-4. Мы не потеряем времени, которое мы изначально не готовы были потерять, и мы не рискнем безопасностью Федерации.
Кирк медленно кивнул и посмотрел через стол на Мэтику. «Это приемлемо для Вас?» - спросил он девушку.
Мэтика явно не хотела сдаваться. Ее друзья находились в опасности, и любой компромисс в попытке спасти их казался ей предательством. В то же время она прекрасно понимала, какое впечатление она производит на других людей - симпатичной девушки лет двадцати, очень яркой, но такой, возможно, которой не хватает зрелости. Она была разозлена тем, что молодость автоматически приравнивается к незрелости, но она знала, что это так. Следовательно, она часто шла на попятную, чтобы казаться рассудительной и примирительной, хотя иногда это причиняло ей боль.
- Полагаю, у меня нет другого выбора, - сказала она горько.
- Совершенно верно, - сказал ей Кирк. - Как капитан я обладаю правом сказать последнее слово. Всякий раз, когда случается такая возможность, мне нравится консенсус, на котором основываются мои решения, но решения должны быть моими. Я даже не могу пообещать придерживаться предельного трехдневного срока мистера Спока , если вопрос не будет урегулирован к тому времени, мне придется оставить свои варианты открытыми.
Когда лицо Мэтики погрустнело еще больше, он поспешно добавил: «Проблема колонии по-прежнему на рассмотрении. Это обещание. Мысль о том, чтобы отказаться от них, разрывает мое сердце так же, как и ваше, но на мне есть еще большая ответственность, и я не могу игнорировать ее.»
Кирк огляделся по сторонам и не увидел возражения на других лицах. Даже Маккой, несмотря на все его гуманистские заботы, осознал потенциальную опасность позволения клингонам или ромуланцам победить в этой игре. «Хорошо, тогда - закончил капитан, - мы скажем Эновилу, что мы примем участие в его головоломке, по крайней мере, пока. Мы не знаем, скольким из наших членов экипажа «игрового дома» разрешат участвовать в этой игре угадайку. Нам лучше подготовить некоторые основные списки тех, кого мы хотели бы включить».

К тому времени, когда Эновил снова появился на мостике «Энтерпрайза», экипаж Кирка был готов. Капитан собрал то, что он считал своей командой первой линии, чтобы поработать над этой проблемой: себя, Спока, Маккоя, Скотти, лейтенанта Ухуру, лейтенанта Сулу и энсина Чехова. Он чувствовал, что подготовил достаточно разнообразную основу, чтобы они могли решить практически любую загадку.
В последний момент к нему подошла Мэтика Спирукис. «Не возражаете, если я тоже пойду?» - спросила она.
Глаза Кирка сузились. Ввиду ее оппозиции ко всей этой процедуре он немного подозрительно относился к ее мотивации. Он не хотел, чтобы его обременяли негативными влияниями, пытаясь решить проблему Эновила. «У Вас есть какая-то конкретная причина?»
Мэтика пожала плечами. «Пока мы согласны на это, я бы хотела участвовать в этом. Может быть, я смогу помочь в чем-то, чтобы мы могли быстрее победить и вернуться к нашей настоящей миссии». Ее акцент на слово «настоящей» был небольшим, но безошибочным.
Кирк рассмотрел ее предложение. Будучи молодой, Мэтика была достаточно умна, и у нее была, как у участника дебатов, способность к необычным аспектам спора. Этот талант может пригодиться при работе с Эновилом. Еще один блестящий ум в группе мог только помочь - и особенно потому, что по ее словам, у нее были самые веские причины для быстрого решения проблемы. «Хорошо, - кивнул он и добавил легкую быструю улыбку. - Я буду наслаждаться Вашей компанией. Я не часто виделся с Вами, с того дня как я провел Вам экскурсию».
Вскоре после этого Эновил вернулся на мостик. Его внешность поразила тех, кто раньше его не видел. Он не поменял ни одного элемента костюма, кроме того, что наряд теперь, казалось, искрился каким-то особым сиянием. Кирк сообщил гному свое решение, и Эновил обрадовался. Кирк спросил его, какова должна быть процедура.
- Хорошо, все спустятся на мою планету, и вы сможете проверить ее и внести предложения. Если кто-то из ваших участников первым узнает, чего не хватает, ваша группа победит. Все просто, не так ли?
- Сколько людей я могу взять с собой?
- Сколько вашей душе угодно. У семи нянек все дети вымыты, как говорится.
Кирк взмахнул рукой, чтобы показать группу, которую он выбрал. «Я думаю, этого количества будет достаточно. Хотите, чтобы мы пошли в нашу комнату транспортатора, чтобы...»
Но прежде чем он смог закончить фразу, Эновил, он сам и вся его группа исчезли с мостика «Энтерпрайза».

Глава 9

Они материализовались в темноте. Не в полной тьме, которая существовала на борту «Энтерпрайза», когда он впервые прошел через разрыв в пузырь Эновила; тут был какой-то свет. Он шел сверху, тот же перламутровый свет, который наполнял все это приватное пространство. Он был недостаточно ярким, чтобы читать при нем, но он обеспечивал достаточное освещение для группы с «Энтерпрайза», чтобы разобраться в форме окружающей среды.
Они стояли на широкой, плоской равнине, которая безгранично растянулась до неразличимого горизонта. Воздух был холодным, но, к счастью, ветра не было, иначе температура была бы невыносимой. Вблизи них стояли еще две группы людей - предположительно, группы с кораблей ромуланцев и клингонов. Эновил, в своем костюме, который продолжал сверкать, был единственной фигурой, которая действительно выделялась в этом тусклом свете; он стоял в точке, примерно равноудаленной от всех групп, выглядя весьма довольным собой. «Вот и мы, дамы и господа, - гордо сказал он. - Добро пожаловать в мой мир. Я приношу извинения, если сначала условия будут немного сыроватыми, обычно я сам не нуждаюсь в таких вещах, я немного старомоден. Подобно вину, сыру и плесени, это будет только улучшаться с возрастом».
- Легко понять, чего Вам не хватает здесь, - проворчал коммандер ромуланцев, когда он стоял, дрожа рядом со своими людьми. - Вам нужен свет и жара. Любой был бы подавлен постоянным мраком и вечными сумерками здесь.
- Хорошая подсказка, коммандер Пробикол, - сказал Эновил, - но, боюсь, слишком очевидная. В моем мире один из самых зрелищных восходов, когда-либо виденных разумными существами - иногда два или три в день, в зависимости от моего настроения.
Он резко прекратил говорить, лег на землю и наклонил голову так, чтобы его ухо прижалось к грязи. «Ах, да, я слышу, как это уже начинается прямо сейчас. Подготовьтесь, восход солнца должен произойти всего через несколько минут».
Оглянувшись вокруг, Кирк мог видеть, как люди подбадривают себя перед тем, что может быть необычным испытанием. По-видимому, экипажи двух других кораблей также были свидетелями эксцентричности Эновила в действии и не были уверены, чего ожидать от него.
Теплый ветер внезапно пронесся по равнине, прогнав прочь кусающий холод, который медленно просачивался в их тела. Ветер принес легкий запах мяты и рев отдаленных труб. Рев становился все громче, объявляя о начале важного события. С одной стороны - для удобства Кирк произвольно обозначил ее как «восток» в своем собственном уме - небо начало светиться в приближении рассвета. Перламутровое свечение над головой расступилось, словно это был комплект театральных занавесей, раскрывающих яркое голубое небо с рассеянными облаками. Когда занавес полностью исчез, небо над головой было таким же ярким, как в полдень, столь же ясным, как любые детские воспоминания о любимом дне, - но солнце еще не появилось.
- Где с... - начал говорить коммандер Пробикол, но Эновил быстро успокоил его. Трубный рев теперь достиг своего безумного крещендо.
Внезапно появилось солнце, выстрелив из восточного горизонта, как будто из пушки. Оно пронеслось над головой по голубому небу, пока не ударилось об облако, и в этот же момент оно отскочило и с мягким ударом врезалось в другое облако. Солнце продолжало скакать от одного облака до другого, пока, наконец, не остановилось в точке, не совсем прямо над головой. С его нынешнего пункта наблюдения оно сияло своим благотворным теплом и золотыми лучами над равниной и откровенно ошарашенными зрителями.
Кирку пришлось моргнуть пару раз, наблюдая, как солнце устраивает свое представление, но, продолжая смотреть на него, он заметил одну особенность. Его поверхность была неравномерно яркой, а была покрыта серией более темных меток. Прищурившись от бликов, он прочитал черную надпись на золотом фоне: С-П-O-K.
- Почему у Вашего солнца имя моего Первого офицера? - спросил он Эновила, наполовину опасаясь ответа.
- Я же сказал, что собираюсь дать Споку золотую звезду, капитан. Конечно, Вы же не думаете, что я забуду что-нибудь столь же важное, как это.
Сдерживаясь, и, сожалея, что спросил, Кирк смог только бормотать: «Нет, я не думал, что Вы это сделаете».
- Это... уникальное зрелище, - добавил Спок, выбирая слова с утонченной осторожностью. Это казалось лучшей политикой в борьбе с этим глупым органианцем.
Эновил покраснел с явной гордостью. «Благодарю Вас, мистер Спок. Подождите, Вы еще не видели закат».
Остальные наблюдатели оглядывались вокруг, рассматривая уже видимый пейзаж. Капитан Колвор, ответственный за группу клингонов, явно не одобрял его. «Это все, что есть на чудесной планете, которую Вы обещали? Этот плоский, скучный пейзаж, без единого камня, чтобы разбавить его монотонность? Мы, клингоны, как наши миры - прочные и сложные. Ваша проблема очевидна - у вас должны быть горы и пустыни, океаны и скалы».
- И леса, и реки, и озера, и гейзеры, и столовые горы и каньоны, - согласился Эновил. - Да, Вы гораздо больше в духе вещей, капитан Колвор. В этом мире есть все это и многое другое. Я просто привел вас сначала сюда, чтобы вы могли видеть восход солнца, не отвлекаясь. «В натуре» как бы. Ничто так не волнует, как вид утреннего солнца, вступающего в силу. Однако теперь, когда мы пришли в восторг, мы можем двигаться дальше. У нас так много времени и так мало, чтобы увидеть.»
Он сделал паузу. «Подождите минутку. Уберем это. Перевернем его. Хорошо, тогда извините меня за резкий переход - это не часто случается». Он хлопнул в ладоши - и все они очутились на маленькой, покрытой ковром платформе на вершине горы. Они плотно сбились вместе, поскольку платформа была едва ли достаточно большой, чтобы поместить их всех. Эновил беспечно парил над их головами, казалось бы, не обращая внимания на их дискомфорт. «Разве Вы не можете сделать платформу немного побольше?» - позвал гнома лейтенант Сулу.
- Боюсь, вам придется говорить немного громче и отчетливей, - сказал Эновил беспечно. - Я глухой на левое ухо.
Он махнул рукой, чтобы показать пространство вокруг них. «Вот некоторые из разнообразий, которые может предложить моя планета».
Разнообразие имелось в изобилии. С одной стороны от их горы виднелся широкий простор моря, с широким песчаным пляжем и скалами, о которые прибой разбивался вдребезги, как тарелки. Гора, прилегающая к ним, была действующим вулканом, с колонной черного дыма, вздымающейся из его жерла. Соседняя гора с другой стороны была плоской вершиной столовой горы. Сразу под ними, на стороне, противоположной океану, виднелось глубокое ущелье, по которому бурлила бушующая река. За ущельем был виден плотно растущий лес, а далее вдоль берега серия гейзеров - каждый из которых испускал воду разного цвета – вознося ее на десятки метров в воздух. За ними до самого горизонта, тянулась пустыня, прерывающаяся только живописным озером.
- Вы не можете увидеть мои великолепные бездны отсюда, конечно, так как они под водой, - продолжил Эновил. - И я просто не смог втиснуть тундру, ледники и тропические леса, но я уверен, что вы получили общее представление. И, естественно, на планете есть четыре ледяных шапки, по одной на каждом полюсе.
Мистер Спок открыл было рот, чтобы что-то сказать, но Кирк быстро толкнул его. Казалось бессмысленным обсуждать технические подробности с Эновилом.
Лейтенант Ухура, протиснувшись через толпу, чтобы посмотреть на окружающие пейзажи, первой прокомментировала: «Это захватывающе, - сказала она, - но все это так тихо и бесплодно. За исключением нас самих и прибоя, я не слышу никаких звуков и не вижу каких-либо признаков жизни. Может ли это быть тем, чего Вам не хватает?»
- Дорогая леди, Вы очень проницательны, но боюсь, что я тоже давно об этом подумал. Этот мир снабжен настоящим множеством - если, действительно, есть и другие виды изобилия - животного и растительного мира. Если мне разрешат продемонстрировать...?
Он трижды взмахнул своей рукой, и платформа, на которой они стояли, начала двигаться. Как сани, он наклонилась в сторону и начала быстро скользить по склону горы. Пассажиры на переполненной платформе инстинктивно прижались друг к другу, невзирая на свои разные расы, так как платформа опускалась вниз с головокружительной скоростью. Над их головами Эновил не отставал от них, ветер взъерошил его кудрявые волосы и сбил набок его остроконечную шапочку. «Те, кто будет в курсе истины, должны двигаться вниз и далее» - крикнул он с ликующей настойчивостью.
Хотя угол спуска был крутым, а их скорость была головокружительной, поездка была, по крайней мере, гладкой и свободной от толчков. Когда платформа достигла подножья горы, она резко выровнялась, бросив всех назад на человека, стоящего позади. Однако поездка была еще далека от завершения, поскольку платформа только ускорилась и продолжала нестись прямо вперед.
- Сколько еще нам нужно пройти? - спросил капитан клингонов.
- Половину лье, половину лье, половину лье вперед, - весело сказал Эновил.
Платформа вломилась на лес, бросаясь из стороны в сторону среди деревьев и пропуская некоторые из самых скудных опушек. Это было значительно больше, чем половина лье, по расчету Кирка, прежде чем платформа резко остановилась перед огромными белыми мраморными воротами. «Мы прибыли к месту назначения, если вы планируете сойти здесь» - позвал Эновил, и пассажирам не нужно было второго приглашения. Они покинули платформу, как будто это было горящее здание.
Когда они собрались вместе перед воротами, они были не так далеки друг от друга, как раньше. Различные расы должны были собраться вместе на платформе и цепляться друг за друга в поиске поддержки; на данный момент было трудно вспоминать, что они были непримиримыми врагами.
- Восхитительно, не так ли? - сказал Эновил. - Добро пожаловать в мой маленький зверинец, у меня есть характерные образцы видов животных, населяющих мой мир. Это не полный комплект, но если вы думаете, что чего-то не хватает, сообщите мне.
- Что по поводу этого? - Ромуланский коммандер Пробикол указал на знак, который был подвешен над аркой, ведущей через ворота в зверинец. Знак гласил: ОСТАВЬ НАДЕЖДУ ВСЯК СЮДА ВХОДЯЩИЙ.
Эновил поднял глаза и нахмурился. «О, это ... Моя невнимательность. Осталось от предыдущего существования, несомненно; я должен иногда повторно использовать реквизит, вы понимаете. Как насчет этого?» Надпись на знаке внезапно изменилась, так что теперь она гласила: «ГОРОДСКОЙ ЗООПАРК МЕТРОПОЛИСА.» Он хлопнул в ладоши. «Теперь, вперед, вам еще многое предстоит увидеть».
Окружение последовало за Эновилом пешком через ворота в зоопарк. Они быстро перестали удивляться его размерам, и тот факт, что ворота возвышались почти на три этажа над их головами, не впечатлил их. Если Эновил и был разочарован отсутствием их реакции, он не показал этого; существа, которых он собирался показать, более чем компенсировали бы это.
Дорожка была проложена твердым, но упругим материалом - чем-то средним между цементом и твердым каучуком; по ней было приятно идти, пока она блуждала среди кустов и кустарниковых зарослей, и пока не пришла, наконец, в расчищенную область, где они увидели его первых животных. Это была небольшая группа собакоподобных существ, чьи шкуры пылали светом. Существа, казалось, не испытывали боли, хотя они ярко пылали. Одно из них подняло голову, когда группа приблизилась и дружелюбно припустила к ним рысью.
- Будьте осторожны! - крикнул один из клингонов, опасаясь, что горящее существо приблизится и поставит под угрозу всех.
Эновил спокойно поднял руку. «Не нужно волноваться, сэр. Мы достаточно защищены».
Лейтенант Сулу, пристально глядя, заметил: «Bы заперли их в клетку из стекла, поэтому мы можем видеть их без решеток или препятствий».
- Стеклянные стены не создают помех, - кивнул Эновил.
- Но что это за создания? - спросила Ухура.
- Те, моя дорогая леди, что называются огненными псами. Они принадлежат к тому же семейству, что и другие огненные существа - светлячки, фениксы и т. д. Весьма зажигательная компания. Но шагайте живее, это всего лишь начало чудес, которые у меня имеются, чтобы показать вам.
Он удвоил свой темп и повел их по тропе через кустарник, пока огненные псы не пропали из виду.
По левой стороне от них пронеслась роща деревьев с самыми необычными фруктами. На ветвях росла обувь всевозможных моделей - все, от детских сапог и сандалий, туфлей-лодочек и дешевых мягких кожаных ботинок, вплоть до муклуков и калош. Доктор Маккой подтолкнул Кирка под ребро. «Обувное дерево, без сомнений.»
- Спокойно, Боунз, ты только поощришь его.
Эновил, видимо, не слышал ни одного из них, потому что он продолжал свой ход без колебаний. «Впереди мы увидим, наверное, самых необычных и, безусловно, самых избалованных из всех моих существ». Он указал на другую стеклянную клетку, в которой огромное, жирное создание сидело на корточках. Это животное было больше, чем бегемот, огромные холмы, образованные подкожным жиром, будто тянули его вниз. Его голая кожа была лавандовой, пятнистой с большими пятнами более темного фиолетового цвета. Хотя оно, казалось, было в основном четвероногим, его объем был настолько огромным, что ему было трудно двигаться куда угодно. Когда группа подошла к его клетке, тварь лениво открыла один глаз, затем закрыла его и снова заснула.
- Это, - с гордостью продолжал Эновил, - это тварь, о которой вы все слышали: знаменитое «Настоящее Время», за которое все всегда делают разные вещи.
Коммандер ромуланцев фыркнул: «Сомневаюсь»
Эновил пристально посмотрел на него. «О, мой дорогой Коммандер Пробикол, Вы никогда не должны сомневаться в том, чего никто не знает. Настоящее Время, конечно, тесно связано с этим другим сказочным существом, Данным Временем. Я бы тоже показал вам его, но они оба настолько похожи, что это будет почти избыточность, и есть еще много моих замечательных животных, которые можно увидеть - степные устрицы, мениск, восхитительный кривляка, который лучше любого хамелеона...»
- Я думаю, - сказал Кирк, - мы все согласны признать, что Вы действительно создали мастерский ассортимент уникальных животных. Возможно, было бы более выгодно, если бы мы перешли к чему-то еще.
Лицо Эновила помрачнело, и он стал выглядеть как маленький мальчик, чей обещанный поход в магазин конфет был отменен. «Но капитан Кирк, я так хочу показать вам столько чудес, которые заставят вас задохнуться от изумления...»
- Я уверен, что все так и есть, но если мы здесь, чтобы решить вашу проблему, наше время лучше потратить где-то там, где есть недостаток, а не где-нибудь, где, как Вы сами признаете, у Вас есть избыток определенного предмета.
Эновил опомнился, расправил плечи и посмотрел на Кирка. «Вы абсолютно правы, я невероятно эгоистичен, и это не черта хорошего хозяина. Пожалуйста, простите меня. У меня есть одно творение, на показе которого Вам я должен настоять, прежде чем мы двинемся дальше. Поскольку здесь есть прекрасная леди, - и он поклонился в направлении Ухуры,- которая сделала замечание о животных, у меня есть для нее нечто особенное. Оно из Африки, в честь земли ее наследия.»
Когда он закончил говорить, из кустов выскочил огромный лев, его гладкое, коричневое тело было в великолепной форме. Увидев группу, он издал низкое рычание и начал наступать прямо на Ухуру - сначала медленно, но ускоряясь по мере приближения, пока не развил полную скорость.
Офицер по связи закричала, когда большой кот приблизился к ней. Кирк, видя опасность, инстинктивно встал на защиту. Когда лев бросился на нее, Кирк втиснулся между животным и Ухурой, взяв на себя всю тяжесть зверя, когда тот врезался в него. Кирк был сбит с ног тяжелым созданием и поднял руку, чтобы защитить лицо и глаза от рвущих когтей, взмаха которых он ожидал в любую секунду.
Вместо этого он был почти оглушен низким урчащим звуком, который, как он заподозрил, издавал лев. Большой шершавый язык проскреб вдоль его предплечья, когда огромный зверь дружелюбно лизнул его.
Эновил стоял над этой парочкой на земле, глядя с безграничным потрясением. «И смеешь ли ты тогда, - спросил он, - удержать льва в его логове, Дугласа в его чертогах?» Вы человек редкой храбрости, капитан Кирк, хотя и меньше, чем средней памяти. Я же говорил, что здесь нет ничего губительного, Вы так скоро забыли? Я просто хотел отдать дань уважения вашему прекрасному офицеру».
- Когда я захочу получить дань уважения, я попрошу об этом, - сказала Ухура, впечатленная отвагой своего капитана при ее защите и расстроенная насмешкой гнома над ним. - И я предпочитаю, чтобы мои животные были более мягкими и приятными, спасибо.
Эновил был ошеломлен внезапным взрывом эмоций и уныло уставился на свои ноги. «Простите, - сказал он. - Я только хотел доставить Вам удовольствие. Я не знал, что Вы будете такой привередливой».
Он оттащил льва от Кирка, отшлепал его и показал ему, чтобы тот ушел по тропинке в противоположном направлении. Кирк медленно встал, пыхтя и подозрительно глядя на хозяина. Эновил надулся, как ребенок, и это было опасное эмоциональное состояние для любого такого могущественного создания, как он. Кирк задался вопросом, а не решит ли безумный органианец изгнать их из дальнейшего соревнования из-за своего недовольства.
Однако Эновил после минутного молчания восстановил большую часть своего обычного кипучего темперамента. «Что ж, как бы то ни было, есть еще кое-что, что можно посмотреть, и мы не можем постоянно зацикливаться на наших неудачах. Кто-нибудь еще имеет желание рискнуть предположить чего не хватает моему миру?»

