Кристиания
Сквозь прутья
Сквозь прутья
http://ficbook.net/readfic/1799913
Автор: Кристиания
Фэндом: Звёздный путь,Звездный путь: Перезагрузка(кроссовер)
Персонажи: Спок/Ухура
Рейтинг: PG-13
Жанры: Гет, Драма, Психология, AU
Предупреждения: Смерть персонажа, OOC
Размер: Мини, 19 страниц
Статус: закончен
Описание:
Между тем, кому дали оружие, и тем, кто вынужден подчиняться, нет места человеческим отношениям. Ведь глядя на кого-то сквозь прутья клетки, очень трудно увидеть его глаза.
Публикация на других ресурсах:
С разрешения автора.
Примечания автора:
Довольно специфический вариант миррорверса.
В промозглую, сырую погоду Ухура зябла хуже, чем в мороз. Стоило несколько минут постоять под дождём, и кончик носа немел, а в горле начинало противно скрести. Но солнечные дни на Аресе-3 выпадали нечасто, и единственное, что она могла сделать – надеть под форму тёплую шерстяную кофту.
Друзья по Академии не переставили удивляться: как можно было согласиться на такое назначение? Но Ухура хорошо знала адмирала Пайка: он любил устраивать своим подчинённым тесты на выносливость. Капризные и неприспособленные уходили, а стойкие быстро взлетали по карьерной лестнице.
В конце концов, исправительно-трудовой лагерь для заключённых и военнопленных – ещё не худший вариант. Она тянула лямку офицера конвоя полтора года, и её назначили инспектором. Ещё примерно столько же, и можно ждать нового назначения – уже в столицу.
А пока за окном нещадно хлестал дождь, и, натянув непромокаемый плащ, Ухура вышла из казармы.
- Работать! – привычно гаркнула она, и полсотни гуманоидов разных рас понуро покосились в её сторону. – Давно агонизатора не пробовали?
Агонизатор – длинная палка с электропроводимым наконечником – висел у неё на поясе вместе с фазером, настроенным на поражение. Без оружия офицерам нечего и носа высовывать из казармы: загрызут на месте.
- Шевелись, шевелись!
На пятом участке дело продвигалось совсем туго. Если до завтра её подопечные не выполнят недельную норму, Кирк устроит ей такой разнос, что мама не горюй.
Жестом она подозвала к себе старшину отряда.
- Сулу, что вы там копаетесь?
Закашлявшись, он прикрыл рот ладонью, мутные глаза мучительно вспыхнули на желтоватом лице. А что вы думали? Добыча сырья для дилитиевых кристаллов открытым способом – вредное производство, поэтому сюда и посылают заключённых.
И людей здесь почти нет. Сулу, видимо, натворил что-то совсем неподобающее, если его приравняли к выродкам из низших рас.
- Инструменты плохие, госпожа лейтенант. Тяжело.
- Может, вам доставить новейшее оборудование со звёздной базы? – скривила она губы. – Пока не наработаете на пять кристаллов, ужинать никто не пойдёт.
Из груди Сулу вырвался похожий на бульканье смешок:
- И вы тоже, госпожа лейтенант?
- Разговорчики, - буркнула она, опуская ладонь на рукоять агонизатора. Сулу отошёл.
Достав из кармана брюк упаковку сигарет, Ухура щёлкнула зажигалкой и жадно вдохнула пахнущий прелыми листьями дым. Недолго… Совсем недолго, и она вернётся в столицу, будет пить коктейли на вечеринках и танцевать с министрами, проводить целые дни на природе, как этот счастливчик Кирк. А может, она даже сможет диссертацию дописать.
- Госпожа лейтенант, разрешите обратиться.
Лениво повернув голову, она встретилась со спокойным чёрным взглядом. Высокий остроухий гуманоид неизвестной расы смотрел ей прямо в глаза, и спина его была выпрямлена. Сзади по такой осанке его можно было бы принять за свободного человека.
- В чём дело?
- Согласно вашей инструкции, каждый из нас прикладывает индивидуальные усилия для отделения чистого сырья от пустой породы. По моему мнению, это нерационально.
Ухура прищурилась. У него ещё и мнение есть?
- А как же, по-вашему, надо?
- Я предлагаю разделить отряд на группы по трое работников в каждой. Таким образом, мы получим распределение обязанностей…
Гуманоида она слушала вполуха, машинально покачивая головой. Для нечеловека этот парень, похоже, весьма неглуп.
- Так, - наконец протянула она. – А почему ко мне подошёл ты, а не староста? По инструкции ты должен был изложить свой план ему.
Заключённый слегка пожал плечами.
- Я изложил, мэм. Однако мистер Сулу отказался говорить с вами о моём предложении.
- Почему?
- Дословно он выразился так: «Иди сам – пусть тебе, а не мне задницу надерут».
Запрокинув голову, Ухура хрипло рассмеялась.
- А может, мне тебя вместо него старостой назначить? Как ты думаешь?
Тонкая чёрная бровь чуть приподнялась.
- В инструкции нет правила, запрещающего вам принять такое решение. Однако, насколько я успел заметить, руководство лагеря негативно относится к поощрению заключённых, не принадлежащих к человеческой расе.
- Ишь ты, - хмыкнула она. – Пошли, что ли. На месте мне всё покажешь.
Выплюнув сигарету, она вдавила её каблуком в жидкую грязь.
Придвинувшись вплотную к генератору тёплого воздуха, Ухура зябко потёрла ладони. Что ж такое – варп-технологию освоили, репликаторы на каждом шагу, а систему отопления в отдельно взятом бараке починить не могут.
- Это ещё цветочки, - раздался над ухом весёлый голос. – Вот скоро зима придёт… Впрочем, что я тебе рассказываю – ты уже не зелёный новобранец.
- Ага, иди Кристину свою пугай, - усмехнулась Ухура. – Как дела в медблоке? Всё готово к приезду высокого начальства?
- Это Кирк, что ли, начальство? – Синие глаза изумлённо блеснули. – Да я его ещё вот такусеньким знал.
- Мы с ним в Академии вместе учились, - Ухура пожала плечами. – Сомневаюсь, что он об этом вспомнит.
- А что, твои не справились? – Расстегнув куртку, Маккой поудобнее вытянул ноги на скамье.
- Справились. У одного из них, представь, хватило наглости придумать план разделения труда. Помогло.
- Вот как? Что же это за умник такой?
- Как раз его личное дело смотрю, - Ухура протянула Маккою падд. – Личный номер – 1276, имя – Спок, раса неизвестна.
Доктор заинтересованно придвинулся:
- А как он выглядит?
- Да почти как мы, только уши острые. И силища неимоверная – видел бы ты, как он камни ворочает.
- Может, уступишь его мне? Я бы с удовольствием изучил эту «неизвестную расу».
Ухура хмыкнула:
- Ага, чтобы потом его еле живым из твоей лаборатории вынесли? У меня и так здоровых не хватает.
За стеной раздался резкий, визжащий звук – призыв на вечернюю проверку. Ухура встала, запахнула плащ.
- До завтра, Боунс.
- Счастливо, красотка.
Может, Маккой говорил и вполне искренне, но для Ухуры его комплименты звучали едкой насмешкой. Красоткой она станет не раньше, чем наденет узкое шёлковое платье, накинет на плечи шарф, зачешет волосы в высокую причёску… И спалит в огне камина форму инспектора исправительно-трудового лагеря.
Молоденький охранник, завидев лейтенанта Ухуру, выпрямился, прижал руку к груди и выкинул её вперёд:
- Слава Императору!
- Слава Императору, - кивнула она в ответ, едва слыша собственные слова. После визита проверяющего у неё всё никак не получалось прийти в себя.
Вместо Кирка приехал капитан Саймон Мэллори. Просмотрел бумаги, заснял места разработки дилития, сделал пару замечаний по безопасности и ушёл обедать – по случаю визита такого гостя в лагерные репликаторы были добавлены дополнительные настройки. Лейтенант-коммандер Скотт, большой приятель Мэллори, за стаканом ромуланского эля выпытал у него, что Джеймса Тиберия Кирка обвинили в государственной измене и приговорили к смертной казни в дезинтеграторе.
Перед глазами Ухуры то и дело вставало весёлое, беспечное лицо капитана, лукаво поблескивающие голубые глаза. Джим всегда был храбрецом, донжуаном и забиякой – что заставило его пойти на предательство?
Дезинтегратор – это хотя бы не камера агонии. Ухуре хотелось надеяться, что перед казнью Джима не будут сильно мучить.
Какой-то сгорбленный заключённый с дозиметром в руках выбежал ей наперерез, чуть не сбив с ног. Хрупкий прибор ударился о землю, и по экрану пошла трещина.
- Растяпа! – Коротко замахнувшись, Ухура ударила заключённого по плечу агонизатором, тут же отводя руку. Движение въелось в рефлекс: слишком долго подвергать наказанного болевому воздействию нельзя. Работать не сможет.
Чьи-то серьёзные глаза смотрели на неё из-за загородки. Тот, неизвестный науке.
- А ты чего уставился? Тоже давно не получал по заслугам?
Зеленоватые губы медленно шевельнулись, точно он с трудом подыскивал слова.
- Я пытаюсь понять, как люди могут считать себя самой совершенной расой во Вселенной, если они абсолютно не способны контролировать собственные эмоциональные реакции.
От возмущения она онемела на несколько секунд. Это… существо осмеливается читать ей мораль?
Кивнув двум охранникам, она коротко приказала:
- В карцер его на двое суток.
В кои-то веки ей повезло: солнце вышло из-за туманной завесы именно в тот день, когда она уходила в увольнение. И время она провела отлично: в городском парке под ногами успокаивающе шуршала листва, медовый вкус пирожного надолго остался во рту после кафе, а в местном тире она выиграла плюшевую обезьянку.
Представляя, как вытаращат глаза её сослуживцы, увидев в казарме игрушку, Нийота посмеялась и тут же вручила обезьянку бледной девочке с огромными печальными глазами. Девочка бережно прижала обезьянку к себе и шепнула: «Паша».
- Паша? Так её зовут? – присев на колени, спросила Нийота.
- Его, - отозвалась девочка. – Это он.
- Красивое имя.
Нийота уже хотела подняться и направиться по своим делам, но её маленькая собеседница жалобно всхлипнула и уткнулась щекой в мягкую плюшевую морду.
- Что случилось? Тебя обидел кто?
- Паша, - с плачем вырвалось в ответ. – Брата моего забрали.
- Кто забрал? Куда?
В горле у Нийоты сжался клубок: она уже знала ответ.
- Приехали… на машинах… и увезли. Он рисунки клеил.
- Какие ещё рисунки?
- Со злым дядей в короне.
Листовки, вспомнила Ухура. Прокламации, чернящие Императора. Странно, что парня вообще отправили в лагерь, а не расстреляли на месте.
- Твой брат совершил нехороший поступок, - мягко сказала она. – Поэтому его осудили. Ему нужно некоторое время пожить в лагере и перевоспитаться.
- Там плохо! – вскрикнула девочка. – Я не маленькая, я знаю: там есть не дают и работать заставляют до ночи. А Паша совсем слабый.
- Ариша! – Подбежавшая русоволосая женщина с измотанным лицом подхватила её на руки. – Я тебя по всему парку ищу. Вздумала убегать.
Взгляд женщины тревожно метнулся к лицу Ухуры.
- Я надеюсь, она не потревожила вас, мэм?
Ухура медленно покачала головой.
- Нет, ничего страшного.
Переодевшись в казарме, она похлебала реплицированного супа и направилась на пятый участок. Похоже, не зря торопилась: из-за бараков явственно доносились крики.
- Госпожа лейтенант! – Сулу вырос перед ней, как из-под земли. – В отряде нарушение.
- Что стряслось?
Сулу кивнула на корчащуюся в жухлой траве орионку.
- В третьем цехе случился пожар, и заключённой номер десять-сорок пять не удалось выбраться до блокировки дверей. Заключённый номер двенадцать-семьдесят шесть самовольно оставил место работы и вручную вывел из строя систему блокировки, чтобы вытащить её. Это привело к риску распространения пожара.
Ухура устало покачала головой.
- Заключённый номер двенадцать-семьдесят шесть, выйти из строя!
Спок шагнул вперёд, сцепив руки за спиной.
- Мало ты в карцере насиделся?
- Спасение жизни логично, - произнёс он. – Она неизмеримо ценнее любого имущества.
- Ты так думаешь? Да и спас ли ты ей жизнь, большой вопрос, - хмыкнула Ухура. – Я могу приказать, и вы оба отправитесь в медблок на опыты.
Орионку затрясло мелкой дрожью. Спок наклонил голову:
- Вы можете приказать.
- Сулу, - повернулась она к старосте, - пожар распространился?
- Никак нет, госпожа лейтенант. Повреждения легко восстановимы.
Шагнув к Споку, она достала агонизатор.
- Считай, что тебе повезло.
Через пару дней ей на стол легла бумага. Монтгомери Скотт, смяв уголок пожелтевшего листа, каверзно усмехнулся:
- Я смотрю, ты своим ребятам политинформацию преподаёшь. Когда только успеваешь?
- Что ты имеешь в виду? – дёрнула плечом она.
- А ты прочти.
Подперев ладонью подбородок, Ухура склонилась над бумагой.
«Господин старший инспектор… согласно положению 241-бис Генеральной инструкции о порядке обращения с заключёнными… имеем право на климатические условия, позволяющие организму удовлетворительно функционировать… прошу принять меры».
Глянув на подпись, она вскочила.
- Права ему нужны. Я ему покажу права! Сейчас же зову охрану и иду в барак к заключённым.
Она, конечно, ожидала, что в бараке будет холодно – но уж не настолько. Измотанное тело, казалось, мёрзло сильнее, чем на улице.
- Встать! – скомандовал охранник, и существа с разным цветом кожи поднялись с нар, нестройно приветствуя вошедших.
- Вчера главному инспектору лагеря была направлена жалоба на нарушение Генеральной инструкции, - сипло произнесла Ухура. – Я пришла проверить, имеются ли основания полагать, что нарушения действительно имеют место.
Проведя ребром ладони по заросшей мхом стене, она брезгливо смахнула капли и зашагала по проходу между нарами.
«Теплоизоляции никакой. Стены тонюсенькие. Думают, раз здесь силовое поле, так и строить можно из картона?»
Ухура свернула в соседний проход, и её хлестнул по лицу мокрый ветер. Прямо над головой в крыше зияла дыра, и дождевые капли падали на пол и на рваное синтетическое одеяло.
- Кто здесь спит? – спросила Ухура. – Ты, Спок?
- Отрицательно, госпожа лейтенант. – Остроухий указал рукой на нижнее место у противоположное стены, где было посуше. – Условия моей жизнедеятельности относительно комфортны. А здесь спит Павел Чехов.
Чехов… Тот самый, с листовками.
Ухура перевела взгляд на худого паренька, держащегося за плечо Спока в попытке устоять на ногах.
- Вы должны быть благодарны, что общество даёт вам шанс исправиться, - процедила она. – Может, вы ожидали, что попадёте на курорт? Вы преступник, и обращаются с вами соответствующе. Вместо того, чтобы подбивать выродков из низших раз строчить для вас жалобы, вам бы лучше…
Она не договорила: нырнув под рукой у охранника, Чехов бросился на неё с кулаками.
