Pat Foley (перевод - Oldhorta)
Смена командования
Смена командования
Автор - Pat Foley
Перевод - Oldhorta
Спок вошел в свою каюту и остановился. Дверь позади него скользнула, отсекая человеческие эмоции и нелогичность. Спок почувствовал как расслабились плечи едва сухой теплый воздух окутал его. Тусклое красноватое свечение, исходившее от тигеля, ложилось на стены цветной вышивкой и проникало сквозь закрытые веки, долгожданное облегчение после холода и голубовато-белых и желтых цветов, терпеть которые ему приходилось большую часть дня. Спок выдохнул - он и не подозревал, что сдерживал дыхание от холодного и влажного воздуха коридоров, - и глубоко вдохнул воздух со слабым ароматом вулканского ладана, более подходящий для его легких, приспособленных к климату пустыни. Дом. Здесь, на звездолете "Энтерпрайз", на расстоянии во многие световые годы от Эридани 40, планеты на которой он родился. Полувулканец, получеловек, он создал маленькое, в две комнаты, убежище, которое и называл своим домом.
У него были планы на вечер, возможно незначительные для людей, с которыми он служил, но полностью удовлетворявшие его самого. Акустический душ, чтобы стереть последние следы рабочего дня, чашка горячего пряного вулканского чая и в течение нескольких часов занятие физикой подпространства. Возможно, удастся завершить ту статью, что он писал на протяжении многих недель, в редкие минуты свободного времени, которые мог иметь на звездолете офицер по науке. По дороге в душ, он свернул к пульту обслуживания и заказал чай. Человек на его месте, радостно бы насвистывал, Спок же позволил себе только почувствовать глубокое удовлетворение. Он снял рубашку, когда засвистел интерком, вызывая его. Спок замер. Ему потребовалось на долю секунды больше обычного, чтобы сосредоточиться и больше самообладания, чтобы победить разочарование, охватившее его. "Ничего", подумал он. Минутная задержка, запрос, какое-нибудь пропущенное сообщение. Но он знал, что не пропускал никаких сообщений. Интонация его голоса была совершенно вулканской когда он нажал на кнопку интеркома.
- Спок слушает.
- Мистер Спок.
Лицо капитана. Оживленное, улыбающееся. Следовательно, это не взыскание. И все-таки ему все еще приходилось учиться понимать настроения нового командира, угадывать его намерения и приспосабливаться к ним. Одиннадцать лет службы с Крисом Пайком сформировали в нем твердое убеждение, как следует вести дела на "Энтерпрайз" и небольшое внутреннее потрясение от того, что он чувствовал по отношению к необдуманным поступкам капитана заставило его занять оборонительную позицию. Его сомнения в рациональности приказов Кирка, привели к упрекам в негибкости при исполнении обязательных распоряжений. В результате поведение капитана, в остальном отличавшееся мягкостью, стало жестким.
- Капитан?
Он контролировал себя перед Кирком, и его лицо было деревянным, невозмутимым. Он знал, что это раздражает Кирка, но выставлял щит непреднамеренно, словно теряя контроль. Последние две недели перевернули все, что Спок полагал неизменным в течение одиннадцати лет. Напряжение ощущалось в его плечах, и комната неожиданно стала такой же холодной как коридор.
Что он собирается переделать на этот раз?
- Мне стало известно, что вы играете в шахматы, коммандер, и подумал, что вы были бы не прочь сыграть.
Кто ему сказал? - задумался Спок, но потом вспомнил, что Кирк видел как он играет против компьютера, тестируя его после усовершенствования программного обеспечения. Никто не виноват. И ничего с этим не поделать. Дружеское приглашение капитана было фактически приказом. Отказываться было нельзя, за исключением ситуации, когда имелась убедительная причина для отказа. Спок даже и не пытался ее придумать; любая уловка привела бы к повторному приглашению. Спок безошибочно определял намерения Кирка в таких мелочах как эта. Офицер был обязан выполнять даже малейшие прихоти капитана. У него не было выбора.
- У вас верная информация, сэр.
- Хорошо. Тогда главная рекреационная, скажем, через полчаса?
- Конечно, сэр.
- С нетерпением жду этого, - подвел черту Кирк видимо нисколько не устрашенный ледяным выражением лица своего офицера по науке.
Спок щелчком выключил интерком; его глаза были закрыты, пока он сражался за внутренний контроль. Пайк не был лишен такой общечеловеческой черты как общительность, но он был так же скрытным человеком, одиночкой по натуре. Он никогда не выказывал расположения даже к Номеру Первому, а уж второй офицер, вулканец и подавно вряд ли бы стал объектом внимания столь замкнутой личности. В тоже время Спок никогда не сомневался в уважительном отношении и расположении к себе Пайка. За все время знакомства, охватывавшее двенадцать лет, прежний капитан никогда не выставлял себя напоказ перед командой. Фактически он обладал почти что вулканской сдержанностью во взаимоотношениях; Спок уважал это и считал качеством наиболее подобающим для старшего по рангу офицера.
