Хейлир
Дневник капитана Пикара
1
Дневник капитана Пикара.
Автор Хейлир
http://heylir.livejournal.com/
Вечереет. Звёзд ещё не видно, но разбирать дорогу всё труднее. Впрочем, мне некуда идти. До гостиницы, где я остановился, пешком не добраться. Я проведу ночь здесь. В это время года ночи в Лабарре ещё теплые. В крайнем случае можно разжечь костёр. Но я не стану этого делать. Не могу смотреть на открытый огонь. Особенно здесь.
Все сапоги в чёрной саже. Виноградные лозы занимаются быстро и так же быстро выгорают. Земля покрыта жирным слоём пепла - всё, что осталось от лучшего во Франции виноградника. Отец любил повторять эти слова. Последний раз я был на семейном кладбище, когда его хоронили. С той поры там появились две свежие могилы. Робер Пикар и Рене Пикар. Я - всё, что осталось от рода Пикаров. Я - последний, и на мне он оборвётся.
У меня нет детей. И, наверное, не будет никогда. Я сам выбрал такой путь. Если б не Робер... возможно, это далось бы мне труднее. Но я знал, уходя в Звёздный Флот, что на Земле остаётся мой брат. Который продолжит семейное дело, чьи дети будут жить в нашем доме...
Я так и говорил отцу, сетующему на мой выбор: "У тебя есть Робер". А теперь его больше нет. И его сына. А я даже не был на их похоронах. Всё сделала Мари... и она же сообщила мне об их смерти. Сейчас она живёт у родных. Я ещё не видел её - и, думаю, пока не надо. Да, мы виделись не так уж часто, и на Робера я не слишком похож - но всё-таки не надо. Зачем понапрасну бередить ей душу?
Обугленный остов на пепелище - всё, что осталось от нашего дома. От их дома. Он перестал быть моим давным-давно, хоть я и наезжал сюда время от времени. Это был дом моей семьи, потом - моего брата и его семьи. Четыре года назад я вернулся сюда в отчаянном желании сбежать от самого себя. Тогда Робер многое помог мне понять. В том числе - то, что мой дом и моя семья не здесь.
Когда-то я ушёл отсюда, желая осуществить свои полудетские мечты. Я остался им верен и повзрослев. Даже то сообщение Мари застало меня за игрой в капитана парусника из далёкого прошлого. Моя мечта сбылась, я стал капитаном Звёздного Флота. Поэтому меня не было здесь тогда. Поэтому на семейном кладбище Пикаров появились две новые плиты. Поэтому некому будет отстроить их дом и заново вырастить виноградник.
А мой настоящий дом - звездолёт "Энтерпрайз" - совершил последнюю посадку на Веридии III . Я так надеялся, что мне не придётся пережить это снова. При Максии Зета было хуже, но там я сделал всё, что мог. А в этот раз - меня даже не было на борту "Энтерпрайза". Так же, как не было здесь. Вместо того чтобы, как полагается капитану, уйти с гибнущего корабля последним - я оставил его. Оставил свой экипаж - сражаться с врагом без меня.
И всё же... то, что в это время я был на планете, спасло - если не сам "Энтерпрайз", то оставшихся в живых. Если б Сорану удалось взорвать звезду, ударная волна разрушила бы и Веридий III , и "Энтерпрайз"... и Веридий IV с 230-ю миллионами разумных существ. Но Сорану это не удалось.
Конечно, дело не в детских играх и мечтах... в чём-то гораздо большем. Гораздо большем, чем я. Или кто-нибудь другой. Но что мне это дало?
Пустой дом? Пустое кресло на мостике "Энтерпрайза"?
Сейчас, когда я сижу на пепелище, держа на коленях семейный альбом, когда вспоминаю свой бывший корабль... я понимаю его. Того, кто говорил о пустом доме.
У него тоже не было детей... тогда. Если верить историческим книгам, незадолго до его смерти... его первой смерти, как это ни глупо звучит... он встретился со своим уже взрослым сыном. Вскоре его сына убили клингоны. А через несколько лет, после взрыва Праксиса, он возглавил мирные переговоры с Клингонской Империей и предотвратил попытку террористов развязать войну. Ведь он был капитаном Звёздного Флота.
Странно... со мной чуть было не произошло чего-то похожего. Сам не знаю, чего я хотел на самом деле - чтобы Джейсон Виго оказался моим сыном или чтобы этого не произошло? Но он не был моим сыном.
Как не были моими детьми двое детей Камина. Я знаю, что советник Трой - и не одна она - беспокоилась за мое душевное здоровье после того, как я в 25 минут прожил целую жизнь. Жизнь другого человека. В которой у меня были жена и дети. Которую я прожил только для того, чтобы очнуться на "Энтерпрайзе" и понять, что всё это было иллюзией.
Но со мной не случилось ничего страшного. Потому что где-то в глубине души я знал это всё время моей иллюзорной жизни, жизни Камина. Капитан Жан-Люк Пикар пять лет (по тому счёту времени) пытался найти дорогу назад. И даже смирившись с тем, что этой дороги нет, зажив "той" жизнью, он знал, что это - не его жизнь.
А там всё было по-другому. Та жизнь была моей. Она могла бы быть моей, если б только...
Если б только я мог вернуться туда. В тёплый дом, где стоит рождественская ёлка, которую наряжали мои дети, где накрыт праздничный стол, у которого хлопочет моя жена... и племянник Рене.
Укрыться счастьем, как одеялом...
Доктор Соран был готов погубить миллионы, чтобы вернуться туда. Гуинан говорила, что оттуда невозможно уйти. Может быть, эль-аурианцы устроены иначе... я ушёл оттуда. И не один.
Когда-то в детстве, на чердаке этого самого дома я запоем читал книжки про приключения легендарного капитана Кёрка. В одной из них рассказывалось, как он погиб. Помню, я воображал себя на месте того капитана-неумёхи... Харрисона, по-моему. В отличие от него, я не пускал Кёрка в дефлекторный отсек, а отправлялся туда сам и погибал геройской смертью. А Джеймс Кёрк оставался жив.
Детские фантазии... Иногда они сбываются. Страшнее всего, что иногда они сбываются только наполовину.
Я действительно встретил Джеймса Т. Кёрка. Я сразу узнал его, хотя он, конечно, сильно изменился со времён командования первым "Энтерпрайзом".
Это было... Не помню, что я говорил ему. Я пытался объяснить ему, где он, пытался убедить его пойти со мной... Он почти не слышал меня - он ходил по дому, гладил собаку, узнавал часы, жарил яичницу... У него не было Гуинан, которая заранее предупредила бы о том, что его ждёт. Он не видел безумного лица Сорана, который был готов на всё, чтобы попасть сюда. Я не дал ему даже того времени, что потребовалось мне.
Помню, как он говорил: "История считает меня мёртвым. Кто я такой, чтобы спорить с историей?" Кажется, я сказал: "Вы капитан Звёздного Флота" и ещё что-то о долге, а он ответил: "Не надо меня учить. Я спасал Галактику, когда твой дедушка ещё пешком под стол ходил". Может, так оно и было... но разве это делало неправдой мои слова? Он ещё добавил: "Я считаю, что Галактика мне задолжала". Я не знал, что ещё сказать... наверное, он понял меня, потому что почти сочувственно заметил: "Когда-то я, как и ты, так верил в свой долг, что не хотел глядеть дальше свой униформы. И что я получил взамен? Пустой дом? Теперь хватит!"