- Выродок… Спок… да ты… ты… - хрипел он. Ухуре не составило труда сбить его на пол ударом под колено и прижать к хрупкой мальчишеской шее агонизатор.
Чехов даже не застонал.
- Довольно, прошу вас, - тихо произнёс Спок. – Он болен и очень слаб.
- Значит, сдохнет, - процедила она, вновь замахиваясь. И агонизатор выпал из сдавленной тисками руки, а на шее как будто затянули удавку.
Перед глазами поплыли цветные круги, в губы впрыснули расплавленный свинец. Она рвалась к свежему воздуху изо всех сил, но не могла разжать стальной хватки.
И вдруг всё закончилось. Надрывными вздохами хватая крупицы кислорода, она пустым мешком осела на пол. Охранники – их было много, очень много – изо всех сил дубасили ногами кого-то, лежащего на полу.
- Отставить, - просипела Ухура, поднимаясь на четвереньки. – Я сама разберусь.
Коротко усмехнувшись, Боунс протянул ей зеркало.
- Глянь-ка – как новенькая.
- Спасибо, - она машинально ощупала шею.
- Всё ещё хрипишь. Я тебе травяной отвар пропишу – попей недельку.
- Эх, Боунс… - Она задумчиво покосилась на пустое чёрное окно. – Знал бы ты, какой у меня был голос раньше, до Академии.
- Пела, что ли?
- За арию Тоски мне на конкурсе юных талантов третье место дали. А потом… Сам знаешь: «Стоять!», «Сидеть!», «Упал-отжался!» Тут не до песен.
- Скажите, пожалуйста, - хмыкнул Маккой, переставляя флаконы в шкафчике. – Мир потерял оперную диву. А я, можно подумать, всю жизнь мечтал испытывать яды и рвать ногти гуманоидам.
Ухура поднялась с биокровати, поправила ворот формы.
- Не повезло, что уж тут скажешь. Пойду я. Мне ещё с тем беседовать… остроухим.
- Может, всё-таки отдашь? – подмигнул Маккой. – Уж больно любопытный экземпляр.
- И этот человек ещё будет меня уверять, что ему не приносит удовольствия работа, - хохотнула она. – Шиш тебе, дорогой мой.
Спока привели к ней в комнатушку, которую она занимала на третьем этаже казармы. Начальник конвоя настаивал на своём присутствии при беседе, но Ухура раздражённо отослала его за дверь: «Я уже имела счастье наблюдать скорость реакции сотрудников вашего отдела».
Остроухий гуманоид стоял перед ней всё так же прямо, сложив руки за спиной, и уже за одну эту позу его хотелось треснуть агонизатором.
- Я благодарю вас за вмешательство, госпожа инспектор, - тихо произнёс он. – Целостность крыши барака уже восстановлена, и в настоящее время, насколько мне известно, идут работы по установке системы обогрева.
- Глупо терять рабочую силу из-за собственной халатности, - пожала плечами Ухура. – Но вы сознаёте, что натворили? Вы пытались убить меня.
- У меня не было умысла на убийство. Я действовал под влиянием вспышки гнева и рад, что не причинил вам значительного физического ущерба.
- Думаешь, это тебе как-то поможет? Ты напал на офицера. Мне стоит подмахнуть здесь, - она ткнула острым ногтем в падд, - свою подпись, и тебя казнят в камере агонии.
Спок приподнял бровь:
- Довольно неприятная перспектива. Отправляясь на Землю, я полагал, что моё сотрудничество с местными жителями окажется более плодотворным.
Ухура придвинула свой табурет ближе к столу.
- Вот об этом я с вами и хочу поговорить. Удовлетворите моё любопытство: кто вы такой, где находится ваша планета? Как вы оказались на Земле?
- Поразительно, - произнёс Спок. – С самого момента моего ареста вы первый человек, заинтересовавшийся моим происхождением. Остальным было довольно моих острых ушей и «подозрительного взгляда».
- Полагаю, вас сочли плодом неудачного генетического эксперимента, - сухо произнесла Ухура. – Итак, Спок, я жду. Чем более полную информацию о себе вы дадите, тем больше у вас шансов остаться в живых.
Кивнув на табурет напротив, она добавила:
- Можете сесть.
Остроухий осторожно устроился на шатком сиденье: видимо, охранники успели его основательно отделать.
- Моя родная планета называется Вулкан. Наша цивилизация существует сотни тысяч лет и находится на уровне развития, значительно превосходящем Империю Земли.
На презрительную усмешку Ухуры он ответил спокойным взглядом:
- Данный вывод сделан мною на основании логических умозаключений.
- Например?
- На настоящий момент ни учёные, ни пилоты имперских кораблей не имеют представление о существовании Вулкана. Искусственные спутники, окружающие его орбиту, генерируют силовое поле, непроницаемое для ваших сенсоров. Среди вулканских старейшин длительное время были сторонники контакта с землянами, но, получив достоверную информацию о вашей истории и культуре, Совет пришёл к выводу, что взаимодействие породит значительно больше негативных последствий, нежели позитивных.
- Подожди, подожди, - тряхнула головой Ухура. – Ты хочешь сказать, что где-то под самым носом Империи торчит развитая планета, а мы даже понятия не имеем об этом?
- Несколько грубая, но в целом верная формулировка. – Помолчав, Спок добавил:
- Полагаю, нарушение существующего порядка вещей сказалось бы отрицательно прежде всего на вашем государственном аппарате.
- Это почему ещё?
- Население Земли и её колоний убедилось бы на практике, что теория о превосходстве человеческой расы над другими не имеет ничего общего с истиной.
Ухура усмехнулась. Каждое слово этого – вулканоида, вулканца? – само по себе уже могло навлечь на него смертную казнь. Он явно отдавал в этом себе отчёт – и говорил.
- Предположим, ты не врёшь. Что же ты тогда забыл у нас на Земле?
Лоб Спока прорезала морщинка.
- Я не вполне понимаю смысл вопроса, госпожа инспектор. К сожалению, уровень моего владения вашим языком пока недостаточно высок.
- Я спрашиваю, зачем ты прилетел. Шпионить за нами?
Он ответил не сразу и чуть отвёл взгляд:
- Причиной было моё любопытство. Я учёный, исследователь, и мне захотелось увидеть Землю собственными глазами.
- Я же говорю, шпионить, - вздохнула Ухура.
Она неожиданно остро пожалела о том, что не достала диктофон. С другой стороны, обнародовать подобную запись было бы… рискованно.
- Думаю, я всё-таки отправлю тебя в медблок. Но при всех экспериментах буду присутствовать сама. Тебе не причинят физического вреда.
На долю секунды ей показалось, что под чёрными ресницами мелькнуло удивление.
- Долго ещё? – поинтересовалась Ухура, скользя взглядом по равномерно вздымающейся груди Спока в редких чёрных волосках.
- Обожди, куда торопиться-то? - буркнул Маккой. То и дело оборачиваясь к экрану трикодера, он вбивал показания в компьютер. – Ты же сама поставила класс «А».
Методика проведения медицинских экспериментов класса «А» была подробно изложены во врачебных инструкциях, отступать от неё запрещалась. Класс «В» оставлял медикам намного больше свободы, а после экспериментов класса «С» подопытные редко доживали больше суток.
Выключив экран, Маккой подошёл к Ухуре.
- Подробную характеристику я сбросил тебе на падд. А если на словах – чертовски выносливая раса. Болевой порог выше нашего в три с половиной раза. Пульс в состоянии покоя – двадцать ударов в минуту, при нагрузке – двадцать шесть. Кстати, сердце у него в правом боку, на месте нашей печени.
- Если что, буду знать, куда стрелять на поражение, - хмыкнула она.
- Кислородный обмен сходен с нашим, но вот соединений железа в крови почти нет. Их заменяют оксиды меди. Поэтому кровь у него и зелёная.
Ухура машинально покосилась на закреплённую в штативе пробирку с жидкостью травяного цвета.
- Костный каркас намного прочнее, чем у человека, кожа обладает повышенной способностью к регенерации. Слух хорошо улавливает ультра- и инфрачастоты. Что касается высшей нервной деятельности… Тут сложно сказать наверняка, но, думается мне, мозг у этих ребят как минимум не уступает нашему.
Ухура хмуро побарабанила пальцами по стеклянному столу. Если уж скептик Маккой такое сказал…
- Это всё?
- Что я не сказал, в характеристике прочтёшь.
Она опустила руку на рычаг, и ремни поползли вниз, освобождая худощавое тело. Спок неуверенно опустил затекшие ступни на пол.
- Одевайся, - бросила Ухура. – Тебя отведут в барак, на сегодня от работы ты освобождён.
Наклонив голову, Спок вышел в приёмную, где лежало его бельё, роба и сапоги.
- Вот что я тебе скажу, Ухура, - выдохнул Боунс. – Иметь таких работников, конечно, выгодно: за день он больше наворочает, чем пол-отряда. Но избавься ты лучше от него. Обвал, скажем, или драка с сокамерниками… Да ты не маленькая – сама знаешь.
Она с интересом покосилась на приятеля:
- Зачем мне это?
Шагнув ближе, Боунс опустил жилистую руку ей на плечо и зашептал, обдавая её острым запахом спирта:
- Затем, что если он бежит – а он может бежать, Ухура! – и сумеет вернуться на свою родную планету, нас ждёт гигантская война. И не факт, ой, не факт, что наша могучая Империя не затрещит по швам.
Ухура молча пошарила в кармане и протянула руку:
- Сигареты не найдётся? Ты куришь ужасную дрянь, но и она сойдёт.
Маккой протянул ей пачку.
- От этой орионской отравы ты загнёшься лет на двадцать раньше, чем следовало бы, - заметила она, вытаскивая зажигалку.
- Если я загнусь своей смертью, я уже буду считать, что мне очень повезло.
Затянувшись, Ухура забросила ногу на ногу.
- Знаешь, мне глубоко насрать, что случится с нашей распрекрасной Империей. Может, оно и к лучшему – наконец перестанут нам лапшу на уши вешать. А вот о Вулкане и вулканцах мне хотелось бы узнать поподробнее.
Тёплую кожаную обувь с меховой подкладкой и зимние плащи в казарму привезли как раз вовремя: на следующий день ударил мороз. Ветер мёл по ссохшейся земле позёмку и гнул к земле голые кусты. Чтобы пальцы ног не заледенели, Ухура трусцой обегала свой участок, изредка покрикивая на заключённых:
- Веселей, веселей! Чем лучше будете работать, тем быстрее согреетесь.
Им тоже должны были прислать зимнюю одежду, но транспортник запаздывал. Они сновали по карьеру всё в тех же тонких робах, и дыхание белым облачком вырывалось у каждого изо рта.
Неприспособленность к холоду, вспомнила Нийота. Едва ли не единственное, в чём вулканский организм отличался от земного в худшую сторону.
Впрочем, Спок, механически орудующий лопатой, не производил впечатление замерзшего. Не дрожал, не притопывал на месте… вот только на несколько секунд, меняясь местами с напарником, прятал побелевшие пальцы в рукава.
- Как закончится смена, заключённого номер двенадцать-семьдесят шесть – ко мне, - приказала она охранникам и направилась в казарму.
При виде двух чашек с тёмной жидкостью, от которых поднимался пахнущий ягодами пар, и вазочки, полной засахаренного печенья, Спок не выказал удивления – молча провел ребром ладони по лбу, смахивая с чёрных прядей иней.
- Садитесь, - кивнула она на табурет. – Нам наконец-то починили систему отопления, так что вы скоро согреетесь. Пейте чай.
- Спасибо, - медленно произнёс Спок. – Но, на мой взгляд, предоставление продуктов питания в обмен на информацию – не вполне логичная сделка.
- Вот как? А если мне не нужна от вас военная информация? Я хочу, чтобы вы рассказали мне о вулканском обществе. О языке, о культуре.
- Каким образом вы планируете использовать эти данные? – поинтересовался вулканец.
- Не наглейте. Всё же вопросы здесь положено задавать мне.
Отправив печеник в рот, она сделала глоток горячей и сладкой жидкости, удовлетворённо выдохнула.
- Я ещё сама не знаю, как их можно использовать. Мне просто любопытно, как живут другие гуманоидные существа – те, что считают себя разумнее нас.
Спок кивнул:
- Логичное желание. Думаю, мне стоит предоставить вам факты.
Подперев подбородок ладонями, она придвинулась ближе.
- Наше общество построено на логике. С помощью особых ментальных техник мы с детства учимся контролировать эмоции и не позволять им управлять разумом.
- Интересно. При этом применяются какие-нибудь препараты?
- Разумеется, нет. Мы всего лишь используем возможности собственного мозга. Кроме того, мы отказались от насилия и уже две тысячи лет не знаем войн.
- Может, у вас ещё и преступности нет? – хмыкнула Ухура. – Да вы пейте чай, пейте, а то остынет.
- Этого я утверждать не могу.
Протянув руку за чашкой, он сделал небольшой глоток.
- Наши предки были воинственными варварами, и порой прошлое всё же даёт о себе знать.
- Очень странно. Вы сказали, что вулканцы ценят логику. Разве война не логична?
Спок поднял бровь:
- Что логичного в насилии? Мирное распределение ресурсов намного более эффективно, а экономическая система функционирует слаженно, если не сталкивается с военными потрясениями.
- А если на вас с другой планеты нападут, вы так и будете сидеть сложа лапки, пацифисты?
Спок опустил взгляд, полный скепсиса, на свои ладони.
- Вам следовало бы заметить, что мои верхние конечности не отличаются по форме от человеских. Вряд ли понятие «лапки» применимо в данном случае. А что касается возможного нападения, то мы приложим все силы для эффективного сопротивления.
После короткой паузы он добавил:
- Тем не менее, в настоящее время наши контакты с инопланетными цивилизациями протекают бесконфликтно. Более того, три года назад Совет Старейшин распорядился о приёме и расселении беженцев с Бетазеда. Эта планета была захвачена и оккупирована Империей Земли.
Ухура хлопнула ладонью по колену.
- Ах ты ж!.. Лучшие силы военной контрразведки не могли понять, куда исчезла почти четверть населения Бетазеда. Это вы нас одурачили!
- Именно, госпожа инспектор, - спокойно произнёс вулканец.
- И как же вы теперь, интересно, сосуществуете с бетазоидами?
- Вполне удовлетворительно. Мы придерживаемся концепции бесконечного разнообразия в бесконечных комбинациях.
Она недоверчиво сузила глаза:
- Может, ваши ещё и в брак с ними вступали?
- Бывали случаи.
- Ну, знаете! – тряхнула она головой. – У нас межрасовые связи считаются извращением.
- И вы лично согласны с этой точкой зрения?
- Разумеется.
Несколько секунд понадобилось Нийоте, чтобы прогнать воспоминание о худощавом парне с темно-алыми волосами до лопаток, на которого она засматривалась из окна школы и потом корила себя.
- А как у вас с литературой, искусством?
Ответить Споку помешал заунывный сигнал вечерней проверки. Ухура поспешно встала.
- В другой раз расскажешь. Иди на построение.
Спок подошёл к двери, когда она остановила его.
- Погоди. Это не положено, но… в общем, вот.
Её рука неловко сунула ему в ладонь горсть печенья.