Глава 10

Маккой наклонился к уху Кирка и прошептал: «То, чего в этом мире не хватает, - сказал он, - это чувства перспективы и последовательных стандартов со стороны его менеджера».
Однако чувствительные уши Эновила уловили комментарий доктора. Органианец повернулся к Маккою и обвинил его болтливый язык. «Какая отвратительная страсть - эта гордость, которая заставила бы людей думать так же, как Вы! - сказал он. - Я слышал это замечание, доктор, и на самом деле это не так уж важно. Мне потребовались тысячелетия, по вашим ничтожным стандартам, чтобы развить мою личность, и я вполне доволен этим. Это мое непосредственное окружение, которое я стараюсь изменить. Очень немногие существа когда-либо были благословлены таким выбором, и я хочу воспользоваться ним. Просьба направлять ваше внимание к той среде, которая наилучшим образом соответствует моей индивидуальности - короткую, разумеется, смирительную рубашку и комнату с мягкими стенами я нахожу весьма утомительными.»
- Мне кажется, - сказал один ромуланец, - что этот ваш мир должен быть очень одиноким. Помимо Вас самого, некоторых животных и растений, и очень запутанной геологической структуры, здесь не с кем поговорить. Я думаю, именно поэтому Вы на самом деле вызвали нас сюда - Вы хотели какую-то компанию.
- А, да. Хорошая компания и хорошая проповедь - это единственные достоинства добродетели, - ответил Эновил. - Уверяю вас, мой мир не испытывает недостатка в жителях. Вы не видели их, потому что еще рано; солнце не так давно встало, как вы помните. Я привел вас в свой старинный зверинец до официального открытия, чтобы вы могли посмотреть на животных без отвлечения внимания; Однако я чувствую, что ворота теперь открываются для широкой публики, поэтому я предлагаю, чтобы мы все шагнули в одну сторону и держались вместе, чтобы не затеряться в толпе.
Он жестом пригласил всех на небольшую поляну рядом с главной дорожкой и начал оглядываться назад на вход. Сначала ничего не было видно. Затем вошла молодая женщина, держа за руки двух своих маленьких детей. Она была занята, разговаривая с ними и указывая на разных существ, когда они шли, но она не торопилась улыбаться Эновилу и остальным, когда проходила мимо них и продолжала углубляться в зоопарк.
Какое-то мгновение никто больше не появлялся, и Кирк начал задумываться о том, насколько велико население этого мира. Затем появилось больше людей, идущих по тропе небольшими кучками, но за очень короткое время кучки начали сливаться в толпу, поскольку все больше и больше существ направлялись в зоопарк. Здесь были члены каждой расы в Галактике, которую когда-либо видел Кирк, плюс значительное количество тех, которых он никогда не видел. Высокие, низкие, толстые, тонкие, крылатые, в плавниками, двуногие, трехногие, четвероногие. Некоторые из них были покрыты волосами или чешуей, перьями или мехом, а другие были полностью лысыми. Их шкуры были всех цветов радуги, в некоторые из них даже меняли цвет, как заметил Кирк. Запахи тел стольких разных рас смешались, как в полуночной смене парфюмеров, и все больший объем их случайных разговоров стал шумом волн прибоя, отбивающихся от камней.
Группы с трех кораблей прижались более тесно, так как вокруг них росла толпа, постоянно увеличивающаяся численность. Атмосфера становилась клаустрофобной, даже в этом открытом парке, поскольку все больше и больше людей, без ограничений, входило в зоопарк.
Теперь их окружили так тесно, что они едва могли двигаться, плечи каждого человека касались плечей их соседей - но ни один из новичков, казалось, не чувствовал, что в этом есть что-то необычное. Они продолжали беседовать со своими друзьями, даже когда все больше людей появлялось на пути. Если бы это продолжалось, стало бы невозможным двигаться вообще, и все были бы просто прижаты друг к другу, пока жизнь не была в конце концов выжата из них.
- Видите, - сказал Эновил ромуланцу, который сделал это предположение, - люди вообще не проблема. У меня может быть любая компания, которую я захочу.
- Это не совсем то, что я имел в виду, - упорствовал ромуланец. - Я имел в виду людей, с которыми Вы могли говорить и обсуждать вопросы, и, возможно, даже спорить.
Ему приходилось кричать, чтобы его услышали над шумом толпы, которая сжимала их со всех сторон. «Только количества людей недостаточно, чтобы сделать что-то хорошее».
- Люди, люди повсюду, и никто не перестает думать, а? Вы совершенно правы, сумасшедшая толпа временами может становиться угнетающей. К счастью, у меня есть другие способы обращения за помощью. Следуйте за мной.
- Как? - спросил саркастически Колвор, капитан клингонов. - Мы никогда не преодолеем эту сокрушающую массу тел, это невозможно.
- Человек, который утверждает что что-то невозможно, неизменно прав, потому что он этого никогда не сделает, - сказал Эновил. - Конечно, мы не сможем выйти таким образом. Вместо этого воспользуемся небесным мостом.
Следующий вопрос Колвора: «Каким мостом?» умер на его губах, когда золотая арка появилась перед Эновилом, изгибаясь высоко в небе на то, что, казалось, было множеством километров, только чтобы опуститься на землю снова далеко впереди. Поверхность моста была быстро движущейся дорожкой, и по обеим сторонам моста были перила, чтобы никто не упал. Не дожидаясь дальнейших обсуждений, Эновил шагнул на мост, и дорожка быстро подняла его и он скрылся из виду. «Быстрее, чем кентавры после бесчестного похищения,» - воскликнул он, когда исчезал.
Остальная группа, не желая оставаться позади, поспешно последовала его примеру. Им пришлось подниматься по одному на мост, потому что он был настолько узким, что они застряли у входа, пытаясь идти все сразу. При посадке не было установленного порядка, и к тому времени, когда Кирк встал на мост, он оказался рядом с капитаном Колвором. Движущаяся дорожка под ногами быстро вознесла их в воздух, выведя из переполненного зверинца.
Колвор посмотрел на Кирка и сардонически улыбнулся. «Разочарованы, не так ли?» - спросил он.
- В каком смысле? - Кирк по своей природе подозрительно относился ко всем клингонам, у него было слишком много сделок с ними, чтобы относиться к ним как-то иначе.
- Во всех смыслах. Работа с сумасшедшим вызывает наибольшее раздражение. Как я уверен, вы знаете, мы, клингоны, предпочитаем прямое действие таким играм в разгадывание загадок.
Кирк пожал плечами. «Эновил ответственный за это место, и он устанавливает правила». Он улыбнулся Колвору. «Вы всегда можете отказаться, если вы слишком разочарованы».
- Я думаю, что нет. - Выражение лица Колвора даже не дрогнуло - Отказ - это не клингонский путь. Я больше думал о партнерстве между нами, тем самым удваивая наши шансы против ромуланцев.
- Я думал, Вы и ромуланцы были союзниками. Вы хотите предать их ради нас?
- Предательство - такое несправедливое слово. У Ромуланской и Клингонской империй есть соглашение о взаимной торговле, и больше ничего. Мы не должны быть преданы им, а они нам. Нет ничего, что помешало бы Вам и мне прийти к отдельному соглашению относительно этого соревнования.
- Я вижу. - Кирк на мгновение придержался за перила, когда дорожка достигла вершины арки и снова начала изгибаться. - И какое же именно соглашение Вы имели в виду?
Клингон склонил голову ближе к Кирку, понизил голос и стал выглядеть еще более заговорщически: «Если бы ромуланцев не было поблизости, это значительно повысило бы наши шансы на победу, не так ли?»
- Вы действительно думаете, что мы можем вывести их из соревнования?
Клингон безжалостно фыркнул. «Это главное различие между нами, капитан. Вы, люди «Федерации», думаете о разговоре, мы, клингоны, думаем о более непосредственных действиях. Подумайте на мгновение - хорошо размещенная бомба на борту корабля ромуланцев уничтожит не только его, но и их шансы на эффективное противодействие нам».
Кирк вполне мог поверить в это. Он также вполне мог поверить, что Колвор сначала подошел к ромуланцам с аналогичным предложением против «Энтерпрайза»; был ли пакт между этими двумя державами столь же свободным, как говорил Колвор, или нет, он делал их естественными союзниками против Федерации. Тот факт, что Колвор теперь предлагал Кирку сделку, вероятно, означал, что ромуланцы отвергли ее. Это имело смысл для Кирка, в некотором роде; он знал, что ромуланцы, невзирая на то, что были свирепыми антагонистами Федерации, тем не менее сохраняли жесткий кодекс чести - то, чего самим клингонам не хватало. Ромуланцы не посчитали бы честным победить таким образом - и Кирк тоже не стал.
- Боюсь, мне придется отказаться от этой сделки, - сказал он. - Эновил, возможно, не слишком любезно отнесся бы к нам, если бы обнаружил, что мы обманываем.
Глаза Кирка сузились. «Конечно, если Вы на самом деле не думаете, что Вы достаточно умны, чтобы решить головоломку самостоятельно...»
Колвор фыркнул. «Даже клингонский имбецил может пользоваться умом с лучшими результатами, чем могут предложить ромуланцы или Федерация».
- Тогда Вы действительно ничуть не в невыгодном положении сейчас? - Кирк улыбнулся другому капитану со всей сладостью и светом. Еще одна причина его отказа, которую он достаточно дипломатично не стал озвучивать, заключалась в том, что он мог практически рассчитывать на вероломство клингона, если бы согласился на сделку. Если Колвор был готов предать ромуланцев, своих бывших союзников, он был бы в равной степени готов предать Федерацию.
До того, как у клингона появилась возможность ответить, их переход по небесному мосту подошел к внезапному концу, когда движущаяся дорожка высадила их на мощеном тротуаре перед большим зданием из красного кирпича. Арка из белого камня над дверью провозгласила золотыми буквами «Форум». Рядом с дверью был меньший знак, который просто провозглашал: «Размолвки поощряются.»
Кирку пришлось быстро отойти в сторону, поскольку с моста за ним выходило много людей. Эновил стоял на вершине короткого лестничного пролета рядом с дверью, глядя на растущую группу под ним и нетерпеливо постукивая ногой. «Спешите, торопитесь, - крикнул он, несмотря на то, что те, кто все еще был на мосту, не могли пойти быстрее, чем они уже двигались. – Нельзя зря тратить время, нельзя зря тратить время».
Наконец, когда они все снова собрались перед ним, он сказал: «Для тех из вас, кто находит что здесь слишком приятная жизнь, могу ли я представить Форум - дискуссионное общество. В качестве члена-основателя я приглашаю всех вас в качестве гостей - но я предупреждаю вас, держитесь очень крепко за ваши собственные убеждения. Слабый рассудок имеет тенденцию ослабевать здесь.»
Двери открылись, и группа вошла внутрь. Они увидели длинный коридор с большими хорошо оборудованными комнатами, расположенными с обеих сторон через равные промежутки. Номера были отделаны деревянными панелями и покрыты коврами из роскошного бархатного текстиля. В комнатах были расставлены обитые кожей удобные кресла, а с потолков свисали хрустальные люстры и освещали комнаты. Каждый номер был в два этажа высотой и почти полностью уставлен книжными полками. Главным украшением, однако, было изобилие часов, которые были везде и повсеместно в клубе. От высоких, величественных дедушкиных часов до маленьких каминных - был, по крайней мере, один циферблат, независимо от того, куда падал взгляд - и каждые часы показывали разное время. Казалось, что они никак не могут согласовать такую простую вещь, как время. Но, учитывая природу восхода солнца, время не могло быть простым явлением на этой планете.
В комнатах также присутствовали члены общества, существа всех известных рас собрались здесь с единственной целью - обсудить свои разногласия. По всему зданию постоянно гудели разговоры, которые в моменты чрезмерной язвительности угрожали стать ревом.
Общее столпотворение внутри здания не позволяло расслышать все, что происходило. Кирк обратил основное внимание на спор в одном углу, где высокий, синекожий андорианец яростно спорил с низеньким пухлым многоликим рафеллианцем.
- Но, конечно же, Вы должны понимать, что свободная воля должна быть ограничена, чтобы избежать чрезмерной стремительности, - сказал андорианец. Он был настолько эмоциональным, что его антенны реально подергивались - явление, которое Кирк никогда раньше не видел. - Это не требует отказа от детерминизма, чтобы понять, что квантово-механическая случайность гарантирует изменчивость реальности, несмотря на любое упорядоченное наложение научных принципов на противоположные.
- Не более, чем затемнение сознания, - фыркнул рафеллианец. - Вы, очевидно, отказались от аргументации ответственности за метафизический характер явления. Принцип Гейзенберга наглядно демонстрирует вычислимость неопределенностей, на которые Вы так скверно намекаете. Я утверждаю, что явные неопределенные величины сами по себе не являются наглядным примером универсальной многовариантности - ни даже, более откровенно говоря, изолированных вариантных очагов в метастабильной системе.
Кирк покачал головой. Споры казались ему на волосок от другой стороны здравомыслия из-за их оглушающего звука. Было ощущение, что он сможет разобрать их, если он напряжется еще немного - но наряду с этим чувством был страх, что такое напряжение уведет его за пределы разума.
Андорианец завис на мгновение, чтобы переварить замечания своего противника и взвесить свой ответ. «По-видимому, неразрешимость общих уравнений для проблемы n-тела - это просто какая-то общая тривиальность, я полагаю. Можете ли Вы честно утверждать, что трансформация энтропии так удобно пренебрежима или, что еще хуже, по существу опровержима? Таким образом, гипотеза не согласуется с эмпирическим обзором ».
- Булавкомозговый! - прорычал рафеллианец.
- Пузыреголовый! - возразил андорианец.
Почти одновременно оба антагониста кинулись друг на друга, упав на пол и сцепившись в жесткой схватке. У андорианца было преимущество в размерах, но у рафеллианца было больше рук для использования, и его было гораздо труднее сдержать. Их неистовая стычка переворачивала столы и разбрасывала стулья по комнате, но никто из других членов дискуссионного общества не замечал этого.
Кирк посмотрел на Эновила: «Разве Вы не собираетесь сделать с ними что-нибудь?»
Эновил небрежно посмотрел в сторону двух бойцов: «Спор не нуждается ни в каких-либо причинах, ни в дружбе», - спокойно провозгласил он и пошел в другом направлении.
Кирк и остальные увидели множество похожих сцен, пока бесцельно блуждали по зданию. Споры могли начинаться с возвышенных и ратифицированных планов, но слишком часто эти планы разрушались физической агрессией. Иногда в более крупных дебатах участвовало до десяти человек, а последующие раздоры имели столько же приличия, как и драка в баре.
Мэтика Спирукис, тренированный спорщик, серьезно относилась к своим спорам, и то, что она видела вокруг себя, довело ее гнев до белого каления. «Это не дискуссионное общество, - сказала она Эновилу. - Это сумасшедший дом для заключенных, которые проглотили словари».
Эновил поднял голову и посмотрел прямо ей в глаза. На его лице был выражение великодушной невинности. «Вы действительно должны научиться более членораздельно выражать свое мнение, - сказал он. - Попробуйте произносить слоги по одному, если Вы хотите, чтобы Вас поняли». Затем он отвернулся, чтобы переключить внимание на другой вопрос.
Ее гнев продолжал неистовствовать и Мэтика протопала назад туда, где стоял Кирк. «Все это невозможно, - сказала она, яростно размахивая руками. - Мы не найдем ответа, никто не найдет... Этот сумасшедший просто играет с нами в игры. Посмотрите, какое удовольствие он получает от всего этого, ухмыляясь от уха до уха, как чеширский кот. Не имеет значения, существует ли то, о чем мы говорим, в этом мире или нет; все, что он должен сделать, это сказать, что это существует, и мы вынуждены принять этот ответ. Он превращает все это в огромный цирк, а мы в нем - клоуны».
- Успокойтесь, Мэтика, - примирительно сказал Кирк. - Что Вы предлагаете нам сделать?
- Мы можем уйти, как я просила раньше. По крайней мере, мы могли бы добиться чего-то позитивного на Эпсилоне Дельты-4. Вам не нужно беспокоиться о том, что ромуланцы или клингоны получат какое-либо супероружие - никто здесь ничего не выиграет. Эновил безумен, и он просто играет с нами.
Капитан обдумал ее просьбу. Несмотря на то, что ее оценка здравомыслия Эновила казалась правильной, Кирк подумал, что он обнаружил фальшивый круг - как будто Эновил, подобно Гамлету, был безумцем, «но безумным с севера на северо-запад». Если он ждал правильного южного ветра, что-то еще могло получиться из этого приключения.
- Подождите еще немного, - сказал он. - Как сказал мистер Спок, мы не ожидали добраться до колонии еще один день или около того, так или иначе. Потерпите, по крайней мере, этот срок, а потом мы подумаем.
Мэтика хмыкнула и утопала прочь. Было очевидно, что ее терпение исчерпалось.
Капитан Колвор, находившийся на расстоянии нескольких метров, не мог не подслушать обмен репликами между Кирком и девушкой. Возможно, что-то можно выгадать из этого, - улыбнулся он, и улыбка клингона имела зловещее выражение.
Глава 11