Я понимал его, потому что какое-то время сам думал так же. Но я - не Толиен Соран. Я не мог наслаждаться счастьем, за которое заплатят жизнью 230 миллионов. И Джеймс Т. Кёрк не мог. Я не имел права отпустить его. Я должен был объяснить.
А он сел на лошадь и поскакал к какой-то Антонии, желая повторить первую встречу с ней, 11... нет, 90 лет назад.
Ни в одной из моих книжек - исторической или художественной - не говорилось, что Джеймс Кёрк умел ездить верхом. Или я забыл? Но он умел - и очень неплохо. Пожалуй, лучше меня.
После недолгого раздумья я оседлал одну из лошадей и поскакал вслед за ним.
Прежде чем я догнал его, он успел дважды перепрыгнуть широкий овраг - туда и обратно. Потом остановился и ждал, пока я подъеду. С этого момента я помню всё, что он говорил. Он сказал: "Я перемахивал этот овраг сотни раз и каждый раз ужасно боялся. Но не сегодня. Здесь всё нереально".
Из его голоса ушло прежнее воодушевление. На вершине холма появилась всадница, и он узнал её: "Антония? Она тоже нереальна, да? Как и всё остальное. Здесь нет ничего настоящего". Его лошадь сделала несколько шагов вперёд, а он словно и не заметил этого. "Может, дело не в пустом доме, а в пустом кресле... на мостике 'Энтерпрайза?'" спросил он вслух непонятно у кого. "С тех пор, как я оставил Флот, для меня всё будто ненастоящее".
Неожиданно он поднял голову и посмотрел на меня - так, словно впервые увидел. Как будто нереальность окружающего убедила его в моей реальности. "Капитан 'Энтерпрайза', да?" каким-то новым тоном спросил он.
- Да, - ответил я.
- И скоро в отставку? - он не столько спрашивал, сколько утверждал. На миг мне почудилось, что он знает обо мне всё - и то, что случилось четыре года назад, и то, что случилось совсем недавно... и то, о чём я думал тогда. Но, конечно, это было невозможно.
- Ещё не думал, - солгал я, потому что сейчас было не время говорить о себе.
- Тогда послушайте меня! - в голосе Кёрка звучала страстная убеждённость, которой не было, когда он говорил там, в доме. - Не позволяйте, не давайте им повысить вас. Не соглашайтесь на перевод. Не соглашайтесь покинуть мостик вашего корабля. Потому что только там вы можете сделать что-то настоящее.
Это говорил капитан Звёздного Флота. И я знал, что он говорит правду. Именно поэтому я сейчас командовал "Энтерпрайзом". Именно поэтому я сейчас был здесь.
- Пойдёмте со мной! - позвал я, зная, что теперь он меня услышит. - Надо остановить Сорана! Вы снова сможете сделать что-то настоящее!
Он внимательно посмотрел на меня, потом слегка улыбнулся:
- Кто я такой, чтобы спорить с капитаном "Энтерпрайза"? Как называется эта планета? Веридий III ?
- Да, - я ещё не верил, что убедил его.
- Значит, у нас мало шансов, и ситуация безнадёжна? - он по-прежнему улыбался.
- Можно и так сказать.
- Если б здесь был Спок, - задумчиво произнёс Кёрк, - он назвал бы меня неразумным и нелогичным за подобное решение.
Я не был так уж уверен в этом... но ничего не сказал.
- Похоже, будет забавно, - его улыбка стала шире, а глаза заблестели мальчишеским азартом.
И только тогда я до конца понял, что передо мной действительно Джеймс Т. Кёрк. И мне вдруг захотелось рассмеяться от внезапно пришедшей уверенности в том, что мы остановим Сорана. Мы победим.
И когда, на скалах Веридия III , Соран, увидев появившегося из ниоткуда незнакомца, заорал: "Кто вы такой, чёрт возьми?!", я ответил с тем же озорным азартом: "Джеймс Т. Кёрк. Вы что, не читали учебников истории?"
А потом была короткая и отчаянная схватка.
И решительное "Я займусь Сораном" Кёрка, и угрюмое злорадство Сорана, приставившего дизраптор к его виску: "Вообще-то я читал учебники, капитан. Если не ошибаюсь, вы умерли", и удар, выбивший из рук Сорана оружие, и "Вы же шли к пусковой установке" Кёрка, и моё "Я передумал. Капитан имеет право". И выстрел Сорана, взорвавший мост, по которому бежал за пультом управления Джеймс Кёрк, и накренившаяся половина моста, за ограду которой он цеплялся, и его рука, тянущаяся к моей, и наши сцепившиеся ладони.
И такое же решительное "Я достану пульт. Положитесь на меня. Идите!", и моё "Удачи, капитан!", и его небрежное "Зовите меня Джим".
И его отчаянный прыжок на другую половину моста, и активация пульта - за миг до того, как не выдержат крепления, и мост загрохочет вниз, увлекая за собой Джеймса Кёрка, переворачиваясь и ударяясь о камни.
И индикатор на панели, показывающий, что включена блокировка старта, и взрыв, разнёсший на куски пусковую установку Сорана и его самого - человека, который так хотел счастья, что всё остальное было ему безразлично. И прошедшая мимо энергетическая флуктуация, уносящая с собой это счастье.
А потом я спускался по камням - туда, где виднелась искорёженная груда металла. Пришлось оттащить один из кусков арматуры в сторону. Кёрк был ещё жив. Он несколько раз моргнул, словно пытаясь сфокусировать затуманенное зрение, и прошептал:
- Капитан. Мы сделали что-то настоящее.
- Да, - я с трудом узнал собственный голос. - Мы сделали. Спасибо.
- Разве... я мог... отказать капитану "Энтерпрайза"? - с усилием выговорил он. По его губам скользнул слабый отблеск прежней мальчишеской улыбки. - Это... было... забавно.
О чём он говорил - о том, что случилось здесь, или обо всей своей жизни?
Его лицо напряглось, улыбка пропала. Короткий вздох "Надо же...", и его взгляд чуть сместился в сторону, словно он пытался увидеть за моим плечом что-то - или кого-то - кого там быть никак не могло.
Не знаю, сколько я просидел так и о чём думал. Если и думал, то разрозненными кусками фактов: "Система Веридия спасена, Джеймс Т. Кёрк мёртв, неизвестно, что с "Энтерпрайзом"..." На другое у меня просто не было сил. Я словно разом состарился на те самые 80 лет. Словно от меня ушло что-то важное... что-то настоящее. Словно на моих глазах закончилась эпоха - не историческая, произошедшее здесь могло потянуть разве что на абзац в учебнике истории. Что-то оборвалось во мне самом. Я не знал, почему - только ли из-за смерти Джеймса Кёрка, или из-за смерти Робера и Рене тоже, а, может быть, из-за того, что я увидел в Нексусе... У меня не было сил думать об этом. Я просто сидел.
Я не знал, что сейчас происходит с "Энтерпрайзом", но если бы кто-то сказал мне, что он уничтожен... я бы не удивился. У меня не было сил надеяться, не было сил бороться. Я не мог сделать ничего... настоящего.