Странно: она ожидала, что его пальцы будут холодными, как ледышки, а прикосновение словно обожгло её. Спок медленно сжал ладонь в кулак.
- Спасибо, мэм.
Любопытства ради перед сном она спустилась на наблюдательный пост – посмотреть, что происходит в бараке Спока. Вывела изображение со скрытой камеры на экран и увидела двоих подростков, набивающих рот печеньем.
Кто бы сомневался.
На следующий день казарма загудела, как осиное гнездо, от невнятных слухов: не то Джеймс Кирк повесился в камере, не то ему удалось сбежать. Так или иначе, но казнь, назначенная на сегодняшнее утро, не состоялась.
Монтгомери Скотт, один из проектировщиков офицерской тюрьмы Тарсус-4, объяснял каждому, кто был готов или не готов его выслушать, что бежать оттуда невозможно. Ухура только отмалчивалась, когда заходили такие разговоры: она знала, что Кирк нипочём не сунул бы голову в петлю.
Почему же всё-таки он решился на мятеж? И что именно он пытался сделать? Его ждала впереди такая блестящая карьера, со временем он мог даже стать адмиралом, войти в Кабинет…
- Шевелись, падаль! – раздалось у неё за спиной. Ухура инстинктивно обернулась и увидела капитана Финнигана, избивающего агонизатором недостаточно быстро отступившего с дороги заключённого. Он стоял спиной к ней, и она могла разглядеть лишь казённую робу, гладкий черноволосый затылок да острые уши.
Ухура закусила губу. Был бы Финниган ей ровней, она бы одёрнула его, окажись он младше по званию, влепила бы наряд в карауле вне очереди. Но она могла только молчать.
А с чего, собственно, ей захотелось открыть рот? Разве сама она как-то иначе обращалась с нерасторопными заключёнными?
- Вчера вы спрашивали меня о вулканской литературе.
Спок протянул руку к вазочке, на сей раз наполненной конфетами, и Ухура одобрительно кивнула.
- Наиболее ранний период её развития характеризуется широким распространением устного народного творчества. К нему относятся передаваемые из уст в уста сказки, легенды, песни… В основным их темой были межклановые войны, охота, ухаживание за женщиной.
- И как же ваши предки ухаживали? – поинтересовалась Нийота.
- Воин старался продемонстрировать избраннице свою храбрость, силу, способность обеспечить ей благополучную жизнь. Женщинам присылалась в дар военная и охотничья добыча, в их честь слагались песни и стихи. Возможность создать семью и продолжить род на Вулкане всегда ценилась, и нередко мужчины дрались за невесту насмерть.
Она хмыкнула:
- Впечатляет.
- С развитием письменности литература обретала новые формы, и наивысшего расцвета она достигла при жизни Сурака, величайшего философа и исторического деятеля Вулкана. Именно он сформулировал догматы, на которые мы опираемся до сих пор.
- А как у вас с музыкой? Наверное, вы считаете её нелогичной?
- Напротив, музыка помогает приблизиться к гармонии. Я испытываю глубокое удовольствие от игры на ка’атире – это вулканский струнный инструмент, аналогом которому может послужить арфа. Пение также способствует обретению душевного равновесия.
Помолчав, Спок произнёс:
- Мне кажется, вам это хорошо известно.
Она слегка улыбнулась:
- Почему вы решили, что я пою?
- У вас весьма мелодичный голос… когда вы не кричите.
- Кричать приходится, что поделаешь, - вздохнула она. – Честно говоря, я не намерена здесь задерживаться. Скоро меня переведут в столицу или назначат на военный корабль.
- И вы посвятите свою жизнь расширению границ Империи? – бровь Спока слегка вздёрнулась. – Занятие, достойное честолюбивого человека.
Ухура внимательнее вгляделась в его лицо.
- По вас никогда не скажешь, что вы думаете на самом деле. Должно быть, вулканцы – непревзойдённые лжецы.
Спок покачал головой:
- Вулканцы не лгут.
- Вот только не пытайтесь убедить меня, что и это логично.
Задумавшись, он опустил подбородок на кончики пальцев.
- Правду говорить легко.
- И приятно? – хмыкнула Ухура. – Хотела бы я побывать у вас на планете. Там, должно быть, чудак на чудаке сидит и чудаком погоняет.
Спок нахмурился:
- Прошу прощения…
- Не обращайте внимания. Вчера, небось, всё раздали, ни одного печеника не оставили себе?
- Я уже ел их, а мои соседи были голодны. Мои действия были логичны.
- Эдак вы недолго протянете со своей логикой.
Подойдя к Споку, она высыпала ему в руку с десяток конфет.
- Вулканцы, вы говорите, не лгут? Пообещайте мне, что как минимум половину вы съешьте сами.
- Могу я осведомиться, в чём причина вашей заботы обо мне?
Нийота дёрнула плечом:
- Понятия не имею. Такие мы, люди, нелогичные.
От разговоров о политике и искусстве они постепенно перешли к языку, и через пару недель Нийота уже писала первые слова на вулканском. Язык был богатым интонациями, звучным, сильным – он всё больше увлекал её.
Проведай кто из командования, чем она вечерами занимается с пленником, объяснение у неё было готово: сбор данных о возможных противниках. Странно, но Спок, похоже, не задумывался, что своей откровенностью может повредить соотечественникам. Он приходил, устраивался на табуретке, грел онемевшие руки над чашкой и говорил. Нийота слушала, уточняла, спорила до хрипоты. Её агонизатор и фазер висели над столом – на них никто не смотрел.
Ясным утром, когда мороз ударил под тридцать, её вызвали в Особый отдел. Появляться там никогда не было приятно, и сколько она ни убеждала себя, что за ней не числится никаких проколов, кошки царапали на душе своими когтистыми лапками.
Но разговор пошёл совсем не о ней, а о Джиме Кирке. В последний раз она видела его три с половиной месяца назад, тем не менее, ей пришлось припомнить, как он вёл себя, о чём говорил, в каком был настроении.
Потом она долго ждала, пока опросят ещё каких-то знакомых Кирка, потом её расспрашивали о его прежних инспекциях в лагере…
В казарму она вернулась затемно, метель разгулялась не на шутку. В такой-то мороз.
Наскоро глотнув чаю, Ухура побежала на вечернюю проверку. Мимо неё конвойные гнали колонну заключённых, и глаз зацепился за высокую пошатывающуюся фигуру. Лица не разглядела – заметила только, что он надрывно кашлял, прикладывая ко рту комок снега.
На построении, выкликая номер за номером по списку, она поняла, что не ошиблась.
- Заключённый двенадцать-семьдесят шесть, почему медлите с ответом? В карцер захотели?
- Виноват, - глухо отозвался Спок, на каждом слоге глотая колючий снег.
- Шаг вперёд.
Он вышел, и соседи покосились на него с сочувствием. Закончив перекличку, она махнула рукой:
- Разойтись! Заключённый двенадцать-семьдесят шесть, шагом марш за мной.
Он шёл ровными, широкими шагами, и всё же ей казалось, что худые ноги вот-вот подогнутся, роняя его в сугроб. Но сил дойти до карцера у него хватило.
- Эй! Ты живой ещё?
Спок через силу поднял голову.
- Утвердительно, госпожа лейтенант.
Она подхватила его под мышки.
- Пошли, нечего тут рассиживаться.
- Но я полагал…
- Что я хочу тебя уморить? Здесь холоднее, чем на улице. Пойдём.
Едва за ними закрылась дверь её комнаты, Спок мешком осел на кровать. Перебирая все матерные фразы, которые Ухура слышала от пьяного Скотти, она стаскивала с вулканца влажную от снега одежду, заматывала его в три шерстяных одеяла.
Он не издавал ни звука – лишь плечи слабо вздрагивали.
- Давно с тобой это? – спросила она, устраивая у него в ногах грелку.
Прижав ладонь ко рту и откашлявшись, Спок произнёс:
- Первые признаки болезненного состояния я ощутил шестнадцать дней назад.
- Если всё совсем хреново, я могу Маккоя позвать, - она протянула ему чашку с травяным отваром. – Но он начнёт задавать вопросы.
- После знакомства с доктором Маккоем у меня не возникло желания увидеться с ним снова, - сообщил вулканец.
- Пей, пей.
Она открыла ящик шкафа, перебирая пластинки с таблетками.
- Ещё бы знать, что и как в твоём замудрёном организме сработает…
- Я полагаю, лекарства не потребуются. Физиологические особенности позволяют мне впасть в исцеляющий транс. Он поможет восстановить иммунные клетки.
- Вот как? – склонила она голову набок. – Что ж ты раньше этим не пользовался?
- Этот способ малоэффективен при неблагоприятном воздействии внешней среды.
Встретившись с её недоуменным взглядом, Спок пояснил:
- В бараке было слишком холодно.
Поставив рядом с ним на табурет тарелку с бутербродами, Нийота кивнула:
- Тогда ешь, пей и погружайся в этот свой транс. Главное, помирать не вздумай, ты мне ещё пригодишься.
Спок потянулся было за бутербродом, но ладонь бессильно упала на простыню. Костлявые плечи заходили ходуном.
- Пр-риношу свои из-звинения, - выдавил он, стуча зубами. – Это результат восстановления терморегуляции.
- Ничего, - она обхватила его за плечи. – Так бывает, если сильно замёрзнешь. Я знаю.
Дрожь, бившая тело вулканца, постепенно отступала. Нийота рассеянно гладила его по затылку и смотрела в чёрное окно.
- Маккою тоже нелегко, - неожиданно для самой себя произнесла она. – Его жена бросила, дочку не отдаёт. Он с девочкой раз в год видится. Озвереешь тут.
Спок молчал, а её несло:
- Он очень хороший врач, адмирала Пайка на ноги поставил после безнадёжного ранения… И вообще он очень умный, с ним всегда есть о чём поговорить. Отчего его так покорёжило? Отчего покорёжило всех нас? Неужели дело в Империи?
Вулканец покачал головой:
- Вовне можно найти только повод. Причину следует искать внутри.
- Уеду я отсюда, - буркнула она. – Подам в отставку. Хрен с ней, с карьерой. Тебе какой срок дали?
- Десять лет.
- А отбыл ты четыре месяца... Да, весело.
Спок приподнялся на подушках:
- Если ты сделала выбор, не нужно колебаться из-за меня. Я справлюсь.
- Ну-ка, ложись.
Мягкий нажим её ладоней заставил его вновь откинуться на спину.
- Я вот что думаю, Спок: уйти можно всегда. Вряд ли с этим стоит торопиться. А то я вечно рублю сплеча…
Поставив опустевшую тарелку и чашку в раковину, она повернулась к нему:
- Ну, согрелся, что ли? Можешь начинать медитацию, утром я тебя разбужу.
Спок кивнул:
- Вам будет достаточно дотронуться до меня.
Проснувшись, Ухура с трудом уселась на жёстком матраце: в левый бок впивались мурашки, затекшее колено налилось свинцом. В тусклом утреннем свете жизнь казалась совсем не такой, как семь часов назад, и вид инопланетянина, беззаботно растянувшегося в постели, заставил её передёрнуться. Она, офицер Империи, нянькалась с каким-то остроухим, с заключённым исправительно-трудового лагеря.
Умывшись холодной водой, она кое-как привела себя в порядок, натянула форму. Бросила взгляд на таймер и тряхнула вулканца за плечо.
- Поднимайся. Через пятнадцать минут построение.
Длинные чёрные ресницы чуть дрогнули, и вулканец поспешно встал с кровати, всё ещё закутанный в одеяла. Ухура бросила ему робу:
- Одевайся.
За окном плыли мутные сизые облака, где-то у горизонта из трубы вырывался дым. Шорохи позади прекратились, и вулканец негромко произнёс:
- Я готов.
- Тогда шагом марш в барак, - бросила она, не оборачиваясь.
Хорошо было бы узнать, как он себя чувствует, но Ухура решила, что больше не станет потакать своим и чужим слабостям. Вообще, надо перевести вулканца в чужой отряд.
Однако во время утренней переклички, вспомнив своё твёрдое решение распроститься с карьерой офицера, она только хмыкнула и сказала себе, что торопиться не следует и в этот раз.
Дни потянулись ровно, спокойно – от проверки до проверки. Наблюдение за добычей дилития, наказание нескольких особо нерадивых, трёп ни о чём в офицерской столовой… Вот только вечера стали тянуться резиной. Она тщетно пыталась вспомнить, чем заполняла их до встреч со Споком. Перечитывание немногочисленных книг, которые можно было достать на Аресе-3? Игра в карты со Скотти и его любовницей Рэнд? Выпивка в лазарете с Боунсом?
Ухуре было скучно, и отбоя она всякий раз ждала с нетерпением.
- Трахнулась бы ты с ним, что ли, - фыркнул как-то Боунс, разводя спирт водой.
Она вскинула брови:
- С ним?
- С зеленокровым. Я всего-то пару раз видел тебя в непосредственной близости от него, но не заметить, как ты на него смотришь, трудно.
- И как же я на него смотрю?
- Как будто хочешь агонизатором огреть.
Он придвинул ей стакан.
- Да что, тебя в самом деле так смущают его острые уши? Ты свет выключи. В самом деле, Ухура, все это делают. А потом вещают с экранов, как велик человек и как неполноценны все остальные.
Нийота подперла руками подбородок.
- Не уверена, что хочу с ним трахаться.
- А чего хочешь?
…На другой день после рабочей смены охрана вновь привела Спока к Ухуре. Она молча сунула ему серый шерстяной свёрток.
- Под робу надень, не так мёрзнуть будешь.
Спок аккуратно развернул жилет, бережно провёл по мягкой ткани ладонью.
- Спасибо.
Она уселась за стол, достала падд и слегка улыбнулась:
- На чём мы остановились? Кажется, на неопределённом прошедшем времени?
Рассказать о себе в нескольких словах – типичное задание при изучении иностранного языка. Вот только Нийоте то и дело не хватало слов, и в конце концов она сбилась на стандарт.
Она рассказывала Споку взахлёб то, что знали все и о чём не имел понятия ни один её знакомый. О детстве на океанском побережье, о рано ушедших родителях. О школе и первой любви. О попытке поступить в консерваторию и желании открывать новые земли, приведшем её в Академию Звёздного флота.
Общага, строевая подготовка, шумные однокурсники, адмирал Пайк, тогда ещё капитан – всё пролетело перед глазами.
- Мне всегда казалось, что надо просто приспособиться, притерпеться, и тогда всё будет хорошо, я смогу исполнить свою мечту, - вздохнула она. – Но пока, если вдуматься, всё идёт как-то наперекосяк.
- Если вы недовольны своей жизнью, у вас есть возможность изменить её условия.
- Менять всегда трудно, - повела плечами Ухура. – Всё устоялось, сложилось, а тут вдруг приходится шагнуть в неизвестность.
- Порой логичнее всего бывает прислушаться к собственным желаниям, - заметил Спок. – Понять, чего вы хотите на самом деле.
Ухура тихонько хмыкнула.
- Вот сейчас мне кажется, что это вы на свободе. А на мне висит пожизненный срок.
Монтгомери Скотт подловил её на выходе из казармы. Встал в дверном проёме, вытянув руку поперёк.
- Как жизнь, Ухура?
- Замечательно, - машинально ответила она.