В то время как капитан Кирк был занят Мэтикой, и в то время как беспорядок на Форуме бушевал, мистер Спок подошел к Эновилу. Гном посмотрел на высокого вулканца. «Что же, мистер Спок, что Вы думаете?»
- Я думаю, - медленно сказал Спок, - что в этом здании есть достаточно разногласий, чтобы удовлетворить даже то существо, с которым когда-то сталкивался наш корабль, и которое процветало на битвах других людей. Но сами разногласия не обеспечат надлежащего интеллектуального стимула, который требуется существу с таким прогрессивным развитием, как ваше. Я утверждаю, что то, чего Вам здесь не хватает, - это не спор как таковой, а интеллектуальное стимулирование - вызов мощному, подвижному уму, которым Вы, очевидно, обладаете.
- Похоже, Вы пытаетесь льстить мне, мистер Спок.
- Уверяю Вас, Эновил, вулканец никогда не опустится до лжи.
- О, я это знаю. И это также не может быть лестью, потому что это совершенно верно. К сожалению, ваша гипотеза - это то, что тоже произошло со мной, довольно давно.
Теперь он повысил голос, так что остальная часть группы тоже могла услышать. «Мистер Спок предположил, что мне не хватает умственной стимуляции. Ответ на его вызов, по странному совпадению, находится в подвале этого самого здания. Не были бы вы так любезны проследовать за мной?»
Они были очень рады оставить дискуссионное общество с их собственными спорами. Кирк, например, начал чувствовать головную боль от сочетания шума и необьяснимой логики.
Эновил привел их всех к огромному лифту. «Я думаю, что он должен быть достаточно большим для всех нас», - сказал он и, никого не удивло, что он оказался прав. Когда все были внутри, двери лифта тихо закрылись за ними, и Эновил нажал большую кнопку на панели управления с надписью «B.» С рывком лифт начал двигаться.
- Я думал, Вы сказали, что мы едем в подвал, - сказал один из ромуланцев.
- Да, так и есть, - ответил Эновил. - Вы достаточно внимательны, мой добрый человек.
- Но лифт поднимается.
- То, что идет вверх, должно спуститься, не так ли? При условии, что он не достигнет скорости вылета для планеты данной массы. И вообще, я, как известно, держу свои подвалы в странных местах. Ах, вот мы: Интеллектуальная стимуляция. Все выходим, пожалуйста.
Путешественники покинули лифт и оказались в огромной затемненной комнате, освещенной только светом больших электронных табло на стенах над головой. Каждая доска была размером не менее 20х10 метров и покрыта тысячами крошечных квадратов, некоторые из которых были освещены огоньками разных цветов. «Вот, мистер Спок, - сказал Эновил, - игра очаровательной сложности. Каждый квадрат, который Вы видите на доске, содержит число - положительное или отрицательное, целое или дробное, рациональное или иррациональное, реальное или мнимое. Вы играете против компьютера, который был специально разработан для выбора своих квадратов наугад, чтобы Вы (или я, если на то пошло) не могли заранее предсказать, какие квадраты он выберет. Вы выбираете определенное количество квадратов, в зависимости от того, в каком Вы раунде; в первом раунде Вы выбираете один квадрат, во втором Вы выбираете два, в третьем – три и так далее. В первом раунде компьютера он выбирает один, во втором четыре, в своем третьем раунде - девять и так далее. Вы продолжаете собирать, чередуя раунды с машиной, пока вся доска не засветится. Цель игры в том, что числа, которые Вы выбираете, должны установить определенный шаблон - например, чтобы дать упрощенный пример, все числа, которые Вы выберете в течение данного хода, должны делиться на четное положительноме целое число. Машина, конечно, действуя случайным образом, будет иметь тенденцию запутывать ваши последующие раунды, так как после того, как квадрат засветится, другой игрок не может его использовать. Как я уже сказал, это был упрощенный пример; когда я сам играю, я предпочитаю более сложное условие - возможно, что сумма чисел, которые я выбираю, является идеальным квадратом или что сумма чисел, которые я выбираю, при делении на число раундов оказывается простым числом. Количество вариантов ограничено только моим воображением - и, к счастью, я еще не дошел до конца. Не хотите ли попробовать, мистер Спок?
- Пожалуйста, - сказал вулканец. - Звучит очаровательно.
- А не упростить ли нам первую попытку? Все числа в квадратах будут целыми положительными, а сумма чисел в конце каждого раунда должна быть кратной тринадцати. Веселитесь.
Когда Спок вошел в центр затемненной комнаты и начал общаться с компьютером, почти все взгляды были прикованы к нему. Колвору это развлечение дало уникальную возможность. Капитан клингонов, как это было весьма характерно для его расы, искал какой-то способ получить преимущество над двумя другими группами в этом странном конкурсе. Его попытки разжечь вражду между командами Федерации и Ромуланской Империи были сорваны, когда оба капитана оказались слишком честными, чтобы попытаться саботировать другую. Таким образом, он был вынужден отступить, временно, и ждать любой случайной шанс, который мог ему выпасть. Ему не пришлось долго ждать.
Подойдя украдкой к Мэтике, он сказал вскользь: «Могу я поговорить с Вами, миледи?»
- Я не думаю, что у нас много общих тем для разговора, - холодно ответила она.
- Возможно, нет, а может быть, очень много. Мы оба хотим, чтобы этот фарс был закончен как можно быстрее, не так ли? Позвольте мне объяснить мне свою точку зрения?
- Кажется, я не могу остановить Вас.
Колвор огляделся, чтобы убедиться, что никто, а особенно Кирк, не наблюдает за ним и еще больше понизил голос. «Мы, клингоны, не хотим участвовать в этой безумной игре, которую разыгрывает Эновил. Наш корабль был на пути домой после долгой миссии, и наши люди тоскуют по дому. Мы действительно не думаем, что что-то можно сделать, оставаясь здесь. Мы скорее хотим вернуться к нашим делам».
- Тогда почему Вы не уйдете? Эновил не будет держать Вас здесь против вашей воли.
- Да, но есть проблема. Мы не осмеливаемся уходить - не тогда, пока ромуланцы и ваша собственная группа здесь, - потому что всегда есть шанс, что Эновил действительно может дать то, что он обещал каждому из других. Как военный, я просто не могу упустить такой шанс.
Мэтика рассмеялась. «Да, это единственное, что и нас удерживает здесь. Мы должны провести экстренную эвакуацию находящейся под угрозой исчезновения колонии, но мы застряли здесь, потому что капитан Кирк не доверяет вам или ромуланцам».
- Я так и думал. Мы с Вами оба хотим уйти, но взаимное недоверие удерживает нас здесь против нашей воли. Какой позор, что мы не можем разрушить эти барьеры. Доверие должно начинаться где-то, знаете ли. Если бы это могло начаться здесь, на нас, кто может сказать, куда это могло бы привести?
Колвор мог сказать, что девушка немного ослабила свое сопротивление ему, но она изо всех сил старалась не показывать этого. «Это все очень благородно, - сказала она, - но как насчет ромуланцев? В подобной ситуации доверие должно работать по трем направлениям, а не только по двум».
- Ах да, ромуланцы. - Колвор задумчиво погладил свою бородку. - Это действительно проблема. Я уже говорил об этом с Коммандером Пробиколом, и его ответ был весьма унылым. Кажется, что его корабль был просто на рутинном патрулировании и не имел срочного дела. На него ничего не давит - он может оставаться здесь несколько недель или даже месяцев, без каких-либо забот. Он может позволить себе ввязаться в такую длинную авантюру, в которую мы с Вами не можем. Он уже сказал мне, что он планирует оставаться здесь до тех пор, пока это будет необходимо. Возможно, он надеется переждать нас. Тогда есть небольшой смысл в установлении взаимного доверия, не так ли? Пока ромуланцы готовы ждать, Вам придется оставаться здесь - и так, наверное, будем делать и мы.
Ее милая улыбка сменилась кислым выражением, когда она поняла, что капитан Кирк никогда не уйдет отсюда, пока будет шанс, что другие группы могут победить.
- Но что, если решение все же может быть найдено? Не хотите ли Вы помочь реализовать его для нашей взаимной выгоды?
- Вы говорите так, как будто у Вас уже есть что-то на уме.
Колвор улыбнулся ей. «Я вижу, что нет смысла пытаться обмануть Вас. Да, у меня есть план, и я бы хотел, чтобы Вы помогли мне. Ромуланцы отказываются уйти из игры добровольно, но возможно, нам удастся заставить их уйти».
- Теперь Вы начинаете звучать как типичный клингон.
- Я не уверен, что это комплимент, но я проигнорирую его. Я думаю, что если корабль ромуланцев будет уничтожен, ромуланцам придется выйти из соревнования.
- Это под вопросом. Насколько я помню, вы пытались атаковать наш корабль, когда мы впервые появились, и Эновил заменил вашу фотонную торпеду безобидными фейерверками. Что заставляет Вас думать, что он позволит вам уничтожить ромуланцев?
- Теперь я понимаю свою ошибку: фотонная торпеда слишком очевидна, ее можно обнаружить и перехватить между моментом ее запуска и моментом ее достижения цели. Бомба - это другое дело. Это очень секретно; если вы правильно ее разместите, никто даже не узнает, что она там до тех пор, пока она не взорвется. Единственный заряд, заложенный в перегородке между корпусом и камерами антивещества, - это все, что нужно, что корабль был взорван в пыль.
- Вы сказали, что Вам нужна моя помощь, - подозрительно заметила Мэтика. - Каким образом я вписываюсь во все это?
- Мне нужно, чтобы Вы установили бомбу.
Мэтика энергично покачала головой. «О, нет, зачем мне делать грязную работу за Вас? Почему Вы не можете сделать так, чтобы это сделал один из ваших собственных людей?»
Капитан клингонов сделал вид, что выглядит обиженным. «Это снова сводится к вопросу доверия. Если мы хотим доверить друг другу мотивы и преданность делу, мы должны действовать в этом рискованном предприятии вместе. Как мне узнать, что Вы действительно хотите уйти? Может быть, Вы просто хотите, чтобы я сам уничтожил ромуланцев, а затем ушел, пока вы притворяетесь, что уходите и останетесь здесь. Мне нужна уверенность в том, что вы так же хотите уйти, как и мы, - а что лучше может доказать это, чем ваша помощь нам в подрыве ромуланского корабля, и таким образом, достигнуть нашей общей цели?»
- Но почему я должна быть той, кто подложит бомбу?
- Я подал эту идею, я даже снабжу Вас бомбой. Вы тоже должны что-то предоставить.
Мэтика тщательно подумала, понимая, что приближается к самому большому решению своего молодого Я. «Это будет убийство, - медленно сказала она. - На борту этого корабля еще есть люди».
- У меня создалось впечатление, что они были вашими врагами.
- Да, они много раз атаковали планеты Федерации, убивая невинных мужчин и женщин, но теперь есть техническое перемирие, я могу стать ответственной за начало новой войны.
- Никакой войны не начнется из-за этого, - заверил ее Колвор. - Даже если они узнают, кто заложил бомбу, - а я, конечно, не собираюсь рассказывать им, - ромуланцы не подумают вступать в войну из-за такого инцидента. Они не больше могут позволить себе войны, чем Федерация или Империя Клингонов. Поверьте, для этого потребуется гораздо более серьезная провокация.
- Но все же - я ни разу раньше никого не убивала.
- «Тайлон» - маленький корабль, - продолжал Колвор. - Судя по размеру присутствующей здесь внизу группы коммандера Пробикола, на борту осталось не более десяти или двадцати человек. Сколько людей в этом вашем мире-колонии, которых вы должны были эвакуировать?
- Шестьсот восемьдесят, - сказала Мэтика. Ее голос был едва громче, чем шепот.
- Тогда я оставлю это Вам. Сравните шестьсот восемьдесят жизней против десяти. Конечно, вы, люди Федерации, гораздо более нетерпимы к убийству, чем мы, клингоны, - но выбор кажется мне простым. Большее зло против меньшего - вот что вы должны решить.
Мэтика крепко закрыла глаза и склонила голову. «Я ... мне придется поговорить с капитаном Кирком».
- Нет, - твердо сказал Колвор. Он мог ясно видеть, что он теперь завладел ее душой - она очень хотела, чтобы ее совесть разрешила ей сделать то, что он просил, - и он не был намерен позволить Кирку отговорить ее от этого ... что капитан Федерации наверняка бы сделал. - Я уже говорил с ним, и он не хочет иметь с этим ничего общего. Он отказался доверять мне, он сказал, что предпочел бы пожертвовать всей колонией, чем рискнуть с клингоном.
Мэтика снова подняла голову и открыла глаза. В них был твердый блеск, одобренный Колвором. «Он мог бы», - сказала она с горечью.
В этот момент их разговор был прерван аплодисментами. Спок закончил играть в игру с компьютером и сумел «выиграть», то есть сумма чисел на площадях, которые он выбирал в каждом раунде, всегда была кратной тринадцати. Эновил первым высказал поздравления. «Вы провели великолепную работу для новичка, - сказал он с энтузиазмом. - Конечно, это была упрощенная версия, и я обычно играю на четырех или более досках одновременно, с другой игрой на каждой. Но согласны ли Вы, что здесь есть достаточная интеллектуальная стимуляция, чтобы продержаться некоторое время?»
- Действительно, есть. Случайный выбор вашего компьютера гарантирует, что никакие две игры никогда не будут одинаковыми.
- И это только одна из игр, которые я придумал, - с гордостью сказал Эновил. - Если Вы хотите увидеть некоторые другие...
- Этой было достаточно, я соглашусь, что ваш мир не испытывает недостатка в вызовах для вашего разума.
Еще раз Эновил слегка разочаровался в том, что он не смог показать больше своих творений, но он решил храбро скрыть свои чувства. «У кого-нибудь еще есть предложения на этот момент?»
Доктор Маккой прочистил горло. «Все это очень приятно, - нерешительно сказал он, - и я знаю, что может существовать какая-то ошибка в оценке ваших потребностей вами самим, но я заметил один недостающий элемент, который заставил бы меня лично «обогнуть поворот». Могу я говорить прямо?»
- Конечно, - сказал Эновил. - Мы все взрослые люди здесь.
Маккой поднял руку и начал считать по пальцам. «Во-первых, у Вас нет недостатка в компании, людей достаточно, чтобы удовлетворить чьи-либо вкусы. Во-вторых, у Вас есть люди, с которыми Вы можете поговорить и поспорить, и даже эти компьютеры, чтобы играть в игры. Может быть, это просто простой сельский врач говорит во мне, или, может быть, это грязный старикашка, но я не ощущаю сочетания эмоционального и физического освобождения, которое ... о, черт возьми, почему бы мне просто не сказать это? Как насчет секса?»
Злая улыбка медленно расползлась по лицу Эновила. «Старое шерше-ля-фамм, а, доктор? Конечно, Вам сказали, что мы, органианцы, покинули наши телесные тела много веков назад в пользу более интеллектуальных занятий. Вы действительно думаете, что мне нужно что-то настолько вульгарное?»
- Ну, выражаясь как доктор...
- Вы абсолютно правы. Мои коллеги-органианцы никогда бы этого не признали, но даже в форме чистой энергии существуют определенные «действия», которые могут быть истолкованы как наши собственные аналоги сексуального опыта. Другими словами, мы занимаемся этим так же, как вы, смертные. Форма, конечно, сильно отличается от всего, что вы могли бы понять, но, возможно...
Эновил замолчал на мгновение, размышляя над проблемой. Затем улыбка осветила его лицо. «Да, вот и все. Я могу перевести все это для вас в понятиях, которые вы не могли бы неправильно понять. О, это захватывающе! Следуйте за мной, все вы». И он выскочил из комнаты, прежде чем кто-либо из других смог озвучить оговорки или возражения против этого нового развития событий. Три группы могли только неохотно следовать за своим хозяином и надеяться на лучшее.
Колвор схватил Мэтику за локоть. «Ну, Вы со мной или нет? Вы должны решить сейчас».
Мэтика попыталась говорить, но слова не приходили. Чувствуя тошноту в желудке, она смогла лишь кивнуть в ответ.
Внутренне капитан Колвор торжествовал. Он заставит эту глупую девушку из Федерации взорвать ромуланский корабль для него, а затем он выставит все это дело как заговор Федерации. Ромуланцы будут уничтожены, и «Энтерпрайз», скорее всего, будет изгнан за то, что играет нечестно, оставив клингонов единственными возможными победителями в этой сумасшедшей игре. Лидер клингонов уже подумывал о призе, с которым его корабль вернется домой - что бы он ни выбрал, - и который он выиграл у безумного органианца.
Или, возможно, ему не следует возвращаться домой с ним вообще. Если бы он использовал свое воображение достаточно хорошо, он мог бы заполучить такое мощное оружие, что он, Колвор, мог бы завоевать Федерацию, Ромуланскую империю и Клингонскую империю, и он смог бы править как высшая сила во всей Галактике. Эта мысль была утешительной.
Он заставил себя прервать это направление спекуляций. Все должно решаться в свое время. «Мы должны уйти сейчас, - сказал он девушке. - Пройдет какое-то время, пока они нас хватятся, а к тому времени будет уже слишком поздно».
Он использовал свой карманный коммуникатор, чтобы связаться со своим кораблем, и через несколько мгновений он и Мэтика тихо транспортировались на корабль клингонов.