Кроме одного.
Я встал и начал растаскивать обломки моста, стараясь расчистить в них подходящий проём. Расчистив, нагнулся и закрыл капитану Кёрку глаза. Потом вытащил тело наружу, поднял себе на плечо и стал карабкаться наверх. Подъём был куда труднее спуска, но мне всё-таки удалось не уронить тела и не упасть самому. Добравшись до ровной верхней площадки, я бережно уложил Кёрка на неё.
Я стоял, глядя на него, и думал, как многого я не успел ему сказать. Всего, что случилось за эти 80 лет, конечно, не перескажешь...
Но я бы мог рассказать ему о том, чей портрет висел у меня в детстве над письменным столом... или о том, как в Звёздной Академии я, беря пример с одного капитана, пытался изменить программу теста "Кобаяши Мару" так, чтобы его можно было пройти, и что из этого вышло. Или о своих детских мечтах...
Или об адмирале Маккое, инспектирующем медицинский отсек "Энтерпрайза- D ". Таком же ворчливом и таком же бодром, невзирая на свои 147 лет. И так же не любящем телепортироваться.
Или о капитане Монтгомери Скотте, который 75 лет был заключен в буфере телепортатора, и которому по-прежнему было 72, когда его нашла десантная группа с "Энтерпрайза- D ". Который, услышав название корабля, решил, что это Джеймс Кёрк пришёл ему на помощь. С которым мы пили за первую любовь - он за "Энтерпрайз"... за *тот* "Энтерпрайз", а я - за "Старгейзер".
Или о после Споке, который ведет подпольную работу на Ромуле - за объединение вулканского и ромуланского народов.
Или о его отце Сареке, недавно умершем от синдрома Бенди. С которым Кёрк встретился не при самых лучших обстоятельствах. При первой их встрече Кёрк заподозрил Сарека в убийстве, при второй - Сарек обвинил его в том, что он не спас катру Спока. Оба были неправы, и оба в конце концов это поняли.
Я видел их вместе в памяти Сарека, когда входил с ним в мелдинг - для того, чтобы помочь ему контролировать эмоции. Я бы мог рассказать Кёрку об этом. И о том, что я видел, как Сарек попросил разрешения войти в его разум, чтобы узнать, как умер сын.
И я увидел это - глазами Кёрка. Это запечатлелось в моей памяти так, будто я сам был там. Будто это мне сорванным голосом говорил умирающий друг: "Не печальтесь, адмирал. Всё логично - интересы большинства превыше..." Будто это я, глотая слёзы, продолжал за него: "...интересов меньшинства..." "Или одного". Будто это ко мне были обращены слова Спока: "Я был - и всегда... останусь... вашим другом. Долгой... жизни... и... процветания..." Будто это я пытался подхватить руку, скользящую вниз по прозрачной стенке реактора...
Я видел в разуме Сарека и многое другое - в том числе и о его сыне. То, о чём я читал в книгах, и то, чего там не было. Я слышал разговор Сарека и Кёрка о цене, которую тот заплатил за жизнь друга. Я видел Спока после воссоединения его катры с телом, видел, как он заново узнавал своих друзей - в первую очередь своего бывшего капитана.
И когда я встретил Спока на Ромуле - я словно ожидал увидеть старого знакомого, с которым давно не виделся. Сначала я был почти разочарован. Что-то подобное я ощутил при первой встрече с Сареком, другой живой легендой. И, как и с Сареком, потом, когда я узнал его лучше, это чувство исчезло.
Из нас получилась отличная команда - Спок, я и Дейта. Дейта даже ухитрился в решающий момент воспользоваться вулканским "зажимом нерва", приёмом, который до сих пор не удавался ни одному не-вулканцу. Кто такой Дейта? Мой офицер по науке. Позитронный андроид. Иногда бывает занудой почище Спока, как ни трудно в это поверить. Знаешь, что сказал адмирал Маккой Дейте во время той инспекции? Конечно, откуда... он сказал: "Уши у тебя, парень, вроде не острые, а говоришь как вулканец". Может быть, поэтому они так хорошо сработались...
Хотя, в отличие от Спока, Дейта мечтает стать как можно более человечным.
Как раз перед этим заданием он вставил себе чип эмоций. Из-за него, оказавшись в опасности, испугался и не спас своего лучшего друга. А потом мучился угрызениями совести, не мог работать... Пришлось на него наорать. Надеюсь, теперь, когда Джорди спасли, он успокоил Дейту, и с тем всё в порядке... если только, конечно...
Но он и раньше делал всё возможное, чтобы походить на людей. Рисовал, играл на скрипке, рассказывал дурацкие и совсем не смешные анекдоты...
Интересно, что бы сказал на это доктор... нет, адмирал Маккой? Если б знал... а вот Спок, возможно, действительно знал... Дейта вполне мог ему рассказать. Что бы сказал на это Спок? Наверное, не одобрил бы... Хотя...
Говорят, долго работающие бок о бок становятся похожими друг на друга. Особенно если это капитан и его первый офицер. Конечно, я не сказал и не скажу ему этого... но Спок с его "ковбойской дипломатией" показался мне немного похожим на... Джеймса Т. Кёрка, которого я знал тогда только по книгам и воспоминаниям Сарека. И которого я тогда узнал лучше.
При первой же нашей встрече я сообщил Споку о смерти его отца - это известие нагнало меня как раз по пути на Ромул. Я ожидал этого. Когда перед отъездом я навестил Сарека, ему было совсем плохо.
Уже при расставании Спок сказал мне, что никогда не входил в мелдинг со своим отцом. Я знал это из мелдинга с Сареком - как знал и то, что у них были непростые отношения.
Как у меня с моим отцом... он тоже был против моей учёбы в Академии. Если бы кто-нибудь мог дать мне возможность увидеть его живым... поговорить с ним...
Я предложил Споку войти в мелдинг со мной - ведь во мне оставалась часть воспоминаний Сарека, его души... - чтобы хоть отчасти восполнить пустоту от его утраты. Спок согласился.
Но мелдинг всегда двусторонен. Спок или не мог, или не хотел закрываться от меня - и хоть слияние разумов было коротким, я увидел некоторые его воспоминания... в том числе о его капитане... потом адмирале... потом снова капитане Джеймсе Кёрке. Я видел его молодым и уже постаревшим, в минуту веселья и в минуту печали... видел, как он бросается на реактор, и его с трудом удерживают Маккой и Скотти.
Снова видел, как он прощается с умирающим другом - на этот раз глазами Спока.
Я бы мог сказать Кёрку, что сразу узнал его вовсе не по фотографиям в исторических книжках...
Но я уже никогда ему ничего не скажу.
И ни о чём его не спрошу. Я даже не знаю, как он хотел быть похороненным. В книгах про это не было - или я опять забыл?
Может, адмирал Маккой знает... Но чтобы спросить у него, нужно дождаться "Энтерпрайза"... если... Если. А если нет?
Даже если с "Энтерпрайзом" всё в порядке, остается ещё корабль клингонов. Чтобы телепортировать меня обратно на корабль, нужно опустить щиты... а с клингонами под боком это не слишком разумно. Кроме того, формально я - заложник Лурсы и Б' Етор. С таким же успехом телепортировать меня на борт могут они...