Спок был потрясен и очарован общительностью Кирка до этого направленной на других членов экипажа. Кирк каким-то образом умудрялся, и общаться и поддерживать дисциплину. Но никакого желания установить личные отношения Спок не испытывал . И им овладевал тихий ужас от одной мысли, что эта общительность будет направлена на него. К тому же он понимал, что Кирка не удовольствуется простым знакомством со служебными записями и характеристиками. Он хотел знать все о людях, которыми командовал и особенно о своих старших офицерах. Они все стали объектами его личного внимания. До сих пор Спок не входил в их число, и он надеялся, что это означает, что Кирк уважает его вулканское происхождение. Но видимо он просто выжидал, подбирая подходящий повод для проявления своего внимания. И выбрал шахматы. Это стало бы поворотным пунктом. Осознание этого переполнило Спока тошнотворным страхом. У него не было большого опыта в области личных взаимоотношений . Весь его опыт был основан на одних тех же проявлениях любопытства сослуживцев, очарованных его инопланетностью. Из-за капитана у него теперь не было другой альтернативы, кроме как перевестись по службе. И что потом? С другим капитаном- землянином, с другим экипажем из землян, он стал бы чужим еще в большей степени, чем здесь на "Энтерпрайзе", своем доме. По кра й ней мере, здесь он был благосклонно принят большинством, хотя ни с кем и не был близко знаком. И он также не желал знакомства с Кирком.
Он вздохнул и тут же пожалел об этом как о невулканском поведении. Вдобавок главная рекреационная. Самая большая, самая шумная комната отдыха на корабле, где военнослужащие и офицеры перемешивались, не обращая внимания на служебное положение, где шахматный поединок между капитаном и им самим, несомненно, притянет огромную толпу от телепатического напряжения которой непроизвольно съежиться и настоящий вулканец.
Глубоко вздохнув, он уловил пряный аромат вулканского чая. Он посмотрел по сторонам и увидел свою научную работу, заманчиво, но напрасно дожидающуюся его на столе. Вместо этого он потратит целый вечер на парирование вопросов личного характера исходящие с той стороны шахматной доски, от человека, чьи пронзительные глаза требовали поступиться и душой и обязанностями.
Он задрожал , и медленно подхватив свою голубую форменную рубашку, надел ее через голову. Эмблема "Энтерпрайз" переливалась и сверкала на ней, но прежнего знакомого "Энтерпрайза" уже не было. Убежище перестало существовать.
Автор - Pat Foley
Перевод - Oldhorta
Спок вошел в свою каюту и остановился. Дверь позади него скользнула, отсекая человеческие эмоции и нелогичность. Спок почувствовал как расслабились плечи едва сухой теплый воздух окутал его. Тусклое красноватое свечение, исходившее от тигеля, ложилось на стены цветной вышивкой и проникало сквозь закрытые веки, долгожданное облегчение после холода и голубовато-белых и желтых цветов, терпеть которые ему приходилось большую часть дня. Спок выдохнул - он и не подозревал, что сдерживал дыхание от холодного и влажного воздуха коридоров, - и глубоко вдохнул воздух со слабым ароматом вулканского ладана, более подходящий для его легких, приспособленных к климату пустыни. Дом. Здесь, на звездолете "Энтерпрайз", на расстоянии во многие световые годы от Эридани 40, планеты на которой он родился. Полувулканец, получеловек, он создал маленькое, в две комнаты, убежище, которое и называл своим домом.
У него были планы на вечер, возможно незначительные для людей, с которыми он служил, но полностью удовлетворявшие его самого. Акустический душ, чтобы стереть последние следы рабочего дня, чашка горячего пряного вулканского чая и в течение нескольких часов занятие физикой подпространства. Возможно, удастся завершить ту статью, что он писал на протяжении многих недель, в редкие минуты свободного времени, которые мог иметь на звездолете офицер по науке. По дороге в душ, он свернул к пульту обслуживания и заказал чай. Человек на его месте, радостно бы насвистывал, Спок же позволил себе только почувствовать глубокое удовлетворение. Он снял рубашку, когда засвистел интерком, вызывая его. Спок замер. Ему потребовалось на долю секунды больше обычного, чтобы сосредоточиться и больше самообладания, чтобы победить разочарование, охватившее его. "Ничего", подумал он. Минутная задержка, запрос, какое-нибудь пропущенное сообщение. Но он знал, что не пропускал никаких сообщений. Интонация его голоса была совершенно вулканской когда он нажал на кнопку интеркома.
- Спок слушает.
- Мистер Спок.
Лицо капитана. Оживленное, улыбающееся. Следовательно, это не взыскание. И все-таки ему все еще приходилось учиться понимать настроения нового командира, угадывать его намерения и приспосабливаться к ним. Одиннадцать лет службы с Крисом Пайком сформировали в нем твердое убеждение, как следует вести дела на "Энтерпрайз" и небольшое внутреннее потрясение от того, что он чувствовал по отношению к необдуманным поступкам капитана заставило его занять оборонительную позицию. Его сомнения в рациональности приказов Кирка, привели к упрекам в негибкости при исполнении обязательных распоряжений. В результате поведение капитана, в остальном отличавшееся мягкостью, стало жестким.