Глава 12

Менее чем через час Мэтика Спирукис материализовалась возле машинного отделения ромуланского корабля «Тэлон». У нее был c собой фазер, на случай неприятностей, если она появится там, где любой член экипажа может ее увидеть, но ей повезло - коридор был пуст, в нем никого не было, кроме нее самой. Спрятав оружие в кобуру, она наклонилась, чтобы поднять бомбу, которая материализовалась на полу рядом с ней.
Бомба была по существу большой коробкой с рядом циферблатов на одной стороне. Она была настолько большой, что занимала обе руки Мэтики, когда та несла ее; девушка могла лишь надеяться, что ее удача не подведет ее еще несколько минут, чтобы она могла правильно разместить устройство. Если бы она столкнулась с кем-то из ромуланцев, она бы умерла. К счастью, бомба была легче, чем это казалось по ее виду, и Мэтика смогла быстро спуститься по коридору к месту назначения.
Поскольку клингоны и ромуланцы использовали подобные типы кораблей, Колвор смог дать ей краткую инструкцию, чтобы направить ее к нужной области. Обычно этот процесс можно было бы упростить, транспортировав ее прямо на место, в которое она хотела попасть - но, имея дело с перегородкой между корпусом и камерами антивещества, даже самая маленькая ошибка в координатах могла иметь ужасные последствия. Колвор и Мэтика согласились, что было бы безопаснее транспортировать ее до точки около перегородки и позволить ей пройти остаток пути самостоятельно.
Хотя она спешила, она не могла не рассматривать стены коридора вокруг себя. Как и у большинства граждан Федерации, в ее представлении образ жизни ромуланцев был спартанским, в том числе и в их предпочтениях, но она действительно нашла этот декор довольно приятным. Стены были покрыты специальным пластиковым материалом, который имел вид полированного мрамора, а вдоль верха, как лепнина, была оформлена цепочка фризов, изображающих миниатюрных фигуры, занятые боевыми действиями и демонстрирующие героизм. Это создало у девушки впечатление, что она находится в большом официальном здании, а не на холодном безликом космическом корабле.
Ее шаги звучали ужасно громко в ее собственных ушах когда она спешно двигалась по коридору, но до сих пор не было никаких признаков опасности. Это не только успокоило ее, но и облегчило ее совесть - возможно, весь экипаж спустился на планету Эновила, и она взорвет всего лишь пустой корабль. На самом деле она не верила в это, но было приятно рассмотреть случай, когда никто не умрет от ее действий.
Она подошла к двери, о которой Колвор рассказал ей, и которая вела в силовое помещение. На двери и на стенах были знаки со всех сторон, все было написано странными знаками ромуланского языка, который Мэтика не знала и не понимала. Она предположила, что они предупреждают, что в этот район вход запрещен всем, кроме уполномоченного персонала, но она не собиралась позволять этому останавливать себя.
Как она и Колвор предположили, дверь не открылась автоматически, когда она приблизилась к ней. На мгновение оперев бомбу на дверь, она потянулась к себе в карман и вытащила специальный звуковой ключ, который дал ей капитан клингонов. Она направила его к двери и нажала крошечную кнопку, находящуюся со стороны,обращенной к ней, и, как и обещал Колвор, дверь силового помещения скользнула в сторону, приоткрывшись.
Мэтика быстро провела осмотр внутренней части помещения, но, по-прежнему, никого не увидела. Подняв свою коробку еще раз, она вынесла ее в почти пустую комнату за дверью. У одной стены стояли группы измерительных приборов; панель управления под ними содержала несколько рядов циферблатов и переключателей. В углу стоял один единственный стул, пустой в настоящее время. Остальная часть комнаты была лишена мебели, за исключением большого квадратного отверстия в дальней стене. Отверстие переходило в туннель, который тускло освещался красным светом; это был туннель, который отделял камеры материи от камер антивещества, которые приводили в действие этот корабль. Колвор предупредил ее, что в этом туннеле без защитного костюма ее ждет верная смерть, но, к счастью, Мэтике не пришлось заходить внутрь; ей просто нужно было активировать таймер на бомбе и протолкнуть ее через устье туннеля. С этого момента бомба сможет позаботиться о себе сама.
Она подошла ко входу в туннель и снова поставила свою коробку, убедившись, что та находится на боку, а элементы управления направлены вверх. Колвор преподал ей быстрый курс по установке бомб, и хотя ее пальцы слегка дрожали, она выполняла деликатную задачу так быстро, как только могла. Пять переключателей должны были быть повернуты в точном порядке, чтобы взвести бомбу. Затем таймер должен был быть активирован; она поставила его на десять минут, дав себе время разместить бомбу в туннеле и связаться с кораблем клингонов, чтобы ее транспортировали. Затем нужно было нажать на переключатель таймера, чтобы весь процесс начался, и, наконец, нажать кнопку безопасности, чтобы любые дальнейшие попытки обезвредить бомбу немедленно привели бы к ее взрыву.
Когда она опустилась на колени рядом с бомбой, установив контроль, она услышала легкий звук позади себя. Быстро обернувшись, она увидела охранника, стоящего в дверном проеме, с каким-то незнакомым ручным оружием, направленным прямо на нее. Молодой ромуланец, должно быть, заметил, что эта дверь открыта и начал расследование. В тот момент Мэтика поняла, что она скоро умрет, и пожелала, чтобы она никогда не была настолько глупа, чтобы позволить Колвору в первый раз заговорить с ней об этой рискованной авантюре.
Ромуланец явно не собирался проявлять милосердия к тому, что, очевидно, было актом саботажа. Терранская женщина находилась всего в нескольких метрах от него - легкая цель - когда он поднял оружие и выстрелил. Но ничего не случилось. Синий луч энергии, который должен был вытекать из ствола его оружия, не смог материализоваться - и ни ромуланец, ни Мэтика не могли в это поверить. Охранник с изумлением взглянул на оружие, затем снова указал на злоумышленницу и выстрелил. Результат был таким же.
Пока это продолжалось, Мэтика оправилась от своего мгновенного паралича. Она не знала, как объяснить свою внезапную удачу, но сейчас она предпочла использовать ее, а не задавать вопросы. Она потянулась к фазеру в своей кобуре, надеясь выстрелить в ромуланца, прежде чем у него появился еще один шанс убить ее.
Охранник, осознав, что его оружие не собирается работать, отбросил его в сторону и двинулся к Мэтике, даже когда она направила на него свой собственный фазер. Он был высоким и долговязым, с длинными руками, и он смог выбить фазер из ее рук, прежде чем она нажала спусковую кнопку. Она попыталась встать, но он схватил ее за плечи и позвал своих товарищей в помощь.
Мэтика изо всех сил пыталась разорвать его захват, в то время как он, в свою очередь, пытался обхватить ее одной или обеими руками. Звук приближающихся шагов в коридоре снаружи подсказал Мэтике, что подходят еще ромуланцы; если она не смодет освободиться от этого одного вскоре, она будет безнадежно превзойдена их численностью. Со злобным рывком она приложила колено к паху стражника с достаточной силой. Молодой человек взвыл от боли, но, все же, сохранил присутствие разума, чтобы удержать свою хватку на ее тунике. Два бойца грубо упали на пол, полностью сцепившись друг с другом.
Затем, незадолго до прибытия других ромуланцев, Мэтика и охранник исчезли с корабля, не оставив никаких следов своего существования.
Внизу на планете группы с трех кораблей чувствовали себя подавленными, если не сказать немного уставшими от последней «демонстрации» Эновила, как он это назвал. Несмотря на гипотезу Маккоя, на этой планете действительно был секс; у каждого из них было достаточно доказательств этого в последние пару часов. Кирк только удивленно качал головой; Эновил не только предоставил средства для всех известных вариаций и желаний, были также некоторые вещи, которые Кирк, несмотря на весь свой огромный опыт в этом предмете, никогда не мог себе и представить.
Стоящий рядом с ним Спок выглядел слегка пепельным, и капитан сразу обеспокоился. «С тобой все в порядке?» - спросил он своего Первого офицера.
- Будет в порядке, капитан, - ответил Спок. - Интересно, однако, как Эновил смог вызвать у меня ярость pon farr без привязки к точке моего семилетнего цикла.
Кирк не смог удержаться от маленькой улыбки. «Тем не менее, я не заметил, чтобы ты жаловался».
- Жалоба была бы неуместной, капитан, я просто упоминаю, что это интересно.
Кирк оглянулся на остальную часть своей группы. Скотти и Маккой ухмылялись, как две канарейки, которые съели кошку. Сулу выглядел самодовольным; Чехов пытался выглядеть беззаботным, но только смутился. Ухура была, безусловно, лучезарна, почти издавала знойное мурлыканье, а Мэтика ...
Мэтики нигде не было видно. Кирк быстро просмотрел лица своей группы, чтобы убедиться, что он не пропустил ее, затем начал вытягивать шею, чтобы посмотреть, а не могла ли она временно заблудиться в одной из других групп. Он с самого начала понял, что не может вспомнить последний раз, когда видел ее.
Заговорил коммандер Пробикол, и Кирк на мгновение отвлекся от поиска. «Как приятно, что эти диверсии только диверсии. Неудивительно, что Вы не можете терпеть это место - оно вполне предсказуемо, по крайней мере, для Вас. Все происходит по вашей воле, поэтому сюрпризов не бывает. Нет никакого чувства неожиданного, никаких приключений.»
Эновил выглядел обиженным. «День не закончится настолько скоро, насколько я хочу, чтобы попробовать прекрасное приключение завтра, - сказал он. - Как вы можете обвинять меня в этом? К тому же, приключения происходят почти ежедневно в этом чудесном мире. Нужно только начать, как мы говорим. Приди, возьми меня за руку и позволь мне привести тебя от нереального к реальному, от тьмы к свету, от смерти до бессмертия, и не впасть в искушение».
Их хозяин весело затанцевал от них, и три группы не могли ничего сделать, кроме как последовать за своим исполнителем главной роли, чтобы не остаться позади. Кирк изворачивался, как мог, но все еще не смог увидеть Мэтику. В конце концов он бросил попытки. Она должна была быть где-то здесь; ей больше некуда было идти, если только она не вернулась на корабль, но и там она была в достаточной безопасности.
Эновил снова вывел их из здания в открытое поле, заполненное высокой, волнующейся зерновой культурой, не знакомой Кирку. Вероятно, квадротритикаль, подумал он саркастически, вспомнив, как много неприятностей вызвал тот в прошлом. В воздухе чувствовался легкий ветерок с едва заметным привкусом озона. «Золотая звезда Спока» все еще была в небе.
Группы стояли в открытом поле и ждали. Коммандер Пробикол после почти пяти минут ничегонеделания, сказал раздраженно: «Где обещанное нам приключение?»
- Терпение, - сказал Эновил. - Ожидайте.
- Ожидать - чего?
- Вы хотели непредсказуемости, Коммандер. Если бы я мог точно предсказать, когда это начнется, это вряд ли было бы приключением, не так ли? Вы непоследовательны, если Вы ... ах, вот и все. Я думаю, что это начинается.
Над горизонтом на небе появилось черное пятнышко. Оно приближалось к ним, пока, наконец, люди в поле не увидели, что это большой лиловый дракон, неизящно машущий парой огромных крыльев, как у летучей мыши. В когтях у него была красивая и полуобнаженная барышня с короной на голове. Долетев до них, дракон презрительно посмотрел на группу и дыхнул огнем. Пламя не дошло до них, но пахло оно больше апельсиновыми цветами, чем серой.
Дракон пролетел над их головами, его пленница обращала к ним жалобные просьбы о помощи, и начал улетать в другом направлении, когда на горизонте появилась вторая фигура. Она приближалась к наблюдателям гораздо медленнее, но через некоторое время они увидели, что это был молодой человек, верхом на коне. У этого человека были благородные черты - очевидно, герой - и он был одет в полную броню, за исключением того, что ему не хватало шлема. И меч, и щит были крепко привязаны к боку его лошади; вместо геральдического символа щит был украшен крупным черно-желтым бычьим глазом, расположенным слегка не по центру. Всадник не обратил внимания на собравшихся наблюдателей, не сводя глаз с отдаляющейся и уменьшающейся фигуры дракона. Вскоре и рыцарь, и дракон были потеряны из виду, и они снова взглянули на горизонт.
- Вы называете это приключением? - спросил Скотти. - Это одна из «самых древних историй».
- Если вам нужны оригинальные приключения, вы должны были прийти во вторник, - фыркнул Эновил. - Большинство приключений, естественно, повторяют одни и те же мотивы снова и снова. Вторник – день, когда я экспериментирую. Большинство экспериментов, разумеется, не удаются - героиня может быть гораздо более настроена выйти замуж за дракона, например, но я продолжаю делать попытки. Я признаю, что в этом конкретном приключении есть некоторые устаревшие моменты, но, возможно, все будет хорошо.
- Возможно? Разве Вы не знаете точно?
- Конечно, нет, мой добрый сэр. Вы что, считаете, что мои приключения были сфальсифицированы? Это было бы обманом. Приключение - это просто приключение, потому что вы не знаете, как оно закончится, иначе оно станет просто упражнением в создании судьбы. Пойдемте, сцена установлена, мы же хотим увидеть, что произойдет с нашими игроками?
Его вопрос был риторическим; он не дал наблюдателям времени ответить. Энергия материализовалась вокруг них, ее стены мерцали и слегка окрашивались в синий цвет, но в основном были прозрачными. Энергетический бокс поднялся с земли и взмыл в сторону главных героев приключений Эновила.
Они догнали их достаточно быстро, но было ясно, что Герою нелегко будет спасать Принцессу. Дракон просто спрятался в пещере, расположенной высоко на склоне горы, а на равнине, ведущей к этой горе, армия зловещих существ ждала, чтобы защищать логово дракона от этого единственного нарушителя. Защитники были разных типов: некоторые из них были полностью бронированными рыцарями, такими же, как Герой, а другие - воинами-самураями; некоторые из них были орками и троллями, другие были призраками и волшебниками; многие из них были бесформенными существами, для которых даже не существовало названий. Однако все они были полны решимости помешать Герою в его назначенных маневрах.
- Теперь это начинает захватывать, - сказал Эновил своей аудитории.
Если Герой и был обескуражен множеством злых сил, стоящих перед ним, он не показывал этого. Сняв меч и щит с их креплений на боку своей лошади, он понесся прямо на встречные силы, решив, что ничто не должно удерживать его от спасения его возлюбленной. Когда он скакал, он издавал жуткий боевой клич, который, должно быть, поразил сердце даже самого отважного врага.
Легион его врагов расступился на мгновение, чтобы позволить ему войти в их круг, а затем снова замкнулся за ним. Уверенные теперь, когда жертва была там, где они хотели, чтобы она была, нечестивые полчища напали на одного всадника, испуская свои собственные крики, почти такие же свирепые, как и его. Они орудовали мечами, когтями, клыками и любым другим смертоносным оружием как естественным, так и искусственным.
Герой взмахнул своим могучим клинком один раз вокруг своей головы, а затем начал наносить размашистые удары по врагу. Каждый его взмах и удар заставлял еще одного врага пасть, но настолько велика была их численность, что они продолжали атаковать, несмотря на свои потери. С меча героя капала кровь - красная, синяя или черная в зависимости от природы существа, которого он убивал. В какой-то момент его лошадь была убита под ним, и он был сброшен на землю, но ему удалось приземлиться на ноги, сохранить равновесие и продолжить борьбу. Но для одинокого человека без лошади, однако, шансы на победу были непреодолимыми.
Затем внезапно воздух был сотрясен ревом трубы и громом копыт, а со стороны горизонта появился батальон всадников, одетых в форму американской кавалерии девятнадцатого века. Крик страха вырвался у армии зла, окружавшей Героя, когда они повернулись, чтобы встретить эту неожиданную угрозу. Их удивленная реакция стоила нескольким из них жизни, поскольку Герой, воодушевленный своими новообретенными союзниками, снова взмахнул мечом и скосил еще больше своих противников.
Через несколько минут битва превратилась в беспорядочное бегство, так как конница сделала недостаточной работу своих противников. Силы дракона, трусливые, как и он, не хотели сражаться против равной силы; они повернулись и бежали в беспорядке, оставив поле победоносному Герою и его союзникам-кавалеристам.
Однако чувство победы было недолгим, так как земля начала дрожать от громадных шагов. Из-за горы, где жил дракон, прибыла команда великанов, в количестве десяти человек, каждый в шесть этажей ростом и вооруженный массивной деревянной дубинкой. Сзади них, над их головами, вылетел эскадрон существ, которые были похожи на помесь птеродактиля и птицы рок. Их кожистые крылья, как у летучих мышей, были в размахе почти десять метров, и у них были узкие, остроконечные головы и безвекие глаза, которые неустанно фокусировались на их добыче.
С пронзительными криками летающие существа начали пикировать на кавалерию. Лошади, напуганные нападениями этих монстров, начали дико шарахаться в стороны, сбрасывая своих всадников на землю. Кавалеристы - офицеры пытались стрелять в существ из своих старинных револьверов и винтовок, но пули оказывали мало влияния на таких сверхъестественных существ. И пока они пытались справиться с угрозой с воздуха, великаны продвинулись вперед, покрывая расстояние между собой и смертными огромными мощными шагами.
Понятно, что ситуация оказалась безнадежной, но Герой не был обескуражен. Положив меч на землю перед собой, он опустился на колени и склонил голову, сложив руки на груди.
- Что он сейчас делает? - спросил один клингон, нарушив тишину, охватившую группу до сих пор.
- Молится, конечно, - ответил Эновил. Когда клингон фыркнул, издеваясь над ним, гном продолжил: «Никогда не недооценивайте эффективность молитвы - вы никогда не знаете, какой бог может подвернуться. В этом случае, поскольку я являюсь богом в этой локальной части реальности, я обязан слушать молитвы и отвечать на них. Вопрос в том, должен ли я вмешаться или позволить ему самому рисковать?»
- О, пожалуйста, помогите ему, - сказала лейтенант Ухура. - Он такой смелый, что заслуживает победы.
- Но это несправедливо, - ответил клингон, который задал первоначальный вопрос. - Если он не способен справиться с угрозой самостоятельно, он не заслуживает победы. Храбрость - лучшая добродетель шута.
- Я не припоминаю, чтобы говорил, что приключение должно быть справедливым, - с удивлением ответил Эновил. - Я что - какой-то космический бухгалтер, который хранит таблицу плюсов и минусов, чтобы убедиться, что все сходится в какой-то произвольной нулевой точке, которую вы называете «честной»? Когда вы бог, вы вынуждены видеть Большую Картину. У вас нет времени, чтобы рассматривать такие мелочи, как «честный» и «несправедливый», «правильный» или «неправильный». Было ли честно, что вместо одного гиганта должны было быть десять? Кто скажет?
- Но Вы нарушите свои же правила о предсказуемости приключения, если Вы повлияете на результат так, как хотите, - начал утверждать коммандер ромуланцев.
- Самосогласованность - это добродетель в основном среди лишенных воображения, - сказал Эновил. - Каждое приключение имеет право на одно чудо, и, в любом случае, я слишком сильно отстал от своей квоты. Давайте посмотрим, что сделает хороший deus ex machine (Бог из машины)?
Эновил на мгновение снял остроконечную шапочку и почесал голову. «О, я знаю, я пришлю ему реальное воплощение божества».
Внизу на поле битвы летающие монстры убили многих кавалеристов, а гиганты почти достигли Героя. Внезапно появился зеленый дым, и рядом с коленопреклоненным рыцарем появилась фигура. Лицо этого новичка очень напоминало лицо Эновила, но тот человек был намного выше и одет в длинные фиолетовые одежды, на которых были вышиты золотые руны и мистическиесимволы. «Кто это?» - спросил энсин Чехов.
- Это Роальд Невидимый, своего рода разбавленная версия меня. Гораздо менее могущественная, конечно же, это чтобы не сделать все совсем легким, но, тем не менее, он - важный колдун.
- Если он невидимый, почему я его вижу? - спросил Маккой.
- Все вопросы должны быть представлены в письменной форме не менее чем за полчаса до занавеса, - ответил Эновил.
На равнине под ними Роальд Невидимый кратко посовещался с Героем и лидером кавалерии, а затем быстро приступил к работе, чтобы облегчить ужасную ситуацию. Он провел рукой по голове, почти так же, как иногда это делал Эновил, пробормотал длинное заклинание и призвал разных духов воздуха, земли и огня. Все, как на земле, так и в группе наблюдателей Эновила, ждали, что будет дальше; это обещало быть довольно интересное шоу.
Они не были разочарованы. Летающие монстры продолжали свои воздушные атаки, и гиганты почти приблизились, прежде чем что-либо начало происходить. Внезапно, несмотря на то, что до сих пор небо было ясным, нанесло грозовые тучи - настолько быстро, что через минуту они закрыли небеса своей массивной серостью. Воздух вспыхнул и разразился громом и молнией; атмосфера была настолько наэлектизована, что волосы людей встали дыбом. Заостренные молнии, кажущиеся живыми, срывались вниз на летающих существ; всякий раз, когда одна их них ударяла, зверь взрывался в облаке статического электричества, проливая дождь синих и красных искр на равнину внизу.
Великаны, однако, не сильно пострадали от небесных фейерверков, они отбрасывали молнии, как будто те были надоедливыми насекомыми. Титаны так громко взревели свои военные кличи, что вся земля содрогнулась, и замахали своими могучими дубинками над своими головами, нанося дождь ударов, опустошая ряды несчастных смертных внизу.
Роальд Невидимый с трудом сделал еще несколько взмахов в воздухе руками, но они, казалось, не сработали, как будто даже этот мастер-колдун не мог сработать достаточно быстро, чтобы справиться с нынешним кризисом. Затем, внезапно, одним климатическим пассом, земля задрожала, и между смертными и великанами появился разлом. Из этой бездны вышла дюжина огромных зверей, смутно похожих на доисторических монстров из детского кошмара. Считая гигантов своими естественными врагами, эти мамонтоподобные существа даже не обращали внимание на людей, которые стояли на равнине; вместо этого, с хриплыми криками, они кинулись на великанов, орудующих дубинками.
Битва бушевала более получаса, так как титаны и их рептилоидные противники сражались друг с другом насмерть. Герой и его кавалерийская когорта могли только стоять рядом; без своих лошадей они знали, что никогда не смогут бежать достаточно быстро, чтобы ускользнуть от преследования, если победят великаны. Исход этой фантастической битвы был под сомнением до самых последних нескольких трагических моментов; иногда гигант ставал жертвой режущих зубов монстра, и иногда ископаемый ящер умирал от раны черепа, которую наносил ему злобный великан своей гигантской дубинкой.
Но, в конце концов, волшебство Роальда перевесило. Остался один гигант, сражавшийся с двумя огромными зверями. Когда он дико прыгнул на одного, второй кинулся на его горло, погрузив свои клыки глубоко в плоть и увлекая сопротивляющегося гиганта на землю. С этого момента это уже не было соревнованием. Два огромных зверя были сильнее, чем их враг, и вскоре гигант уже лежал неподвижно. Победители начали сражаться между собой, с целью сожрать тела, оставшиеся после убийства, полностью игнорируя Героя и остатки кавалерии, наблюдающие за битвой.
- Я думаю, - сказал капитан Кирк, - мы достаточно насмотрелись на это приключение.
- Но оно далеко от завершения, - запротестовал Эновил. - Герой еще не дошел до пещеры, той, где дракон держит принцессу. Вы никогда не сможете угадать, какие захватывающие вещи будут скрываться внутри пещеры.
Кирка это не особо волновало, но он научился не озвучивать это вслух из-за страха снова расстроить чувства Эновила. «Мы пытаемся придумать решение вашей проблемы, - сказал он, - но это почти невозможно, когда все это происходит вокруг нас».
Эновил вздохнул. «Полагаю, Вы правы. Приключения продолжатся без нас, но иногда они принимают странные направления, если я не рядом, чтобы контролировать их. Я сожалею, хотя и не знаю, как все это получается».