- Что, ты в таком восторге от встреч с остроухим ублюдком?
Ухура свела брови.
- Мои встречи с заключённым номер двенадцать-семьдесят шесть имеют исключительно служебный характер. Я собираю данные для командования.
- Правда? – осклабился Скотт. – А я почему-то вижу другое. С тех пор, как он стал таскаться к тебе, ты на меня даже не смотришь.
- Я и раньше на вас не смотрела, - процедила Ухура. – Если мне не изменяет память, мистер Скотт, вашу даму сердца зовут Дженис Рэнд – за ней и следите.
- Чихал я на Рэнд, она мне уже сто лет как надоела.
- Сочувствую.
- Ты мне не дерзи, - выдохнул он, обдав её запахом крепкого виски. – Не то я устрою и тебе, и твоему дружку большие неприятности.
- Дружков у меня здесь нет, - ответила она и, поднырнув под его локоть, выбежала на улицу.
Под каблуками захрустел снег.
Ухура почти до отбоя стояла и смолила сигарету за сигаретой, глядя в морозное небо. Успокаивала себя: начальство Скотта не слишком любит, а у него самого полномочий маловато. Ничего он не сможет сделать.
И с чего он решил, что Спок – её любовник? Об этом даже подумать смешно. Тощий – кожа да кости, уши острые, лицо резкое и в то же время удивительно спокойное, глаза…
Досадливо выплюнув сигарету, Ухура зашагала к крыльцу.
- И вы держали у себя такого зверя? – Глаза Нийоты удивлённо округлились. – Двухметрового гиганта с клыками?
- Когда он появился в нашем доме, он был совсем небольшого роста, и клыки у него только прорезались. Мне приходилось поить его молоком с ладони.
Чуть нахмурившись, Спок добавил:
- Полагаю, внешним видом он тогда ещё напоминал плюшевого медведя.
- Плюшевый мишка размером с дом, - восхищённо выдохнула Нийота. – Вот бы мне такого. А какие у вас ещё звери водятся?
- Путешествуя в горах, нам приходится быть очень осторожными, чтобы не столкнуться с ле-матьей. Её я сравнил бы с гигантской кошкой. Она хищник, охотится абсолютно бесшумно, и от неё трудно защититься.
- А, вроде нашей пумы?
- Возможно. Но, насколько мне известно, когти пумы не содержат в себе ядовитых веществ. А рана, нанесённая когтями ле-матьи, зачастую оказывается смертельной именно из-за отравления. Кроме того, определённую опасность для неопытных путешественников представляет д’маллу – плотоядное растение. Оно обладает эстетически привлекательными яркими цветками и дурманящим ароматом.
- Приманивает любопытных, - усмехнулась Ухура. – Интересно у вас там, на Вулкане. Хотела бы я там побывать и своими глазами это всё увидеть. Жаль, что люди, наверное, ступят туда очень нескоро.
Помолчав, Спок беззвучно вздохнул.
- Мисс Ухура, вы не помните о катастрофе пассажирского судна «Уайт Стар»?
- Как же не помнить. Одна из крупнейших аварий в космосе. Так и не разгадали, в чём дело: не то двигатели отказали, не то подбил кто… Почти тридцать лет прошло, а в газетах до сих пор версии высказывают одна круче другой.
- Крушение «Уайт Стар» было вызвано ошибкой системы орбитальной защиты Вулкана. Судно прошло слишком близко, и вместо того, чтобы создать эффект гравитационной аномалии и заставить его отклониться от курса, неопытные сотрудники выпустили фотонную торпеду. «Уайт Стар» получила неустранимые повреждения, и Советом было принято решение эвакуировать пассажиров на Вулкан. Все они выжили, но им пришлось остаться на Вулкане навсегда.
- Кошмар какой, - пробормотала Ухура.
- Среди пассажиров находилось тридцать школьников и их учительница, мисс Аманда Грейсон. Она была твёрдо намерена вернуться на Землю вместе с детьми и стремилась убедить членов Высшего Совета в своей правоте. На одном из приёмов состоялось её знакомство с советником Сареком. Через два года она стала его женой.
- Женой? – ахнула Нийота. – Вы, наверное, имеете в виду фиктивный брак?
Спок медленно покачал головой.
- Под заключением брака на Вулкане подразумевается физическое и ментальное слияние. Советник Сарек – мой отец. Леди Аманда Грейсон – моя мать.
Нийота потрясённо прижала ладонь к щеке.
- Спок, но как же… Бог ты мой… Ваша мать – человек?
- Да.
Острые ногти впились в кожу.
- А нам твердили, что от межрасовых связей родятся только генетические уроды. Что это ненормально, неправильно… И я верила. Я всему верила.
Спок слегка наклонился вперёд.
- Мой отец был первым, заключившим брак с землянкой. Поначалу общество отнеслось к этому событию настороженно, но впоследствии примеру советника Сарека последовали десять вулканцев и восемь вулканок. Все дети от этих союзов родились здоровыми и успешно прошли процесс социализации.
- А ваша мама, - тихо спросила Нийота, - она не скучает по Земле?
- Она вполне комфортно чувствует себя на Вулкане. Но мне известно, что постоянное пребывание вдали от родной планеты приносит ей весьма интенсивное чувство тревоги и тоски. Одной из целей моего путешествия к Земле была проверка гипотезы о том, что Вулкану следует вступить в дипломатические сношения с Землёй.
- Гипотеза с треском провалилась? – Нийота попыталась выжать из себя усмешку, хотя уголки её губ дрожали.
- Я полагаю, это временная неудача. Однако шансы моей матери на благополучное возвращение исчезающе малы.
Всматриваясь в его застывшие черты, Нийота не выдержала: с грохотом отодвинув табуретку, потянулась к нему через стол. Пальцы коснулись тонкого зеленоватого запястья.
- Если бы я могла сделать что-то для тебя…
Тёплая ладонь накрыла сверху её пальцы, бережно поглаживая. К локтю и выше, к самой ключице, побежали щекочущие мурашки.
- Через пять минут вечерняя проверка, Т’Саи Ухура.
Обращение по-вулкански – это хорошо. Это правильно. Потому что «госпожа инспектор» – пощёчина. Резкая, хлёсткая, от которой долго слезились бы глаза. А Нийота… Не может же он называть её Нийотой?
Да он и не знает этого имени, запоздало вспомнила она, когда Спок поднялся.
- Иди.
Он наклонил голову:
- Живите долго и процветайте.
Деловито перебирая содержимое ящика, Боунс покачивал головой и бормотал себе под нос:
- Мазь от ожогов, говоришь? Ну-ну. Я тебе, вообще-то, переспать с ним советовал, а не бегать за ним, как наседка.
- Я и не бегаю, - буркнула Ухура. – У меня скоро плановая проверка, и лучшие работники мне нужны здоровыми. А у Спока пятый день свежие пятна на руках.
- Ухандокаешься тут с вами, - буркнул Маккой. – Сперва Скотти приходит и жалуется, что ты ему не даёшь. А потом заваливаешься ты и просишь мазь, потому что Скотти, видите ли, остроухому житья не даёт. Ты уж реши что-нибудь для себя, а то это добром не кончится.
Ухура поскребла пальцем по заиндевелому стеклу.
- А что я могу решить? Подать в отставку? Скотту я никогда и не улыбалась. А Спок… Он ни на кого не похож, с ним говорить хочется часами. Но между нами слишком много всего. Ты же не думаешь, будто мы сможем…
За окном грохнуло так, что стёкла задрожали, а уши болезненно сдавило. Маккой прижал ладонь к затылку.
- Ну вот, опять там что-то взорвалось. Когда же эти дебилы поймут, что с дилитием надо обращаться аккуратно?
Ухура прижала к щеке коммуникатор, косясь на отблески пламени.
- Райли, где был взрыв?
- На пятом участке, мэм.
Захлопнув крышку, она понеслась к двери, на ходу накидывая меховой плащ.
Маккой только хмыкнул.
Снег мешался с грязью, над развороченным карьером плыл дым, от которого раздирало горло. Солдаты в чёрной форме таскали обломки аппаратуры, сбившиеся в кучку заключённые негромко переговаривались.
Ниже, на склонах, пятнами застывала красная корка. И зелёная – или у лейтенанта Ухуры от страха зеленело в глазах?
Паренёк с растрёпанными тёмными волосами подбежал к ней, на ходу поправляя форменный пояс.
- Старшина Райли, мэм. Докладываю: нарушение техники безопасности при проведении подрывных работ привело к интенсивной химической реакции и неконтролируемому взрыву. По предварительным данным, погибло девятнадцать человек – среди них пятнадцать заключённых и четыре солдата. Ранено двадцать пять человек…
Мимо Ухуры на носилках пронесли корчащееся в судорогах, слабо стонущее существо.
- Дайте мне поимённую сводку.
Парень растерянно заглянул в падд.
- Будет готова через пять минут, госпожа лейтенант.
- Быстрее. Виновных уже нашли?
- Обстоятельства выясняются, мэм. Я предполагаю, что ответственность должен нести староста отряда, не предусмотревший…
Райли ещё что-то тараторил, и она машинально ему отвечала. А её глаза впивались в худощавую остроухую фигуру, вместе с другими разгребавшую снег под окрики конвойного.
- Поверни руку, пожалуйста.
Спок покорно развернул запястье ладонью вверх. Нийота выдавила из тюбика ещё остро пахнущей мази, и нос вулканца смешно наморщился в попытке сдержать чих.
- Боунс говорил, эта штука хорошо помогает. Потерпи немножко.
Её пальцы сосредоточенно втирали мазь в его запястье, в нежную кожу ладони. Спок старался дышать ровно и глубоко, но участившийся пульс выдавал его реакцию на прикосновения.
- Разведи чуть-чуть пальцы… Вот так. Смывать не надо, она сама впитается.
Она осторожно обвела впадинку у большого пальца, и губы Спока шевельнулись:
- Т’Саи Ухура, я говорил вам, что вулканцы являются контактными телепатами?
Она пожала плечами:
- Да ты и так, наверное, уже всё понял. Я не особо хорошо умею притворяться. Или тебе неприятно?
Протянув руку, он мягко коснулся её виска, приглаживая волосы.
- Разделять ваши эмоции и ощущения для меня – огромное наслаждение. Но оно заставляет меня желать недоступного.
Она придвинулась ближе, подперла руками подбородок.
- Желать чего, Спок? Скажите мне.
- Слияния разумов. Я хочу, чтобы наши сознания сплелись воедино, хочу коснуться каждой вашей мысли, каждого несказанного слова. Чтобы мы чувствовали друг друга как одно целое.
- Я не знаю, о чём вы говорите, Спок, - вздохнула она. – Но я хочу попробовать.
- Уверены? – шепнул он, неторопливо проводя подушечкой пальца по её скуле.
Её «да» вырвалось почти беззвучно.
Не то от мази, не то от ощущения горячих пальцев на коже скулу и подбородок покалывало. Пульс гулко отдавался в голове.
Спок наклонился низко-низко, она могла бы прочесть его речь по губам – мягким, зеленоватым, чуть припухшим.
- Мой разум – к твоему разуму. Мои мысли – к твоим мыслям…
Каждый удар сердца эхом отдавался в правом подреберье. Она дышала так легко, как никогда прежде, и всё её тело наполняло ласковое тепло.
Словно и не было этой холодной зимы.
«Ты ведь знаешь теперь, Нийота?»
«Знаю, Спок. И ты…»
Додумать она не успела: в дверь заколотили кулаком.
Испуганно схватив его за руку, Нийота повернулась к двери.
- Кто там? Я, вообще-то, занята.
- Открывайте, лейтенант, - раздался спокойный голос адмирала Пайка.
- Я допрашивала тебя, - шепнула она Споку. Дождавшись кивка, разблокировала дверь.
Пайк благодушно кивнул ей с порога.
- Вижу, Ухура, вы и сами что-то заподозрили? Прекрасно. Берите его, ребятки.
Споку крутили руки за спиной, волокли в коридор. Нийота нашла в себе силы приоткрыть немеющие губы:
- Разрешите спросить…
- Чего тут спрашивать, - махнул рукой адмирал. – Помнишь изменника Кирка? Именно с этим выродком он снюхался, чтобы свергнуть власть императора. Только сегодня удалось взять их сообщника Кайла – он их и выдал.
Заглянув в свой падд, Пайк добавил:
- Завтра в десять утра расстрел. За пятнадцать минут – построение на плацу.
Наутро пришла оттепель. Солнце проглянуло из-за пуха облаков, с карнизов закапало. Тяжёлые сапоги месили на плацу мокрый снег.
Ухура не стала надевать меховой плащ – набросила тонкий, осенний. И шапку оставила на тумбочке.
Тяжело хлопнула за спиной дверь казармы. Нийота шла, слыша, как звонко перекликаются на заборе птицы. Ишь, отживели, думают, весна пришла… Вот шарахнет опять под сорок – куда прятаться?
Она покосилась на ситцевые занавески на окнах медотсека. Зайти, что ли, попросить Боунса, чтобы накапал валерьянки? Нет, у неё слишком мало времени.
Вон и плац, все собираются потихоньку. Скотти смурной – наверное, опять похмелье. Рэнд что-то щебечет ему на ухо, а он отмалчивается.
Спока уже привели, он стоит с непокрытой головой, заведя руки за спину. Точно капитан на мостике своего корабля.
Вот, значит, какое знакомство заставило Джима пойти напролом.
Старшина Райли волнуется, суетится, в десятый раз поправляет пояс. Сегодня он первый раз в жизни командует расстрелом. Когда-то и ей доводилось…
Спок, Спок. Надо забыть, растереть в порошок, жить дальше. Уйти в отставку, наняться на торговый корабль, полететь к звёздам. Он одобрил бы. Неспроста в его глазах сейчас столько заботы.
Смотрит внимательно, не жмурясь, не отводя взгляда. Нельзя и ей опускать голову.
Тринь-тринь, тринь-тринь… Что ж эти птицы так надрываются-то?
- Приготовьсь!
Голос Кевина Райли чуть вздрагивает от усердия, и, может, именно эта мальчишеская струнка заставляет её в последний момент переставить рычажок фазера на оглушение.
Кевин падает, изумлённо приоткрыв рот. Следом валятся ещё несколько, и она хватает Спока за руку, тащит в кустарник. Туда, к забору, над которым ей удалось пять минут назад отключить силовое поле.
Слишком высоко. Но Спок справится, обязательно справится.
- Ухура! – надрывается лающий голос Пайка. – Ухура!
Ещё, ещё прыжок…
Чавканье снега под ногами, ветер, распирающий лёгкие, осколки солнца в глаза. И тупая боль, ввинчивающаяся под лопаткой.
Под ногами всё проскальзывает, небо, растекшееся по луже, наотмашь метит в лицо – и зависает. Сильный рывок вздёргивает её на ноги, подбрасывает вверх. Она цепляется за плечо Спока, притискивающего её к себе в попытке закрыть от стрёкота фазеров.
До забора всего-то два шага, но их уже не пройти. Спок вздрагивает, спотыкается и оседает лицом в тающий сугроб. Хищные зубы боли впиваются ей в бок, в шею.