Что бы сказали клингоны, увидев мёртвое тело Джеймса Т. Кёрка?
Без толку гадать... я всё равно не смогу сейчас сделать ничего... настоящего. Кроме одного.
Я не знаю, сколько времени мне придётся провести здесь.
Тело нужно похоронить. У меня нет ничего, кроме собственных рук... а вокруг одни камни. Могилу не вырыть, даже если б был инструмент. Остаётся одно.
Но я знал, что не смогу это сделать, пока вижу лицо капитана Кёрка. Надо его накрыть. Но чем? Я расстегнул на Кёрке куртку и с трудом - тело уже одеревенело - снял её. Отстегнул с неё эмблему Звёздного Флота, потом аккуратно накрыл ею лицо капитана. Затем отложил эмблему в сторону и стал искать подходящие камни. Найдя пару продолговатых, я подтащил их к телу и поставил их домиком - так, чтобы они как можно меньше касались накрытой головы. Потом сделал то же самое по всей длине тела, уже не так заботливо. Потом стал закладывать дыры камнями помельче, пока тело полностью не скрылось под камнями.
Я надеялся, что Джеймс Кёрк поймёт меня. Он погиб, защищая эту планету, он пролил кровь на эти камни... и это я привёл его сюда. Мы сражались с ним бок о бок, и я не мог просто бросить его здесь. Ведь он всё-таки умер не один... Или один?
Что ж, если его друзья будут против, когда узнают... если узнают... они смогут перезахоронить тело так, как он бы хотел.
Над воинами, павшими на поле битвы, иногда возводили каменные курганы. Я сделал из камней подобие надгробия. А вместо плиты с именем и датами рождения и смерти положил на плоский камень - чтобы не упала - эмблему Звёздного Флота, снятую с груди Кёрка.
Теперь, даже если я не сумею никому рассказать о том, кто здесь лежит, это скажет само за себя. Я провёл рукой по шершавой поверхности камня, потом опустил её, склонил голову и стоял так, думая о капитане Звёздного Флота Джеймсе Т. Кёрке и о том настоящем, что он успел сделать за свою жизнь.
Потом я отвернулся и начал спускаться по каменистому склону, сам не зная куда. Где-то здесь должен быть мой дом, звездолёт "Энтерпрайз", единственное место во Вселенной, где я мог сделать что-то настоящее.
Вскоре в небе надо мной появился спасательный шаттл - не с "Энтерпрайза". Он приземлился, и из него вышли мой первый офицер Уильям Райкер и мой начальник службы безопасности Уорф. Первым, что произнёс Райкер, было: "Вы в порядке, капитан?"
- Да, - ответил я, и это было правдой. - Я в порядке. Что с "Энтерпрайзом"? - Я прочёл ответ на лице Райкера, прежде чем он успел сообщить, что корабль клингонов уничтожен, "Энтерпрайз" совершил аварийную посадку, жертв среди экипажа немного, но корабль... Я кивнул.
- А что с Сораном? - спросил он.
- Его больше нет, - просто ответил я и, перехватив совершенно незаслуженный уважительный взгляд Уорфа, добавил: - Я был не один. Мне помогли.
- Кто? - удивлённо нахмурился Райкер. - Ведь планета необитаема.
- Капитан Джеймс Т. Кёрк.
- Джеймс Тиберий Кёрк? - неожиданно вмешался в разговор Уорф. - Тот самый?
- Тот самый, - спокойно ответил я. Я бы мог рассказать Кёрку о том, что начальник службы безопасности на "Энтерпрайзе" - клингон. И что органиане были правы.
Уорф, словно смущённый своей горячностью, попытался объяснить:
- В архивах Звёздного Флота существует запись о том, что один из моих предков присутствовал на суде над капитаном Кёрком и доктором Маккоем по обвинению в убийстве Канцлера. Мне просто стало...
- Но как это могло произойти? - перебил его Райкер. - Ведь Кёрк мертв.
- Это долгая история, Первый, - сказал я. - Но вы правы, он мёртв. Он погиб в схватке с Сораном. Я... заложил его тело камнями... оно лежит вон там. - Я рукой указал направление. - Примерно в километре отсюда.
Райкер нахмурился:
- Не лучший способ похорон. Может, нам кремировать тело?
Судя по лицу Райкера, я не сумел скрыть свои чувства. Он почти испуганно замолчал. Конечно, он знал. Диана рассказала ему.
- Пусть решают его друзья, - как можно безразличнее сказал я. - Надо сообщить адмиралу Маккою. И попробовать отыскать капитана Монтгомери Скотта. И... если случится оказия... на Ромул, послу Споку.
- Он достоин того, чтоб его тело лежало в Зале Славы, - веско отозвался Уорф. - Он погиб с честью.
- Пусть решают его друзья, - повторил я.
А потом мы вернулись на "Энтерпрайз". Выяснилось, что восстановить его невозможно. На разрушенном мостике Первый отыскал мне семейный альбом... и я сказал ему то, что понял заново за эти несколько дней. То, что я так и не смог объяснить Сорану.
С тех пор мне иногда снится Нексус. Снится тепло детских рук, обнимающих меня за шею... огни рождественской ёлки... шершавая тяжесть полена, которое я подвигаю к Джеймсу Т. Кёрку...
И я просыпаюсь в холодном поту от мысли, что я так и не ушёл оттуда. От мысли, что Нексус, не сумевший удержать меня иллюзией рая, сменил её на иллюзию реальности - питаемую моими мыслями и чувствами, но подчинённую определённым законам. В которой Робер и Рене мертвы, потому что я знал, что они мертвы.
И я с ужасом думаю о том, что в реальности "Энтерпрайз" был уничтожен ударной волной со всем экипажем и 230-ю миллионами жителей Веридия IV , потому что я остался здесь.
И тогда я вспоминаю груду камней на Веридии III и понимаю, что это неправда. Если бы это был Нексус, в порождении моих желаний и фантазий капитан Джеймс Кёрк был бы сейчас жив.
Это не Нексус. Это жизнь.
И мы успели кое-что в ней сделать.
Кое-что успели.
Я не жалею, что ушёл из Нексуса - и не только потому, что это спасло Веридий IV и экипаж "Энтерпрайза".
И не жалею, что увёл тебя оттуда, ведь ты сам так решил - и, думаю, тоже не только поэтому. Ты ведь сам говорил, помнишь, там, у Омикрона Цети 3, что люди не созданы для рая.
Не для нас с тобой этот иллюзорный рай.
Я жалею о другом. О том, что моя детская фантазия сбылась только наполовину. О том, что это не я лежу под грудой камней на Веридии III .
Ты ведь сделал бы то же самое для меня, правда? И я не был бы против. Семейное кладбище Пикаров - не место для блудных сыновей.
Я, в отличие от моего первого офицера, не собирался и не собираюсь жить вечно. Все мы смертны, в конце концов...
Но неужели же ты не заслужил... не иллюзорного рая, а простой человеческой жизни? Не заслужил оставаться *живой* легендой - хотя бы за то, что отказался от этого рая ради своего долга, ради того, чтобы спасти других?
Почему ты, Джим?