Глава 13

Сначала Мэтика почувствовала себя дезориентированной, когда ромуланский корабль начал растворяться вокруг нее. Она и охранник-ромуланец, с которым она боролась, находились в туманном подвешенном состоянии, и у них было головокружение, хуже, чем при свободном падении, атаковавшее их голову и желудок. Сначала она подумала, что бомба, которую она установила, преждевременно взорвалась и выбросила их с корабля; но потом она поняла, что, если бы бомба сработала, в настоящее время она была бы миллионом крошечных кусочков, ни один из которых не был бы способен к длительному мыслительному процессу.
Затем, почти перед тем, как она полностью осознала свое призрачное окружение, оно исчезло так же внезапно, как и появилось, и снова она и ее спутник вернулись в «реальный» мир. Тем не менее, они находились не на борту корабля, который они оставили несколько мгновений назад, но были брошены вместо этого на ровный пол в тускло освещенной области. Мэтика поднялась на локте, чтобы лучше оглядеться.
Ромуланец, который сопровождал ее, стонал на земле в метре от нее. Он все еще страдал от последствий удара коленом в пах, который она ему нанесла; боль от него и головокружение от неопределенности, в которую они попали ненадолго, наконец заставили его освободить свою хватку за ее тунику, и его корчи разделили их сцепившиеся тела. Он не будет представлять угрозы для нее в ближайшее время.
Но где они находились? Это был главный вопрос этого момента. Потребовалось несколько секунд, чтобы ее глаза приспособились к освещению этого места, но как только они это сделали, и она смогла осмотреться вокруг, она поняла, что окружающая среда была совершенно ей не знакома. Дизайн не казался похожим ни на корабль ромуланцев, ни на корабль клингонов, на борту которых она была лишь недолго. Это точно не был «Энтерпрайз»; ни одно судно Федерации, о котором она когда-либо слышала, не выглядело даже примерно так. Методом исключения это означало, что они, вероятно, находились где-то на планете Эновила, но что касается этого, никакой разумный человек не мог бы сказать наверняка.
С одной стороны над их головами возвышалась стена. Она была построена из гладкой неокрашенной древесины и была подкреплена огромными скошенными подпорками, которые были закреплены на гладком каменном полу на некотором расстоянии. Потолок - если действительно это место имело его – терялся из виду в вышине, но более заметно над головой, на высоте, возможно, четырех или пяти метров, была серия подиумов, пересекающихся в настоящем лабиринте. Там были лестницы, которые местами поднимались с пола на подиумы, и повсюду были веревки - свисающие с подиумов, свисающие со стен, свисающие с других мест настолько высоких, что Мэтика не могла видеть их точку крепления.
Это все выглядело как закулисье какого-то театра. Театр таких космических масштабов был бы каким-никаким занятием, но тогда Эновил редко, казалось, думал о чем-то, кроме грандиозных декораций.
Поднявшись на ноги, Мэтика откинула голову назад и снова попыталась посмотреть, имелась ли крыша над ее головой. Она, казалось, не была на улице - свет над ее головой не был ярко-синим как дневной свет этого мира, но всматривание в бесконечность только снова вызвало у нее головокружение. Она попыталась взглянуть на другие три стороны кроме высокой плоской стены, но не смогла увидеть никаких других стен. Это, по-видимому, было закулисье, которое продолжалось в бесконечность.
Что-то ударило ее сзади, и она неожиданно упала вперед. В своем любопытстве к своему окружению она полностью забыла о молодом ромуланском охраннике, который оказался здесь в ловушке вместе с ней. Человек достаточно оправился от боли и дезориентации, чтобы возобновить свою атаку; возможно, он обладал меньшим воображением и не был настолько обеспокоен тем, где они находятся. Он знал только, что эта женщина была его врагом, и что он должен остановить ее любой ценой.
Он оказался сверху на ней, поскольку они оба снова упали на пол, нанося ей удары кулаками и пытаясь провести решающий удар. Она инстинктивно подняла руки, чтобы защитить свое лицо, и извивалась на полу, пытаясь избавиться от него. Наконец, после почти минуты отчаянной борьбы, ей удалось отбиться и вскочить на ноги. Однако она увидела, что ромуланец был начеку; он снова присел на корточки, готовясь к еще одному прыжку.
- Эй, подождите, - сказала Мэтика. – Перемирие. Давайте поговорим об этом.
Ромуланец не послушался и вместо этого бросился на нее. Мэтика кинулась в сторону и едва избежала его нападения, но маневр заставил их обоих потерять равновесие и они все равно упали на землю. Человек, осознав свою промашку, попытался выкрутиться и схватить ее; Мэтике пришлось откатиться, чтобы не допустить его захвата.
Обое молодых людей тяжело дышали, когда они мгновение смотрели друг на друга как на пустое место, собирая силы для очередного боя. «Пожалуйста, - задыхалась Мэтика, когда встала на ноги. - Мы оба в одинаково затруднительном положении. Мы должны работать вместе, и на мгновение и забыть...»
- Забыть? Могу ли я забыть, что Вы - подлая, трусливая терранка, которая хотела взорвать мой корабль, вместе со мной?
- На данный момент это все в прошлом. Мы не знаем, где мы находимся и какова наша ситуация. Сейчас мы можем быть в ужасной опасности. Мы должны работать вместе.
Ответом ромуланца было рычание, когда он поднялся на ноги и снова пошел на нее. Понимая, что альтернативы нет, и что этот молодой ромуланец не настроен прислушиваться к голосу разума, Мэтика вздохнула и встала в позицию на своем месте. Она терпеливо ждала, когда молодой человек приблизится к ней, ловко отступив в сторону только тогда, когда ему было слишком поздно контролировать свое наступление. Когда она это сделала, она запустила кулак прямо в его надвигающееся лицо. Импульс оттолкнул ее руку к плечу и развернул ее вокруг себя, но ее влияние на ромуланца было хуже. Он тяжело опустился на землю, с рассечением на левой щеке прямо под глазом.
- Ай! - закричала Мэтика, сжимая свою руку, пытаясь облегчить боль. - Кажется, я разбила пару костяшек пальцев. Я не знала, что ударить кого-то подобным образом может быть так больно.
Ромулаец был в сознании, но глаза его не совсем фокусировались. Он застонал и попытался оттолкнуться от пола, но он был слишком ошеломлен. Он снова рухнул на землю и лежал там, собирая силы.
- Извините, что мне пришлось это сделать, - сказала Мэтика. Она легонько гладила свою больную правую руку левой: «Мой отец был разведчиком, и он показал мне несколько боевых приемов. Это первый раз, когда я использовала его, и я надеюсь, что он же и последний». Она жалобно посмотрела вниз на свою пульсирующую руку: «Ой, это больно».
- Это ... не слишком приятно также и для меня, - слабо вздохнул ромуланец.
- Это Ваша вина. Вы не хотели слушать. Сейчас будете слушать?
Единственным ответом ей было молчание, поэтому она продолжила: «Ну, я думаю, Вы не сможете больше сделать ничего другого в этот момент. Меня зовут Мэтика Спирукис, и Вы вправе злиться на меня. Я могла бы очень легко убить Вас этой бомбой. Честно говоря, я обычно так не поступаю. Я не знаю, что нашло на меня.»
Она сделала паузу и слегка рассмеялась. «Или, может быть, знаю. Был такой складно говорящий капитан клингонов, и недавняя смерть моего отца, и моя забота о моих друзьях, которые могут умереть от отравления аргоном прямо сейчас - много чего. Я вернулась к нормальной жизни, я думаю. Извинения не принесут ничего хорошего, но я хотела бы, чтобы Вы знали, что я не пытаюсь оправдываться - просто рассказываю о причинах».
Ромуланец все еще ничего не говорил, хотя в его глазах промелькивали более определенные признаки осознания. Он уставился на нее долгим взглядом отвращения.
- Валяйте - ненавидьте меня, - сказала Мэтика. – Я не могу Вас обвинять, я это заслуживаю. Но вбейте в свою покрытую броней голову, что, как бы Вы ни ненавидели меня, мы должны будем работать вместе. Мы каким-то образом перенеслись... я не знаю, в какое-то странное место, которое может существовать только в воображении Эновила. Эновил говорит, что в этом мире все безвредно, но его понятие безвредно и мое - две совершенно разные вещи. И, тем более, что мы находимся в стороне от основной группы, он может не контролировать эту область, как все остальные.
Даже она сама вздрогнула от мысли о том, что может произойти в этом мире, если Эновил когда-нибудь позволит ему выйти из-под своего контроля.
- Да ладно, я знаю, что у вас, у ромуланцев, свой суровый кодекс чести, но разве Вы не можете быть еще и цивилизованным одновременно? Я сказала Вам свое имя, Ваше, я предполагаю, секрет?
Ромуланец все еще смотрел на нее с горечью, но, похоже, ее горячность возымела желаемый эффект. Животная свирепость исчезала из его черт, позволяя чему-то большему его истинного «Я» проблескивать. Взглянув на него более внимательно, Мэтика впервые заметила, что он был на самом деле ее возраста - молодой, но уже сильный мужчина со светло-каштановыми волосами и умными глазами. Его лицо, когда он не кипел от ярости и ненависти, нельзя было назвать неприятным.
- Маркус Клавдиус Бреччио, - сказал он решительно, почти выплюнув в нее слова.
- Спасибо. Теперь, Маркус Клавдиус Бреччио, не могли бы Вы высказать какие-либо догадки о том, где мы находимся?
Молодой человек впервые огляделся вокруг, как бы, наконец, увидев их окружение. Очевидно, он был в восторге от того, что увидел, и Мэтике пришлось сознательно напомнить себе, что он не был частью ромуланской команды на планете; он не привык к огромным масштабам, в которых работал Эновил, или к перекошенной логике безумного органианца. Вся эта ситуация действительно была непривычна.
Когда Бреччио не ответил, Мэтика выдвинула свою собственную гипотезу. «Эновил, органианец, создавший это место, выстраивает сложные структуры, чтобы произвести впечатление на всех нас. Согласно тому, что мы знаем об органианцах, они строят свои фантастические образы из чистой энергии мысли, а это значит, что они должны постоянно думать о чем-то или оно вернется в свою первоначальную форму. В таком сложном мире, как этот, я не думаю, что даже органианец может все время думать обо всем нем, у него должны быть некоторые реквизиты, чтобы помогать ему - и я думаю, что мы как-то попали за кулисы всех тайн. Здесь он хранит свою магию, пока не готов ее использовать, но кое-что из этого может быть очень опасным, если Эновил не будет контролировать его. Вот почему мы должны работать вместе и помогать друг другу, по крайней мере, пока не сможем воссоединиться с нашими собственными группами».
- И что потом?
Мэтика сделала паузу и глубоко вздохнула. «Хорошо, давайте официально оформим наше перемирие. Пока мы вместе, отдельно от наших собственных людей, мы будем сотрудничать, чтобы выжить. Как только мы воссоединимся с группами наших собственных кораблей, все сделки отменяются и у нас нет никаких дальнейших обязанностей, чтобы помогать друг другу. Мы все еще можем быть врагами, когда все закончится. Думаю, это справедливо. По рукам?»
Ромуланец медленно поднялся на ноги, все еще немного шатаясь, и внимательно изучил ее. Наконец он согнул правый локоть, чтобы его рука была у него на груди, а расправленная ладонь направлена вниз - ромуланский жест присяги. «Я клянусь своей честью, - сказал он. - Однако я предупреждаю Вас, что, когда мы закончим, Вас будут судить как трусливого саботажника».
Мэтика пожала плечами. Она не ожидала большего, и ее совесть подсказывала ей, что она заслуживает наказания. «Будем пока беспокоиться о том, чтобы выбраться отсюда», - сказала она.
Когда они оба огляделись, они увидели только один барьер: плоскую «стену», возвышающуюся над их головами. С другой стороны закулисье продолжалось насколько они могли видеть, исчезая в тусклом освещении, которое происходило откуда-то из темноты вверху. «В каком направлении Вы хотите попробовать?» - спросила Мэтика своего неохотного союзника.
Бреччио изучил ситуацию. «Мы не можем подняться на стену, - ответил он резко. - Мы либо должны идти параллельно ей, либо в противоположном направлении от нее. Все три перспективы выглядят одинаково мрачными. Возможно, если бы мы поднялись на один из этих подиумов, мы увидели бы немного дальше и поняли, куда двигаться дальше».
Может быть, он не совсем безнадежен, подумала Мэтика. До сих пор она была не впечатлена интеллектом своего компаньона, но его план имел смысл. По крайней мере, это заставит их двигаться; ничего нельзя достигнуть, просто стоя здесь и разговаривая. Она кивнула в знак согласия, и они начали.
Они подошли к лестнице, ведущей к подиумам. Бреччио все еще немного дрожал от удара; Мэтика протянула руку, чтобы успокоить его, но он отверг ее предложение и с гордостью пошел один. Они молча поднялись вверх и остановились на мгновение, осмотрев сцену вокруг себя. Разочарование - это было похоже на вид, который они видели с земли - та же странная пустота, которая тянулась без предела в трех направлениях, плоская стена поднималась выше, чем они могли видеть, в четвертом.
Мэтика повернулась, чтобы поговорить с Бреччио, когда внезапно воздух наполнился пронзительным криком. Сперва было трудно сказать направление, откуда он исходил, и она мрачно огляделась во мраке, пытаясь понять, что могло бы издавать этот звук. Затем снова началось причитание, и они оба поняли, что оно происходит из-за них. Мэтика и Бреччио подняли глаза и, почти как один, задохнулись от удивления и страха от увиденного.
С неба прямо на них пикировало существо, порожденное ночными кошмарами. Его крылья летучей мыши были размахом с трехэтажное здание; безвекие глаза смотрели на них, и длинный остроконечный клюв казался копьем, летящим прямо в них. Зверь издал еще один хриплый крик и открыл клюв, обнажив два ряда мелких, но острых, как бритвы, зубов. Его похожая на кожу шкура выглядела натянутой, поскольку он растопырил свои когти, чтобы схватить их и разодрать.
Мэтика инстинктивно отпрянула, но Бреччио стоял неподвижно. Сначала девушка подумала, что ее компаньон в шоке от страха, но потом поняла, что он оглядывается, чтобы что-то использовать в качестве оружия. Не было ничего подходящего, поэтому он повернулся к ней. «Вниз!» - крикнул он.
В то же время, чтобы удостовериться, что она повиновалась ему, он толкнул ее, и это послало ее в падение через шаткие перила на пол. Через мгновение он тоже спрыгнул, следуя за ней, уже когда когти существа схватили воздух, где они только что стояли.

- Но любовь больше не в моде, - говорил Эновил. - Поэты убили ее. Они так много писали о ней, что никто не верил им.
- Тогда назовите это привязанностью, если хотите, - сказала лейтенант Ухура, не сдаваясь. - Но это именно то, по моему мнению, чего Вам здесь не хватает. У всех людей, которых Вы показывали нам, толпившихся вокруг, во всех спорах, во всем сексе, я до сих пор не увидела ни одного признака основополагающей любви и привязанности. Возможно, к кому-то из вашего собственного вида?
- Я пришел сюда, чтобы уйти от людей моего вида.
- Вы уклоняетесь от ответа на вопрос, - сказал доктор Маккой. - Ухура права - нам всем так часто нужно что-то, чтобы утешать наши души, кто-то или что-то, до кого нам есть дело. Если не другой человек, то, по крайней мере, любимое домашнее животное.
- Теперь, когда вы упомянули об этом, - сказал Эновил, входя в невидимую нишу, - у меня есть что-то здесь, что может просто сделать фокус. Возможно, вы уже видели что-то подобное.
Маленький пушистый объект, который он держал в руке, выглядел подозрительно знакомым людям с «Энтерпрайза». «Разве ваша планета тоже заражена трибблами?» - спросил Спок.
- Едва ли заражена, - ответил Эновил. - Когда я делаю их в триллионный раз, я делаю их правильно. Эти маленькие любимцы не едят, не размножаются и не растут. Они просто мурлычут и дарят вам всю любовь и привязанность, в которых вы могли бы нуждаться. Что еще может просить любое разумное существо?
Коммуникатор коммандера Пробикола в этот момент загудел, и лидер ромуланцев извинился и отступил на несколько шагов, чтобы получить сообщение со своего корабля. «На борту находился нарушитель, и лейтенант Бреччио перехватил человека до того, как мог быть нанесен какой-либо вред. И Бреччио, и злоумышленник исчезли, правда, без следа; офицер, ответственный за безопасность корабля, предположил, что они были отправлены обратно на борт того корабля, откуда был транспортирован нарушитель, - но нет никаких доказательств того, какой корабль это может быть.»
Пробикол нахмурился. Он слишком хорошо помнил подход капитана Колвора, пытавшегося заручиться его помощью в саботаже против «Энтерпрайза». Вонь этого предложения все еще оскверняла его ноздри; немногие ромуланцы опустились бы до такой коварной тактики. Если сейчас кто-то пытался совершить саботаж против него, это было очевидной попыткой клингонов отомстить за его отказ.
Но мог ли Колвор совершить такой поступок сам? Раньше у Пробикола было несколько дел с клингонами, и ему еще непросто было бы вспомнить такого, который, по его мнению, имел честь или мужество. Колвор был слишком труслив, чтобы напасть на ромуланское судно; он нашел бы способ заставить других выполнить грязную работу за него.
Пробикол думал, что капитан Федерации, Кирк, был человеком чести, если не больше. Возможно, это было недоразумение. Со ставками, такими высокими, как сейчас, любой, у кого целостности меньше, чем у ромуланцев, мог соблазниться попытаться улучшить свои собственные шансы. Или, возможно, этот Кирк придумал схему самостоятельно.
Однако на данный момент вопрос о том, кто стоял за атакой, имел второстепенное значение. Была объявлена война, тихая война с хитростью и саботажем. Один из членов экипажа Пробикола был взят в плен и должен считаться мертвым. Если бы Пробикол вышел и обвинил одну или обе другие группы, они бы полностью отрицали это - а у него не было доказательств, что все иначе, кроме слова членов его экипажа на борту «Тэйлона».
Но должен был быть другой способ нанести ответный удар. Тот, кто был ответственен за это, теперь знал, что его атака потерпела неудачу и ожидал какого-то возмездия. Пробикол решил попробовать выдержку; пусть его противник - или противники - ждут и волнуются какое-то время. В конце концов, предвкушение было отвратительной частью страха.

После отправки Мэтики на ее задание разрушения капитан Колвор вернулся к группе на планете, снова слившись с ней, как будто его ухода никогда не было. Он хотел быть здесь, когда корабль ромуланцев будет уничтожен, чтобы выглядеть невинным и удивленным, как и все остальные. Он наблюдал за приключениями Героя на равнине вместе с остальными, ожидая в любой момент известия о разрушении «Тэйлона».
Однако, по мере того, как приключение продолжалось, и никаких новостей не поступало, он понял, что что-то пошло не так. Женщина Федерации должна была быть замечена и убита или захвачена ромуланцами; даже теперь она может подвергаться изнурительному допросу, на который, он знал, способны ромуланцы, и он не сомневался, что она сразу попытается вовлечь его в заговор.
Колвор улыбнулся внутренне, поздравив себя с дальновидностью. Убедить женщину-терранку установить бомбу для него было гениальным решением, даже если он сам должен был признать это. Когда Пробикол выйдет и обвинит его, Колвор будет готов к защите. Конечно, женщина-терранка попытается обвинить его. Тогда Колвор им скажет: «Едва ли Вы ожидаете, что она обвинит своего капитана, не так ли?» Федерация и клингоны были врагами, все знали об этом, поэтому насколько вероятно, что они будут работать вместе? Но, с другой стороны, насколько вероятно, что она попытается обвинить одного из своих врагов? Любое разумное существо должно было бы сделать вывод, что она оговорила Колвора чисто из вредности, в слабой попытке заставить себя выглядеть немного лучше.
Когда сообщение с «Тэйлона» дошло до Пробикола, Колвор был готов к худшему. Он старательно избегал наблюдать за коммандером ромуланцев, обращая пристальное внимание на каждый слог, который произносил Эновил, и прилагал все усилия подготовиться к неизбежному обвинению. Но никто не пришел. Пробикол закончил разговор со своим кораблем и вернулся в группу, как будто ничего не случилось.
Колвор был озадачен. Могла ли женщина быть убита во время своей попытки установить бомбу? В этом случае Федерация была бы единственной, замешанной в деле – так даже лучше для него. Единственное, что может указывать на участие в инциденте клингонов, - это особая конструкция самой бомбы. Но Колвор был готов утверждать, что Федерация прекрасно знала, что из себя представляют клингонские бомбы, и сознательно подстроила это таким образом, чтобы бросить на них тень подозрения. Колвор был прикрыт со всех сторон и чувствовал себя очень довольным собой.
Но удовлетворение длилось недолго. Пробикол не пытался обвинить Федерацию или клингонов. Но он наверняка должен был знать, что что-то случилось; тот факт, что «Тэйлон» все еще существовал, означал, что план был сорван, и что женщина была задержана при попытке. Вероятно, он имел полное право пожаловаться Эновилу; почему он этого не сделал?
Это было серьезно, и Колвору придется много размышлять над этим в течение ближайших нескольких часов.