Хватая воздух резкими глотками, она цепляется за сухую тёплую ладонь. Мутнеет в глазах. Мамочки…
Это ведь не конец. В следующий раз всё будет лучше. Правда, Спок?
http://ficbook.net/readfic/1799913
Автор: Кристиания
Фэндом: Звёздный путь,Звездный путь: Перезагрузка(кроссовер)
Персонажи: Спок/Ухура
Рейтинг: PG-13
Жанры: Гет, Драма, Психология, AU
Предупреждения: Смерть персонажа, OOC
Размер: Мини, 19 страниц
Статус: закончен
Описание:
Между тем, кому дали оружие, и тем, кто вынужден подчиняться, нет места человеческим отношениям. Ведь глядя на кого-то сквозь прутья клетки, очень трудно увидеть его глаза.
Публикация на других ресурсах:
С разрешения автора.
Примечания автора:
Довольно специфический вариант миррорверса.
В промозглую, сырую погоду Ухура зябла хуже, чем в мороз. Стоило несколько минут постоять под дождём, и кончик носа немел, а в горле начинало противно скрести. Но солнечные дни на Аресе-3 выпадали нечасто, и единственное, что она могла сделать – надеть под форму тёплую шерстяную кофту.
Друзья по Академии не переставили удивляться: как можно было согласиться на такое назначение? Но Ухура хорошо знала адмирала Пайка: он любил устраивать своим подчинённым тесты на выносливость. Капризные и неприспособленные уходили, а стойкие быстро взлетали по карьерной лестнице.
В конце концов, исправительно-трудовой лагерь для заключённых и военнопленных – ещё не худший вариант. Она тянула лямку офицера конвоя полтора года, и её назначили инспектором. Ещё примерно столько же, и можно ждать нового назначения – уже в столицу.
А пока за окном нещадно хлестал дождь, и, натянув непромокаемый плащ, Ухура вышла из казармы.
- Работать! – привычно гаркнула она, и полсотни гуманоидов разных рас понуро покосились в её сторону. – Давно агонизатора не пробовали?
Агонизатор – длинная палка с электропроводимым наконечником – висел у неё на поясе вместе с фазером, настроенным на поражение. Без оружия офицерам нечего и носа высовывать из казармы: загрызут на месте.
- Шевелись, шевелись!
На пятом участке дело продвигалось совсем туго. Если до завтра её подопечные не выполнят недельную норму, Кирк устроит ей такой разнос, что мама не горюй.
Жестом она подозвала к себе старшину отряда.
- Сулу, что вы там копаетесь?
Закашлявшись, он прикрыл рот ладонью, мутные глаза мучительно вспыхнули на желтоватом лице. А что вы думали? Добыча сырья для дилитиевых кристаллов открытым способом – вредное производство, поэтому сюда и посылают заключённых.
И людей здесь почти нет. Сулу, видимо, натворил что-то совсем неподобающее, если его приравняли к выродкам из низших рас.
- Инструменты плохие, госпожа лейтенант. Тяжело.
- Может, вам доставить новейшее оборудование со звёздной базы? – скривила она губы. – Пока не наработаете на пять кристаллов, ужинать никто не пойдёт.
Из груди Сулу вырвался похожий на бульканье смешок:
- И вы тоже, госпожа лейтенант?
- Разговорчики, - буркнула она, опуская ладонь на рукоять агонизатора. Сулу отошёл.
Достав из кармана брюк упаковку сигарет, Ухура щёлкнула зажигалкой и жадно вдохнула пахнущий прелыми листьями дым. Недолго… Совсем недолго, и она вернётся в столицу, будет пить коктейли на вечеринках и танцевать с министрами, проводить целые дни на природе, как этот счастливчик Кирк. А может, она даже сможет диссертацию дописать.
- Госпожа лейтенант, разрешите обратиться.
Лениво повернув голову, она встретилась со спокойным чёрным взглядом. Высокий остроухий гуманоид неизвестной расы смотрел ей прямо в глаза, и спина его была выпрямлена. Сзади по такой осанке его можно было бы принять за свободного человека.
- В чём дело?
- Согласно вашей инструкции, каждый из нас прикладывает индивидуальные усилия для отделения чистого сырья от пустой породы. По моему мнению, это нерационально.
Ухура прищурилась. У него ещё и мнение есть?
- А как же, по-вашему, надо?
- Я предлагаю разделить отряд на группы по трое работников в каждой. Таким образом, мы получим распределение обязанностей…
Гуманоида она слушала вполуха, машинально покачивая головой. Для нечеловека этот парень, похоже, весьма неглуп.
- Так, - наконец протянула она. – А почему ко мне подошёл ты, а не староста? По инструкции ты должен был изложить свой план ему.
Заключённый слегка пожал плечами.
- Я изложил, мэм. Однако мистер Сулу отказался говорить с вами о моём предложении.
- Почему?
- Дословно он выразился так: «Иди сам – пусть тебе, а не мне задницу надерут».
Запрокинув голову, Ухура хрипло рассмеялась.
- А может, мне тебя вместо него старостой назначить? Как ты думаешь?
Тонкая чёрная бровь чуть приподнялась.
- В инструкции нет правила, запрещающего вам принять такое решение. Однако, насколько я успел заметить, руководство лагеря негативно относится к поощрению заключённых, не принадлежащих к человеческой расе.
- Ишь ты, - хмыкнула она. – Пошли, что ли. На месте мне всё покажешь.
Выплюнув сигарету, она вдавила её каблуком в жидкую грязь.
Придвинувшись вплотную к генератору тёплого воздуха, Ухура зябко потёрла ладони. Что ж такое – варп-технологию освоили, репликаторы на каждом шагу, а систему отопления в отдельно взятом бараке починить не могут.
- Это ещё цветочки, - раздался над ухом весёлый голос. – Вот скоро зима придёт… Впрочем, что я тебе рассказываю – ты уже не зелёный новобранец.
- Ага, иди Кристину свою пугай, - усмехнулась Ухура. – Как дела в медблоке? Всё готово к приезду высокого начальства?
- Это Кирк, что ли, начальство? – Синие глаза изумлённо блеснули. – Да я его ещё вот такусеньким знал.
- Мы с ним в Академии вместе учились, - Ухура пожала плечами. – Сомневаюсь, что он об этом вспомнит.
- А что, твои не справились? – Расстегнув куртку, Маккой поудобнее вытянул ноги на скамье.
- Справились. У одного из них, представь, хватило наглости придумать план разделения труда. Помогло.
- Вот как? Что же это за умник такой?
- Как раз его личное дело смотрю, - Ухура протянула Маккою падд. – Личный номер – 1276, имя – Спок, раса неизвестна.
Доктор заинтересованно придвинулся:
- А как он выглядит?
- Да почти как мы, только уши острые. И силища неимоверная – видел бы ты, как он камни ворочает.
- Может, уступишь его мне? Я бы с удовольствием изучил эту «неизвестную расу».
Ухура хмыкнула:
- Ага, чтобы потом его еле живым из твоей лаборатории вынесли? У меня и так здоровых не хватает.
За стеной раздался резкий, визжащий звук – призыв на вечернюю проверку. Ухура встала, запахнула плащ.
- До завтра, Боунс.
- Счастливо, красотка.
Может, Маккой говорил и вполне искренне, но для Ухуры его комплименты звучали едкой насмешкой. Красоткой она станет не раньше, чем наденет узкое шёлковое платье, накинет на плечи шарф, зачешет волосы в высокую причёску… И спалит в огне камина форму инспектора исправительно-трудового лагеря.
Молоденький охранник, завидев лейтенанта Ухуру, выпрямился, прижал руку к груди и выкинул её вперёд:
- Слава Императору!
- Слава Императору, - кивнула она в ответ, едва слыша собственные слова. После визита проверяющего у неё всё никак не получалось прийти в себя.
Вместо Кирка приехал капитан Саймон Мэллори. Просмотрел бумаги, заснял места разработки дилития, сделал пару замечаний по безопасности и ушёл обедать – по случаю визита такого гостя в лагерные репликаторы были добавлены дополнительные настройки. Лейтенант-коммандер Скотт, большой приятель Мэллори, за стаканом ромуланского эля выпытал у него, что Джеймса Тиберия Кирка обвинили в государственной измене и приговорили к смертной казни в дезинтеграторе.
Перед глазами Ухуры то и дело вставало весёлое, беспечное лицо капитана, лукаво поблескивающие голубые глаза. Джим всегда был храбрецом, донжуаном и забиякой – что заставило его пойти на предательство?
Дезинтегратор – это хотя бы не камера агонии. Ухуре хотелось надеяться, что перед казнью Джима не будут сильно мучить.
Какой-то сгорбленный заключённый с дозиметром в руках выбежал ей наперерез, чуть не сбив с ног. Хрупкий прибор ударился о землю, и по экрану пошла трещина.
- Растяпа! – Коротко замахнувшись, Ухура ударила заключённого по плечу агонизатором, тут же отводя руку. Движение въелось в рефлекс: слишком долго подвергать наказанного болевому воздействию нельзя. Работать не сможет.
Чьи-то серьёзные глаза смотрели на неё из-за загородки. Тот, неизвестный науке.
- А ты чего уставился? Тоже давно не получал по заслугам?
Зеленоватые губы медленно шевельнулись, точно он с трудом подыскивал слова.
- Я пытаюсь понять, как люди могут считать себя самой совершенной расой во Вселенной, если они абсолютно не способны контролировать собственные эмоциональные реакции.
От возмущения она онемела на несколько секунд. Это… существо осмеливается читать ей мораль?
Кивнув двум охранникам, она коротко приказала:
- В карцер его на двое суток.
В кои-то веки ей повезло: солнце вышло из-за туманной завесы именно в тот день, когда она уходила в увольнение. И время она провела отлично: в городском парке под ногами успокаивающе шуршала листва, медовый вкус пирожного надолго остался во рту после кафе, а в местном тире она выиграла плюшевую обезьянку.
Представляя, как вытаращат глаза её сослуживцы, увидев в казарме игрушку, Нийота посмеялась и тут же вручила обезьянку бледной девочке с огромными печальными глазами. Девочка бережно прижала обезьянку к себе и шепнула: «Паша».
- Паша? Так её зовут? – присев на колени, спросила Нийота.
- Его, - отозвалась девочка. – Это он.
- Красивое имя.
Нийота уже хотела подняться и направиться по своим делам, но её маленькая собеседница жалобно всхлипнула и уткнулась щекой в мягкую плюшевую морду.
- Что случилось? Тебя обидел кто?
- Паша, - с плачем вырвалось в ответ. – Брата моего забрали.
- Кто забрал? Куда?
В горле у Нийоты сжался клубок: она уже знала ответ.
- Приехали… на машинах… и увезли. Он рисунки клеил.
- Какие ещё рисунки?
- Со злым дядей в короне.
Листовки, вспомнила Ухура. Прокламации, чернящие Императора. Странно, что парня вообще отправили в лагерь, а не расстреляли на месте.
- Твой брат совершил нехороший поступок, - мягко сказала она. – Поэтому его осудили. Ему нужно некоторое время пожить в лагере и перевоспитаться.
- Там плохо! – вскрикнула девочка. – Я не маленькая, я знаю: там есть не дают и работать заставляют до ночи. А Паша совсем слабый.
- Ариша! – Подбежавшая русоволосая женщина с измотанным лицом подхватила её на руки. – Я тебя по всему парку ищу. Вздумала убегать.
Взгляд женщины тревожно метнулся к лицу Ухуры.
- Я надеюсь, она не потревожила вас, мэм?
Ухура медленно покачала головой.
- Нет, ничего страшного.
Переодевшись в казарме, она похлебала реплицированного супа и направилась на пятый участок. Похоже, не зря торопилась: из-за бараков явственно доносились крики.
- Госпожа лейтенант! – Сулу вырос перед ней, как из-под земли. – В отряде нарушение.
- Что стряслось?
Сулу кивнула на корчащуюся в жухлой траве орионку.
- В третьем цехе случился пожар, и заключённой номер десять-сорок пять не удалось выбраться до блокировки дверей. Заключённый номер двенадцать-семьдесят шесть самовольно оставил место работы и вручную вывел из строя систему блокировки, чтобы вытащить её. Это привело к риску распространения пожара.
Ухура устало покачала головой.
- Заключённый номер двенадцать-семьдесят шесть, выйти из строя!
Спок шагнул вперёд, сцепив руки за спиной.
- Мало ты в карцере насиделся?
- Спасение жизни логично, - произнёс он. – Она неизмеримо ценнее любого имущества.
- Ты так думаешь? Да и спас ли ты ей жизнь, большой вопрос, - хмыкнула Ухура. – Я могу приказать, и вы оба отправитесь в медблок на опыты.
Орионку затрясло мелкой дрожью. Спок наклонил голову:
- Вы можете приказать.
- Сулу, - повернулась она к старосте, - пожар распространился?
- Никак нет, госпожа лейтенант. Повреждения легко восстановимы.
Шагнув к Споку, она достала агонизатор.
- Считай, что тебе повезло.
Через пару дней ей на стол легла бумага. Монтгомери Скотт, смяв уголок пожелтевшего листа, каверзно усмехнулся:
- Я смотрю, ты своим ребятам политинформацию преподаёшь. Когда только успеваешь?
- Что ты имеешь в виду? – дёрнула плечом она.
- А ты прочти.
Подперев ладонью подбородок, Ухура склонилась над бумагой.
«Господин старший инспектор… согласно положению 241-бис Генеральной инструкции о порядке обращения с заключёнными… имеем право на климатические условия, позволяющие организму удовлетворительно функционировать… прошу принять меры».
Глянув на подпись, она вскочила.
- Права ему нужны. Я ему покажу права! Сейчас же зову охрану и иду в барак к заключённым.
Она, конечно, ожидала, что в бараке будет холодно – но уж не настолько. Измотанное тело, казалось, мёрзло сильнее, чем на улице.
- Встать! – скомандовал охранник, и существа с разным цветом кожи поднялись с нар, нестройно приветствуя вошедших.
- Вчера главному инспектору лагеря была направлена жалоба на нарушение Генеральной инструкции, - сипло произнесла Ухура. – Я пришла проверить, имеются ли основания полагать, что нарушения действительно имеют место.
Проведя ребром ладони по заросшей мхом стене, она брезгливо смахнула капли и зашагала по проходу между нарами.
«Теплоизоляции никакой. Стены тонюсенькие. Думают, раз здесь силовое поле, так и строить можно из картона?»
Ухура свернула в соседний проход, и её хлестнул по лицу мокрый ветер. Прямо над головой в крыше зияла дыра, и дождевые капли падали на пол и на рваное синтетическое одеяло.
- Кто здесь спит? – спросила Ухура. – Ты, Спок?
- Отрицательно, госпожа лейтенант. – Остроухий указал рукой на нижнее место у противоположное стены, где было посуше. – Условия моей жизнедеятельности относительно комфортны. А здесь спит Павел Чехов.
Чехов… Тот самый, с листовками.
Ухура перевела взгляд на худого паренька, держащегося за плечо Спока в попытке устоять на ногах.
- Вы должны быть благодарны, что общество даёт вам шанс исправиться, - процедила она. – Может, вы ожидали, что попадёте на курорт? Вы преступник, и обращаются с вами соответствующе. Вместо того, чтобы подбивать выродков из низших раз строчить для вас жалобы, вам бы лучше…
Она не договорила: нырнув под рукой у охранника, Чехов бросился на неё с кулаками.