Почему не я?
Дневник капитана Пикара.
Автор Хейлир
http://heylir.livejournal.com/
Вечереет. Звёзд ещё не видно, но разбирать дорогу всё труднее. Впрочем, мне некуда идти. До гостиницы, где я остановился, пешком не добраться. Я проведу ночь здесь. В это время года ночи в Лабарре ещё теплые. В крайнем случае можно разжечь костёр. Но я не стану этого делать. Не могу смотреть на открытый огонь. Особенно здесь.
Все сапоги в чёрной саже. Виноградные лозы занимаются быстро и так же быстро выгорают. Земля покрыта жирным слоём пепла - всё, что осталось от лучшего во Франции виноградника. Отец любил повторять эти слова. Последний раз я был на семейном кладбище, когда его хоронили. С той поры там появились две свежие могилы. Робер Пикар и Рене Пикар. Я - всё, что осталось от рода Пикаров. Я - последний, и на мне он оборвётся.
У меня нет детей. И, наверное, не будет никогда. Я сам выбрал такой путь. Если б не Робер... возможно, это далось бы мне труднее. Но я знал, уходя в Звёздный Флот, что на Земле остаётся мой брат. Который продолжит семейное дело, чьи дети будут жить в нашем доме...
Я так и говорил отцу, сетующему на мой выбор: "У тебя есть Робер". А теперь его больше нет. И его сына. А я даже не был на их похоронах. Всё сделала Мари... и она же сообщила мне об их смерти. Сейчас она живёт у родных. Я ещё не видел её - и, думаю, пока не надо. Да, мы виделись не так уж часто, и на Робера я не слишком похож - но всё-таки не надо. Зачем понапрасну бередить ей душу?
Обугленный остов на пепелище - всё, что осталось от нашего дома. От их дома. Он перестал быть моим давным-давно, хоть я и наезжал сюда время от времени. Это был дом моей семьи, потом - моего брата и его семьи. Четыре года назад я вернулся сюда в отчаянном желании сбежать от самого себя. Тогда Робер многое помог мне понять. В том числе - то, что мой дом и моя семья не здесь.
Когда-то я ушёл отсюда, желая осуществить свои полудетские мечты. Я остался им верен и повзрослев. Даже то сообщение Мари застало меня за игрой в капитана парусника из далёкого прошлого. Моя мечта сбылась, я стал капитаном Звёздного Флота. Поэтому меня не было здесь тогда. Поэтому на семейном кладбище Пикаров появились две новые плиты. Поэтому некому будет отстроить их дом и заново вырастить виноградник.
А мой настоящий дом - звездолёт "Энтерпрайз" - совершил последнюю посадку на Веридии III . Я так надеялся, что мне не придётся пережить это снова. При Максии Зета было хуже, но там я сделал всё, что мог. А в этот раз - меня даже не было на борту "Энтерпрайза". Так же, как не было здесь. Вместо того чтобы, как полагается капитану, уйти с гибнущего корабля последним - я оставил его. Оставил свой экипаж - сражаться с врагом без меня.
И всё же... то, что в это время я был на планете, спасло - если не сам "Энтерпрайз", то оставшихся в живых. Если б Сорану удалось взорвать звезду, ударная волна разрушила бы и Веридий III , и "Энтерпрайз"... и Веридий IV с 230-ю миллионами разумных существ. Но Сорану это не удалось.
Конечно, дело не в детских играх и мечтах... в чём-то гораздо большем. Гораздо большем, чем я. Или кто-нибудь другой. Но что мне это дало?
Пустой дом? Пустое кресло на мостике "Энтерпрайза"?
Сейчас, когда я сижу на пепелище, держа на коленях семейный альбом, когда вспоминаю свой бывший корабль... я понимаю его. Того, кто говорил о пустом доме.
У него тоже не было детей... тогда. Если верить историческим книгам, незадолго до его смерти... его первой смерти, как это ни глупо звучит... он встретился со своим уже взрослым сыном. Вскоре его сына убили клингоны. А через несколько лет, после взрыва Праксиса, он возглавил мирные переговоры с Клингонской Империей и предотвратил попытку террористов развязать войну. Ведь он был капитаном Звёздного Флота.
Странно... со мной чуть было не произошло чего-то похожего. Сам не знаю, чего я хотел на самом деле - чтобы Джейсон Виго оказался моим сыном или чтобы этого не произошло? Но он не был моим сыном.
Как не были моими детьми двое детей Камина. Я знаю, что советник Трой - и не одна она - беспокоилась за мое душевное здоровье после того, как я в 25 минут прожил целую жизнь. Жизнь другого человека. В которой у меня были жена и дети. Которую я прожил только для того, чтобы очнуться на "Энтерпрайзе" и понять, что всё это было иллюзией.
Но со мной не случилось ничего страшного. Потому что где-то в глубине души я знал это всё время моей иллюзорной жизни, жизни Камина. Капитан Жан-Люк Пикар пять лет (по тому счёту времени) пытался найти дорогу назад. И даже смирившись с тем, что этой дороги нет, зажив "той" жизнью, он знал, что это - не его жизнь.
А там всё было по-другому. Та жизнь была моей. Она могла бы быть моей, если б только...
Если б только я мог вернуться туда. В тёплый дом, где стоит рождественская ёлка, которую наряжали мои дети, где накрыт праздничный стол, у которого хлопочет моя жена... и племянник Рене.
Укрыться счастьем, как одеялом...
Доктор Соран был готов погубить миллионы, чтобы вернуться туда. Гуинан говорила, что оттуда невозможно уйти. Может быть, эль-аурианцы устроены иначе... я ушёл оттуда. И не один.
Когда-то в детстве, на чердаке этого самого дома я запоем читал книжки про приключения легендарного капитана Кёрка. В одной из них рассказывалось, как он погиб. Помню, я воображал себя на месте того капитана-неумёхи... Харрисона, по-моему. В отличие от него, я не пускал Кёрка в дефлекторный отсек, а отправлялся туда сам и погибал геройской смертью. А Джеймс Кёрк оставался жив.
Детские фантазии... Иногда они сбываются. Страшнее всего, что иногда они сбываются только наполовину.
Я действительно встретил Джеймса Т. Кёрка. Я сразу узнал его, хотя он, конечно, сильно изменился со времён командования первым "Энтерпрайзом".
Это было... Не помню, что я говорил ему. Я пытался объяснить ему, где он, пытался убедить его пойти со мной... Он почти не слышал меня - он ходил по дому, гладил собаку, узнавал часы, жарил яичницу... У него не было Гуинан, которая заранее предупредила бы о том, что его ждёт. Он не видел безумного лица Сорана, который был готов на всё, чтобы попасть сюда. Я не дал ему даже того времени, что потребовалось мне.
Помню, как он говорил: "История считает меня мёртвым. Кто я такой, чтобы спорить с историей?" Кажется, я сказал: "Вы капитан Звёздного Флота" и ещё что-то о долге, а он ответил: "Не надо меня учить. Я спасал Галактику, когда твой дедушка ещё пешком под стол ходил". Может, так оно и было... но разве это делало неправдой мои слова? Он ещё добавил: "Я считаю, что Галактика мне задолжала". Я не знал, что ещё сказать... наверное, он понял меня, потому что почти сочувственно заметил: "Когда-то я, как и ты, так верил в свой долг, что не хотел глядеть дальше свой униформы. И что я получил взамен? Пустой дом? Теперь хватит!"