Глава 14

Мэтика и Бреччио упали на землю, когда кошмарный птеродактиль закричал и кинулся на них. Не готовая к тому, что Брекчио толкнет ее, Мэтика упала неуклюже; она испугалась высоты, перспективы падения и опасности, спускающейся сверху. Инстинктивный страх упасть на мгновение ошеломил ее, когда она приготовилась к неизбежному столкновению с твердой почвой; но даже в этом случае маленькая часть ее разума, обращенная в себя, говорила ей, что она падала с меньшей скоростью, чем ожидала.
Она, тем не менее, ударилась о пол, сильно ушиблась и слегка откатилась в сторону. Это небольшое дополнительное движение спасло ее от возможной серьезной травмы, поскольку Бреччио упал в нескольких сантиметрах от нее. Однако у них не было времени думать и реагировать насчет этого; мощное зловоние большого летающего монстра уже достигло их, когда его острый клюв щелкнул в воздухе.
Но огромное существо не было приспособлено к маневрам в таких стесненных условиях, как эта «закулисная» область. Когда два человека выпрыгнули со своего карниза, птеродактиль испытал момент колебания, зная, что для существа, имеющего его размеры, было бы трудно вытащить таких маленьких существ из-под лабиринта подиумов. Затем он попытался вырваться из своего пикирования, но он уже не смог притормозить, а короткий момент колебаний сделал его гибель неизбежной. Вытянув крылья, он издал визг, заставивший застыть кровь в жилах, и упал головой в конструкцию подиумов.
Раздался массивный звук разрушения, так как деревянные конструкции выворачивались и раскалывались под действием столкновения. На землю сыпались разорванные канаты и ливень из сломанных досок; разбитый сегмент перил застрял в грудной клетке существа, мгновенно убив его. Мертвый монстр застыл на месте, подвешенный в воздухе, как будто все еще пытался, даже после смерти, угрожать двум людям на земле.
Мэтика не понимала, что закрыла глаза, пока не открыла их. Когда она это сделала, она увидела, что Бреччио упал на нее сверху после приземления. Было ли это сознательное действие, чтобы спасти ее от падения обломков или просто автоматическое действие, она не могла сказать, но внезапно она обнаружила, что смотрит прямо в лицо ромуланца.
Их глаза встретились на долгую секунду, затем они быстро отвернулись - как будто оба они отвечали на набор невысказанных реплик. Ромуланец понял совершенно неожиданно, что он лежал слишком интимным образом на теле женщины из ненавистной Федерации. Он оттолкнулся и быстро поднялся на ноги, как будто контакт был отвратительным - хотя, если бы он потрудился быть честным с самим собой, он бы не подумал об этом настолько плохо, насколько он притворился.
- Спасибо, - сказала Мэтика, мягкость ее голоса удивила даже ее саму.
- Мы договорились помогать друг другу, не так ли? - ответил резко Бреччио. Он был зол, но больше на себя, чем на что-либо еще, - и это сделало его еще более злым, не понимая, почему он злится. - Я просто действовал согласно моему соглашению.
- Да, конечно. Мне очень жаль, если у Вас сложилось впечатление, что я подумала, что были другие мотивы.
- Не нужно выражать благодарность за выполнение обязанностей, - продолжил ромуланец.
- Я уже извинилась. Разве этого недостаточно? - Мэтика тоже поднялась на ноги и начала очищать одежду от пыли.
- Мы должны помнить, что мы враги, вынужденные сотрудничать только ввиду самых необычных обстоятельств. Когда это закончится, мы снова станем врагами. Ничто не может изменить этого.
- Вы выразили свою точку зрения совершенно ясно, - сказала Мэтика, раздраженная целеустремленностью ромуланца. - Теперь, если я могу сделать предложение, было бы разумно выбраться из-под этого создания, я не хочу, чтобы меня похоронило, если оно рухнет на землю.
Бреччио посмотрел вверх и понял, о чем она говорит. Птеродактиль был подвешен над ними, запутавшись в остатках подиума, но он неуверенно подрагивал, как будто через какую-то секунду можно было увидеть, как он падает на них сверху. Приняв совет девушки, он быстро вышел из-под туши, остановившись достаточно далеко, чтобы поднять длинный кусок доски, обломанный одним из подиумов. У доски был заостренный край, и его хватило бы - едва - для самодельного меча. «Нам может понадобиться какое-то оружие», - объяснил он, и Мэтика кивнула в знак согласия.
Теперь, когда кратковременное возбуждение от атаки пикирующей на них бомбы закончилось, они столкнулись с той же проблемой, что и раньше: каким путем пойти, чтобы выбраться отсюда (где бы ни было это «здесь») и воссоединиться с их товарищами. Их краткий обзор с подиума только убедил их в том, что выбраться будет сложнее, чем первоначально предполагалось; а теперь появилась дополнительная трудность, заключающаяся в том, что они должны внимательно следить за возможными будущими атаками - либо большего количества птеродактилей, либо других, возможно, даже более кошмарных существ.
Бреччио огляделся и принял решение. «Я думаю, что нам удастся пройтись параллельно этой стене так или иначе. Она должна заканчиваться где-то, а затем мы можем обойти ее. Если мы попытаемся уйти от стены вместо этого, мы можем продолжать делать это вечно, прежде чем чего-либо достичь ».
План показался Мэтике логичным, и она указала налево: «Пойдем туда, раз уж мы выбираем направление наугад».
Они пошли в указанном направлении. Их темп был медленным; оба были ушиблены своим падением с подиума, хотя удивительно, что кости их не были сломаны, а мышцы или суставы не были вывихнуты. Мэтика снова вспомнила о чувстве падения и о его очевидной медлительности, что должно было позаботиться об их хорошем состоянии. Неужели это тоже может быть делом рук Эновила? Он все еще тайком смотрел на них, даже здесь, в этой, казалось бы, пустынной части мира? Она не могла сказать это наверняка, и она не хотела проверять эту гипотезу.
Оба они шли бок о бок, но по невысказанному соглашению держались на расстоянии почти метра друг от друга. Они не были друзьями, указывало это расстояние, и не могли быть ими; они пришли из враждующих миров и должны благоразумно оставаться обособленными.
Они удалились всего на сто метров, когда Бреччио поднял руку. «Я думаю, что видел, как там что-то движется, - прошептал он, указывая прямо. - Нам лучше быть осторожными».
Чтобы подчеркнуть свои слова, он крепче сжал деревянный «меч», который он нес, держа его перед собой, готовый в случае необходимости направить его на врага. Он отошел от стены к ряду стоек, которые поддерживали ее, чтобы он мог оставаться хотя бы частично скрытым; Мэтика последовала его примеру, сохраняя при этом социальную дистанцию.
Они постояли там минутку, не двигаясь, едва даже осмеливаясь дышать, пока изучали территорию впереди. Затем Мэтика тоже заметила движение. Она сразу же указала, и Бреччио кивнул в знак согласия. Они оба знали, что там что-то есть, и это приближается довольно быстро.
Через пару минут оно подошло достаточно близко к месту, где скрывалась пара, чтобы понять, что это было за создание. Мэтике пришлось задушить вскрик, и даже Бреччио слегка пошатнулся. Существо заставило девушку вспомнить людоедов из сказок, которые она читала в детстве. Существо было высотой более двух метров и весило не менее ста пятидесяти килограммов. Его мускулистое тело было обернуто в несколько изношенных шкур животных и было почти таким же волосатым, как они. Черные волосы свисали на его близкопосаженные глаза, а два огромных клыка поднимались вверх от его нижней губы почти до кончика его носа. Он держал массивный железный меч наготове, как будто тоже ожидал неприятностей.
Бреччио собирался обратиться к Мэтике и предложить спрятаться и надеяться, что людоед не увидит их, когда эта тема внезапно перестала быть теоретической. Голодные глаза огра, которые метались туда и обратно по его пути, увидели пару, стоящую у стоек. С ревом ярости он дважды описал мечом полный круг над головой и опустил его сразу на двух меньших существ.
Мэтика и Бреччио немедленно кинулись в разные стороны, надеясь запутать атаку людоеда, предложив две разные цели. Огр, заметив, что Бреччио был единственным из пары, кто, казалось, был вооружен, повернулся и пошел за ним; другой, по его мнению, был менее опасным и мог быть обработан позже.
Бреччио отступил, пытаясь избежать прямой стычки. Он знал, что его сломанная доска не сможет противостоять железному клинку людоеда; его нельзя было даже использовать для парирования, потому что один единственный удар настоящего меча разрушит оружие Бреччио. Он должен был держаться подальше от огра и молиться за шанс, который позволил бы ему использовать свое хлипкое оружие в своих интересах.
Это была непростая задача. При всех огромных размерах и массе огр двигался с удивительной быстротой и ловкостью и имел радиус действия, который покрывал большие расстояния.
Улыбка на его зверином лице была ужасным оскалом триумфа, когда он наблюдал, как его противник танцует прочь в страхе.
Затем случилась трагедия. Нога Бреччио застряла в небольшой яме в полу, когда он отступал назад от мощного меча огра. Ромуланец упал на землю, и огр взревел от восторга. Это был бы прекрасный шанс прикончить его тщедушного противника. Жестко двинувшись вперед, он поднял меч двумя руками над головой, чтобы нанести решающий удар.
Мэтика увидела, что она столкнулась с ситуацией «действовать-или-умереть». Невооруженная, какой она была, она не могла ничего сделать, чтобы уничтожить людоеда; но если бы она ничего не сделала, Бреччио был бы мертв, и она быстро последовала бы за ним. Собрав всю свою храбрость, она кинулась прямо на ноги огру сзади, «нырнув» прямо между ними в тот момент, когда существо двигалось на беспомощную фигуру Бреччио.
Она поймала людоеда в середине шага, когда одна нога пошла вперед, а другая назад. Она почувствовала на мгновение, что действие этих «ножниц» может сломать ее пополам, но людоед, неподготовленный к этой атаке с нового направления, споткнулся об нее и тяжело упал на землю. Бреччио, оправившись от собственного падения как раз вовремя, скатился с дороги и вскочил на ноги, когда его противник врезался в пол.
Ромуланец не дал своему оппоненту возможности встать. В тот момент, когда монстр упал, Бреччио бросился вперед и воткнул свою зазубренную доску так сильно, как только мог, в шею людоеда. Доска сломалась в первый раз, не нанеся большого ущерба, но получившийся в результате осколок был еще острее. Второй удар был всем, что нужно. Кровь хлынула из раны, обильно покрывая как Бреччио, так и Мэтику теплым липким веществом. Огр несколько раз дернулся, затем замер неподвижно.
Мэтика осторожно выбралась из-под ног огра и встала, только чтобы увидеть Бреччио, глядящего на нее. Ромуланец снова взглянул быстро и открыл рот, чтобы что-то сказать, но снова закрыл его.
- Пожалуйста, - кисло сказала Метика.
- Что?
- О, извини, я думала, ты сказал спасибо.
- Нет, я этого не делал. - Бреччио все еще не смотрел на нее.
- Конечно, нет. В конце концов, не следует благодарить за выполнение своего долга. Как глупо для меня было забыть это.
Несмотря на то, что он держал свое лицо строго суровым, Бреччио не мог помешать румянцу проявиться на нем; в случае с ромуланцем это представляло небольшой избыток зеленого цвета вокруг кончиков его заостренных ушей.
Чтобы перевести разговор с этой чувствительной темы, Бреччио подошел и взял из рук мертвого огра железный меч, и ему потребовались обе руки, чтобы поднять его. Это было тяжелое оружие, и он почувствовал уверенность, которой не было с тех пор, как он прибыл в это странное место. «По крайней мере, сейчас у нас есть настоящее оружие, если что-то пойдет не так», - сказал он.
Над их головами раздался шум, и они испугались. Они боялись, что еще один гигантский птеродактиль пикирует на них, но вместо этого только Эновил завис в воздухе примерно на высоте пять метров над их головами. Забавно выглядящий гном взглянул сначала на мертвого людоеда на земле под своими ногами, а затем на тушу птеродактиля вдалеке, которая все еще была подвешена в воздухе, где она врезалась в подиумы.
Наконец, гном покачал головой и с сожалением прокудахтал. «Я не могу взять вас обоих в любом случае, не так ли?» - сказал он.
- Тогда Вы несете ответственность за то, что привели нас сюда, - обвинила его Мэтика. - Я знала, что это ваш тип увеселительного дома.
- Ой ли? - Брови Эновила великолепно изогнулись. - Весело ли вам?
- Вы прекрасно знаете, что я имела в виду, - сказала Мэтика, будучи не в настроении парировать его слова. - Я требую, чтобы Вы немедленно вернули нас к своим людям.
- Вам придется немного поговорить, - сказал Эновил. – Я - совершенно глухой на правое ухо.
Но прежде чем Мэтика смогла что-то сказать, безумный органианец снова исчез с очередным резким хлопком, оставив их не в лучшем положении, чем раньше.
- Разговор с ним подобен просеиванию воздуха через сито, - проворчала девушка, расстроенная. - В итоге вы понимаете, что ничего не сделано.
Когда Бреччио не ответил немедленно, Мэтика взглянула на него и обнаружила, что он смотрит вверх во мрак. Она откинула голову назад, чтобы тоже посмотреть на все, что он видел, и это заставило ее задохнуться от ужаса.
Там, на фоне туманного неба, был виден огромный дракон, пролетавший мимо, сжимая слабо сопротивляющуюся принцессу в одной массивном, чешуйчатой когтистой лапе.

Пир, который был устроен для собравшихся групп с трех кораблей, был далеко за пределами того, что могло быть подходящим для короля. Ни один король в истории какой-либо одной планеты не мог позволить себе все эти экзотические блюда, которые были на столе, ожидая выбора. Здесь был нархорн, фаршированный крошечными раками с Меластины и покрытый густым винно-манзатиновым соусом; крошечная дро-птица, не больше, чем человеческий палец, обжаренная до сочного коричневого цвета; свежий патасторианский говяжией паштет; тонкие Ромбоиданские пирожки с соусом из пьяных ягод; живые коряги, должным образом источающие свою розовую секрецию, которая считалась страшным деликатесом на планете Руффам; и сотни других специальных деликатесов со всех основных миров всей известной Галактики.
Пир был устроен на длинных прямоугольных деревянных столах в огромном зале длиной более ста метров. Эновил привел группу сюда в ответ на предложение о том, чего, возможно, не хватало в его жизни – удовольствии обедающего гурмана.
Эновил был в процессе принятия решения о том, что, хотя его энергетическому телу не нужен тот вид жизнеобеспечения, который требуется физическим телам, он, тем не менее, мог снабдить себя любым деликатесом, который до сих пор был открыт во Вселенной. Поняв, что он слишком долго держал своих гостей без еды, он пригласил их принять участие в этом пире во время их собственного досуга. Он исчез ненадолго, но вернулся через минуту такой же бодрый, как всегда.
Кирк бродил вдоль стола, выбирая маленькие кусочки разных блюд, как на огромном шведском столе. Качество еды было действительно самым высоким, какое он когда-либо пробовал, но его разум был далек от его вкуса. Произошли другие, более любопытные события, чем те, которые предоставил Эновил.
Пробикол и Колвор вели себя очень странно. В течение последних нескольких часов Кирк заметил, что они смотрят на него с нечитаемым выражением на лицах, хотя они довольно быстро отворачивались, когда понимали, что он заметил это. Они также все чаще смотрели друг на друга с выражением расчитанной хитрости. Казалось, что происходит какая-то игра, на которую Кирк не получил приглашение, хотя другие предполагали, что он знает правила. Ему было любопытно узнать, что это было, но по понятным причинам он не мог спросить ни одну из сторон. В конце концов, он решил отвечать знающими улыбками им обоим, надеясь, что они подумают, что он знает больше, чем он знал на самом деле.
Он также был весьма озадачен исчезновением Мэтики Спирукис. Она определенно уже не была с тремя группами, которые следовали за Эновилом через эту Страну Чудес. Он сделал быстрый запрос на «Энтерпрайз» только чтобы узнать, что она не была транспортирована на борт. Спрашивать Эновила было бесполезно; органианец просто улыбнулся и сказал: «Хотя я всемогущий и всезнающий, капитан, это не значит, что я все рассказываю». Тот факт, что Эновил не беспокоился, мог быть истолкован как хороший знак - но с другой стороны, с чего бы Эновилу беспокоиться? За благополучие Мэтики отвечал Кирк, а не он.
Кирк сверился со своими остальными офицерами, но никто из них не мог точно вспомнить, когда в последний раз они видели Мэтику. Капитан был уверен, что он и девушка спорили перед игрой Спока с компьютером, но это было несколько часов назад, - а тем временем лидеры ромуланцев и клингонов начали свою неизвестную игру. Могло ли исчезновение Мэтики иметь отношение к этому? Но какая связь могла здесь быть?
Кирк рассеянно ощущал вкус разнообразной пищи, которую он никогда раньше не видел. Если бы дела продолжались так долго, как раньше, ему пришлось бы предпринять какие-то действия, чтобы нарушить тихую игру, в которую играли клингоны и ромуланцы. Он еще не был уверен, какую форму примет это действие, но он знал, что, что бы это ни было, Колвор и Пробикол запомнят это надолго.
Уверенность капитана Колвора в успехе его стратегии уже давно испарилась. Не было никаких вопросов, но ромуланцы знали о попытке взрыва их корабля. Необходимо было вынудить Пробикола выступить против клингонов и/или Федерации. Но полное игнорирование вторжения было тревожным, если не сказать больше.
Для такого клингона, как он, ожидание того, что что-то должно случиться, было мучительной пыткой. Колвор предпочитал предпринимать непосредственные меры против своих противников, какими бы ни были результаты. Он не осмелился снова действовать против ромуланцев; первая атака заставила их насторожиться, и было мало шансов застать их врасплох во второй раз. Тем не менее, «Энтерпрайз» представляет немного более легкую добычу. Из-за того, что он был более крупным кораблем, в нем было больше мест для скрытия - и, не подозревая о том, что произошло, они не были предупреждены о возможности вторжения.
Однако на этот раз он не попытался найти ромуланца, желающего сделать за него работу. Несмотря на преимущества такого плана, он имел один огромный недостаток: именно он полностью зависел от способностей члена одной из низших рас. Очевидно, что некомпетентность девушки-терранки привела к провалу первого плана; Колвор отказался совершать ту же ошибку дважды. Он напомнил себе о старом клингонском девизе: «Никогда не доверяй низшему выполнить работу должным образом».
В следующий раз, как только представится возможность, он лично будет руководить работой. Он связался со своим кораблем и приказал своему инженеру подготовить еще одну бомбу.

Глава 15

День оказался длинным и утомительным для Метики и Бреччио, когда они пробирались сквозь бесконечную «закулисную» зону мира Эновила. Мэтике нечего было есть или пить, так как она оставила «Энтерпрайз» вместе с остальной группой, и ее тело громко жаловалось на ее плохое обращение с ним. Там также не было туалетных помещений; когда появилась нужда в приватности, она объяснила ситуацию Бреччио и отошла на достаточное расстояние от стены, пока не оказалась за пределами одной из подпорок. Бреччио, несмотря на все его грубые ромуланские манеры, вел себя по-джентльменски и терпеливо ждал, пока она вернется, прежде чем продолжить путь. Когда это было необходимо, она возвращала ему любезность.
Независимо от того, как далеко они продвинулись, они не смогли найти проблеска в серости своего окружения. Подиумы и подпорки, веревки и мешки с песком, казалось, были универсальным вездесущим декором. В какой-то момент они обнаружили яму в полу, заполненную огромными шестернями и зубчатыми колесами - более пяти метров в диаметре - все вращались и тикали, как будто весь мир бежал по часовой стрелке. Мэтика не верила в это; Вероятно, Эновил установил их здесь только для эффекта. Двое путешественников обошли вокруг ямы и продолжили движение, как будто ничто не нарушало путешествие.
Но если пейзаж и был монотонным, их само путешествие не было. Птеродактиль и людоед были только первыми из причудливых и опасных существ, которых они встречали вдоль всей своей одиссеи. Был огненный демон, чье прикосновение, вероятно, оказалось бы фатальным; пара анимированных скелетов с поврежденными органами, которые продолжали сражаться, пока их кости не разламывались и не рассеивались по земле; орк в толстой бронзовой броне; спектральные существа, которые были совершенно неосязаемы, но которые могли задушить живое существо, обволакивая его своими теневыми формами; странные звери с многочисленными конечностями и неутомимым аппетитом к человеческой и/или ромуланской плоти; и другие, которые, похоже, даже на некоторое время не задержались в памяти Мэтики.
Каким-то образом, какими бы грозными ни казались их противники, двум путешественникам всегда удавалось выиграть свои сражения. Преимущество победы иногда было слишком ограниченным для комфорта, но из каждой битвы они выходили невредимыми. Тайно Мэтика сформулировала теорию о том, что Эновил наблюдал за ними все время, получая некие замещающие ощущения от наблюдения за их подвигами, но убеждаясь, что вещи никогда не выходили слишком из-под его контроля. Однако она не произносила эти мысли вслух; во-первых, Эновил мог услышать их, если бы это было так, это могло бы повлиять на его поведение, - а, во-вторых, она не хотела давить на Бреччио. Ее собственное продолжающееся благосостояние слишком сильно зависело от него.
Молодой человек был для нее еще грустной тайной, несмотря на все испытания, которые они прошли вместе. Будучи воспитанным с жестким чувством идеалов и обязанностей ромуланцев, он твердо соблюдал обещание о взаимной помощи, и Мэтика знала, что он будет продолжать это делать до тех пор, пока не окажется в опасности. Но кроме этого не было никаких разговоров. Ромуланцы были, в конце концов, отдаленным ответвлением вулканской расы, и, читать их эмоции иногда было трудно, Бреччио явно нелегко работалось так тесно с врагом своего народа; если он посчитает, что сотрудничество больше не требуется, может ли он посчитать, что их договор прекращен? Это вернет Мэтику снова к ее статусу диверсанта - а она была слишком хорошо осведомлена о том, что в боевых ситуациях ромуланцы не брали пленных. Она, как враг, будет убита.
Она ничего не сделала, чтобы дать Бреччио хоть какой-либо намек на то, что их жизнь может не быть постоянной угрозой. Двое молодых людей мало говорили, пока они блуждали по этому теневому миру за «реальностью», созданной Эновилом для других. И все же иногда Мэтика чувствовала, как Бреччио смотрит на нее, когда думает, что она не видит, - и были времена, когда она обнаруживала, что ее собственный взгляд лениво блуждает в его направлении. Ну, почему я не должна смотреть на него? – думала она. На него не так уж неприятно смотреть. Как для ромуланца - поспешно добавила она.
Она понятия не имела, как долго они были затеряны здесь, за кулисами; ее часы остановились после того, как они упали с подиума. Все, что она знала, было то, что прошло слишком много времени с тех пор, как у нее последний раз были еда или сон, и ей отчаянно нужны были оба.
Затем, внезапно, они дошли до двери.