- Выродок… Спок… да ты… ты… - хрипел он. Ухуре не составило труда сбить его на пол ударом под колено и прижать к хрупкой мальчишеской шее агонизатор.
Чехов даже не застонал.
- Довольно, прошу вас, - тихо произнёс Спок. – Он болен и очень слаб.
- Значит, сдохнет, - процедила она, вновь замахиваясь. И агонизатор выпал из сдавленной тисками руки, а на шее как будто затянули удавку.
Перед глазами поплыли цветные круги, в губы впрыснули расплавленный свинец. Она рвалась к свежему воздуху изо всех сил, но не могла разжать стальной хватки.
И вдруг всё закончилось. Надрывными вздохами хватая крупицы кислорода, она пустым мешком осела на пол. Охранники – их было много, очень много – изо всех сил дубасили ногами кого-то, лежащего на полу.
- Отставить, - просипела Ухура, поднимаясь на четвереньки. – Я сама разберусь.
Коротко усмехнувшись, Боунс протянул ей зеркало.
- Глянь-ка – как новенькая.
- Спасибо, - она машинально ощупала шею.
- Всё ещё хрипишь. Я тебе травяной отвар пропишу – попей недельку.
- Эх, Боунс… - Она задумчиво покосилась на пустое чёрное окно. – Знал бы ты, какой у меня был голос раньше, до Академии.
- Пела, что ли?
- За арию Тоски мне на конкурсе юных талантов третье место дали. А потом… Сам знаешь: «Стоять!», «Сидеть!», «Упал-отжался!» Тут не до песен.
- Скажите, пожалуйста, - хмыкнул Маккой, переставляя флаконы в шкафчике. – Мир потерял оперную диву. А я, можно подумать, всю жизнь мечтал испытывать яды и рвать ногти гуманоидам.
Ухура поднялась с биокровати, поправила ворот формы.
- Не повезло, что уж тут скажешь. Пойду я. Мне ещё с тем беседовать… остроухим.
- Может, всё-таки отдашь? – подмигнул Маккой. – Уж больно любопытный экземпляр.
- И этот человек ещё будет меня уверять, что ему не приносит удовольствия работа, - хохотнула она. – Шиш тебе, дорогой мой.
Спока привели к ней в комнатушку, которую она занимала на третьем этаже казармы. Начальник конвоя настаивал на своём присутствии при беседе, но Ухура раздражённо отослала его за дверь: «Я уже имела счастье наблюдать скорость реакции сотрудников вашего отдела».
Остроухий гуманоид стоял перед ней всё так же прямо, сложив руки за спиной, и уже за одну эту позу его хотелось треснуть агонизатором.
- Я благодарю вас за вмешательство, госпожа инспектор, - тихо произнёс он. – Целостность крыши барака уже восстановлена, и в настоящее время, насколько мне известно, идут работы по установке системы обогрева.
- Глупо терять рабочую силу из-за собственной халатности, - пожала плечами Ухура. – Но вы сознаёте, что натворили? Вы пытались убить меня.
- У меня не было умысла на убийство. Я действовал под влиянием вспышки гнева и рад, что не причинил вам значительного физического ущерба.
- Думаешь, это тебе как-то поможет? Ты напал на офицера. Мне стоит подмахнуть здесь, - она ткнула острым ногтем в падд, - свою подпись, и тебя казнят в камере агонии.
Спок приподнял бровь:
- Довольно неприятная перспектива. Отправляясь на Землю, я полагал, что моё сотрудничество с местными жителями окажется более плодотворным.
Ухура придвинула свой табурет ближе к столу.
- Вот об этом я с вами и хочу поговорить. Удовлетворите моё любопытство: кто вы такой, где находится ваша планета? Как вы оказались на Земле?
- Поразительно, - произнёс Спок. – С самого момента моего ареста вы первый человек, заинтересовавшийся моим происхождением. Остальным было довольно моих острых ушей и «подозрительного взгляда».
- Полагаю, вас сочли плодом неудачного генетического эксперимента, - сухо произнесла Ухура. – Итак, Спок, я жду. Чем более полную информацию о себе вы дадите, тем больше у вас шансов остаться в живых.
Кивнув на табурет напротив, она добавила:
- Можете сесть.
Остроухий осторожно устроился на шатком сиденье: видимо, охранники успели его основательно отделать.
- Моя родная планета называется Вулкан. Наша цивилизация существует сотни тысяч лет и находится на уровне развития, значительно превосходящем Империю Земли.
На презрительную усмешку Ухуры он ответил спокойным взглядом:
- Данный вывод сделан мною на основании логических умозаключений.
- Например?
- На настоящий момент ни учёные, ни пилоты имперских кораблей не имеют представление о существовании Вулкана. Искусственные спутники, окружающие его орбиту, генерируют силовое поле, непроницаемое для ваших сенсоров. Среди вулканских старейшин длительное время были сторонники контакта с землянами, но, получив достоверную информацию о вашей истории и культуре, Совет пришёл к выводу, что взаимодействие породит значительно больше негативных последствий, нежели позитивных.
- Подожди, подожди, - тряхнула головой Ухура. – Ты хочешь сказать, что где-то под самым носом Империи торчит развитая планета, а мы даже понятия не имеем об этом?
- Несколько грубая, но в целом верная формулировка. – Помолчав, Спок добавил:
- Полагаю, нарушение существующего порядка вещей сказалось бы отрицательно прежде всего на вашем государственном аппарате.
- Это почему ещё?
- Население Земли и её колоний убедилось бы на практике, что теория о превосходстве человеческой расы над другими не имеет ничего общего с истиной.
Ухура усмехнулась. Каждое слово этого – вулканоида, вулканца? – само по себе уже могло навлечь на него смертную казнь. Он явно отдавал в этом себе отчёт – и говорил.
- Предположим, ты не врёшь. Что же ты тогда забыл у нас на Земле?
Лоб Спока прорезала морщинка.
- Я не вполне понимаю смысл вопроса, госпожа инспектор. К сожалению, уровень моего владения вашим языком пока недостаточно высок.
- Я спрашиваю, зачем ты прилетел. Шпионить за нами?
Он ответил не сразу и чуть отвёл взгляд:
- Причиной было моё любопытство. Я учёный, исследователь, и мне захотелось увидеть Землю собственными глазами.
- Я же говорю, шпионить, - вздохнула Ухура.
Она неожиданно остро пожалела о том, что не достала диктофон. С другой стороны, обнародовать подобную запись было бы… рискованно.
- Думаю, я всё-таки отправлю тебя в медблок. Но при всех экспериментах буду присутствовать сама. Тебе не причинят физического вреда.
На долю секунды ей показалось, что под чёрными ресницами мелькнуло удивление.
- Долго ещё? – поинтересовалась Ухура, скользя взглядом по равномерно вздымающейся груди Спока в редких чёрных волосках.
- Обожди, куда торопиться-то? - буркнул Маккой. То и дело оборачиваясь к экрану трикодера, он вбивал показания в компьютер. – Ты же сама поставила класс «А».
Методика проведения медицинских экспериментов класса «А» была подробно изложены во врачебных инструкциях, отступать от неё запрещалась. Класс «В» оставлял медикам намного больше свободы, а после экспериментов класса «С» подопытные редко доживали больше суток.
Выключив экран, Маккой подошёл к Ухуре.
- Подробную характеристику я сбросил тебе на падд. А если на словах – чертовски выносливая раса. Болевой порог выше нашего в три с половиной раза. Пульс в состоянии покоя – двадцать ударов в минуту, при нагрузке – двадцать шесть. Кстати, сердце у него в правом боку, на месте нашей печени.
- Если что, буду знать, куда стрелять на поражение, - хмыкнула она.
- Кислородный обмен сходен с нашим, но вот соединений железа в крови почти нет. Их заменяют оксиды меди. Поэтому кровь у него и зелёная.
Ухура машинально покосилась на закреплённую в штативе пробирку с жидкостью травяного цвета.
- Костный каркас намного прочнее, чем у человека, кожа обладает повышенной способностью к регенерации. Слух хорошо улавливает ультра- и инфрачастоты. Что касается высшей нервной деятельности… Тут сложно сказать наверняка, но, думается мне, мозг у этих ребят как минимум не уступает нашему.
Ухура хмуро побарабанила пальцами по стеклянному столу. Если уж скептик Маккой такое сказал…
- Это всё?
- Что я не сказал, в характеристике прочтёшь.
Она опустила руку на рычаг, и ремни поползли вниз, освобождая худощавое тело. Спок неуверенно опустил затекшие ступни на пол.
- Одевайся, - бросила Ухура. – Тебя отведут в барак, на сегодня от работы ты освобождён.
Наклонив голову, Спок вышел в приёмную, где лежало его бельё, роба и сапоги.
- Вот что я тебе скажу, Ухура, - выдохнул Боунс. – Иметь таких работников, конечно, выгодно: за день он больше наворочает, чем пол-отряда. Но избавься ты лучше от него. Обвал, скажем, или драка с сокамерниками… Да ты не маленькая – сама знаешь.
Она с интересом покосилась на приятеля:
- Зачем мне это?
Шагнув ближе, Боунс опустил жилистую руку ей на плечо и зашептал, обдавая её острым запахом спирта:
- Затем, что если он бежит – а он может бежать, Ухура! – и сумеет вернуться на свою родную планету, нас ждёт гигантская война. И не факт, ой, не факт, что наша могучая Империя не затрещит по швам.
Ухура молча пошарила в кармане и протянула руку:
- Сигареты не найдётся? Ты куришь ужасную дрянь, но и она сойдёт.
Маккой протянул ей пачку.
- От этой орионской отравы ты загнёшься лет на двадцать раньше, чем следовало бы, - заметила она, вытаскивая зажигалку.
- Если я загнусь своей смертью, я уже буду считать, что мне очень повезло.
Затянувшись, Ухура забросила ногу на ногу.
- Знаешь, мне глубоко насрать, что случится с нашей распрекрасной Империей. Может, оно и к лучшему – наконец перестанут нам лапшу на уши вешать. А вот о Вулкане и вулканцах мне хотелось бы узнать поподробнее.
Тёплую кожаную обувь с меховой подкладкой и зимние плащи в казарму привезли как раз вовремя: на следующий день ударил мороз. Ветер мёл по ссохшейся земле позёмку и гнул к земле голые кусты. Чтобы пальцы ног не заледенели, Ухура трусцой обегала свой участок, изредка покрикивая на заключённых:
- Веселей, веселей! Чем лучше будете работать, тем быстрее согреетесь.
Им тоже должны были прислать зимнюю одежду, но транспортник запаздывал. Они сновали по карьеру всё в тех же тонких робах, и дыхание белым облачком вырывалось у каждого изо рта.
Неприспособленность к холоду, вспомнила Нийота. Едва ли не единственное, в чём вулканский организм отличался от земного в худшую сторону.
Впрочем, Спок, механически орудующий лопатой, не производил впечатление замерзшего. Не дрожал, не притопывал на месте… вот только на несколько секунд, меняясь местами с напарником, прятал побелевшие пальцы в рукава.
- Как закончится смена, заключённого номер двенадцать-семьдесят шесть – ко мне, - приказала она охранникам и направилась в казарму.
При виде двух чашек с тёмной жидкостью, от которых поднимался пахнущий ягодами пар, и вазочки, полной засахаренного печенья, Спок не выказал удивления – молча провел ребром ладони по лбу, смахивая с чёрных прядей иней.
- Садитесь, - кивнула она на табурет. – Нам наконец-то починили систему отопления, так что вы скоро согреетесь. Пейте чай.
- Спасибо, - медленно произнёс Спок. – Но, на мой взгляд, предоставление продуктов питания в обмен на информацию – не вполне логичная сделка.
- Вот как? А если мне не нужна от вас военная информация? Я хочу, чтобы вы рассказали мне о вулканском обществе. О языке, о культуре.
- Каким образом вы планируете использовать эти данные? – поинтересовался вулканец.
- Не наглейте. Всё же вопросы здесь положено задавать мне.
Отправив печеник в рот, она сделала глоток горячей и сладкой жидкости, удовлетворённо выдохнула.
- Я ещё сама не знаю, как их можно использовать. Мне просто любопытно, как живут другие гуманоидные существа – те, что считают себя разумнее нас.
Спок кивнул:
- Логичное желание. Думаю, мне стоит предоставить вам факты.
Подперев подбородок ладонями, она придвинулась ближе.
- Наше общество построено на логике. С помощью особых ментальных техник мы с детства учимся контролировать эмоции и не позволять им управлять разумом.
- Интересно. При этом применяются какие-нибудь препараты?
- Разумеется, нет. Мы всего лишь используем возможности собственного мозга. Кроме того, мы отказались от насилия и уже две тысячи лет не знаем войн.
- Может, у вас ещё и преступности нет? – хмыкнула Ухура. – Да вы пейте чай, пейте, а то остынет.
- Этого я утверждать не могу.
Протянув руку за чашкой, он сделал небольшой глоток.
- Наши предки были воинственными варварами, и порой прошлое всё же даёт о себе знать.
- Очень странно. Вы сказали, что вулканцы ценят логику. Разве война не логична?
Спок поднял бровь:
- Что логичного в насилии? Мирное распределение ресурсов намного более эффективно, а экономическая система функционирует слаженно, если не сталкивается с военными потрясениями.
- А если на вас с другой планеты нападут, вы так и будете сидеть сложа лапки, пацифисты?
Спок опустил взгляд, полный скепсиса, на свои ладони.
- Вам следовало бы заметить, что мои верхние конечности не отличаются по форме от человеских. Вряд ли понятие «лапки» применимо в данном случае. А что касается возможного нападения, то мы приложим все силы для эффективного сопротивления.
После короткой паузы он добавил:
- Тем не менее, в настоящее время наши контакты с инопланетными цивилизациями протекают бесконфликтно. Более того, три года назад Совет Старейшин распорядился о приёме и расселении беженцев с Бетазеда. Эта планета была захвачена и оккупирована Империей Земли.
Ухура хлопнула ладонью по колену.
- Ах ты ж!.. Лучшие силы военной контрразведки не могли понять, куда исчезла почти четверть населения Бетазеда. Это вы нас одурачили!
- Именно, госпожа инспектор, - спокойно произнёс вулканец.
- И как же вы теперь, интересно, сосуществуете с бетазоидами?
- Вполне удовлетворительно. Мы придерживаемся концепции бесконечного разнообразия в бесконечных комбинациях.
Она недоверчиво сузила глаза:
- Может, ваши ещё и в брак с ними вступали?
- Бывали случаи.
- Ну, знаете! – тряхнула она головой. – У нас межрасовые связи считаются извращением.
- И вы лично согласны с этой точкой зрения?
- Разумеется.
Несколько секунд понадобилось Нийоте, чтобы прогнать воспоминание о худощавом парне с темно-алыми волосами до лопаток, на которого она засматривалась из окна школы и потом корила себя.
- А как у вас с литературой, искусством?
Ответить Споку помешал заунывный сигнал вечерней проверки. Ухура поспешно встала.
- В другой раз расскажешь. Иди на построение.
Спок подошёл к двери, когда она остановила его.
- Погоди. Это не положено, но… в общем, вот.
Её рука неловко сунула ему в ладонь горсть печенья.