- Капитан?
Он контролировал себя перед Кирком, и его лицо было деревянным, невозмутимым. Он знал, что это раздражает Кирка, но выставлял щит непреднамеренно, словно теряя контроль. Последние две недели перевернули все, что Спок полагал неизменным в течение одиннадцати лет. Напряжение ощущалось в его плечах, и комната неожиданно стала такой же холодной как коридор.
Что он собирается переделать на этот раз?
- Мне стало известно, что вы играете в шахматы, коммандер, и подумал, что вы были бы не прочь сыграть.
Кто ему сказал? - задумался Спок, но потом вспомнил, что Кирк видел как он играет против компьютера, тестируя его после усовершенствования программного обеспечения. Никто не виноват. И ничего с этим не поделать. Дружеское приглашение капитана было фактически приказом. Отказываться было нельзя, за исключением ситуации, когда имелась убедительная причина для отказа. Спок даже и не пытался ее придумать; любая уловка привела бы к повторному приглашению. Спок безошибочно определял намерения Кирка в таких мелочах как эта. Офицер был обязан выполнять даже малейшие прихоти капитана. У него не было выбора.
- У вас верная информация, сэр.
- Хорошо. Тогда главная рекреационная, скажем, через полчаса?
- Конечно, сэр.
- С нетерпением жду этого, - подвел черту Кирк видимо нисколько не устрашенный ледяным выражением лица своего офицера по науке.
Спок щелчком выключил интерком; его глаза были закрыты, пока он сражался за внутренний контроль. Пайк не был лишен такой общечеловеческой черты как общительность, но он был так же скрытным человеком, одиночкой по натуре. Он никогда не выказывал расположения даже к Номеру Первому, а уж второй офицер, вулканец и подавно вряд ли бы стал объектом внимания столь замкнутой личности. В тоже время Спок никогда не сомневался в уважительном отношении и расположении к себе Пайка. За все время знакомства, охватывавшее двенадцать лет, прежний капитан никогда не выставлял себя напоказ перед командой. Фактически он обладал почти что вулканской сдержанностью во взаимоотношениях; Спок уважал это и считал качеством наиболее подобающим для старшего по рангу офицера.
Спок был потрясен и очарован общительностью Кирка до этого направленной на других членов экипажа. Кирк каким-то образом умудрялся, и общаться и поддерживать дисциплину. Но никакого желания установить личные отношения Спок не испытывал . И им овладевал тихий ужас от одной мысли, что эта общительность будет направлена на него. К тому же он понимал, что Кирка не удовольствуется простым знакомством со служебными записями и характеристиками. Он хотел знать все о людях, которыми командовал и особенно о своих старших офицерах. Они все стали объектами его личного внимания. До сих пор Спок не входил в их число, и он надеялся, что это означает, что Кирк уважает его вулканское происхождение. Но видимо он просто выжидал, подбирая подходящий повод для проявления своего внимания. И выбрал шахматы. Это стало бы поворотным пунктом. Осознание этого переполнило Спока тошнотворным страхом. У него не было большого опыта в области личных взаимоотношений . Весь его опыт был основан на одних тех же проявлениях любопытства сослуживцев, очарованных его инопланетностью. Из-за капитана у него теперь не было другой альтернативы, кроме как перевестись по службе. И что потом? С другим капитаном- землянином, с другим экипажем из землян, он стал бы чужим еще в большей степени, чем здесь на "Энтерпрайзе", своем доме. По кра й ней мере, здесь он был благосклонно принят большинством, хотя ни с кем и не был близко знаком. И он также не желал знакомства с Кирком.
Он вздохнул и тут же пожалел об этом как о невулканском поведении. Вдобавок главная рекреационная. Самая большая, самая шумная комната отдыха на корабле, где военнослужащие и офицеры перемешивались, не обращая внимания на служебное положение, где шахматный поединок между капитаном и им самим, несомненно, притянет огромную толпу от телепатического напряжения которой непроизвольно съежиться и настоящий вулканец.
Глубоко вздохнув, он уловил пряный аромат вулканского чая. Он посмотрел по сторонам и увидел свою научную работу, заманчиво, но напрасно дожидающуюся его на столе. Вместо этого он потратит целый вечер на парирование вопросов личного характера исходящие с той стороны шахматной доски, от человека, чьи пронзительные глаза требовали поступиться и душой и обязанностями.
Он задрожал , и медленно подхватив свою голубую форменную рубашку, надел ее через голову. Эмблема "Энтерпрайз" переливалась и сверкала на ней, но прежнего знакомого "Энтерпрайза" уже не было. Убежище перестало существовать.
Оставить комментарий