Я понимал его, потому что какое-то время сам думал так же. Но я - не Толиен Соран. Я не мог наслаждаться счастьем, за которое заплатят жизнью 230 миллионов. И Джеймс Т. Кёрк не мог. Я не имел права отпустить его. Я должен был объяснить.
А он сел на лошадь и поскакал к какой-то Антонии, желая повторить первую встречу с ней, 11... нет, 90 лет назад.
Ни в одной из моих книжек - исторической или художественной - не говорилось, что Джеймс Кёрк умел ездить верхом. Или я забыл? Но он умел - и очень неплохо. Пожалуй, лучше меня.
После недолгого раздумья я оседлал одну из лошадей и поскакал вслед за ним.
Прежде чем я догнал его, он успел дважды перепрыгнуть широкий овраг - туда и обратно. Потом остановился и ждал, пока я подъеду. С этого момента я помню всё, что он говорил. Он сказал: "Я перемахивал этот овраг сотни раз и каждый раз ужасно боялся. Но не сегодня. Здесь всё нереально".
Из его голоса ушло прежнее воодушевление. На вершине холма появилась всадница, и он узнал её: "Антония? Она тоже нереальна, да? Как и всё остальное. Здесь нет ничего настоящего". Его лошадь сделала несколько шагов вперёд, а он словно и не заметил этого. "Может, дело не в пустом доме, а в пустом кресле... на мостике 'Энтерпрайза?'" спросил он вслух непонятно у кого. "С тех пор, как я оставил Флот, для меня всё будто ненастоящее".
Неожиданно он поднял голову и посмотрел на меня - так, словно впервые увидел. Как будто нереальность окружающего убедила его в моей реальности. "Капитан 'Энтерпрайза', да?" каким-то новым тоном спросил он.
- Да, - ответил я.
- И скоро в отставку? - он не столько спрашивал, сколько утверждал. На миг мне почудилось, что он знает обо мне всё - и то, что случилось четыре года назад, и то, что случилось совсем недавно... и то, о чём я думал тогда. Но, конечно, это было невозможно.
- Ещё не думал, - солгал я, потому что сейчас было не время говорить о себе.
- Тогда послушайте меня! - в голосе Кёрка звучала страстная убеждённость, которой не было, когда он говорил там, в доме. - Не позволяйте, не давайте им повысить вас. Не соглашайтесь на перевод. Не соглашайтесь покинуть мостик вашего корабля. Потому что только там вы можете сделать что-то настоящее.
Это говорил капитан Звёздного Флота. И я знал, что он говорит правду. Именно поэтому я сейчас командовал "Энтерпрайзом". Именно поэтому я сейчас был здесь.
- Пойдёмте со мной! - позвал я, зная, что теперь он меня услышит. - Надо остановить Сорана! Вы снова сможете сделать что-то настоящее!
Он внимательно посмотрел на меня, потом слегка улыбнулся:
- Кто я такой, чтобы спорить с капитаном "Энтерпрайза"? Как называется эта планета? Веридий III ?
- Да, - я ещё не верил, что убедил его.
- Значит, у нас мало шансов, и ситуация безнадёжна? - он по-прежнему улыбался.
- Можно и так сказать.
- Если б здесь был Спок, - задумчиво произнёс Кёрк, - он назвал бы меня неразумным и нелогичным за подобное решение.
Я не был так уж уверен в этом... но ничего не сказал.
- Похоже, будет забавно, - его улыбка стала шире, а глаза заблестели мальчишеским азартом.
И только тогда я до конца понял, что передо мной действительно Джеймс Т. Кёрк. И мне вдруг захотелось рассмеяться от внезапно пришедшей уверенности в том, что мы остановим Сорана. Мы победим.
И когда, на скалах Веридия III , Соран, увидев появившегося из ниоткуда незнакомца, заорал: "Кто вы такой, чёрт возьми?!", я ответил с тем же озорным азартом: "Джеймс Т. Кёрк. Вы что, не читали учебников истории?"
А потом была короткая и отчаянная схватка.
И решительное "Я займусь Сораном" Кёрка, и угрюмое злорадство Сорана, приставившего дизраптор к его виску: "Вообще-то я читал учебники, капитан. Если не ошибаюсь, вы умерли", и удар, выбивший из рук Сорана оружие, и "Вы же шли к пусковой установке" Кёрка, и моё "Я передумал. Капитан имеет право". И выстрел Сорана, взорвавший мост, по которому бежал за пультом управления Джеймс Кёрк, и накренившаяся половина моста, за ограду которой он цеплялся, и его рука, тянущаяся к моей, и наши сцепившиеся ладони.
И такое же решительное "Я достану пульт. Положитесь на меня. Идите!", и моё "Удачи, капитан!", и его небрежное "Зовите меня Джим".
И его отчаянный прыжок на другую половину моста, и активация пульта - за миг до того, как не выдержат крепления, и мост загрохочет вниз, увлекая за собой Джеймса Кёрка, переворачиваясь и ударяясь о камни.
И индикатор на панели, показывающий, что включена блокировка старта, и взрыв, разнёсший на куски пусковую установку Сорана и его самого - человека, который так хотел счастья, что всё остальное было ему безразлично. И прошедшая мимо энергетическая флуктуация, уносящая с собой это счастье.
А потом я спускался по камням - туда, где виднелась искорёженная груда металла. Пришлось оттащить один из кусков арматуры в сторону. Кёрк был ещё жив. Он несколько раз моргнул, словно пытаясь сфокусировать затуманенное зрение, и прошептал:
- Капитан. Мы сделали что-то настоящее.
- Да, - я с трудом узнал собственный голос. - Мы сделали. Спасибо.
- Разве... я мог... отказать капитану "Энтерпрайза"? - с усилием выговорил он. По его губам скользнул слабый отблеск прежней мальчишеской улыбки. - Это... было... забавно.
О чём он говорил - о том, что случилось здесь, или обо всей своей жизни?
Его лицо напряглось, улыбка пропала. Короткий вздох "Надо же...", и его взгляд чуть сместился в сторону, словно он пытался увидеть за моим плечом что-то - или кого-то - кого там быть никак не могло.
Не знаю, сколько я просидел так и о чём думал. Если и думал, то разрозненными кусками фактов: "Система Веридия спасена, Джеймс Т. Кёрк мёртв, неизвестно, что с "Энтерпрайзом"..." На другое у меня просто не было сил. Я словно разом состарился на те самые 80 лет. Словно от меня ушло что-то важное... что-то настоящее. Словно на моих глазах закончилась эпоха - не историческая, произошедшее здесь могло потянуть разве что на абзац в учебнике истории. Что-то оборвалось во мне самом. Я не знал, почему - только ли из-за смерти Джеймса Кёрка, или из-за смерти Робера и Рене тоже, а, может быть, из-за того, что я увидел в Нексусе... У меня не было сил думать об этом. Я просто сидел.
Я не знал, что сейчас происходит с "Энтерпрайзом", но если бы кто-то сказал мне, что он уничтожен... я бы не удивился. У меня не было сил надеяться, не было сил бороться. Я не мог сделать ничего... настоящего.