Странно: она ожидала, что его пальцы будут холодными, как ледышки, а прикосновение словно обожгло её. Спок медленно сжал ладонь в кулак.
- Спасибо, мэм.
Любопытства ради перед сном она спустилась на наблюдательный пост – посмотреть, что происходит в бараке Спока. Вывела изображение со скрытой камеры на экран и увидела двоих подростков, набивающих рот печеньем.
Кто бы сомневался.
На следующий день казарма загудела, как осиное гнездо, от невнятных слухов: не то Джеймс Кирк повесился в камере, не то ему удалось сбежать. Так или иначе, но казнь, назначенная на сегодняшнее утро, не состоялась.
Монтгомери Скотт, один из проектировщиков офицерской тюрьмы Тарсус-4, объяснял каждому, кто был готов или не готов его выслушать, что бежать оттуда невозможно. Ухура только отмалчивалась, когда заходили такие разговоры: она знала, что Кирк нипочём не сунул бы голову в петлю.
Почему же всё-таки он решился на мятеж? И что именно он пытался сделать? Его ждала впереди такая блестящая карьера, со временем он мог даже стать адмиралом, войти в Кабинет…
- Шевелись, падаль! – раздалось у неё за спиной. Ухура инстинктивно обернулась и увидела капитана Финнигана, избивающего агонизатором недостаточно быстро отступившего с дороги заключённого. Он стоял спиной к ней, и она могла разглядеть лишь казённую робу, гладкий черноволосый затылок да острые уши.
Ухура закусила губу. Был бы Финниган ей ровней, она бы одёрнула его, окажись он младше по званию, влепила бы наряд в карауле вне очереди. Но она могла только молчать.
А с чего, собственно, ей захотелось открыть рот? Разве сама она как-то иначе обращалась с нерасторопными заключёнными?
- Вчера вы спрашивали меня о вулканской литературе.
Спок протянул руку к вазочке, на сей раз наполненной конфетами, и Ухура одобрительно кивнула.
- Наиболее ранний период её развития характеризуется широким распространением устного народного творчества. К нему относятся передаваемые из уст в уста сказки, легенды, песни… В основным их темой были межклановые войны, охота, ухаживание за женщиной.
- И как же ваши предки ухаживали? – поинтересовалась Нийота.
- Воин старался продемонстрировать избраннице свою храбрость, силу, способность обеспечить ей благополучную жизнь. Женщинам присылалась в дар военная и охотничья добыча, в их честь слагались песни и стихи. Возможность создать семью и продолжить род на Вулкане всегда ценилась, и нередко мужчины дрались за невесту насмерть.
Она хмыкнула:
- Впечатляет.
- С развитием письменности литература обретала новые формы, и наивысшего расцвета она достигла при жизни Сурака, величайшего философа и исторического деятеля Вулкана. Именно он сформулировал догматы, на которые мы опираемся до сих пор.
- А как у вас с музыкой? Наверное, вы считаете её нелогичной?
- Напротив, музыка помогает приблизиться к гармонии. Я испытываю глубокое удовольствие от игры на ка’атире – это вулканский струнный инструмент, аналогом которому может послужить арфа. Пение также способствует обретению душевного равновесия.
Помолчав, Спок произнёс:
- Мне кажется, вам это хорошо известно.
Она слегка улыбнулась:
- Почему вы решили, что я пою?
- У вас весьма мелодичный голос… когда вы не кричите.
- Кричать приходится, что поделаешь, - вздохнула она. – Честно говоря, я не намерена здесь задерживаться. Скоро меня переведут в столицу или назначат на военный корабль.
- И вы посвятите свою жизнь расширению границ Империи? – бровь Спока слегка вздёрнулась. – Занятие, достойное честолюбивого человека.
Ухура внимательнее вгляделась в его лицо.
- По вас никогда не скажешь, что вы думаете на самом деле. Должно быть, вулканцы – непревзойдённые лжецы.
Спок покачал головой:
- Вулканцы не лгут.
- Вот только не пытайтесь убедить меня, что и это логично.
Задумавшись, он опустил подбородок на кончики пальцев.
- Правду говорить легко.
- И приятно? – хмыкнула Ухура. – Хотела бы я побывать у вас на планете. Там, должно быть, чудак на чудаке сидит и чудаком погоняет.
Спок нахмурился:
- Прошу прощения…
- Не обращайте внимания. Вчера, небось, всё раздали, ни одного печеника не оставили себе?
- Я уже ел их, а мои соседи были голодны. Мои действия были логичны.
- Эдак вы недолго протянете со своей логикой.
Подойдя к Споку, она высыпала ему в руку с десяток конфет.
- Вулканцы, вы говорите, не лгут? Пообещайте мне, что как минимум половину вы съешьте сами.
- Могу я осведомиться, в чём причина вашей заботы обо мне?
Нийота дёрнула плечом:
- Понятия не имею. Такие мы, люди, нелогичные.
От разговоров о политике и искусстве они постепенно перешли к языку, и через пару недель Нийота уже писала первые слова на вулканском. Язык был богатым интонациями, звучным, сильным – он всё больше увлекал её.
Проведай кто из командования, чем она вечерами занимается с пленником, объяснение у неё было готово: сбор данных о возможных противниках. Странно, но Спок, похоже, не задумывался, что своей откровенностью может повредить соотечественникам. Он приходил, устраивался на табуретке, грел онемевшие руки над чашкой и говорил. Нийота слушала, уточняла, спорила до хрипоты. Её агонизатор и фазер висели над столом – на них никто не смотрел.
Ясным утром, когда мороз ударил под тридцать, её вызвали в Особый отдел. Появляться там никогда не было приятно, и сколько она ни убеждала себя, что за ней не числится никаких проколов, кошки царапали на душе своими когтистыми лапками.
Но разговор пошёл совсем не о ней, а о Джиме Кирке. В последний раз она видела его три с половиной месяца назад, тем не менее, ей пришлось припомнить, как он вёл себя, о чём говорил, в каком был настроении.
Потом она долго ждала, пока опросят ещё каких-то знакомых Кирка, потом её расспрашивали о его прежних инспекциях в лагере…
В казарму она вернулась затемно, метель разгулялась не на шутку. В такой-то мороз.
Наскоро глотнув чаю, Ухура побежала на вечернюю проверку. Мимо неё конвойные гнали колонну заключённых, и глаз зацепился за высокую пошатывающуюся фигуру. Лица не разглядела – заметила только, что он надрывно кашлял, прикладывая ко рту комок снега.
На построении, выкликая номер за номером по списку, она поняла, что не ошиблась.
- Заключённый двенадцать-семьдесят шесть, почему медлите с ответом? В карцер захотели?
- Виноват, - глухо отозвался Спок, на каждом слоге глотая колючий снег.
- Шаг вперёд.
Он вышел, и соседи покосились на него с сочувствием. Закончив перекличку, она махнула рукой:
- Разойтись! Заключённый двенадцать-семьдесят шесть, шагом марш за мной.
Он шёл ровными, широкими шагами, и всё же ей казалось, что худые ноги вот-вот подогнутся, роняя его в сугроб. Но сил дойти до карцера у него хватило.
- Эй! Ты живой ещё?
Спок через силу поднял голову.
- Утвердительно, госпожа лейтенант.
Она подхватила его под мышки.
- Пошли, нечего тут рассиживаться.
- Но я полагал…
- Что я хочу тебя уморить? Здесь холоднее, чем на улице. Пойдём.
Едва за ними закрылась дверь её комнаты, Спок мешком осел на кровать. Перебирая все матерные фразы, которые Ухура слышала от пьяного Скотти, она стаскивала с вулканца влажную от снега одежду, заматывала его в три шерстяных одеяла.
Он не издавал ни звука – лишь плечи слабо вздрагивали.
- Давно с тобой это? – спросила она, устраивая у него в ногах грелку.
Прижав ладонь ко рту и откашлявшись, Спок произнёс:
- Первые признаки болезненного состояния я ощутил шестнадцать дней назад.
- Если всё совсем хреново, я могу Маккоя позвать, - она протянула ему чашку с травяным отваром. – Но он начнёт задавать вопросы.
- После знакомства с доктором Маккоем у меня не возникло желания увидеться с ним снова, - сообщил вулканец.
- Пей, пей.
Она открыла ящик шкафа, перебирая пластинки с таблетками.
- Ещё бы знать, что и как в твоём замудрёном организме сработает…
- Я полагаю, лекарства не потребуются. Физиологические особенности позволяют мне впасть в исцеляющий транс. Он поможет восстановить иммунные клетки.
- Вот как? – склонила она голову набок. – Что ж ты раньше этим не пользовался?
- Этот способ малоэффективен при неблагоприятном воздействии внешней среды.
Встретившись с её недоуменным взглядом, Спок пояснил:
- В бараке было слишком холодно.
Поставив рядом с ним на табурет тарелку с бутербродами, Нийота кивнула:
- Тогда ешь, пей и погружайся в этот свой транс. Главное, помирать не вздумай, ты мне ещё пригодишься.
Спок потянулся было за бутербродом, но ладонь бессильно упала на простыню. Костлявые плечи заходили ходуном.
- Пр-риношу свои из-звинения, - выдавил он, стуча зубами. – Это результат восстановления терморегуляции.
- Ничего, - она обхватила его за плечи. – Так бывает, если сильно замёрзнешь. Я знаю.
Дрожь, бившая тело вулканца, постепенно отступала. Нийота рассеянно гладила его по затылку и смотрела в чёрное окно.
- Маккою тоже нелегко, - неожиданно для самой себя произнесла она. – Его жена бросила, дочку не отдаёт. Он с девочкой раз в год видится. Озвереешь тут.
Спок молчал, а её несло:
- Он очень хороший врач, адмирала Пайка на ноги поставил после безнадёжного ранения… И вообще он очень умный, с ним всегда есть о чём поговорить. Отчего его так покорёжило? Отчего покорёжило всех нас? Неужели дело в Империи?
Вулканец покачал головой:
- Вовне можно найти только повод. Причину следует искать внутри.
- Уеду я отсюда, - буркнула она. – Подам в отставку. Хрен с ней, с карьерой. Тебе какой срок дали?
- Десять лет.
- А отбыл ты четыре месяца... Да, весело.
Спок приподнялся на подушках:
- Если ты сделала выбор, не нужно колебаться из-за меня. Я справлюсь.
- Ну-ка, ложись.
Мягкий нажим её ладоней заставил его вновь откинуться на спину.
- Я вот что думаю, Спок: уйти можно всегда. Вряд ли с этим стоит торопиться. А то я вечно рублю сплеча…
Поставив опустевшую тарелку и чашку в раковину, она повернулась к нему:
- Ну, согрелся, что ли? Можешь начинать медитацию, утром я тебя разбужу.
Спок кивнул:
- Вам будет достаточно дотронуться до меня.
Проснувшись, Ухура с трудом уселась на жёстком матраце: в левый бок впивались мурашки, затекшее колено налилось свинцом. В тусклом утреннем свете жизнь казалась совсем не такой, как семь часов назад, и вид инопланетянина, беззаботно растянувшегося в постели, заставил её передёрнуться. Она, офицер Империи, нянькалась с каким-то остроухим, с заключённым исправительно-трудового лагеря.
Умывшись холодной водой, она кое-как привела себя в порядок, натянула форму. Бросила взгляд на таймер и тряхнула вулканца за плечо.
- Поднимайся. Через пятнадцать минут построение.
Длинные чёрные ресницы чуть дрогнули, и вулканец поспешно встал с кровати, всё ещё закутанный в одеяла. Ухура бросила ему робу:
- Одевайся.
За окном плыли мутные сизые облака, где-то у горизонта из трубы вырывался дым. Шорохи позади прекратились, и вулканец негромко произнёс:
- Я готов.
- Тогда шагом марш в барак, - бросила она, не оборачиваясь.
Хорошо было бы узнать, как он себя чувствует, но Ухура решила, что больше не станет потакать своим и чужим слабостям. Вообще, надо перевести вулканца в чужой отряд.
Однако во время утренней переклички, вспомнив своё твёрдое решение распроститься с карьерой офицера, она только хмыкнула и сказала себе, что торопиться не следует и в этот раз.
Дни потянулись ровно, спокойно – от проверки до проверки. Наблюдение за добычей дилития, наказание нескольких особо нерадивых, трёп ни о чём в офицерской столовой… Вот только вечера стали тянуться резиной. Она тщетно пыталась вспомнить, чем заполняла их до встреч со Споком. Перечитывание немногочисленных книг, которые можно было достать на Аресе-3? Игра в карты со Скотти и его любовницей Рэнд? Выпивка в лазарете с Боунсом?
Ухуре было скучно, и отбоя она всякий раз ждала с нетерпением.
- Трахнулась бы ты с ним, что ли, - фыркнул как-то Боунс, разводя спирт водой.
Она вскинула брови:
- С ним?
- С зеленокровым. Я всего-то пару раз видел тебя в непосредственной близости от него, но не заметить, как ты на него смотришь, трудно.
- И как же я на него смотрю?
- Как будто хочешь агонизатором огреть.
Он придвинул ей стакан.
- Да что, тебя в самом деле так смущают его острые уши? Ты свет выключи. В самом деле, Ухура, все это делают. А потом вещают с экранов, как велик человек и как неполноценны все остальные.
Нийота подперла руками подбородок.
- Не уверена, что хочу с ним трахаться.
- А чего хочешь?
…На другой день после рабочей смены охрана вновь привела Спока к Ухуре. Она молча сунула ему серый шерстяной свёрток.
- Под робу надень, не так мёрзнуть будешь.
Спок аккуратно развернул жилет, бережно провёл по мягкой ткани ладонью.
- Спасибо.
Она уселась за стол, достала падд и слегка улыбнулась:
- На чём мы остановились? Кажется, на неопределённом прошедшем времени?
Рассказать о себе в нескольких словах – типичное задание при изучении иностранного языка. Вот только Нийоте то и дело не хватало слов, и в конце концов она сбилась на стандарт.
Она рассказывала Споку взахлёб то, что знали все и о чём не имел понятия ни один её знакомый. О детстве на океанском побережье, о рано ушедших родителях. О школе и первой любви. О попытке поступить в консерваторию и желании открывать новые земли, приведшем её в Академию Звёздного флота.
Общага, строевая подготовка, шумные однокурсники, адмирал Пайк, тогда ещё капитан – всё пролетело перед глазами.
- Мне всегда казалось, что надо просто приспособиться, притерпеться, и тогда всё будет хорошо, я смогу исполнить свою мечту, - вздохнула она. – Но пока, если вдуматься, всё идёт как-то наперекосяк.
- Если вы недовольны своей жизнью, у вас есть возможность изменить её условия.
- Менять всегда трудно, - повела плечами Ухура. – Всё устоялось, сложилось, а тут вдруг приходится шагнуть в неизвестность.
- Порой логичнее всего бывает прислушаться к собственным желаниям, - заметил Спок. – Понять, чего вы хотите на самом деле.
Ухура тихонько хмыкнула.
- Вот сейчас мне кажется, что это вы на свободе. А на мне висит пожизненный срок.
Монтгомери Скотт подловил её на выходе из казармы. Встал в дверном проёме, вытянув руку поперёк.
- Как жизнь, Ухура?
- Замечательно, - машинально ответила она.
- Что, ты в таком восторге от встреч с остроухим ублюдком?