Хотя Эновил позволил другим гостям отдохнуть во время их экскурсии, Кирк чувствовал себя почти таким же утомленным и нетерпеливым, как и Мэтика. Независимо от того, что кто-то предлагал для этого мира, у Эновила уже было это. Правда, способы, которыми он демонстрировал вещи, были бестолковыми и беспорядочными, но они действительно работали. У Кирка и его команды уже не хватало фантазии, о чем можно было подумать... - так же как и у ромуланцев, и у клингонов.
Кирк специально проконсультировался с доктором Маккоем. Будучи дипломированным психологом, врач должен был быть человеком, который смог бы лучше всех понять характер Эновила; именно у него был лучший шанс выяснить, почему органианец был недоволен и что ему нужно, чтобы вылечить это состояние.
- Я не знаю, Джим, - сказал Маккой, качая головой. – В нем есть что-то, чего я не могу понять. Там и сям были отдельные моменты, когда я видел мерцание чего-то полезного, но я ничего не могу выразить словами. В нем есть кое-какие тайны, я в этом уверен, но мне нужно немного больше времени подумать, прежде чем я могу Вам точно сказать, что это такое.
- Время - это как раз то, чего у нас нет, Боунз. Клингоны или ромуланцы могут придумать это в любую секунду, а тогда мы проиграли. И к тому же, у нас есть колонисты на Эпсилоне Дельты-4. Мы не можем ждать долго, или для них будет слишком поздно.
- Я сделаю все, что смогу, Джим. Это все, что я могу пообещать.
Кирк снова пошел бродить, все еще глубоко задумавшись. Упоминание Эпсилона Дельты-4 еще раз привлекло его внимание к Мэтике Спирукис. Дочь исследователя по-прежнему оставалась пропавшей без вести. Ее не было на борту «Энтерпрайза», а сенсоры корабля смогли зафиксировать каждую человеческую форму жизни в этом пузыре нереальности, кроме нее. Казалось, что она перестала существовать где-либо, хотя Кирк знал, что Эновил вполне способен обмануть сенсоры, чтобы они не регистрировали ее присутствие. Кирк очень устал от обходной тактики органианца. Эновил должен был хорошо знать, где находится Мэтика; почему он никому не говорит?
Они вернулись сейчас к осмотру планеты, усаживаясь на трибуны большой арены и смотря вниз на сцену гладиаторского боя. Один из ромуланцев предположил, что Эновилу, возможно, не хватает острых ощущений от зрелищных видов спорта, и органианец демонстрировал то, что он мог бы, якобы, делать в этой области интереса. Вид внизу на поле был хуже, чем четырехаренный цирк. Несколько команд мужчин боролись голыми руками. Другие люди сражались в явной манере борьбы без правил – с мечами, булавами, боевыми топорами, пиками, сетками и кинжалами. Другой комплект пытался укротить различных диких животных. Группа спортсменов устраивала эстафеты взад и вперед по полю, используя других соперников в качестве препятствий, которых следует избегать. Последняя группа играла на траве, игра была очень сложной, в ней использовались три больших мяча, ракетка, обручи, свистки и весьма специфические подушки для живота. Кирк не мог увидеть в этом ни малейшего смысла, как ни пытался. Как только кто-то привыкал к вспышкам экстравагантности Эновила, его творения ставали действительно довольно скучными.
- А теперь, дамы и господа, главная приманка, - заявил Эновил, с явно большей помпой, чем казалось, эта ситуация требует. - Я обращаю ваше внимание на центральную дверь.
Кирк посмотрел на указанное место, задаваясь вопросом, что еще, ради всего святого, придумал Эновил. Дальняя сторона арены была большой пустой стенкой, поднимающейся выше, чем мог видеть Кирк. В центре ее открылась большая позолоченная дверь, и появились две фигуры. Одна выглядела как ромуланец, а другой была... Мэтика.
Потребовалось лишь мгновение, чтобы предположение оформилось в его разуме, и тогда Кирк стал действовать. Выпрыгнув со своего места, он спустился по проходу к арене, не обращая внимания на соревнования и бои. Он побежал прямо к девушке со своего корабля и закричал: «Мэтика, с Вами все в порядке?»
Девушка и ее спутник ромуланец выглядели ошеломленными, как будто они не могли поверить, где они находятся. Они мгновенно остановились, мускулы их напряглись, наблюдая за хаосом, происходящим на поле вокруг них. Затем Мэтика увидела, что Кирк бежит к ней и заметно расслабилась. «Наконец-то, - сказала она. - Я начала думать, что мы никогда не найдем пути назад».
- Что случилось? Где Вы были? Как Вы отделились от нас? Почему ромуланец с Вами? Как ваша одежда так сильно изорвалась? - Теперь, когда он знал, что она в безопасности, облегчение Кирка вылилось в шквал вопросов, которые преследовали его с тех пор, как исчезла девушка.
Коммандер Пробикол, ответственный за ромуланскую группу, также прошел через поле, когда увидел, что появился член его экипажа. Он двигался медленнее, чем Кирк, с большим достоинством, и все же сумел как-то преодолеть то же расстояние почти за такое же время. «Возможно, лейтенант Бреччио сможет ответить на эти вопросы, капитан Кирк», - сказал он.
Оба капитана корабля вопросительно посмотрели на молодого ромуланца. Мэтика тоже посмотрела на него, с выражением тревоги на своем прекрасном лице. Перемирие между ними было закончено, и Бреччио поклялся обращаться с ней как с саботажником. Она не заслужила ничего лучшего, она знала это. Ее действия были поспешными и глупыми. Но, все же, она боялась того, что он скажет.
Бреччио выглядел слишком взволнованным для ромуланца. Он дважды открыл рот, чтобы заговорить, закрывая его каждый раз, не сказав ни слова. Он старательно не смотрел на Мэтику. Наконец он сумел выдать ответ. «Я... я был на борту корабля, проверяя машинное отделение, когда меня внезапно транспортировали в место, которое я не узнал - сюда, на эту планету. Эта женщина из Федерации была там со мной; Я не знаю, откуда она взялась» далее он продолжил с этого места, чтобы описать некоторые приключения, которым они подверглись за кулисами.
Мэтика слушала его пересказ в ошеломленном молчании. Бреччио лгал - ради нее. Несмотря на то, что он сказал ей ранее, он сознательно скрыл ее попытку саботажа, чтобы его командир не создал инцидент.
Это был ужасный риск, Мэтика была уверена. С учетом ромуланского отношения к долгу, которое так сильно укоренилось, такую ложь нужно было считать ужасным преступлением. И все же он лгал, чтобы защитить ее. Зачем? Каждый из них спасал жизнь другого человека во время путешествия; любой долг, который он должен был ей за спасение, был отменен путем ее спасения. Так почему же он лгал?
Коммандер Пробикол слушал рассказ Бреччио, сузив глаза. Исходя из его нетерпеливой позы, Мэтика была уверена, что он верит не всему, что говорит Бреччио. Тем не менее, лидер ромуланцев дождался, пока его лейтенант закончит, прежде чем заговорил. «Это все, что Вы хотите рассказать?»
Бреччио колебался. «Ну, есть больше деталей, если Вы хотите, сэр, но я представил общее обозрение».
- И Вы настаиваеие, что никогда не видели эту женщину, прежде чем материализоваться в этом мире?
- Да, сэр, не видел. - Голос Бреччио был слегка надтреснутым, а Мэтика не верила в его способность кого-то обмануть.
- Странно. - Пробикол небрежно погладил себя по лбу в жесте предполагаемого недоумения. - Некоторые из ваших коллег-членов экипажа отчетливо слышали, как Вы обращались за помощью. Почему?
Бреччио сглотнул. «Я... я думал, что увидел что-то странное на одном из циферблатов, сэр. Я хотел, чтобы кто-то еще зашел и проверил мои показания».
- Понятно. Мы нашли ваше оружие на полу напротив одной стены. Как это случилось?
- Я уронил свой стилус, сэр. Оружие, должно быть, выскользнуло из кобуры, когда я наклонился, чтобы поднять стилус.
- Вы, должно быть, были очень неуклюжи, лейтенант.
- Боюсь, что так, сэр. - Бреччио был жестко внимателен, его взгляд сосредоточен на бесконечности.
- Мы также нашли фазер модели Федерации на полу. Его Вы тоже уронили?
Бреччио не ответил, но пот начал проступать на его лбу.
- Я заметил, что кобура этой женщины пуста. Неужели фазер выпал оттуда?
Кирк стоял молча до сих пор во время этой инквизиции, но теперь, когда тема резко повернула в сторону одного из его людей, он почувствовал себя обязанным высказаться. «Я предупреждаю Вас, Коммандер, не делать необоснованных обвинений в отношении моей команды и тогда не будет серьезных последствий».
- Капитан. - Мэтика тихонько положила руку на руку Кирка. - Я не... Он прав, я была там.
Она повернулась к Пробиколу. «Лейтенант Бреччио просто пытается защитить меня. Я была в вашем машинном отделении, и он поймал меня там».
Пробикол повернулся лицом к ней. На его лице была натянутая, самодовольная улыбка и вспышка огня в глазах. «И что, скажите на милость, Вы делали в нашем машинном отделении?»
- Вам не нужно отвечать, Мэтика, - посоветовал ей Кирк. - В это время, в этом месте, он не имеет права...
Мэтика покачала головой. «Это то, что я должна сказать. Я чувствую себя настолько виноватой сейчас, мне так стыдно, что мне нужно разобраться с ним». Она расправила плечи и посмотрела коммандеру ромуланцев прямо в лицо. «Я пыталась саботировать ваш корабль, установив бомбу в машинном отделении».
Ромуланский коммандер просто кивнул; это был ответ, которого он ожидал. Но Кирк выглядел ошеломленным. «Вы сделали что? Кто дал Вам такое право? Никто на борту «Энтерпрайза» не транспортировал бы Вас на ромуланский корабль без приказа от меня».
- Вы пытаетесь сообщить о своей невиновности, капитан? - проворчал Пробикол.
- Он невиновен, коммандер, - сказала Мэтика. – До сих пор я говорила вам правду, и я продолжу. Это был капитан Колвор, тот, кто сказал мне об этом, и я пошла с ним, потому что ... ну, потому что я торопилась, и я не переставала думать рационально. Это нехорошее оправдание, и я не пытаюсь использовать его как таковое. Колвор забрал меня на свой корабль, дал мне бомбу, показал мне, как ее установить, и транспортировал меня на «Тэйлон». Лейтенант Бреччио поймал меня и попытался остановить меня, а потом нас мгновенно транспортировали сюда. Вся остальная его история верна.
Пробикол издал насмешливый фырканье. «Хорошо, есть один способ проверить вашу историю - мы увидим, что скажет клингон». Он повернулся и посмотрел на Колвора.
Но не было никакого признака капитана клингонов.

Глава 16

Когда на арене появилась женщина-терранка, Колвор понял, что наступило время для немедленных действий. Коммандер ромуланцев и капитан Федерации будут торговаться между собой в течение нескольких минут, но девушка не преминет упомянуть об участии Колвора в этом деле, и они, в конце концов, обратятся к нему для подтверждения. Когда его план был впервые введен в действие, он был уверен в том, что придумал отговорки на любые трудности, но в промежуточные часы у него возникли сомнения. Ничего не шло так, как он планировал до сих пор, и теперь, в панике, он почувствовал необходимость предпринять более решительные шаги.
К счастью, внимание всех было сосредоточено на двух новоприбывших. Это дало ему возможность немного отойти от толпы и связаться со своим кораблем. В течение нескольких минут он снова транспортировался на борт, и в его голове возник план. Ромуланское судно будет настороже против любых злоумышленников после неудачной попытки терранской девушки взорвать его, но безопасность на борту «Энтерпрайза» может быть немного небрежной. Кроме того, «Энтерпрайз» был крупным кораблем и мог быть для него более угрожающим, если бы возникли какие-либо боевые действия; с «Тэйлоном» было бы легче справиться своим судном.
К счастью, его главный инженер уже собрал вторую бомбу для него, как и было приказано. Капитан клингонов забрал ее, и его команда быстро транспортировала его на борт судна Федерации.
Он материализовался в небольшом коридоре, который вел к одному из малоиспользуемых вспомогательных силовых агрегатов. Хотя, как и все офицеры клингонов, он был проинформирован об общем расположении судов Федерации, он не был так близко знаком с ними, как с ромуланскими. Последние были почти идентичны клингонским крейсерам, но это было незнакомым и тонко отличалось.
Ему потребовалось несколько минут, чтобы правильно сориентироваться и решить, куда он хочет пойти. Затем, со всей хитростью прирожденного мелкого воришки, он скользнул по своему выбранному маршруту, невидимый кому-либо из команды «Энтерпрайза».
Когда Кирк осмотрелся на арене и увидел, что капитана клингонов там нет, он понял, что у них будут проблемы. «Спок, Скотти, идите сюда оба,» - позвал он. Когда двое мужчин вышли с трибун, чтобы присоединиться к нему, Кирк вытащил свой коммуникатор и сообщил «Энтерпрайзу», что сразу трое будут транспортироваться на борт.
- Как насчет нас, Джим? - спросил Маккой, указывая на остальную часть группы с корабля.
Кирк покачал головой. «Мне нужны только люди, знакомые с техническими разработками корабля. Если мы не сможем остановить Колвора, вы сможете сделать немного, и в этом случае я бы предпочел, чтобы вы были здесь в безопасности».
К тому времени Спок и Скотти были уже рядом с капитаном. Кирк отдал команду кораблю, и трио сразу почувствовало странное покалывающее ощущение луча транспортатора. Через несколько секунд они уже стояли в знакомой обстановке транспортаторной комнаты на борту «Энтерпрайза». Кирк спустился с платформы и быстро направился к интеркому, встроенному в стену.
- Капитан - мостику, - сказал он решительно. - Статус Красный, повтор, Статус Красный. Капитан безопасности: Состояние боевой готовности – на борту вторженец. Есть основания полагать, что у нас есть один или несколько нарушителей на борту судна с целью саботажа. Поиск должен быть сосредоточен в инженерных секциях. Каждая команда безопасности должна сопровождаться кем-то из инженерного, чтобы они могли знать, какие знаки нужно искать. Нарушитель или нарушители должны считаться вооруженными и опасными, поэтому я хочу, чтобы все фазеры были установлены на поражение. Мы не можем рисковать.
Сделав это, Кирк повернулся к своему главному инженеру. «Скотти, я хочу, чтобы Вы составили план поиска. Вы знаете корабль лучше, чем кто-либо другой. Перечислите места, откуда Вы могли бы нанести наибольший урон, если бы у Вас была только одна бомба и очень мало времени».
Скотти нахмурился. «Да, капитан, я смогу придумать дюжину, не напрягаясь».
- Это то, чего я боялся. - Повернувшись к своему Первому офицеру, Кирк продолжил - Спок, пойдемте со мной на мостик. Я хочу, чтобы Вы подключили компьютеры к системе внутренних сенсоров, чтобы увидеть, можем ли мы найти какие-либо следы кого-то или чего-то, чего не должно быть там. Если компьютер сможет определить любые области опасности, это может выиграть время для поисковых команд.
В коридорах вспыхивали огни, сирены выли, и люди пробегали мимо них. Это было похоже на полный хаос, но Кирк знал, что это была упорядоченная неразбериха. У каждого члена экипажа был свой боевой пост, и он знал, как лучше всего добраться до него из любого места на корабле. Капитан и его Первый офицер пробрались сквозь толпу к ближайшей станции турболифта и ждали следующей свободной кабины. Оба поднимались в тишине, поднятие было быстрее обычного - во время красной тревоги турболифты работали на максимальной скорости, даже если это было немного неудобно для пассажиров.
Вернувшись на мостик, Кирк почувствовал себя немного более дома, немного более способным решить любые проблемы, которые могут возникнуть. Он был связующим звеном корабля, фокусом всего, что происходило. Доклады постоянно приходили к нему от разрозненных команд, когда они прочесывали корабль в поисках клингонского саботажника. Позади него Спок работал со своей обычной вулканской эффективностью за компьютерным терминалом, ища любую подсказку, которая могла бы указывать на присутствие врага.
Несмотря на напряженность ситуации, несмотря на опасность, угрожающую «Энтерпрайзу» и его команде, Кирк почти чувствовал облегчение от возвращения сюда, в то место, где он был «своим». Это была угроза, которую он мог понять и разобраться. Она была основана на чем-то реальном - в отличие от безумия сумасбродной планеты Эновила. По крайней мере, здесь были правила, которые имели смысл для разумных людей.
- Капитан, - раздался голос Спока позади него. – Кажется, я что-то нашел.
После длинного ряда негативных сообщений Кирк был готов ухватиться за что угодно. Он выскочил из своего командного кресла и был рядом с вулканцем через несколько секунд. «Что там?»
- Кажется, это разрыв в цепях реле переопределения. Взгляните своими глазами.
Кирк взглянул на схематический рисунок на дисплее компьютерной станции Спока. Цепи реле переопределения были отказоустойчивым механизмом корабля, который должен был мгновенно информировать Инженерное о любых сбоях в важнейших функциях корабля и автоматически перенаправлять эти функции на резервные системы. Корабль, такой большой и сложный, как «Энтерпрайз», является сложным инженерным сооружением, в него встроено множество резервных систем; потенциальный саботажник хотел бы убедиться, чтобы эти вторичные системы были выведены из строя, прежде чем решать свою главную задачу. В противном случае его планы могли бы сойти на нет, даже если ему удастся установить свою бомбу.
Кирк немедленно связался по интеркому со своим Главным инженером, который координировал поиск. «Скотти, была повреждена Система EC-1052. Что именно это означает?»
На какое-то мгновение наступила тишина, пока инженер рассматривал проблему. «EC-1052 отвечает за сигнал тревоги, сообщающий нам, когда что-то не так с системой охлаждения двигателя. Если он не сработает, невозможно будет включить вспомогательные охладители».
Ситуация сразу же стала очевидной для Кирка. Судовые двигатели интенсивно выделяли значительное количество тепла, которое должно было постоянно нивелироваться с помощью системы охлаждения. Если бы охлаждающая техника сломалась, двигатели быстро разогрелись бы до критической точки и взорвались, прихватив с собой всех, и корабль вместе с ними. EC-1052 должна была предотвратить это, переключившись на резервную систему охлаждения в случае сбоя первичного устройства. Но если EC-1052 не сработает, переключение не сможет произойти, и повреждение основной системы охлаждения может означать разрушение «Энтерпрайза» вскоре после этого.
- Какие команды проверяют цепи охладителей? - спросил Кирк.
- Никакие, капитан. Мы в первую очередь проверяли двигатели. До этой минуты мы не думали, что действие бомбы будет таким фатальным. Я мог бы перенаправить…
- Да, сделайте это, Скотти. Я сейчас иду туда, сам.
Кирк договаривая, был почти за дверью, двигаясь так быстро, что даже мистер Спок не смог догнать его. Двери турболифта закрылись за капитаном, прежде чем Первый офицер смог покинуть свой пост и последовать за ним. Мистер Спок должен был подождать еще пару минут, прежде чем прибыла вторая кабина турболифта, чтобы также доставить его в секцию корабля, в которой была установлена система охлаждения.
Для Кирка ожидание было мучительно долгим, пока его кабина двигалась сначала вниз, а затем в бок в своем путешествии по кораблю к насосам охлаждающей жидкости. Он вытащил свой фазер из кобуры и проверил, чтобы тот был установлен на поражение. Это было сделано, ему больше нечего было делать, кроме того, чтобы стоять и ждать, наблюдая за мигающими огнями, указывающими, какие станции прошел турболифт. В любой момент своего беспомощного застревания в этом крошечном отсеке он ожидал услышать взрыв бомбы клингонов, - и все же секунды безжалостно тикали и ничего не происходило.
Кабина, наконец, резко остановилась, и перед ним открылись двери. Кирк выбежал в коридор, держа фазер и приготовившись к чему-угодно. Эта секция корабля была пуста; в условиях красного сигнала тревоги она обычно не была укомплектована персоналом, так как были более важные секции, требующие внимания. Кирку пришлось пройти более тридцати метров по этому коридору к перекрестку, которая ведет в главный отсек охладителей, и где, скорее всего, будет диверсант.
Когда он добрался до насосной, он тяжело дышал, и он обнаружил, что дверь заперта - изнутри. Он нетерпеливо нацелил свой фазера на двери и выстрелил. Раздался знакомый высокочастотный вой, и двери засветились на мгновение, прежде чем исчезли из этой вселенной. Кирк бросился в комнату и приготовился ко всему.
Там он увидел капитана Колвора, стоящего рядом с большой коробкой, которую он прикреплял к одному из насосов. Он был в процессе окончательной настройки, когда услышал звук фазера Кирка у двери. Теперь он начал поворачиваться и вытаскивать свое собственное оружие из кобуры, когда Кирк вошел в комнату, и нырнул в укрытие.
Кирк выстрелил из своего фазера, когда увидел, как капитан клингонов поворачивается к нему. Но на этот раз ничего не появилось - ни звука, ни луча ... ничего. Кирк упал на пол, покатился и встал на колени, приготовившись стрелять снова - и снова ничего не случилось. Кирк с отвращением посмотрел на фазер в своей руке. Он сработал минуту назад на двери, поэтому его зарядный блок вряд ли мог быть израсходован. Почему теперь он не работает? Почему он подводит его?
Осечка оружия Кирка дала Колвору время, чтобы задействовать свой для защиты - но он обнаружил, что тот тоже не работает. Яростным рывком он отбросил его в сторону и начал бежать к дверному проему, через который только что вошел Кирк.
Работал там фазер или нет, капитан Федерации не собирался позволять Колвору убежать. Он быстро вскочил с колен, и запустил себя в низкое пикирование, схватив клингона за лодыжки, прежде чем тот смог добраться до двери. Двое мужчин упали на пол и начали бороться. Колвор попытался ударить своего противника в лицо, чтобы заставить его освободить себя, но Кирк смог увернуться, чтобы избежать удара. Вместо этого он использовал тело клингона в качестве лестницы, чтобы перейти к более прямому противостоянию. Он несколько раз ударил клингона в середину корпуса, уклонился от удара головой и сумел провести правый хук в челюсть Колвора. Тело клингона начало обмякать, когда Спок и команда безопасности ворвались в помещение из внешнего коридора.
Кирк встал и поднял Колвора на ноги. Капитан клингонов все еще был в сознании, но не в состоянии продолжать бой; сотрудники безопасности взяли его под стражу без борьбы.