Кроме одного.
Я встал и начал растаскивать обломки моста, стараясь расчистить в них подходящий проём. Расчистив, нагнулся и закрыл капитану Кёрку глаза. Потом вытащил тело наружу, поднял себе на плечо и стал карабкаться наверх. Подъём был куда труднее спуска, но мне всё-таки удалось не уронить тела и не упасть самому. Добравшись до ровной верхней площадки, я бережно уложил Кёрка на неё.
Я стоял, глядя на него, и думал, как многого я не успел ему сказать. Всего, что случилось за эти 80 лет, конечно, не перескажешь...
Но я бы мог рассказать ему о том, чей портрет висел у меня в детстве над письменным столом... или о том, как в Звёздной Академии я, беря пример с одного капитана, пытался изменить программу теста "Кобаяши Мару" так, чтобы его можно было пройти, и что из этого вышло. Или о своих детских мечтах...
Или об адмирале Маккое, инспектирующем медицинский отсек "Энтерпрайза- D ". Таком же ворчливом и таком же бодром, невзирая на свои 147 лет. И так же не любящем телепортироваться.
Или о капитане Монтгомери Скотте, который 75 лет был заключен в буфере телепортатора, и которому по-прежнему было 72, когда его нашла десантная группа с "Энтерпрайза- D ". Который, услышав название корабля, решил, что это Джеймс Кёрк пришёл ему на помощь. С которым мы пили за первую любовь - он за "Энтерпрайз"... за *тот* "Энтерпрайз", а я - за "Старгейзер".
Или о после Споке, который ведет подпольную работу на Ромуле - за объединение вулканского и ромуланского народов.
Или о его отце Сареке, недавно умершем от синдрома Бенди. С которым Кёрк встретился не при самых лучших обстоятельствах. При первой их встрече Кёрк заподозрил Сарека в убийстве, при второй - Сарек обвинил его в том, что он не спас катру Спока. Оба были неправы, и оба в конце концов это поняли.
Я видел их вместе в памяти Сарека, когда входил с ним в мелдинг - для того, чтобы помочь ему контролировать эмоции. Я бы мог рассказать Кёрку об этом. И о том, что я видел, как Сарек попросил разрешения войти в его разум, чтобы узнать, как умер сын.
И я увидел это - глазами Кёрка. Это запечатлелось в моей памяти так, будто я сам был там. Будто это мне сорванным голосом говорил умирающий друг: "Не печальтесь, адмирал. Всё логично - интересы большинства превыше..." Будто это я, глотая слёзы, продолжал за него: "...интересов меньшинства..." "Или одного". Будто это ко мне были обращены слова Спока: "Я был - и всегда... останусь... вашим другом. Долгой... жизни... и... процветания..." Будто это я пытался подхватить руку, скользящую вниз по прозрачной стенке реактора...
Я видел в разуме Сарека и многое другое - в том числе и о его сыне. То, о чём я читал в книгах, и то, чего там не было. Я слышал разговор Сарека и Кёрка о цене, которую тот заплатил за жизнь друга. Я видел Спока после воссоединения его катры с телом, видел, как он заново узнавал своих друзей - в первую очередь своего бывшего капитана.
И когда я встретил Спока на Ромуле - я словно ожидал увидеть старого знакомого, с которым давно не виделся. Сначала я был почти разочарован. Что-то подобное я ощутил при первой встрече с Сареком, другой живой легендой. И, как и с Сареком, потом, когда я узнал его лучше, это чувство исчезло.
Из нас получилась отличная команда - Спок, я и Дейта. Дейта даже ухитрился в решающий момент воспользоваться вулканским "зажимом нерва", приёмом, который до сих пор не удавался ни одному не-вулканцу. Кто такой Дейта? Мой офицер по науке. Позитронный андроид. Иногда бывает занудой почище Спока, как ни трудно в это поверить. Знаешь, что сказал адмирал Маккой Дейте во время той инспекции? Конечно, откуда... он сказал: "Уши у тебя, парень, вроде не острые, а говоришь как вулканец". Может быть, поэтому они так хорошо сработались...
Хотя, в отличие от Спока, Дейта мечтает стать как можно более человечным.
Как раз перед этим заданием он вставил себе чип эмоций. Из-за него, оказавшись в опасности, испугался и не спас своего лучшего друга. А потом мучился угрызениями совести, не мог работать... Пришлось на него наорать. Надеюсь, теперь, когда Джорди спасли, он успокоил Дейту, и с тем всё в порядке... если только, конечно...
Но он и раньше делал всё возможное, чтобы походить на людей. Рисовал, играл на скрипке, рассказывал дурацкие и совсем не смешные анекдоты...
Интересно, что бы сказал на это доктор... нет, адмирал Маккой? Если б знал... а вот Спок, возможно, действительно знал... Дейта вполне мог ему рассказать. Что бы сказал на это Спок? Наверное, не одобрил бы... Хотя...
Говорят, долго работающие бок о бок становятся похожими друг на друга. Особенно если это капитан и его первый офицер. Конечно, я не сказал и не скажу ему этого... но Спок с его "ковбойской дипломатией" показался мне немного похожим на... Джеймса Т. Кёрка, которого я знал тогда только по книгам и воспоминаниям Сарека. И которого я тогда узнал лучше.
При первой же нашей встрече я сообщил Споку о смерти его отца - это известие нагнало меня как раз по пути на Ромул. Я ожидал этого. Когда перед отъездом я навестил Сарека, ему было совсем плохо.
Уже при расставании Спок сказал мне, что никогда не входил в мелдинг со своим отцом. Я знал это из мелдинга с Сареком - как знал и то, что у них были непростые отношения.
Как у меня с моим отцом... он тоже был против моей учёбы в Академии. Если бы кто-нибудь мог дать мне возможность увидеть его живым... поговорить с ним...
Я предложил Споку войти в мелдинг со мной - ведь во мне оставалась часть воспоминаний Сарека, его души... - чтобы хоть отчасти восполнить пустоту от его утраты. Спок согласился.
Но мелдинг всегда двусторонен. Спок или не мог, или не хотел закрываться от меня - и хоть слияние разумов было коротким, я увидел некоторые его воспоминания... в том числе о его капитане... потом адмирале... потом снова капитане Джеймсе Кёрке. Я видел его молодым и уже постаревшим, в минуту веселья и в минуту печали... видел, как он бросается на реактор, и его с трудом удерживают Маккой и Скотти.
Снова видел, как он прощается с умирающим другом - на этот раз глазами Спока.
Я бы мог сказать Кёрку, что сразу узнал его вовсе не по фотографиям в исторических книжках...
Но я уже никогда ему ничего не скажу.
И ни о чём его не спрошу. Я даже не знаю, как он хотел быть похороненным. В книгах про это не было - или я опять забыл?
Может, адмирал Маккой знает... Но чтобы спросить у него, нужно дождаться "Энтерпрайза"... если... Если. А если нет?
Даже если с "Энтерпрайзом" всё в порядке, остается ещё корабль клингонов. Чтобы телепортировать меня обратно на корабль, нужно опустить щиты... а с клингонами под боком это не слишком разумно. Кроме того, формально я - заложник Лурсы и Б' Етор. С таким же успехом телепортировать меня на борт могут они...