Ухура свела брови.
- Мои встречи с заключённым номер двенадцать-семьдесят шесть имеют исключительно служебный характер. Я собираю данные для командования.
- Правда? – осклабился Скотт. – А я почему-то вижу другое. С тех пор, как он стал таскаться к тебе, ты на меня даже не смотришь.
- Я и раньше на вас не смотрела, - процедила Ухура. – Если мне не изменяет память, мистер Скотт, вашу даму сердца зовут Дженис Рэнд – за ней и следите.
- Чихал я на Рэнд, она мне уже сто лет как надоела.
- Сочувствую.
- Ты мне не дерзи, - выдохнул он, обдав её запахом крепкого виски. – Не то я устрою и тебе, и твоему дружку большие неприятности.
- Дружков у меня здесь нет, - ответила она и, поднырнув под его локоть, выбежала на улицу.
Под каблуками захрустел снег.
Ухура почти до отбоя стояла и смолила сигарету за сигаретой, глядя в морозное небо. Успокаивала себя: начальство Скотта не слишком любит, а у него самого полномочий маловато. Ничего он не сможет сделать.
И с чего он решил, что Спок – её любовник? Об этом даже подумать смешно. Тощий – кожа да кости, уши острые, лицо резкое и в то же время удивительно спокойное, глаза…
Досадливо выплюнув сигарету, Ухура зашагала к крыльцу.
- И вы держали у себя такого зверя? – Глаза Нийоты удивлённо округлились. – Двухметрового гиганта с клыками?
- Когда он появился в нашем доме, он был совсем небольшого роста, и клыки у него только прорезались. Мне приходилось поить его молоком с ладони.
Чуть нахмурившись, Спок добавил:
- Полагаю, внешним видом он тогда ещё напоминал плюшевого медведя.
- Плюшевый мишка размером с дом, - восхищённо выдохнула Нийота. – Вот бы мне такого. А какие у вас ещё звери водятся?
- Путешествуя в горах, нам приходится быть очень осторожными, чтобы не столкнуться с ле-матьей. Её я сравнил бы с гигантской кошкой. Она хищник, охотится абсолютно бесшумно, и от неё трудно защититься.
- А, вроде нашей пумы?
- Возможно. Но, насколько мне известно, когти пумы не содержат в себе ядовитых веществ. А рана, нанесённая когтями ле-матьи, зачастую оказывается смертельной именно из-за отравления. Кроме того, определённую опасность для неопытных путешественников представляет д’маллу – плотоядное растение. Оно обладает эстетически привлекательными яркими цветками и дурманящим ароматом.
- Приманивает любопытных, - усмехнулась Ухура. – Интересно у вас там, на Вулкане. Хотела бы я там побывать и своими глазами это всё увидеть. Жаль, что люди, наверное, ступят туда очень нескоро.
Помолчав, Спок беззвучно вздохнул.
- Мисс Ухура, вы не помните о катастрофе пассажирского судна «Уайт Стар»?
- Как же не помнить. Одна из крупнейших аварий в космосе. Так и не разгадали, в чём дело: не то двигатели отказали, не то подбил кто… Почти тридцать лет прошло, а в газетах до сих пор версии высказывают одна круче другой.
- Крушение «Уайт Стар» было вызвано ошибкой системы орбитальной защиты Вулкана. Судно прошло слишком близко, и вместо того, чтобы создать эффект гравитационной аномалии и заставить его отклониться от курса, неопытные сотрудники выпустили фотонную торпеду. «Уайт Стар» получила неустранимые повреждения, и Советом было принято решение эвакуировать пассажиров на Вулкан. Все они выжили, но им пришлось остаться на Вулкане навсегда.
- Кошмар какой, - пробормотала Ухура.
- Среди пассажиров находилось тридцать школьников и их учительница, мисс Аманда Грейсон. Она была твёрдо намерена вернуться на Землю вместе с детьми и стремилась убедить членов Высшего Совета в своей правоте. На одном из приёмов состоялось её знакомство с советником Сареком. Через два года она стала его женой.
- Женой? – ахнула Нийота. – Вы, наверное, имеете в виду фиктивный брак?
Спок медленно покачал головой.
- Под заключением брака на Вулкане подразумевается физическое и ментальное слияние. Советник Сарек – мой отец. Леди Аманда Грейсон – моя мать.
Нийота потрясённо прижала ладонь к щеке.
- Спок, но как же… Бог ты мой… Ваша мать – человек?
- Да.
Острые ногти впились в кожу.
- А нам твердили, что от межрасовых связей родятся только генетические уроды. Что это ненормально, неправильно… И я верила. Я всему верила.
Спок слегка наклонился вперёд.
- Мой отец был первым, заключившим брак с землянкой. Поначалу общество отнеслось к этому событию настороженно, но впоследствии примеру советника Сарека последовали десять вулканцев и восемь вулканок. Все дети от этих союзов родились здоровыми и успешно прошли процесс социализации.
- А ваша мама, - тихо спросила Нийота, - она не скучает по Земле?
- Она вполне комфортно чувствует себя на Вулкане. Но мне известно, что постоянное пребывание вдали от родной планеты приносит ей весьма интенсивное чувство тревоги и тоски. Одной из целей моего путешествия к Земле была проверка гипотезы о том, что Вулкану следует вступить в дипломатические сношения с Землёй.
- Гипотеза с треском провалилась? – Нийота попыталась выжать из себя усмешку, хотя уголки её губ дрожали.
- Я полагаю, это временная неудача. Однако шансы моей матери на благополучное возвращение исчезающе малы.
Всматриваясь в его застывшие черты, Нийота не выдержала: с грохотом отодвинув табуретку, потянулась к нему через стол. Пальцы коснулись тонкого зеленоватого запястья.
- Если бы я могла сделать что-то для тебя…
Тёплая ладонь накрыла сверху её пальцы, бережно поглаживая. К локтю и выше, к самой ключице, побежали щекочущие мурашки.
- Через пять минут вечерняя проверка, Т’Саи Ухура.
Обращение по-вулкански – это хорошо. Это правильно. Потому что «госпожа инспектор» – пощёчина. Резкая, хлёсткая, от которой долго слезились бы глаза. А Нийота… Не может же он называть её Нийотой?
Да он и не знает этого имени, запоздало вспомнила она, когда Спок поднялся.
- Иди.
Он наклонил голову:
- Живите долго и процветайте.
Деловито перебирая содержимое ящика, Боунс покачивал головой и бормотал себе под нос:
- Мазь от ожогов, говоришь? Ну-ну. Я тебе, вообще-то, переспать с ним советовал, а не бегать за ним, как наседка.
- Я и не бегаю, - буркнула Ухура. – У меня скоро плановая проверка, и лучшие работники мне нужны здоровыми. А у Спока пятый день свежие пятна на руках.
- Ухандокаешься тут с вами, - буркнул Маккой. – Сперва Скотти приходит и жалуется, что ты ему не даёшь. А потом заваливаешься ты и просишь мазь, потому что Скотти, видите ли, остроухому житья не даёт. Ты уж реши что-нибудь для себя, а то это добром не кончится.
Ухура поскребла пальцем по заиндевелому стеклу.
- А что я могу решить? Подать в отставку? Скотту я никогда и не улыбалась. А Спок… Он ни на кого не похож, с ним говорить хочется часами. Но между нами слишком много всего. Ты же не думаешь, будто мы сможем…
За окном грохнуло так, что стёкла задрожали, а уши болезненно сдавило. Маккой прижал ладонь к затылку.
- Ну вот, опять там что-то взорвалось. Когда же эти дебилы поймут, что с дилитием надо обращаться аккуратно?
Ухура прижала к щеке коммуникатор, косясь на отблески пламени.
- Райли, где был взрыв?
- На пятом участке, мэм.
Захлопнув крышку, она понеслась к двери, на ходу накидывая меховой плащ.
Маккой только хмыкнул.
Снег мешался с грязью, над развороченным карьером плыл дым, от которого раздирало горло. Солдаты в чёрной форме таскали обломки аппаратуры, сбившиеся в кучку заключённые негромко переговаривались.
Ниже, на склонах, пятнами застывала красная корка. И зелёная – или у лейтенанта Ухуры от страха зеленело в глазах?
Паренёк с растрёпанными тёмными волосами подбежал к ней, на ходу поправляя форменный пояс.
- Старшина Райли, мэм. Докладываю: нарушение техники безопасности при проведении подрывных работ привело к интенсивной химической реакции и неконтролируемому взрыву. По предварительным данным, погибло девятнадцать человек – среди них пятнадцать заключённых и четыре солдата. Ранено двадцать пять человек…
Мимо Ухуры на носилках пронесли корчащееся в судорогах, слабо стонущее существо.
- Дайте мне поимённую сводку.
Парень растерянно заглянул в падд.
- Будет готова через пять минут, госпожа лейтенант.
- Быстрее. Виновных уже нашли?
- Обстоятельства выясняются, мэм. Я предполагаю, что ответственность должен нести староста отряда, не предусмотревший…
Райли ещё что-то тараторил, и она машинально ему отвечала. А её глаза впивались в худощавую остроухую фигуру, вместе с другими разгребавшую снег под окрики конвойного.
- Поверни руку, пожалуйста.
Спок покорно развернул запястье ладонью вверх. Нийота выдавила из тюбика ещё остро пахнущей мази, и нос вулканца смешно наморщился в попытке сдержать чих.
- Боунс говорил, эта штука хорошо помогает. Потерпи немножко.
Её пальцы сосредоточенно втирали мазь в его запястье, в нежную кожу ладони. Спок старался дышать ровно и глубоко, но участившийся пульс выдавал его реакцию на прикосновения.
- Разведи чуть-чуть пальцы… Вот так. Смывать не надо, она сама впитается.
Она осторожно обвела впадинку у большого пальца, и губы Спока шевельнулись:
- Т’Саи Ухура, я говорил вам, что вулканцы являются контактными телепатами?
Она пожала плечами:
- Да ты и так, наверное, уже всё понял. Я не особо хорошо умею притворяться. Или тебе неприятно?
Протянув руку, он мягко коснулся её виска, приглаживая волосы.
- Разделять ваши эмоции и ощущения для меня – огромное наслаждение. Но оно заставляет меня желать недоступного.
Она придвинулась ближе, подперла руками подбородок.
- Желать чего, Спок? Скажите мне.
- Слияния разумов. Я хочу, чтобы наши сознания сплелись воедино, хочу коснуться каждой вашей мысли, каждого несказанного слова. Чтобы мы чувствовали друг друга как одно целое.
- Я не знаю, о чём вы говорите, Спок, - вздохнула она. – Но я хочу попробовать.
- Уверены? – шепнул он, неторопливо проводя подушечкой пальца по её скуле.
Её «да» вырвалось почти беззвучно.
Не то от мази, не то от ощущения горячих пальцев на коже скулу и подбородок покалывало. Пульс гулко отдавался в голове.
Спок наклонился низко-низко, она могла бы прочесть его речь по губам – мягким, зеленоватым, чуть припухшим.
- Мой разум – к твоему разуму. Мои мысли – к твоим мыслям…
Каждый удар сердца эхом отдавался в правом подреберье. Она дышала так легко, как никогда прежде, и всё её тело наполняло ласковое тепло.
Словно и не было этой холодной зимы.
«Ты ведь знаешь теперь, Нийота?»
«Знаю, Спок. И ты…»
Додумать она не успела: в дверь заколотили кулаком.
Испуганно схватив его за руку, Нийота повернулась к двери.
- Кто там? Я, вообще-то, занята.
- Открывайте, лейтенант, - раздался спокойный голос адмирала Пайка.
- Я допрашивала тебя, - шепнула она Споку. Дождавшись кивка, разблокировала дверь.
Пайк благодушно кивнул ей с порога.
- Вижу, Ухура, вы и сами что-то заподозрили? Прекрасно. Берите его, ребятки.
Споку крутили руки за спиной, волокли в коридор. Нийота нашла в себе силы приоткрыть немеющие губы:
- Разрешите спросить…
- Чего тут спрашивать, - махнул рукой адмирал. – Помнишь изменника Кирка? Именно с этим выродком он снюхался, чтобы свергнуть власть императора. Только сегодня удалось взять их сообщника Кайла – он их и выдал.
Заглянув в свой падд, Пайк добавил:
- Завтра в десять утра расстрел. За пятнадцать минут – построение на плацу.
Наутро пришла оттепель. Солнце проглянуло из-за пуха облаков, с карнизов закапало. Тяжёлые сапоги месили на плацу мокрый снег.
Ухура не стала надевать меховой плащ – набросила тонкий, осенний. И шапку оставила на тумбочке.
Тяжело хлопнула за спиной дверь казармы. Нийота шла, слыша, как звонко перекликаются на заборе птицы. Ишь, отживели, думают, весна пришла… Вот шарахнет опять под сорок – куда прятаться?
Она покосилась на ситцевые занавески на окнах медотсека. Зайти, что ли, попросить Боунса, чтобы накапал валерьянки? Нет, у неё слишком мало времени.
Вон и плац, все собираются потихоньку. Скотти смурной – наверное, опять похмелье. Рэнд что-то щебечет ему на ухо, а он отмалчивается.
Спока уже привели, он стоит с непокрытой головой, заведя руки за спину. Точно капитан на мостике своего корабля.
Вот, значит, какое знакомство заставило Джима пойти напролом.
Старшина Райли волнуется, суетится, в десятый раз поправляет пояс. Сегодня он первый раз в жизни командует расстрелом. Когда-то и ей доводилось…
Спок, Спок. Надо забыть, растереть в порошок, жить дальше. Уйти в отставку, наняться на торговый корабль, полететь к звёздам. Он одобрил бы. Неспроста в его глазах сейчас столько заботы.
Смотрит внимательно, не жмурясь, не отводя взгляда. Нельзя и ей опускать голову.
Тринь-тринь, тринь-тринь… Что ж эти птицы так надрываются-то?
- Приготовьсь!
Голос Кевина Райли чуть вздрагивает от усердия, и, может, именно эта мальчишеская струнка заставляет её в последний момент переставить рычажок фазера на оглушение.
Кевин падает, изумлённо приоткрыв рот. Следом валятся ещё несколько, и она хватает Спока за руку, тащит в кустарник. Туда, к забору, над которым ей удалось пять минут назад отключить силовое поле.
Слишком высоко. Но Спок справится, обязательно справится.
- Ухура! – надрывается лающий голос Пайка. – Ухура!
Ещё, ещё прыжок…
Чавканье снега под ногами, ветер, распирающий лёгкие, осколки солнца в глаза. И тупая боль, ввинчивающаяся под лопаткой.
Под ногами всё проскальзывает, небо, растекшееся по луже, наотмашь метит в лицо – и зависает. Сильный рывок вздёргивает её на ноги, подбрасывает вверх. Она цепляется за плечо Спока, притискивающего её к себе в попытке закрыть от стрёкота фазеров.
До забора всего-то два шага, но их уже не пройти. Спок вздрагивает, спотыкается и оседает лицом в тающий сугроб. Хищные зубы боли впиваются ей в бок, в шею.
Хватая воздух резкими глотками, она цепляется за сухую тёплую ладонь. Мутнеет в глазах. Мамочки…
Это ведь не конец. В следующий раз всё будет лучше. Правда, Спок?
Оставить комментарий