- Слишком поздно, Кирк, - выдохнул Колвор, когда охранники забирали его. - Бомба уже установлена.
Спок, который направился прямо к бомбе, пока капитан передавал пленника охранникам, кивнул: «Кажется, он говорит правду, капитан. Эти средства управления были настроены на детонацию менее чем через четыре минуты».
Кирк понял, что, как и прежде, его работа по сохранению корабля еще не закончена. Он побежал назад - туда, где его Первый офицер стоял рядом с бомбой, и пальцами, которые ощущались так, как будо они сделаны из свинца, он начал шарить по ремням, которые удерживали тяжелый ящик на корпусе насоса. - Скажи Скотти, чтобы он стоял рядом с транспортером, - сказал он, когда работал. - Ну, попробуем запустить эту бомбу в космос, прежде чем она сможет взорваться.
Наконец он открепил бомбу от насоса и выбежал с ней, отмахиваясь от охранников, которые ринулись помогать ему. Это моя ответственность, подумал он. Если я не смогу добраться до комнаты транспортатора вовремя, возможно, по крайней мере, только один я буду убит.
Он снова пробежал по длинному коридору к станции турболифта. С каждым метром его пути, бомба, казалось, становилась все тяжелее в его руках, пока он едва смог ее удерживать. Он объявил о своем месте назначения, и кабина турболифта послушно взлетела, летя через корабль в отчаянной миссии.
Кирку пришлось стоять там, напрягаясь, чтобы удержать тяжелую коробку, пока секунды безжалостно таяли. Теперь до того мгновения, как бомба должна была взорваться, оставалось меньше двух минут, и, казалось, у него обострилось чувство, как будто турболифт не двигался вообще.
После долгой агонии двери снова распахнулись, и Кирк вышел из турболифта. К счастью, ему не надо было так далеко идти на этот раз; Комната транспортатора была всего лишь через корридор, всего в нескольких метрах от турболифта.
Он вошел в Комнату транспортатора и обнаружил, что Скотти все приготовил для него. Руки инженера забрали у капитана громоздкую коробку и осторожно поставили ее на платформу транспортера. Затем Скотти пересек комнату и взял панель управления под контроль. Перемещая рычаг вперед, он задействовал транспортер. Бомба заколебалась в воздухе на мгновение, а затем исчезла.
Кирк вздохнул с облегчением, опираясь на одну переборку. Непосредственная угроза для «Энтерпрайза» была отведена. «Куда вы отправили ее, Скотти?» - спросил он.
- Просто в космос, капитан. С такой нехваткой времени я не хотел возиться с тонкой настройкой.
Кирк медленно кивнул. Как только его ноги почувствовали себя достаточно сильными, чтобы снова ходить, он перешел через комнату к интеркому. «Кирк - мостику, следите за мониторами, я хочу точно знать, насколько мощной была эта бомба».
Несколько мгновений спустя ответ прозвучал от лейтенанта с неуверенным голосом. «Сэр, не было никакого взрыва ... точно. Бомба просто исчезла с наших мониторов, а на ее месте появились большие светящиеся буквы: Б-А-Б-А-Х».
Кирк разочарованно закрыл глаза. Черт побери Эновила и его непристойное чувство юмора! – подумал он.
Когда он снова открыл глаза, он больше не был на борту «Энтерпрайза».

Глава 17

Его транспортировали обратно на арену, где он и другие находились, когда появились Мэтика и ромуланец. Рядом с Кирком, слегка ошеломленные, стояли Скотти, Спок и капитан Колвор. Эновил ждал их в центре арены вместе с остальными группами, которые оставались там, пока это нынешнее приключение происходило.
Кирк подошел к эксцентричному органианцу и пригрозил ему обвинительным пальцем. «Вы заставили мой фазер допустить осечку там, не так ли?»
- Конечно, капитан, - любезно сказал Эновил. - Я также заставил сделать осечку оружие Колвора. Вы здесь все мои гости, было бы невежливо позволить вам убивать друг друга.
- Разрешали Вы это или нет, Колвор, конечно, очень старался причинить людям вред, - сказал коммандер Пробикол. - Я требую знать, что Вы собираетесь с этим делать.
- Ах, справедливость - это правда в действии, - сказал гном. - Капитан Колвор, Вы, конечно, вели себя самым непримиримым образом, и я думаю, что Вы вряд ли заслуживаете того, чтобы играть какую-либо дальнейшую роль в наших торжествах. Бегите, сэр, и захватите с собой ваш корабль.
Капитан клингонов открыл рот, чтобы выразить протест, но, прежде чем все услышали звук, он полностью исчез с арены. Пропали также и другие члены группы клингонов, и Кирк подозревал, что если бы он связался с «Энтерпрайзом», он обнаружил бы, что клингонский корабль полностью исчез из пузыря нереальности Эновила. Конкурс теперь должен был продолжиться только между Федерацией и ромуланцами, но Пробикол, безусловно, угрожал превратить его в ожесточенную конфронтацию.
- А что насчет них? - продолжал он, махая рукой, указывать на группу Кирка. - Они также пытались саботировать меня.
- Не обвиняйте природу, она выполнила свою часть, заботьтесь лучше о своей, - обругал его Эновил. - Утверждения капитана Кирка о его невиновности верны - он ничего не знал о действиях женщины, и она самостоятельно действовала по подстрекательству капитана Колвора. Я не буду предпринимать никаких действий против нее, хотя вы оба, возможно, захотите решить этот вопрос между собой.
- Я покажу ей, как ромуланцы справляются с диверсантами, - прорычал Пробикол.
- Не так быстро, - сказал Кирк. - Она все еще пассажир моего корабля под моей юрисдикцией. Попыткой испортить отношения между вашей Империей и нами она нарушила ряд наших собственных законов, и у нее очень серьезные проблемы.
Он строго посмотрел на Мэтику, чтобы подтвердить ей, что он имел в виду именно то, что сказал. «Я могу заверить Вас, Коммандер, она будет строго наказана за то, что она сделала».
Ромуланский коммандер слегка фыркнул, но ничего не сказал.
Мэтика повернулась и посмотрела на Пробикола. «Что... что будет с лейтенантом Бреччио?» - спросила она осторожно.
Коммандер Пробикол напрягся. «Это не должно Вас беспокоить. Он лгал мне о вашем участии в этом деле, что является нарушением его обязанностей. Какие бы ошибочные причины он не имел для этого, его научат как действовать правильно в следующий раз - если действительно будет этот следующий раз».
Пока этот обмен репликами происходил, доктор Маккой подошел к Кирку и похлопал его по плечу: «Джим, мог бы я поговорить с тобой в частном порядке какое-то мгновение?
- Начет чего, Боунз?
- Ну, после того, как ты вернулся на корабль, здесь ничего особенного не произошло. Эновил исчез, и я подумал, что он, вероятно, пошел следить за тобой. Я решил, что ему действительно нравится наблюдать за тем, как мы надрываемся ради него, - и это заставило меня задуматься о некоторых других вещах... - Он и Кирк отошли от основной группы и понизили голоса, чтобы никто больше их не слышал.
Мэтика воспользовался этой возможностью, чтобы взглянуть на Бреччио. Молодой ромуланец стоял жестко по стойке «смирно», хотя его коммандер отошел и на мгновение выпустил его из зоны своего внимания. «Это было очень благородно, то, что ты сделал, - мягко сказала Мэтика. - Сказать твоему коммандеру ложь, чтобы попытаться спасти меня».
- Это было не благородно, - сказал Бреччио. - Это было глупо.
- Тогда почему ты это сделал?
Несмотря на то, что он оставался в стойке «смирно», по его телу, казалось, прошла небольшая волна неопределенности. «Я не знаю», - сказал он, и он сознательно не смотрел на нее, когда говорил.
- Мы ведь договорились, - продолжала Мэтика. - Тебе не нужно было защищать меня.
- Я помню об этом.
- Может быть, ты начал думать обо мне как о человеке, а не как о враге?
Бреччио не ответил сразу же, и он был спасен от необходимости отвечать на ее вопросы возвращением капитана Кирка. Командир «Энтерпрайза» смотрел на Эновила с уверенной усмешкой, освещающей его черты.
- Я думаю, мы решили вашу загадку, - сказал Кирк гному. - Это должно было быть очевидно из того факта, что Вы привели нас сюда в первую очередь. Ваше поведение в представлении вокруг нас только прояснило это все.
- Теперь Вы говорите загадками, капитан, - сказал Эновил, заинтригованный. - Пожалуйста, дайте мне знать, какова ваша догадка.
- Вы помните, как Вы были разочарованы, когда я не захотел увидеть остальную часть зоопарка? И каково было ваше разочарование, когда лейтенанту Ухуре не понравился лев, которого Вы для нее сделали? И как были разочарованы, когда мы не хотели смотреть остальное «приключение», которое Вы планировали? Вы хотели, чтобы мы наслаждались этими вещами так же сильно, как и Вы, и Вы были подавлены, когда мы этого не сделали. Все, что вам нужно, Эновил, это аудитория .
Органианец взглянул на Кирка на мгновение и сморщил лоб. «Вы имеете в виду вот это?»
Трибуны арены вокруг них внезапно заполнились людьми. Некоторые из них были безумно восхищены, некоторые смеялись, другие задыхались от ужаса. Рев толпы был почти оглушительным.
Кирк закрыл глаза и медленно покачал головой. «Нет, совсем не так. Вы уже доказали, что можете создавать людей. Вы можете создать людей счастливых, грустных, храбрых или трусливых. Вы можете создать людей, которые могут соглашаться или не соглашаться с вами. Но из-за самой природы ваших сил, Вы не можете создать человека, который существует независимо от Вас, у кого есть собственное суждение, которое функционирует без вашего вмешательства. Вот то, что вам нужно. Вы привели нас сюда, чтобы показать, что Вы можете сделать. Косвенно, Вы спрашивали наше мнение обо всем, что Вы создаете. Когда мы восхищались чем-то, Вы были счастливы, а когда нет, Вы впадали в депрессию. Вы привели нас сюда, чтобы мы были вашими критиками, были вашей аудиторией, потому что это именно то, что Вам действительно нужно. Нам не платят, чтобы мы смеялись над вашими шутками или даже спорили с Вами. Вы не знаете, как мы будем реагировать, и это именно то, что отличает нас от ваших творений. Вы хотите радовать нас, потому что наши независимые мнения - это то, что имеет значение».
Эновил долгое время нехарактерно молчал. Затем он начал крутиться как волчок, все быстрее и быстрее, пока все его черты не размылись и не слились воедино. Он начал исчезать, и через несколько секунд ничего не осталось.
- Надеюсь, он не рассердился, Джим, - мягко сказал Маккой. - Вспомните историю Румпельштильцхена.
Но беспокойство доктора было напрасным. Эновил появился почти сразу же, выглядя ярко и бодро, как всегда. «Вы абсолютно правы, капитан. Блестяще. У каждого создателя должен быть кто-то, ради кого все создается, и я, как один из величайших создателей, нуждаюсь в столь же грандиозной аудиторий. Мне придется подумать о том, чтобы где-то ее приобрести. Тем временем, капитан, я в долгу перед Вами. Как я и обещал, награда ждет Вас. Назовите желание вашего сердца, и оно будет исполнено».
Кирк посмотрел на коммандера Пробикола. Ромуланский лидер явно беспокоился о том, что может выбрать Кирк, хотя он старался выглядеть невозмутимым. Кирк поиграл с идеей позволить ему немного помучиться, а потом решил, что это бессмысленно жестоко. «Вообще-то, - сказал он Эновилу, - я думаю, что мы сможем проработать преимущества нашей взаимной выгоды».
Как и ожидалось, органианец выглядел любопытным. «Каким образом, капитан?»
- Когда Вы вырвали нас из нашей вселенной и привели нас сюда, мы были на миссии милосердия. Существует планета-колония, которая оказалась непригодной для людей, живущих там, и их жизнь может быть в опасности, если мы не эвакуируем их и не перевезем их...куда-то. Мне пришла в голову мысль, что, возможно, Вы сможете...
- Привести их сюда! - с энтузиазмом закончил эту мысль Эновил. - Конечно, ничего нет проще.
Кирк слегка переступил с ноги на ногу. «Я точно думал не об этом. Это обычные люди, помните; они могут не выдержать постоянной диеты ... ммм, более необычных аспектов вашего мира. Я подумал, что Вы можете создать для них другую планету, которая подчиняется обычным законам физики, где они могли бы жить в мире. Затем, по праздникам и особым случаям, они могли приходить сюда и смотреть на ваши творения».
- Обычные законы физики – это как утомительно, - сказал Эновил. - Тем не менее, вы решили мою проблему: вам нужно только попросить, и это будет исполнено.
Его лицо внезапно просветлело. «Возможно, лучше, чтобы у них была такая скучная планета, и тогда они смогут оценить мои творения еще больше».
- Конечно, - сказал Кирк, желая поощрить Эновила развить эту мысль. - Если бы все вокруг было так необычно все время, они начали бы считать это само собой разумеющимся. О, а пока Вы перемещаете их в их новый мир, Вы могли одновременно бы сделать этих людей здоровыми? Не могли бы Вы устранить все следы отравления аргоном в их кровеносных системах?
- Никаких проблем. Я буду рад сделать все, что в моих силах для этих людей, я дам им лучшую планету, эту вселенную - или любую другую – которую кто-либо когда-либо видел. У них будет все, что они когда-либо захотят.
- Включая свободу? - спросил Кирк. - У них должна быть свобода путешествовать из этого пузыря, в и из остальной части Федерации, общаться туда и обратно - и, прежде всего, у них должна быть свобода уйти, если они так решат. Хороший критик всегда должен иметь право уйти, если представление слишком плохое.
- Вы требуете жесткую сделку, капитан Кирк, - сказал Эновил. - Но справедливую, их свобода будет такой же драгоценной для меня, как и моя собственная. Я вижу, что я не ошибся в Вас - Вы мудрый и справедливый человек.
- Спасибо. - Кирк начал отворачиваться, затем остановился. - Еще одна деталь. Эта новая планета должна называться Спирукис - в честь самого выдающегося исследователя Федерации.
Эновил кивнул, и Кирк повернулся к Мэтике. «Вы одобряете?»
В глазах девушки стояли слезы радости. «О, капитан, я не могла бы и мечтать о лучшем».
Эновил прочистил горло. «Можно мне внести небольшое предложение, капитан?»
- Какое?
- Эти двое молодых людей ... - Он указал на Мэтику и Бреччио. - У них будут серьезные проблемы, если они вернутся в свои миры. Здесь они тоже были бы свободны. Почему бы им не остаться и не стать первыми гражданами нашего нового мира?
- У меня нет возражений, - улыбнулся Кирк, еще раз взглянув на Мэтику.
- Ну, хорошо, - сказал коммандир Пробикол. - Это возмутительно. Вы нарушаете систему правосудия Ромуланской империи, и Вы не имеете на это права. Лейтенант Бреччио вернется со своим кораблем и предстанет перед правосудием, как ромуланец.
- Я так думаю, сэр, что это должен быть выбор лейтенанта. - Голос Эновила был очень мягким, но в нем нельзя было не расслышать ноток командования. Когда он выбирал, органианец мог быть довольно убедительным.
Все взгляды устремились на Бреччио. Молодой ромуланец был почти парализован нерешительностью. Он воспитывался в соответствии со строгим кодексом личной жизни и обязанностей ромуланцев. Он уже сломал этот кодекс, когда солгал своему начальнику; по всем правилам он должен заплатить за свое бесчестье. Если бы он трусливо остался здесь, его имя и его семья были бы опозорены. Чувства вины и стыда смльно противились голосу его разума. Он стоял на арене, дрожал и потел, а все смотрели на него.
Не отрывая глаз от его лица, Мэтика Спирукис протянула руки к нему. «Маркус Клавдиус Бреччио, пожалуйста, останься здесь со мной, я почту это за честь».
Бреччио повернул голову, чтобы посмотреть на нее, возможно, в первый раз. Она была прекрасна, подумал он – человеческой разновидностью красоты. Что было важнее, она хотела его. Она сказала, что для нее будет большой честью, если он останется с ней. Он понял, что лучше оставаться там, где был удостоен чести, чем идти туда, где ее не будет. Возможно, его семья и его имя будут опозорены его дезертирством; но разве они не были опозорены его ложью и его изменой в снисхождении к врагу? Еще один позор вряд ли имеет значение.
- Я останусь, - тихо сказал он.
Коммандер Пробикол был в ярости. Он сделал шаг в сторону Бреччио, возможно, с намерением применить насилие, но ничего из этого не вышло. Эновилу было достаточно просто поднять руку, и лидер ромуланцев вместе со всем своим контингентом, за исключением Бреччио, исчез с арены.
- Они снова на борту своего корабля, на своей родной территории, - просто сказал Эновил. - Надеюсь, это немного успокоит их.
Бреччио и Мэтика пошли друг к другу, вытянув руки, словно во сне. Их руки сплелись, и они стояли, глядя в глаза друг другу, как будто остальных людей на арене не существовало. Принимая это во внимание, Эновил и группа Федерации ушли, чтобы оставить двух молодых людей одних на некоторое время.
- Мне может потребоваться несколько дней, чтобы создать новую планету, капитан, - признался Эновил. - Целый новый мир требует много времени.
- Легенда гласит, что вам потребуется шесть дней, - сказал доктор Маккой.
- Ха, только для неквалифицированных или неопытных. Мне нужно всего три максимум. В то же время, капитан, я позволю Вам вернуться на свой корабль, с моей благодарностью.
- Я тоже должен поблагодарить Вас за помощь в решении нашей проблемы, - улыбнулся Кирк. - И за то, что дали нам испытать очень интересный опыт.
- Маленькая глупость из которой мудрые люди делают отличное шоу, - сказал Эновил, а затем подмигнул. - Прощайте, капитан.
Кирк и остальная его команда внезапно оказались на борту «Энтерпрайза», стоящие на мостике. Вид на экране показывал впереди не молочную люминесценцию пузыря Эновила, а черноту пространства, усеянного алмазной пылью звезд. Они снова вернулись в свою собственную вселенную, на орбиту вокруг Эпсилона Дельты-4.
Доктор Маккой подошел, чтобы встать рядом с капитаном. «Думаю, Вы приняли правильное решение о желании, Джим. Но все-таки, разве Вы не думаете, что Вы иногда будете просыпаться посреди ночи и задаваться вопросом, что еще Вы могли бы пожелать?»
Такая же мысль приходила и Кирку. «Все, чего пожелали бы наши сердца. Что такого есть во вселенной, чего бы мы не смогли выбрать? Богатство, женщины, сила, бессмертие - человеческая душа может быть жадным зверем. Это пугающая мысль, Боунз. Вот почему я сделал выбор быстро, прежде чем у меня появился шанс подумать о чем-то эгоистичном».
Он посмотрел на своего Первого офицера. «Но мне интересно - что бы Вы попросили, мистер Спок, если бы выбор был за Вами?»
- Это бессмысленно, Джим, - сказал доктор Маккой. - Все знают, что у вулканцев нет никаких желаний или мечтаний.
- Напротив, доктор, - спокойно сказал Спок. - Я всегда могу пожелать немного меньше сарказма от окружающих.
На этот раз Маккой не нашел слов для ответа.

Copyright © TsPok & SilverWind

2014