Что бы сказали клингоны, увидев мёртвое тело Джеймса Т. Кёрка?
Без толку гадать... я всё равно не смогу сейчас сделать ничего... настоящего. Кроме одного.
Я не знаю, сколько времени мне придётся провести здесь.
Тело нужно похоронить. У меня нет ничего, кроме собственных рук... а вокруг одни камни. Могилу не вырыть, даже если б был инструмент. Остаётся одно.
Но я знал, что не смогу это сделать, пока вижу лицо капитана Кёрка. Надо его накрыть. Но чем? Я расстегнул на Кёрке куртку и с трудом - тело уже одеревенело - снял её. Отстегнул с неё эмблему Звёздного Флота, потом аккуратно накрыл ею лицо капитана. Затем отложил эмблему в сторону и стал искать подходящие камни. Найдя пару продолговатых, я подтащил их к телу и поставил их домиком - так, чтобы они как можно меньше касались накрытой головы. Потом сделал то же самое по всей длине тела, уже не так заботливо. Потом стал закладывать дыры камнями помельче, пока тело полностью не скрылось под камнями.
Я надеялся, что Джеймс Кёрк поймёт меня. Он погиб, защищая эту планету, он пролил кровь на эти камни... и это я привёл его сюда. Мы сражались с ним бок о бок, и я не мог просто бросить его здесь. Ведь он всё-таки умер не один... Или один?
Что ж, если его друзья будут против, когда узнают... если узнают... они смогут перезахоронить тело так, как он бы хотел.
Над воинами, павшими на поле битвы, иногда возводили каменные курганы. Я сделал из камней подобие надгробия. А вместо плиты с именем и датами рождения и смерти положил на плоский камень - чтобы не упала - эмблему Звёздного Флота, снятую с груди Кёрка.
Теперь, даже если я не сумею никому рассказать о том, кто здесь лежит, это скажет само за себя. Я провёл рукой по шершавой поверхности камня, потом опустил её, склонил голову и стоял так, думая о капитане Звёздного Флота Джеймсе Т. Кёрке и о том настоящем, что он успел сделать за свою жизнь.
Потом я отвернулся и начал спускаться по каменистому склону, сам не зная куда. Где-то здесь должен быть мой дом, звездолёт "Энтерпрайз", единственное место во Вселенной, где я мог сделать что-то настоящее.
Вскоре в небе надо мной появился спасательный шаттл - не с "Энтерпрайза". Он приземлился, и из него вышли мой первый офицер Уильям Райкер и мой начальник службы безопасности Уорф. Первым, что произнёс Райкер, было: "Вы в порядке, капитан?"
- Да, - ответил я, и это было правдой. - Я в порядке. Что с "Энтерпрайзом"? - Я прочёл ответ на лице Райкера, прежде чем он успел сообщить, что корабль клингонов уничтожен, "Энтерпрайз" совершил аварийную посадку, жертв среди экипажа немного, но корабль... Я кивнул.
- А что с Сораном? - спросил он.
- Его больше нет, - просто ответил я и, перехватив совершенно незаслуженный уважительный взгляд Уорфа, добавил: - Я был не один. Мне помогли.
- Кто? - удивлённо нахмурился Райкер. - Ведь планета необитаема.
- Капитан Джеймс Т. Кёрк.
- Джеймс Тиберий Кёрк? - неожиданно вмешался в разговор Уорф. - Тот самый?
- Тот самый, - спокойно ответил я. Я бы мог рассказать Кёрку о том, что начальник службы безопасности на "Энтерпрайзе" - клингон. И что органиане были правы.
Уорф, словно смущённый своей горячностью, попытался объяснить:
- В архивах Звёздного Флота существует запись о том, что один из моих предков присутствовал на суде над капитаном Кёрком и доктором Маккоем по обвинению в убийстве Канцлера. Мне просто стало...
- Но как это могло произойти? - перебил его Райкер. - Ведь Кёрк мертв.
- Это долгая история, Первый, - сказал я. - Но вы правы, он мёртв. Он погиб в схватке с Сораном. Я... заложил его тело камнями... оно лежит вон там. - Я рукой указал направление. - Примерно в километре отсюда.
Райкер нахмурился:
- Не лучший способ похорон. Может, нам кремировать тело?
Судя по лицу Райкера, я не сумел скрыть свои чувства. Он почти испуганно замолчал. Конечно, он знал. Диана рассказала ему.
- Пусть решают его друзья, - как можно безразличнее сказал я. - Надо сообщить адмиралу Маккою. И попробовать отыскать капитана Монтгомери Скотта. И... если случится оказия... на Ромул, послу Споку.
- Он достоин того, чтоб его тело лежало в Зале Славы, - веско отозвался Уорф. - Он погиб с честью.
- Пусть решают его друзья, - повторил я.
А потом мы вернулись на "Энтерпрайз". Выяснилось, что восстановить его невозможно. На разрушенном мостике Первый отыскал мне семейный альбом... и я сказал ему то, что понял заново за эти несколько дней. То, что я так и не смог объяснить Сорану.
С тех пор мне иногда снится Нексус. Снится тепло детских рук, обнимающих меня за шею... огни рождественской ёлки... шершавая тяжесть полена, которое я подвигаю к Джеймсу Т. Кёрку...
И я просыпаюсь в холодном поту от мысли, что я так и не ушёл оттуда. От мысли, что Нексус, не сумевший удержать меня иллюзией рая, сменил её на иллюзию реальности - питаемую моими мыслями и чувствами, но подчинённую определённым законам. В которой Робер и Рене мертвы, потому что я знал, что они мертвы.
И я с ужасом думаю о том, что в реальности "Энтерпрайз" был уничтожен ударной волной со всем экипажем и 230-ю миллионами жителей Веридия IV , потому что я остался здесь.
И тогда я вспоминаю груду камней на Веридии III и понимаю, что это неправда. Если бы это был Нексус, в порождении моих желаний и фантазий капитан Джеймс Кёрк был бы сейчас жив.
Это не Нексус. Это жизнь.
И мы успели кое-что в ней сделать.
Кое-что успели.
Я не жалею, что ушёл из Нексуса - и не только потому, что это спасло Веридий IV и экипаж "Энтерпрайза".
И не жалею, что увёл тебя оттуда, ведь ты сам так решил - и, думаю, тоже не только поэтому. Ты ведь сам говорил, помнишь, там, у Омикрона Цети 3, что люди не созданы для рая.
Не для нас с тобой этот иллюзорный рай.
Я жалею о другом. О том, что моя детская фантазия сбылась только наполовину. О том, что это не я лежу под грудой камней на Веридии III .
Ты ведь сделал бы то же самое для меня, правда? И я не был бы против. Семейное кладбище Пикаров - не место для блудных сыновей.
Я, в отличие от моего первого офицера, не собирался и не собираюсь жить вечно. Все мы смертны, в конце концов...
Но неужели же ты не заслужил... не иллюзорного рая, а простой человеческой жизни? Не заслужил оставаться *живой* легендой - хотя бы за то, что отказался от этого рая ради своего долга, ради того, чтобы спасти других?
Почему ты, Джим?
Почему не я?
Оставить комментарий